Текст книги "Лишь небеса знают"

Автор книги: Элайн Кофман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

10

Открыв глаза, Элизабет не сразу сообразила, где она находится, и лишь знакомые предметы напомнили ей, что она в своей каюте. Не успев как следует проснуться и не заботясь о том, что на ее лице виден след от подушки, она накинула жакет и побежала вверх по ступенькам на палубу.

Тэвис стоял у штурвала, легкий бриз ерошил его темные волосы. Услышав ее шаги, он обернулся и кивнул ей.

– Добрый день, – сказала Элизабет, – где мы сейчас?

– Дорого бы я дал, чтобы узнать!

Такой ответ заставил ее подумать, что он потерял из вида парусник. Сердце ее испуганно сжалось.

– Им удалось удрать?

– Нет, но случилось кое-что похуже.

Подойдя к Тэвису, Элизабет встала на цыпочки, чтобы лучше видеть, и разглядела вдали над водой огромную серую тень.

– Фрегат? – коротко спросила она, понимая, чем вызвана его озабоченность.

– Думаю, да.

– Чей?

– Учитывая, в каком направлении мы двигаемся, сторонников южан.

– По-вашему, они встречают парусник?

– Скорей всего. Подонки, которым до зарезу нужны мои чертежи, наверняка, захотят их понадежнее спрятать.

– Ваши чертежи? Вы хотите сказать, чертежи корабля, который вы проектируете?

– Да. Это очень необычный корабль, с паровым двигателем и железным корпусом.

– С железным корпусом? Первый раз слышу.

– Именно потому мерзавцы и охотятся за чертежами. Они отлично понимают, что значит иметь подобный корабль в случае войны.

– Но почему же они не предложили вам сотрудничество, вместо того чтобы идти на воровство?

– Предлагали, и не раз, так же как и флот Соединенных Штатов. Я отказал и тем, и другим.

– О, теперь я понимаю, – ответила Элизабет, уразумев наконец, почему все это было для него так важно. Слава богу, она не послушалась здравого смысла и не вернулась в Нантакет. Посмотрев на два корабля, она спросила: – Как вы думаете, они заметили нас?

– Вы боитесь? Может быть, повернем? – спросил он мягко, словно вдруг осознав, что она все-таки женщина.

– Нет. Если мы повернем сейчас назад, мои будущие внуки лишатся возможности услышать захватывающую историю.

– Лиззи, – обратился к ней Тэвис, улыбнувшись, – если мы не вернемся, не исключено, что у вас никогда не будет внуков. Пушки на фрегате настоящие.

Ей захотелось объяснить ему, что без него жизнь ее пуста, как ночное небо без звезд. Ей захотелось сказать ему, что в мечтах она видит себя только рядом с ним и что именно эти фантазии заставили ее назвать лодку "Безумной мечтой". Но, еще раз взглянув на Тэвиса, она рассмеялась и произнесла всего лишь:

– Я вернусь назад только в том случае, если вы еще раз назовете меня Лиззи.

– Элизабет, – ответил Тэвис, – я помню, что вы однажды уже просили меня об этом.

– А я подумала, что вы забыли.

– Обещаю, что больше это не повторится.

– Тогда давайте займемся делом. Надо подойти поближе и узнать, что намерен делать этот фрегат.

– То, что это судно военное, я вижу даже отсюда.

– Как мы поступим?

– Пойдем следом, разумеется.

– А если они зайдут в порт?

– Сделаем то же самое и оповестим власти о краже.

Теперь Тэвис пошел вниз отдохнуть, а Элизабет осталась у штурвала. Она неусыпно следила за фрегатом и, когда стало смеркаться, заметила, что он повел себя необычно. Ей стало казаться, что военный корабль приближается, чтобы преградить им путь. Через минуту она уже в этом не сомневалась.

– Тэвис! – закричала она, – Тэвис, скорей сюда!

Через несколько секунд он уже был на палубе и подскочил к ней, заправляя рубашку в брюки.

– Что случилось?

– Посмотрите, – Элизабет показала на фрегат, – они подходят ближе. Вам не кажется, что они хотят нас остановить?

– Боюсь, что вы правы, – ответил он. – Они изменили курс и решили нами заняться.

– Заняться… – повторила Элизабет и, словно до нее только что дошло, что он имеет в виду, уточнила: – Вы хотите сказать, что они собираются в нас стрелять?

– Весьма вероятно, – только и сказал он, подходя и забирая у нее штурвал.

Элизабет схватила его за рукав.

– Постойте, мне совсем не хочется оказаться на войне.

– Войны пока нет, – ответил он коротко.

– Но она может начаться, если этот корабль выстрелит в нас.

– Если он выстрелит, то мы с вами не успеем понять, что произошло, скорей всего решили нас попугать.

– Ну что ж, если их задача – нагнать на нас страх, то они с ней успешно справляются.

– Уверяю вас, они ничего с нами не сделают. Дадут залп, другой вверх, чтобы мы похолодели от ужаса.

– В таком случае они попусту теряют время, – я уже похолодела.

– Спуститесь вниз.

– Спуститься вниз? – Элизабет воздела руки к небу. – О, какая великолепная мысль! Вы полагаете, умереть внизу легче?

– Я же вам объясняю, что они не будут в нас стрелять.

– В общем, вы как хотите, а я соблюдаю нейтралитет, – она ткнула себя пальцем в грудь, – и намерена поступать так и дальше.

Внезапная вспышка огня на фрегате сопровождалась грохотом и облаком серого дыма. В следующий миг осколок пушечного ядра просвистел над их головами и шлепнулся в воду.

– Вам придется изменить свое намерение, – заметил Тэвис.

– Они стреляют поверх нас, – это было сказано с таким знанием дела, что Тэвис, не удержавшись, рассмеялся. Элизабет не обратила на него внимания. – Задеть нас они не хотели… Ведь так?

– Так. И выстрелили они, как я и говорил, чтобы испугать нас и заставить повернуть назад. Правда, увидев, что мы не намерены отступать, они, возможно, изменят свои планы.

– Вы как хотите, а я поворачиваю.

Не успела она произнести эти слова, как новый осколок шлепнулся в воду прямо перед носом шлюпа, подняв столб брызг.

– Кажется, они намерены бить прицельно, я и сам не намерен провести ночь в преисподней.

Элизабет повернула голову и увидела новую вспышку. Не успела она опомниться, как Тэвис с силой схватил ее за плечи, швырнул на палубу и накрыл своим телом. Треск ломающегося дерева смешался на этот раз с шумом просвистевшего над ними снаряда, шлюп закачался.

– Они в нас попали! – ухитрилась прокричать Элизабет, несмотря на то, что рот ей зажала грудь Тэвиса. – Вам видно, что повредили?

– Задели мачту, но она кое-как держится. Нам лучше спустить паруса и замедлить ход, может, тогда они оставят нас в покое.

– Впервые слышу от вас умные слова, – ответила она, пытаясь просунуть голову между его ребрами и рукой, чтобы посмотреть вокруг.

– Не поднимайтесь, – приказал Тэвис, но сам встал на ноги.

Послушавшись, Элизабет наблюдала, как ловко он взялся за дело. Главный парус "Безумной мечты" шурша спустился, и шлюп потерял направление, замедлил ход и лег в дрейф.

Судя по всему, фрегат это устроило. Он быстро повернул и стал нагонять парусник. Элизабет и Тэвис смотрели ему вслед, пока он не превратился в крохотное пятнышко на горизонте. Тэвис, вздохнув, снова взялся за шкоты.

– Я уже стала думать, что мы никогда не вернемся домой, – вздохнула она.

– Элизабет, я ведь сказал, что мерзавцы украли у меня чертежи и я должен получить их обратно.

– Вы в своем уме, Тэвис? Сначала мы мчались за парусником, затем сражались с военным кораблем… Вы что, намерены теперь в одиночку сразиться с Югом? – Она безнадежно махнула рукой.

– Я буду следовать за ними до тех пор, пока они не войдут в порт.

– И что дальше? Сразитесь с эскадрой?

– Они взяли то, что принадлежит мне, и я намерен вернуть это обратно, пускай и придется сразиться с пятью штатами.

– О, вот это да! Невероятно! Оказывается, я много лет была влюблена в совершенно ненормального человека.

– Влюблены, говорите?

– Будьте уверены. И не делайте такого изумленного лица.

На следующее утро фрегат затерялся в густом тумане и исчез. Они плыли вслепую, а когда просветлело, не увидели ни одного корабля, но зато на горизонте появилась узкая коричневая полоска суши. Тэвис тут же взял подзорную трубу.

– Мы приближаемся к побережью Вирджинии, и, если я не ошибаюсь, это Норфолк.

– Вы видите фрегат или парусник?

– Нет, они, возможно, и причаливали здесь, но потом ушли в тумане еще дальше к югу.

Элизабет услышала разочарование в его голосе, но почему-то ей в голову не приходили сейчас слова утешения. Ругая себя за это, она только сказала:

– Я сочувствую вам. Представляю себе, что вы сейчас ощущаете.

– Вам, наверное, трудно представить себе, что значит потерять то, чему ты посвятил жизнь, – горько ответил он, не глядя на нее.

Она подумала о том, как давно и безнадежно любит его, и, сама не зная почему, произнесла:

– Вы ошибаетесь. Знаю. Лучше, чем вы.

Они стояли молча, думая каждый о своей потере и не ища успокоения один у другого. Наконец Элизабет первая нарушила тишину, спросив:

– Что теперь?

– Мы зайдем в порт, и я попробую выяснить, что смогу.

Лишь к вечеру они добрались до Норфолкской гавани, и, как и говорил Тэвис, здесь не оказалось ни фрегата, ни парусника. Не переставая досадовать на невезенье, Тэвис попросил Элизабет оставаться на борту, пообещав скоро вернуться.

11

Когда Тэвис вернулся в порт, Элизабет ждала его возле нагруженного припасами ялика.

– Не ворчите, – сказала она, – я уже дважды отвозила груз на борт.

– Одно из двух – вы либо задумали долгое путешествие, либо у вас непомерный аппетит, – пробурчал Тэвис, залезая в лодку и отодвигая жестяную банку с крекером, чтобы сесть.

– Я люблю хорошенько ко всему приготовиться.

– А вы написали своим?

– Почтового служащего не оказалось на месте, и я оставила письмо у хозяина лавки.

Они переправились на "Безумную мечту" и подняли груз.

– Я подниму паруса, а вы спуститесь вниз и приготовьте чего-нибудь поесть, – сказал Тэвис.

Элизабет посмотрела на темнеющий горизонт, и ей стало не по себе. Было очень тихо – только вода плескалась за бортом, и вдалеке кричали чайки. Она молча пошла вниз.

Открыв дверь каюты, Элизабет остановилась. Внутри было темно и сыро, и она с тоской подумала о доме. Наверное, родные сходят с ума, дай бог, чтобы они получили ее письмо. Она зажгла масляный фитиль, хотя и знала, что помещение от него наполнится едким дымом. После того как Стивен отдраил как следует стены и палубу, а Мэт до блеска отполировал медную обшивку, здесь стало уютно. Элизабет подумала о Салли и Мэг, вспомнив, что обещала помочь Салли по алгебре и научить Мэг варить варенье из розовых лепестков.

Сняв жакет, Элизабет разобрала купленное продовольствие, нарезала хлеб, сыр, колбасу, сделала сандвич для Тэвиса и отнесла наверх вместе с кружкой воды.

Серо-голубые глаза Тэвиса смотрели на нее с откровенным восхищением. От неожиданности Элизабет ощутила неловкость. Она попыталась улыбнуться, но уголки ее губ задрожали от напряжения. Их соединила какая-то невидимая нить, и оба они понимали, что, независимо от того, как сложится дальнейшая жизнь, прежние отношения невозможны.

Господи! Как же это все случилось? Всего несколько дней назад она мирно спала в каюте своего шлюпа в Нантакетской гавани, а сейчас ее отделяют от дома многие мили, она одна посреди океана с мужчиной, которого любит всю жизнь, но, как оказалось, совсем не знает.

Но чем больше она думала об этом, тем яснее ей становилось, что она плохо знала Тэвиса и себя. Скорее всего Тэвис не изменился, – просто она перестала смотреть на него глазами влюбленной девчонки. Может быть, и он почувствовал это?

Тэвис одной рукой взял у Элизабет чашку, другой задержал ее руку в своей.

– Вы боитесь меня? – тихо спросил он.

– Я не боюсь… вас, – неуверенно проговорила она, не отрывая взгляда от его руки, чтобы не смотреть на Тэвиса.

– Тогда чего же?

– Ничего.

– Я вам не верю, – ответил он мягко, – ни капельки. Идите сюда, – добавил он, потянув ее к себе.

– Зачем?

Тэвис поднес ее пальцы к своим губам, затем повернул ладонь кверху и поцеловал.

– Неужели вы действительно хотите, чтобы я объяснил? – спросил он и, так как она не отвечала, добавил: – Ну посмотрите хотя бы на меня!

– Не могу. Я чувствую себя дурой.

– Почему?

– Знаете, – начала она, тщательно выбирая слова, – большую часть моей жизни мне внушали, и вполне успешно, что я должна чувствовать стыд. У меня есть отец, который много для меня значит, и шестеро старших братьев, так что редкий день проходил без того, чтобы я не услышала: "Лиззи, неужели тебе не стыдно!"

– И вам становилось стыдно?

– Насколько это возможно в столь юном возрасте. Я всегда понимала, что отцу со мной трудно и что братья и так проявляют неслыханное терпение.

– А теперь скажите, чего вы стыдитесь сейчас, – спросил Тэвис, улыбнувшись.

– Сейчас? – Элизабет пожала плечами. – Наверное, прошлого. Детских выходок, бесчисленных дурацких поступков, но больше всего меня смущает то, что вас интересуют мои чувства, хотя вы, насколько я понимаю, до сих пор считаете меня глупой, восторженной девчонкой.

Искренность, с какой она произнесла эти слова, восхитила Тэвиса. Ее всегда отличала поразительная способность открыто высказывать мысли и не скрывать чувства. Об этой ее прекрасной черте знали все в Нантакете, не исключая и Тэвиса.

– А если я скажу, что отношусь к вам теперь иначе? Если скажу, что вижу перед собой красивую и желанную женщину? Что тогда?

Изумленная, Элизабет чувствовала, с какой откровенной жадностью он рассматривает ее.

– Ничего, – еле слышно сказала она. – Вы ничего, ничего не сможете изменить.

– Но я могу попытаться, – ответил Тэвис, беря ее за другую руку и притягивая к себе, – конечно же, могу.

Элизабет еще яснее увидела себя маленькой глупой девочкой. Вырвавшись, она побежала вниз по ступенькам.

– Элизабет, – позвал он, но было поздно.

Внизу, закрыв ладонями лицо, она шептала:

– Я все равно люблю его… еще сильнее и глубже, чем прежде, и это дает ему такую власть надо мной, что делается страшно…

Она не знала, сколько времени проспала, но проснуться ее заставил сильный толчок, через считанные секунды Элизабет уже лежала на полу. Над головой у нее с силой раскачивалась масляная лампа. С минуту она оглядывалась, отгоняя сонную одурь, и вдруг вспомнила, где находится. Все вокруг пришло в движение, начался сильный ветер. Шлюп подбрасывало на каждой волне, словно он вступил в единоборство с морем. Необходимо было собраться с мыслями и решить, что делать.

Краешек света виднелся над ступеньками, и Элизабет не могла сообразить, было ли раннее утро или стало темно из-за бури. Она побежала наверх, чувствуя, как в лицо ей с силой летят брызги. На мокрой палубе на нее обрушился ливень. Мачты со скрипом кренились, когда шлюп раскачивало из стороны в сторону. Прикрывая глаза ладонью, она с трудом разглядела у штурвала темный силуэт Тэвиса.

– Нам надо подойти ближе к суше. Там волнение должно быть меньше, – прокричала она.

С подветренной стороны вода захлестывала борт, Тэвис не выпускал штурвала, и Элизабет беспомощно оглядывалась, не зная, чем она может ему помочь. Ветер все усиливался, волны накатывали одна за другой, и она испугалась, что не выдержат паруса. Треск ломающегося дерева подтвердил ее опасения. Задрав голову кверху, она увидела, как верхняя часть мачты падает в море, увлекая за собой главный парус. Элизабет бросилась к штурвалу.

– Что вы делаете? – прокричала она.

– Проклятый фрегат повредил нам мачту, а ветер лишь довершил дело.

– Как же нам теперь быть?

Вой ветра заглушил ее слова, следующая гигантская волна накрыла их, и, перед тем как погрузиться во тьму, она на мгновенье ощутила ужасную боль в голове.

Теплый солнечный свет пролился ей на лицо, Элизабет открыла глаза.

– Как вы себя чувствуете?

Пытаясь повернуть голову, чтобы посмотреть на сидящего рядом Тэвиса, она застонала и, поднеся руку к виску, нащупала шишку.

– Я обо что-то ударилась.

– О рулевое колесо. Вы меня напугали, я боялся, что вы не очнетесь.

"И вас бы это огорчило?" – подумала она, но спросила всего лишь:

– Вы представляете себе, где мы находимся?

– Нет, я плохой штурман, кроме того у нас нет карты.

– И нет секстанта.

– И нет секстанта, – повторил Тэвис.

– Такое далекое путешествие в мои планы не входило.

– В мои тоже.

– Что будем делать?

– Дрейфовать… пока кто-нибудь не подберет нас.

"Или пока не умрем". Тэвис помог ей подняться.

– Спущусь вниз, посмотрю, что там творится, – простонала Элизабет, – нам придется беречь воду и есть понемногу – кто знает, когда нас найдут.

В тот вечер "Безумная мечта" мягко покачивалась на воде в отражении лунного света, немного похожая со своей сломанной мачтой на привидение. Элизабет долго оставалась в каюте, но в конце концов желание подышать свежим воздухом заставило ее подняться на палубу, хотя ей и не хотелось встречаться с Тэвисом. Выйдя из освещенного помещения в темноту, она, тем не менее, сразу заметила его – он стоял на носу шлюпа и смотрел в море. Даже не видя его лица, Элизабет поняла, что он глубоко задумался. Очень тихо она присела на смотанный канат.

Иссиня-черное, казавшееся бархатистым небо было усеяно мириадами звезд. "Ночь с ее звездным убором и счастливым даром приносить успокоение".

– Вон там, высоко, на юго-западе, желтая Капелла, – произнесла Элизабет, не заметив, что сказала это вслух, пока к ней не обратился Тэвис.

– Если вы читаете по звездам так же хорошо, как управляете кораблем, то, наверное, можете вычислить, где мы находимся, – произнес он, подходя и садясь рядом.

– Дедушка научил меня узнавать звезды, – ответила она, ища над головой знакомые созвездия. – Мы с ним подолгу оставались одни на маяке, спасаясь от скуки.

– Мне давно было интересно узнать, как живут на маяках.

– Одиноко, – ответила Элизабет, – но деду там, по-моему, нравится. Он всегда рядом с морем.

– Вы с ним очень близки, – заметил Тэвис, как будто ему это уже давно было известно.

– Да, он мне очень дорог. Он объяснил мне многое о жизни и обо мне самой.

– А ваша тетя?

– Я считала ее страшной, злющей ведьмой, когда отец привез меня к ней. – Элизабет улыбнулась. – Ничего ей не нравилось, я не могла ей ни в чем угодить, мы без конца ссорились. Ею владела одна мысль – полностью переделать меня. Знаете, когда чувствуешь себя совершенно сломленной, начинаешь многое видеть яснее.

– Она, вероятно, была необычная женщина.

– Вы правы. Оглядываясь назад, я понимаю, что она разбирала меня по камешкам до тех пор, пока я не почувствовала себя совершенно сломленной и растерянной, а затем принялась лепить заново, показывая, в чем моя сила и кем я могу стать, если правильно использую свои возможности. В конце концов, я очень к ней привязалась. Она была мне как мать.

– Как мать? Разве это возможно?

– Да. Любящая мать едва ли смогла бы сделать то, что сделала тетя Фиби. Мать была бы более нежной, ей бы хотелось меня защитить. Тетя же неизменно проявляла твердость.

– И вы стали сильной благодаря ей, – заключил Тэвис.

– Да, – коротко ответила Элизабет, давая понять, что не хочет больше говорить на эту тему. – Вон Полярная звезда, – показала она на небо и, когда он поднял голову, продолжала: – Видите, звезды, которые отходят от нее, образуют Малую Медведицу? А вон те, впереди, почти прямо – Большую.

– И по ним вы можете определить, где мы?

– Нет, – Элизабет рассмеялась, – я просто показала вам, где Большая и где Малая Медведицы.

– Проказница, – сказал Тэвис, коснувшись ее волос.

– Почему бы не пошутить, – ответила она, продолжая смеяться.

– Мне иногда трудно поверить, что это вы уронили накладную грудь к моим ногам.

– Я надеялась, что вы забыли.

Теперь настала очередь Тэвиса рассмеяться.

– Забыть? Разве можно забыть такой курьез?

– Но вы же могли забыть меня… Почему бы не забыть мои глупые фокусы?

– Вы полагаете явас забыл?

– Конечно. Вы же сами сказали, что я была проказницей.

– По-вашему, именно из-за этого я должен был вас забыть?

– Не знаю. Но разве теперь это важно?

– Вас не было долго…

– Семь лет.

– Я думал, восемь.

– Почти восемь, – удивившись, согласилась Элизабет.

– Вот видите. Я не мог вас забыть. Неужели вы не помните, как мы танцевали, Лайза?

Тэвис впервые назвал ее "Лайза". Единственный раз в жизни он пригласил ее танцевать. Неужели он не понял, что не было в ее жизни более драгоценного мига? Неужели не разглядел восторга в ее глазах? Нахлынувшие воспоминания так взволновали Элизабет, что она, боясь расплакаться, отвернулась.

Взяв ее за подбородок, Тэвис повернул ее голову к себе.

– Вы мне не ответили. Вы забыли, как мы танцевали в тот вечер?

– Я никогда не забывала ничего, что связано с вами, – сказала она, – ничего. Что же касается того вечера, то я скорее забуду, как меня зовут. – Элизабет почувствовала, как по ее щекам побежали горячие слезы, и готова была возненавидеть себя за слабость. – Зачем вы затеяли этот разговор, – продолжала она. – Это не благородно, чего вы добиваетесь?

– Правды, – ответил он мягко.

– Что вам даст эта правда? Вам хочется еще больше унизить меня? К чему вам это? Неужели вы меня так ненавидите? Или жаждете отомстить?

– А вам не приходило в голову, что вы можете чего-то не замечать.

– Чего?! – почти закричала Элизабет и, сжав кулаки, приказала: – Говорите!

– Вы не думали, что могли стать мне не совсем безразличны…

– Нет! – Элизабет не дала ему закончить, – никогда не думала, точно так же, как и вы. Зачем вся эта болтовня! Поздно. Неужели вы не понимаете? Слишком поздно.

– Почему? У вас есть кто-то другой?

Последние слова Тэвиса подействовали на нее как холодный душ. Неожиданно злость и горечь прошли, оставив после себя пустоту. Элизабет не отвечала.

– Так есть?

– Не знаю, – она пожала плечами.

– Не знаете? Что значит не знаете? Как это можно не знать? Либо в вашей жизни есть другой мужчина, либо его нет.

– Зачем вам понадобилось спрашивать меня об этом?

– Я же не слепой, черт побери, и я отлично понимаю, о чем думают мужчины, когда смотрят на такую женщину, как вы. Вы провели в Бостоне много лет. Не станете же вы уверять меня, что за все это время за вами никто не ухаживал. Так есть у вас кто-то или нет?

– Да, – ответила Элизабет, и ей показалось, что его разочаровал ее ответ.

– Понятно. И насколько это серьезно? Он просил вас выйти за него замуж?

– Да.

– И что?

– Тетя Фиби была тогда очень больна, мне было ни до чего, я даже плохо помню, как это было.

– О, перестаньте. Неужели вы хотите, чтобы я поверил, что вы плохо помните человека, который сделал вам предложение.

– Вы меня неправильно поняли, Гарри я отлично помню. Даже день, когда мы познакомились – он заехал тогда за Дженни и мной.

– А кто это, Дженни?

– Сестра Гарри. Она была моей лучшей подругой в Бостоне.

– И, значит, старина Гарри по уши в вас влюбился?

– Вначале он был в Кембридже, затем приехал в Бостон, чтобы поступить на юридический факультет Гарварда…

– И вы отвергли такого жениха?

– Да… пока. Знаете, мне бы тоже хотелось кое о чем у вас спросить?

– О чем?

– Почему вам все это так интересно? То, что произошло между мной и Гарри, совершенно не касается вас. Не пойму, зачем вам понадобилось это обсуждать?

– Не знаю, – неожиданно ответил Тэвис, – честное слово, не знаю, – а потом, посмотрев ей в глаза, добавил: – Но мысль о том, что какой-то негодяй дотрагивался до вас, приводит меня в бешенство… почему-то.

Элизабет была просто ошарашена тем, что услышала, – она молча смотрела на Тэвиса широко открытыми глазами. Он, однако, не унимался.

– Вы его любите?

– Я без ума от него.

– Лгунья, вы его совсем не любите. – Руки Тэвиса обвились вокруг нее. – Я отлично знаю, что вы гораздо больше любите меня. И дольше.

Чувства переполняли Элизабет. Даже в самых безумных мечтах не могла она представить себе, что услышит такие слова. У нее немного кружилась голова. Ей казалось, что ни одно земное создание еще не испытывало подобного восторга, подобного счастья. Вероятно, и круглая полная луна думала так же, потому что в эту минуту она скромно укрылась за облаком. Тэвис, притягивая ее все ближе, нашептывал что-то ласковое, и она прильнула к нему, словно дрожащий котенок, ищущий тепла. Она почувствовала, что он поцеловал ее в затылок. Через секунду он накрыл ее губы своими. Ладонь его, скользнув по грубому свитеру, застыла на ее упругой груди, а затем, осмелев, стала ласкать ее.

Внезапно Элизабет показалось, что единственной разделявшей их преградой стала лишь толстая ткань, и, словно почувствовав это, Тэвис одним движением снял с нее свитер и, расстегнув тонкую рубашку, прильнул губами к ставшей чувствительной до боли нежной коже, которую только что ласкала его рука. Она немного отпрянула, не желая целиком отдаться овладевающей ею страсти, но он прижимал ее к себе очень крепко, и, как только она захотела что-то сказать, заглушил ее слова поцелуями.

– Как вы хороши, – шептал он, упиваясь ею. – Прекрасная, прекрасная Лайза, позвольте мне вас любить.

"Слишком скоро, слишком стремительно", – проносилось у нее в мозгу, но она была во власти чувств, и разум оказался бы бессилен, если бы не фраза, которую он произнес, прежде чем снова поцеловать ее:

– Я – мужчина, Элизабет… Вы мне очень желанны, Элизабет, я хочу вас…

Да, конечно, у него были широкие плечи и стройные бедра, и она никогда не встречала никого, кто был бы красивее. Она дожидалась его поцелуев всю жизнь, но она не из тех, кто позволит воспользоваться собой тому, кто не чувствует к ней ничего, кроме вожделения.

Эта мысль заставила ее ощутить боль. Слова любви или хотя бы нежности, наверное, тронули бы Элизабет, но подобное откровение… Она не знала теперь, что труднее – безответно любить его, или знать, что он желает ее, как портовую проститутку.

О да, на нее приятно смотреть, ее хочется обнять, но она достойна большего. Элизабет с силой оттолкнула его от себя, сердито крикнув:

– Отпустите меня!

Тэвис отпрянул, и в глазах его она увидела сожаление. У нее не было сомнений, что он раздосадован тем, что не успел удовлетворить своего желания, прежде чем она опомнилась, и тем неожиданнее прозвучали его слова.

– Я напугал вас, простите. Поверьте, то, что я сказал, вырвалось у меня невольно.

Элизабет посмотрела на него с сомнением, желая понять, был ли он искренним, и не находила ответа. "Невольно?" Нет, он знал, что и зачем говорил.