Текст книги "Магия Лизы (СИ)"

Автор книги: Екатерина Терешкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Глава 9.

Император Кристиан сидел в кабинете мэра Морроу, устремив немигающий взгляд в стену. Была глубокая ночь, но правитель не спал. На стене висела картина, изображающая его отца, который одаривает милостью народ, а тот в ответ в восхищении и почтении преклоняет колени. Рэн Морроу повесил картину недавно, видимо, в честь приезда императора. Судя по невыцветшему следу на обоях, раньше на этой стене висела картина побольше. Возможно, русалки, сцены рыбалки или пасторальный пейзаж. Но лояльность императору требовала наглядной демонстрации. Знал бы мэр Трокса, как на самом деле Кристиана раздражало все, что связано с покойным Мороном.

Прежний император был хорошим правителем: при нем экономика процветала, был заключен договор с оборотнями, а территория их кланов вошла в состав Империи. Но вот отцом и мужем он был весьма посредственным. Юного Кристиана никогда не покидало ощущение, что интересы государства для отца были превыше всего. Мальчику каждый день внушали, что он родился, чтобы быть монархом, а не переживать сомнительные прелести семейной близости. Отец женился на его матери без любви – она была носительница стабильного дара. Долг императора состоит, в том числе, в зачатии наследника с магией, а это возможно только от одаренной женщины. Теоретически император мог быть и пустышкой, в любом случае он оставался Мороном, но их род уже несколько поколений не позволял себе плодить слабых. Кристиан был одним из сильнейших за последние сто лет. Четыре стихии – большая редкость и огромное бремя.

К Кристиану Морон-старший относился не как к сыну, а как к эскизу, который в перспективе обретет черты властителя, а пока требует усилий и вложений. Он нанимал лучших учителей, брал его с собой на совещания и дипломатические переговоры, проводил бесчисленное количество магических поединков, выставляя сына против сильнейших магов Империи. Когда мальчик побеждал, отец спокойно принимал это как должное, когда проигрывал, – они сутки напролет разбирали ошибки юного принца.

Его высочеству хотелось, чтобы отец просто похвалил его. Обнял и сказал, что любит и гордится им. Но император не видел в этом необходимости и не поощрял никакие слабости. Он постоянно повторял, что уже вложил в сына мощный ресурс – сильнейший дар четырех стихий, лучших учителей и возможность получать нужный опыт. Остальное, говорил он, в руках самого Кристиана.

Кристиан Морон никогда не забудет тот судьбоносный поединок с двоюродным дядей, герцогом Веррона. Во дворец Веррона привез жену и дочь, которые стали свидетелями всего происходящего. Зачем отец устроил этот бой, не ясно. Герцог владел лишь огнем и был хоть и опытным, но в сравнении с Кристианом, слабым магом. Однако император всегда говорил, что сила – это еще не все; необходимы контроль и самообладание. Четыре стихии Кристиана могли быть конфликтны, поэтому отец настаивал, что нужно научиться их усмирять в любой ситуации. Как бы то ни было, поединок состоялся, а вот что произошло, Кристиан тогда так и не понял до конца.

В какой-то момент принц потерял контроль и в отчаянном стремлении что-то доказать отцу, случайно сплел смертельное заклинание, которое, не достигнув противника, отскочило от невидимой преграды и вернулось к инициатору. Оно вернулось, но в то же время стало другим. Кристиан хорошо помнит ощущение чужеродной энергии, которую принес ему этот сгусток смерти. Это должно было убить, не было ни одного шанса на выживание. Но не убило. Прошило каждую клетку, почти уничтожив его физическое тело, но в то же время словно запечатало в нем искру жизни. После поединка его искусственно ввели в состояние стазиса, чтобы иметь время подумать над лечением. Он пролежал овощем пять лет. А потом Гриншоу просто взял и снял стазис. Он пошел против воли всех лекарей и магов королевства, но его не наказали за самоуправство, так как принц очнулся.

О вмешательстве Гриншоу принц никому не сказал. Тогда он вообще был немного не в себе. Кристиан слабо помнит, о чем его спрашивали после того, как он открыл глаза. Позже он узнал, что дал показания против герцога, которого по итогу казнили. Принц не мог поверить, что вот так просто он отправил человека на казнь. Это терзало, ведь уверенности, что Веррона был в чем-то виновен, не было, а вот свою вину за срыв и запрещенное заклинание Кристиан чувствовал постоянно. Возможно, именно душевные страдания делали его сейчас хорошим правителем. А, возможно, он все еще что-то доказывал отцу, с которым за тот последний год они так и не стали близки. Когда Кристиан очнулся, он увидел сильно постаревшего и утратившего свою харизму человека. И сейчас молодой император иногда позволял себе думать, что отец растерял былую мощь и умер, переживая за сына.

Император вздрогнул, когда в кабинет, с шумом распахнув дверь, ворвался вервольф. После восхождения на престол молодой правитель привлек на службу своих бывших однокурсников и друзей – Николаса Страйдена и Дарена Роксвела. Дарен был оборотнем одного из сильнейших кланов Ровена, мог его возглавить, но отказался. В Императорскую академию он поступил в рамках пилотного проекта по формированию межвидовой армии. Страйден же был незаконнорождённым сыном маркиза. Он являлся магом воздуха и земли, но вторая стихия была очень слаба и плохо ему подчинялась. В лице оборотня и мага император нашел верных соратников, поэтому ценил и уважал их.

– Где она? – не поясняя, прорычал Роксвел.

– И куда смотрит моя охрана? Ко мне, императору, беспрепятственно врывается оборотень, – с нарочито усталым вздохом произнес Кристиан.

Дарен более внимательно взглянул на друга. Он часто забывал, как нелегко живется магу-универсалу. Четыре стихии накладывали отпечаток как на нрав, так и на внешность Кристиана. Очень высокий, широкий в кости, с телом воина, он обладал утончёнными чертами лица, которые выдавали живой ум и склонность к иронии. Волосы с красным отливом были заплетены в сложную косу с множеством золотых колечек, драгоценных камней, шнурков, и достигали лопаток. Молодой правитель предпочитал черные с золотом цвета в одежде, которые являлись традиционными для Моронов. В целом, выглядел он весьма живописно, но никто не сказал бы ему этого в лицо. За счет своего роста он возвышался над своими оппонентами, но подавлял не только этим. Император воздействовал на людей силой своего магического поля, которое ощущалось как беснующийся хаос. Когда магия начинала бурлить, в ярко-голубых глазах Кристиана то и дело вспыхивали искры всех оттенков.

– Я и есть твоя охрана, – уже более спокойным голосом ответил Роксвел.

– Позавчера на приеме ты хотел мне глотку перегрызть. А вообще, завязывай орать. Завидую вам с Ником. Вам позволительно выпускать эмоции, а вот если я потеряю контроль, то полгорода снести могу или инициирую пару-тройку смертельных заклинаний.

– На приеме волк почуял запах Элизабет… на тебе. А я почему-то перестал сдерживать оборот. Кто-то накормил меня волчьей ягодой? Где Элизабет?

– Я жду Ника с отчетом. А твоя риса лежит без сознания, с ней Гриншоу. И хочу сразу уточнить – до встречи в ратуше я не имел чести с ней общаться. И тем более прикасаться к ней.

– Я заберу ее себе. Мы с волком почувствовали связь, она нужна нам.

– Я не терплю не понимать. Твой волк пытался напасть на меня, моя магия размазала меня по стене, а эта странная риса в этом всем принимала участие. А теперь ты пытаешься наплевать на закон, женившись на человечке? – император был раздражен и не скрывал этого.

– Я сразу почувствовал ее, еще в доме Морроу. Тьма! Хочу ее, – Роксвел заметно нервничал, а потому говорил, меряя шагами кабинет. Мужчина запустил пальцы в короткую шевелюру, отчего темные волосы взлохматились, делая его похожим на дикаря.

– Хочешь как Карстон обезуметь и попытаться разорвать свою женщину на части?

– Нет, так не будет. Я тоже этого боялся и старался избегать Лизу. Но сейчас я отчетливо ощутил привязку волка. Он спокоен. Не спрашивай, что за тьма творится, но эта женщина – моя, и я ее не отдам.

– Хм, не все так просто. Знаешь, что я отчетливо ощутил? – Кристиан пытался сформулировать мысль, но слова не хотели складываться в предложения. – Я… мне кажется, что магический возврат сейчас и тогда, десять лет назад, имеют одну природу. Я не могу этого объяснить, но коктейль диких ощущений был очень похож – меня прошило насквозь моей же магией, а чужая примесь силы не позволила выбить напрочь из меня дух.

– Добрый вечер! – вдруг раздался бодрый голос Страйдена, который вошел в кабинет, услышав последнюю тираду Морона.

– Ну наконец-то! Что ты выяснил? – спросил император.

– Новостей масса, – ответил Николас. Он выглядел утомленным. Сняв с плеч тяжелый плащ, мужчина устало опустился в кресло. Видимо, оно было неудобное, так как Страйден поморщился и выругался:

– Тьма, в этом городе даже мебель враждебна.

– Рассказывай! – властно рыкнул Морон. Недаром он был повелителем одной из сильнейших империй в мире. Сейчас Дарен и Николас почувствовали его силу, которая разлилась в воздухе колючими вибрациями. Для Роксвела эффект магии Кристиана был в разы слабее, чем у людей, а будь он в звериной шкуре, вообще прошел бы незаметно.

Сейчас император был действительно на взводе, поэтому Страйден и не подумал спорить:

– Постараюсь быть кратким. Во-первых, мои люди не нашли никаких свидетельств о существовании рода Шалле. Поэтому все это время мы выясняли, кто такая риса Элизабет. Во-вторых, все оказалось донельзя просто, и я не понимаю, почему ты ее не узнал. Она твоя родственница, Крис. Это дочь герцога Веррона.

В комнате наступила полная тишина. Мужчины по-разному переживали эту новость.

– Она пыталась меня убить из мести? – мрачно спросил монарх?

– Элизабет аристократка? Одаренная? – воскликнул оборотень.

– Кого что волнует, – закатил глаза Страйден. – Официально, мы не знаем, одаренная она или нет. Она исчезла вместе с матерью из поля зрения после казни герцога и их не трогали. Я поднял документы, сведений о проверке Элизабет Веррона на одаренность нет. Восемнадцать ей исполнилось два месяца назад. Но и проверки Элизабет Шалле тоже не проводилось, хотя ей официально сейчас двадцать лет. Они неплохо поработали с нашими бюрократами. Ваше величество, спешу вас заверить, с коррупцией у нас в Империи все стабильно хорошо.

– А почему они прятались? Зачем менять фамилию? Где вдова герцога? – император задавал эти вопросы своему другу, который занимал должность главы разведывательной службы, а сейчас взял на себя роль сыщика. Себя Кристиан спрашивал о другом – почему он ни разу не узнал о судьбе семьи Веррона? Ответ напрашивался сам собой: чувство вины заставило его вычеркнуть этих людей из своей жизни, памяти и совести.

– Думаю, прятались они, так как боялись вас, ваше величество, – прервал душевные терзания императора Николас. Дарен стоял у окна и молча наблюдал за друзьями.

– Может, нам спросить ее саму? – спросил он спокойно. – Только делать это буду я, я не допущу, чтобы ею занимались дознаватели или даже ты, Ник.

– У нее мы обязательно спросим, – ответил разведчик. – Но вы еще не все знаете.

Мужчины напряженно посмотрели на Страйдена.

– Говори, – приказал Морон.

– Я отослал Гриншоу к нашей спящей красавице, а своих магов попросил проверить кровь Дарена и твою одежду, Крис. Наш вервольф был опоен волчьей ягодой, а спровоцировал его взрыв запах рины Веррона на тебе. Таким образом, либо ты как-то незаметно для себя обнимал девушку, либо это спланированная акция. И вот это, господа, уже гораздо серьезнее. На фоне политических изменений в Ширтаде, мне кажется логичным, что это был заговор с целью убийства.

– Но это не может быть кто-то со стороны. Чтобы разработать этот план, нужно было знать, что я почуял истинную в человеке, – задумчиво протянул оборотень.

– Или это могла быть сама Веррона, – парировал Кристиан. Роксвел скривился, но не стал спорить, а просто спросил:

– И в чем же гениальный план? Я убиваю тебя в порыве ревности? А сама она пришла в ратушу чтобы что? Насладиться зрелищем? Она же и отвлекла меня. Да и летел ты к стене от магического отзеркаливания, а не моих когтей. Нет, что-то тут не то.

Пока император и оборотень строили теории, Страйден слушал и что-то просчитывал в голове, готовясь выдать свою версию событий. После того, как собеседники замолчали, он вновь взял слово:

– Есть еще ряд фактов. Я опросил чету Морроу и слуг в доме. Элизабет никуда не собиралась идти. Горничная рины Кэтрин сообщила, что ее вызвал посыльный, поэтому она оставила детей на нее.

– Посыльный – сообщник? – бросил реплику Морон.

– Я нашел его. Парень еще очень юн, какой-то мужчина дал ему сребрушку за то, чтобы тот отнес письмо в дом Морроу. Что было в письме, он не знает. У нас есть два варианта: рина Веррона или мстительница, или пешка в чьей-то игре. В любом случае, действовала она не одна. Кто-то в окружении императора – предатель. Волчья ягода и запах – все это дело рук ближнего круга.

– Ник, нужно найти эту тварь.

– Ищем, ваше императорское величество, ищем. И теперь я подхожу к самому неожиданному. Я опросил всех, кто был на приеме. Когда Роксвел рычал на тебя, Крис, все смотрели на вашу парочку, и никто не смотрел на рину Элизабет. Это просто поразительно. А вот ты, Дарен смотрел. И я смотрел. Но делали мы это разными глазами, друг. Поэтому я – видел. Она плела заклинание, господа, да-да, заклинание.

– Одарённая – может быть, но магичка? – шокировано произнёс оборотень.

– Согласен, неожиданно. Но если принять этот факт, то становится понятно, кто отправил императора в полет, и что сейчас с самой Элизабет – это магическое истощение. Последний факт, правда, как-то портит картину продуманной злодейки, однако объясняет и удивительную метаморфозу с цветочными горшками в здании. Вы выдели магнолию на первом этаже? Просто невероятной красоты! Магический выброс удивительной силы. Она может быть магом земли, если подумать.

Дарен был на удивление спокоен. Он посмотрел сначала на Страйдена, а потом на Морона и произнес:

– Раз мы все объясняем гипотетической магией Лизы, то вот вам еще в копилку – мой волк почувствовал принятие, у меня нет конфликта со звериной сущностью.

– Может, стоит с ней переспать, чтобы начался главный фейерверк? Нет-нет, не надо меня убивать, друг. Я хочу разобраться. Похоже, нам пора знакомиться с нашей загадкой. Гриншоу докладывал о ее состоянии? – спросил Страйден.

– Приходил утром, сказал – еще сутки пролежит, – ответил император.

– И все же, думаю, стоит ее навестить, – как-то озабоченно протянул сыщик. – И вам, ваше величество, я бы рекомендовал не входить к ней одному. Если рина действительно магичка и именно она тебя приложила…

– Целесообразнее всего с Элизабет поговорить мне, – сказал Дарен. – Куда ее определили? В местную больницу?

Император и Страйден посмотрели друг на друга.

– Что? Где Элизабет? – прорычал оборотень.

– Она в камере, в отделении жандармерии, – неожиданно закашлявшись, ответил Николас.

– Что ты несешь? – рыкнул Дарен.

– Она подозревается в нападении на императора. Кроме того, в городе только одно место, на котором есть антимагический блок.

– Ты поместил мою женщину в вонючую камеру для отребья? – волчьи черты начали проступать в облике Роксвела. Глядя на это, император гаркнул:

– Мы не в Кампере. Только в столице есть все удобства для преступников.

Но Дарен уже не слушал, он выскочил за дверь, а Страйден быстро последовал за ним. Император остался в опостылой ратуше ждать результатов их похода.

Глава 10.

Пока стражник открывал ключом дверь камеры, Дарена Роксвела в буквальном смысле трясло. Его разрывало от целой гаммы чувств, среди которых очень ярко проступала злость. Он чуял запах Элизабет, Гриншоу, плесени и крыс. При этом уже знал, что в камере они смогут найти только два последних источника ароматов. Его истинной там не было. Когда дверь распахнулась и все убедились, что в помещении никого нет, Роксвел сгреб рукой тряпку, которая служила, видимо, одеялом и лежала на старом матрасе, поднес к носу, посмотрел на Ника и стражника желтым волчьим взглядом:

– Она была тут несколько часов назад. Тогда же был и Гриншоу. Как она могла уйти? – обратился он к стражнику. Тот, казалось, мысленно прощался с жизнью, поэтому заметно заикался:

– Я, я… не знаю. Приходил лекарь, потом ушел. Я не заходил, шума не было. Лекарь сказал, что спит риса. Приказа проверять не было.

Оборотень вышел из камеры.

– Запах пытались скрыть, но я чувствую, он ведет к лестнице, – он пошел по коридору, спустился вниз по лестнице, а мужчины последовали за ним.

– Ты хочешь сказать, она вышла через дверь? – спросил Николас.

– Похоже на то. Гриншоу точно был один? – обратился он к жандарму.

– Да, с ним никого не было.

– Хмм, – протянул Дарен. – На чем уехал лекарь?

Парень задумался, а потом ответил неуверенно:

– Он был верхом. Точно. Но вот сейчас я вспоминаю, что слышал и шум экипажа. Но я не уверен.

Николас и Дарен переглянулись и не сговариваясь вышли на улицу, осматривая следы на земле. Роксвел отошел от входа в участок, скрылся за углом и оттуда крикнул:

– Ник, сюда.

Когда Страйден подошел, он увидел, на что показывает друг. Вервольф пояснил:

– Карета отъезжала отсюда. Думаю, Элизабет была в ней.

– Я доверяю твоему нюху, но даже ты можешь ошибаться. Улица людная, сбежала Веррона несколько часов назад. Ты уверен? – спросил Николас.

– Запахи старались скрыть, но я могу найти даже слабый след Лизы в радиусе нескольких ли. Но лучше это получится в волчьей ипостаси, – спокойно ответил Дарен. – Мне нужно трансформироваться. Пошли, я разденусь.

Мужчины отослали жандарма, и Дарен, зашел в подворотню. Через несколько секунд оттуда выглянул огромный черный волк, который практически сливался с предрассветной тьмой. Улицы были пустынны: в такое время спали даже бродяги и воры. Страйден свернул одежду оборотня и кинул ее в седельную сумку. Затем он вскочил на коня, прикрепил поводья скакуна Роксвела к седлу и поскакал за волком, который взял след. Так они двигались, пока волк не остановился посреди проезжей части, принюхался, а затем кивнул мордой всаднику и нырнул в закоулок. Страйден не отставал. Через какое-то время они приблизились к ветхому дому, который, судя по вывеске, был лавкой травницы. В доме было темно; ожидаемо, жильцы крепко спали в такой час. Но волк не побежал к дому, а обогнул его и подошел к сараю на заднем дворе. Зарычав, Дарен вернулся в человеческую оболочку и, обнажённый, спокойно подошел к Страйдену, чтобы взять одежду.

– След очень четкий, я его держу и в частичной трансформации, – с этими словами он натянул на себя штаны, рубашку, сапоги и зашел в сарай, который оказался открытым. Ник спешился и последовал за ним.

– Что она тут делала? Пряталась?

– Не похоже. Скорее, что-то прятала. Вот тут, – он показал на место за старым сундуком. Сейчас там было пусто, поэтому мужчины, ничего не найдя, вышли на улицу.

– Дальше она пошла в сторону порта, – напряженным голосом сказал Роксвел. Николас кивнул, они молча вскочили на лошадей и припустили быстрым галопом.

В порт они ворвались, когда на горизонте появились первые проблески солнца. Дарен придержал коня только на причале, двигаться было некуда, дальше следы Элизабет терялись. Вервольф в который раз за последнее время впал в бешенство. Ни на кого конкретно не злясь, скорее, на то, что он не успел получить желаемое, а его цель сейчас находилась далеко. На горизонте он видел точку, которая была кораблем, уносившем Элизабет куда-то.

– Она на судне, Ник. Нам нужен начальник порта, – резко сказал он.

Магу не надо было повторять дважды, и они направились в административное здание, которое оказалось одноэтажным домом серого цвета с парой окон и дубовой дверью. Постучав в нее сначала руками, потом – ногами, маг и оборотень смогли разбудить сторожа. Тот объяснил очень путанно спросонья, что начальник порта спит дома и прибудет через несколько часов. Тем не менее мужчинам повезло, так как сам сторож хорошо знал, куда ушел нужный им корабль. Он проинформировал, что этим утром из порта отчалило только одно судно и оно направилось в Фасиру, порт прибытия Галлас.

– Варианта два, – сказал Страйден. – Мы связываемся с властями Галласа и они задерживают нашу красавицу. Или мы можем догнать судно, на котором она ушла, но нужно привлечь еще магов. Как она вообще смогла попасть на корабль?

– Думаю, встречать ее лучше мне. Я ее узнаю в любом обличие, – ответил Роксвел. – Но как нам ее опередить?

– По суше не успеем. Можно по морю. Привлечем воду-ветер. Но нужно судно, пошли к императору.

Дарен вновь вскочил на лошадь, но Страйден его остановил:

– Меня беспокоит один момент. Веррона вышла из кареты, хотя та даже не остановилась. Что? Не только ты читаешь следы. Впрочем, там они были слишком явными. Я пошлю ребят найти эту карету и выяснить, что к чему. Не складывается у меня картина пока.

***

– Да что тут вообще происходит? – возопил Морон, когда Николас сообщил ему о том, что Элизабет сбежала. – И где Гриншоу?

– Как в воду канул, – мрачно доложил Страйден.

– Так найдите магов воды и обыщите каждый водоем, – мрачно пошутил Кристиан.

– На самом деле нам нужны маги двух стихий – воды и воздуха, – необходимо догнать «Покорителя морей», – встрял в разговор Роксвел. – Кристиан, тянуть нельзя. Ей самой может угрожать опасность.

– С чего такие выводы? Волчья интуиция? – ирония монарха не достигла цели. Роксвел сейчас не замечал подобных мелочей.

– Мы думаем, что она скрылась не только от тебя, но и от того, кто помог ей сбежать.

– Тьма! Как все сложно! Давайте ее найдем и все выясним уже. Берите мою яхту, он легкая и быстрая, вы должны догнать «Покорителя морей».

***

Яхта Кристиана Морона стояла в порту Трокса в специальном ангаре. На самом деле она принадлежала его отцу, который несколько раз совершал на ней дипломатические визиты. Длительное плавание на этом небольшом судне было возможно только под контролем самых сильных магов, обеспечивающих отсутствие сильных ветров и разрушительных штормов. В последнее время яхта использовалась редко. Фактически, это был первый случай, когда её готовили к спуску на воду при молодом императоре. Дарен Роксвел находился в порту и ждал, когда все будет готово. Николас отдал указания своим ищейкам, которых обязал найти экипаж, увезший Элизабет из жандармерии. В погоне за «Покорителем морей» также участвовали три мага: один из них был из Трокса, а двоих нашли в близлежащих населённых пунктах. Ждать столичных магов не было времени. Николас мог также помочь, как маг воздуха.

Оборотень старался сохранять спокойствие. Однако же это было не просто. Душевное равновесие покинуло его пару недель назад, когда он приехал в этот городок и пришёл на ужин к местному градоправителю. Реформы, которые планировались в Троксе, были связаны с интересами Империи, шпионы докладывали о потенциальной возможности роста влияния милитаристских кругов в Ширтаде. Это настораживало и побуждало к укреплению обороноспособности Империи Моронов, поэтому маг и оборотень прибыли сюда в качестве доверенных лиц самого императора.

В городе Роксвел помимо работы привычно готовился столкнуться с противодействием аристократов и любвеобильностью местных девушек, стремящихся заполучить знатных мужей. Сам он не афишировал свою двуипостасную натуру и рассчитывал на легкий роман с какой-нибудь молодой страстной вдовой. Оборотню было сорок лет; продолжительность жизни двуликих была в полтора раза длиннее человеческой, так что по меркам Ровена Дарен считался молодым, знатным, состоятельным и мог позволить себе быть беспечным. Свой шанс на пресловутую беспечность он в буквальном смысле выгрызал клыками.

Роксвелу не повезло родиться сыном главы очень сильного клана Ровена, и его активно готовили к такому же поприщу. Отец настаивал на поиске жены, которая могла бы стать полноценной парой, так как обретение истинной для оборотней было статусным событием. Считалось, что это стабилизировало эмоции волка и доказывало возможность продолжения рода.

Истинную, то есть волчицу, которую примут обе ипостаси, искали традиционно: в Ровене проходили специальные сборища, где молодые люди встречались, знакомились и кто-то обретал друг друга. У волков потеря своей истиной пары была весьма трагичным событием, которое наносило урон как физическому, так и психическому здоровью, поэтому не все считали обретение удачей. Истинных пар было относительно немного и с каждым годом все меньше. В брак можно было вступать и без полного принятия, при этом такие пары, в отличие от истинных, были вольны расходиться, искать других партнеров. Не сложно догадаться, что молодежь все реже стремилась к обременительной полной привязке.

Дарен Роксвел категорически не хотел связывать свою жизнь семейными узами. С самого детства он тянулся к приключениям, а не к уюту домашнего очага и управлению волчьими кланами. Когда прошлый император добился включения Ровена и Лиссина в Империю Моронов, Дарен воспользовался этой возможностью и поступил в имперскую академию. Там он стал единственным оборотнем среди сотни студентов-магов.

Это было интересное время. Не владея магией и оставаясь защищенным от ее воздействия в своей волчьей форме, Дарен проходил боевую подготовку необычным образом. На полигоне студенты отрабатывали на оборотне скорость плетения заклинаний, а он совершенствовал свою скорость трансформации. Ему даже выдавали специальные комплекты одежды, так как после полного оборота он всегда уходил с полигона голым.

На уроках магии Дарен не колдовал, но учился различать магическое воздействие по внешним признакам. Уроки по политике, дипломатии и военной тактике были его любимыми. В результате руководство академии получило необычного, но очень сильного выпускника и пришло к выводу, что команда из оборотня и мага сможет эффективно заниматься шпионажем и контрразведкой. Так вервольфов стали обучать и принимать на службу.

Перевертыши с кошачьей ипостасью также приглашались на обучение, но среди них желающих пока не было. Они во многом не походили на волков: не заводили постоянных отношений, отличаясь полигамностью и предпочитали жить обособленно от людей. Кошки, как известно, гуляют сами по себе.

Единственной проблемой вервольфов при взаимодействии с людьми стало то, что очень редко, но все же они находили свою пару среди человеческих женщин, которую стали называть «лжеистинная». Волк ошибочно чуял в женщине волчицу, а она могла симпатизировать двуликому, даже влюбиться, однако для волка этого было недостаточно. Закрепление связи у оборотней происходило на фоне физического слияния, поэтому после секса со своей «избранной», включалась его звериная сущность: волк ждал полной привязки, которая, по понятным причинам, не случалась. Чаще всего итогом этой лжеистинности становилось агрессивное поведение вервольфа, который в облике волка мог даже напасть на избранную.

Так для верфольфов и появилось правило – «чувствуешь связь с человеком, беги». Никаких браков, их консумации или просто ночей любви. Все это заканчивалось трагично: как бы ни была влюблена девушка, отсутствие звериной ипостаси не давало закрепиться всем нитям связи. Однако же обычную похоть оборотни спокойно могли удовлетворять и с человеческими женщинами. Таким парам не грозили ни беременность, ни привязка. Обратная ситуация, при которой волчица обретает «лжеистинного» среди людей, потенциально также была возможна, однако оборотниц никто из кланов не выпускал, поэтому подобных прецедентов зафиксировано не было.

В доме Морроу Дарена дернула и потащила некая непреодолимая сила: волк почуял свою пару. Ощущение было настолько интенсивным, что он и не подумал с ним бороться. Роксвел и предположить не мог, что завязнет в фальшивой привязке. В доме мэра была волчица, он это чуял: слишком сладок и как будто знаком был ее аромат. Но нет, Элизабет оказалась человеческой женщиной – бесконечно прекрасной и желанной, но недоступной. Приближение к ней вызывало только одно – жажду обладать. И Дарен не мог никак справиться с этим новым для него наваждением. Вервольф бесился: он всю жизнь бежал от оков истинной связи, а в итоге сходил с ума от невозможности ее получить. У судьбы порой странное чувство юмора.

Куда-либо бежать от Элизабет расхотелось после последних событий в ратуше. Дарен, как и все остальные, не понял до конца, что там произошло, однако взглянув на девушку глазами волка, мужчина осознал, что в нем нет агрессии. Волку захотелось растечься у ног любимой, ощущать ее тепло, присвоить и спрятать от всего мира. Что-то в ней цепляло не только человеческую ипостась, но и умиротворяло зверя. Роксвел решил, что Элизабет должна быть с ним: инстинкты вопили – она! Стадии отрицания, гнева и торга были позади и постепенно приходило принятие. Оставалось найти ее и сделать своей.