Текст книги "Рыжие псы войны"

Автор книги: Эльдар Сафин

– Я займусь магами, жрецами, гномами и половинчиками, – ответил Дайрут. – Всеми теми, кого Разужа не ожидает увидеть в нашем войске. Если Дегеррай позволит, мы еще повоюем.

Каналы Ган-Деза воняли, точно выгребные ямы, и «аромат» проникал в каждый уголок. Горожане утверждали, что обычно подобное начиналось ближе к середине весны, но никак не зимой.

Дайрут полагал, что тут виноваты задницы тысяч лошадей, варваров и кочевников, наполнивших некогда вольный город.

Более-менее свободно дышать можно было только на крышах самых высоких зданий, и в данный момент мятежный темник стоял на городской ратуше, опираясь на каменную горгулью, а рядом топтался маг в возрасте, одетый с роскошью вельможи и вкусом душевнобольного варвара.

– Шесть тысяч всадников – это все, что мы можем обещать вам, – у чародея каждые несколько мгновений дергалась левая щека, и Дайрут гадал – было ли это какой-то болезнью или следствием неудачного заклинания.

– Ты учился в Сиреневой Башне, у тебя четырнадцать помощников и нет недостатка во всем, что нужно для колдовства! – Темник сжал зубы, и его лицо исказилось. – И ты говоришь, что не можешь провести ритуал, с помощью которого можно быстро переправить весь тумен к месту битвы?

Отсюда хорошо было видно и город – в основном двухэтажный, старый, с редкими новыми зданиями, и порт, где стояло несколько небольших судов, и верфи, на которых возвышалось почти полтора десятка громадных кораблей, хотя ни один из них еще не был достроен.

– Вы не понимаете! Для подобного ритуала в городе должны быть определенные сооружения, должна иметься традиция, нужно, чтобы эта земля чувствовала, что подобный ритуал здесь вообще возможен!

– Я все понимаю, – Дайрут взглянул в лицо магу. – Может быть, для того чтобы ритуал прошел как надо, нужны деньги? Много денег? Черный лотос, арканит? Несколько девственниц? Какие-нибудь посохи, мантии? В каком-нибудь другом городе этот ритуал провести будет проще? Руан-Дер? Тар-Мех?

Маг задумался.

По его лицу Дайрут понял, что собеседник сразу был настроен на то, чтобы отказаться и искать объяснения, в то время как сам темник всегда нацеливался на победу и искал только средства для ее достижения.

Было совершенно непонятно, как вообще живут все эти люди, которые ставят перед собой ограничения, а потом лелеют и пестуют их, объясняя себе и окружающим, почему невозможно то или иное.

– Ну, в общем-то, можно попробовать, – вяло признался маг. – Надо создать свиток, нужно очень много арканита, и кто-то из моих помощников наверняка не доживет до конца ритуала…

– Ты можешь сам выбрать, кто именно это будет? – жестко спросил Дайрут. – Чтобы погибли самые бесталанные?

– Нет, так нельзя! – возмутился маг. – Люди не имеют права принимать такие решения! Если я выберу, кто погибнет, то получится, что это я убил их!

Дайруту было этого не понять – маг готов сунуть в лапы смерти своих лучших помощников, давая шанс на выживание откровенным бездарям. Он поморщился, но вступать в спор не стал – по всему видно, что собеседник на грани, надави на него еще чуть, и тот сломается.

– Когда все будет готово? – спросил он.

– Завтра рано утром. – Маг поник.

– Ты получишь деньги, власть, башню для исследований и много, много девственниц! – Дайрут хлопнул старика по плечу и направил его к выходу с крыши.

Через миг он выкинул мага из мыслей…

Каждое мгновение приближало Дайрута и его тумен к битве с Разужей, где выиграть будет почти невозможно.

Находись на месте Разужи Абыслай или кто-то еще из старых кочевников, Дайрут бы оценил свои шансы как половинные – или выиграет, или нет. Однако против него играл хан Разужа, который вырывал победу в десятках битв, знал свои войска – на что способен каждый отряд, кого лучше поставить вперед, а кого оставить в засаде.

Дайрут собирался нанести как можно более жестокий удар, а затем отступить.

Если получится – нанести еще один удар и вновь отступить, затем еще раз повторить это, и если противник не будет ошеломлен, то отступать и обороняться в вольных городах, а уж если все пойдет совсем плохо, то бежать на недостроенных кораблях с остатками войск.

Его план включал в себя десятки, сотни маленьких ловушек для Разужи. Отдельные неприятности он готовил для орков, для людоедов, для шаманов, поклоняющихся темным богам.

Гномы обещали создать укрепления – не ахти какие, но лучше, чем ничего, а еще обязались выставить боевые машины – баллисты и катапульты. Жрецы Дегеррая приготовили ряд святых заклинаний, которые выведут из строя шаманов Разужи.

Дайрут знал, что какие-то из его задумок наверняка не сработают – но не верил в то, что все рассыплется и не получится вообще ничего.

* * *

– Апаши! Расскажи про Хан-ши!

Вокруг старухи, сидевшей на облезлой козлиной шкуре, собрались восемь ее внуков. Снаружи, за стенками юрты, выла метель, где-то там пастухи с помощью собак собирали вырвавшееся из загона стадо овец, мальчишки постарше свистели в дудки, отпугивая волков, для женщин и девушек тоже нашлась какая-то работа – здесь же, в тепле, остались только те, кто не мог помочь ничем.

Старая Ушулай потерла переносицу морщинистой ладонью, а затем начала нараспев:

 
Степь станет старой, скроется солнце,
Ужасные твари спустятся с неба,
И только девушка, понесшая бога,
Сможет спасти землю от мрака.
Она поднимет брата на брата,
Она уничтожит самых лучших,
Но, кроме нее, никто не сможет
Спасти всю землю, выплюнув бога.
 
 
Назвавшись Хан-ши, взяв в руки саблю,
Она пройдет по телам и душам,
И каждый след ее наполнится кровью,
А потом расцветет цветами жизни.
Ее не раз убьют и похитят,
Она не раз предаст и обманет,
И любой, кто захочет стать ее мужем,
Умрет очень скоро лютой смертью.
 
 
Она принесет себя в жертву хану,
Но хан подавится этой жертвой —
Она возьмет его род по праву,
По праву более смелой и сильной.
Она заберет его саблю и славу,
Возьмет его доспех и юрту,
И даже верных друзей хана
Она заберет себе без остатка.
 
 
Она – Хан-ши, понесшая бога,
Выведет войско на бой ужасный.
Тогда, когда степь содрогнется крупно,
Дрожа от страха и дикой боли,
Хан-ши поднимет острую саблю
И убьет того, кто ей был обещан,
Разбив надежды и даря надежду,
Она родит в этой битве бога.
 
 
Ее чело украшает корона,
В ее руках – обещание смерти,
Хан-ши придет только тогда,
Когда ее бог решит ей стать сыном.
Ее красота уступает силе,
А сила ее уступает славе,
Но даже слава не сможет сравниться
С ее умением приносить беды.
 

После этих слов старуха задумалась, дети ждали, ждали, а потом самая младшая внучка – прелестная Ираш, не знающая уважения к старшим, – сказала:

– А я слышала все по-другому! Там Хан-ши всех убила и осталась одна! Когда я вырасту, я стану Хан-ши!

Старуха с неожиданной ловкостью наклонилась и ударила внучку по губам:

– Пусть боги не допустят, чтобы вы дожили до дня, когда в степи появится Хан-ши!

Айра

Прошла неделя, за ней – вторая.

Последний месяц зимы был теплым и слякотным, рыбаки выходили в море, но возвращались без нормального улова, зато со всякой странной дрянью – неведомыми глубоководными чудовищами, рыбами, у которых было две головы вместо головы и хвоста или же два хвоста.

В столице было относительно спокойно, зато из провинций приходили слухи о чудовищах, которые появляются неизвестно откуда. В одной прибрежной деревушке из-под земли вылезли полдюжины минотавров, которые изрубили в клочья рыбаков, их жен и детей. Остался только один мальчишка, невесть как забравшийся на отвесную скалу и просидевший там два дня, прежде чем его заметили издалека рыбаки из соседней деревни.

В другом месте под мостом завелись тролли, но вместо платы за проезд они требовали с каждой проезжающей повозки человеческую жертву и до того, как их с большими потерями уничтожили воины наместника, успели убить нескольких человек, в том числе и двоих детей.

То здесь, то там люди сходили с ума – и каждый такой случай порождал целую волну слухов. Передаваясь из уст в уста, они обрастали множеством недостоверных подробностей и преувеличений.

Кроме того, к Айре пришли с прошением эльфы, по старинному договору с Доросомнаем живущие на дальней северной окраине Дораса, и попросили – немыслимое дело! – магов и священников в помощь, потому что на них начали нападать демоны, с которыми сами остроухие справиться не могут.

Казненный за убийства учитель магии, чьи останки были замурованы в глубоком подземелье, умудрился собрать себя по частям и в виде зомби вылез на дворцовую кухню, где его отважно порубили на куски две кухарки.

У одного из королевских стражников за ночь выросли красивые ветвистые рога, сержант спилил их, чтобы бедолага не позорил своих, но на следующую ночь они отросли еще более ветвистыми, к тому же ноги превратились в копыта, на которых воин даже стоять не мог.

Пришлось донести капитану Морику, на которого случившееся произвело большое впечатление.

Все вокруг были беспокойными и уставшими, и любая мелочь грозила вывести из себя даже самых спокойных и рассудительных людей.

Айра сидела на военных советах и мрачно слушала доклады полководцев разного ранга. В стычках с нежитью, с троллями и минотаврами, со слизнями, с демонами и демонопоклонниками Дорас за месяц терял больше солдат, чем в какой-нибудь небольшой битве.

Ей было страшно оттого, что все меняется слишком быстро, и едва ты успеваешь кое-как приспособиться к тому, что есть, пусть оно не очень хорошее, как тут же следует новый удар, и все становится еще хуже.

Вельможи с полной уверенностью говорили о том, что как только закончится зима и ветер переменится, корабли из вольных городов – какая насмешка! Вольными им уже никогда не быть – приплывут в Дорас с воинами Орды.

Они готовили планы отражения атак, заранее соглашались жертвовать провинциями, словно там не жили сотни и тысячи людей, словно это были какие-то фишки в игре.

В Дорасе строили новые корабли, но слишком медленно, чтобы успеть к началу весны, а значит, имелась вероятность, что плавать на них уже будут люди и нелюди Орды.

Айра ждала ответа от Дайрута и с каждым днем все сильнее надеялась, что темник согласится. Она уже воспринимала его не как некое страшное чудовище, а скорее как дикого зверя, которого можно будет приручить.

Все свои планы она неосознанно связывала с тем, что Дайрут согласится на ее предложение, хотя и Парай Недер, и Голос, и даже герцог Сечей в один голос твердили, что это маловероятно, что темник против хана не пойдет – в Орде невозможно безродному полководцу получить власть, он должен выставить какого-нибудь благородного, по степным меркам, мальчишку, а всех подходящих Разужа уничтожил.

Но Айра верила в Дайрута, она желала ему быть самостоятельным и сильным, надеясь, что он сможет выстоять против хана Разужи. Королева желала всем сердцем, чтобы темник пошел против хана – может быть, сам хан как-то спровоцирует его, оскорбит, пригрозит, попробует лишить власти в тумене?

Соглядатаи Парая Недера в ставке темника не раз доносили о том, что люди Дайрута преданы ему лично, что они готовы идти за ним и в огонь, и в воду, а он в ответ бережет их и сам всегда идет первым.

Айра представляла его громадным, мощным и быстрым – больше, сильнее и ловчее, чем герцог Сечей, раза в два, а то и в три.

Однако день проходил за днем, плохие новости продолжали приходить, а гонцы так и не возвращались. Их могли перехватить по дороге, каждый мог сгинуть в лапах демонов или в брюхе слизней.

И, в конце концов, никто не мог поручиться за то, что они добрались до Дайрута, а тот выслушал их и тут же посадил на кол или повесил, выказывая с вою верность хану.

«Все идет так, как должно быть, – повторял время от времени Голос. Он вообще в последнее время редко советовал, чаще одобрял действия Айры или вообще отмалчивался. – Просто помни, что ты – это Дорас, и от тебя зависит здесь все».

От таких фраз королеву каждый раз передергивало.

Она и так ощущала себя ответственной за все происходящее.

Начиная с какого-то момента ее не вгоняла в уныние каждая дурная весть – Айра сразу начинала искать решение, и, если это было возможно, просто перекидывала проблему на кого-то из доверенных лиц – верховного мага, герцога Сечея или Парая Недера, капитана Морика или на людей помельче вроде старшей фрейлины или церемониймейстера.

Она поняла, что все и всегда хорошо идти не будет.

В любой бочке меда есть ложка дегтя – и уже дело правителя разобраться: не заметить мерзкого привкуса, сделать вид, что мед отличный, выкинуть всю бочку или посадить слуг отделить испорченный мед от хорошего.

После того как Айра научилась сразу передавать проблемы тем, кто мог с ними справиться не хуже, а подчас и гораздо лучше ее, у королевы появилось свободное время. Она вновь занялась фехтованием, которое в чем-то походило на танцы – вот только цена ошибки здесь была выше, – она читала или слушала, как ей декламируют исторические трактаты и учебники по военному искусству.

Она приходила туда, куда ее не звали, на сборища, которых во дворце устраивалось множество – иногда церемониймейстер созывал главных пажей и фрейлин и объяснял им, как вести себя с новыми людьми. Иногда главный повар в своей громогласной манере выказывал кухаркам, посудомойкам и поварятам свое отношение к их работе и вообще к жизни.

Капитан Морик, как выяснилось, каждое утро собирал десятников.

Айра внезапно поняла, что каждая мелочь во дворце относится к чьему-то ведению, что кто-то обязательно отвечает за то, чтобы ни одна дверь во дворце не скрипела – а если заскрипит, то кто-то совершенно точно будет наказан.

Что трубы должны быть чистыми, и если после растопки камина вдруг упадет кусок сажи, то кого-то высекут или запрут под стражу на несколько дней.

Она сообразила, что даже среди поварят есть различия, и если ей без разницы, кто перед ней – старший поваренок или младший, то для них это дело весьма важное. И за то, чтобы вырасти в должности, они готовы и на подвиг, и на подлость, причем зачастую в один и тот же момент.

Теперь, ставя печать и подпись на грамотах или прошениях, королева понимала, какие вокруг этой подписи бурлят страсти. Любой, даже самый незначительный указ обязательно менял чьи-то жизни, а так как это происходило не в лучшие времена, то, как правило, менял к худшему.

Теперь ей было совершенно очевидно, для кого из ее фрейлин место очень важно – а кому оно досталось легко и в случае чего потеря его будет даже не очень болезненной.

Айра начала здороваться с людьми – не просто улыбкой или небрежным кивком, как делал это порой ее отец и за что он был любим челядью безумно, а по-настоящему, приветствуя слуг по имени и ласково, проявляя порой невозможное для правителя знание о жизни этих ничтожных, в общем-то, людей.

Это понимание, новое отношение к окружающим людям произошло внезапно – словно скрипнуло и душе, и внезапно все то, что накапливалось долгие и сложные месяцы, стало абсолютно понятным и естественным.

Через это понимание других Айра логично и словно закономерно обрела умение управлять собственным волшебным даром. Теперь ей достаточно было перекинуться несколькими фразами с совершенно незнакомым, враждебно настроенным человеком, как он принимал ее сторону.

Как девочка, не вошедшая еще в женский возраст, Айра воспринимала свой дар в качестве подарка богов, как королева она видела в нем инструмент, и инструмент сложный и опасный.

Герцог Сечей, первый из тех, кого она таким образом переманила на свою сторону, еще не умея управлять даром, стал после применения личной магии королевы совершенно другим человеком.

Некогда буйный и нетерпимый, он успокоился.

Он не поглупел, не перестал понимать намеков или разбираться в стратегии. Однако словно что-то в нем надломилось, и брат королевы перестал быть таким же ярким и безудержным, как раньше.

В прошлом Айра очень мало с ним виделась – сказалось и то, что она была младше, и то, что их отцы давным-давно поссорились. Однако, по рассказам и редким воспоминаниям, Сечей был бесшабашным и рисковым, а теперь стал сдержанным.

Он словно постарел сразу лет на сорок, да еще и перенес смертельную болезнь.

Ближе к концу зимы людей, таким образом перетянутых на сторону лично королевы, оказалось с полдюжины – один дипломат из островного вольного города Рех-Рат, двое столичных купцов, лазутчик хана Разужи, граф Радей и собственно Сечей.

И все они были преданы Айре – так преданы, что могли ради нее умереть, и в случае соглядатая хана это могло пригодиться.

Они разговаривали, вели какие-то мелкие интриги, ухаживали за дамами и рассказывали истории из жизни во время пиров. Но во всех них словно исчез какой-то стержень, каждый напоминал Айре куклу, из которой хозяин вынул руку, – одинокую и ненужную.

Они жили только тогда, когда были нужны Айре, а остальное время влачили жалкое и никому не нужное существование.

И это пугало. Голос настаивал на том, что Айре надо тренироваться – но она не могла и не хотела. К тому же тот же Голос утверждал, что с Дайрутом подобного сотворить не удастся, хотя и не объяснял почему.

Как-то во время личной беседы с Параем Айра вспомнила о том, что бывший первый советник предполагал, что Дайрут Верде может оказаться героем.

– Как это? – спросила она у Парая. – Кто такие герои? Они действительно бессмертны?

– Герои – это посланцы богов, – ответил Недер, нахмурясь, словно вспоминая что-то неприятное. – Пока в мире все хорошо, героев никто не видит и не знает. С их помощью боги управляют миром, о героях знают только первосвященники. Твой прапрадед был героем, ему помогал сам Дегеррай… А когда и мире все плохо, появляются ложные боги, которые выставляют своих героев – и мир погружается в пучину войн. Хан Разужа – герой такого ложного бога. Он сильный, смелый, жестокий. Если он умрет – его повелитель воскресит его в своем святилище, мне известно о двух смертях хана. Однако есть и хорошие новости – ложный бог не имеет большой власти и мире, и если герой умирает слишком часто, если его войска разбивают раз за разом, то однажды его уже не воскресят. Дайрут не является героем – мои люди выяснили это совершенно точно. Он владеет могущественным предметом – наручами, которые позволяют ему быть почти бессмертным. Кроме того, он умен и удачлив, люди следуют за ним – и не только люди. Вместе с его туменом идут и гномы, и половинчики. Поэтому он может столкнуться с героем – и исход этого противостояния не настолько очевиден, как может показаться с первого взгляда.

Айра откинулась в кресле, отхлебнула сильно разбавленного вина из высокой кружки – Голос требовал, чтобы она разбавляла вино, это позволяло всегда быть разумной.

– Значит, будем ждать ответа от Дайрута, – сказала королева. – Все сроки вышли, но это наш единственный шанс.

А на следующий день после этой беседы пришли новости – хан выступил против своего темника, и силы их были неравны: один тумен, хотя и большой, и отлично обученный, с союзниками из людей и нелюдей, против нескольких туменов Разужи.

Причем у хана в войске были людоеды – страшные великаны, твари, каждая из которых в бою стоила многих бойцов.

– Дайрут не устоит, у него нет ни единого шанса, – заявил капитан Морик, когда они вчетвером собрались обсудить происходящее – Айра, Сечей, Парай и капитан стражи. – Никакие наручи его ж спасут.

– Нам выгодно, чтобы он проиграл, – неожиданно заявил Парай Недер. – Если темник выиграет битву, он подомнет под себя Орду, и мы будем нужны ему только как добыча. Если же он проиграет, но выживет, мы согласимся принять его у себя. Он талантливый полководец, у него есть наручи, и вместе он и вы, наша королева, можете стать знаменем, под которым мы будем противостоять Орде.

– Но у него не будет его тумена, не будет кораблей, военных орудий, – возразил герцог Сечей. – Зачем нам проигравший бунтарь?

– С нами никто в Орде говорить не станет, – медленно произнесла Айра. – Мы для них – добыча, которую можно пожрать, но с которой нет смысла договариваться. Если Дайрут Верде станет моим мужем, он сможет точно предсказать, что и когда предпримет против нас хан Разужа. Он сумеет подготовить наших солдат, доставить в Дорас боевые машины гномов, помочь переправить к нам корабелов, оружейников и других мастеров из вольных городов. Он в состоянии сделать нас достаточно сильными для того, чтобы Разужа отступился от Дораса или был вынужден начать переговоры.

Капитан Морик сразу склонил голову, признавая мудрость королевы.

Герцог некоторое время хмурился, а Парай Недер улыбался, чисто, по-доброму, так, как давно не делал, если вообще делал когда-либо.

«Он уверен, что сделал из испуганной девчонки настоящую королеву, – произнес Голос. – Хотя на самом деле это не так».

«А ты уверен, что это сделал ты? – поинтересовалась Айра. – Да?»

«Нет, – ответил Голос. – Ты была рождена для того, чтобы стать королевой. Обстоятельства просто ускорили неизбежное. Мы с Параем помогали тебе в этом, но дать то, что может дать только кровь, не могли. И еще помни, что не все закончено».

Тем же вечером королевские маги начали творить сложнейший ритуал, благодаря которому королева и ее полководцы смогли бы наблюдать за битвой. Айра сунулась было помочь, утверждая, что училась чародейству, – однако верховный маг небрежно сравнил ее умение с навыком новобранца, впервые взявшего копье, а затем спросил:

– Зачем такой новобранец нужен на совете предводителей?

Айра настаивать не стала, хоть и осталась недовольной.

Она очень хотела увидеть битву, в числе первых узнать о том, кто победил, кто выжил – для Дораса было бы лучше, чтобы Разужа разбил войска Дайрута, но при этом темник выжил и сумел отойти с остатками своего войска.

Затем можно было бы предложить ему переправиться через Внутреннее море в Дорас, пополнить армию его ветеранами и заполучить самого Дайрута, вроде бы хорошего полководца.

Айра ничего не имела против половинчиков и гномов – хотя этих народов в Дорасе и не было, но про них говорили, что и первые, и вторые достаточно разумны и могут привнести что-то полезное.

Следующие четыре дня прошли в обычных королевских заботах.

На востоке страны дюжина демонов напала на поселок, но там успели запалить огни на вышке, и солдаты вместе с магом явились прежде, чем отродья Хаоса успели уничтожить всех. В одном из королевских подвалов семнадцать бочек вина превратились в молоко.

Пить его никто не решился, и тогда молоко раздали пленникам короны, а когда с теми ничего не случилось, то и воинам одной из рот. На следующее утро все, кто пил это молоко, оказались мертвецки пьяными, но чудесным образом к обеду протрезвели.

Глава гильдии торговцев зерном попросил королеву дать имя его первому внуку. Это было еще более странным, чем превращение вина в молоко, – старик ненавидел и Айру, и Парая, и герцога Сечея, и вообще всех вельмож и дворян, его мечтой было городское самоуправление, как в вольных городах.

На площади Красных Дождей, прямо на том месте, где находился помост для казней, сквозь плотно уложенную брусчатку начал расти дом. За пару дней вылез кривой и ржавый шпиль без флюгера и на два локтя черепичная крыша.

Поймали двух лазутчиков Орды – первого во время попытки поджога амбара с зерном в порту, второго сдал первый. Обоих распяли на громадных колесах, чтобы добрые дорасийцы могли кидать в них камни, а те, у кого есть злые умыслы, – задумались о каре.

* * *

Край мира остался далеко позади.

Родрис шел по холмам, в которые выродились горы, и напевал про себя, а рядом с ним топал осел, которому было совершенно все равно, куда идти, а лучше бы не идти, а стоять, а еще лучше лежать.

Был он, как обычно, мрачен и, только получив тумака, ускорял ход.

Родрис чувствовал, что сам он во многом похож на это животное – в конце концов, сам он точно так же проделал этот путь в ожидании постоянного удара, нападения тех, кто враг ему и его покровителю.

В тюке на спине осла лежал светло-алый кристалл, который теперь пульсировал чуть ли не каждую секунду. Рядом с ним в мешочке находились сиреневые кристаллы, необходимые для любого мага или шамана.

Их для своего «учителя» добыл Гаррит, варвар, – он спустился с края мира, страхуемый только весьма ненадежной на вид веревкой, добрался до кристальной россыпи и наковырял целый мешок бесценных камушков.

Однако все не отдал.

– Я ж тоже это, того, – пояснил он, выпив после подъема большую чашку араки. – Шаман, в смысле. Мне теперь надо будет!

Варвар показался Родрису очень удобным человеком – все время, когда он не приставал с просьбами научить его «шаманским штучкам», он помогал собирать траву для осла или охотиться на зайцев.

Правда, делал это лениво, спустя рукава, и единственным действительно ценным поступком оказался спуск за магическими кристаллами, хотя и в этом случае, как оказалось, Гаррит имел свой интерес.

После ухода «наставника» он остался в племени за шамана.

Родрис усмехнулся, представив, как отреагирует Гаррит, когда поймет, что основная работа – это не пить хмельное и не валяться на облезлой шкуре горного медведя, а принимать роды у овец и убеждать упившихся старух в том, что они не ласточки.

Настроение у бывшего шамана было превосходное – он покидал ненавистные горы, оставлял позади надоевший ему край мира и шел к цивилизации – туда, где за мелкую монетку наливают зимой горячий грог. Где брадобреи помогают избавиться от лишней растительности на лице без риска отправиться на тот свет в попытке сделать это самостоятельно. Где девушки смеются без взвизгов и где люди в среднем умеют считать до десяти, а не до трех, что, по мнению Родриса, являлось важным показателем общего культурного уровня.

– Стой, старик! – окрикнули его из кустов.

– Сам ты старик, – огрызнулся бывший шаман.

В его бороде и впрямь проглядывали седые нити, но на голове, которую он перестал брить, все волосы были еще черны.

– Гони осла! – потребовал невидимый в густых зарослях чужак.

Голос звучал так, что Родрис понял – его собирались грабить половинчики, неплохо владеющие пращой.

– А если я скажу, что я жрец Дегеррая, вы меня отпустите?

– Да хоть задница Светлого Владыки, – ответили с другой стороны, из-за валуна. – Выпорем, затем поджарим и сожрем.

– Ха-ха-ха! – отозвались окрестные холмы.

Родрис прикинул – судя по голосам, половинчиков было с полдюжины, и все находились неподалеку, не дальше чем в двадцати шагах.

Кристаллов у него предостаточно, и об экономии можно не думать.

– Ай, топну, – пропел он негромко. – Ай, стукну, ай, твердь прогнется под ногою! Кто сдохнет, кто стухнет, а кто поляжет под травою!

И после этого действительно топнул.

Камушек, сжатый в руке, обратился в черную пыль, а заклинание сработало даже лучше, чем он рассчитывал, – холмы содрогнулись. В стороны пошла «земляная волна», с помощью которой можно разрушать крепости, если вложить побольше сил и довести чародейство до конца.

Но и так получилось нормально – твердь оставалась твердью только в том месте, где стоял маг, а вокруг него вздрагивала и делала это тем сильнее, чем дальше находилась от волшебника.

Половинчики начали торопливо выскакивать из укрытий, осел обделался, но устоял. Родрис быстрыми, точными заклинаниями обездвижил всех грабителей, а затем продолжил путь, рассуждая о том, насколько сильно отличается воздействие магии на половинчиков от воздействия на человека и успеют ли очнуться грабители до того, как умрут с голоду.