Текст книги "Право первой ночи для генерала драконов (СИ)"

Автор книги: Екатерина Скибинских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

глиняную чашечку.

– Но мне не нужен никакой дракон! – возмутилась я, сжимая пальцы в кулаки от

бессилия. – Истинный он или не истинный, я не собираюсь быть с мужчиной только

потому, что кто-то решил за меня!

Монахиня отставила чайничек в сторону и чуть склонила голову набок, словно изучая

меня, хотя ее глаза смотрели куда-то мимо.

– Это не просто решение. Ваши судьбы отныне связаны, взаимное влечение не даст

изменить предначертанное. Вскоре любовь охватит ваши сердца...

– Любовь? – перебила я ее, почувствовав, как кровь закипает. – Любовь не может быть

навязанной, даже магически! Иначе это суррогат, а никакая не любовь. А влечение можно

контролировать. В конце концов, мы не звери, ведомые инстинктами!

В ответ монахиня рассмеялась, и этот звук словно лег на мои плечи тяжелым грузом.

– Вторая ипостась дракона как раз зверь. И он всегда ведомый инстинктами, дитя.

Его будет будоражить твой запах, заставлять следовать за тобой, стоит ему уловить его. По

нему он всегда поймет, что это ты, даже если будешь носить маску... Ешь, тебе нужны

силы.

Я нахмурилась, во мне снова вспыхнула злость. Ну что за долбаный мир, а? Едва не пыхтя

от злости, намазала ломоть хлеба маслом и принялась угрюмо жевать.

Теперь понятно, почему Эланира хотела всю жизнь прожить в этом храме. Я бы, может, тоже...

Прежде чем додумала эту мысль, скользнула взглядом по убогой обстановке и

передернулась. Нет, я бы здесь долго точно не прожила. Но и за первого встречного, по

мановению волшебной палочки, или что здесь в ходу, тоже не пошла бы! Кстати, об

этом...

– А если замаскировать запах? Магией? Это ведь можно сделать, да? И вообще, – я

сделала глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки, – здесь есть магические академии? Я

бы туда поступила...

– Поступить можно, если есть дар, – кивнула монахиня, сдерживая улыбку. – У

Эланиры его не было, но в тебе, вижу, он только-только начинает разгораться.

Сложно сказать, насколько сильным он будет, учитывая, что и твоя душа еще полностью

не прижилась в новом теле. Но его определенно будет достаточно для обучения хотя бы

на первом курсе.

– Так значит, я попросту могу сейчас отправиться в академию, да? Там ведь наверняка

куча защитных заклинаний и прочего, из-за чего дракон меня не найдет, – выдохнула я, ощутив, как во мне зажглась надежда.

– Да, это шанс, – кивнула монахиня и тут же меня жестко обломала: – Но сейчас лето.

До вступительных испытаний почти два месяца.

– Черт! – Я едва не зарычала от бессилия. Раздражение расползалось по телу волнами.

Я была готова разбить что-нибудь, да хоть бы эту чашечку бросить о стену, но... Жалко. Да

и не настолько я истеричка. Так что ограничилась тем, что, несколько раз саданула

кулаком себя же по бедру. Ибо тут даже по столу стукнуть страшно – вдруг развалится с

полтычка?

– Ты сама как зверь, дитя, – заметила старуха с легким сочувствием в голосе. —Тебе

нужно отдохнуть. А я пойду помолюсь за тебя нашей богине.

Я только выдохнула, чувствуя, как адреналин постепенно уходит, оставляя меня слабой и

разбитой. Ночка выдалась не из легких, да и накануне я едва не умерла.

На одной целительской магии долго не протянешь.

– Отдохнуть... да, – сказала я чуть приглушенным голосом, уставившись в пустоту перед

собой.

Монахиня улыбнулась, кивнула и мягко попросила меня помочь убрать со стола. Я почти

автоматически сложила тарелки и отнесла в соседний зал, где прямо в полу журчал ручей.

Там же вымыла посуду, окончательно успокаиваясь. Или это усталость приглушила

эмоции?

Как бы там ни было, рвать и метать больше не хотелось. Я вернулась в комнатку

монахини, где она предложила мне лечь и поспать немного на ее топчане, застеленном

грубым, но чистым бельем. Сама женщина ушла в зал с алтарем.

Я упала на топчан, ощущая, как меня захлестывает усталость. И вдруг в голову пришла

неожиданная мысль. Может, мне устроиться официанткой в таверну? На первом курсе я

так подрабатывала, когда стипендии катастрофически не хватало.

Мама умерла, когда мне было пятнадцать, отец поначалу помогал, но они с матерью

давно были в разводе, у него новая семья, мне нужны были деньги... В общем, неважно.

Суть в том, что заучивать меню, принимать заказы, быстро разносить их, забирать грязные

тарелки и даже мыть посуду в конце рабочего дня – это то, что я вполне могу делать в

любом мире в качестве подработки. Так я хоть буду пристроена и смогу накопить немного

денег до поступления в академию.

Куплю себе одежду, писчие принадлежности, предметы гигиены...

С этими мыслями я незаметно уснула.

Но покой продлился недолго. Сквозь полудрему я услышала, как кто-то зовет меня.

Распахнув глаза, я увидела монахиню, стоящую в дверях.

– Он здесь, – тихо произнесла она.

– Кто? – нахмурилась я, спросонья не понимая, о чем речь.

– Дракон.

13.

Сонливость как рукой сняло, во рту мгновенно пересохло. На какой-то миг я оцепенела, как кролик, застигнутый охотником врасплох. Но монахиня резко схватила меня за руку, возвращая в реальность. Ее пальцы, сухие и морщинистые, но на удивление сильные, крепко сжали мою ладонь.

– Ты должна бежать, – шепнула она мне в лицо, словно я и так этого не понимала.

– Богиня услышала меня. Возьми это.

Она сунула мне какой-то сверток. В тусклом свете лампады я разглядела пузырек с чем-то

вязким и густым.

– Это магическое средство. Капля на язык каждое утро – и дракон не сможет учуять твой

запах, – пояснила монахиня и, шагнув к стене с вбитым в нее пустым подсвечником, потянула за него, как за рычаг. Часть стены немного отодвинулась, открывая весьма узкий

проход. – Когда-то храм процветал, было много послушников. Их кельи находились в

лесу, куда можно было попасть прямо отсюда подземным ходом. От их жилищ

практически ничего не осталось, а вот тоннель все еще держится. Как выйдешь из него, беги в ближайший город и не оглядывайся.

Внутри меня разгорелась паника. Я могла почувствовать, как сердцебиение отдается в

висках, словно молоты ударяли по моей голове изнутри. Если весь храм в таком

запустении, то что с тоннелем, на который давит толща земли и которым десятилетиями

явно никто не пользовался? Он вполне может обвалиться и стать мне последним

пристанищем. Но монахиня не дала мне долго раздумывать, она схватила меня за плечи

и, впихнув в руки сумку с моими вещами и куртку, выданную мне стражником, почти

затолкнула в темный проход.

– Я не моту... – начала я, но она уже закрыла за мной каменную дверь. В воздухе остался

запах влажной глины и чего-то древнего, что пропитало каждый камень этого храма.

Пахло сырым мхом и плесенью.

Я шагнула вперед, натягивая на себя куртку. Тогда в замке я взяла ее чисто из жадности, по этой же причине не снимала ее, отправляясь к храму. Но стражник высокий и

плечистый, на мне она болталась как на вешалке. Просто огромная, слишком тяжелая и

теплая для бега, но зато для холода подземелья самое то.

Каждый мой шаг отзывался глухим эхом в этом подземном коридоре. Стены словно

сжимались вокруг меня, душный воздух забивался в легкие. Я ощущала, как холод

проникает сквозь одежду и цепляется за кожу, проникая в самые кости. Сердце стучало

так громко, что мне казалось, его услышат на поверхности. Пульс отдавался в ушах, смешиваясь с тихим, но явственным стуком капель воды, падающих с потолка на камни.

Наконец, коридор привел меня к выходу. Я судорожно вдохнула, когда в лицо ударил

порыв прохладного свежего воздуха. На улице уже моросил дождик, крупные капли

стучали по листьям деревьев. Глина под ногами была влажной и скользкой. Я сделала

несколько шагов, спотыкаясь, резко поскользнулась и рухнула на землю.

Боль пронзила правую ногу, но я не успела даже толком понять, что произошло, когда

услышала далекое ржание лошадей и топот копыт. Или же мне это показалось, просто

птица где-то засвистела похоже, а за топот приняла стук дождя?

Весь мир будто застыл на мгновение. Я замерла, прислушиваясь. Каждая мышца

напряглась до предела, пальцы впились в мокрую землю. В воздухе витал шепот леса, шорох дождя, но... среди этих звуков что-то неуловимое вызывало во мне тревогу. Это

было как далекое эхо чужих шагов, как тени, крадущиеся следом.

– Черт... – выдохнула я, подхватываясь на ноги, не обращая внимания на то, что вся

грязная и мокрая. Пусть я больше ничего не слышала, это не означало, что дракон не

следует по пятам, а значит, нужно двигаться вперед как можно быстрее.

Накинув капюшон куртки на голову, я побежала.

Легкие горели, ноги скользили по земле. Дождь, поначалу едва моросивший, теперь

набрал силу, пропитывая одежду и волосы, холодными струйками стекая за шиворот.

Каждое прикосновение капель к коже казалось ледяным уколом, и я зябко, передергивала плечами, стараясь не сбиться с направления.

Вокруг, словно в насмешку, лес только сгущался, деревья стояли стеной, их ветви

шуршали и хрипели под порывами ветра. Шум ливня и листьев заглушал мои

собственные шаги. На каждом повороте, за каждым деревом казалось, что слышу чужие

шаги.

Когда страх обостряет инстинкты, каждая минута становится вечностью. Паника

усилилась, когда я в очередной раз поскользнулась и упала на колени в липкую глину. Ее

холодный, скользкий контакт с кожей заставил меня выругаться сквозь зубы. Волосы

выбились из-под капюшона, застилая обзор. Резким порывистым жестом я их запрятала

обратно, отстраненно подумав, что теперь еще и лицо вымазала грязными руками.

И я снова бежала, как в лихорадке, уже не разбирая дороги и абсолютно запутавшись, в

какой стороне город, куда велела бежать монахиня. Лишь бы вырваться. Лишь бы уйти

подальше от храма, от опасности, от судьбы, которая, как капкан, захлопнулась вокруг

меня.

И вдруг сквозь деревья проглянуло тусклое утро, заливая все вокруг серебряным светом.

Я выскочила на довольно узкую проселочную дорогу. Дождь на секунду затих, но тут же

до меня донесся звук – тяжелый ритмичный топот. Копыта.

Я споткнулась и, не успев понять, что происходит, увидела перед собой огромное

животное, тяжело вздымающееся в стремительном беге. Лошадь, черная как ночь, неслась прямо на меня. Происходящее казалось нереальным, как кошмар, из которого

невозможно вырваться.

Я замерла на месте, как мышь перед змеей. Моя жизнь закончится здесь, на этой грязной

дороге, под копытами лошади. Времени не было даже на крик. Это конец...

14.

Я стояла, оцепенев на месте, готовая к тому, что вот-вот почувствую удар копыт. Но вместо

этого услышала старческий раздраженный голос:

– Ты чего, олух, под лошадь лезешь?! Совсем страх потерял? – Голос был хриплым и

старческим, с сильным сельским говором.

Открыв глаза, я увидела, как передо мной замедлилась потрепанная телега.

Лошадь – старая кляча с грустными глазами и дрожащими ногами – едва плелась по

дороге. Я почувствовала, как вся кровь хлынула мне в лицо от стыда. Со страху мне

показалось, что это дикий скакун несется на всех парах, а на деле передо мной был всего

лишь дед на телеге, нагруженной мешками.

– Вылез тут, гля, из леса, напугал старика! Да будь у меня сердце слабое, так и отдал бы

концы! – продолжал дед, ругаясь. Его голос прорезал тишину дождливого, леса, возвращая меня в реальность.

Старая лошадь устало фыркнула, ее бок вздымался медленно, как у дряхлого, старика

после долгой прогулки. Я ощутила, как по ногам стекает холодная вода —глина

вперемешку с дождем просочилась внутрь сапог. Мои руки, по-прежнему дрожащие, сжались в кулаки, и я вдруг осознала, как глупо выгляжу.

– ЭЙ, пацан, ты чего молчишь-то? Откуда такой взялся, чумазый, еще и в одежде с чужого

плеча? – Дед прищурился, наклоняя голову и разглядывая меня с подозрением.

От смущения мне захотелось провалиться сквозь землю. Только сейчас до меня дошло, что в своей мужской одежде на несколько размеров больше, со спрятанными волосами, да еще и измазанная в грязи, я мало походила на девушку.

Но объяснить, что подросток забыл в лесу, значительно проще, чем что там делает юная

леди. А посему я с готовностью ухватилась за предложенную роль.

– Волк гнался за мной, – выдавила я, стараясь добавить как можно больше дрожи в

голос. – Чуть не поймал... Еле спасся... – На глаза навернулись слезы, неотличимые от

капель дождя. Я шумно шмыгнула носом, придавая своим словам больше драматизма.

Старик прищурился, но лицо его смягчилось. Теперь его ругань превратилась в ворчание, полное сочувствия.

– Волк, говоришь? Ладно уж, испугался ты, вижу. Шастаете тут один да другой без

присмотра. Куда путь держишь-то?

Я замялась, но быстро вспомнила историю, которую можно было бы рассказать.

– Мамка моя... Захворала она. Сильно. Да вот, похоронили... А папку почти и не помню, его не стало, когда я еще совсем малой был. Теперь вот один остался...

Взял батянину одежду, запер наш домишко, да и пошел. В город хочу, может, работенку

найду. А то у нас... – тут мне даже не пришлось врать, выдавая искренние эмоции, —

градоправитель зверь, всех мучает.

Дед еще раз хмыкнул, нахмурившись.

– Э, да я слыхал, что там неладно... – Его брови собрались в одну линию, и он, почесав

затылок, кивнул. – Ну что, залезай на телегу, малой. Подвезу до города, мне как раз на

ярмарку надо.

Я вздохнула с облегчением, чувствуя, как медленно отступает напряжение. Сердце

перестало колотиться так громко, а руки, все еще дрожащие, начали понемногу

расслабляться.

– Спасибо, – тихо пробормотала я, залезая на телегу.

Спина отдала болью от усталости, но сидеть на грубом мешке с овощами казалось

настоящей роскошью. Похоже, я только что получила еще один шанс сбежать подальше

от дракона, а вместе с ним и неплохую маскировку.

Дедуля болтал без умолку. Его голос был глуховатым, слегка дребезжащим, как будто

каждое слово цеплялось за горло, прежде чем вырваться наружу. Телега медленно

покачивалась подо мной, скрипя на каждом ухабе, и это раздражающее поскрипывание

становилось фоном для его нескончаемого монолога. Я слушала вполуха, лишь улавливая

смысл отрывков его речи.

– Да, в этом году урожай капусты вроде хороший... Но вот насекомых, вредителей, стало

больше, – задумчиво протянул он. – А нежить? Говорят, в лесу тут видели.

Наверное, врут... Хотя... Кто ж их знает, этих мертвяков?

От этих слов я вздрогнула, по спине пробежала дрожь, но я быстро постаралась успокоить

себя. Ерунда все это. В лесу я ничего такого не видела, кроме собственной паники да

одного несчастного волка. Но мысль о том, что в этом мире помимо драконов водится

еще и такая пакость, не вдохновляла.

Я поджала губы, стараясь не вздохнуть слишком громко. Лесок шумел вокруг нас, дождик

стих, но деревья все еще роняли на нас капли воды с мокрых листьев. Я чувствовала, как

сырая одежда липнет к телу, а холод медленно проникает внутрь, заставляя меня

ежиться. Сама телега ехала так медленно, что я почти готова была усомниться, движемся

ли мы вообще.

– А ты магов видел? У нас вон у соседского мальчишки дар открылся, так его забрали

учиться, да! – продолжил дед, не ожидая от меня никакого ответа. – Был-то пацан

пацаном, вот как ты. Такой же худющий и молчаливый. Там еще история такая. Его мамка

от кого-то нагуляла, да так и не успела сказать от кого, в родах померла. Так что бабка

растила. А тут раз – объявился дядька какой-то богатый, то ли друг отца, то ли

родственник, и увез мальчишку. Говорил, мол, учиться отправит... Как думаешь, соврал? А

с другой стороны, на кой хрен ему чужого пацана воспитывать? Ну не убивать же он его

увез? Обещал подучить и отправить дальше к магикам обучаться всем ихним

премудростям. Вон, уже лет пять его никто не видал. Да учится, наверное ж, потому и не

кажет носа в родную деревню.

Деревенские мальчишки его дразнили в детстве сильно за то, что безотцовщиной рос.

Немудрено, что не желает возвращаться. А как по мне, так хоть и бастард, а все же свой

человек. Надеюсь, с ним все в порядке...

Мои мысли были заняты тем, как выбраться из этой ситуации, как добраться до города и

продумать, что делать дальше. Но слова деда о магической академии вызвали у меня

слабый отклик – как минимум это означало, что безродных туда принимают. Правда, не

стоило сбрасывать со счетов, что никому не нужного бастарда выкупил какой-то богатый

извращенец и никакой академией там и не пахло, просто удобная отмазка, чтобы

избежать лишних вопросов... Не успела я погрузиться в раздумья на этот счет, как старик

вдруг резко сменил тему.

– А драконов ты видел? Говорят, один такой у вас там где-то объявился. Небось похуже

вашего градоправителя будет, да? – выдал дед внезапно, впившись в меня с живым

интересом, надеясь получить свежую сплетню, которую он, раскрасив подробностями, будет со смаком пересказывать в своей деревне. – Правду говорят, что звери они и есть?

Да и как иначе, «высшая раса» же, тьфу! Такие же сволочи, которые считают себя выше

всех!

Я невольно вздрогнула. Внутри все замерло, как будто кто-то дернул за ниточку, остановив время на мгновение. Сердце стукнуло слишком громко, и я почти

почувствовала, как кровь уходит из лица. Но я быстро взяла себя в руки, прикрыв глаза, и

постаралась сохранить спокойствие.

– Не, не видел, – ответила я как можно небрежнее, стараясь не выдавать напряжения в

голосе. – Вы чего? Где я – и где драконы? Я и градоправителя нашего видел мельком, когда с мамкой торговали капустой, а он мимо в карете промчал.

Дед хмыкнул и, словно ничего не произошло, тут же сменил тему. Я почувствовала, как

пульс потихоньку возвращается к норме, а дыхание снова стало ровным.

– А в городе что делать думаешь? Какую работу искать собираешься? Есть у тебя деньги

на первое время? Или воровать удумал, в карманы достопочтенным гражданам лазить?

– Он пристально посмотрел на меня, и я почувствовала, что отговорки больше не

помогут.

Я медленно достала из своей сумки споротую золотую вышивку.

– Вот. Это с мамкиного платья... Она когда-то служила у богатой леди, а платье досталось

ей в качестве оплаты труда. Но куда ей его носить? Ткань она пустила мне на рубахи, нарядные такие... Но по правде, мне в них тоже было некуда выходить. Да и вырос из них

быстро. А вышивка вот береглась. Хочу продать теперь, выручить, может, чего.

Дед посмотрел на вышивку, но как-то подозрительно прищурился.

– Э, мальчик, – сказал он, цокнув языком. – Не верю я, что это мамкина вещь.

Небось стянул где? Воровать-то нехорошо, а? – Его голос стал строгим, и я внутренне

напряглась.

– Нет, это правда, – соврала я, но, похоже, не очень убедительно. – Я, честно, не думаю

ничего дурного. Хочу податься в какую-нибудь таверну уборщиком или подавальщиком.

Да хоть посуду мыть, все какая копейка за честный труд!

После моих слов старик смягчился.

– Ну да, грузчиком ты не потянешь, мешки таскать куда тебе. Посыльным разве что. Но

там и своих охочих хватает наверняка. А посуду мыть не каждый мальчишка подастся... —

проворчал он, смерив меня еще одним внимательным взглядом подслеповатых глаз. —

Ладно, я тебе верю. Вот только, знаешь, ты сейчас пойдешь с этой вышивкой, а тебя

обманут. Первый же ростовщик глаза тебе запылит, и отдашь за гроши. Не по годам умен, но сразу ж видно, что понятия не имеешь о настоящей стоимости.

Он поморщился и замолчал на несколько секунд, а потом неожиданно добавил:

– Ладно, отведу тебя к знакомому. Прослежу, чтобы не обманули.

Я удивилась, его неожиданное предложение насторожило.

– А... вам что с того будет? – нахмурилась я, глядя на старика с подозрением. —Хотите

свою долю?

Дед обиделся, его лицо вдруг покраснело, как будто я ударила его словами по живому.

– Ты что ж такое говоришь, а?! Не все в этом мире меряется деньгами! Есть еще что-то

такое, как... человеческое отношение! – возмутился он, взмахнув рукой. —Думаешь, все

кругом только за себя?

Он продолжал ворчать еще несколько минут, пока не успокоился, и я уже было подумала, что он забудет про все это, как вдруг услышала:

– Знаешь... Ничего мне не надо. Просто очень уж ты мне соседского парнишку

напоминаешь. Только он постарше должен быть... Тебе-то сколько, годков пятнадцать

стукнуло небось? А ему бы уже было восемнадцать. – Дед посмотрел на меня с тоской в

глазах. И я осознала, что, несмотря на его недавние россказни об обучении парня в

академии, глубоко в душе старик в это не верит. – Эх, зря отдали его чужаку. Может, не

стоило...

Я не нашлась что на это сказать и, поддавшись эмоциям, просто накрыла его

морщинистую руку с зажатыми в ней вожжами своей ладонью. Старик криво улыбнулся и, украдкой утерев рукавом проступившие слезы, подмигнул мне.

– Ничего, малой, у тебя-то точно все будет хорошо, вот увидишь. Не боись, найдем тебе

работенку по плечу! Старик Тарин проследит, чтобы твоя новая жизнь в городе началась

без беды. Главное, будь честен и не скрывай ничего, усек? Меня не проведешь, я ложь

чувствую за версту...

И мне не осталось ничего иного, как натянуто улыбнуться. Ох, знал бы ты, дедуля...

15.

Внутри лавки ростовщика было темно и пахло затхлостью. Хозяин, низенький толстяк с

лысиной и водянистыми глазами, сидел за прилавком, лениво перебирая в руках монеты.

Когда он увидел нас, в его взгляде мелькнул интерес, но едва заметный, как легкий

ветерок, пробегающий по пруду.

– Что у вас? – проворчал он, лениво приподнимая голову.

Дед зашаркал ногами, подтолкнул меня вперед. Я нервно достала золотую вышивку и

положила ее на стол. Ладони вспотели, и я сжала кулаки, чтобы не выдать свое волнение.

Толстяк поднял вышивку, прищурил глаза и начал внимательно рассматривать.

Тишина в лавке стала давить на уши. Казалось, было слышно, как мучительно медленно

тянется время, как пыль оседает на старые полки.

– Сойдет, – пробормотал толстяк наконец, бросив вышивку обратно на прилавок, как

будто она была ничем не лучше обычной тряпки. – Дам несколько серебрушек.

Да вот горсть медяков в придачу.

Я кивнула, не в силах возразить, и опустила взгляд, стараясь не смотреть, как он

отсчитывает деньги. Когда серебряные монеты с тихим звоном упали на стол, я сразу же

схватила их, чувствуя их холодный вес в ладони.

– Ну че? – пробасил ростовщик, поглядывая на деда. – Считай, малой, нормальная

цена, не обманул.

– Да, спасибо, – пробормотала я, хотя толком и не знала, на сколько это тянет.

Когда мы с дедом вышли на улицу, я нервно потерла пальцами монеты в кармане и, собравшись с духом, тихо призналась:

– Я... не очень разбираюсь в деньгах. Мы с мамкой жили бедно. В основном огородом да

шитьем выживали, обменивали продукты и вещи. А цены в большом городе... они ведь, наверное, совсем другие.

Дед понимающе кивнул, взглянув на меня с сочувствием:

– Ну, с таким набором монет ты не пропадешь. За одну серебрушку прикупишь себе пару

штанов и рубаху, недорогих правда, зато по размеру. Одна серебрушка —это сотня

медяков, а за десяток медяков можно снять комнату в таверне с ужином.

Так что заначка у тебя теперь приличная. Только смотри, не трать понапрасну. И ты мне, кстати, так и не сказал: зовут-то тебя как?

Я густо покраснела, осознав, что в самом деле так и не представилась. Понятное дело, настоящее имя не скажу, раз уж он принял меня за парня, но любое пацанячье можно

было бы выдать еще в телеге.

– Простите, забыл. Я Лан, – вымученно улыбнулась я.

Он лишь кивнул, принимая мое имя. Мы двинулись дальше по улице, дед болтал без

умолку, рассказывая про хозяйственные дела и про то, как лучше не тратить деньги на

ерунду, и где можно купить недорого одежду, предметы личной гигиены, а где

расположен небольшой продуктовый рынок, где все в основном хорошего качества и за

адекватную цену.

Тарин вел меня по узким улочкам, оглядываясь на людей, толпящихся возле лавок.

В городе царила суета – крики торговцев, шорохи шагов, звон монет. От всего этого у

меня кружилась голова, но дед уверенно шагал вперед, пока мы не подошли к старой

таверне с облупившейся вывеской.

Она оказалась тем, чего я ожидала: не слишком чистая, но и не совсем уж грязная.

Местная публика была под стать – от рабочих до явно пропивших все забулдыг.

Зато здесь вкусно пахло тушеным мясом и дымом от камина. Дед, мимоходом

поздоровавшись с парой человек, провел меня внутрь и сразу направился к хозяину. Тот,

угрюмый мужчина с большим животом и густой бородой, протирал стаканы за

прилавком.

– ЭЙ, Томас! – Дед махнул рукой. – Племянник мой, Лан. Работу ищет, бедолага.

Рукастый, смышленый парень, не прогадаешь, если возьмешь его на работу.

Хозяин недовольно прищурился, оглядел меня с ног до головы, явно не в восторге от

такой перспективы. От этого взгляда мне захотелось уйти прямо сейчас. Однако я крепко

держалась и опустила глаза в пол.

– У меня работников хватает, да и куда мне такого дохляка? Ни лошадь посетителю

взнуздать, ни картоху с телеги выгрузить, – проворчал Томас. – Да и с оплатой туго... сам

видишь, еле концы с концами сводим.

Дед не сдавался. Он наклонился ближе и заговорил почти шепотом:

– За тобой должок! Уже забыл, как только открыл таверну и не знал здесь ни кому

довериться, ни где ту самую картоху взять не прогнившую да за нормальную цену?

Неужели так быстро забыл добро? Всего-то и прошу пацана пристроить к делу.

Хозяин нахмурился, но потом, вздохнув, нехотя сказал:

– Могу предложить разве что койку и еду. А заработок... если клиенты что оставят в виде

чаевых, то его. Ну и так и быть, если впрямь такой хороший работник и выручка за вечер

будет хорошая – накину пару медяков сверху.

– Это ж грабеж! – воскликнул дед, брови его взлетели вверх. – Где это видано —такие

скотские условия? Да в другом месте...

– В другом месте и ищите, – холодно перебил хозяин. – А у меня что есть, то есть.

– Тьфу! Не ожидал от тебя, Томас, – проворчал Тарин с явным осуждением и, повернувшись к двери, махнул мне рукой: – Айда, Лан, не последняя таверна на свете, найдем еще куда тебя пристроить...

Но я, почувствовав, что времени у нас немного, выпалила:

– Мне подходит!

Оба – и дед, и хозяин – уставились на меня, как на сумасшедшую.

– Чего? – Дед нахмурился. – Ты уверен? Лан, я понимаю, что вы с матерью

довольствовались малым, но это нелюдские условия. Уверен, если поискать хорошо...

– Тарин, ты сам знаешь, что не сезон, да и торговые караваны сейчас идут другими

дорогами, а народ из округи, кто не успел дотемна покинуть город, предпочтет

переночевать по знакомым, дабы не платить лишнюю копейку —поморщился Томас. —

Или ты думаешь, что я со зла не хочу его брать и предлагать, нормальную оплату труда? В

элитных тавернах и элитные работники. Парнишку с улицы никто не возьмет. Я и сам-то

соглашаюсь лишь потому, что не сегодня-завтра еще одну мою девку обрюхатят, работать

станет совсем некому.

На этих словах он указал подбородком вглубь зала, где розовощекая хохотушка в фартуке

подавальщицы сидела на коленях работяги, который с интересом заглядывал ей в

декольте.

– Да что ж такое... – проворчал Томас себе под нос и, оставив нас, решительно двинулся

в их сторону. До нас донесся его сердитый голос: – Кларисса, я сколько раз говорил, что

обслужить посетителя – это принести ему пожрать и выпить? Все остальное решай, хотя

бы когда Катрина или Маришка в зале. Где они, кстати?

Почему я их сутра еще ни разу не видел?

– Не сердись, они на полчаса отлучились на ярмарку, там торговцы завезли бусы и ткани

из самой столицы! – виновато потупившись, ответила девушка, умудрившись при этом

стрельнуть лукавым многообещающим взглядом на того самого посетителя.

Томас сердито прошипел себе что-то под нос и, кипя от злости, вернулся к нам.

– Ну, что надумали? Готов идти ко мне на моих условиях? – хмуро бросил он мне, и я

под недовольным взглядом Тарина быстро закивала.

– Кларисса примет заказ и все тебе расскажет по обязанностям, а у меня сейчас мясо

сгорит к бесовым детям! – выдохнул он и умчался куда-то в сторону кухни, откуда слегка

тянуло горелым.

– Ох, Лан, ты уверен, что стоит? Томас хороший мужик, но я сам не ожидал, что у него

сейчас дела не очень, – расстроенно покачал головой Тарин.

– Ничего, прорвемся. Сами же сказали, моя новая жизнь начнется как надо. Я вам верю и

вашему другу – главное, что не обманет и человек хороший. А остальное приложится, —

искренне улыбнулась я. – Спасибо вам и так за помощь. Вы же на ярмарку спешили. А со

мной уже сколько времени потратили...

Дед тяжело вздохнул, почесав затылок.

– Ладно, прав ты, малец. Если домой вернусь с этими же мешками, бабка меня прибьет.

Он посмотрел на меня с теплотой, положил руку мне на плечо и сказал:

– Удачи тебе. Не пропадай.

Стоило Тарину только выйти за дверь, как вернулся Томас из кухни, смерил меня

очередным хмурым взглядом.

– Не ушел-таки? Ладно уж. Честно говорю: тебе повезло, что парень, девку не взял бы. С

тобой хоть не будет проблем по отстаиванию чести и побегов на ярмарку за бусиками, тьфу! Но будешь плохо работать, выгоню взашей! – пригрозил он.

Я невольно сглотнула. Как раз собиралась сообщить, что Тарин перепутал меня с моим

братом Ланом, а так-то я девушка... Кхм. Что уж, Лан так Лан. Может, оно и к лучшему. В

самом деле посетители не станут приставать.

– Я готов работать. Если скажете, где можно оставить вещи, готов приступить к ‘работе

прямо сейчас, – примирительным тоном сообщила я.

На этой фразе Томас вновь почему-то поморщился, кивнув вернувшейся к нам Клариссе.

– Грязнуль не потерплю. Кларисса покажет, где можно умыться. И бога ради, смени эти

свои тряпки на нормальную одежду, ты же в них тонешь! – проворчал он, но уже гораздо

мягче.

– У меня ничего другого нет, – виновато пожала плечами я. – А умоюсь без проблем, я

просто упал...

Конец моей фразы утонул в недовольном рычании Томаса, но говорить мне он ничего не

стал. Сердито бросив какую-то тряпку на стойку, ушел в кухню.

Кхм. Что ж, Ленка, по крайней мере теперь у тебя есть крыша над головой, работа и

отличнейшее прикрытие от внимания дракона. Последнее, чего ожидаешь, это увидеть

его в таком месте. Эта мысль вызвала у меня улыбку. Прорвемся!

16.

Стоило Томасу уйти, как Кларисса искренне улыбнулась мне и подмигнула так, ‘будто я

была ее старым другом.

– Не переживай, – шепнула она, слегка наклонившись ко мне, словно делая тайное

признание. – Томас только на вид такой злой. А так мы тут все как одна семья. Если уж

взял тебя, то в обиду не даст. Знаешь сколько тут шастает всяких, просится на подработку?

Так что ты, считай, уже свой. Как тебя зовут?

– Лан, – тихо буркнула я, анализируя ее слова.

Может, настоящая Эланира и была наивна, но я верить в слова про семью не спешила.

Нет, может, к своим сотрудникам, которых Томас знает давно, он и в самом деле

относится по-отечески. Только я-то при чем? Навязанный Тарином балласт, которому и

платить особо не собираются. Впрочем, меня больше соблазнила крыша над головой в