Текст книги "Параллельно любви (СИ)"

Автор книги: Екатерина Риз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

= 11 =

Они шли по парку и держались за руки. Юля почти висла на Марининой руке, баловалась немного, болтала без умолку и очень волновалась по поводу подтаявшего снега. Ей очень хотелось покататься с горки.

– Скорее бы лето, – вздохнула девочка. – Да, мам?

Марина согласилась.

Под ногами уже чавкало, снег подтаял, хотя зима ещё не торопилась отступать, по ночам было достаточно морозно, а вчера ещё и снег нападал.

– Юль, давай ты не будешь сегодня с горки кататься? Промокнешь вся. Покатайся на качелях.

Юля, конечно, расстроилась, но делать было нечего. Топнула ногой по луже и пообещала на горку не лазить.

– Ты меня позовёшь, когда он приедет?

– Позову. Но ты же помнишь, что Лёша сказал? Он не уверен, что сможет сегодня приехать к тебе.

– Ну, может он к тебе приедет?

– Так, – Марина попыталась придать своему голосу побольше строгости, но от невинного детского взгляда, обращённого к ней, впору было рассмеяться, – прекрати выдумывать сейчас же. Иди, поиграй.

Марина осталась стоять на тротуаре, наблюдая за тем, как Юля вприпрыжку побежала к качелям. На площадке было много детей, вокруг мамы-бабушки-няни, наблюдали за своими чадами, так же, как это делала Марина сейчас. Юля села на качели, оттолкнулась ногами и помахала ей рукой. Марина помахала ей в ответ.

Юле улыбалась, а на самом деле нервничала. А всё из-за Лёшки, который второй день изводил её непонятными звонками. То он предлагал пойти на прогулку, то у него появлялись какие-то срочные дела и он встречу отменял, то звонил и говорил ни о чём, а Марина по его голосу чувствовала, что он зол и едва сдерживается. Алексей очень давно не позволял себе волновать Марину своими неприятностями, какими бы они ни были – серьёзными или мимолётными. Когда разводились, они ведь даже неприятности поделили, чтобы не возникало лишнего повода поговорить по душам. А вот вчера он позвонил, и Марина душой чувствовала – что-то у Лёшки случилось. Он ничего толком не рассказал, они проговорили о каких-то пустяках довольно долго, оба томились, но спросить прямо Марина так и не решилась. Утром Алексей снова позвонил и заявил, что возможно в парк приедет.

– Не буду ничего обещать, но… Вы ведь на детской площадке будете?

– Да.

– Вот и отлично.

Неудивительно, что она занервничала. Не из-за предстоящей встречи с Алексеем, а из-за того, что он ей недоговаривал. Когда Асадов начинал скрытничать, ничего хорошего это не сулило, эта истина Марине была известна очень давно. А вдруг что-то серьёзное? Вдруг вляпался во что-то? Даже думать об этом не хотелось. И вот теперь стояла и ежеминутно поглядывала в ту сторону, откуда должен был появиться Алексей.

– Мама!

Марина повернулась к Юле, улыбнулась и рукой помахала. Девочка успокоилась и продолжила кататься. А Марина снова оглянулась на дорогу, но знакомая машина так и не появилась. Очень захотелось ногой топнуть от злости, а ещё лучше Лёшке позвонить и прямо спросить, что у него происходит. Но звонить она, конечно, не станет, права не имеет. Да и вообще… Чем чаще они с Лёшкой встречались, тем труднее становилось жить. Если раньше хоть притвориться получалось, что она об Асадове не думает, можно было сосредоточиться на чём-то другом, да и Аркаша рядом был, ему нужно было уделять внимание, а вот сейчас от опасных мыслей отделаться никак не получалось. Раньше они ругались, она на него злилась и поэтому любые воспоминания гнала от себя с удовольствием, но теперь злиться было не на что. С Юлей он легко нашёл общий язык, возился с ней, выслушивал её детские рассуждения с самым серьёзным лицом, ему никогда не было жалко на неё времени, за что Марина была ему крайне благодарна. Для Юли сейчас самое важное – это внимание к ней. Возможно, Нина была права, нужно было сказать Алексею "спасибо" за его помощь и не позволять ему вживаться в роль необходимого им человека. Нужно было помнить, что они чужие друг другу, и иначе быть не может. Всё сложилось в их жизнях, идут параллельно, а параллельные линии, как известно, не пересекаются.

А кто сказал, что они должны пересекаться? Может, просто нужно идти рядом, чувствуя друг друга?

Но всё это разговоры в пользу бедных. Не о том она думает, не о том.

Как подъехала машина Асадова, она всё-таки заметила. С того места, где она стояла, был виден только край автостоянки за воротами парка, пришлось сделать несколько шагов, чтобы увидеть припарковавшуюся машину. Хотелось поскорее увидеть Алексея, чтобы понять – с ним всё в порядке. Асадов из машины вышел, но в парк направился не сразу. Сначала открыл багажник и достал оттуда что-то внушительное, Марина не успела рассмотреть, что именно. А потом Алексей и вовсе скрылся с её глаз, когда зашёл за машину.

– Мам, – Юля подбежала и повисла на её руке. – Ты почему на меня не смотришь?

– Смотрю, солнышко. – Марина приобняла её за плечи. – Просто Лёша приехал, вот я на него и отвлеклась.

– Приехал?! – Юля подпрыгнула от радости. – Где?

– Сейчас придёт. – Марина улыбнулась ей, посмотрела в сторону ворот и замерла, точнее даже обмерла, заметив Асадова на парковой аллее. Он шёл с коляской и с кем-то разговаривал по телефону. Юля смешно ахнула и кинулась бегом ему навстречу, Марина даже видела, как Лёшка улыбнулся ей. Правда, когда Юля принялась рассматривать ребёнка в коляске, гладить его, что-то мальчику говорить, Алексей тут же нахмурился, видно, телефонный разговор был не из приятных.

Пока была такая возможность, Марина отвернулась и закрыла глаза. Осторожно втянула в себя воздух. Всё внутри сжалось в болезненный комок, и голова закружилась от волнения. Алексей привёз сына…

А ведь у её Лёшки есть сын. Она так мечтала об этом, столько лет. Она так плакала, когда он родился. Даже не знала, от радости она плачет или от горя. И никогда ни с кем об этом не заговаривала. Как могла, убеждала себя, что это чужой ребёнок. И что Лёшка счастлив был стать отцом. Может, и счастлив, но ведь он сам тогда сказал, что без неё в его жизни всё не так.

Валентина Алексеевна иногда заговаривала о внуке, когда Марина с ней встречалась, но быстро сбивалась, смотрела виновато и поспешно переводила разговор на другую тему. А Марине приходилось делать вид, словно не замечает ничего. И опять стараться не думать о маленьком чужом мальчике. Она даже не знала, на кого он похож. Валентина Алексеевна фотографии ей не показывала, не описывала его… И сейчас Марина не готова была, не готова…

– Привет.

Она повернулась и посмотрела на Алексея, именно на него. Он выглядел уставшим и каким-то взъерошенным. Убрал телефон в карман и зачем-то повторил:

– Привет.

Марина только кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

– Мама, смотри, какой маленький! – Юля подёргала Марину за руку, а потом взяла Антона за маленькую ручку. Тот таращился на неё удивлёнными глазёнками и совсем не улыбался, скорее, выглядел настороженным. – А как его зовут?

– Его Антон зовут, – сказал Алексей, а потом осторожно взял Марину под локоток. – Давай отойдём. Юль, ты последи за ним.

– Я послежу, – закивала девочка. – Давай будем с тобой дружить? – обратилась она к мальчику.

Они отошли всего на несколько шагов, Алексей на сына обернулся, проверяя, не забеспокоился ли он, но Антон смотрел только на Юлю, которая что-то ему без остановки говорила и держала за руки. Асадов приобнял Марину, которая успела отвернуться от него, за талию и даже на пару секунд прижался щекой к её щеке.

– Милая…

Если до этого она, кажется, не дышала, но как только он сказал "милая", судорожно втянула в себя воздух и попыталась отстраниться, хоть чуть-чуть.

– Лёш, не надо.

Он согласно кивнул, отодвинулся, но по плечам её погладил.

– Успокойся.

– Что у тебя случилось?

Он снова обернулся на детей.

– Давай попозже поговорим, Тошка уже вертеться начинает в коляске.

Она, наконец, повернулась к нему.

– Значит, всё-таки что-то случилось?

– Да нет, Мариш… Так… Расскажу потом, – отмахнулся он, в конце концов. Вернулся к коляске и начал отстёгивать ремни. – Давай, чемпион, вылезай. Ты же гулять хотел? Хотел.

Марина не могла видеть мальчика, Асадов закрывал его своей спиной, присев перед ребёнком на корточки. Тот что-то непонятно заговорил, Лёшка рассмеялся, а потом притянул к себе Юлю, которая за ними внимательно наблюдала.

– Ты с горки каталась?

– Нет, мама сказала – нельзя.

– Почему это?

– Снег растаял.

– Это где это он растаял? – удивился Алексей и на Марину обернулся. Улыбнулся, правда, улыбка вышла немного настороженной. Подхватил Юлю. – Пошли покатаемся с горки, а мама с Тошкой побудет. Марин?..

Она сунула одну руку в карман и сжала её в кулак, чтобы ногти в кожу впились. А Алексею кивнула.

– Идите, конечно.

Он смотрел испытывающе, Марине даже на секунду показалось, что не уйдёт, не решится оставить на неё ребёнка, но Асадов поднялся, взял Юлю за руку и они пошли на детскую площадку. А Марина осталась наедине с мальчиком. Антон уцепился руками за коляску и топнул ногой. Он выглядел смешным и напоминал неваляшку в тёплом дутом комбинезончике. Огляделся, посмотрел на Марину и показал ручкой на удаляющегося Алексея.

– Папа.

Хоть в голове и шумело от волнения, Марина всё же сумела взять себя в руки и мальчику улыбнулась. Коляску придвинула ближе к скамейке, присела на край, а мальчика поманила к себе.

– Иди ко мне.

– Там папа!

– Он сейчас придёт. Иди ко мне. Давай посмотрим, какие папа тебе игрушки взял. – Достала из коляски пластмассовую лопатку и показала мальчику. Он подошёл и уцепился за ручку лопатки.

– Моя.

Марина закусила губу. Перед глазами всё плыло от слёз. Марина быстро их смахнула, потом притянула ребёнка поближе к себе. Так странно было видеть его, чувствовать его ручки, которые цеплялись за неё, а когда Антон посмотрел на неё и улыбнулся, стало совсем плохо. Это был папин сын, по-другому и не скажешь. Глаза, улыбка, а ещё ямочки на щеках…

Стало нечем дышать. Не совсем понимая, что делает, Марина наклонилась к мальчику. Просто наклонилась, зная, что поцеловать всё равно не решится, а Антон вдруг сам смешно чмокнул губами, как бы посылая ей воздушный поцелуй. Видимо, кто-то из взрослых его этому научил. Марина рассмеялась сквозь слёзы, а потом на короткое мгновение прижала мальчика к себе. Только сейчас призналась себе, как боялась этого момента. И всегда об этом думала – что она почувствует, когда встретится с Лёшкиным сыном? Это всё равно бы случилось, рано или поздно. И она боялась, что после этой встречи будет чувствовать себя виноватой, что не сможет справиться с собой, что почувствует досаду или того хуже… А вот сейчас, глядя в детские глаза, в такие же тёмные, как и у его отца, удивлялась, когда могла даже подумать о таком. Как можно любить человека и не любить его ребёнка?..

Антон принялся ковырять лопаткой подтаявшей снег, а Марина сказала:

– Антош, давай поправим варежки и будешь играть. Дай мне ручку.

Он посмотрел сначала на одну свою руку, потом на другую, бросил лопатку и протянул Марине обе.

– Молодец ты какой.

– А папа?

– Папа? – Марина обернулась через плечо и отыскала взглядом Асадова с Юлей. Они как раз скатились с горки, торопливо поднялись, Юля принялась быстро отряхиваться, а Алексей оглянулся на Марину, кинул виноватый взгляд, а та ему пальцем погрозила. – Папа уже идёт, Антош. Давай с тобой поиграем.

Алексей за руки приподнял Юлю над сугробом, она громко рассмеялась, а когда он поставил её на землю, принялась отряхиваться.

– Ну что, промокли оба? – поинтересовалась Марина.

Алексей повернулся к ней с улыбкой, но в глазах застыл вопрос. Правда, Маринин голос прозвучал спокойно, и Асадов почувствовал себя увереннее. А тут ещё Антон поднял руки вверх и требовательно захныкал.

– Что такое? – Лёшка взял его на руки и заглянул в глазки. Марина наблюдала за ними зачарованно, но опомнилась и отвернулась.

– Что делать будем? – спросил Алексей немного позже. Юля играла с Антоном, водила его за руку и что-то ему рассказывала, а Антон поглядывал задумчиво и тянул её к сугробу, намекая, что лопатку ему дали не зря. Марина внимательно наблюдала за ними.

– Он на тебя похож, Алёш.

– Похож, – согласился Асадов тихо. Очень боялся, что она сейчас снова заговорит о том, что "всё было не зря".

– Что у тебя случилось?

Он откинулся на спинку скамейки, а руки сунул в карманы куртки.

– Ничего… Ничего из ряда вон выходящего.

Марина смотрела на детей.

– Вы поругались? – Она несколько минут уговаривала себя произнести вслух этот вопрос. Сколько раз клялась себе, что не полезет в его семейную жизнь, чтобы не происходило, её это не касается.

– Не в этом дело, Марин. Ты сама знаешь, что можно ругаться, можно мириться, но если не понимаешь человека…

– И в чём ты её не понимаешь?

Он хмыкнул.

– Почему ты думаешь, что это я её не понимаю? Может она меня?

– И тебя бы это сильно беспокоило? Не думаю.

Алексей посмотрел на неё, развеселившись в одно мгновение.

– Вот как ты можешь, а?

– Ты же сам сказал – я знаю.

– Не такой уж я и чёрствый. И эгоист в меру.

Марина усмехнулась и кивнула, правда, на него так и не взглянула. А Алексей смотрел на её профиль, на волнистые пряди, которые выбивались из-под её шапки. Он смотрел, смотрел, а потом вынул руку из кармана и погладил Марину по плечу. Она напряглась и плечом повела.

– Прекрати.

Асадов сунул руку обратно в карман.

– Антон, вылезай из сугроба! Юль…

– Мы не будем больше в снег лазить! – пообещала девочка.

– Тебе не по себе?

– Почему ты спрашиваешь?

– Ты ведь расстроилась.

Она повернулась к нему.

– Тебе это очень важно?

– Да.

– Сейчас? Тебе нужно, чтобы я сейчас тебе сказала… то есть, успокоила тебя?

Стало немного стыдно, и глаза Алексей отвёл.

Он выглядел очень расстроенным и уставшим. Пользуясь моментом, Марина его рассматривала и то, что видела, ей не нравилось. Лёшка выглядел не просто измождённым, Марину напугала мелькнувшая мысль, что он вдруг постарел. За какую-то неделю. Что у них творится?

– Лёша…

Антон споткнулся и упал на колени. Оглянулся, выглядел удивлённым своей неуклюжестью, но когда увидел отца, решил пожаловаться.

– Папа!

Алексей легко поднялся, подхватил сына и вернулся на скамейку уже с ним.

– Колобок ты. Что ты падаешь всё время?

– Комбинезон велик ему потому что. – Марина мальчику улыбнулась. – Да? Вот ноги и заплетаются.

– Да, – кивнул Антон и протянул ей руку, с которой почти свалилась варежка.

Юля подбежала и привалилась к Марининому плечу.

– Устала?

– Пить хочу.

Марина посмотрела на Алексея.

– По домам?

Невозможно так жить. Расстались на стоянке, Марина держала Антона на руках, пока Лёшка складывал коляску и загружал её в багажник машины. Мальчик капризничал, куксился и даже носом шмыгал, а на Марину смотрел жалобно, полными слёз глазами.

– Тош, ну ты что? – уговаривала она ребёнка и вытирала его мокрые щёки. – Спать хочешь? Лёш, он спать хочет уже. Вези его домой быстрее.

Алексей забрал у неё сына и чмокнул его в нос.

– Не реветь, – сказал он.

– Пока. – Юля помахала им рукой. – Мам, а почему Антон плачет? – спросила она, когда они с Мариной сели в свою машину.

– Он же маленький, Юль. Спать захотел, вот и капризничает.

– Не из-за меня?

– Нет, конечно. Почему ты так подумала?

Она пожала плечами.

– Маленькие дети часто плачут, да, мам? И они такие смешные. Всё хотел снег копать, я ему не разрешала, а он всё равно.

Марина улыбнулась.

– Упрямый. Весь в папу, – тише добавила она.

Так жить невозможно. Алексей не звонил два дня, а Марина места себе не находила. Просто хотелось узнать, что с ним всё в порядке, голос услышать, чтобы вздохнуть свободнее. При последней встрече Лёшка выглядел таким опустошённым, что у Марины до сих пор, при воспоминании об этом, сердце сжималось. Понимала, что жизнь Алексея её теперь касаться не должна, а уж тем более к его семейным проблемам никакого отношения она не имеет, но на душе кошки скребли. Она за него беспокоилась. Под горячую руку он мог натворить что-нибудь и ещё больше осложнить себе жизнь.

– Что, что у них может происходить настолько серьёзное?

– Ну поругались, с кем не бывает? Ты-то что дёргаешься? – Нина её тревог не разделяла и только возмущалась, когда слышала имя Асадова. После того, как он припечатал её мечты по поводу Томилина к асфальту, она на Лёшку всерьёз злилась. – Тебя это не касается.

– Не касается, Нин. Я просто за него беспокоюсь.

– Встречайся с ним поменьше, и жить тебе будет спокойнее.

– Может быть… – пришлось согласиться Марине.

– Да не может быть, а точно я тебе говорю. Два года ты о нём не думала… по крайней мере, не жила его жизнью, а теперь всё сначала. Что ты себе проблемы ищешь? Тебе заботиться не о ком? Если не звонит, значит, нормально всё. Его жена, вот пусть сам и разбирается. А ты из головы все эти мысли выкини, слышишь?!

Сказать легко, а вот как это сделать?

Когда позвонил начальник и попросил оказать ему услугу, прервать на несколько часов отпуск и встретиться с клиентом, Марина даже обрадовалась. Хоть немного отвлечься, а то от переизбытка свободного времени, мысли в голове дурные бродят. Попросив Юлю не расстраиваться и вести себя хорошо, а заодно пообещав не задерживаться, уехала, а когда вернулась, ощущая свою вину за то, что задержаться всё-таки пришлось, в прихожей споткнулась о мужские ботинки.

– О Господи, – пробормотала она раздосадовано. Ухватилась рукой за вешалку, чтобы не упасть, и потом уже включила свет.

– Мама пришла! – отчего-то громким шёпотом выпалила, появившаяся в прихожей Юля.

– Почему ты шепчешь? – удивилась Марина.

– Тётя Лера сказала, что шуметь нельзя.

Марина нахмурилась и обратила обеспокоенный взгляд на домработницу, которая тоже вышла из кухни.

– Что у нас происходит, Калерия Львовна? Лёшка здесь?

Калерия выглядела расстроенной и только рукой махнула.

– Пришёл. Смотреть страшно на него, злой весь.

– Злой? – повторила Марина непослушными губами, а Юля удивилась:

– Он не злой. Он же не кричал.

Калерия выразительно на Марину посмотрела, глаза закатила, а девочку успокаивающе погладила по голове. Марина Юлю поцеловала, сунула ноги в тапки и всё время оглядывалась и прислушивалась, не понимая, почему Алексея не слышно и не видно.

– Вы чем занимаетесь? – отстранено поинтересовалась она.

– Я рисунок рисую про весну, нам в школе задали. Ты забыла?

– Почему забыла? Помню.

– Я сейчас ужин приготовлю и пойду, – сказала Калерия взволнованным шёпотом, – а ты с ним поговори.

– Господи, да что случилось-то? Где он?

– Спит, – ответила Юля.

– Спит? – Марина кинула изумлённый взгляд на Калерию Львовну, но та не ответила и вернулась на кухню, увлекая за собой девочку.

И отчего она вдруг так перепугалась? К двери спальни подошла с сильно колотящимся сердцем. Заглянула и замерла ненадолго, глядя на Алексея, который лежал на её постели. Лежал прямо в одежде, обнимал подушку и, кажется, на самом деле спал. Белая рубашка была измята, волосы взъерошены, пиджак и галстук небрежно переброшены через спинку стула. А в комнате тихо-тихо, только его дыхание слышно.

Ты же не глупая, ты всё прекрасно понимаешь. Он ведь не просто пришёл, он пришёл и специально лёг в твою постель – не на диван, не в комнате для гостей, а в твою постель, чтобы не нужно было ничего тебе говорить и объяснять. Ты смотришь на него сейчас, и возразить тебе нечего.

Опять врёшь. Не хочешь ты возражать. А надо.

Интересно, Лёшка понял, что это совсем не их кровать, а новая? Нет, конечно, подобных мелочей он никогда не замечал.

С кухни послышался весёлый смех Юли, и Марина поспешила дверь прикрыть, не хотела, чтобы Алексей проснулся. А сама думала только об одном – всё вернулось. Именно в эту минуту, но что с этим делать – совершенно не ясно. Теперь она точно сойдёт с ума, другого не дано.

Марина в растерянности постояла перед кроватью, смотрела на Асадова, потом, стараясь не шуметь, достала из шкафа плед и Алексея укрыла. И это вместо того, чтобы разбудить и потребовать ответа.

Он вздохнул, зашевелился, а потом спросил:

– Ты где была?

В первый момент Марина едва не кинулась вон из комнаты, потому что до ужаса боялась разговаривать с ним здесь, в этой тёплой интимной обстановке. Это было слишком, по крайней мере, для неё. Но сбегать из собственной спальни, показалось уж чересчур глупым.

– С клиентом встречалась. Спи.

– Угу. Марина.

– Что?

– Прости, ладно?

Она поправила ему одеяло.

– За что?

– Я опять на тебя свалился.

– Спи уж.

Калерия Львовна на самом деле быстро ушла, напоследок попросив Марину:

– Ты только не нервничай.

– Да я и не собираюсь.

– Я не заметила, чтобы он злился, – пожала плечами Юля, когда они с Мариной сели ужинать. – А тётя Лера говорит…

– Тётя Лера слишком много лишнего говорит. Не слушай её.

– Почему?

Марина помолчала.

– Это не правильно, обсуждать других людей в их отсутствие.

– А при них можно?

Марина смущённо кашлянула.

– Если они сами этого захотят.

Девочка призадумалась, а после кивнула.

– Хорошо, я потом у него спрошу разрешения.

– Юля!

Чем больше времени проходило, тем сильнее Марина начинала нервничать. Что делать, если Лёшка не проснётся? Юлю уже пора укладывать спать, а ей что потом делать? Оставить Асадова в покое, а самой лечь в комнате для гостей? Наверное, это самое лучшее решение. Из-за присутствия бывшего мужа в квартире, а ещё точнее, в собственной постели, Марина себе места не находила, до такой степени нервозности дошла, что внутри всё тряслось.

Поправила одеяло, наклонилась и поцеловала уже спящую Юлю в щёку. Выключила свет и вышла из детской, осторожно прикрыв за собой дверь. На кухне горел свет, да и дверь её спальни была настежь открыта. Значит, самой ничего решать не придётся. И так сразу не скажешь – хорошо это или плохо.

– Уснула? – спросил Алексей, когда Марина появилась на кухне. Она кивнула. – Хорошо.

– А ты?

– А я проснулся. – Улыбнулся он вполне искренне.

– Вижу. Сейчас покормлю тебя.

– Давай. – Асадов присел за стол, вытянул руку и принялся разглядывать складки на рукаве.

– Да уж, – подтвердила Марина, – мятый весь.

– Ну, я побоялся, что если ты увидишь меня голого в своей постели, то твоя жалость проявится в гораздо меньшей степени. – Встретил Маринин взгляд и скис. – Извини.

Она немного посомневалась, но всё-таки поинтересовалась:

– Что ты делать собираешься?

Алексей пожал плечами.

– Понятия не имею. Я уже давно думаю… А, ты имеешь в виду сегодня?

– Именно.

– Поеду домой. Ты не беспокойся. Чем пахнет так вкусно?

– Потерпи, сейчас всё будет.

Марина молча наблюдала за тем, как он ест, и на душе так тепло сделалось, на какое-то короткое мгновение, но искорка эта проскользнула и унесла с собой напряжение.

– Где ты так устал?

Он усмехнулся.

– Устанешь тут… У Тошки опять зуб режется, ребёнок снова превратился в маленького монстрика. Причём в монстрика, который попросту отказывается спать.

Марина улыбнулась.

– Ничего, всё пройдёт.

– Пройдёт, конечно.

– И ты поэтому приехал?

Он посмотрел на неё.

– А почему ты хочешь, чтобы я приехал?

Его взгляд её смутил и Марина отвернулась.

– Я не хочу, я просто спрашиваю.

Алексей долго ничего не говорил, доел, коротко поблагодарил её, и снова замолчал. Казался непривычно озабоченным.

– Просто не хотелось домой, – сказал он, наконец. – Как подумал, что ещё один вечер в непрекращающейся борьбе пройдёт…

– И по какому поводу война?

– А без повода. Просто из любви к искусству… Вру, конечно.

– Конечно, – кивнула она и укоризненно посмотрела, когда заметила его улыбку.

– Не знаю, что делать, – признался Алексей. Заглянул в опустевшую чашку и его губы сложились в прискорбную ухмылку. – Просто не знаю.

Что-то в его голосе задело, горло перехватило и Марине не сразу удалось с собой справиться.

– Ты о чём?

– Да обо всём, Мариш. Не понимаю, почему нужно жить так, чтобы ежедневно выискивать соломинку какую-то… лишь бы удержаться. Надоело.

– Не говори так.

– А ты думала, как дальше?

В горле стоял противный комок и мешал дышать. А так хотелось – чтоб полной грудью и тут же почувствовать себя увереннее и спокойнее, и решение принять правильное, которое не заставит потом чувствовать себя виноватой.

– А дальше… всё, как всегда, Алёш. – Вздохнуть так и не удалось, отвернулась от него, чтобы не показать ему свой страх. – Почему что-то должно измениться?

– Никогда ты врать не умела, Марина. Даже с годами не научилась. За это и люблю.

Она глаза закрыла.

– Хватит.

– А мне что делать? – в его голосе появилось раздражение. – Там сын, здесь ты. Мне что, разорваться?

– Вот именно, сын. По-моему тут и выбирать нечего.

– Я тоже так раньше думал. К сожалению, ошибся.

– Что… что такое случилось, и ты засомневался?..

– Да не сомневаюсь я!

– Не кричи! Юлю разбудить хочешь?

Асадов вскочил из-за стола, минуту метался по кухне, потом отошёл к окну и вздохнул очень тяжело, с хрипом и безысходностью.

– Не случилось ничего, в этом-то и дело, понимаешь? Месяц за месяцем идёт, а не случается ничего. Не меняется, не уходит. У тебя по-другому? – Марина промолчала, и Алексей сбавил тон. – Знаешь, она ведь неплохая девчонка.

– А это ты мне зачем говоришь? – Даже сама уловила истерические нотки, прозвучавшие в голосе. Ещё не хватало разреветься.

– Да потому что я всё чаще ловлю себя на мысли, что не заслуживает она всей этой лжи. Я ей вру, она мне врёт. Но я-то, по крайней мере, знаю ради чего. А она?

– У неё нет причины? – За свою иронию сама же себя и отругала, но было уже поздно.

Алексей посмотрел на неё.

– Может, и есть, – не стал он спорить. – Но кто я такой, чтобы её осуждать? Она мне сына родила, а я для неё ничего не сделал. Или практически ничего. Хотя, разница небольшая.

– Тебе её жалко?

– Жалко. Она ошибается, конечно, чаще, чем нужно и в очень важных вещах, но это возраст. С возрастом всё проходит.

– Не всё.

– Да что бы ни было, Марин… Она мне сына родила, а на мотивы мне как-то наплевать. Я не ждал от неё любви и искренности, и, наверное, именно в этом перед ней и виноват. Сам ничего не дал, и требовать ничего права не имею.

– Она тебя любит?

– Говорит, что любит. – Он обернулся и сунул руки в карманы брюк. Любимая его поза, когда начинал нервничать или в раздражение впадал.

Марина прищурилась, внимательно его разглядывая.

– Ты ей не веришь?

Он безразлично пожал плечами.

– Может и любит. Просто… Того меня уже нет давно. Кому это знать, как не тебе? – Усмехнулся довольно весело. – И опять всё дело в возрасте.

– Не прибедняйся.

– Не буду. Помню, после свадьбы она всё фотографии старые смотрела, да история про меня от знакомых выслушивала. А вскоре и любовь проснулась, глазки загорелись и до сих пор горят, на людях. И знаешь, что самое странное? Она вполне искренна. Соня только на людях и счастлива.

– Может, не зря она актрисой стала?

– Может и не зря. Наверное, это на самом деле делает её счастливой. Но мы с ней слишком разные, иногда смотрю на неё, как на ребёнка второго. Такие милые глупости несёт… – Алексей улыбнулся, а Марина легко отмахнулась от него. – Дети своими глупостями и опасны. Некоторые смешат, а некоторые… очень изощрёнными в своей жестокости оказываются.

– Может, тебе дать ей шанс?

Асадов удивлённо посмотрел.

– Какой шанс?

Марине надоело стоять, и она присела за стол.

– Начать воспринимать её серьёзно… а не как второго ребёнка, который без конца говорит глупости.

Это ему не понравилось. Посверлил Марину взглядом, красноречиво поджал губы, а потом сухо поинтересовался:

– Тебе бы этого хотелось?

– Лёша… – Марина нервно побарабанила пальцами по столу, не сразу решившись на Алексея посмотреть. – По-моему, ты забыл, что я слишком хорошо тебя знаю. Думаешь, я не понимаю для чего весь этот разговор? Хочешь, чтобы я тебя пожалела, ревновать начала? Я не буду этого делать. Это твоя семья и твоя жена… Я слишком давно живу с этой мыслью, так что никакой ревности…

– Вот значит, как ты обо мне думаешь.

– Скажешь, что я не права?

– Я просто хотел тебе объяснить…

– Да, но я не знаю, что тебе ответить. Чего ты ждёшь от меня? Понимания или что я смогу найти какой-то выход? Я не могу. И мы сейчас просто-напросто договоримся до того, что это я во всём виновата. Я загнала тебя в угол.

– Марина! – Он сначала прикрикнул, но тут же тон сбавил. И головой сокрушённо покачал. – Ты так ничего и не поняла.

– Да? – Рука судорожно стиснула кружку, из которой Лёшка недавно пил чай. – Может, мне не дано?

Алексей хотел что-то сказать, возразить, но передумал. Постоял у окна, глядя на тёмную улицу, а потом вдруг засобирался. Видимо, нестерпимо стало находиться здесь… или рядом с ней. Только уже в дверях, собираясь выйти из квартиры, остановился, на Марину посмотрел и вдруг приподнял пальцем её подбородок. И посмотрел так, как раньше, улыбнулся чуть насмешливо.

– Дело ведь не в том, что мне с ней плохо, Мариш… Просто мне без тебя плохо и это всё чертовски осложняет.