Текст книги "Злодейский путь!.. Том 7 и Том 8 (СИ)"

Автор книги: Эл Моргот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Госпожа, мы раньше не встречались?

И пока Летис Лис набирала воздуха в грудь, чтобы заверить, что он обознался, тот продолжил:

– Ах, я вспомнил – я видел вас в своих снах!

Летис Лис подавилась воздухом.

Рэн подскочил на ноги и продолжил наступление:

– Вы не ушиблись, когда падали с небес на землю?

И, не давая ответить:

– Почему такой цветок растет без садовника?

Летис Лис осознала, что много воды утекло с тех пор, как она покинула орден РР. Рэн вот вообще спятил.

Тот как раз выдавал очередное изречение, когда она, замахнувшись, зарядила ему такую оплеуху, что старейшина пика Росного ладана улетел к соседней колонне. Летис Лис выдохнула и, гордо развернувшись, быстро удалилась.

Ер, держась за ушибленную щеку, сполз на землю, но до последнего не отрывал взгляда от изящно покачивающихся бедер, обтянутых сиреневой тканью, пока те не скрылись за поворотом.

«Я не понял, что я сделал не так?!» – возмущенно вопросил он Систему.

Та воздержалась от комментариев по данному вопросу.

Когда бедра и все остальное окончательно скрылись из виду, Ер поинтересовался окружающим и замотал головой по сторонам.

«Я в клане Тихих цветов, да? А где все? Где Ю Си и компания, Система?»

[Я вам не навигатор!]

«Пфф. От навигатора было бы больше пользы!» – заявил Ер и пошел по галерее, надеясь углядеть хоть кого-нибудь из контрольного бюро.

Галерея закончилась павильоном, за которым был внутренний двор, где расположилась часть воинов контрольного бюро. Ер подошел к одному из них и попросил проводить к главнокомандующему, но тот оказался неотзывчив.

Тогда Ер решил последовать зову сердца и наткнулся на кухню. Большое помещение полнилось запахами, и – какая удача – не полнилось людьми. У Ера тут же заурчал живот, хотя со стороны более походило на раскаты грома. Он юркнул в приоткрытые двери и схватил с миски поджаренное печенье с начинкой. Впившись в него зубами, исполняющий роль второстепенного злодея осознал, что сейчас расплачется от счастья. Конечно, мясо было бы еще лучше, но тут, отчего-то, был довольно скудный трапезный набор.

Он доедал десятое печенье, когда снаружи послышались женские голоса. Ер заозирался по сторонам, но на кухне не было ни одного укромного места! Тогда, схватив в руку еще одно печенье, а в другое впившись зубами, Ер сиганул в пустую бочку, сиротливо притулившуюся сбоку кухни.

Голоса и их обладательницы приблизились.

– Столько невинных жизней…

– Ты же знаешь правила.

Женщина тихо всхлипнула. Скрипнули двери кухни.

– Кто взял поминальное печенье?!

– О боги! Тише, сестра, это, должно быть, кто-то из новоявленных соклановцев.

– У этих людей ни стыда ни совести! Какие они все мерзкие и страшные! Печенье для наших сестер! Печенье для дочерей!.. – женщина расплакалась.

У Ера печенье комом в горле встало, но он сделал над собой усилие и проглотил то, что успел откусить. К сожалению, несмотря на всхлипы, женщины услышали, что со стороны бочки доносится подозрительный шум. Все звуки разом стихли, только Ер дожевывал печенье.

Женщины переглянулись и стали медленно подкрадываться к бочке, заходя с двух сторон. Ер замер и прислушался.

Когда его разоблачение было почти неминуемо, в кухню ворвалась еще одна сварливая женщина.

– Вы чего здесь застряли? А ну пошевеливайтесь!

Первые две встрепенулись и осознали, что занимаются какой-то ерундой, будто на них наваждение нашло. Не может же кто-то и в самом деле прятаться в бочке! А ежели это демон какой – то лучше с ним взглядом не пересекаться. Женщины быстро похватали блюда с поминальной едой и вышли с кухни.

Ер вслушался в удаляющийся звук шагов и выдохнул с облегчением. Все же негоже прославленному заклинателю в бочке прятаться, благо, что он не попался. Сунув в рот последнее печенье, Ер поднялся и увидел, что дверь кухни осталась широко распахнута, а по диагонали от входа внутренний двор пересекает Ю Си в сопровождении своих людей и управляющего Исана. И тот (гнида такая) как раз поворачивается в сторону кухни со словами: «А вот здесь у нас кухня. Там нет ничего, стоящего внимания…». Он так и застыл с открытым ртом, узрев Ера в бочке с печеньем в зубах. Ер тоже застыл.

«Черт. Неловко вышло».

Ю Си (как обычно) поглядел на Ера с завидным хладнокровием.

В кои-то веки его безэмоциональность полностью Ера устраивала. Он выпрыгнул из бочки и приблизился к командующему и компании.

– Что это вы там делали? – не сдержался управляющий Исан.

– Осматривался, – повыше приподняв подбородок, гордо заявил Ер и, пока тот все еще был сбит с толку, перешел в нападение: – А что, у вас в клане кто-то умер? По кому поминки?

Исан растерянно захлопал ресницами.

– Какие поминки?

– Я только что видел женщин, которые несли поминальное печенье и говорили о поминовении.

– Вот как? – Было не понятно, то ли Исан отлично притворяется, то ли на самом деле не понимает, о чем говорит Ер.

– Куда ведут те ворота? – неожиданно спросил Ю Си.

Исан обернулся и посмотрел, куда он указывает.

– А, за ними расположен Павильон Белых цветов. Это женская часть усадьбы.

– Пойдем туда, – распорядился Ю Си.

Исан замялся:

– Это женская часть… Обычно, мы туда не заходим.

– Никто из мужчин не заходит туда? – уточнил Ю Си.

– Хм… – Исан растерялся.

Не говорить же ему, что он, вообще-то, отвечает только за сектантов Хладного пламени и пока сам не целиком разобрался в функционировании повседневной жизни клана Тихих цветов. Представлялось просто, но на поверку выяснилось, что у этих клановцев гораздо больше личных правил и традиций, о которых человек со стороны ничего не знает.

Секта Хладного пламени походила на захватчиков, которые вошли в сданный властями город. Хоть они и узурпировали власть, местные жители продолжали жить по старым традициям.

Пока управляющий Исан размышлял, что ответить, Ю Си уже двинулся в направлении Павильона Белых цветов.

Ворота павильона оказались не заперты, и люди из контрольного бюро в компании лже-старейшины пика Росного ладана и управляющего Исана беспрепятственно вошли внутрь.

– Сколько женщин здесь живет? – уточнил помощник Ю Си.

– Э-э…

Да что ж они задают такие сложные вопросы?!

– Это сложный для вас вопрос? Вы ведь управляющий усадьбой – и не знаете, сколько людей под вашей ответственностью?

Исан остро ощутил, что великий господин его прибьет. Да что б эту Мианни Ю, которая последние дни выводила его из себя!

– Я уже старый, все и не упомнишь… – попытался выкрутиться тот.

Ер, без особого интереса осматривающий пространство (памятуя о задании Системы он не мог просто свалить), заметил идущую по переходу с противоположной стороны двора полную женщину в белом одеянии. В руках она несла нечто белое, но трудно было разобрать, что именно. Не блюдо и не ткани. Но несла медленно и церемониально, ее спина была ровной, а глаза смотрели вдаль. Она, словно призрак, проскользнула по переходу и скрылась за углом главного здания.

Ер, поддавшись интуиции, молча последовал за ней. На какое-то время он потерял ее из виду, а затем, оббежав главное здание, заметил, что женщина так же медленно и чинно выходит из расположенного слева флигеля. В руках у нее больше ничего не было. Затаившись в тени, Ер дождался, пока она уйдет, и, воровато оглянувшись, сам направился к флигелю.

У дверей он прислушался, но изнутри не доносилось ни шороха. Тогда он медленно толкнул двери, и те открылись с тихим скрипом.

В помещении царил полумрак. Внутри было совершенно пусто, никакой мебели, лишь пол был выстлан некими белыми выпуклыми вещицами, лежащими через равный промежуток друг от друга. Ер опустился на корточки, пытаясь разобраться, что же это такое.

Неожиданно рядом с ним присел помощник Ю Си. Он протянул руку и поднял одну из белых штуковин. Ер, наконец, осознал, что видит очертания носа, глаз и рта.

– Посмертная маска, – произнес помощник Ю Си.

Ер перевел взгляд на устланный масками пол. Все они хранили в себе черты разных людей. Все они казались свежими, словно их положили сюда, чтобы они подсохли.

Десять. Двадцать. Тридцать. Не меньше шестидесяти масок, хранящих очертания недавно умерших людей.

Глава 161. Хаос

Шен стремительно влетел в комнату, требуя, чтобы они немедленно уходили. Еще мгновение назад здесь была Ми Лу, и, казалось, они не могли не столкнуться с Шеном в дверях, но, очевидно, «богиня» исчезла, словно призрак.

Мечник сделал вид, что немного рассеян спросонья. Впрочем, ему не требовалось сильно притворяться: он действительно все еще не мог до конца осознать, что происходит. Шен схватил его за руку и заставил идти за собой. Муан смотрел на эту руку, чувствовал ее и осознавал, что совершенно не слышит ни мыслей, ни эмоций Шена. Его дикий зверек выглядел растрепанным и встревоженным, его рука была чуть липкой от холодного пота, все это Муан видел и ощущал явственно. Но это было такой малостью по сравнению с тем, к чему он привык.

В зале Шен активировал печать, и уже через несколько секунд они вдвоем оказались в черном замке.

На орден РР опустилась ночь, стояла оглушительная тишина.

Шен понадеялся, что Риту давно вернулась в свою комнату, и остальные тоже не успели опять набедокурить, но ему было не до того, чтобы всерьез задаваться вопросом, куда все делись.

Шен вздохнул с облегчением. Пусть по факту в их положении ничего не изменилось, Шен ощутил некоторое облегчение, вернувшись «домой». До окончания дня рождения Муана оставалось еще несколько часов.

Тот пристально смотрел на него, словно пытаясь сохранить в памяти каждое движение.

– Ты… ничего не хочешь мне сообщить? – пристально глядя на него, уточнил он.

Шен решил, что Муан удивлен их внезапным побегом.

– Я подумал, что есть дела поважнее, чем расспрашивать о прошлом. День твоего рождения еще не завершился…

«Ты серьезно, Шен?!» – Услышав его «оправдание», Муан с трудом сдержался, чтобы не завопить вслух.

Старейшина пика Черного лотоса ощутил, как переменилось настроение между ними. Он поднял взгляд на Муана и вгляделся в его лицо. Огонь, пылающий в синих глазах, казалось, в любой момент может перекинуться на него и сжечь дотла.

– День рождения? – сквозь зубы процедил Муан. – Ты устроил просто грандиозный праздник, благодарю.

Шен отвел взгляд, пытаясь выглядеть беззаботно.

– Постараюсь лучше в следующем году… А сейчас… Мы могли бы…

Вероятно, пирог уже остыл, а Лев уже выпил все вино, и все же… Было так страшно думать о том, что будет завтра, когда Муан осознает, что связь, которую они договорились сохранить, просто исчезла. И все по его вине. Потому что Шен попался в ловушку.

– Ты ожидаешь, что у тебя будет такая возможность?

Дыхание перехватило, словно эти слова физически врезались в его грудь. Так как Шен и предположить не мог, что Ми Лу обогнала его и обо всем рассказала Муану, да еще так исказив факты, он на самом деле не смог понять, отчего вдруг тот бросил ему такие слова.

– Что… ты имеешь в виду? – обескураженно, негромко спросил он.

Муан больше не мог считывать чувств Шена, и сейчас, глядя на него, просто опешил. Ведь Шен стоял перед ним и смотрел с искренним непониманием. Или… ему только кажется, что с искренним? Как он может не понимать?

Муан и выразился так от злости, зная, что подобная фраза точно его заденет. И пусть он на самом деле не имел это в виду, реакция Шена не слишком странная? Не вина, не угрызения совести, а непонимание? Муан приблизился к нему, вглядываясь в глаза. Те так искренне и внимательно смотрели на него в ожидании ответа. Неужели он способен так искусно притворяться? Разве это возможно?

Увидев этот взгляд, Муан усомнился в словах Ми Лу. Нет, разве Шен мог так поступить? Нет…

Но проблема заключалась в том, что в глубине души Муан знал, что Шен на самом деле МОГ так поступить. Какие мотивы у него могли бы быть? Какие оправдания он мог бы использовать? Что сделал это ради его блага? Чтобы, не дай боги, слабый беззащитный старейшина пика Славы не подвергся нападению по его вине? Эдакое эгоистичное благородство? Или дело не в этом?

– Почему я не ощущаю твоих эмоций? – скрывая ярость в тихом тоне, произнес Муан.

Глаза Шена расширились, когда он услышал этот вопрос. Он быстро отвел взгляд, но Муан успел заметить в их глубине страх.

«И вот еще что… Ты не сможешь поведать об этих условиях кому-либо».

То, что сделала Ми Лу, это походило на какое-то сказочное заклятье, Шен сразу это почувствовал, и все же должен был попытаться. В надежде объяснить, Шен открыл рот, но в тот же миг по горлу словно полоснули ножом. От острой боли его глаза увлажнились.

Для Муана такая реакция была более чем странной. Он схватил его за плечо, и, надавив пальцами прямо на недавнюю рану, притянул к себе.

– Почему я ничего не чувствую?! – рявкнул Муан ему в лицо. – Разве это сейчас совсем не больно?!

– Н-не больно… – то ли эхом повторил, то ли ответил Шен.

Муан замер, вглядываясь в его лицо: в широко распахнутые глаза, чуть сведенные болезненно у переносицы брови, приоткрытые немного потрескавшиеся губы, легкий лихорадочный румянец на щеках. Чувства переполняли прославленного старейшину пика Славы, и чувства совершенно разные: как можно одновременно желать ударить его и поцеловать? И… стоит ему поддаться и осуществить последнее, все снова встанет на свои места? Будет по-прежнему?

Ведь не будет. И они оба об этом знают.

Иначе Шен улыбался бы и шутил, а не смотрел на него так отчаянно.

Огонь в глазах Муана выгорел, оставляя за собой лишь тлеющий уголек.

– Ты мог бы сказать мне, – отступив, произнес мечник. – Или, думаешь, у меня совсем нет гордости? Можно поступать как угодно, ведь я, в конечном итоге, все равно приму все? Ведь я сам сказал, что твоя жизнь для меня важнее всего, ведь сам признался, что… люблю тебя… так сильно… – последние слова давались Муану с большим трудом, – так сильно… что гордость…

В помещении повисло напряженное молчание. Муан опустил голову, а Шен, наоборот, поднял взгляд к потолку, стараясь сдержать рвущийся из груди крик.

– Это не так, – изменившемся тоном, жестко произнес Муан.

Шен даже чуть вздрогнул от этой резкой перемены.

– Я не позволю топтать себя. Даже тебе.

– Я… – Шен отчаянно пытался подобрать слова, которые могли бы хоть что-то улучшить.

Он вдруг осознал, что давно уже привык полагаться на связь, на то, что Муан почувствует его истинные эмоции, что бы он ни сказал и ни сделал. Как бы они ни ссорились, ни увязали в непонимании временами, Шен знал, что это пройдет, эмоции утихнут, а недопонимание разрешится. Но теперь, если связь и в самом деле будет разрушена, что, если это будет навсегда? Что, если Муан очнется от наваждения и осознает, что эти чувства никогда и не были реальными?

Губы Шена дрогнули, но он не произнес ни слова.

Муан тихо хмыкнул. Он ожидал от него куда больше слов. Ведь Шен обычно так красноречив, отстаивая свою позицию и объясняя мотивы. Но не сейчас. Сейчас ему нечего сказать.

Отвернувшись, Муан пошел прочь из черного замка.

Какое-то время Шен шел за ним. Он шел, и ему казалось, вот-вот он готов что-то сказать, оправдаться, остановить его, все исправить… Но… Шаг за шагом они шли через темные пустые коридоры. Гул шагов эхом разносился по замку. Шен набирал в легкие воздух и открывал рот бессчетное число раз, но ни одно слово так и не было произнесено вслух.

Наконец, они достигли холла. Сделав следующий шаг, Шен остановился, а Муан толкнул тяжелые входные двери.

– Тогда у источников…

Двери с тихим скрипом закрылись за прославленным мечником.

– …Я был искренен.

Шен механически вернулся в комнату для чаепитий. Угли в жаровне не давали комнате погрязнуть во мраке окружающей ночи. Шен щелкнул пальцами, и фонари в окнах зажглись синим светом.

Он сел на диванчик и уставился в одну точку. Со временем осознал, что смотрит на пирог, нетронутым стоящий на столе.

«Он ведь так и засохнет», – подумалось Шену. Отчего-то это показалось ужасно несправедливым. Он наклонился к столу и отломил большой кусок пирога.

«Не так уж плохо, – откусив кусочек, подумал Шен. – Очень… очень даже вкусно».

Он вдруг осознал, что смачивает пирог слезами.

Лучше бы Муан кричал. Лучше бы его ударил. Выплеснул свой гнев. Это… Шен осознал, что ни разу не видел Муана, разочаровавшегося в нем. Злящегося на него – да, частенько. Но этот потухший взгляд… Он словно принял все. И больше решил не бороться.

Доев ту часть пирога, что отломал, Шен уставился в темноту и остро осознал, что ему надоело, что его жизнь постоянно кто-то пытается контролировать. Сперва Система, и с этим в какой-то мере пришлось смириться. Затем стал вмешиваться Админ, но Шен позволил себе надеяться, что когда-нибудь сможет выиграть – и это все закончится. Ми Лу со своими приколами ворвалась как некое форс-мажорное обстоятельство, и Шен, наконец, понял, что это никогда не закончится. Вечно будет появляться что-то еще, кто-то еще, одна проблема будет сменяться другой и жизнь, о которой он грезит, так и останется «когда-нибудь потом».

Неспособность контролировать ничего вокруг – это нормально. Но он и самого себя не может контролировать.

Внутри него разгоралась злость. Что? Какая-то чертова пилюля будет диктовать ему будущее? Или какая-то чертова «богиня»?

Энергия тлела внутри него, разгоралась с каждой минутой и выгорала с каждой минутой. И он просто должен взять этот процесс под контроль. Он сам избавится от последствий.

Шен опустился на колени, сел в позу дня медитаций и выставил перед собой руки, концентрируя между ладоней духовную энергию. Мерцающее ядро. Шен толком не изучил свои новые возможности с тех пор, как сформировал его. И сейчас он не хотел знать, возможно ли то, что он собирается сделать. Он просто сделает это возможным.

Минута проходила за минутой. Сперва Шен не мог избавиться от мыслей, но со временем ему удалось погрузиться в медитацию. Сила, что была скрыта внутри. Энергия, которую ему удалось подчинить. Но… удалось ли?

Постепенно над кожей стала подниматься черная аура. Она окутывала его единым пологом, и вот – вспышка – по глазам Шена ударил мерцающий свет, а тело словно объяло белесое пламя. Мгновенно воздух исчез, стало нечем дышать, ему показалось, что он вдохнул огонь. Шен закашлялся, уперевшись руками в пол.

Он перевел взгляд на свои руки. Те окутывала тьма, на острых гранях которой вспыхивал мерцающий свет. Это было так жутко, словно он горит. Словно он сгорает в этой тьме. Он сделал что-то не так, сила, которую он не способен ни понять, ни контролировать, охватила его тело и… и…

Шену потребовалось время, чтобы успокоиться. Энергия, казалось, сквозь поры кожи впиталась обратно внутрь него. Что не так? Что он сделал не так? Шен не понимал.

И было так страшно делать еще одну попытку.

Но позволить Ми Лу победить, смотреть в глаза Муану, больше не чувствуя ни единой его эмоции, – было еще страшнее. Поэтому он выпрямился, вновь сел в позу для медитации и продолжил свои попытки.

Что ж, за эту ночь Шен познал одно: даже страх сдается и отступает перед усталостью. Он растянулся на ковре перед жаровней, не замечая ее тепла. Он ощущал лишь жар собственного тела, больше не чувствуя ничего.

«Немного отдохну и продолжу, – мысленно сказал себе Шен. – Почти… почти получилось».

Это была ложь. Или, может, самообман. В глубине души Шен не был уверен, изменилось ли хоть что-то. Разве что лихорадка усилилась, ломотой распространившись по всему телу.

Шен лежал с закрытыми глазами, чувствуя, что ужасно устал. Все его тело потряхивало от усталости, но он никак не мог заснуть. Слишком сильно устал, чтобы просто взять и заснуть.

Если бы не это, он не стал бы возвращаться мыслями к своим сомнениям. И к словам Муана.

Ведь…

Что, если то, что Муан называет любовью, – на самом деле последствия связи? Что, если бы без нее Муан никогда даже не проникся к нему симпатией?

Шен снова попался в ловушку, думая не о своих чувствах и забыв, что он может нести ответственность только за свою искренность.

Он очень хотел обмануть себя и сказать, что эти мысли никогда не приходили ему в голову. Но, раз поселившись, сомнения не могли исчезнуть, не оставив следов.

И Шен чувствовал отвращение к самому себе.

Тьма замерцала на его коже, словно тысячи танцующих звезд.

Духовная энергия, сконцентрированная в форме цветка лотоса, вплыла в распахнутое окно, на котором слабо горел синий фонарь, и медленно спланировала на ладонь Шена, оставив после себя лишь маленький свиток послания.

Шен, ощутив прикосновение, пробудился ото сна и долго смотрел на свою ладонь, в которой лежало послание. Он смотрел и смотрел, не в силах вернуться в реальность. Ведь в его зыбком, но таком желанном сне они с Муаном сидели на этом диванчике, рядом с которым он сейчас лежал, и Муан строил будущее, рассчитанное на двоих.

А Шен пообещал, что всегда, до самого последнего вздоха будет стремиться быть рядом. К тебе вечно. Что бы ни случилось.

Шен перевернулся на спину и посмотрел на высокий сводчатый потолок, все еще тонущий в ускользающих предрассветных сумерках.

А ведь он исполнит свое обещание, явственно осознал он. Даже если Муан передумает. Наверное, тот прав: честь и гордость для воина слишком важна. Это Шен… такой неправильный Шен может и не ценить свою гордость.

Сон постепенно стирался из памяти, и Шен вздохнул с облегчением. Он сел на полу, продолжая сжимать в руке послание, и дотронулся краем рукава до влажной щеки. Утро началось препаршивейше.

В этот день Шен намеревался отсидеться на своем пике, но все планы пошли крахом, когда он прочитал послание от Шиана. Оказывается, приехал Шуэр.

Шен был готов плакать слезами радости и благодарить небеса за то, что ему удалось так вовремя отыскать его внучку!

Не явиться на встречу он не мог. Это было бы странно и вызвало бы много ненужных вопросов. Он чувствовал себя нехорошо, но еще вполне сносно. Встретится с братьями, а затем вернется и продолжит медитацию. В конце концов, даже если Муан на сей раз выбрал не бороться – Шен выбрал бороться.

Он поднялся в свою башню и облачился в одеяния пика Черного лотоса, закрепил волосы заколкой с алыми камнями и бубенчиками, с трудом погасив огонь в груди, разгоревшийся при взгляде на эту вещицу. Несмотря на все его старания выглядеть соответствующе приятному поводу, ничего с цветом лица и залегшими под глазами тенями он поделать не мог. Шен уныло посмотрелся в зеркало и вымученно приподнял уголки губ в подобии улыбки, которая больше смахивала на оскал.

«Наверное, лучше сохранять нейтральное выражение», – определил он.

Перед встречей с Шуэром он ощущал нарастающее волнение. Уезжая тогда из столицы, Шен на самом деле думал, что прощается с ним навсегда. Увидеть его вот так внезапно казалось странным, и Шен немного опешил и не знал, как должен себя вести, словно успел растерять навыки общения со старшим братом.

Размышляя над этим, он спустился вниз и вышел из черного замка.

На улице шел дождь. Шен вернулся за зонтом, и оказалось, что Муан оставил у входа свой белый зонтик. Шен снова с трудом справился с эмоциями. Казалось, весь мир сегодня вознамерился топтать его больную мозоль.

Шиан с Шуэром ожидали его появления в резиденции главы ордена. Выйдя за порог, вдохнув свежий воздух этого ненастного утра, услышав стук дождевых капель по белому зонту, Шен осознал, что мир приобрел болезненную резкость. Его сознание обострилось, а мысли стали четкими и летали столь стремительно, будто обнаженные клинки в воинственном танце.

Шен пошел пешком, скрываясь под белым зонтиком, аккуратно обходя успевшие образоваться широкие лужи. Привычный вид на далекие горы застилала пелена дождя, она же скрадывала все обычные звуки, заглушая их монотонным гулом. Дождь стучал по камням моста, стучал по ткани зонта, стучал по листьям и травам, что покрывали пик Таящегося ветра, срывался в пропасть под мостом. Шен хотел было отодвинуть зонт и подставить под эти прохладные весенние капли лицо. Но тогда он бы весь промок и предстал перед Шуэром в неподобающем виде. Поэтому он лишь чуть замедлил шаг, наслаждаясь стуком, заглушающим мысли.

Когда Шен подошел концу моста, дождь прекратился. Шен сложил зонтик, сунул его за пояс и обнажил меч. И вновь мелочи заставили его подумать о Муане. Обнажив «Рушащий величие», Шен вспомнил о своем любимом «Смертельном лакомстве» и о том, что меч нужно забрать у старейшины пика Славы. Отчего-то это показалось ему отличным поводом для встречи. Эта мысль возникла прежде, чем он отдал себе в ней отчет. И Шен осознал, что надеется. Все еще очень надеется, что между ними все будет хорошо.

Потому что в другом случае…

Острое осознание так резко впилось в грудь, что он чуть не упал с меча.

Что, если все это к лучшему? Если Муан оставит его сейчас, если связь между ними будет разрушена – у Админа ведь не будет причин вредить Муану. Красная точка с надписью «цель» вновь будет направлена только на него. И… Это хорошо. Но… Он отчего-то был уверен, что в этой борьбе, без Муана, в полном одиночестве, он не захочет сражаться так отчаянно.

Муан… За все это время стал его поддержкой и надежным тылом. Даже когда Шен не рассчитывал на его помощь, он думал о том, к кому вернется. Даже эгоистично думая о себе, на деле Шен давно уже думал о «них». Будущее, в котором «я» и «он» превращается в «мы».

Любовь…

Решительность…

Эгоизм…

Любить по-настоящему – это готовность принять и всю боль потери.

Почему Шен осознал это лишь сейчас, когда Муан стал ускользать от него?

И он все раздумывал, пусть подсознательно, как ему поступить, как избежать боли. Но ответ в том, что боль никуда не денется. Потому что жизни с любимым человеком никогда не будет «достаточно». Еще день, еще час… Эта жажда останется, пока остается любовь.

Кто бы ни ушел первым, от старости или в бою – с уст того, кто остался, всегда будут слетать слова: «Ты мог бы прожить еще хотя бы год, хотя бы месяц, хотя бы несколько дней…».

«Не оставляй меня…»

На пике Золотой зари его встретили ученики-пажи прославленного главы ордена и проводили в гостиную, хотя Шен и сам не успел пока забыть, как туда добираться.

За низким столиком сидели Шиан и Шуэр. У Шена возникли смешанные чувства при виде этих двоих. С одной стороны, он все еще всеми силами предпочитал избегать Шиана, с другой – он был очень рад увидеть Шуэра, и вместе с тем в обоих случаях он ощутил себя подделкой, занявшей чужое место. С Муаном… он все же ощущал себя собой. С посторонними людьми это ощущение сохранялось с переменным успехом, но ярче всего он чувствовал себя обманщиком при встрече с этими родными оригинальному Шену людьми.

– Малявка! – радостно воскликнул Шуэр, поднимаясь на ноги.

Сердце приятно екнуло, когда Шен услышал это детское прозвище. Захотелось броситься к Шуэру и обнять что есть силы. Но это было бы как-то слишком. Шен воздержался от столь ярких проявлений чувств и просто с улыбкой поприветствовал брата.

Шуэр ничуть не изменился за время, что они не виделись. Все такой же широкий в плечах, все та же тяжелая мантия на плечах, короткие волосы, почти нетронутые сединой, и теплая улыбка, вызванная появлением Шена. Правда, последняя быстро поблекла, лицо сделалось обеспокоенным.

– Малявка! – вглядываясь в лицо Шена, воскликнул старший из братьев. – Ты почему такой бледный?

Шен с досадой подумал, что вновь предстает перед Шуэром не в самом лучшем виде. Таким образом у того может сложиться впечатление, что Шен всегда будто на последнем издыхании. И это досадно.

Шиан также встревоженно всматривался в его лицо.

– Ничего страшного, – заверил их Шен. – Просто болит голова. Сегодня плохо спалось.

– У тебя бессонница? – уточнил Шиан.

– Нет, просто отчего-то сегодня плохо спалось, – сделав акцент на слове «сегодня», немного раздраженно пояснил Шен.

– Должно быть, твоя голова сильно болит, ты совсем бледный, – с тревогой произнес Шуэр.

– Прости, что заставляю волноваться. Со мной правда все в полном порядке.

Шуэр неодобрительно поджал губы.

– Я прикажу заварить чай от мигрени, – произнес Шиан и кликнул одного из учеников, дежуривших за дверью.

Пока ждали чай, Шен решил подстегнуть светскую беседу и перевести разговор на отличную от его персоны тему:

– Ты так внезапно нагрянул, что-то случилось?

– Он еще спрашивает! – фыркнул Шуэр. – Целый город обезлюдел, а ты думаешь, император отнесется к этому делу спустя рукава?

– Ах, вот оно как… – Шен совсем не подумал о том, что двор тоже должен отреагировать на подобное незаурядное событие. В оригинальной новелле Ера не было упоминаний о том, что состоянием обезлюдевшего города озаботилось государство.

– Я уже рассказал старшему брату, что завтра состоится совет.

– Завтра? – вновь удивился Шен.

Шуэр и Шиан с подозрением вгляделись в него.

– С тобой точно все в порядке? – напряженно уточнил Шиан.

– Я просто потерял счет времени, – раздраженно отозвался Шен. – Я думал, что совет соберется по меньшей мере через неделю.

– В таком нетривиальном деле каждый день на счету, – возразил Шиан. – Ты хотя бы помнишь, что выступишь на совете свидетелем?

– Конечно. Я готов рассказать обо всем, что знаю.

– Ты не против поведать мне основные моменты сейчас? – мягко попросил Шуэр.

У Шена не было причин ему отказывать. Рассказ занял не много времени, он в общих чертах описал их с Муаном и Алом передвижение с момента появления возле Хэфаня и до его уничтожения, опустив «незначительные» личные детали. За это время принесли чай от мигрени и, закончив рассказ, Шен тут же выпил несколько пиал, хоть и не верил, что этот чай способен ему помочь.

Шуэр задумчиво молчал.

– Значит, секта Хладного пламени, – затем произнес он, будто подводя итог.

Было похоже, что Шиан уже ввел его в курс дела, а рассказ Шена нужен был для более детальной картины.

– Ты будешь на совете? – спросил Шен.

– Вообще, это запрещено, – отозвался вместо него Шиан, – но я предоставлю старшему брату удобное место за кулисами.

Шуэр склонил голову в ответ на его слова.

– Раз с делами пока покончено, расскажите теперь, как здесь поживает моя внучка? – с энтузиазмом перевел он тему.

В его голосе звучало такое нетерпение, словно это на деле и было главной целью его визита. Шен еще раз мысленно возблагодарил богов, что так вовремя вернул Риту в орден.

– Можем прямо сейчас пойти на пик Таящегося ветра и проверить, как там она, – произнес Шиан.

Шен подумал, что за таким щедрым предложением он пытается скрыть то, что совершенно не интересовался, как там Риту. Хорошо хоть он не ляпнул, что она пропала! До Шена только сейчас дошло, что он не успел предупредить Шиана, что нашел ее. Но, судя по уверенности брата, он уже заметил ее появление.

– Идемте! – подскочил первее всех Шуэр.

Шен встал вслед за ним и чуть скривился от пронесшейся по телу боли.