Текст книги "Лишь небеса знают"

Автор книги: Элайн Кофман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

6

Элизабет возвратилась в Нантакет вскоре после смерти тети Фиби. В изящной и утонченной двадцатичетырехлетней красавице не осталось ничего от взбалмошной девчонки. Многое изменилось в ее жизни за те восемь лет, что она не была в родном городе, но в одном Элизабет осталась постоянна – своей любви к Тэвису Маккинону, бывшей для нее чем-то вроде путеводной звезды. Глупое обожание, пройдя испытание временем, переросло в довольно постоянное чувство.

Первого мая, через несколько дней после ее приезда, состоялся большой весенний бал, куда Элизабет, сделав высокую по последней моде прическу и надев белое с золотым шитьем платье, отправилась с отцом и Мэтом.

Элизабет всегда была красивой, но теперь она научилась хорошо держаться и умело подать себя. Годы, проведенные в Бостоне под присмотром тети Фиби, успехи в свете и, как ни странно, внимание Гарри Бичэма – все пошло ей на пользу, и если не до конца исцелило прежнюю боль, то помогало смело смотреть в будущее.

И все же, несмотря на уверенность в себе, она волновалась как школьница, входя в зал и гадая о том, знает ли Тэвис Маккинон о ее возвращении. Тем временем Тэвис, попивая пунш, болтал с друзьями – Колом и Натэниелом, изредка косясь на стоявшую невдалеке брюнетку.

– Вон там, – сказал он, – настоящая богиня.

– Да, – согласился Кол, – а кто она такая?

– Понятия не имею, но на такой женщине я бы женился.

– Можешь попробовать, если, конечно, ее семья не будет против, – заметил Натэниел, расплываясь в улыбке.

– Семья? – переспросил Тэвис.

– Муж и шестеро сыновей, – захохотал во весь голос Натэниел.

Трое приятелей замолчали, по привычке оглядывая помещение в поисках новых красоток.

– Добрый вечер, Натэниел… Кол… Тэвис… – приветствовала их миссис Уитерспун, на ходу поскрипывая китовым усом в корсете.

– Миссис Уитерспун, – в один голос произнесли все трое, любезно наклоняя головы.

– То, что для корсета этой женщины потребовалось убить кита, – преступление перед животным миром, – тихо сказал Натэниел, когда она прошла мимо.

Опустошив стаканы, развеселившаяся троица снова двинулась к чаше с пуншем – коли уж с красавицами не везет, то выпить как следует никто не мешает.

– Боже! – неожиданно останавливаясь, произнес Кол, – посмотрите вон на того златовласого ангела – рядом с ней любая покажется дурнушкой!

– А кто же она? – спросил Натэниел.

– Не знаю, но непременно выясню. Кажется, мои молитвы услышаны, – ответил Кол.

– Когда это ты успел помолиться?

– В ту минуту, когда заметил ее.

Тэвис сощурил глаза. Да, пускай она красива, пускай он не видел ее семь или восемь лет, пускай она изменилась – но его не проведешь, он-то узнал ее сразу.

– Тоже мне ангел, – фыркнул Тэвис, – ведьма перевоплотившаяся.

– Ты что, знаком с ней? – удивился Натэниел.

– И ты тоже.

– Представь меня ей, – тут же попросил Кол.

– И меня, – вторил Натэниел.

– Я ведь уже сказал, что вы ее знаете, – с досадой ответил Тэвис. – Этот, как вы изволил выразиться, "ангел", – дочь Сэмюэля Робинсона. Разрешите представить вам, господа, знаменитейшую Лиззи. – И он шутливо поклонился.

– Лиззи! – ахнули оба его приятеля.

– Ей-богу, не могу поверить, – бормотал Кол, – До чего же она изменилась, стала просто прелестна и держится как королева. Как это ты ее узнал?

– Уж кого-кого, а эту отвратительную девчонку я узнаю и в бреду.

– Отвратительную девчонку? Как ты можешь так говорить – посмотри, какая она красавица!

Окинув еще раз Элизабет взглядом, Тэвис уверенно заявил:

– В отличие от вас, друзья мои, на меня она, как и прежде, не производит впечатления, чему я искренне рад.

– Похоже, и ты, старина, теперь не производишь на нее впечатления. Она даже головы не поворачивает в твою сторону, – заметил Кол.

– Повернет, не сомневайтесь, – уверенно ответил Тэвис.

– Не знаю, – возразил Натэниел, – по-моему, у нее отбоя нет от кавалеров.

– Могу спорить, что она не только подойдет ко мне, но и пригласит танцевать, как было и прежде, – стоял на своем Тэвис.

– И ты, как прежде, ей откажешь? – спросил Пол.

– Не исключено. Но не забудь, что иногда я принимал ее приглашения.

– Ставлю пять долларов на то, что она тебя не пригласит.

– Идет, – согласился Тэвис.

Окончив танец с Элвином Хиллом, Элизабет подошла к поджидавшей ее Бекки.

– Давай выпьем немного пунша, – предложила Элизабет.

– Давай, – согласилась Бекки, – правда, после того, как я потанцевала с этим косолапым Тэдом Элмором, мне хочется не пить пунш, а опустить в него ноги.

– Почему?

– Он настоящий медведь, отдавил мне все пальцы.

– Ладно, пошли, – смеясь, сказала Элизабет, – я хочу пить, – и она взяла Бекки под руку.

– Куда ты, – удивилась подруга, – там ведь пунш для мужчин, а нам вон к тому столу, иначе будет скандал.

– Подумаешь, мы ведь можем ошибиться.

– Не можем, все строго всегда стоит на том же месте.

– Да, но ведь я могла и забыть об этом за то время, что меня не было.

– Прекрасно. Вот ты и иди, – сказала Бекки, садясь на скамейку, – я уж лучше здесь подожду.

– Трусиха.

– Не спорю, – ответила Бекки.

Не обращая внимания на удивленные лица стоявших возле чаши с пуншем мужчин, Элизабет наполнила два бокала, ослепительно улыбнулась и направилась к Бекки.

– Пей быстро, – сказала она, – сюда идет миссис Уитерспун.

Едва они успели осушить свои бокалы, как почтенная матрона, задыхаясь от негодования, уже говорила:

– Милая Элизабет, даме не положено пить пунш, предназначенный для мужчин.

– Неужели я ошиблась? – с притворным ужасом, прижимая веер к груди, спросила Элизабет.

– Боюсь, что так, – кивнула миссис Уитерспун.

– О, простите меня, я ошиблась, потому что в Бостоне все иначе. На столах в зале пунш одинаковый, а спиртное мужчины пьют в биллиардной.

Миссис Уитерспун посмотрела на два пустых бокала.

– Я надеюсь, что все обойдется, если вы не станете пить еще.

– Ну конечно не станем, – ответила Бекки, делая вид, что испугалась. – Мне очень стыдно, поверьте.

Удовлетворенно кивнув, миссис Уитерспун с достоинством удалилась. Элизабет и Бекки, стараясь не засмеяться, поднялись, чтобы пройтись по комнате.

– Не могу поверить, чтобы та Лиззи Робинсон, которую я когда-то знал, послушалась миссис Уитерспун, – прошептал рядом знакомый голос, и, подняв голову, Элизабет сызнова окунулась в самые красивые в мире серо-голубые глаза.

– Я выпила столько, сколько мне хотелось, – ответила она и, отвернувшись, пошла дальше.

– Как, вы не желаете даже поздороваться со старым другом? – сказал Тэвис, беря ее за руку.

– Здравствуйте, Тэвис. – Она заставила себя снова посмотреть на него с видимым безразличием.

Тэвис внимательно разглядывал ее и, судя по выражению его лица, остался доволен происшедшими с ней переменами. Элизабет ощутила, как по ее спине пробежала дрожь. Неужели она вмиг забыла все, чему научилась в Бостоне. Куда подевался лоск, умение поддержать разговор в самой двусмысленной ситуации. Тэвис явно заметил замешательство, и это заставило ее сказать:

– А вы совсем не изменились, и меня это нисколько не удивляет.

– А вы стали весьма элегантной дамой, и это как раз меня удивляет.

Элизабет покраснела, чувствуя, что начинает злиться, но, стараясь не потерять терпения, просто и искренне ответила:

– Я больше не глупая девочка, вот и все.

– Ну что ж, меня это радует, – улыбнулся Тэвис, – значит, вы переросли свою детскую влюбленность.

– Разве я это сказала? – Она посмотрела на него в упор. – А если мои чувства остались прежними, но я научилась ими владеть?

Ее откровенность явно произвела впечатление на Тэвиса, и теперь пора было уходить, оставив его в недоумении и не дав сказать последнее слово. Сделав шаг в сторону, Элизабет почувствовала, что он не отпускает ее руку.

– Вы ни о чем не забыли? – спросил Тэвис.

Она посмотрела вниз и, кивнув на руку, ответила:

– По-моему, это не я, а вы о чем-то забыли.

– Вы ведь не станете утверждать, что изменились настолько, что не пригласите меня танцевать? – не унимался он.

– Хорошо, не стану. Только отпустите мою руку. На нас смотрят. Чего вы добиваетесь? Хотите устроить представление?

– А если и так? – он нахально рассмеялся, – вы ведь любили это. Устраивать представления и шпионить за мной – было вашим всегдашним занятием, разве я ошибаюсь. Я до сих пор вздрагиваю всякий раз, когда прохожу мимо кадки с пальмой.

– Все это было давно и не со мной, а с вашей стороны весьма бестактно напоминать мне об этом.

На мгновение Элизабет показалось, что Тэвис готов отпустить ее, но она ошиблась. В его глазах промелькнуло выражение, которого прежде не замечала, судя по всему, он решил поиздеваться над ней, чтобы проверить, настолько ли она хладнокровна, насколько хочет казаться.

– Так все же, неужели вы совсем меня забыли?

Глядя ему прямо в глаза, Элизабет ответила:

– Я не собираюсь приглашать вас танцевать, если вы об этом.

– Почему? Вы опасаетесь, что я откажу вам?

– Нет, просто я уже раздала слишком много обещаний, – ответила она, протягивая ему карточку.

Тэвис не стал туда заглядывать. Усмехаясь он спросил:

– Ну что вам стоит дать еще одно? Может быть, удостоите и меня чести?

Она не успела ответить "нет", потому что Тэвис уже вел ее к площадке для танцев. Элизабет показалось, что ноги перестают ее слушаться. Отчего она так разволновалась, – не об этом ли миге мечтала она столько лет? Почему же она не рада? Ей казалось, что ее обокрали. Долгая романтическая история эффектно закончилась, но не более того. Закрыв глаза, она постаралась успокоиться. "Не придавай этому слишком большого значения, – уговаривала она себя, – не заглядывай глубоко в эти глаза, не млей в этих объятиях, не улыбайся – люди решат, что ты все еще влюблена в него".

В эту секунду Тэвис наклонился к ней, шепча:

– Вы научились не только лучше себя вести, но и танцевать.

– А вы разучились, – ответила она, отталкивая его.

Тэвис громко засмеялся, и Элизабет показалось, что в зале нет сейчас ни одного человека, который бы не смотрел на нее. Сколько лет представляла она себе день, когда они встретятся! Сколько раз повторяла про себя слова, которые собиралась произнести! От этого много зависело, но все получилось совсем не так, как она хотела. Оставалось лишь молиться о том, чтобы Бог дал ей силы и мудрости.

– Мы что, играем в новую игру? – голос Тэвиса прервал ее раздумья.

– В какую игру? О чем вы?

– Ваши чувства ко мне не изменились, изменилась тактика. Вы надеетесь привлечь к себе мое внимание, изображая безразличие? Вы ведь больше не станете за мной охотиться?

– А что, если стану? – тихо ответила Элизабет, прекрасно понимая, как она рискует.

Тэвис колебался, и ей на мгновение показалось, что его тронули ее слова. Но она снова ошиблась. Насмешливо глядя на нее, он сказал:

– Не надейтесь заарканить меня, моя милая, не получится.

– Это похоже на вызов.

– Нет, Лиззи, ошибаетесь.

– Никто теперь не зовет меня Лиззи.

– Да ну? – изобразил изумление Тэвис, – а как Элизабет… Элайза… Лайза?

– Как вам больше нравится.

– Я подумаю. Но в ловушку я все равно не попадусь, как бы вы ни старались.

– Если бы я захотела всего-навсего заманить вас в ловушку, Тэвис Маккинон, мне бы это наверняка удалось… хотя и пришлось бы поломать голову.

– Можете ломать голову сколько вам угодно, ничего не получится. Я не из тех, кто женится. Слава богу, насмотрелся на женатых – муж на пять лет уходит в море, жена остается одна с детьми…

– Так бывает не всегда.

– Бросьте. Я убежденный холостяк. Вам никогда не одержать победы. Никогда, – повторил он веско, – чему бы ни обучили вас в Бостоне, этого все равно недостаточно, чтобы заставить меня жениться. Вы проиграете, имейте это в виду.

Элизабет остановилась и, ударив его веером по груди, сказала:

– Мне нечего иметь в виду. И перестаньте шантажировать меня. Перед вами не прежний глупый ребенок.

– Не сомневаюсь, что передо мной женщина, очень красивая к тому же. Но я недоступен.

– Разве ваше сердце кому-то уже принадлежит?

– Нет.

– В таком случае вы доступны, – она ласково улыбнулась, – и, кто знает, может, я все же остановлю свой выбор на вас.

– Попробуйте.

– Непременно.

– Вы сказали это очень уверенно.

– Дело не в уверенности, я просто твердо кое-что знаю.

– Что?

– Если вы мне очень понадобитесь, Тэвис Маккинон, я найду способ заполучить вас. Вам стоит это запомнить, – и она повернулась, чтобы уйти.

– Но мы ведь не закончили танцевать. – Он попытался ее удержать.

– Мы еще много чего не закончили, – ответила Элизабет и, приподняв край юбки, решительно покинула площадку, оставив растерявшегося Тэвиса в одиночестве.

До конца вечера Элизабет избегала Тэвиса, но Бекки знала, что подруга исподтишка наблюдает за ним. Когда напротив него выросла Минни Вудберри, Бекки сказала ей на ухо:

– Боже, ты только посмотри, у Минни такой вид, будто платье к ней приклеили.

– Причем очень давно, – согласилась Элизабет.

– Может, тебе лучше забыть о Тэвисе? – вздохнув, продолжала Бекки.

– Почему?

– Ты можешь выйти за любого парня на острове.

– О Бекки…

– Правда. Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь из них смотрел на другую девушку так, как они смотрят на тебя. У Джеймса Вудберри просто слюни текут.

– Смотреть одно, жениться совсем другое.

– Верно, – согласилась Бекки, – может, нам обеим вообще суждено остаться старыми девами, – добавила она печально, и Элизабет подумала, что она вспоминает о своей разрушившейся год назад помолвке.

– Я – возможно, – весело сказала она, – а ты – никогда. Твой косолапый дружок Джейсон весь вечер глаз с тебя не спускает.

– Правда?

– Зачем же мне врать?

– В таком случае, может, подойдем к нему поближе… разумеется, по дороге к чаше с пуншем. Может, и Тэвис попадется снова нам навстречу.

– Пожалуй, не стоит рассчитывать на Тэвиса. Он ведь всегда повторяет, что не из тех, кто женится. Я начинаю думать, что это правда.

– Он-то повторяет, только ему никто не верит. Все вокруг не сомневаются, что женится, только гадают на ком.

То, о чем сказала Элизабет, отчасти было правдой. Для всех в Нантакете оставалось загадкой, женится ли когда-нибудь Тэвис. Кто-то строил на его счет догадки, кто-то держал пари, а отдельные смельчаки подходили и спрашивали: "Эй, Маккинон, когда же ты наконец затянешь вокруг шеи петлю?" В ответ Тэвис пожимал плечами и отвечал со смешком: "Кто знает".

Ответ был не до конца честным, так как в глубине души он был убежденным и законченным холостяком. И дело было совсем не в том, что он вообще был против брака или женщин. Напротив, Тэвис любил женщин, причем почти всех без исключения, и в этом-то как раз заключалась наибольшая сложность. Как может мужчина, которому нравятся многие, остановить свой выбор на одной?

Случалось, конечно, что он некоторое время ухаживал за одной девушкой, и даже решал, что она и станет его избранницей, но тут у него внутри словно просыпался какой-то дьявол, и все начиналось сначала.

Однажды в воскресенье, после службы, Элизабет, Салли и Мэг отправились навестить деда.

Денек после недели дождей выдался на редкость теплый и солнечный, и все четверо, взяв с собой корзинку для пикника, поехали в старенькой коляске Эйсы на озеро.

Капитан Робинсон, как следует подкрепившись, улегся на одеяло, которое они захватили с собой и, прикрыв лицо шляпой, задремал. Салли и Мэг побежали собирать полевые цветы, а Элизабет, немного понаблюдав за сестрами, собрала посуду и остатки еды, чтобы отнести в коляску, которую они оставили за пригорком.

К своему удивлению, возле коляски она обнаружила сидевшего верхом на лошади Тэвиса, который с недоумением озирался вокруг. Спешившись, он обошел вокруг экипажа и остановился в раздумье. Его лошадь фыркнула, заметив девушку, и он повернул голову.

– Весьма неожиданная, но приятная встреча, – издевательски произнес он, – я подумал, что эта лошадь убежала прямо с коляской.

– Убежала? – удивилась Элизабет. – Почему вы так решили?

– Потому что она не привязана.

Тэвис был прав. Дед забыл привязать лошадь, и она вполне могла вернуться на маяк, предоставив им добираться обратно пешком. Животное, правда, было таким же старым, как хозяин, и потому временами забывчивым.

– Дед стал рассеянным, – сказала Элизабет.

– Он не одинок, – глядя на нее, ответил Тэвис, – каждый раз, когда я на вас смотрю, я забываю, что Лиззи, которую я знал когда-то, и теперешняя Элизабет – один и тот же человек.

– Ну и хорошо, – Элизабет рассмеялась, – ведь вы никогда не были в восторге от Лиззи.

– Напрашиваетесь на комплимент? – вкрадчиво спросил Тэвис.

Он почти не изменился за то время, что ее не было. Серо-голубые бездонные глаза, худое с тонкими чертами лицо, стройные бедра, ноги, длиной с корабельные мачты. Вот только смотрел он на нее без прежней злости, – интерес, возможно вызванный произошедшими с ней переменами, – сменил былую досаду. Неожиданно улыбнувшись, он продолжал:

– Знаете, я ведь понимал, что вы всего лишь ребенок, и, кроме того, в вас было что-то такое, что не давало мне разозлиться по-настоящему. Нам обоим удалось ввести всех в заблуждение.

Вероятно, если бы Тэвис сейчас рассказал ей, что ему удалось сконструировать летающий корабль, она удивилась бы меньше.

– Но вы ввели в заблуждение и меня, – с трудом выговорила она, – как и все в Нантакете, я считала, что вы просто меня ненавидите.

– Ненависть не имела ничего общего с теми чувствами, которые вы во мне вызывали. Ваши выходки, конечно, бесили, но, приходя домой, я чаще всего начинал смеяться, вспоминая о них. А кстати, мне давно хотелось узнать, что вы предприняли, чтобы смыть с головы красную краску?

– Это была хна, она сама постепенно отмылась.

– Видите, я многое помню.

– Но у вас вид был всегда такой сердитый…

– Милая Элизабет, что мне оставалось. Ну как еще я мог вас остановить? Вы были девочкой, я – взрослым мужчиной, если бы я проявил к вам интерес, что сказали бы люди? Со мной просто перестали бы здороваться и пускать в приличные дома.

Элизабет посмотрела на него так, словно перед ней был белый конь, который казался ей всю жизнь вороным. Прежде чем она успела что-то сказать, Тэвис положил руки ей на плечи и осторожно привлек к себе. Ей показалось, что в его жесте было больше дружеской симпатии, чем чувственности.

– Не спешите винить себя за то, что было, – продолжал он. – Вы не представляете, каким тусклым стало все вокруг, когда вы уехали.

"Хорошо, что он держит меня, иначе бы упала", – подумала Элизабет, чувствуя, как от его слов у нее подкашиваются ноги.

– А после вашего отъезда на меня перестали обращать внимание, благодаря вам создалась определенная репутация в обществе, кроме того, ничто так не льстит самолюбию мужчины, как скандал вокруг него. Без вас я стал таким же, как все, обыкновенным, а это для холостяка смерти подобно.

Тэвис замолчал, и Элизабет, для которой его слова были слаще меда, не удержавшись, спросила:

– И это все?

– Ох! До чего же вы все-таки забавное создание! – расхохотавшись, воскликнул Тэвис – Забавное и восхитительное.

– Извините, но мне почему-то сложно понять вас. Со мной никто так прежде не говорил.

– В жизни все стоит попробовать.

– Вы хотите сказать, что думали обо мне, когда я уехала?

– Вы даже не представляете себе, как часто. Помню, через год или два после вашего отъезда я сделал для себя поразительное открытие.

– Какое?

– Когда вы были здесь я, человек по натуре застенчивый, находился всегда в центре внимания, ничего не предпринимая для этого.

– Не понимаю.

– Вы вносили в мою жизнь разнообразие и веселье, только я сам этого не понимал.

– Уж не хотите ли вы сказать, что я вам нравилась? – спросила Элизабет, отстраняясь и странно глядя на него.

Тэвис чуть было снова не рассмеялся, но неподдельный интерес и преданность, которые он прочитал в ее взгляде, тронули его. Он никогда прежде не целовал Элизабет и не был намерен делать это сейчас, а хотел всего лишь в знак дружбы чмокнуть ее в щеку. Но стоило ему наклонить голову, как она сама нашла его губы своими. Отпрянув в испуге, он увидел в ее глазах стыд и унижение, – выражение, которое помнил с тех пор, когда она была девочкой, и которое уже тогда трогало его.

Забыв обо всем, он снова наклонил голову и на ощупь, будто слепой, отыскал ее рот и накрыл его поцелуем. Чувства, нахлынувшие на него, были сравнимы лишь с теми, что он испытывал, когда его новый корабль спускали на воду. Тэвис знал, что значит иметь цель. Элизабет, перестав быть воспоминанием, стала реальной и почему-то очень желанной для него женщиной.

С того дня Тэвис избегал Элизабет. Только Бекки понимала, как тяжело ее подруге видеть его то с одной, то с другой женщиной. Однажды, когда Тэвис несколько недель подряд увивался за Гарриет Лэндсбери, Бекки сочувственно спросила:

– Элизабет, как ты это выдерживаешь?

– О, это очень легко, – отвечала Элизабет. – Я пью крепкий чай, подолгу гуляю, читаю книги и стараюсь, чтобы у меня осталось как можно меньше свободного времени, отвлечься утомительной работой по дому. Я ложусь спать очень усталая, чтобы побыстрее уснуть. Когда вижу их вдвоем, я подмечаю в ней недостатки. И уж когда мне становится совсем невтерпеж, я подхожу к его пролетке и со всей силы бью по ней кулаком.

– Последнее как раз осуществить легче всего, поскольку эта пролетка всегда стоит напротив его мастерской. А, кстати, ты заметила перемену?

– Какую перемену?

– На их вывеске. Помнишь, раньше на ней было написано: "Маккинон, Грэм и Маккинон?"

– Конечно, – кивнула Элизабет, – а до того как приехали Тэвис и Ник, контора их дяди Руперта называлась просто "Корабельное дело Грэма".

– Ну а теперь это "Маккинон и Маккинон".

– А что, старый мистер Грэм умер?

– Нет, он решил уйти на покой. Он уехал отсюда. Перебрался к Николасу на мыс Код.

– А почему Ник переехал на мыс Код?

– Чтобы быть ближе к своим докам. Они перестали строить здесь корабли. Гавань обмелела.

– Тогда почему Тэвис не уехал с ними?

– Как-то он сказал моему отцу, что может конструировать корабли только в своей старой мастерской. Наверное, для него важна привычка.

– Возможно. У него есть кое-какие привычки, от которых он не желает отказываться, – согласилась Элизабет, вспомнив, как настойчив Тэвис в своем нежелании жениться.

– С тех пор, как китобойный промысел перестал быть выгодным, Тэвис занялся другими кораблями. Мой отец говорит, у него есть идеи, способные произвести революцию в кораблестроении. Только подумай! Тэвис в один прекрасный день может прославиться.

– Сомневаюсь, – ответила Элизабет и замолчала, соображая, с чем связаны перемены в деле братьев Маккинонов.

Возможно, и Тэвису все же придется уехать? До сих пор она не интересовалась его работой на острове Нантакет. Она попыталась вспомнить, как Тэвис и Николас впервые появились в их краях, но это было слишком давно, а она тогда была совсем маленькая…

В тот же день после обеда Элизабет сложила в корзинку еду для деда и отправилась на мыс Бранд. Ей хотелось выговориться самой и задать уйму вопросов Эйсе.

– Черт побери, ослепните мои глаза, если это не моя внучка Лиззи, – радостно воскликнул капитан Робинсон, открывая дверь. – Входи, входи, а то я уж думал, тебе некогда навестить старика.

Встав на цыпочки, Элизабет нежно поцеловала его.

– Ты никогда не станешь стариком, а у меня всегда найдется для тебя время, – ответила она, поглядев на плоскомордых Робина и Тука, уставившихся на нее с дивана.

Пока она доставала из корзины припасы, Эйса вскипятил чайник, и они уселись за стол.

– Это визит вежливости, или тебе есть о чем поговорить со мной? – спросил старик, внимательно глядя на нее.

– Мне почти никогда не удавалось обмануть тебя, – со смехом ответила Элизабет.

– Ну, говори, в чем дело. У тебя снова неприятности с Маккиноном?

– Никаких неприятностей нет, мне просто захотелось узнать кое-что о нем.

– Что именно?

– О его прошлом. Я была совсем маленькой, когда они приехали сюда с Ником.

– Мне тоже не слишком много известно.

– Ты не помнишь, почему они сюда приехали? Я знаю, что Роберт Грэм приходится им дядей со стороны матери.

– Да, это я тоже знаю. После того, как ты уехала в Бостон, Роберт Грэм часто захаживал ко мне на маяк сыграть в шашки.

– А вы никогда не говорили с ним о Тэвисе?

– Разве я был бы тебе хорошим дедом, если бы упустил такую возможность? Так вот, Робби рассказал мне, что у Тэвиса есть четыре брата. Пятый – самый старший, был убит вместе с матерью, когда Ник и Тэвис были совсем несмышленышами. Их крошечную сестренку украли индейцы.

– Индейцы?

– Да, только я забыл, из какого племени. Знаешь ведь, какие дела творились в Техасе.

– Продолжай, пожалуйста, – поторопила старика Элизабет.

– Я должен вспомнить все по порядку. Кажется, отец Тэвиса оставил жену со старшим сыном дома, а сам с пятерыми мальчиками отправился на поиски дочки. Найти ребенка им не удалось, но, вернувшись домой, они нашли мать и брата мертвыми. Если я не ошибаюсь, отец продолжил поиски один – он объездил полстраны, пытаясь выяснить, не видел ли кто белого ребенка среди индейцев. Примерно через год мальчики узнали, что с их отца сняли скальп. Они вынуждены были начать сами зарабатывать себе на жизнь, но дома это оказалось почти невозможно, и один за другим все пятеро разъехались.

Элизабет минуту или две молчала, думая о том, что Тэвис не случайно не хочет жениться, – ведь он не представляет себе, что такое семья. Грустно покачав головой, она спросила:

– А куда же уехали еще трое братьев?

– Где они сейчас, я не знаю. Робби ведь рассказывал мне о них уже давно. Двое, близнецы, насколько я помню, открыли лесопилку в Калифорнии.

– "Близнецы", – задумчиво повторила Элизабет, пытаясь представить себе двух Тэвисов Маккинонов – может, все было бы не так безнадежно, если бы их было двое. Впрочем, получить отказ от двоих еще хуже, и она прогнала глупую мысль. – А третий брат, что стало с ним?

– А вот его историю я как раз хорошо запомнил, потому что она самая удивительная. Маккиноны – шотландцы. Их родители, – и отец, и мать – родились в Шотландии. Отец, как объяснил мне Робби, должен был унаследовать титул, но, так как он умер, наследником стал тот брат, о котором ты спрашиваешь.

– Титул? Какой? – удивилась Элизабет.

– По-моему, герцогский.

– Брат Тэвиса Маккинона – шотландский герцог?!

– Да, если верить Робби Грэму.

– Но ведь Ник и Тэвис старшие – почему же титул унаследовал другой брат?

– Я сказал тебе все, что знаю. Тэвис и Николас заработали денег, чтобы сесть на корабль и приплыть сюда, – он подмигнул ей, – а дальше ты все знаешь лучше меня. Твое сердце, как и прежде, принадлежит Тэвису? Ничего не изменилось?

– Нет, не изменилось, – задумчиво ответила Элизабет и, чтобы не вдаваться в подробности, продолжала: – А почему, интересно, Тэвис не строит корабли, как брат и дядя, а только конструирует их?

– Трудно сказать, почему человек начинает заниматься не тем, а другим. Почему я был капитаном китобойного судна, а не быстроходного клипера? Я могу только догадываться, что выбор Тэвиса связан с тем, что он страдает морской болезнью.

– Морской болезнью? – Элизабет показалось, что она уже слышала об этом однажды от отца, давно, еще до отъезда в Бостон. – Трудно поверить, что такой сильный, крепкий мужчина подвержен морской болезни.

– У сильных мужчин бывают слабые желудки, – ответил Эйса.

– А ты видел когда-нибудь корабль, построенный по чертежам Тэвиса?

– Ты спрашиваешь из любопытства или думаешь, что его корабль может затонуть?

– Из любопытства.

– Видел один или два. Этот парень уже сумел заявить о себе. Его сравнивают с самим Дональдом Маккэем. Я давно слыхал, что шотландцам здорово удается соединять фантазии и инженерную точность, а поскольку эти двое как раз шотландцы, то похоже, что это правда.

– Ты считаешь Тэвиса шотландцем, несмотря на то, что он родился в Америке?

– Конечно, по всем статьям он – американец, но знаешь, мне не раз приходилось иметь дело с шотландцами, – их кровь ничем не разбавишь. Тэвис Маккинон, все равно как копченый лосось заставляет меня сразу же вспомнить о Шотландии.

– А я слышала, что шотландцы очень упрямый, гордый, бедный, подверженный предрассудкам народ, не способный уступить даже здравому смыслу. Может, и Тэвис упрямый от природы…