Текст книги "Рыжие псы войны"

Автор книги: Эльдар Сафин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Ярость, боль и желчь ни на секунду не переставали бурлить в нем, не позволяя даже на мгновение забыть о том, что вокруг – враги.

Выезжать решили в ночь – Коренмай просчитал маршрут и решил, что самые опасные участки они проедут во «время волка» – незадолго перед рассветом, когда сон наиболее крепок.

Лиерра не обманула – она выдала Дайруту четыре склянки.

В двух был эликсир, восстанавливающий силы после ранений, в одной – жидкость, капнув которую на дрова можно было наслаждаться теплом и светом гораздо дольше, и еще в одной – капли, избавляющие от страха.

– Возвращайся живым, мальчик, – сказала ему ведьма со странной улыбкой. – Ты – единственный, кто знает мой секрет в этом лагере, и без тебя мне будет скучно.

Но Дайрут видел, что она действительно привязалась к нему – настолько, насколько может привязаться к человеку хищный, злобный и бессердечный зверь.

Коренмай продумал все.

Вадыю он сказал одно, младшим из Рыжих Псов – другое, своим будущим спутникам – третье. И только отъехав от спавшего лагеря на пару тысяч локтей, он открыл соратникам истинную цель путешествия – как заподозрил Дайрут, тоже не до конца правдивую.

Тар-Мех живет Ареной, – сказал глава Рыжих Псов. – Почти каждый день там проходят мелкие поединки, один на один, люди против орков, орки против слизней, слизни против гоблинов. По выходным сражаются герои со своими отрядами – это зрелище привлекает чернь со всего города, это подарок консулов горожанам. Но самое главное торжество – это весенние и осенние Игры. Весенние посвящены Дегерраю, умершему богу, осенние – Светлому Владыке. Мы выйдем в отборочном турнире осенних Игр.

Рыжие Псы загомонили. Вопросов и впрямь оказалось много – кто пустит кочевников на Игры? Зачем им рисковать своими жизнями на чужом развлечении? Даже если они победят – что даст им это?

– Тихо! – скомандовал Коренмай. – Я выбрал вас, потому что вы – лучшие. Самые удачливые, наиболее ловкие и смелые. Большую часть из вас я знаю не первый год и мог разглядеть в вас то, чего вы сами в себе не подозреваете. Тар-Мехом правят консулы, шестеро выборных правителей, и наемники, защищающие город, присягали им лично. После первой победы в отборочных Играх нас поселят внутри Арены, откуда мы сможем пробиться к явившимся на Игры правителям города и убить их, после чего наемники некоторое время будут никому ничего не должны. А узнав, что сражаться придется с Ордой, они в этом случае сразу уйдут. Это точно: нам в руки попал один наемник, и под пытками он сказал мне в каком случае они откажутся от обороны Тар-Меха.

– Но нас туда просто не пустят, – усмехнулся Дайрут.

– А вот за этим мне нужен ты, – ответил Кореи май. – Не обижайся – но всем известно, что мы часто берем в жены женщин из побежденных народов. Твое лицо светлее, чем у большинства из нас. Даже твой отец, Кир, светлее – а ты вообще почитай вылитый имперец, и степная кровь говорит только в твоих удали и поступках. Ты выдашь себя за командира из имперских земель, сплотившего вокруг себя степняков, недовольных ханом Разужей.

Дайрут медленно кивнул – в словах Коренмая была логика.

– Ты готов отказаться от командования на поле боя? – тихо спросил он.

– Я готов вынуть из тебя кишки, если ты облажаешься, – расхохотался Коренмай. – Но я давно слежу за тобой, ты готов рисковать своей головой, но не подставляешь остальных, поэтому станешь лицом нашего отряда для Тар-Меха.

Остальные Рыжие Псы мгновенно приняли то, что приказал Коренмай, – он вожак, ему и решать.

Если бы о том, что задумали юнцы, узнал Вадый, он был бы в ярости.

Рыжие Псы требовались ему как гонцы – юркие, ловкие, способные дать отпор бандитам и мелким отрядам, но не вступающие в схватку с сильным противником, а для разведки и диверсий у него были другие люди – а подчас и нелюди.

Однако Дайрут понимал, что для Коренмая эта операция была последним шагом, после которого темник просто обязан будет оценить и его, и его мальчишек-гонцов по достоинству. Кроме того, после завершения этой миссии Коренмай явно рассчитывал понять, кто из Рыжих Псов чего стоит.

Дорога до Тар-Меха заняла немало времени, но это были спокойные дни, наполненные перестуком копыт, короткими сном на привалах и веселыми подколками, которые и раньше случались между Псами. Но на этот раз их затевали намного чаще обычного, а еще их целью теперь становился и Дайрут, и от него ждали ответа, чего раньше не бывало.

Однажды с утра он обнаружил у себя два левых сапога – изначально они, конечно же, были одинаковыми, но стоило разносить обувь, как разница становилась значительной.

Впрочем, быстро выяснилось, что у Ритана – два правых, и проблема решилась сама собой. Затем Имуру приклеили саблю к ножнам, и он потерял некоторое время для того, чтобы вынуть оружие и убедиться, что само оно в полном порядке.

На третье утро в дороге Дайрут решил войти в игру, и, встав пораньше, намочил висевшие на ветке шаровары Тарыса – вечером тот пожаловался, что у него взопрела задница. На четвертое и пятое утро он повторил забаву, пока на пятое его не подловил Ритан.

– Я так и думал! – воскликнул он. – То-то Тарыс жалуется на заколдованные штаны, которые никак не высохнут!

Большинство шуток меж Рыжих Псов были такими же немудреными, поэтому к выходке Дайрута отнеслись спокойно, и теперь он, как и все остальные, был в числе подозреваемых, если кто-то находил у себя в сапогах муравьев или живую лягушку в пиале с разбавленной аракой.

Утром того дня, когда Рыжие Псы собирались войти в Тар-Мех, Коренмай заставил всех помыться. Затем некоторым из воинов пришлось переодеться в заготовленные заранее одежды, и всем – снять собачьи хвосты и спрятать в поклаже, чтобы никто не смог определить их принадлежность к Орде и Рыжим Псам.

Дайруту досталась одежда вроде той, какую носили небогатые дворяне Империи. Рубашка пришлась почти впору, камзол давил в груди и при этом оказался слишком длинным, и только расстегнув его он получил возможность свободно двигаться.

Из своего багажа Дайрут достал меч отца – как он и предполагал, мифриловый клинок вызвал пересуды, которые, однако, остановил Коренмай.

– Я не знаю, откуда у него меч, – веско сказал глава Рыжих Псов. – Но знаю, что это его личное дело. Дайрут, скажи, что ты не вырыл его из кургана, не украл и не добыл колдовством.

– Клянусь, – ответил тот.

– Остальное нас не касается.

Но было видно, что это говорит Коренмай-командир, а Коренмай-воин и Коренмай-юноша и сам был бы не прочь понять, откуда у простого десятника клинок, стоящий сотни обычных мечей.

Тем не менее это оружие соответствовало задумке Коренмая, а на это и рассчитывал Дайрут.

Тар-Мех был велик и красив и наверняка поразил бы того, кто никогда не был в Жако, столице Империи, в дни ее расцвета. Дайрут был – и потому отлично видел, что двойные стены местами просели, что высокие ворота подгнили понизу, а стражники носят яркие и красивые доспехи со множеством украшений, почти бесполезные в настоящем бою.

Были здесь и наемники – эти в отличие от обычных воинов производили гораздо лучшее впечатление, и по их взглядам Дайрут понял, что отряд Рыжих Псов уже замечен, оценен и признан не особенно опасным.

Первые ворота они миновали невозбранно, и это уже говорило о том, что Тар-Мех слишком беспечен. Проехав между двумя стенами, отряд проследовал и через вторые ворота, и только там, внутри города, обнаружились двое толстых стражников, спросивших плату за въезд.

– Мы едем сражаться на Арену, – гордо заявил Дайрут.

– Без взрослых не пускаем, – нагло ответил стражник, чем вызвал взрыв смеха у своего приятеля.

У ворот мгновенно образовалась толпа из нищих, разносчиков, еще каких-то людей.

Дайрут знал, что, спустив подобное единожды, ты станешь постоянной целью насмешек, поэтому в следующее мгновение между его кистью и горлом стражника протянулась лента мифрильного меча.

– Медяшка за ребенка, пол-серебряного за взрослого, – выдавил стражник, понявший, что помощи ждать неоткуда, но, к удивлению Дайрута, не собравшийся и сдавать позиции.

Дайрут кинул ему серебряную монету из кошелька.

– Половина за меня, вторая – за моих воинов, которые мне как дети, – сказал он.

Кошель от Коренмая получил еще вчера.

На этот раз захохотали и зеваки, и стражнику ничего не осталось, как принять деньги и пропустить гостей.

Если бы Орда была близко, так просто проникнуть в Тар-Мех точно бы не удалось – но пока тумен Вадыя находился далеко, и никто в городе пока не подозревал о нависшей опасности.

Дайрут вел отряд вперед, стараясь выдерживать направление по узким кривым улочкам. Грандиозное сооружение Арены поднималось над домами и порой мелькало то по правую руку, то по левую.

Коренмай ехал рядом с ним и тихо говорил:

– Как люди могут жить в этих домах? Здесь же тесно! Это ужас, мне жалко их. Если мы разрушим этот город, все выйдут в степь и скажут нам спасибо.

Дайрут тем временем боролся с нарастающей яростью.

Тар-Мех мало напоминал столицу Империи, но это тоже был город и тоже большой. Воспоминания, словно пена забродившего пива, постоявшего в закрытом кувшине на солнце, вырывались наружу.

Вот они с Тори якобы сбежали из дворца в трущобы посмотреть на жизнь людей – но на самом деле следом за мальчишками идут шестеро телохранителей, и еще с десяток пытается убрать самых злобных нищих с их пути и объяснить всем остальным, как им себя вести. Конечно же, Айн предупредил своего отца о предстоящем побеге, безопасность наследника выше дружбы – а отец смог все сделать так, чтобы Тори ничего не заметил.

Вот он сам идет вместе с четырьмя стражниками к Северным Воротам, чтобы посмотреть на пойманного людоеда, как теперь понимает Дайрут – почти ребенка, забитого и недокормленного.

Вот он стоит в одной из башен и смотрит сквозь узкое окно на город – и думает, что скоро обед, что сегодня подадут ангрех, его любимое блюдо из мидий, сала и пряного теста.

И каждое воспоминание било его наотмашь, потому что, появляясь, цепляло несколько лиц или целую картину из той резни, которую вынужден был устроить отец.

Дайрут слушал Коренмая и понимал, что вот-вот не выдержит, что он вынет меч отца, и клинок вспомнит кровь невинных, утоляя жажду мести в телах не виноватых в тех смертях Рыжих Псов.

Боль и ярость клокотали, переливались по телу, как раскаленный металл.

Дайрут постарался не смотреть на Коренмая, переведя взгляд на гуляющих по городу людей, и теперь каждый городской мальчишка-нищий, каждая женщина, каждый старик напоминали ему о произошедшем.

Дайрут взглянул вверх, и напряженное предгрозовое небо словно спросило: «Помнишь?»

Он помнил, он не мог забыть, он собирался все исправить. После него не должно будет остаться ни Рыжих Псов, ни Вадыя, ни хана Разужи с его орками и людоедами.

Улица вывела к гладкой закругленной стене, похожей на крепостную, только без башен. Судя по всему, они все же добрались до Арены, и осталось выяснить, где находится вход.

Она не была похожа ни на что виденное раньше и не напоминала Дайруту о прошлом, так что здесь он немного успокоился. Проехав с полкруга, они оказались у ворот и тут услышали доносящийся изнутри гул, подобный тому, что издают осы в гнезде.

Служащие Арены отказались пропускать Дайрута с его людьми через центральный вход, направив их в обход, туда, где к основному зданию, словно древесные грибы, лепились другие, поменьше.

Встретивший их высокий, худой и очень суетливый человек заверил юношей в том, что Тар-Мех рад их присутствию и что город наверняка предоставит своим гостям множество возможностей для обогащения и обретения бессмертной славы, но вот то, как это произойдет, решить может только скромный распорядитель Игр на Арене – Мартус Рамен.

* * *

Мартус размышлял над тем, что ему сообщил пацаненок, прибежавший от Красных Ворот.

Любой другой не уделил бы визиту мальчишек-кочевников под началом такого же молодого имперца никакого внимания: десятки, сотни детей, едва взяв в руки меч или пращу, начинали строить планы по захвату мира; и кратчайшим путем к деньгам и славе они видели именно Арену Тар-Меха, которая за последние пятнадцать лет благодаря стараниям Мартуса привлекала любителей кровавых зрелищ и быстрых денег со всего мира.

Здесь были золото и женщины, тут поровну лились кровь и вино, и приправой к ним были слезы и желчь. И все это создавал сам Рамен, постепенно, понемногу, делая именно таким, каким оно стало сейчас.

И все это он творил не ради того, чтобы разрушилось в одночасье.

Мальчишки-кочевники были угрозой, смутной и неявной, но чутье распорядителя Игр на Арене, обостренное «алкой», говорило о том, что оставлять их без внимания нельзя.

И когда вошел Агний, чтобы доложить об этом отряде, Мартус попросил их командира к себе.

Он вошел – невысокий и угрюмый, широкоплечий парень с лицом, словно вырезанным из очень жесткого дерева. В прищуре глаз мальчишки, в едва заметной гримасе угадывались боль и ненависть, ярость, жажда убийства, хотя губы старательно растягивались в улыбке.

Костюм небогатого дворянина, явно с чужого плеча, а на нем несколько неаккуратно заштопанных дырочек, одна напротив печени, другая напротив легкого.

Мартус выдержал долгую паузу, одновременно изучая собеседника.

Он часто пользовался этим способом, чтобы заставить собеседника начать разговор – ведь беседа имеет куда больше общего с дуэлью, чем думают некоторые, и тот, кто нападает первым, теряет преимущество.

Однако Дайрут Верде, как представился парнишка, ничуть не занервничал, даже не изменился в лице. Когда молчание показалось Рамену совсем уж затянувшимся, он наклонился вперед и спросил:

– Ты со своим отрядом участвовал в битвах?

– Нет, – мгновенно ответил Дайрут. – Только в схватках с разбойниками, людоедами, нечистью.

Он не лгал, но говорил не всю правду – Мартус видел это по движениям зрачков.

– Вы хотите сразиться на Арене?

– Да.

И вновь – не вся правда.

Распорядитель Игр выдержал еще одну паузу, однако почти сразу понял, что она вновь не даст результата – обычного в таких случаях хвастовства, рассказа о множестве уничтоженных злодеев, спасенных девиц и добытых сокровищ не последует, вообще ничего не последует.

– Я не пускаю на Арену тех, кто ничем не проявил себя, – осторожно начал Рамен, ожидая возмущения или хотя бы вопроса о том, что нужно сделать. Однако собеседник промолчал – все такой же спокойный, со слегка искусственной улыбкой и яростью, что пряталась за внешне безмятежным лицом. – Я предлагаю вам совершить подвиг на благо Тар-Меха, и тогда вы сможете выступить здесь.

Мартус быстро перебрал в голове несколько вариантов заданий.

За последние годы, отмеченные переменами, появлением множества сумасшедших и нашествием Орды, вокруг Тар-Меха возникло множество «нечистых», страшных мест, населенных слизнями, скелетами или вампирами. Во множестве расплодились темные культы со своими жрецами и отвратительными обрядами.

Правители города по мере сил вычищали окрестности, посылая отряды с молодыми командирами, не успевшими проявить себя. Кто-то из них не справлялся, другие выживали в ожесточенных схватках, получали награду от города и возможность сразиться на Арене.

Пару месяцев назад Рамен закончил долгую интригу, очистив от нечисти шесть заброшенных мельниц, чем разрушил монополию зарвавшегося Таргуса Павлия, решившего, что ему можно завышать цены на муку.

Однако для кочевников и Дайрута следовало придумать что-то более надежное, чем пещера с медузами или подвал заброшенного монастыря с упырями. Эти мальчишки должны погибнуть все до единого – так, чтобы и памяти не осталось, или сбежать, поджав хвосты.

– Вы можете совершить что-то довольно простое – или же более сложное, – осторожно начал Мартус Рамен. На самом деле он в любом случае собирался подсунуть мальчишкам самое страшное испытание, независимо от ответа. – Все зависит от того, насколько вы амбициозны, если вам известно подобное слово.

– Нам известно, – отрезал Дайрут. – И мы готовы к любым испытаниям.

– Тогда предлагаю вам изгнать зло из Кристальных Холмов, – улыбнулся самой очаровательной своей улыбкой, прибереженной для особых случаев, распорядитель игр. – И если вам это удастся, вы поучите большую награду от города Тар-Мех и станете здесь желанными гостями, которые могут сами выбирать себе противника на Арене.

Мартус ждал ответа.

Любой, кто хоть краем уха слышал про Кристальные Холмы, отказался бы сразу, однако, судя по тому, как даже не изменилось лицо его собеседника, он не знал ничего.

Тому злу, которое засело в старинных гномьих шахтах, была не одна сотня лет в отличие от большинства других «нечистых» мест, появившихся недавно. В шахты спустилась не одна сотня героев, но выбрались оттуда считаные единицы.

Больше всех упорствовали гномы из других местностей, желавшие возродить шахты, богатые золотом. И именно гномы, упорные и упрямые, поминающие своего Урда к месту и не к месту, несли самые большие потери, причиняя этим косвенно немалые убытки казне Тар-Меха.

Дайрут сдержанно поклонился и вышел.

Мартус, дождавшись, когда в двери щелкнет сложный гномий замок, достал из кармана парадной мантии пузырек с «алкой» и отточенными движениями капнул отравы в оба глаза.

Едва экстаз, возникавший после приема снадобья, схлынул, как в дверь поскребся Агний. Он всегда стучал так – с какой-то истеричностью, неритмично и не отрывая сразу всех пальцев от дерева двери.

– Заходи, – великодушно разрешил Рамен.

Его настроение было великолепным – он либо уничтожит мальчишек, либо очистит Кристальные Холмы от того зла, что засело там, и неизвестно еще, какой вариант будет лучше.

– Вы отправили их в гномьи пещеры? – поинтересовался Агний. – Но почему?

Распорядитель Игр на мгновение задумался, забывшись, пожевал нижнюю губу и наконец ответил:

– Сами они везут в седельных сумках беду, я чувствую это. Но вот их командир, Дайрут, несет очень большую беду, и это так же точно, как то, что сегодня у нас был отличный день на Арене.

Айра

Почти полтора месяца все шло своим чередом – Айра пыталась править, опираясь на советы Голоса и Парая Недера.

Она поняла, что в стране все не особенно благополучно – потому что раньше Дорас поставлял вино, пряности и шелк во все края обитаемого мира, а сейчас оказался отрезан от большинства торговых путей.

Еды хватало, но привыкшие к роскоши купцы и вельможи пытались восполнить потери за счет крестьян и работников, и те жили теперь впроголодь.

Чтобы увеличить армию и лучше ее вооружить, пришлось поднять налоги – и независимо от того, на что или для кого их увеличивали, в первую очередь это било по простым людям.

Айру едва удержали от того, чтобы она открыла казну и запасы короны для народа Дораса.

«Распределять все равно будут не обычные крестьяне, и поверь, твою поддержку почувствуют совсем немногие из тех, для кого ты стараешься, – и в первую очередь Орда, которой в решительный момент ты не сможешь противостоять», – сказал ей тогда Голос, а чуть позже те же доводы повторил Недер.

А еще молодая королева внезапно влюбилась – в молоденького барда, Альрика, изящного паренька со сладким, бархатным голосом и длинными русыми полосами, перевитыми золотой нитью.

В каждый свободный момент она вызывала его к себе и заставляла петь едва ли не до хрипоты. Ей нравилось все – и военные песни вроде «За Светлого Владыку и Дорас», и смешные песенки про встречу рыцаря, принцессы и дракона, где их столкновение обыгрывалось сотнями разных способов.

Но от медленных и длинных баллад о любви она замирала, а в груди словно начинало ворочаться что-то большое и шелково-шерстистое.

Естественно, ни о каком признании и речи не шло, и некоторое время Айра умудрялась скрывать собственное чувство даже от Голоса. Хотя, может быть, Голос, предпочитавший решать проблемы тогда, когда они проявятся серьезно, просто старался не замечать увлечения своей подопечной.

Кто с ней говорит, девушка по-прежнему не знала.

Влюбившись, Айра начала замечать и то, чего не видела раньше – как переглядываются фрейлины и пажи, как простые и вроде бы ничего не значащие знаки внимания между мужчинами и женщинами оказываются вдруг полными скрытого смысла.

Вокруг кипела война, на границе гоняли беженцев, пытавшихся прорваться через перешеек.

В Дорасе купцы, недовольные тем, что их торговля замерла, едва ли не в открытую призывали договориться с Ордой, а самые глупые отправляли письма к темникам и посылали гонцов к хану Разуже. Даже самые небольшие проблемы, на которые раньше никто и внимания не обращал, грозили в любой момент вызвать беспорядки и бунты – и оказалось, что в стране немало тех, кто хотел бы этого.

Но, несмотря на все это, люди продолжали жить – они влюблялись и расставались, они вели сложные политические интриги только для того, чтобы больнее уколоть тех, кто их отверг, или заслужить ласковый взгляд от тех, кто был им мил.

Теперь Айра видела все это, а поскольку ей хотелось многое понять, то все, что происходило между мужчинами и женщинами, между мальчиками и девочками, словно становилось заметнее в ее присутствии.

Она видела крушение надежд пожилого капитана, одного из тех, кто долгой и верной службой заслужил полное доверие ее отца. Он пытался ухаживать за молоденькой фрейлиной, и поначалу она, польщенная его вниманием, даже отвечала на его взгляды, смущалась и краснела.

Но когда капитан послал сватов к ее родителям, наотрез отказалась выходить за него замуж. Как ухажер он был престижен и хорош, но как муж казался страшным, словно месть Дегеррая.

«Он сам виноват, должен был хотя бы поговорить с ней, – сказал Голос по этому поводу. – Но он пошел по самому простому пути там, где легких решений не бывает».

Еще она видела, как взрослая уже женщина, бывшая фрейлина матери Айры, лет тридцати или даже старше, влюбилась в семнадцатилетнего пажа. С точки зрения королевы эта любовь выглядела комичной – взрослая, замужняя женщина, чей старший сын лишь ненамного младше пажа, оказывала молодому человеку знаки внимания, дарила дорогие подарки, забыв об осторожности.

Паж же отнюдь не сопротивлялся, но посещением любовницы не ограничивался – кроме всего прочего, он еще и рассказывал всем, кто готов был его слушать, о своей победе.

И хотя с виду у них все было хорошо, Голос уже сказал, что момент, когда Айре придется выгнать женщину к мужу, а пажа отправить куда-нибудь подальше, не за горами.

По совету Голоса Айра возобновила древнюю традицию устраивать в королевском дворце пиры для всех. С одной стороны, это выглядело не совсем правильно, ведь в государстве многое было неладно, но с другой стороны, надо показывать, что все нормально, а еще смотреть за теми, кто придет во дворец.

«Люди часто считают окружающих дураками, и надо давать своим врагам возможность сделать ошибку», – сказал Голос.

Кроме того, после событий в гавани, коронации и нескольких недель правления Айры многие считали, что ничего хорошего от новой королевы ждать не приходится, и с этой точки зрения пир также был необходим.

При прошлом короле дело обстояло так, что он мог просто приказать, и тут же все приходило в действие. На кухне знали, какие закуски и в каком количестве должны быть приготовлены, церемониймейстер определял, кто и где сидит и каким образом расставить столы.

Однако теперь все сместилось, и любая неточность могла оскорбить одних и дать несбыточные надежды другим. Часть вопросов взял на себя Парай, с частью помог разобраться Голос, некоторые проблемы разрешил с помощью своих подручных верховный маг.

Пир начался с того, что престарелый регент вместе с юной королевой под медленную и тягучую мелодию вошли в зал. Следом за ними прошагали самые влиятельные люди Дораса – и Голос не преминул в очередной раз подсказать усевшейся на малый трон Айре, кто есть кто.

Однако она совершенно не слушала его, она смотрела на галерею над залом, в которой сидели музыканты, и среди них находился ее Альрик. Он был потрясающе красив даже в обычном черном камзоле – музыкантам на балах запрещали одеваться в яркие одежды, чтобы они не выглядели красивее гостей.

Против обыкновения он играл не на лютне, а на свирели, и Айра слышала ее голос.

И каждый раз, когда юная королева бросала взгляд на своего барда – он смотрел на нее. Айре очень хотелось позвать его оттуда, наплевав на условности и запреты, на советы Голоса и гневные взгляды Парая.

Но она знала, что это оскорбит всех присутствующих, что гости и уж тем более их жены воспримут это как выпад, направленный против всех них в целом. Пока Айра сидит на троне и все степенно и медленно жуют, то все прекрасно, но как только она решит хоть что-то переиначить, она сломает порядок вещей, принизит этим свое достоинство, достоинство державы, достоинство всего дворянского сословия…

«Королева Симера, согласно легендам, не вошедшим в официальные хроники, возвысила своего фаворита из простых людей, чуть ли не из слуг, – произнес вдруг Голос. – И она ни перед кем не отчитывалась».

«Как ей это удалось?» – поинтересовалась Айра.

«Она правила жесткой рукой, окружив себя преданными людьми. Ее власть была незыблемой. И если ты сможешь добиться того же, то сможешь делать то, что нужно тебе, не обращая внимания ни на кого».

Альрик играл божественно и смотрел только на нее.

Королева милостиво кивала тем из пирующих, кого подводили к ней для приветствий, и поднимала кубок, наполненный вином, разбавленным водой почти до прозрачности – чтобы только ощутить вкус, но ни в коем случае не захмелеть.

Она беседовала с соседями – с потным двоюродным дядей, специально приехавшим ради пира из глухой провинции, которой он правил, и с молодым красавцем графом, совершенно не интересовавшимся женщинами, но зато владевшим феодом и верфями во втором по величине порту Дораса.

Никакого удовольствия от бесед девушка не получила, а граф еще и умудрился посоветовать ей, как себя вести, за что королева Симера наверняка отправила бы его на галеры, а королева Айра лишь загадочно улыбнулась, чтобы остальные подумали, что ей достался изысканный комплимент.

После мучительно скучного пира Айра решила принять ванну в подвале дворца.

И в тот момент, когда она разнежилась, примирилась с миром и своим правлением, когда она точно решила, что с завтрашнего дня будет более жесткой и сильной, что обязательно сделает так, что никто не сможет диктовать ей свою волю, вбежала служанка и сказала, что королеву просит капитан ее охраны.

Айра удивилась – что такого произошло, чего нельзя изложить Параю или регенту, зачем искать именно ее? Она позволила служанкам осушить на себе воду гигантскими полотенцами, затем облачилась в платье и приказала звать капитана.

Седой вояка с ходу бухнулся на одно колено и склонил голову.

– Ну же, мой верный капитан, – Айра легонько повела плечом, очень надеясь на то, что этот жест будет выглядеть по-королевски. – Что случилось?

– Убийство, – ответил тот. – Уже третье. На первое мы не обратили внимания, второе сочли случайностью, но после сегодняшнего мы точно знаем, что во дворце есть человек, который больше похож на зверя. Убитые – из челяди, одна пожилая женщина, одна девушка и один совсем юный поваренок. Мы можем поднять по тревоге стражу и провести обыски по всему дворцу… Но если не найдем убийцу, поднимется паника. С другой стороны, никто из дворян пока не пострадал, мы можем замять дело, арестовать кого-нибудь для вида и тихо пытаться найти виновника…

У Айры от таких новостей перехватило горло. А она думала, что у нее раньше были заботы! Кто же мог это сделать? Какой-нибудь мясник? Или солдат? Может, во дворец проник убийца, нанятый кем-то еще?

Еще мелькнула мысль, что Эона не зря сбежала – она хоть и не очень умная, но некоторые вещи понимает гораздо лучше и быстрее, чем гораздо более сообразительные люди.

– Ваше Величество, капитан Морик, – раскланиваясь на ходу, в помещение купальни ворвался Парай Недер. – Что случилось?

Айра кивнула капитану, приказывая, чтобы тот все рассказал первому советнику. Парай сразу же принялся задавать вопросы:

– Когда произошло первое убийство?

– Четыре дня назад.

– Второе?

– Вчера.

– Раньше подобных происшествий точно не было?

Капитан нахмурился и некоторое время что-то обдумывал, а затем нехотя сообщил:

– Было два раза. Одно за неделю до коронации, а еще одно три года назад. Еще был случай, когда пропала служанка у леди Трау, тогда решили, что она просто сбежала, однако я потом проверял – девушка так и не появилась ни дома, ни у знакомых.

– Это очень, очень плохо, – Парай Недер горько усмехнулся. – По роду занятий я сталкивался с преступниками, которые не могут пересилить себя и убивают не ради наживы, а потому что у них в голове что-то не так. При этом они выглядят как обычные люди, работают, иногда у них дома семья – жена, дети… И самое отвратительное в том, что, переступив черту однажды, они уже никогда не останавливаются – а в нашем случае убийца явно потерял меру. Раньше он был аккуратен и редко выходил на охоту, а сейчас по какой-то причине убил уже троих за несколько дней.

– То есть это не человек из гильдии, не какой-нибудь кочевник или варвар? – поинтересовалась Айра.

– Наемный убийца лишил бы жизни конкретного человека, – ответил первый советник, – и тут же исчез бы. Это кто-то из своих, из тех, кто живет во дворце долгие годы, к кому все привыкли и на кого не обращают внимания… Плохо то, что таких людей сотни, и поймать убийцу можно только на месте преступления. Впрочем, Ваше Величество, предоставьте это нам с уважаемым капитаном Мориком.

Королева, отнюдь не успокоенная словами советника, глядела на то, как Парай уводит за собой капитана стражи, и чувствовала себя беззащитной. Конечно же, за дверями всегда есть двое лучших воинов, а рядом всегда находятся служанки или фрейлины. Кроме того, убийцу интересовали простолюдины, смерть которых не была слишком уж большой трагедией.

Но даже сама мысль о том, что где-то рядом, маскируясь под добропорядочного человека, ищет новую жертву чудовище, была отвратительна Айре.

«Тебе ничего не грозит, к тому же я уверен, Парай найдет убийцу, – сказал Голос, почувствовав настроение королевы. – Он весьма неглуп, и у него есть знакомые преступники и охотники за наградами – твой советник наверняка найдет нужных людей».

Айру это, если честно, совсем не утешило.

При мысли, что, кроме убийцы, по коридорам дворца будут ходить еще и охотники за головами, а может, даже и преступники, которым будет поручено ловить монстра, настроение ее еще больше испортилось.

Заснула она только под утро, и в тот момент, когда королеве наконец удалось найти достаточно удобное положение на громадном мягком ложе, ее вновь разбудили.