Текст книги "Моя любимая кошка (СИ)"

Автор книги: Эль Верж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

– Ну вот! Тут-то ты уж точно не прав! Все младенцы одинаковы. Взрослые могут быть как плохими, так и хорошими, а в старости – женщины определенно лучше! Живут они дольше, физически сильнее и маразмом страдают реже. Это статистика! Я это читала в каком-то научном журнале. И еще: помнишь, мы как-то прогуливали с тобой иностранный язык с месяц тому назад? Мы тогда видели здесь в парке старушенцию в красной шляпе с огромными полями. Ты еще сказал:

– Вот бабуся. Стара бабка как мир, а вырядилась как! Ну, вспомнил? – Я навострила уши.

– Да, припоминаю. На вид ей лет восемьдесят, не меньше было!

– Ага! Неделю назад я видела ее в Калининце. Это бассейн недалеко от моего дома. И эта старушонка там плавала! Без остановки она переплыла бассейн двадцать раз! А бассейн пятьдесят метров! Километр целый! Я сама считала! Ну что скажешь?

– Бывают, конечно, необычные экземпляры. Но в основном все старухи сварливые зануды. И лично я считаю… – что он там считал, меня уже совершенно не интересовало. Я напала на след моей волшебницы и, не теряя времени, помчалась в спортивный комплекс «Калининец».

Глава 9

В дождливый осенний вечер перед пылающим в камине огнем сидела, закутавшись в большой пуховый платок, худощавая старушка. Она смотрела, как ярко-желтые язычки пламени пляшут над сгорающими дровами, время от времени, выбрасывая веселый фейерверк искр. Старушка сидела и смотрела в огонь. Она сидела, стараясь, ни о чем, не думать…Глаза пожилой женщины закрывались, и их совсем не хотелось открывать…

– Видно, совсем старею, если уже нападают минуты блаженной лени… – Подумала старушка, но тут же отогнала эту мысль. – Глупости! Я еще молода! Если и не телом, то душой и крепостью духа!

И в самом деле, ей всего лишь… восемьдесят. И не важно, что эту дату она отпраздновала несколько сотен лет назад. Феи не имеют права стареть, ведь на свете их так мало! На весь земной мир осталось две-три не больше. Даже, пожалуй, все-таки две. Уже давно нечего не было слышно о Стефании. Видимо, она сдержала свое обещание и отошла от дел. Остались только Адель, да Ингрид.

– Как хорошо бы было уйти на покой! – Лениво подумала фея Адель. Но она, конечно, знала, что никогда этого не сделает. Будет трудиться до последнего вздоха. Ведь, если и она оставит чародейскую работу, чудес в мире совсем не останется. А как без них жить? Ведь тысячи людских судеб устраивается именно благодаря чудесам – иногда большим, иногда маленьким. А не случится с человеком это крошечное чудо, то пройдет человек мимо своего счастья. Не заметит, даже если оно у него перед носом, а если и заметит, может уйти, подумав – нет, не мое это счастье, слишком легко его достать. Вот так с людьми бывает.

– Нет, никак нельзя мне на покой. – Вздохнула фея. – Трудиться и еще раз трудиться! Но небольшой отдых все-таки необходим…

Она уже много лет трудилась без отдыха, не зная ни минуты покоя. Старушке-волшебнице просто необходим был отдых. Очень кстати, пришло письмо от племянника. Он пригласил ее к себе в гости – в Париж, а потом на Ривьеру. Эдуард никогда не забывал о своей старой тетке – на день рождения, рождество, Новый год – открытка и подарок обязательно, письма раз в месяц – непременно. Он всегда был очень внимателен, предусмотрителен. Вот и сейчас прислал не только приглашение, но и билеты – знал ведь, что тетушка, не откажется. Самолет должен был вылететь завтра…

– Да, завтра я улечу. – Мечтательно пробормотала старая фея Адель. Здесь ей пока делать было нечего. Эллине она пока помочь ничем не могла. Эллина очень понравилась ей. Ведь эта молодая женщина была красива, добра, не заносчива. Она, по мнению феи Адель, заслуживала счастья. И она его получит, пройдя через трудности и преграды. Но иначе нельзя. Счастье нужно завоевать, получить в борьбе. Если бы оно всем давалось просто так, разве бы кто-нибудь понял, что это и есть оно?

– Да, какое-то время Эллине еще придется поносить серенькую шкурку. – Вздохнула волшебница. – Ах, все-таки из нее получилась прелестнейшая кошечка. В этом обличии она еще должна многим помочь. Но с этим она справиться и без меня, значит, я могу спокойно уехать…

Единственное о чем старушка-волшебница жалела, покидая город, так это о тренировках в бассейне. Но ее утешала мысль, что когда Эдуард повезет ее на Ривьеру, она вновь сможет поплавать в море, покачаться на волнах…

Нужно еще было собрать вещи. Хоть старушка и была феей, но волшебной палочки, которая делала бы все за нее, не было. Да и вообще волшебные палочки бывают только в сказках. Старушка усилием воли прогнала дремоту, нехотя встала и направилась в спальню собирать вещи.

Вот и собран большой дорожный чемодан, украшенный многочисленными металлическими заклепками.

Осталось только найти место для книги. – Пробормотала фея Адель, снимая толстую книгу в потрепанном кожаном переплете, на котором была еле заметна надпись «Книга счастья». Сколько воспоминаний было связано с этой книгой! Каждая страница – чья-то судьба, чье-то счастье. Фея Адель села в кресло. Раскрыв книгу, она осторожно погладила пожелтевшие страницы, что-то прошептала и углубилась в воспоминания.

Глава 10

К счастью, я знала, где расположен спортивный комплекс «Калининец», в противном случае, мне пришлось изрядно побегать, выясняя, где он находится. Ведь я не могла бы подойти к первому попавшемуся прохожему и спросить, как проехать в нужное мне место. В общем, честно вам заявляю, что быть кошкой крайне неудобно: ничего не спросить, не сказать, не купить, да и вообще скучно, по крайней мере, человеку в шкуре кошки.

Добравшись за две минуты до трамвайной остановки, я принялась ждать нужный мне четырнадцатый маршрут. К моему удивлению, не прошло и пяти минут, как вожделенный трамвай гостеприимно распахнул двери. Я запрыгнула в вагон и подальше от греха, вернее от кондукторши – безобразно толстой тетки, залезла под одно из боковых сидений. Ехать мне было далеко, да конечной остановки и я решила вздремнуть, но не тут-то было. Остановки через три народу в вагон набилось столько, что по сравнению с нами селедки в банке могли хоть танго танцевать. Под сиденьем было не так уж плохо до тех пор, пока меня бесцеремонно не пнули в бок. Я неприязненно взглянула на своего обидчика – им оказался желтый остроносый ботинок весьма щегольского вида. Я взглянула на его обладателя – тощего невысокого молодого человека, одетого, на мой взгляд, как попугай: в голубые джинсы, красную спортивную куртку и фиолетовую кепку.

– Ну, и не приятная же у него рожа, чем-то напоминает крысиную, хотя, пожалуй, крысы симпатичнее! – Промелькнуло у меня в голове. Но тут я попыталась себя урезонить:

– Ты судишь о нем субъективно, дорогая моя. Он тебя нечаянно пнул, не понравился на вид. Но нельзя же судить людей по внешности. Главное – поступки. И тут парень совершил– таки одно дело, показав, что мое субъективное мнение вполне объективно. Его рука, как бы невзначай всего лишь на секунду, погрузилась в карман плаща, стоявшего перед ним мужчины атлетического телосложения, вытащила оттуда пухлый бумажник и тут же исчезла в собственном кармане.

– Как отвратительно! Карманник! – возмутилась я. – Вот они, оказывается, какие!

За всю свою жизнь я еще ни разу не видела, ни одного представителя данной профессии и почему-то наивно считала, что они ходят в лохмотьях с синяками под глазами.

– Я так это не оставлю! – Прошипела я и вцепилась в ногу воришки. Послышался треск, прорываемой ткани и вот мои когти уже впились в костлявую ногу.

– Ой, ой, ой! – Завопил парень и машинально выдернул руку из кармана вместе с бумажником. В это время стоящий перед ним обворованный здоровяк повернул голову, чтобы разобраться, в чем дело, и прямо перед носом увидел свой кошелек. Какое-то время он удивленно смотрел на свою вещь, словно, стараясь припомнить где он видел ее раньше, потом засунул руку в свой карман и ничего не обнаружив там, с грозным видом уставился на воришку:

– Слушай, парень! Какого черта, мой бумажник делает в твоей руке? Только не говори мне, что он выпал! Карман у меня застегивается на молнию и она была точно закрыта. – Я, увидев, что сейчас разбираться и без меня залезла обратно под сиденье. Карманник понял, что попался, но так просто сдаваться явно не собирался.

– Здесь какая-то тварь, наверное, бешеная, она меня только что укусила.

– Ты мне зубы не заговаривай! – проревел здоровяк.

– А ты, че, орешь на меня? Вообще это мой бумажник!

– Твой?! – возмутился дядька. – Нет, вы только взгляните на этого нахала.– Обратился он к окружающим, которые, насколько позволяла давка, пытались разглядеть, в чем дело.

– А что, позволь у тебя спросить, в твоем бумажнике делает мой пропуск, водительское удостоверение и моя семейная фотография со мной в центре? Кондуктор! Передайте водителю, чтобы не открывал на остановке двери и вызвал милицию!

В трамвае все зашумели, загалдели, а карманник было метнулся к выходу, но тщетно: здоровяк обобрав у него свой бумажник, крепко держал его за шиворот. Трамвай остановился, где-то раздалась сирена приближающейся милицейской машины. Вдруг одни из дверей открылась, и народ стал выходить наружу, чтобы дать дорогу здоровяку с воришкой. С ними еще увязались какой-то старичок и размалеванная девица, которые во всеуслышание заявили, что они – свидетели преступления. Погрузив всю компанию в машину, милиционеры уехали, а вышедшие пассажиры стали заползать обратно в вагон. Всю оставшуюся дорогу мне пришлось слушать рассказ какой-то бабули, всем желающим послушать, о том, как будучи еще пионеркой, она поймала в деревне вора кур. Мне так надоела эта болтовня, что я с огромным наслаждением услышала голос вагоновожатой:

– Следующая остановка – конечная. – Подождав, пока все выйдут, я неторопливо вылезла из вагона, огляделась, вспоминая в какой стороне находится бассейн и, вспомнив нужное направление. Поскакала туда, высоко задрав хвост. Чтобы не запачкать. Минуты через полторы я уже остановилась перед стеклянными дверьми дворца водного спорта. Отыскав дверь, на которой ярко-красной краской было написано: «Вход», я оперлась на нее двумя передними лапками и изо всех сил толкнула. Образовалась узкая щель, в которую я легко проскользнула. Попав в холл, я спряталась под одну из скамеек, на которых раздевались или одевались немногочисленные посетители. Оглядев всех присутствующих, а именно: трех девочек– подружек, толстенького мальчика, на которого бабушка заботливо надевала курточку и молодого симпатичного человека атлетического телосложения. Будь на его лице хотя бы малейший признак интеллекта, я могла бы им заинтересоваться. Но поскольку его явно не наблюдалось, я лишь мельком взглянула на него тем не менее, успев отдать должное совершенству его форм, я поняла, что моей старушки-волшебницы тут явно нет, а следовательно нужно идти посмотреть в сам бассейн. Незаметно проскользнув мимо вахтерши, я поднялась на второй этаж. С быстротой молнии, пробежав через раздевалку, я однако успела заметить, что и здесь интересующей меня бабуси нет. Забежав в душевую, я минуты две пыталась что-либо разглядеть в клубах пара при одной лампочке, светившей себе под нос где-то в потолочной вышине. Наконец, я разглядела в одной из кабинок, откуда, собственно говоря, и исторгались клубы пара, обрюзгшую, покрытую складочками жира тетку. В душевой больше никого не было, и поскольку смотреть на это безобразие было выше моих сил, я вылетела из душевой прочь. В зале бассейна было прохладно и слегка пахло водой и хлоркой, но этот запах был мне скорее приятен, потому что будил воспоминания о детстве, когда я очень часто ходила плавать.

Заняв удобный наблюдательный пункт под скамейкой, из под которой была видна вся площадь бассейна, а также вход в женскую душевую, я стала разглядывать плавающих людей. На первой дорожке плескалось человек семь детей. Видно время тренировки у них закончилось, и теперь можно было свободно поплавать. В данный момент они, кажется, играли в пятнашки или, как там называется эта игра у нынешнего подрастающего поколения. На второй дорожке неторопливо плыли две женщины в ядовито-зеленых купальных шапочках. Третья, четвертая и пятая дорожки были пусты, по шестой быстро, как торпеда плавал какой-то мужик, а на двух последних тренировались девчонки из секции синхронного плавания. Я невольно залюбовалась их красивым, слаженным танцем и это немного смягчило чувство горького разочарования от того, что и здесь старушки не было.

– Ничего, – утешала я себя, – ты же только что пришла. Впереди еще целый день. Да, что говорить день! Нужно, как минимум неделю сюда приходить, что встретить ее. Ведь, она может посещать бассейн только в определенные дни.

Немного утешившись, я продолжила наблюдать за синхронистками. Было так интересно наблюдать, как они все вместе исчезают под водой, образуя в глубине причудливые фигуры, а потом, словно по мановению волшебной палочки, взлетают над водой, держатся над поверхностью несколько мгновений и снова исчезаю в прозрачно-голубоватой стихии, не оставляя за собой брызг. От этого прекрасного зрелища меня оторвал шум доносившиеся с первой дорожки, где играли ребята.

– Давайте играть, кто дольше просидит под водой! – предложил один мальчуган.

– Так не интересно! – Отозвался другой. – Давайте лучше, кто дольше просидит под решеткой!

– Классно! Давайте! – подхватили остальные.

– Кто первый? – спросил невысокий, крепенький мальчишка лет десяти.

– Я. – Вызвался худенький мальчик. – Засекайте время. – И он нырнул, заплыл под решетку, размером метра два на три, установленную для тех, кто не слишком уверенно чувствует себя на воде. Просидев там секунд тридцать, он выплыл. – Ну, сколько? – Спросил он.

– Тридцать две секунды, – ответил мальчик, взявший на себя обязанность следить за временем.

Второй ныряльщик просидел под вводом много больше, а именно пятьдесят шесть секунд. Третий только проплыл под решеткой, сославшись на то. Что у него в ухо попала вода. Четвертым полез довольно неуклюжий, толстый мальчишка, весь усыпанный веснушками. Он с размаху плюхнулся в воду, заплыл под решетку.

– Минута! – провозгласил счетчик времени. – Минута двадцать семь секунд, две минуты! – с восторгом крикнул он, а на меня напал панический ужас. Что-то не так! Не мог этот мальчишка задерживать дыхание столь долгое время. Несомненно, он нахлебался воды, а детям это и в голову не приходит. Я выскочила из-под скамейки и кинулась к краю бассейна. Мальчишка болтался под решеткой, раскину руки.

– Ему нужно срочно помочь! – мелькнула мысль в моей кошачьей голове. Но что я могу сделать? Вытащить его сама я не смогу. Нужно позвать на помощь! Я огляделась по сторонам и увидела двух тренерш, сидящих на скамейке и о чем-то оживленно разговаривающих. Я бросилась к ним. К одной из них – мощной тетище с коротким светлым ежиком волос на голове, одетой в синий спортивный костюм, я запрыгнула на колени, чтобы они обратили на меня внимание.

– Кошка! Откуда она здесь взялась? – возмутилась тренерша, сбрасывая меня на пол. – Лидка, ее нужно немедленно поймать! – обратилась она к своей напарнице в точно таком же только красном костюме.

Именно это мне было и нужно. Я побежала к ребятам, которые до сих пор восхищенно считали:

– Две минуты серок семь секунд! – услышала я, когда подбежала к ним. Не успев затормозить на краю бассейна, я со всего разбега шлепнулась в воду, подняв вокруг себя фонтан брызг. Сначала я камнем пошла ко дну, но потом заработала лапами и скорее всплыла на поверхность, отфыркиваясь от воды. Придя в себя, я увидела, что обе тренерши с негодованием взирают на меня, но тут взгляд одной из них – той, что была поизящнее и красном костюме, упал на мальчика под водой.

– Это еще что такое! – заорала она. – Сколько раз вам говорить, чтобы не заплывали под решетку!

– Мы устанавливаем рекорд! – важно объявил счетчик времени. – Этот уже три минуты сидит!

Тренерши побледнели и разом прыгнули в воду, даже не сняв кроссовок. Спустя несколько секунд парня, не подававшего признаков жизни извлекли, так сказать, на сушу. Свою миссию я выполнила. Теперь предстояло позаботиться и о себе, так как в суматохе обо мне все забыли, а силы от беспрерывного барахтанья были на исходе. Выбраться из воды, казалось, невообразимо трудно, ведь я не могла воспользоваться лестницей! Тут я заметила недалеко от себя одиноко плавающую дощечку из пенопласта, видимо забытую кем-то из ребят. Усиленно работая всеми четырьмя конечностями, я поплыла к ней. Добравшись до дощечки, я взобралась на нее, и некоторое время балансировала, прилагая титанические усилия, чтобы не свалиться обратно. Потом собралась, сконцентрировалась и прыгнула. Мои старания увенчались успехом. Я выбралась. С меня ручьями текла вода, шерсть слиплась. Было холодно и ноги дрожали от усталости. Хотелось поскорее забиться в какой-нибудь теплый уголок, улечься и отдыхать, отдыхать и еще раз отдыхать. Выбежав через женскую душевую и раздевалку в коридор на втором этаже, я обнаружила уютный холл. Там стояли два мягких дивана напротив друг друга, пара кресел и журнальный столик, а около окна в кадках – огромная Монстера и не уступающая ей в размерах Диффенбахия. Хотя в холле пока никого не было, сесть на диван или кресло я не рискнула. Если кто-нибудь зайдет и увидит мокрющую кошку на диване, то непременно выбросит на улицу. Этого никак нельзя было допустить, ведь тогда простуда была бы мне обеспечена. А как лечатся кошки, я не имела ни малейшего представления. Сейчас для меня главной задачей было поскорее высохнуть. Невзирая на пыль, я залезла под кресло, стоявшее ближе всего к батарее. Поудобнее сев, и вытянув хвост под трубу центрального отопления, я с грустью подумала, что возможно как раз в это время старушка-волшебница с удовольствием плещется в бассейне. Но идти обратно, сидеть под скамьей на влажном плиточной полу, в холодном помещении было для меня просто физически невозможно. Понадеявшись, что судьба все-таки окажется, не столь жестока ко мне, я пару раз зевнула и погрузилась в тревожную полудрему.

– Слышала, Федоровна, сегодня в бассейне чуть мальчонка не утоп? – услышала я сквозь сон и открыла глаза. В противоположной стороне холла мелькала половая тряпка. Я выглянула из-под кресла и увидела полненькую уборщицу в голубом халате, другая женщина точно в таком же халате сидела на диване.

– Да уж… Вовремя успели вытащить. Врач из скорой помощи сказал, что еще чуть-чуть и не успели бы спасти.

– Тренера-то, говорят, заболтались, не уследили за детьми. Если не кошка, которая в воду сиганула, может, так и не заметили бы. В общем, повезло всем: и мальчишке, и тренерам… – закончила уборщица, которая мыла пол. На время воцарилось молчание, нарушаемое лишь легким потрескиванием лампочки дневного освещения.

– Сегодня как, народу много? – спросила вновь сотрудница клининговой службы у отдыхающей коллеги.

– Мало. В основном спортсмены, а любителей раз-два и обчелся. Что-то я сегодня нашей старушки не видела. Каждый день ведь по вечерам ходила поплавать. А как нравилось ей! Уж не случилось бы с ней чего. Все-таки восемьдесят лет! – это про нее! Про волшебницу!

– Ты что, не знаешь? Она мне дня три назад сказала, что уезжает, и, к сожалению, больше не сможет посещать наш великолепный бассейн. Да, да она так и сказала: «Великолепный»!

– Уезжает? – изумилась ее собеседница. – Но куда? Зачем? Надолго?

– Говорит. Что в Париж, к племяннику, а насколько – не сказала. Только я думаю – насовсем. Родственников у нее в России нет, так что возвращаться ей незачем. Я бы на ее месте точно бы осталась там! Подумай только жить в самом Париже!..

Я медленно вылезла из своего укрытия, и, не обращая внимания на обеих женщин вышла в коридор, спустилась по лестнице и выскользнула на улицу. Все мои надежды рухнули… Сердце еле колотилось, ноги не передвигались, мысли исчезли. Во всем теле чувствовалась невообразимая тяжесть от безысходности и тупая, ноющая боль тоски.

– Все кончено, – я села посреди улицы, не замечая, что погода испортилась, и стал моросить мелкий дождик, оставляя на моей шерстке маленькие блестящие капельки. Теперь я навсегда останусь кошкой, потому что старушки-волшебницы мне не найти никогда. Париж так невообразимо далеко! Тысячи километров! Как кошке добраться туда? Ведь не пойдешь и не купишь билет на самолет или поезд, да и без билета пробраться трудно: проводники смотрят в оба, а о самолете и говорить нечего… Даже если я каким-нибудь невероятным способом попаду в столицу Франции, разве смогу я в многомиллионном городе отыскать одну единственную старушку? Не смогу никого ничего спросить, не смогу подслушать чей-нибудь разговор, не прочту ни одной вывески из-за абсолютного незнания французского. Вероятность случайной встречи стремиться к нулю… Делать нечего нужно забыть навсегда надежды на счастье. Может быть, тогда я смогу смириться с тем, что я больше никогда не стану человеком… Кое-как встав на лапки, я с трудом пошла. Не потому, что мне было куда идти, а потому что я должна была, какой бы ни был мой путь, пройти его до конца…

Глава 11

Эллина… Эллиночка… Прошло уже почти три месяца, как я тебя потерял… Три безумно долгих месяца, наполненных отчаянием. Осень подходит к концу… Конец осени, конец жизни, конец надежде… Я так тебя и не нашел. Единственное, что утешает – я не сидел, сложа руки. На третий же день после таинственного исчезновения моей любимой я, захватив твою фотографию, отправился в милицию. Хмурый милиционер в выцветшей форме недовольно поинтересовался, что мне нужно. Узнав, что я хочу подать заявление о розыске и, увидев фотографию Эллины, он хмыкнул и спросил:

– А вы уверены, что она пропала? Может, с любовником сбежала?

– Это невозможно! – с негодованием воскликнул я, но потом уже спокойнее объяснил. – В день, когда она пропала, у нее было плохое самочувствие, она даже в обморок упала.

– В обморок говорите? – снова хихикнул страж порядка. – Значит, точно с любовником сбежала! Наверное, у них скоро прибавление будет. До чего все-таки бывают, наивны мужья.

Его разглагольствования вывели меня из себя, и я заорал:

– Вы тут какого черта сидите? Предполагать или действовать? Я прошу Вас только принять заявление и предпринять меры по розыску!

– Ну, ну! Оскорбленный муж! – успокаивающе сказал милиционер. – Не стоит так из-за этого убиваться!

– Никакой я не муж. Пропавшая женщина, работает в моей фирме. – Увидев, что брови мента удивленно поползли вверх, я тут же добавил. – Она очень ценный сотрудник, без нее дела идут из рук вон плохо.

– Ах, вот оно что… – разочарованно пробормотал милиционер и принял заявление. Записав что-то себе в блокнот, он со скучающим видом выслушал мой рассказ о дне, когда я видел Эллину в последний раз.

– Хорошо, будем искать, – сказал он, когда я закончил. – Если нам что-нибудь станет известно, мы Вам сообщим… Да, только не слишком-то надейтесь на успех, – добавил он. – У нас куча дел. Люди пропадают десятками. Сами понимаете, сотрудников не хватает… В общем, только на милицию не полагайтесь. Обратитесь еще куда-нибудь, ну хотя бы в передачу «Жди меня».

Я ничего не ответил и, лишь кивнув ему на прощание, вышел. Значит, на милицию лучше не рассчитывать. В «Жди меня» обращаться тоже не хотелось: не такой я человек, чтобы раскрывать свои чувства перед миллионной аудиторией. Всяким гадалкам и прорицателям, я, как здравомыслящий человек, нисколько не верил. Оставалось только найти частного детектива. Купив какую-то газетенку, я нашел в ней несколько объявлений от частных сыскных агентств. Выбрав, на мой взгляд, наиболее достойное агентство, где был указан не только номер телефона, но и адрес самой конторы, отправился немедля туда. Офис оказался весьма симпатичным – специально обустроенная квартира в старой пятиэтажке. Толкнув тяжелую железную дверь, обитую деревянными реечками, я оказался в маленькой, но очень уютной приемной. За письменным столом сидела секретарша в черном костюме из-под жакета которого виднелась ослепительно-белая блузка. Услышав, что кто-то пришел, она отвлеклась от компьютера и строго посмотрела на меня сквозь толстые линзы очков.

– Вы хотите воспользоваться услугами нашего агентства? – спросила она тоном экзаменатора. Я сразу почувствовал себя не слишком хорошо знающим предмет студентом, мечтающем получить хотя бы тройку. Но, вспомнив, что я уже давным-давно покинул студенческую скамью и теперь являюсь довольно преуспевающим бизнесменом, я вновь обрел уверенность в себе и твердо заявил:

– Да, мне необходимы Ваши услуги.

– Хорошо. Я через пять минут можете пройти в тот кабинет, – сказала она и махнула на одну из двух имеющихся дверей. – А теперь присядьте и посмотрите журналы, – Тоном, не приемлющим никаких возражений, сказала она.

Я послушно сел, взял журнал и стал неторопливо перелистывать страницы, совершенно не замечая, что там изображено. По прошествии пяти минут секретарша коротко сказала:

– Войдите.

Я вскочил, чуть не уронив журнал на пол, молниеносно пересек приемную и без стука вошел в дверь. Комната оказалась довольно-таки темной и мрачной. Стены оклеены темно-синими обоями, потолок – синими панелями. Маленькое оконце скрывалось за тяжелой темно-бордовой портьерой. В комнате царил полумрак, разгоняемый светом одной единственной настольной лампы. В ее тусклом свете я разглядел огромный стол с аккуратными стопочками каких-то бумаг и его хозяина – пожилого мужчину с намечающейся лысиной, носом картошкой и маленькими пронзительными глазками. Когда я вошел, он поднялся из-за стола. Я обнаружил, что он еще и коротышка. По крайней мере, по сравнению с моим ростом – метр девяносто. Интересно, он, в самом деле, что-нибудь может расследовать? Внешность у него, на мой взгляд, была не ахти какая подходящая, хотя честно признаться о внешности сыщиков я имел смутное представление. Все сыщики, которых я знал, были литературными ге6роями. С уважением я относился только к одному из них – Эркюлю Пуаро. Меня с детства восхищал этот маленький человечек (ха, мой сыщик тоже не великан), разгадывающий невероятные головоломки. Шерлок Холмс мне не нравился из-за игры на скрипке. По моему, детектив не должен иметь такое хобби. Комиссар Мегре мне представлялся угрюмым типом. Ниро Вульф был ленив и толст, как жаба. В общем, припомнив внешность некоторых детективов, я проникся к стоящему передо мной человеку некоторым доверием.

– Добрый день! Я Павел Валерьевич – частный детектив. – Представился мужчина и протянул мне руку. Назвав себя и заверив, что знакомство мне чрезвычайно приятно, я сел на предложенный мне стул.

– Итак, – продолжил Павел Валерьевич. – Расскажите, что привело Вас в наше агентство и мы попробуем Вам помочь, – сказал он и вопросительно уставился на меня, буравя своими глазками-бусинками.

– Я хотел бы разыскать одного пропавшего человека. Я уже обратился в милицию, но там мне открыто заявили, что на них надеяться нечего, поэтому я обратился к Вам, – начал я.

– Что ж, мы занимается розыском людей. Пожалуйста, скажите мне имя отчество и фамилию пропавшего человека. А также пол, год рождения, характеристика внешности. Очень хорошо, если у вас есть фото. Сообщите мне какие-нибудь особые приметы, сведения о том, где работал пропавший, его родственники и… Хорошо, давайте все по порядку, – сказал он, увидев, растерянность в моих глазах.

– Фио разыскиваемого человека? – задал он первый вопрос.

– Милина Эллина Владимировна, – ответил я, и далее понеслась череда вопросов. В следующее два часа я отвечал на самые разнообразные вопросы об Эллине, а детектив все старательно записывал в пухлый блокнот в черном кожаном переплете. С облегчением, ответив на последний вопрос, мы перешли к обсуждению гонорара. К счастью, мы быстро обо всем договорились и, распрощавшись, я ушел.

День был в самом разгаре, но идти в офис у меня не было ни малейшего желания – без Эллины там было серо и уныло. Я позвонил своему заместителю и сказал, что в ближайшие дни меня, скорее всего не будет, так как я слегка захворал. Это было, собственно говоря, недалеко от правды: голова была тяжела, как чугунный котел, мысли путались, подобно вязкой манной каше, сил совершенно не было. Я с трудом влез в машину, доехал до дома и даже, не раздевшись, рухнул в гостиной на диван…

***

Какое прелестное утро! Хоть и морозец на улице, а ветра абсолютно никакого! Пожалуй, одену сегодня короткий черный кожаный плащик, высокие сапожки на каблучке-шпильке с блестящей молнией, а на голову… Нет! Ничего не буду одевать. Не зима же еще! Только вчера я была у парикмахера – грех не пройтись по улице с новой прической: аккуратные завитки до плеч золотистого цвета. Просто прелесть! Быстро одевшись, как задумала, я оглядела себя в зеркало, в котором я помещалась с головы до ног и осталась в восторге. Разве кто-нибудь посмеет сказать, что стройной женщине с яркими голубыми глазами (ну и пусть это лишь линзы), золотистыми локонами, мягко спадающими на плечи и такой задорной улыбкой больше тридцати пять? Хотела бы я посмотреть на такого нахала! Хотя я вовсе не скрываю свой возраст, я им горжусь! Ах, если бы кто-нибудь знал, какое удовольствие доставляет мне сказать очередному навязчивому кавалеру, пытающемуся пригласить меня в ресторан:

– Я бы с удовольствием, голубчик, но, увы, я обещала пойти с внуком на дискотеку отметить его двадцатилетие, а завтра обещала посидеть с правнучкой! Как приятно видеть недоверие в округлившихся глазах и со смехом отвечать на неизменный вопрос «Шутка ли это»?

– Увы, голубчик, правда, чистая правда!

Как глупо, что некоторые женщины, узнавая, что стали бабушками, в ужасе восклицают:

– Кошмар! Мне всего сорок, а я уже бабушка!

Меня же в тридцать восемь это совсем не смутило, а скорее обрадовало, а в пятьдесят восемь я еще с большим удовольствием стала прабабушкой. Теперь мне почти шестьдесят, но чувствую себя не больше, чем на тридцать пять. Я бы с огромным удовольствием приняла бы предложение Модеста Александровича – солидного пятидесяти пяти летнего джентльмена стать его супругой. Так надоело быть веселой вдовой! Но я твердо решила, что пока дне пристрою своего младшего оболтуса (вообще очень милый, умный и заботливый мальчик, вот только с женитьбой никак у него не ладится) не сидеть мне у семейного очага с собственным мужем. Вот и недавно опять привела ему милую девушку, ну просто ангел! А он испугал ее, выставил себя полным идиотом! Вот уж я на него разозлилась! Думала больше порога его дома не переступлю, ан нет! Через пять дней уже соскучилась! Сейчас же пойду к нему на работу мириться! Выпорхнув из дома, я села в машину и отправилась к сыну на работу. Не успела я зайти в офис, как на меня чуть не налетел его заместитель – вертлявый молодой человек лет тридцати. Вежливо поздоровавшись и узнав, что я пришла повидать Григория, он с неподдельным сожалением сообщил, что боссу нездоровиться, и он остался дома.