Текст книги "Право первой ночи для генерала драконов (СИ)"

Автор книги: Екатерина Скибинских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

относительно безопасном месте, да и о питании ‘беспокоиться не нужно будет.

– Я Кларисса, – снова просияла улыбкой девушка. – Краем уха слышала, что Томас тебе

говорил про оплату. Ты не думай, он не врет, чтобы получить дармовую рабочую силу. В

последнее время с денежными посетителями туго стало, как новый торговый тракт

открыли. Но ничего, и своих людей хватает. Иногда и простые работяги оставляют весьма

щедро подавальщицам, могут и пять медяков дать за раз.

Смех так и искрился в ее зеленых глазах, выдавая, что она по жизни смотрит на все

исключительно позитивно. Пышные рыжие кудряшки, собранные в высокий хвост, придавали ей особой чертовщинки. А глубокий вырез, где колыхалась грудь как минимум

четвертого размера, подсказывал, что чаевыми она в самом деле ну явно не обижена.

Да и что сказать, даже мне было на нее приятно просто смотреть. Исходила от нее некая

особая легкость, словно она вот-вот начнет кружиться в танце прямо среди столов.

– Пойдем, – сказала она, хватая меня за руку и увлекая за собой, – покажу, где можно

умыться. Сумку свою брось здесь, за стойку, никто не возьмет. К тому же она у тебя в

болотной грязи. Ты сам-то где так испачкаться умудрился? Ужас же!– Да не, я привык

свое с собой носить. Упал в лесу, когда от волка удирал, —сообщила я то же, что и деду, перехватив сумку покрепче. Еще не хватало, чтобы кто-то туда заглянул и увидел девичьи

платья.

– Во-олк? – ахнула девушка, в чисто пинапном стиле прижав ладошку к полным губам.

– Да ты что! А точно волк, не собака приблудившаяся?

– Да точно тебе говорю! – возмутилась я, подражая пацанячьим повадкам. —Огромный

такой! Думал, сожрет. Хорошо, дорога была недалеко. Вот бежал туда и поскользнулся на

мокрой глине.

Мы пробрались через полутемные коридоры, мимо скрипучих дверей и старых

обшарпанных стен. На кухне шумела посуда, какая-то женщина ругалась с Томасом, но

что он ей ворчал в ответ, было не разобрать. Я на всякий случай вжала голову в плечи, подозревая, что я тому стала причиной. Доносившийся запах жареного мяса вызывал

легкое урчание в животе, напоминая, что завтрак в храме был на рассвете, а сейчас

хорошо так за полдень.

– А что ты в лесу вообще делал? И почему вещи совсем не по размеру? Хорошая же

ткань, добротная. Я давно ни на ком такой не видела. Подарил кто свое? —сыпала

Кларисса вопросами на ходу. И это я считала, что дед любитель поболтать?

Кларисса ему явно составит нехилую такую конкуренцию!

– По малой нужде отходил, дорога сюда дальняя все же. А вещи батины. Он умер давно, мать что попроще давно раздала соседям, а эти вот хранила на память. Я и подумал, что в

большой город надо во всем красивом, – сочиняла я на ходу. Но Кларисса мои слова не

подвергала сомнению, принимая за чистую монету.

– Успеешь еще дорасти до них, – фыркнула она. – Не обижайся, но выглядишь ты

чучелом, так и видно, что в папиных штанах и куртке. Капюшон хоть скинь, а то и лица

толком не видно, только по голосу и слышно, что ты мелочь еще совсем.

Голос, небось, уже ломаться начинает?

Я как можно сердитее фыркнула, не став комментировать ее слова, к тому же она уже

привела меня к нужной двери.

Уборная неожиданно оказалась довольно чистой. Пахло мылом и сыростью, стены были

темными от влажности, но никакой плесени или грязи, как я ожидала. Тусклое зеркальце, подвешенное на кривой гвоздь, дрожало, когда сквозняк гулял по комнате сквозь плохо

заколоченные окна. Я посмотрела на свое отражение – вся правая щека заляпана

подсохшей глиной, губы искусаны до корочек, только глаза блестят из тени капюшона. В

полный рост я себя, ясное дело, не видела. Но и того, что показало отражение, хватило, чтобы понять, что Кларисса отозвалась весьма тактично, назвав всего лишь чучелом.

Оказывается, драконьи штаны и рубашка —это еще ничего, писк моды. Куртка стражника

так довершала образ, что удивительно, как Тарин вообще взял меня к себе в телегу, да

еще составил протекцию. И прям очень любопытно: это насколько большой должок за

Томасом, что он принял такую меня?

– Здесь можешь умыться, – сообщила девушка, кивая в сторону таза с водой. —Туалет

во дворе, я покажу позже. Или тебе нужно сейчас?

Я мотнула головой в отрицательном жесте, и она оставила меня одну, закрыв за собой

дверь. Я вздохнула, как будто груз свалился с плеч.

Дождь уже закончился, оставив после себя свежесть, но летнее солнце понемногу брало

свое, так что в куртке мне было очень жарко. Я сняла ее и, откинув рассыпавшиеся волосы

за спину, склонилась над тазиком. Щедро зачерпнула мыла и принялась намыливать свою

физиономию, смывая лесную грязь. Опасливо покосившись на дверь, задвинула щеколду.

Только после этого сняла рубашку и достала полотенце из своей сумки. Намочив его и

намылив, протерла тело, уделив особое внимание подмышкам. Кто ездил на длительные

расстояния плацкартом, знает все секреты того, как оставаться чистым и свежим без

нормального душа.

Облегченно выдохнув, облачилась обратно в рубашку. Тусклое зеркало безразлично

отражало худенькую перепуганную девушку в мужской одежде. Черт! И как мне быть?

Грудь у Эланиры небольшая, ткань рубашки плотная, покрой свободный, с этой стороны

ничего не грозит. Но слишком женственное миловидное лицо, да и длинные волосы... Ну, по крайней мере с ними можно что-то сделать.

Не давая себе передумать, я покопалась в сумке и достала небольшой нож. Память

подбросила мне образ того, как Эланира с ним отправлялась за травами, бережно срезая

их под корень, и соскабливала мох с камней. Его бы заточить, но с моей криворукостью и

к лучшему, что он туповат. Меньше риска порезаться.

Лезвие блеснуло в тусклом свете фонаря, и я, не раздумывая, провела им по своим

волосам. Локоны падали на пол, как осенние листья, один за другим. В своем мире я тоже

всегда носила длинные волосы. И сейчас старалась не думать о том, что лишаюсь одной

из последних нитей, связывающих меня с прежней жизнью. Просто стригла и стригла, пока не превратила свои волосы в короткие лохмы.

В дверь постучали. Дверная ручка опустилась вниз. Мое сердце пропустило удар, но

щеколда выполнила свое предназначение.

– Ты там чего так долго? – раздался грубый голос Томаса.

– Сейчас, – крикнула я, стараясь, чтобы голос звучал ниже. Поспешно сгребла

отрезанные локоны и сунула их в сумку.

Подхватив куртку, поспешила открыть дверь под сердитое ворчание трактирщика:

– Что там можно столько времени делать? Копаешься как... – На этих словах он

запнулся, уставившись на меня несколько шальным взглядом. И продолжение фразы

прозвучало совсем иным тоном: – ...девка...

Я не знала, как на это реагировать, просто стояла с опущенной головой, чувствуя, как щеки

начинают гореть. Вот и все, закончилась моя подработка здесь, так и не начавшись.

Молчание затягивалось.

Вдруг из-за спины Томаса выглянула любопытная веснушчатая физиономия девчонки с

острым носом.

– ОЙ, симпатяжка какой! Я Катрина, – представилась она, протиснувшись ко мне мимо

Томаса, застывшего угрюмой горой. – Ты Лан, да? Я думала, ты будешь постарше.

Я удивленно зыркнула на нее. Она не видит, что я девушка? А Томас? Он кривился сейчас

так, словно перед ним был не человек, а грязный щенок, забредший втаверну.

– Ну и лохмы, – пробурчал он наконец, качая головой. – Тебя кто стриг? Теперь

понятно, почему в капюшоне прятал шевелюру. Сколько тебе лет?

– Пятнадцать, – выдохнула я, боясь поверить, что меня не раскрыли. Но я в этом мире

не видела ни единой девушки с короткой стрижкой, похоже, именно это и не дает им

даже думать, что я женского пола.

– Врешь, больно мелкий ты на пятнадцать!

– Не вру! – замотала я головой, отыгрывая мальчишку. – Правда пятнадцать...

Будет осенью.

– Так и думал! – удовлетворенно кивнул Томас, приняв эту мою ложь, и вновь

скривился. – Но рожа, конечно... Больно уж смазливая, спьяну с девкой легко спутать.

Чувствую, ждать от тебя сплошных проблем теперь...

Я почувствовала, как у меня перехватило дыхание. Губы слегка задрожали, но я крепко

сжала кулаки и не позволила себе ничего сказать. Томас вздохнул и, махнув рукой, добавил:

– Ладно, расти давай. Набирай мышцы там, где надо. А то слишком уж хлипкий.

Голодом морили дома, что ли? Пойдем, покажу, где спать будешь, и обрисую объем

работы...

17.

Томас провел меня через зал с редкими посетителями в полутемный коридор, на ходу

проводя краткий инструктаж.

– Первый этаж – зал, кухня, кладовая, общая уборная и четыре комнаты для персонала.

Второй этаж и мансарда для постояльцев. Жить будешь здесь, —сказал он, толкнув

массивную деревянную дверь, отозвавшуюся скрипом. —Комната рассчитана на двоих, но куда нам еще кого брать? Так что радуйся, твои хоромы.

За дверью обнаружилась совсем крохотная комнатка, страшно представить, как здесь

можно жить вдвоем. А на это явно намекала двухъярусная кровать. Кроме нее, здесь

притулился потемневший от времени деревянный шкаф с перекошенной дверцей и стул у

подоконника. Последний, так понимаю, был и заменой столика, который впихнуть сюда

попросту больше некуда. Скрипучие доски пола чуть припорошила пыль, давая понять,

что сюда давно никто не заглядывал, но в целом было чисто. Да и на окне висела

довольно симпатичная шторка. Которой, впрочем, тоже не помешала бы стирка.

– Фонарь выдам, – добавил Томас. – Девчонки скажут, где взять постельное белье.

Оставляй сумку и пойдем дальше, познакомлю со всеми.

Я, кивнув, поспешила за ним.

– Клариссу и Катрину ты видел уже, вон Маришка, – кивнул он в сторону русоволосой

худенькой девчонки с нереальной красоты серыми глазами-озерами. В них, кажется, как

раз утонул один из посетителей, которому девушка рассказывала, что сегодня в таверне

на обед.

Мимо нас промчалась Катрина с подносом, нагруженным тарелками. На ходу умудрилась

мне ободряюще подмигнуть и улыбнуться. Рыженькую я в зале не заметила, но мало ли

чем она занята.

– Работаем мы с утра и до ночи, без выходных, – продолжил Томас, тяжело шагая по

дощатому полу. – Но до полудня народу обычно мало, так что нет нужды всем торчать в

зале. Работы и без того хватает: уборка комнат, кухни, двора, лошадиного стойла. Эти

обязанности делятся между всеми. Кто свободен, тот и хватается за дело. Будешь

увиливать – выгоню. Лодыри нам тут не нужны.

Я слушала его, внимательно запоминая каждую деталь. В воздухе витал запах еды —

жирного жареного мяса, хлеба, травяных настоев. От этого в животе предательски

заурчало, но я постаралась не подавать виду.

– Теперь пойдем, представлю тебя Люси, она тут у нас главная по кухне, —добавил Томас

и повел меня дальше.

Как только мы вошли в кухню, нас встретили шумные звуки кипящих котлов и глухие

удары ножа по доске. У плиты стояла дородная женщина с покрасневшим лицом и

внушительными руками, в которых с легкостью можно было бы держать целого

поросенка.

– Ну давай, показывай своего приблудыша, – ворчливо произнесла она, даже не

поворачиваясь к нам. – На кой тебе столько работников, если платить нечем?

Томас промолчал, а Люси обернулась наконец, бросив взгляд на меня. Ее глаза

расширились от удивления.

– Ты чего ж такой тощий, ребенок? – воскликнула она. – Томас, с каких это пор ты детей

на работу берешь?

Я выпучила глаза от удивления. Томас тоже выглядел слегка растерянным. Но тут у меня в

животе снова заурчало, громче, чем раньше, я невольно густо покраснела.

Люси всплеснула руками.

– Да ты же совсем голодный! А худой какой, одежда как на палке болтается, все ребра, наверное, пересчитать можно! – запричитала она и шагнула ко мне, разведя руки в

стороны, будто собиралась меня обнять или пересчитать те самые ребра. Этого я уже

допустить не могла, и так с натяжкой за парня приняли, пусть и малолетку. А тут грудь

нащупает, и Томас точно выставит за дверь.

Я шарахнулась в сторону, увернувшись от объятий Люси, укрывшись за спиной Томаса как

за стеной. Они с удивлением на меня уставились, не ожидая подобного.

– Простите, – тихо пробормотала я, понимая, что стоит объяснить свою реакцию.

– Мне просто... неуютно, когда меня трогают.

Люси ахнула, глядя на меня с неприкрытым сочувствием. В ее глазах мелькнула

искренняя забота.

– Говорил же, смазливый слишком... – пробормотал Томас себе под нос, сдобрив

крепким словцом.

Э-э, вы чего там такого все подумали? Я не того, не это имела в виду! Но продолжать

развивать тему было бы странно, да и Люси уже сама перескочила на другую.

– Ну что ж, не будем трогать! – Она быстро поменяла тон, став мягче. – Давай я тебя

сейчас лучше накормлю, парень, сразу сил прибавится. Тощий ты как жердь, а работы у

нас много!

Я посмотрела на Томаса, он кивнул:

– Да, Люси права. А то еще упадешь там с голодухи, что тогда с тобой делать? Как поешь, возвращайся в зал...

– Томас, совесть есть?! – перебила его Люси, угрожающе наставив на него половник. —

Ребенок голодный, неизвестно еще, где его носило, аж шатается, смотри! А ты хочешь

сразу на него все вывалить? Не осмотреться, не переодеться.

– Я не ребенок, мне почти пятнадцать, – вякнула я, совсем уже шалея от происходящего.

Но Люси от меня лишь отмахнулась.

– Да никто не будет грузить, поест сейчас, а там пусть посмотрит, как девки работают, чтобы потом не метаться перепуганной курицей, не зная, где у нас что, находится и что от

него вообще требуется, – тут же пошел на попятную хозяин таверны.

На фоне первых событий с момента моего попадания в мир подобное отношение

воспринималось просто как сюр какой-то. Мой взгляд невольно упал на гору грязной

посуды в углу кухни.

– Можно я сначала перемою посуду? – робко предложила я. – Я привык знать, за что

получаю свой хлеб.

Взгляд Томаса остановился на мне на пару секунд. Люси же воспользовалась этой паузой, чтобы взять слово:

– Неужто в кои-то веки взял нормального работника, даром что мелкого? Девок твоих

попробуй загони в кухню, все им надо юбками вертеть меж посетителей в зале!

Мужчина досадливо поморщился, но не стал с ней спорить.

– Ладно, сегодня тогда ты в распоряжении Люси, – выдал он наконец и, пока повариха

не сказала ему еще что, показывающее, кто тут на самом деле всем руководит, поспешил

покинуть кухню.

18.

День тянулся бесконечно, как вязкая патока. Мокрые руки скользили по тарелкам, шурша

губкой по уже стертым от частого использования золотым краям. Я перемывала посуду, затем нарезала овощи, чистила картошку и снова возвращалась к тарелкам.

Периодически Люси порывалась меня подкормить, но мне хватило сытного обеда. Да и

работа не заканчивалась, лишь прибывала.

Тяжесть усталости нависала над мной, но я заставляла себя продолжать, чувствуя, как

каждая мышца гудит от напряжения.

Люси, громогласная и полная энергии, болтала без устали. Ее голос, низкий и чуть

хрипловатый, то и дело прерывался от смеха, когда она вспоминала очередную историю

из своей жизни.

– Так откуда ты, говоришь, дитя мое? – с любопытством расспрашивала она, покачивая

головой, словно отвечая самой себе. – А, да, слышала о вашем городишке. Даже разок

была проездом. Не, мне там не по нраву пришлось совсем, немудрено, что и ты оттуда

сбежал. Я-то думала, что ты с югов, они все там такие тонкокостные. Хотя тогда бы ты не

был таким бледным...

– Мамка с юга, а бледным кажусь из-за освещения, да и нервничаю, что плохо справлюсь

и меня отсюда выгонят, – пробормотала я, понимая, что для дворового, мальчишки я в

самом деле слишком бледная. Эланира-то, понятно, в молитвах своих все время

проводила, ее кожа и не знала солнечного света. А мне бы не помешало купить какой-нибудь тонирующий крем, что ли.

– Тю, да куда ж тебя гнать-то? Вона сколько мне сегодня дел переделал, —

непосредственно фыркнула Люси и выставила передо мной еще таз овощей. – И это еще

почисти и порежь, на ужин хорошо расходится баранина с тушеными овощами.

Я молча кивнула, сосредоточив внимание на своей работе, на каждом скрипе ножа, разрезающего морковку, на каждом ударе по картофелине, с которой надо было снять

кожуру. Руки немного дрожали, но я старалась держать их уверенно.

– Все, это были последние, – наконец махнула кухарка рукой, когда я тупо уставилась в

опустевший таз. Люси тем временем сняла фартук, кивнув на часы. —А мое время вышло.

Я тут работаю только до пяти. Завтра с утра увидимся.

Люси ушла, а вместо нее на кухню вошел хмурый Томас. Он не сказал ни слова, только

посмотрел на меня долгим взглядом, что-то обдумывая. Похоже, они с Люси успели

переброситься парой слов, и теперь я ждала вердикта.

– Давай, иди в зал, – коротко бросил он, выдержав томительную паузу. И, больше не

глядя на меня, подошел к плите, где в двух больших котлах, уютно побулькивая, тушилась

баранина.

Я вытерла руки о фартук, устало потянув мышцы спины, и шагнула из душной кухни в

шумный зал. Стук кружек о деревянные столы, звон посуды и разговоры посетителей

накатывали волнами, перекрывая друг друга.

Меня тут же подхватила Катрина.

– Ну, как ты? – шепнула она с лукавой улыбкой. – Люси хоть и добрая, но все тут ее

побаиваются, работой заваливает так, что света белого не видишь. Живой?

Никого картошкой не огрел?

Я кивнула, устало улыбнувшись. Честно признаться, сил на разговоры не было. И я с

ужасом думала, что после этого, в идеале, предполагается обслуживание посетителей в

зале.

– Вообще, мы там все по очереди работаем, меняемся, кто в кухне, кто в зале, кто

убирает комнаты. Это сегодня тебя, наверное, просто испытывают, чтобы понять, чего

стоишь, – добавила Катрина заговорщицким тоном. На что я неопределенно.

пожала плечами. Если работу по кухне здесь не любят, то логично предположить, что ее

теперь закрепят за мной на постоянку.

– Скоро начнется наплыв посетителей, пойдем, пока выдам тебе постельное и помогу

протереть в комнате пыль, – бросила она тем временем.

Мне не оставалось ничего иного, как удивленно поблагодарить и последовать за ней.

Вдвоем мы справились очень быстро. Попутно девушка мне указала, где в кладовой что

находится, чтобы я знала, когда придется перестилать то же белье для постояльцев.

Заодно упомянула, что Люси единственная из всех работников не живет в таверне, у нее

свой дом неподалеку. К тому же она имеет строгий рабочий график и даже один

выходной раз в неделю. А когда ее нет, куховарит как раз Томас.

Так за разговорами мы вернулись обратно в зал. Мой взгляд невольно скользнул в

сторону Клариссы – той самой хохотушки, с которой я впервые встретилась. Она в этот

момент сидела на краешке стола, кокетливо наклонив голову и что-то шепча очередному

посетителю. Катрина пригнулась ко мне и шепнула на ухо:

– Не обращай внимания, она так устраивает свою личную жизнь. Томас ругается, но

давно махнул рукой, все же это ее жизнь. Но все равно следит, чтоб никто, ненароком нас

не обидел.

А вскоре нам стало совсем не до разговоров...

Клиенты приходили один за другим, шум нарастал, а я старалась успевать следить за тем, как работают девушки, запоминая каждую деталь. Чей-то резкий смех, звон монет, разбросанных по столу, громкий удар ладони о столешницу – каждый звук отдавался

эхом в голове, и я понимала, что это не просто таверна, а маленький мир, со своими

правилами. И от этого мирка у меня уже понемногу плыло перед глазами. Оставалось

надеяться, что здесь не каждый день так, иначе я долго не протяну.

В какой-то момент за одним из столов начался шум. Группа подвыпивших мужчин

засмеялась, кто-то хлопнул кулаком по столешнице, их голоса становились все громче.

– ЭЙ, подавай сюда подавальщицу! – загудел самый здоровый из них, обращаясь к

Катрине. Четверо его друзей согласно загудели. – Слышала? Хватит скакать тут, давай к

нам, монету-то отработаешь!

И, потянувшись, схватил пробегавшую мимо него девушку за запястье. Катрина испуганно

вскрикнула.

Маришка тут же подскочила к двери кухни и позвала Томаса. Через мгновение он

появился в проеме и, сверкая глазами от злости, двинулся к компании, как грозовое

облако.

– Какую еще девушку вы хотите? – хмуро спросил трактирщик. – Может, вы заведение

попутали? Здесь порядочные подавальщицы работают, а не то, что вам взбрело в пьяную

голову.

Повисла гробовая тишина, время будто замерло. Я оглядела компанию внимательнее: блеск пьяных глаз, недобрые ухмылки, сбитые костяшки на руках.

Они явно были не прочь устроить драку. А Томас у нас один... Несколько посетителей за

соседними столами уже начали собираться уходить, предчувствуя неладное. Мой взгляд

выхватил то, на что я до этого момента не обращала внимания: несколько сломанных

стульев в углу зала. Только сейчас до меня дошло, что, чтобы их так сломать, нужно упасть

на них всем телом или ударить это самое тело стулом. Пьяные дебоши здесь не редкость?

Мамочки...

Самый здоровый из компании начал привставать, когда я неожиданно для себя шагнула

вперед, оказавшись между Томасом и пьяными мужчинами. Картинно хлопнув себя по

лбу, выдала с жизнерадостной улыбкой:

– Господа! Совсем забыл вам рассказать об акциях нашего заведения! На каждое шестое

блюдо скидка в одну медяшку! А у вас, смотрю, пять. Давайте закажите шестое и

сэкономьте!

И затараторила дальше, как заведенная расхваливая блюда.

– Кстати, советую попробовать тушеную баранину – она сочная, как губы прелестницы. А

похлебка? О мой бог, что это за похлебка – горячая, как сердце влюбленного!

Зал замер, прислушиваясь к моему звонкому голосу. Пьяные ухмылки постепенно стали

сменяться заинтересованными взглядами.

Я вдохновенно продолжила:

– А эль? – Я подмигнула и заговорщицки понизила голос: – О-о, этот эль —просто

магия! Один глоток – и чувствуешь, как по венам пробегает искра.

Один из мужиков фыркнул и пробормотал:

– Эль здесь действительно хорош.

– Во-от! – воскликнула я, картинным жестом указав на говорившего. – Человек знает, о

чем говорит, сразу видно истинного ценителя! Так что, я несу? Для начала пять кружек, а

там... Ой, простите, что ж это я. Если к девчонкам идти, не стоит упиваться, а то как

танцевать потом будете? Ничего, я вот еще немножко подрасту и сам буду с вами ходить!

На последних словах я театрально приосанилась, нахмурив брови, придавая себе

умильно-серьезный вид.

Компания расхохоталась, по залу тоже раздалось несколько смешков. Здоровяк, который

выглядел лидером, расслабленно махнул рукой.

– Ладно, пацан, убедил. Неси эль и жратву на свое усмотрение. Сколько нам там до этой

вашей скидки? С каждого шестого медяшка? Неси тогда еще семь, хоть посидим с

ребятами по-людски, – фыркнул он и, обернувшись к Томасу, добавил:

– Не тронем мы ваших девок, и без баб отдохнем. Скажи спасибо мальцу, веселый он у

вас.

Вот только взгляд Томаса, направленный на меня, не обещал мне ничего хорошего...

19.

До позднего вечера я металась между столом этой компашки и кухней. Надо признать, заказали они немало. Видимо, чтобы не провоцировать никого, Томас забрал Катрину

работать к себе в кухню, оставив зал на Клариссу и Маришку.

Девчонки теперь едва успевали, крутясь между посетителей, я то и дело подменяла их у

столиков, когда кто-то задерживался на кухне.

Громкие голоса, стук кружек, шорохи подола юбок, шаркающих по полу, запахи жареного

мяса и пива – все это пульсировало в одном бесконечном движении, от которого у меня

уже мутилось в голове.

Еще и неожиданно я стала едва ли не звездой вечера. То с одного, то с другого столика

неслись беззлобные подколки и шуточки в мой адрес.

– Ну что, парень, вырастешь – девки за тобой толпами бегать будут! И забесплатно!

Я мысленно усмехалась, снова радуясь, что никто так и не заподозрил, что я не парень.

Подыгрывая им, отвечала весело:

– Точно-точно, тогда всем по очереди буду давать скидки на эль! Вы зря улыбаетесь, я

вам такую конкуренцию составлю на любовном поприще, что еще совета у меня просить

будете.

Это вызывало взрывы смеха, а я улучала момент, чтобы подхватить с их столов грязную

посуду. Старалась не показывать своей усталости, хотя тело уже отказывалось слушаться, и мышцы ныли от бесконечного движения.

Удивляло, что при таком ажиотаже Томас еще что-то говорил о плохом заработке.

На лгуна не похож. Тогда что? Слишком низкие цены на качественные блюда или

подобный наплыв клиентов все же больше редкость, чем правило? Учитывая, насколько я

вымоталась за сегодня, я больше надеялась на второй вариант.

Шум в таверне постепенно стихал, словно кто-то сбавлял громкость. Люди один за другим

поднимались со своих мест. Вот уже и Катрина выглянула из кухни, утирая вспотевший

лоб. Видимо, закончила с мытьем посуды. Кларисса, украдкой подмигнув подружкам, под

ручку с довольно симпатичным мужчиной ушла на второй этаж.

В зале оставалась лишь та самая компания, их пьяные ухмылки и тяжелые взгляды

больше не казались такими угрожающими после моей хитрости с «акцией». Но я немного

нервничала, опасаясь, что они не заплатят или откажутся уходить. К счастью, мои страхи

не оправдались. Стоило настенным часам пробить час ночи, а Томасу выйти из кухни в

зал, мужчины спокойно принялись собираться.

– ЭЙ, малой, считай, все ли правильно, – свистнул здоровяк и высыпал на стол

внушительную горсть монет. Я быстро пересчитала и отодвинула в сторону три монетки.

– Вы за вечер сделали заказ из девятнадцати блюд. За каждое шестое была обещана

монета. Получается, три, – произнесла я.

– А ты смышленый пацан, быстро считаешь, – фыркнул мужчина, одобрительно хлопнув

меня по плечу, отчего я сдавленно охнула и чуть присела. – Оставь себе.

И вскоре они покинули зал. Маришка тут же унесла грязную посуду и, судя по тому, что

задержалась на кухне, сразу же стала ее перемывать. Катрина, в свою очередь, протерла

за ними стол.

Вскоре вышел Томас и, заняв один из столов, принялся пересчитывать дневную выручку, записывая что-то в толстую тетрадь. Маришка с Катриной тем временем уже подметали

пол, стараясь закончить побыстрее. Но стоило мне предложить помощь, как они

отмахнулись, сказав, что я и так того и гляди упаду. В общем-то, их слова были недалеки

от истины. В самом деле я держалась на одном упрямстве, слишком уж насыщенными

выдались минувшие сутки. Сложно было поверить, что только сегодня утром я со всех ног

улепетывала по лесу от дракона...

Я широко зевнула, мечтая сейчас лишь о том, чтобы Томас дал отмашку расходиться.

Доползу до уборной, снова проведу гигиенические процедуры при помощи мыла и

мокрого полотенца, и спать. Завтра надо бы узнать, есть ли бани в городе или в самой

таверне. Как-то же постояльцы должны мыться? Кажется, в кладовой я видела большую

лохань...

Томас наконец закончил подсчеты и поднял на меня взгляд, такой тяжелый, что мне стало

не по себе. Сложно было понять, что у него на уме. С момента, как я пресекла драку, он

мне еще не сказал ни слова. И вот сейчас...

– Я не потерплю в своей таверне самодеятельности, – выдал он, угрюмо уставившись на

меня. – Те три медяшки, что компания «сэкономила», я вычту с тебя.

Я почувствовала, как внутри закипает обида. Я старалась весь день, выкладывалась до

изнеможения, а теперь за что-то еще и штраф?! Да если бы не я, они бы тут сцепились в

драке, переломали мебель, кости, распугали бы всех посетителей и пересчитывать сейчас

толком было бы нечего! Я понимаю, что мне ничего и не обещали, но несправедливо!

Хотелось много чего сказать, но под испытующим взглядом Томаса я лишь молча кивнула

и положила на край стола те несчастные монеты.

Оставалось мысленно успокаивать себя, что сегодня у меня был испытательный срок, я и

не должна была ничего заработать. В минус не ушла, уже хорошо.

Комнату выделили, кормежкой обеспечили... А деньги еще заработаю. И больше никогда

не буду ни за кого вступаться, пусть Томаса хоть всей таверной пинают...

УГу, и кому я вру?

Томас смерил меня очередным долгим взглядом, словно оценивая что-то внутри.

Наверное, все мои мысли на лбу написаны. А пусть докажет, что я думаю что-то не то! И я

лишь прищурилась, упрямо выпятив подбородок. Томас чему-то хмыкнул и покачал

головой.

Отвернувшись от меня, обратился к Катрине:

– Кларисса где?

– Как всегда. Рабочий день закончен, так что... – фыркнула она, глазами указав наверх.

Томас недовольно проворчал себе что-то под нос, но не стал это никак комментировать.

Молча отсчитал три кучки по пять монет девчонкам за работу.

Свистнул, подзывая их.

Катрина с Маришкой, радостно пискнув, сгребли монеты себе и довольные ускакали из

зала. Я повернулась, чтобы тоже уйти, но меня остановил окрик Томаса:

– А ты чего ждешь? Бери свои монеты, заслужил.

Я удивленно уставилась на него, до конца не веря в происходящее.

– Я думал, это Клариссы...

– А ты ее здесь видишь? Завтра уже отдам ей ее долю.

И пока я переваривала услышанное, добавил к моей кучке еще одну монету сверху.

– Это тебе за вовремя проявленную находчивость и сообразительность, —хмыкнул он, но

тут же снова нахмурился. – Но знай: если бы все стало хуже – я бы, наоборот, вычел из

твоей выручки. И гораздо больше. Так что в следующий раз думай, прежде чем куда-либо

влезать. Я тебя вытаскивать за шкварник из драк не собираюсь.

– Спасибо... – искренне поблагодарила я его, широко улыбнувшись. Грубость в его

голосе уже не пугала.

– И еще. Одежда твоя никуда не годится. Распугаешь нам еще всех, скажут, что

побирушку взял на службу. В городе есть портной, который за десять монет подгонит под

тебя и штаны, и рубаху. Найдутся еще четыре монеты?

Мои глаза расширились от неожиданности. Томас воспринял повисшее молчание по-своему.

– Ладно, – поморщился он, достав еще четыре монеты, – держи. Но отработаешь до

последнего медяка.

– У меня есть! – выпалила я поспешно. На глаза почему-то навернулись слезы.

После первых часов пребывания в этом мире я не ожидала совсем скоро встретить

добрых людей. Сначала Тарин, потом Люси, Томас, девчонки... – Спасибо, у меня

немного есть, на портного хватит. Просто... Выходных же нет, а таверна работает с утра. Я

не успею, наверное...

– Открываемся мы в десять, но работать начинаем раньше. Постояльцы на завтрак

спускаются к девяти. С утра народу немного, достаточно одного человека на зал и одного

на кухню. Так что договаривайся с девчонками, кто в какой день работает с самого утра, а

кто подольше спит или бегает по своим делам. И будь как штык к двенадцати. Понял?

– Понял, – радостно кивнула я, испытывая желание броситься Томасу на шею.

– Тогда шуруй уже отсюда, я тоже спать хочу. И ради всего святого, если останется

лишняя монета, забеги к цирюльнику, пусть сделает тебе нормальную мальчишескую

стрижку. Ну как девка, чесслово!

20.

Я бродила по узким улочкам рынка, чувствуя, как прохладный утренний ветерок игриво

касается моей шеи после новой короткой стрижки. В цирюльне я знатно перенервничала.

Почему-то казалось, что уж там точно поймут, что никакой я не парень. Ну серьезно, в