Текст книги "Ноль эмоций (СИ)"

Автор книги: Екатерина Осянина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Глава 16

я в лес зашла вдруг сзади волки

и дыбом шерсть и блеск клыков

но бог помиловал сегодня

волков

© Тихомиров

– Нет, Женька, нет! – в сотый раз с нажимом повторял Костя, держа меня за плечи и ссутулившись, чтобы заглянуть мне в глаза. – И не уговаривай!

– Я не уговариваю, – монотонно отвечала я, не пытаясь вырваться из его цепких лап и мотаясь, как тряпичная кукла, каждый раз, когда он меня встряхивал, – я ставлю тебя перед фактом: я иду с тобой!

– Жень, пойми, ты мне там можешь только помешать, – он злился и цедил слова сквозь зубы, играя желваками, – я с тобой буду уязвим. Ты ничем не сможешь мне помочь. У тебя нет подготовки к таким вещам.

– В ту деревню, где был твой тайник, ты тоже меня не хотел брать. А в итоге я тебе жизнь спасла. Потому что без меня ты бы оттуда не выбрался!

Он в отчаянии опустил голову и вздохнул так, что меня, казалось, подтащила к нему мощная струя воздуха, которую он втянул в свои легкие. Но нет, оказывается, это он решил сменить тактику уговоров и заключил меня в почти нежные объятия, от которых у меня опять чуть не затрещали ребра. Он стоял, раскачиваясь со мной в разные стороны, положив свой колючий подбородок мне на макушку.

– А может, связать тебя и оставить тут до утра? – задумчиво проговорил он и сжал меня еще крепче, почувствовав, что я вырываюсь.

Я вывернулась, как змея, из его медвежьих лап и стояла перед ним взъерошенная и готовая отскочить, если он сделает ко мне еще хоть шаг.

– А если тебя грохнут, я тут мумифицируюсь связанная, да? Отлично!

– Женя… – он беспомощно опустил руки, брови его страдальчески изогнулись, – дождись меня, пожалуйста, тут.

– Я иду с тобой, – тихо и раздельно выговорила я и резко вскинула ладонью вперед руку, как только увидела, что он все-таки двинулся ко мне. Он остановился, упершись грудью мне в ладонь и глядя на меня сверху вниз своими прожигающими глазами, в которых снова играли то ли отсветы заката из окна, задернутого легкой прозрачной занавеской, то ли сполохи того взрыва, который чуть нас обоих не убил. Он стоял, тяжело дыша, принимая решение, и я снова, как когда-то в лесу, видела, как моя рука подрагивает на его груди в такт биения сердца.

– Давай я покажу тебе, как пользоваться пистолетом, – наконец, выговорил он тихо, и я услышала в его голосе сдавленное рычание.

Я незаметно вздохнула с облегчением.

Несколько дней ушло на то, чтобы убедиться, что Саидова не охраняют. И что за нами тоже нет слежки. Костя велел мне не расслабляться и все время осматриваться вокруг в поисках всяких подозрительных мелочей. Предельно внимательно всматриваться в лица случайных прохожих, и если хоть одно лицо мелькнет дважды, сразу сообщать ему.

Возле офиса, где он принимал частную клиентуру, мне удалось рассмотреть Саидова поближе. Это был невзрачный лысеющий тип с брюшком, вроде опрятно одетый, но производящий впечатление какой-то запущенности. Как будто ему не хватало женской заботы. Когда я высказала свои впечатления Косте, он одобрительно усмехнулся и подтвердил, что Саидов холостяк, и в своих хоромах живет только в окружении котов.

Сейчас этот тип показался мне нервозным и слегка напуганным. Он то и дело суетливо оглядывался через плечо, словно ждал нападения из-за каждого угла, вздрагивал от резких звуков и слегка шарахался от незнакомцев, которые волею обстоятельств оказывались с ним рядом. В то же время он старался все время держаться среди людей, хотя и невооруженным глазом было заметно, что это не доставляет ему удовольствия.

Мы наблюдали за ним издалека, не приближаясь. Покружили возле его офиса, прикидывая, есть ли шансы подобраться к нему так, чтобы застукать его в одиночестве, без клиентов и персонала. Элитный коттеджный поселок, где был его особняк с котами, охранялся: на въезде был шлагбаум, в будке бдил охранник, поэтому застать его дома тепленьким мы решили даже не пытаться. Вообще Костя объяснил мне, что мы еще только присматриваемся и оцениваем обстановку.

– А что ты будешь делать с Саидовым? – приставала я к нему, не уверенная, что у него есть четкий план.

Он молча психовал, сжимал и разжимал кулаки, играл желваками, хмурил брови, и весь вид его говорил о том, что плана у него нет.

– Подумай, что ты от него хочешь вообще? – я старалась разговаривать спокойно, понимая, что задеваю больное место.

– Хочу убедиться, что это не он нас заказал.

– Ну, допустим, не он. Что тогда?

– Но они должны быть связаны с тем бывшим военным. И Саидов должен меня на него вывести.

– И что? Пойдешь к нему? Убьешь его? И всю его армию?

– А что, у меня есть выбор?

Я пожала плечами.

– Зачем вы с Саидовым нужны были этому типу?

Костя перестал метаться по комнате, остановился возле круглого стола с вязаной скатертью, уперся в него обеими руками, несколько раз вздохнул, свесив голову, прежде чем начать отвечать на мой вопрос.

– Я не знаю всех деталей, потому что послал его нахрен прежде, чем он к ним перешел. Как только услышал, что он из военной разведки.

– Чего? Ты не говорил. Разве он не в отставке?

Костя пожал плечами и помотал головой одновременно, все так же нависая над столом и пряча от меня лицо.

– Ладно. Вы-то ему зачем? – не отставала я.

Я сидела на низком диванчике, уперев локти в колени, следя за костиными метаниями.

– Он отвечает за вербовку. И он хочет привлечь нас, особенно Саидова, чтобы вербовку заменить на… то, на чем специализируются Саидов с Левиным.

– Зомбирование?

Он взглянул на меня и поморщился.

– Ну, это не зомбирование в чистом виде… Скажем, промывку мозгов.

– Да ладно. Там от мозгов после вашей промывки ничего не остается, – с легкой издевкой проговорила я.

Он напряженно взглянул на меня, поджав губы; оторвался от стола, снова замаячил по комнате.

– А твоя роль в этом какая? – спросила я, снова поворачивая голову туда-сюда вслед за его перемещениями.

– Я искал нужных людей, изучал их окружение, семейные и всякие прочие обстоятельства. Продумывал оптимальные схемы, как чужими руками сделать всю нужную нам работу и не оставить никаких улик, которые могли бы привести к заказчику или к исполнителю.

– Оптимальные? – усмехнулась я.

Он остановился и, казалось, начал успокаиваться, когда речь зашла о чем-то ему хорошо известном.

– Идеальный вариант – это когда все выглядит как случайность.

– Еще какие-нибудь помощники у вас с Саидовым были?

Он помотал головой.

– Меньше народу – меньше расходу… Больше доходу.

Я хмыкнула.

– А если избавиться от тебя захотел все же Саидов?

– Тогда я его убежу… дю… – он беспомощно взглянул на меня, и я нетерпеливо кивнула:

– Убедишь, ладно… В чем?

– В том, что ему не надо этого делать.

– Как?

– У меня есть на него компромат. И если он меня грохнет или сдаст ментам, он будет обнародован.

– Это правда?

Он потер ладонью губы, резко остановился, повернулся ко мне, сунув руки в карманы.

– Компромат есть, это правда. И там есть доказательства причастности Саидова к некоторым громким «случайностям».

– И как ты его обнародуешь, если тебя грохнут? – холодно спросила я.

– Есть такие люди, которым я полностью доверяю, и которым время от времени даю о себе знать. Что со мной все в порядке.

Я фыркнула.

– А на тебя у него тоже есть компромат?

Костя пожал плечами.

– Тут вся разница в том, кому наше взаимное разоблачение менее выгодно. Ему есть что терять.

– А тебе?

Он вдруг обезоруживающе улыбнулся:

– Есть. Но об этом знаем только ты и я.

Я подумала, что он издевается.

– Мне это кажется плохой идеей, – призналась я.

– Что именно?

– Идти к Саидову.

– А есть идея получше?

– Ну, например, сдать его ментам первыми.

– Вот именно, первыми, – раздраженно огрызнулся Костя. – Вслед за ним сразу же отправлюсь я.

– Грохнуть? – осторожно спросила я, не особо веря, что эта идея действительно получше.

Он выставил кверху указательный палец и торжествующе протянул:

– Воооот! Помнится, с этого мы и начали.

– Ну а если вообще не соваться к Саидову? И к этому твоему разведчику тоже?

– Отсидеться все равно не получится. Разве что в землянке… – по его кислому выражению лица я поняла, что эта идея его тоже не вдохновляет.

– А рвануть за границу?

– Это от военного-то разведчика? – он неестестенно хихикнул фальцетом.

– Но здесь-то он нас все равно найдет…

– Здесь даже у него ресурсов не хватит, пока мы сами не засветимся.

– Мне кажется, мы уже засветились…

– С документами-то? Возможно. Но не факт. У Саидова не было доступа ни к какой информации про тебя. Он имел дело только с живым материалом для работы.

Пока я раздумывала, не стоит ли мне оскорбиться на «материал», он плюхнулся рядом со мной на диван, заглянул мне в лицо.

– У нас есть в запасе еще несколько дней.

– Потом что?

– Потом нас, скорее всего, все-таки найдут.

– Ты же говорил…

– Да. Не сразу. Но рано или поздно найдут.

– Тогда что? В землянку? – я вывернула шею, чтобы взглянуть на него. Он сидел, откинувшись на спинку дивана и беспечно закинув руки за голову. И болтал носками скрещенных ног. И фыркал.

– А если все-таки в полицию? И сдать Саидова. Прямые улики против тебя есть.

Он перестал качать ногами, замер, нахмурился.

– Прямых нет, – сказал он, подумав.

– А против Саидова?

– Видео его работы с жертвами.

Он выпрямился, убрал руки из-за головы, сложил их на коленях, уставился в одну точку перед собой.

– Кто-нибудь из них выжил?

– Только ты.

– Лично ты кого-нибудь убивал? Например, из своего пистолета?

Он помотал головой, не вполне понимая, к чему я клоню.

– Значит, я – единственный свидетель против него?

– И против меня.

– Я не видела, чтобы ты при мне кого-нибудь убил. Ты вообще меня спас после взрыва.

– Да я прямо герой! – он, дурачась, выпятил грудь и нарочито сурово сдвинул брови.

– А со мной? Есть видео работы Саидова со мной? – я не поддерживала шутливого тона.

– Есть. С тобой как раз больше всего. Мне Левин посоветовал делать записи, чтобы потом просматривать и анализировать. И я писал и его, и Саидова.

– Ну так получается, что ты вообще почти ни при чем? Ты – простой исполнитель, а он – коварный организатор и главный злодей, доктор Зло.

Костя смотрел на меня долгим изучающим взглядом и казалось, всерьез взвешивал мои слова.

– Где-то что-то мы упускаем, наверняка, – он с сомнением покачал головой. – Звучит, конечно, как план, но давай мы это… оставим его на совсем уж всякий случай. План «Z». Хорошо? – он криво улыбался, теперь уже по-настоящему нахмурив свои злодейские брови, как будто я предложила ему сделать что-то шокирующее или неприличное.

– Хорошо, – сказала я серьезно, – просто имей этот план в виду, если все пойдет не так, как ты задумал.

Он обнял меня за плечи и поцеловал в щеку.

А потом мы почти поссорились.

Я настаивала на том, чтобы он принял реальные меры к тому, чтобы Костины угрозы Саидову были не пустым звуком. Костя рычал, что этим он подставит под удар и Левина, что Саидов и так наложит полные штаны от самого факта существования этих записей.

– Ну так убери записи с Левиным, оставь только Саидова, делов-то! – я была спокойна и не повышала голоса, к тому же он уже готов был признать мою правоту, и это его, кажется, еще больше бесило.

В конце концов он успокоился, перестал метаться по квартире и снова сел рядом со мной на диван.

– Мне завтра надо будет смотаться к Левину на дачу.

– Зачем?

– Записи хранятся там.

– У Левина?

– На его участке. Он об этом не знает.

– Почему там?

– Потому что там безопасно. Там их стали бы искать в последнюю очередь.

– А что ж тогда ты их сразу у Саидова не спрятал?

– Потому что особняк Саидова – настоящая крепость. С видеокамерами, охраной, собаками и прочим дерьмом. Искать там, может, никто и не стал бы, но и добраться до них в любой момент, когда мне вдруг приспичит, я не смог бы.

– А до Левинской дачи три часа на электричке и час по лесу – это «в любой момент»?

– Поверь мне, – проникновенно сказал мне Костя, снова миролюбиво обнимая меня за плечи, – по сравнению со штурмом Саидовского замка это приятный пустячок! Прогулка!

– А ты уверен, что в любой момент сможешь штурмовать левинский участок? А вдруг там пасется его жена?

Костя беспечно отмахнулся и улегся головой ко мне на колени.

– Залезу ночью. Делов-то! – передразнил он меня, задорно щуря хитрый глаз.

– Я поеду с тобой! – непреклонно заявила я, наклонившись над его лицом, чтобы он видел всю серьезность моих намерений.

– Я даже не сомневался! – заявил он и, положив свою ладонь мне на затылок, притянул меня к себе и совершенно по-хулигански смачно чмокнул в губы.

Мы поужинали в кафешке и той же вечерней электричкой отправились за компроматом.

Костя всучил мне пистолет, держа его дулом к себе, и бормоча про предохранитель. Я попыталась было отказаться, опасаясь, что проблем от него будет больше, чем пользы. Но он настоял и припомнил мне, что один раз я вполне успешно применила сие оружие, шарахнув гопника по голове и сразу выиграв нам огромное преимущество перед компанией деревенских гоблинов. С сомнением покачав головой, я все же согласилась с ним, что ситуации бывают разные, и никогда не угадаешь, где следует подстелить себе соломки.

Сунув опасную игрушку, по примеру мужчины, за пояс тесных джинсов, я почувствовала, как она неприятно холодит спину и впивается своими жесткими краями и углами мне в поясницу. Ходить он мне мешал, а когда я попыталась присесть, и вовсе вывалился из-за пояса штанов с модной заниженной талией. Досадливо рыкнув, Константин отобрал у меня ствол и сунув к своему второму пистолету, уже пристроенному куда надо, предупредил, что, когда доберемся до места, он мне его отдаст.

В электричке меня накрыло дежа-вю. Я и без него прекрасно помнила, что мы ехали вот точно так же, в полупустом вагоне, и я прислонялась к стеклу, и за окном быстро темнело. Но ощущение было настолько сильное, что мне казалось, что у меня двоится в глазах, и я начинала очумело вертеть головой, а Костя посмеивался.

В этот раз он не спал. Да и у меня не возникало желания прикрыть глаза и расслабиться под успокаивающий стук колес и убаюкивающее покачивание вагона. Я не нервничала, но и не воспринимала наше предприятие как увеселительную прогулку. Костя тоже был сосредоточен, хотя и не подавал вида. Всю дорогу он держал меня за руку и иногда сжимал ее, когда ему казалось, что меня надо успокаивать.

Жара наконец-то кончилась, и если днем было не просто тепло, но даже прохладно, то теперь с заходом солнца за шкирку и в рукава тонкой куртки просачивался мерзкий липкий холод. Все как тогда.

– Ну и где спрятан твой компромат? Зарыт в саду?

– Типа того.

– Что, копать придется?

– Не, не придется, не волнуйся.

– А если в доме кто-то есть?

– Надеюсь, нас не заметят. Кстати, на, держи. Помни про предохранитель!

Он отдал мне ствол, и я опять сунула его за пояс штанов, постаравшись сделать так, чтобы он не выпадал при ходьбе и не сильно давил на поясницу. Смирившись с неудобствами, я утешила себя тем, что после костиной пазухи он хотя бы не такой холодный.

К маленькой неприметной калитке в заборе мы подкрадывались молча. Костя шел впереди, я чуть отстала, ожидая, что он запустит руку в щель и выудит оттуда ключик. Но он резко остановился, не доходя до дверцы, и выдернул из-за пояса свой пистолет. Я тихонько встала рядом с ним, чтобы понять, что его напрягло, и увидела, что на дверце была приклеена бумажная полоска с печатью. Пломба! И что она сорвана.

Костя аккуратно, двумя пальцами, подцепил деревянный край калитки и попытался ее приоткрыть. Дверца без скрипа поддалась. Тогда он запустил пальцы в щель, где должен был лежать ключик. Или его там не должно было быть? Калитка-то открыта. Но он там был. Костя выудил его из импровизированного тайника и молча показал мне.

– Я быстро.

Я замотала головой и ухватила его за рукав.

– Не ходи туда! Смотри, тут пломба. Сорванная. Вдруг там засада?

– Это как раз было бы очень глупо, – хмыкнул мужчина.

Приоткрыв калитку, он сначала сунул в нее голову. Для этого ему пришлось согнуться в три погибели. Он замер, огляделся, потом осторожно протиснулся туда весь, стараясь не зацепиться за что-нибудь курткой и не громыхнуть. Калитку он оставил за собой открытой. Я осмотрела окрестности, но почти полная темень не давала разглядеть что-то вокруг, даже тишина стояла такая густая, что начинала давить на уши. Постояв немного наедине с собой, обхватив себя руками, я решилась и, наплевав на инструкции, покинула пост и юркнула вслед за широкой спиной Константина.

В саду было светлее, чем там, за калиткой. Дачный поселок освещался рыжими фонарями. Один такой светил как раз откуда-то сбоку от дома, и за высоким забором его не было видно. Из-за этого казалось, что маленькая калитка привела меня в сказочный зачарованный сад. Густые шапки метельчатых гортензий по-прежнему жизнерадостно цвели вдоль тропинки возле дома, придавая саду нарядный и ухоженный вид.

Костя заметил мое появление в саду, несмотря на его запрет, но не стал ни шипеть, ни махать руками. Я прикинулась ветошью и стала просто наблюдать. Мой напарник (или подельник?) осторожно двинулся вдоль дорожки, а я разглядывала дом. Мне показалось, что на входной двери тоже прилеплена бумажка с печатью, но в темноте не было видно, порвана ли она тоже, как на калитке, или осталась цела.

Костя тенью бесшумно скользнул вглубь сада, и я выдохнула с облегчением, когда увидела, что он спокойно направляется обратно ко мне, пряча что-то в задний карман джинсов.

Вдруг дверь дома распахнулась, и на пороге показалась грузная фигура. Я выхватила из-за пояса пистолет и мгновенно направила в сторону незнакомца, не забыв щелкнуть предохранителем.

Костя тоже его увидел и услышал. В его руке как по волшебству возник пистолет, и незнакомец замер на пороге.

Немая сцена длилась целую вечность. Сердце гулко бабахало и отдавалось в ушах. Мой палец лежал на спусковом крючке, и я готова была выстрелить в любую секунду. Но Костя медлил, и я, доверившись его инстинктам, ждала развития событий.

Незнакомец, надо отдать ему должное, первым взял себя в руки и, кажется, вообразил, что ему нечего бояться, раз уж его сразу не продырявили. Может, и надо было. Он сошел с крыльца и без всякой боязни встал между мной и Костей. Причем смотрел он на меня, пренебрежительно повернувшись к моему спутнику спиной. Самое время треснуть его по затылку и уже потом разбираться, с чего вдруг этот тип так осмелел. Однако Костя повел себя странно. Он медленно сунул руку в карман штанов, куда перед этим беспечно сунул то, за чем мы сюда приехали, вынул маленький предмет размером с фалангу пальца и, убедившись, что я перехватила его взгляд, незаметным движением, так, чтобы видела только я, нагнувшись, выбросил штучку под густой куст гортензии.

– Стой! – сказал он спокойно в спину незнакомца, увидев, что тот продолжает двигаться в моем направлении.

Мужчина остановился, медленно повернул голову в его сторону, и в свете рыжего фонаря я, наконец, узнала его профиль. Саидов! Сейчас он был одет в трикотажный спортивный костюм. Капюшон толстовки прикрывал его неопрятную голову с жиденькими волосиками, поэтому в темноте узнать его было не так-то просто. Костя, похоже, еще раньше меня определил его личность, потому что на его лице не отразилось ни тени удивления.

– Какая неожиданная встреча! – промурлыкал наш гость приторным голосом.

– Заткнись, – прошипел Костя ему в спину и щелкнул предохранителем.

– Море волнуется раз, – растягивая слова, глядя мне в лицо, сказал вдруг Саидов.

Мир вокруг меня медленно превратился в желе. Застыли звуки, застыли две мужские фигуры в саду, застыла я сама, не в состоянии пошевелиться.

– А мы-то с Герасимовым с ног сбились. Двоих человечков, которые отправились за вами, так и не дождались. Ловко вы их.

Я сделала огромное усилие, чтобы моргнуть, веки шевелились медленно, преодолевая сопротивление окружившего меня прозрачного плотного желе.

– Это не мы, – подал голос Костя из-за его спины. – Где Левин?

– Убили его! Море волнуется два! – прошипел Саидов, и звук его голоса отчетливо вонзился в мой мозг, оставив в нем режущий уши свист.

Сквозь вяло колышущееся желе я вдруг увидела, как Костя вскинул руку с пистолетом и что-то крикнул мне.

– Море волнуется три, – сказал у меня в мозгу скрежещущий голос.

Желе перестало колыхаться, но все звуки исчезли. Как в замедленном кино, я увидела, что Костя прыгнул на Саидова и схватил его одной рукой за горло, а другой рукой нанес ему удар рукоятью пистолета по макушке. Я слышала только хриплое дыхание Саидова, который силился отогнуть Костину руку с пистолетом от своей шеи. Капюшон толстовки смягчил удар, и Костя треснул еще раз, посильнее. Падая, тот успел выкрикнуть последние слова «ключа»:

– Морская фигура… замри!

Больше я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, ни глазами. Я почти перестала слышать даже голос, который хрипло приказывал сквозь застилавший все черно-красный туман:

– Стреляй в него! Стреляй в Костю!

Вокруг меня установилась звенящая тишина. Я перевела пистолет с Саидова на Костю, который выпустил горло своего врага, позволив ему мешком брякнуться к его ногам, и опустил ствол, глядя на меня. Он что-то говорил мне, но звуки не доходили до меня, как будто доносились из-за толстой стеклянной стены.

– Стреляй!

Голос Саидова, лежащего на земле, упираясь в нее локтями, почему-то с легкостью пробился сквозь эту стену, и моя рука крепче сжала рукоять пистолета. Я с ужасом почувствовала, как мой палец начинает нажимать на спусковой крючок. Я попыталась перевести дуло пистолета обратно на Саидова, но у меня ничего не вышло. Я хотела крикнуть Косте, чтобы он бежал, но как только он отступил на шаг, словно прочитав мои мысли, я шагнула к нему, все так же направляя смертоносное дуло ему в сердце.

Попыталась разжать пальцы, чтобы проклятый пистолет выпал из моей руки. Но тело меня не слушалось. Все, что мне удавалось сделать – это ничего не делать. Саидов уже вполне пришел в себя и благоразумно уполз с дорожки из-под ног Кости на газонную травку, и теперь, сидя на земле, ярился и орал, чтобы я немедленно стреляла. Его визг я почему-то все еще слышала, хотя он исказился до неузнаваемости. Сейчас он больше походил на скрежет железа по стеклу, чем на человеческий голос.

Глаза стала застилать черно-красная мгла, в ушах пульсировал, нарастая, нестерпимый звон, от которого, казалось, голова вот-вот лопнет.

И тогда Костя шагнул ко мне, прямо под дуло пистолета, и уперся в него грудью. Он заслонил от меня Саидова своими широкими плечами и, глядя мне в глаза, что-то говорил. Я видела, как медленно шевелятся его губы, но не могла, как ни старалась, разобрать ни слова.

Потом до меня донесся хохот Саидова, искаженный, словно эхом:

– Ты что, спятил? Она тебя не слышит! И ты думаешь, что у тебя есть действующий стоп-ключ? Вот это «Баю-баюшки-баю»? Ха-ха! – Костик, не выдержав, отвлекся от меня буквально на секунду и заехал ему ногой в голову, после чего тот прервал свое ехидное хихиканье, покатился по траве и закашлялся.

До меня вдруг дошло, что пытался сказать мне Костя. Он не говорил, он пел мне колыбельную! Я из последних сил, сквозь сгущающуюся красную мглу, от которой уже начинало жечь глаза, вспомнила, как звучал его голос, когда он пел мне эту песенку, когда мы лежали с ним на голой земле посреди ночного леса.

И тогда сквозь усиливающийся звон в ушах я услышала его, Костин, реальный, живой голос, который и сейчас, точно так же, как тогда, хрипло допевал мне про «сладкую конфеточку».

Я выстрелила. Не в сердце, куда изначально смотрел ствол, а все в то же злосчастное плечо, которое не так давно сама же и лечила, в самое последнее мгновение нечеловеческим усилием воли вскинув дуло пистолета.

Костя отступил на шаг и, не сводя с меня помутившегося взгляда, прочертил у себя на груди пальцем букву Z.

Звук выстрела оглушил меня, но звон в голове стал стихать. Я на мгновение закрыла глаза, чувствуя, как горло сдавливает спазм и становится трудно дышать. Когда я открыла глаза, красная муть почти спала, и в голове слегка прояснилось, исчезло ощущение желе. Костя, шатаясь, отступил еще на шаг, потом колени его подогнулись, и он вскинув руку, защищая ею лицо, рухнул ничком на землю. Я услышала, как брякнул об утоптанную землю садовой дорожки Костин пистолет, и внезапно поняла, что ко мне вернулась способность дышать и даже двигаться самостоятельно. Правда, мысли путались, было трудно сосредоточиться на чем-то, приходилось делать усилие, чтобы понять, что мне сейчас нужно делать. Я повернулась к Саидову и направила пистолет на него. Он заскулил.

– Ты должна теперь убить себя!

Я скрежетнула зубами и с усилием выговорила, еле ворочая языком:

– Хрен тебе! Звони!

– К-куда? – глаза его округлились, брови поползли вверх, но рука метнулась к карману толстовки.

– Давай телефон!

Он протянул мне телефон, я схватила его и отступила на шаг, продолжая держать гаденыша на мушке. Он пошевелился, но я негромко посоветовала ему не вставать, пока разблокировала экран и листала теперь страницы рабочего стола в поисках нужного ярлычка.

– Женя, посмотри на меня! – он попытался придать своему голосу властности, и я машинально вскинула на него глаза, запоздало сообразив, что он снова начнет пытаться промывать мне остатки моего мозга.

– Я тебе сейчас всю твою башку разнесу, – прошипела я и направила дуло пистолета ему в лицо.

Наконец, на экране возникли цифры, и я стала соображать, что не знаю, как вызывать с мобильника «Скорую» или полицию.

– Как вызвать «Скорую»? – рявкнула я.

– Нельзя ему «Скорую»! Полиция тут же прискачет, всем не поздоровится!

Я вытянула руку с пистолетом и сжала зубы.

– Нет! – взвизгнул он, пытаясь закрыться руками. – Он все равно сдохнет, о себе подумай, дура! Тебя же и посадят за его убийство

– Ну нет, не за его! Если меня и посадят, то за твое убийство!

Я выстрелила ему в ногу. Он заорал и скорчился на земле, зажимая руками рану, пытаясь остановить кровь.

– Так как вызвать «Скорую»?

– Ноль-тридцать! – провыл он.

Я набрала номер и стала ждать соединения.

– Скорая…

– Алло! Двое мужчин ранены из пистолета.

– Адрес?

– Эээ… сейчас, секундочку… Говори адрес!

Я снова вытянула руку с пистолетом, направив дуло Саидову между глаз, и он затараторил:

– Станция «Сто четвертый километр», дачный поселок «Силикатный карьер».

Я повторила все это в трубку.

– Ого. Хорошо, девушка, ждите, мы свяжемся с ближайшим к вам фельдшерско-акушерским пунктом.

– И полицию! – успела я пискнуть в трубку.

Ждать «Скорую» пришлось больше часа. За это время Костя успел прийти в себя, я, отдав ему пистолет, обшарила дом Левина в поисках аптечки. Пока я рылась в шкафчиках, снаружи громыхнул еще один выстрел. Я выскочила, прижимая к себе аптечку, опасаясь, что на этот раз она уже не пригодится, но оказалось, что это Косте пришлось выстрелить в землю рядом с ногой Саидова, когда он попытался уползти подальше.

Пока я накладывала Косте кривую и бестолковую повязку, но в этот раз хотя бы из нормального бинта, он держал его на прицеле и допрашивал. Оказалось, что Саидов здесь искал то же, что и мы. Точнее, охотился он собственно не на сам компромат, а вообще на Левинский архив, о существовании которого не без оснований подозревал.

Саидов подтвердил, что охоту на нас устроили они с Герасимовым, и что Костя нужен был живым, чтобы в частности, расспросить его про этот мифический архив, а до кучи – они не теряли надежду склонить его к сотрудничеству. А вот я спутала им все карты. Я швырнула ему бинт, чтобы он сам оказывал себе первую помощь.

Две машины «Скорой помощи» и полиция прибыли друг за дружкой, причем это были три одинаково раздолбанных УАЗика-«буханки».

Костю и Саидова увезли первыми, причем на обоих надели наручники. Я с облегчением вздохнула, когда мой напарник, прежде чем его погрузили на носилках в машину, куда залез один из прибывших полицейских, снова начертил в воздухе букву Z. Саидова тоже сопровождал полицейский.

На меня тоже надели наручники и посадили в полицейскую «буханку», снова опечатали дом и сад, и машина с ревом, подпрыгивая на ухабах, помчалась по ночному лесу.