Текст книги "Оборотень на щите (СИ)"
Автор книги: Екатерина Федорова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
– Нет, – уронил ярл. – Нас самих это удивило…
И Света, подавив всплеск изумления, подумала восхищенно – силен Ульф приврать.
– Подозреваю, что и стену в крепости разрушила Хильдегард, – рыкающе бросил Ульф. – После Фе она хотела опробовать руну Разрушения, Хагалар. Но Хильдегард стала колдуньей недавно. По неопытности она могла ошибиться, творя рунное колдовство. А Торгейра не встревожили ни огни, ни упавшая стена, потому что он знал, каких рун коснется Хильдегард в эту ночь.
Света, стараясь поравнодушней смотреть на Скаллагрима, вспомнила, как ее бабушка говорила про некоторых – такого и в ступе пестом не вобьешь…
– Но если твоя жена хочет потушить огни, значит, она тоже занимается такими делами? – быстро спросил Скаллагрим. – И где вы были в ту ночь, когда в крепости загорелась земля? Наутро тебя видели на улицах Нордмарка. Поговаривают, что вы с женой приложили руку к исчезновению Торгейра и Хильдегард. Ярл Арнстейн, отец Хильдегард, кричит, что его дочь боялась колдуньи, на которой ты женился. Что во всем виновата она. И ты, конечно…
– Если Хильдегард так опасалась моей жены, почему она звала ее в крепость? – рыкнул Ульф. – Огги, которому оттяпало руку, может это подтвердить. Он и двое парней стояли рядом, когда Хильдегард об этом говорила. И той ночью моей жены в крепости не было. Накануне вечером она открыла дыру в стене, позвала меня, и я ушел. Ночь мы провели в хижине, вдали от Нордмарка. На рассвете я вернулся – опять через дыру в стене, открытую женой. Однако Торгейра в крепости я уже не нашел. Зато унюхал пожары, и решил уйти в Ульфхольм вслед за другими оборотнями. А в пути моя жена услышала о ваших бедах, и захотела помочь людям Нордмарка. Поэтому мы пришли. Но если вам не к спеху, можем уйти.
– Не торопись с прощанием, ярл Ульф, – отрезал Скаллагрим.
Затем снова посмотрел на Свету.
– Если ты потушишь огни, люди Нордмарка этого не забудут. Я уж точно запомню. Как твое имя, жена Ульфа?
Оборотень почему-то молчал, и она ответила сама:
– Свейтлан Холегсдоутир.
Ярл кивнул.
– Холегсдоутир. Я запомню это имя. А теперь идите за мной. Крепость охраняют не только мои люди – но я сделаю так, что вас пропустят через пролом в стене.
Ульф рывком развернулся, и Света наконец увидела его лицо.
Спинка носа опять поросла молочной щетиной. Глаза округлились, янтарные радужки под шерстистыми веками вытеснили белки. Истончившиеся губы удлинились, грозя обернуться пастью. Недобро подрагивали посеревшие ноздри…
Это ненадолго, лихорадочно подумала Света. Если рядом не будет людей с их запахами или Локки с его ехидными замечаниями, Ульф опять станет человеком. И вообще, это только внешность. Внутри он все равно человек. Подумаешь, иногда становится немного зверем…
Муж молча взял ее за плечо. Рывком развернул и подтолкнул к выходу.
* * *
Они шли по ночному Нордмарку в окружении воинов Скаллагрима. Хролиг с сыном шагали сзади. В руках людей на ходу покачивались фонари с альвовыми огнями. Сияние их поглаживало лицо Свейты золотыми отблесками.
Она хорошо держится, радостно думал Ульф, косясь на жену. Пусть от Свейты пахнуло горестным испугом, когда он к ней повернулся – но это сразу прошло. А теперь от нее пахнет тревогой. Еще немного страхом. Но терпимо. Сносно. Она боится за него, не его…
Скаллагрим, обходя крепость Нордмарка по широкому кругу, провел их по спящим окраинам. Потом ярл свернул. И над горбатыми крышами уже показалась темная громада крепости, когда Ульф вдруг учуял предгрозовой запах. Пока еще легкий, едва ощутимый.
Следом в горах на востоке заворчал гром. Тише тихого, на пределе слышимости.
И не знай почему, но Ульфа это встревожило. Челюсти, успевшие укоротиться, снова начали вытягиваться.
Нельзя дергаться из-за каждой мелочи, хмуро подумал он.
В просвете улицы вскоре показался край пролома, подсвеченный фонарями. Скаллагрим, подойдя к нему, остановился. Перебросился парой слов с воинами, стоявшими у полуразрушенной стены, и повернулся к Ульфу.
– Отсюда пойдете сами. Когда закончите дела…
Скаллагрим на мгновенье смолк. Продолжил ровно:
– Когда потушите огни, возвращайтесь сюда. К воротам соваться не советую, их охраняют люди Арнстейна. И воины Угстейна, хозяина Дютланда. Ярл Арнстейн винит тебя в пропаже дочери, а Угстейн к оборотням не привычен. В его краях лесов слишком мало, ваш народ там не селится.
– Понятно, – отозвался Ульф.
И уши его снова уловили далекое ворчание грома.
Гроза идет, мелькнуло у него. Но идет быстро. Скоро здесь польет, как из ведра…
Надо торопиться.
В следующий миг Ульф шагнул к человеку Скаллагрима, державшему фонарь с альвовым огнем. Неспешно протянул руку, приглушенно попросил:
– Мне нужен свет.
Мужчина молча отдал фонарь. Тихие слова человека успокоили, и страхом от него не пахнуло.
Вот и ладно, подумал Ульф. Затем бросил, посмотрев на Свейту:
– Иди за мной.
Он двинулся к краю полуразрушенной стены, Свейта зашагала следом. За пару шагов до провала в земле Ульф ее остановил – а сам спрыгнул в расщелину. Опустил на камни фонарь и протянул к жене руки, сейчас похожие на лапы.
В свете альвова огня блеснули длинные загнутые когти. Ульф, как мог, скрючил пальцы, чтобы жене было не так страшно.
Свейта, застыв на краю провала, неровно вздохнула.
* * *
Там, где она применила руну Разрушения, землю теперь рассекал овраг. Неширокий, но глубокий. Дно его закрывала россыпь обтесанных камней. Конец оврага черной змеей уползал в крепость…
И глядя на него, Света поняла, как оборотень вытащил ее из крепости в ту ночь. Спустя пару секунд она перевела взгляд на Ульфа, отгоняя страх – а потом шагнула вперед, в пустоту.
Ульф сгреб Свету на лету. Щеку ее притиснуло к шерстистой морде, и на мгновенье Свете стало не по себе. Не страшно, не противно, а как-то тревожно.
Но Ульф тут же поставил ее на камни, и колкая тревога от прикосновения прошла.
– Возьми фонарь, – распорядился муж. – Будешь светить себе под ноги, чтобы не споткнуться.
С темного неба внезапно прилетел ворчливый раскат грома. Света, уже потянувшись к фонарю, быстро глянула вверх.
Небо казалось черной пропастью, зиявшей над ее головой. Без грозовых отсветов, без звезд. По краям его чернильными разводами на темном бархате проступали тучи.
– Лучше под ноги смотри, – негромко посоветовал Ульф.
И стиснул Свете локоть. Выждал, дав время поднять фонарь, затем потянул в темноту.
Камни, закрывавшие дно оврага, нехорошо покачивались под Светиной ногой. Несколько раз от падения ее спасала лишь рука Ульфа.
* * *
Щербатые склоны оврага наконец сошлись. Ульф, дойдя до крутой ложбинки между ними, остановился. Молча притянул к себе Свейту, обхватил ладонями ее талию, подпихнул…
И практически вытолкал жену наверх. Приказал, вслед за ней выныривая из оврага:
– За мной.
Потом Ульф зашагал в сторону ближайшего зарева, мерцавшего над крышами крепости. А шагов через пятьдесят его догнал новый раскат грома. Уже долгий, громкий.
Гроза пришла, мелькнуло у него. Но дождя нет, молний тоже не видно…
И не знай почему, но Ульф вдруг вспомнил, что Тор Одинсон, сын Одина – бог грозы.
Надо поскорей заканчивать с огнями, решил он.
А следом над его головой сверкнула молния. Двор покинутой крепости залило белым сиянием.
Ульф, уже не церемонясь, схватил Свейту в охапку. Закинул на плечо, чуя, как от нее пахнуло изумленным испугом – и понесся туда, где полыхали отсветы пламени. На ходу пригибался все ниже, слушая, что лепечет жена, которую он прихватил не слишком удобно:
– Ульф, что? Я идти. Нет.
Но яма, залитая багровым заревом, была все ближе. И ответил он уже на краю ямы, опуская Свейту на землю:
– Быстрей. Не нравится мне это.
* * *
Волчья шерсть с лица Ульфа пропала, нос и челюсти укоротились. В отсутствие людей, как Света и надеялась, звериная часть отступила. Затаилась.
Но сам Ульф был напряжен. Сверху опять ударил раскат грома, разнесся над крепостью, оглушая…
Как невовремя, тревожно подумала Света. Потом обернулась к яме, в которой билось пламя.
Дыра, прожженная в земле огнем, оказалась не слишком большой – шагов пять в диаметре, метра три в глубину. Справа над ямой возвышалась каменная постройка без окон. Стену ее перечеркивала зияющая трещина.
Сверкнула молния, и эта трещина растворилась в сиянии. Языки пламени в яме выцвели.
Света присела. Торопливо начертила в горячей земле перевернутую руну Фе, накрыла ее пальцами. Замерла, дожидаясь результата.
И ничего. Ничего.
Огонь в яме продолжал полыхать.
* * *
Сверху опять загрохотало – словно небо над головой кто-то рвал на части. Ульф по-волчьи пригнулся.
Что-то не так, осознал он. Эти молнии, гроза без дождя…
И Свейта чертила на земле уже вторую перевернутую руну Фе. Потому что после первой огонь не погас.
Хильдегард до последнего подчинялась Торгейру, внезапно припомнил Ульф. Хотя ее колдовство было сильным. А наслать лед и огонь на города могла лишь ее рука…
Но Хильдегард Торгейра слушалась. Тот хвастался, что отмечен милостью Одина, хозяина рун. Может, Хильдегард подчинялась Торгейру не просто так? Что, если Один, первый мастер рун, мог в любой миг лишить ее дара?
Словно соглашаясь с ним, рядом ударила молния. В двадцати шагах от Ульфа по земле растеклась лужа раскалено-белого свечения. Сверху ее пригвоздил синеватый росчерк. И грохотнуло так, будто молния прилетела с крепостной стены.
Шерсть, резко стрельнувшая по щекам, тут же встала дыбом. Запах грозы не просто лез в ноздри – он их резал.
А в яме продолжали трепыхаться языки пламени. Свейта, присев с краю на корточках, чертила уже третью руну. От нее ощутимо тянуло ужасом – и запах этот пробивался сквозь острый, нестерпимо-свежий аромат грозы.
– Уходим, – заорал Ульф, нагибаясь к ней.
Она еще успела крикнуть:
– Нет руна, нет идти.
Но Ульф, не тратя времени на болтовню, рывком поставил ее на ноги. Потом рванулся к двери амбара с треснувшей стеной, таща за собой Свейту. Выбил пинком дверь, влетел внутрь и сдавил жену в объятьях. Бросил:
– Похоже, руны перестали тебя слушаться. Среди людей их первым хозяином был Один. Он получил власть над рунами, он передал ее потомкам… может, Один способен этот дар не только передать своим праправнукам, но и забрать?
Проем распахнутой двери залило белым, и Ульф на мгновенье ослеп. Оглушительно загрохотал гром, Свейта прижалась к нему. Ощущение мягкого, слабого тела почему-то заставило его оскалиться. Она боялась, а он ничего не мог с этим поделать…
– Молниями заправляет Тор, сын Одина, – рявкнул Ульф, перекрикивая новые раскаты. – Думаю, его отец тоже рядом. Поэтому к пролому идти опасно. Неизвестно, кто нас там ждет, в придачу к Скаллагриму. К тому же мы обещали потушить огни, и ничего не сделали. А зарево от огней заметить легко, стоит лишь взобраться по разрушенной стене.
Лицо Свейты закрывала темнота, но от нее плыли запахи. Страх, беспокойство, растерянность…
– Попробуй руну Врат, – чуть невнятно велел Ульф.
Он сам выдернул из-за ворота ее одежды ножны с руной Тфурисар. Вложил их в перевязанную ладонь, слегка подтолкнул Свейту к стене – и придавил ей плечо рукой.
Тело жены под его когтистыми пальцами напряглось. Несколько мгновений стояла тишина, гром притих…
* * *
Света, стиснув кожаные ножны, нащупала свободной рукой руну, вырезанную на них. Вспомнила лицо подручного Ульфа, оставшегося на драккаре, и придавила руну так, что раненая ладонь заныла.
Но ничего не случилось. Хотя она когда-то пользовалась и этими ножнами, и этой руной. Все? Ульф прав, ее лишили дара?
– Нет, – почти крикнула Света, ощутив, как пересох рот. – Нет руна Врат.
Страх, накрывший ее вязкой пеленой после неудачи с руной Фе, сбивал дыхание. По телу полз противный холодок. Без рун им не добраться этой ночью до драккара. Придется уходить пешком…
Но почему ее лишили дара именно сейчас? Почему не тогда, когда она пришла к Хильдегард? Или потом, когда она спасала Ульфа? Да и после этого, в горной хижине – там тоже можно было забрать дар. И они с Ульфом не вернулись бы в Нордмарк.
– Надо уходить из крепости, – рыкнул муж.
Молнии больше не били, и лица его Света не видела. Но ладонь на ее плече была горячей и тяжелой. Слишком твердой для человека.
– Один сделал свое дело. Локки затеял игру, но конунг всех богов сбил его фигуру с доски. Ты пока останешься тут. Я схожу…
– Нет, – перебила его Света. И начала поспешно подбирать слова: – Зачем теперь? Нет раньше? Нет идти. Думать, Ульф. Игра? Хефа…
Она сбилась, так и не вспомнив название, услышанное в хижине.
– Хнефатафль, – буркнул Ульф. – Значит, ты хочешь, чтобы я торчал на месте и думал?
А затем он зло выдохнул.
– Сначала надо выбр-ра… выбраться отсюда. Ломать голову над загадками будем потом. Я схожу, р-ра… разведаю. Ты посидишь тут…
– Нет, – Свету вдруг охватила паника.
Ему нельзя уходить одному, мелькнуло у нее. Может, затишье во дворе это ловушка? И стоит Ульфу выйти, как молния ударит уже прицельно, по нему?
Она быстро накинула себе на шею кожаный шнурок с ножнами. Снова потребовала:
– Думать, Ульф. Нет идти.
Тяжелая рука переместилась с ее плеча на спину. Придавила Светино тело пониже талии, почти обняв – и ей показалось, что каменно-твердая ладонь мужа стала мягче.
– Оборотни предпочитают делать, а не думать, – заявил Ульф, уже ясно выговаривая слова. – Но нам приходится прислушиваться к нашим женам, иначе они нас возненавидят…
– Возненавидят, – поспешно согласилась Света. – Зачем нет руна здесь, в крепость? Можно там – гора, дом.
– Ты спрашиваешь, почему Один дождался, пока мы придем в крепость, – пробормотал Ульф, – и только после этого отобрал рунный дар? Не дав тебе потушить огонь, а заодно отрезав нам путь на драккар?
Снаружи опять ударила молния, дверной проем залило светом – уже не таким ярким, как прежде. Секунды через две приглушенно заворчал гром.
Гроза стихает, подумала Света. Кажется, стихает. Или их выманивают наружу, изображая конец грозы?
– Одно из двух, – объявил Ульф. – Или Один знает о затее Локки и решил ей помешать, лишив меня доверия ярлов… или Одину нужно, чтобы ты попала в руки кого-то из людей. Хальстейн, брат Торгейра, скоро вернется в столицу. Может, еще одна гроза, и ты снова обретешь свой рунный дар?
Он помолчал, добавил уже тише:
– Если верно первое, то проще сразу прибить нас молнией. Но если верно второе, то прибивать нужно только меня.
* * *
Свейта еще крепче прижалась к нему. От запаха ее, в котором переливались страх и растерянность, ему снова захотелось оскалиться. Однако Ульф сдержался.
Грозой тянуло по-прежнему, но сквозь свежесть, резавшую ноздри, он улавливал запах сухих зерен и вонь мышиного помета. Они оказались в одной из кладовых.
– Полагаю, Одину нужна ты. Из-за рунного дара, – бросил Ульф.
И насмешливо решил – раз она этого хочет, придется думать.
– Может, доставить сюда второе веретено норн не так просто? Или боги боятся потерять его так же, как первое?
– Локки про это не знать, – согласилась жена.
А может, отец лжи просто умолчал кое о чем, подумал Ульф. У Локки свои игры…
Но если он прав, то Свейту не тронут. И силу ей потом вернут.
– Тогда тебя будут беречь, – размеренно сказал Ульф. – Пока я рядом с тобой, бить по мне молниями не станут. Чтобы не задеть тебя.
Свейта поспешно кивнула, подборок ему пощекотали пушистые прядки.
Она с самого начала не хотела отпускать меня одного, вдруг понял Ульф. Остановила и заставила рассуждать…
– Моя хитрая жена, – проворчал Ульф, обнимая Свейту уже двумя руками. – Учишься добиваться своего?
Свейта крутнула головой, волосы опять пощекотали ему подбородок. Выпалила:
– Нет.
– Так я и поверил…
Вдали ударила молния, по проему двери снова скользнули отсветы. На этот раз блеклые, серые.
Играем на троих, неожиданно подумал Ульф. Он, Локки, Один…
И Свейта. Хотя она скорей добыча, чем игрок. Знать бы, что затеял Локки. И что он скрыл?
– Где-то в опочивальне Торгейра лежит ключ к подземному ходу, – тихо сказал Ульф. – Ход начинается в мастерской темных альвов. В прошлый раз я не стал искать ключ. Не было времени. Да и люди бегали с ведрами как раз там, где стоит мастерская. Но сейчас нам нужен подземный ход. А раз ты считаешь, что без тебя я пропаду…
Он вскинул ее на руки. Свейта торопливо ухватила его за шею.
Ульф, снова пригнувшись, вылетел наружу. Ощутил, как по коже стрельнуло шерстью – уже не от запахов, а от напряженной собранности…
В десятке шагов от него по земле хлестнула молния. Он вильнул, помчался еще быстрей. Свейта, вместо того, чтобы собраться в комок, растопырилась. Прижала голову к его плечу, рукой прикрыла ему спину, коленкой заслонила плечо.
Утихшая было гроза опять разбушевалась. Молнии били сверху все чаще и чаще, напоминая дождь из раскалено-белых струй. И всякий раз ударяли в нескольких шагах от оборотня, бежавшего с ношей.
Грохотал гром.
В такт его раскатам земля вздрагивала. Все сильней и сильней, словно кто-то пытался сбить оборотня с ног.
Ульф бежал.
Пошатывался, но бежал.
* * *
В опочивальню Торгейра муж забрался через выбитое окно. Сначала усадил Свету на подоконник, затем скользнул мимо нее в проем – и втянул ее внутрь. Распорядился:
– Не отставай. Раз ты мой щит, прикрывай мне спину.
Потом Ульф неспешно зашагал по опочивальне. Перед каждым сундуком он останавливался, принюхивался и шел дальше.
Света, идя за ним, оглянулась. Молнии обливали всполохами сияния белую глыбу, высившуюся у стены, справа от входа. Верх глыбы упирался в заиндевевший потолок. Ледяная могила Торгейра и Хильдегард…
Она нахмурилась, отгоняя невольное сожаление. Подумала – значит, эта глыба никогда не растает? Если руна Льда и впрямь необратима, как заявила когда-то Хильдегард?
Дойдя до кровати, Ульф зачем-то погладил изголовье. И внезапно присел. Уронил, уже берясь за высокую резную ножку кровати:
– Нашел.
Дерево хрустнуло, в руке Ульфа что-то блеснуло. Света поспешно развернулась к окну.
А потом Ульф снова нес ее на руках. Рядом с бегущим оборотнем то и дело ударяли молнии, похожие на тонкие слепящие нити. Наконец Ульф влетел в какое-то строение, с разбегу пнув дверь.
После аромата грозы, пугающе-свежего, острого до того, что волосы на голове вставали дыбом – в нос Свете ударил кисло-едкий запах.
Дым и еще что-то, решила она.
– Держись рядом, – велел Ульф, уже ставя Свету на каменный пол. – По подземному ходу пройдет лишь человек с ключом. И тот, кого он ведет за руку. Ты все поняла? Не пытайся вырвать руку.
В следующее мгновенье когтистые пальцы сжали ее запястье.
– Да, – выдохнула Света.
И пошла сквозь густо-чернильную тьму вслед за Ульфом.
– Здесь должны быть фонари, – негромко проворчал он.
За распахнутой дверью снова ударила молния. Синеватые блики на миг высветили шеренгу печей и ряд наковален, меж которых они шли.
Ульф тут же дернул Свету в сторону. Отпустил ее руку, уронил короткое словцо, и в метре от них вспыхнул шарик альвовова огня, упрятанный в маленькую железную клетку.
Ульф молча сунул зажженный фонарь Свете и зашагал дальше. Она заторопилась следом, сжимая в перебинтованной ладони кованую дужку.
У стены в дальнем конце строения Ульф остановился. Вскинул правую руку, с которой свисал на цепочке серебристо блестевший стерженек. Тот качнулся раз, другой – и внезапно поднялся, повиснув параллельно полу. Сам по себе, без чьей-то помощи.
Кладка стены, возле которой они стояли, мгновенно пошла волнами. Камни потекли неровными складками, сминаясь и раздаваясь в стороны. Словно валуны были сделаны из темного воска, сейчас стремительно таявшего…
ГЛАВА 3
Ульф дернул Свету за руку. Она хрипловато вздохнула – дыра, появившаяся в стене, доверия не внушала.
Но под неровный каменный свод она шагнула размашисто. И оглянулась через плечо, только отсчитав пять шагов.
Позади, за ними, теперь темнел сплошной камень. Такой же, как впереди и по бокам. Они шли в каменном пузыре, плывшем вместе с ними сквозь скалу…
– Вряд ли здесь есть чужие уши, – обронил Ульф, идя на полшага впереди Светы. – Самое время поговорить.
Под гладким, будто оплавленным сводом слова его отозвались дребезжащим эхом.
– Нас отпустили, не угостив молнией. Только попугали. Значит, богам ты нужна живой. Но они могли заняться нами раньше. Могли пришибить меня молнией, пока я охочусь, затем отправить кого-нибудь за тобой. Ты тогда лежала в хижине без сознания, и еще не видела меня живым. Поверила бы всему, что скажут…
Не всему, возмутилась Света – но молча, потому что в главном Ульф был прав. В его смерть она поверила бы.
– Кроме того, ты тогда не знала о руне Чаши, – спокойно бросил Ульф. – Немного лжи, и ты сама отдала бы рунный дар. Но боги не стали спешить. Почему?
Света промолчала.
– У меня есть лишь одно объяснение, – проговорил Ульф, чуть крепче сжав ее запястье. – Боги чего-то ждали. Через несколько дней в Нордмарк вернется Хальстейн, средний сын конунга Олафа. Или не вернется – если Локки решит мне помочь на свой лад…
Помочь, мелькнуло у Светы. То есть убить сына конунга по дороге?
Она сбилась с шага.
– Локки может перехватить Хальстейна, послав драккары огненных или инеистых йотунов, – объявил Ульф. – Но это лишь отложит беду. В Эрхейме рано или поздно появится новый конунг. В случае чего, его выберут из ярлов, благо все они в столице. И боги начнут строить мост в ваш мир. Кажется, мне придется стать конунгом.
Прозвучало это как-то обыденно. Ульф даже шага не замедлил. Продолжил бесстрастно:
– Раз тебя лишили силы, в Ульфхольм придется идти пешком. Но если боги не оставят нас в покое, мы до него не доберемся. Случиться может что угодно. Я отвернусь, а тебя скрутят. Отойду, а тебя украдут. Конечно, можно спрятаться, и даже на охоту ходить вместе. Но прячущийся зовется дичью. А любую дичь можно поймать. Есть лишь один способ не стать добычей – поохотиться самим.
– Как? – выдохнула Света, когда Ульф замолчал.
– Кроме подсовывания щита под ногу конунга, – отрывисто ответил оборотень, – у людей есть и другие обычаи. Не менее древние. Когда происходит убийство, землю убитого может наследовать тот, кто отомстил убийце. Сын, племянник, дальний родич… даже чужак. И любой может доказать свою правоту на поединке. Убийство конунга Олафа подстроил Торгейр. Однако Хильдегард впутала в это дело Гудбранда. Именно его обвинили в смерти Олафа. Истинный виновник остался в тени.
Света опять сбилась с шага.
– Но это я отомстил за смерть Олафа, прикончив его настоящего убийцу Торгейра, – быстро сказал Ульф. – И согласно обычаю, имею право на владения Олафа. А еще я могу доказать свою правоту на поединке.
– Ярл Арнстейн, – со страхом напомнила Света.
Отец Хильдегард не примирится с таким исходом, подумала она. Да и другие ярлы этому не обрадуются.
Ульф, не оборачиваясь к ней, кивнул на ходу.
– Да, Арнстейн и прочие ярлы будут против. Хальстейн тоже, когда… если он все-таки вернется. Но поединок решает все. Понятно, что против меня будут выставлять одного бойца за другим – пока я не убью всех, кто готов умереть за чужие права. Драки затянутся надолго, и кто-то должен прикрывать мне спину. Иначе на меня пойдут толпой.
Вот теперь Свете стало совсем страшно. Запястье, в которое крепкой хваткой вцепился Ульф, напряглось до дрожи.
Он, словно не заметив этого, уронил:
– Поэтому мне нужны союзники. Были бы здесь волки… но они ушли в Ульфхольм. Зато в полях вокруг Нордмарка по ночам бродят светлые альвы. У них дурные привычки и хитрый нрав – однако держать меч светлые умеют. Кроме того, я знаю, что им дать.
Света оступилась. О том, что альвы вытворяют с женщинами, говорила еще старуха колдунья, притащившая ее сюда. И Ульф предупреждал об этом…
Неужели он предложит альвам женщин?
Не может быть, пролетело у нее в уме. Ульф не жаловал ни рабства, ни излишней жестокости. Он во многом походил на людей ее мира – не считая звериной морды, появлявшейся у него иногда…
– Да не трясись ты так, – бросил Ульф.
Он шагал, не оборачиваясь. Пальцы на ее запястье уже вздулись, став толще. И опять покрылись шерстью. Хвост молочно-серых волос, болтавшийся между лопатками, наполовину укоротился.
– Знаю я, о чем ты думаешь, – проворчал Ульф. – Нет, волки бабами не торгуют. Я предложу светлым другое. Они делают повязки, лечебные зелья и альвовы огни. Однако сами их не продают. Никто не позволит светлым открыть лавку в городе… и не потому, что альвов боятся. В конце концов, для защиты от них есть амулеты. Дело в другом. Сейчас люди конунга выкупают у альвов весь товар, и перепродают его в три раза дороже. Добрая торговля, хороший доход. Вот об этом я и потолкую со светлыми. Если я стану конунгом, они получат за свои вещицы полную цену. И посмотрим, что мне ответят альвы. Я бы на их месте согласился.
Ульф снова смолк. А Света с облегчением подумала – я права. Он похож на людей моего мира.
* * *
Хорошо, что Свейта не знает моего мира, мелькнуло у Ульфа. Иначе сообразила бы, что давать светлым альвам лишние деньги – все равно, что предложить им баб. Рабский рынок в Нордмарке работает и зимой, когда поля укрыты снегом. Когда нужды в рабынях для работы уже нет…
Ульф отогнал эти мысли, твердо объявил:
– Мне нужно найти светлых. В стороне от Нордмарка есть долина. Парни из волчьего хирда как-то раз проходили там, возвращаясь после охоты с конунгом Олафом. Один из оборотней учуял в кустах тропку. Верней, конец тропы, пахнувший светлыми. Альвы устраивают выходы из Льесальфхейма поближе к человеческому жилью, чтобы далеко не ходить. Конечно, дорожки у светлых зачарованные, мне по ним не пройти. Но я засяду в кустах, и подожду. Нордмарк город большой, альвы туда ходят часто. Охотятся за девками…
Ульф осекся. Вспомнил внезапно, что не припас для Свейты амулета, защищавшего от светлых. И тут же внутри плеснуло злобой на самого себя. На собственную глупость. Понадеялся на скорое возвращение в Ульфхольм, где светлые не охотятся…
– Только не вздумай смотреть альвам в глаза, – чуть неразборчиво бросил Ульф.
С губ рвалось рычание.
– И от меня не отходи. Ни на шаг.
– Я щит тебе, – заявила Свейта, уверенно и просто. – Не отходить.
Шерсть, пробившаяся на щеках, тут же исчезла. Остатки Ульфовой злости растворились в насмешливом фырканье.
– Щит… если гроза до сих пор не утихла, дождемся ее конца в этой дыре.
Запястье в его кулаке опять мелко дрогнуло. Похоже, Свейте не нравился каменный пузырь, в котором они шагали.
Но вслух она ничего не сказала. И Ульф заметил:
– Когда мы вошли в подземный ход, гроза уже выдыхалась. Даже Тор не может без конца махать своим молотом Мьельниром, выбивая молнии. Полагаю, гроза скоро утихнет. Или уже стихла. Одно плохо – у нас нет еды для тебя.
– А для ты есть? – сразу подловила его Свейта.
– Я могу пару дней обойтись без перекусов, – уронил Ульф.
Дальше он шагал молча. На ходу прикидывая, как бы поскорей выйти к той долине…
* * *
Ход наконец закончился.
В передней стенке каменного пузыря проклюнулась дыра – и распахнулась перед ними округлым колодцем. Внутрь ворвался грохот прибоя. Смутно-серыми пятнами замелькали шапки пены, с размаху налетавшие на камни, неразличимые во тьме…
Света вслед за Ульфом ступила на валуны, выхваченные из мрака тусклым светом фонаря. И поежилась. В маленькой бухте, где заканчивался подземный ход, бушевал ветер. Налетал, пронизывая до костей и засеивая одежду брызгами пены.
Но небо над головой уже очистилось от туч. В нем беспокойно перемигивались звезды – а напротив, над скалами, разомкнутым кольцом обступившими бухту, повис туманный полумесяц.
О том, что здесь творилось недавно, напоминал лишь свежий запах грозы, пробивавшийся сквозь йодистый душок моря.
Ульф забрал у Светы фонарь. Расстегнул свой ремень, в один миг пропустил его конец под дужкой фонаря и сквозь цепочку, на которой болтался ключ. Затем снова затянул ремень на поясе. Уронил, торопливо обняв Свету:
– Я пройдусь по берегу. А ты залезешь ко мне на закорки. Тут где-то должна быть тропа, ведущая наверх. Если будет круто, пойдешь передо мной. Но медленно, не спеша. Гроза закончилась…
– Гроза все, – перебила его Света, возвысив голос, чтобы перекричать прибой. – Я идти здесь. Отсюда.
– Нет, – рявкнул Ульф с неожиданной злобой.
Его когти мгновенно вдавились Свете в спину. Но отдернулись раньше, чем успели причинить боль. И ладони оборотня тут же прошлись там, где к ней прикоснулись когти. Погладили, словно прося прощения.
– Люди неловки, – глухо сказал Ульф, пригибаясь к Светиному уху. – Человеческие женщины неловки вдвойне. И кости у вас хрупкие. Здесь повсюду мокрые камни. Угодишь ногой в расщелину, сломаешь что-нибудь, и придется тащить тебя всю дорогу. Поднимемся наверх, там пойдешь сама.
Он прав, с сожалением подумала Света. Ходить по скалам в темноте надо уметь. А стоит подвернуть ногу, и она вообще не слезет со спины Ульфа. Рунный дар ушел, врачей здесь нет…
Руки оборотня уже разжались. Он коротко приказал, наклоняясь:
– Лезь.
И Света со вздохом подчинилась. Муж сразу буркнул что-то неразборчивое, фонарь погас. Похоже, Ульф в свете не нуждался…
* * *
К рассвету они обошли одну из гор, подковой окружавших Нордмарк. Пробираться пришлось с южной стороны, по обрывистым утесам.
Ульф шел молча, прислушиваясь к шорохам – и шагам Свейты. Когда она начинала спотыкаться, заставлял забраться к себе на спину. Но сначала гасил фонарь, чтобы сделать ее посговорчивей.
Затем небо начало светлеть, и Свейта отказалась лезть на закорки. Ульф, не позволив себе оскалиться – хоть и хотелось, – разрешил жене идти самой.
Спорить со Свейтой он опасался. Слишком хорошо помнил, как на берегу его захлестнула злость. Тьмой накрыла сознание, а где-то на краю рассудка точно щелкнули волчьи клыки…
И теперь Ульф предпочел промолчать.
На их удачу, после прибрежных гор дорога шла по относительно ровному месту – по холмам, поросшим соснами и кустами бъерника. Здесь попадались даже поля, с которых собрали ячмень.
После вчерашней грозы утреннее небо сияло голубизной. Ветер в холмах пах уже не морем, а росой и травами. Один раз Ульф учуял зайца, возвращавшегося к своей лежке после ночного кормления. Повел глазами в его сторону, подумал сожалеюще – в другое время поймал бы…
Однако сейчас было не до зайцев. Блеклые столбы дыма, по-прежнему висевшие за спиной – оглянись, и вот они, лениво тают в голубом небе – напоминали, что ничего еще не закончено.
И все же Ульф сделал небольшой крюк. Ближе к полудню он услышал далекое журчанье воды, а следом унюхал смазанную болотную вонь. Тут же осознал, что брюхо скоро приклеится к хребту – и решил наполнить его хотя бы водой.
В следующий миг Ульф шагнул в сторону, увлекая за собой Свейту.
Родник, к которому они вышли, выбивался из-под небольшого обрыва, сложенного из камней и глины. Тонкая струйка стекала в крохотную заболоченную ложбинку, по краям поросшую ивняком.
