Текст книги "За Северным Ветром (СИ)"

Автор книги: Екатерина Мекачима

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Убранство «Верилада» было богатым. Во времена, пока корабль не отправили на остров Велей в качестве приданого выдаваемой за князя Велейных островов царевны (в этом плавании «Верилад» и разбился, так и не доплыв до пункта назначения), на нем совершал свои плавания сам царь Сваргореи. Каюты у судна были отдельными – большая редкость даже в настоящее время. Драгослав не скрывал своего восхищения кораблем. Несмотря на то, что князь был родным братом царя, таких жемчужин у флота Борея не было. Драгослав заметил, что кочеды чувствовали его настроение: поморы, при встрече, искренне ему улыбались.

Агния же, напротив, предостерегла Драгослава, чтобы он не сильно верил душе корабля. Ведь через кочед с ними говорит сам «Верилад», а он, как и всякое разумное создание, мечтает о свободе.

– Ты слишком внемлешь им, – сказала волхва однажды. – Не позволь кораблю заставить тебя принести клятву.

Уже много дней «Верилад» держал курс на Солнцеград. Погода все время стояла хорошая, паруса раздувал попутный ветер. Ни одного судна не встретилось на пути. Драгослав был уверен, что такая легкая дорога по северному морю возможна лишь с благоволения Полоза, не иначе. Князя сковывало ледяным страхом от того, что ему рано или поздно, но придется предстать перед морским Богом и его змеем.

– Я чувствую, как мой разум ускользает от меня, – помолчав, ответил князь. – Дело не только в корабле, – он снова замолк. – Не он меня страшит. Ты – пугаешь и путаешь меня намного больше, – проговорил Драгослав тихо, глядя на воду. Ему было плохо: князь отвык от морских путешествий и большую часть времени находился на открытом воздухе, где морская болезнь не так сильна.

– Я знаю, – серьезно ответила Агния. – Тебя еще пугает ворожба.

Князь посмотрел на волхву: Агния была серьезной. Хмурилась, между бровей пролегла морщинка.

– Я расскажу тебе о волхвовской силе, – сказала она мягко. – Тайна науки Велеса известна всем, и она настолько проста, настолько же и непостижима. Ты так всего боишься, что я думаю, ваши волхвы учат лишь ритуалу, а не его природе. Если же постичь истинную суть Силы Звезд, то ритуалы учить вовсе не надобно: в древности каждый волхв изобретал свои, те, которые ближе его душе. Когда придет время, и ты создашь свои обряды.

– Так в чем же тайна? – спросил князь.

– В тебе самом, – ответила Агния. – Дар Велеса есть в каждом человеке. Ему не надобно учиться, его надобно открыть.

– Загадками говоришь. Если дар волхвовский есть у каждого, почему же все сварогины не волхвы от рождения?

– Как не волхвы, – улыбнулась Агния. – Все вы волхвы. Просто быть ворожеем сложно, а простым человеком – легко. Все древние пращуры были теми, кого сейчас назвали бы волхвами. Но с уходом Богов уклад на земле сильно поменялся.

Агния говорила, что нет на свете добра и зла, что сие определения придуманы людьми. Что любое действие в своей основе содержит ту самую Силу Звезд, и, если чему-либо суждено случится, то оно неизбежно произойдет, и Макошь впрядет и эту нить в узор судьбы. Драгослав возражал, а Агния улыбалась. Она обещала князю, что со временем он поймет все сам.

Когда «Верилад» дошел до самой крайней части мыса Западная дуга, он взял курс в открытое море. По совместному решению, парусник должен был подойти к столице со стороны океана, оплыв ее по огромной дуге. Такой маршрут намного безопаснее, так как корабли Сваргореи редко отходят далеко в открытое море, да и собирать морское войско надобно как можно дальше от людей.

Во время плавания Драгослав старался забыться в ворожбе. Однажды вечером, отдыхая в корабельной трапезной, Агния дала Драгославу серебряное блюдце. Волхва сказала, что мир подобен зеркалу. А блюдце, как часть мира, может показать пряжу Макоши тому, кто вознамерится ее увидеть. И не важно, спряла ли ее Богиня, или еще нет. Да и блюдце само по себе тоже не важно. Просто ворожба дается легче, если поверить в особенную вещь – в оберег, амулет или творение Богов. Князь волхву понял смутно, но на блюдо посмотрел. Драгослав увидел в нем себя: уставшего, измученного. Размытое отражение походило на тот лик, который являлся ему в черном озере. Серебряная поверхность вбирала в себя теплый свет свечей, и казалось, что отражение в ней будто светится. Оно трепетало: то мутнело, то вновь обретало ясность. Драгослав продолжал вглядываться, надеясь, что, когда отражение прояснится, он увидит себя на троне Солнцеграда. Но вместо этого князь увидел в своем лице чужое. Будто сквозь его собственные черты проступали призрачные очертания неизвестного человека, от которого веяло холодом и смертью. Князь нахмурился, моргнул, и видение пропало. Драгослав посмотрел на сидевшую рядом Агнию. Она была спокойна. Князь хотел было рассказать ей об увиденном, но странное, давящее предчувствие его остановило. Было что-то леденящее в этом видении, больше похожем на случайный морок.

С тех пор Драгославу становилось хуже. Близилась неизбежная встреча с морским Богом и с будущим войском. Неминуемо приближался час, когда князю придется поднять меч на своего родного брата. Но чем больше сводило с ума происходящее, тем князь сильнее старался отдаться волхвованию. Непонятные речи Агнии успокаивали, заставляли задуматься над тем, о чем князь прежде не размышлял. Драгослав не мог понять, как сила Велеса может быть сокрыта в каждом человеке. Это противоречило всему, чему его учили, и всему тому, к чему он привык. Науке Велеса учились с раннего детства и всю жизнь. И то, не каждый отрок, отданный послушником в Соборный Свагобор, становился волхвом. Многие лишь Правосиле могли научиться, либо домовой ворожбе. Но будто в подтверждении слов Агнии, наука Велеса давалась князю на удивление легко. Собственная странная одаренность в волхвовании все больше наводила князя на мысли о том, что его покойный батюшка был прав в своем решении отдалить его от трона.

Когда «Верилад» достиг своей цели и встал на якорь среди открытого океана, волхва сказала Драгославу, что он вместе с ней будет совершать ритуал созыва морского войска. Проснувшиеся корабли должны знать свой флагман и своего царя.

Погасла вечерняя заря, зажглись звезды, и Агния с Драгославом взошли на нос «Верилада». Кочеды, поклонившись, покинули палубу, оставив ночь обоим волхвам.

Волхва закрыла глаза и воздала руки к небу. Долго так стояла, неподвижно, будто статуя, пока не затих океан. Звенящая тишина накрыла мир, остановилось время. С неба, в окружении звезд, внимательно смотрели Ночные Сестры: большая и румяная Дивия и маленькая серебристая Луна. Под светом лун фигуры стоящих на палубе людей отбрасывали по две перекрещенные тени. Когда тишина настолько сгустилась, что стала казаться осязаемой, Агния открыла глаза, взяла Драгослава за руки и запела. Тихо, мелодично, и слова серебристым узором застывали в неподвижном воздухе. Они складывались в изысканное дрожащее кружево, которое, словно паутинка, окутывало волхву и князя. Драгослав почувствовал, что песня сама рвется из его груди. Ему нужно было только дать ей волю. И он запел. И вместе с песней он вдруг ощутил, как с ним поет весь мир, и сила мира течет сквозь его тело мощным потоком, и эта энергия безбрежна как океан.

Поднялся легкий ветерок, хрупкая красота слов рассыпалась, превратилась в туман и растворилась. Ветер подхватил Слово, прошептал его несколько раз и понес над водой. Слова звучали во всем сущем, и даже волны бились о борта корабля с песней. То громче пело все, то затихало, пока не слилось воедино с проснувшимися звуками мира.

Заалел горизонт. Словно среди ночи решило проснуться солнце. Заря разгоралась все ярче и ярче, пока не стало видно, что плывет из-за горизонта армада золотых кораблей. Все суда, словно на подбор, были сделаны из необычного, сияющего дерева, с тремя мачтами, чешуйчатыми огненными парусами. Драгослав с замиранием сердца смотрел на это великолепие. Князь ожидал увидеть другое зрелище. Царевич перевел взгляд на Агнию. Она была прекрасна в сиянии ночных светил. Прекраснее, чем когда-либо. Волхва искренне улыбалась. Князю стоило огромных усилий вспомнить о том, что этот ее облик не настоящий, и что под внешней девичьей красотой, стройным станом и глубокими глазами сокрыто существо неведомой природы.

– Ты удивлен, – скорее утвердительно скала волхва. – Если бы мы звали их с берега, как я звала «Верилад», тогда бы их облик был иным. Но мы во владениях Полоза, на ожившем корабле. Мы мертвы и мертвых призываем.

– Мы – что? – чуть дыша, переспросил Драгослав.

– Ты вернул меня на землю, а я тебя – из объятий Топи.

Драгослав пристально смотрел в глаза волхве. Он видел, что теперь Агния готова рассказать ему намного больше, но он уже не хотел. Услышанного хватало для того, чтобы окончательно сойти с ума. Волхва поняла князя и молча кивнула. Происходящее рушило мировоззрение сварогина, и это крушение давалось человеку тяжело.

Агния взяла Драгослава за руку и кивнула головой в сторону, призывая князя обратить взор на прибывающую армаду. Суда выстраивались клином перед своим флагманом. Зрелище было грандиозным. Серебристое дерево отражало теплый свет парусов, которые были похожи на огромные крылья бабочек. Самая страшная сила в мире была сказочной красоты.

Когда все суда выстроились перед «Вериладом», поморы флагмана вышли на палубу поприветствовать проснувшихся братьев.

– Ты должен сказать им Слово, и они последуют за тобой, – шепнула Агния Драгославу.

– А как же Морской Царь? – спросил князь. – Разве мне не надобно предстать перед Полозом?

– Змей Морской сейчас под «Вериладом», в глубоких водах. Когда ты изъявишь свою волю, он последует за тобой. А перед Полозом предстанешь, когда царем Сваргореи станешь.

Драгослав обвел взглядом свой флот. Корабли замерли в ожидании. Где-то внизу плавал морской ящер. Царевич чувствовал его: подлинная мощь ждала его, Драгослава, Слова. Легкий ветерок принес далекий аромат цветов. Цветы в океане. Немыслимо. Но вместе с этим дуновением на крыльях ветра прилетело щемящее чувство чего-то родного, но давно забытого. И понял вдруг Драгослав, что это – последний дар Богов – Слово Забвения. Слово, посланное Вестниками Ирия. Если на то будет воля Драгослава, то князь Словом, посланным Богами, сможет потопить ожившую армаду вместе с собой, но его душа будет спасена Птицами. У царевича замерло сердце, а вместе с ним и время. Драгослав чувствовал, что волхва все еще держала его за руку. Ее теплая ладошка была единственной связью с этим миром. Она ждала, как и тысячи мертвых кораблей.

– Плывем на Солнцеград, – наконец прошептал Драгослав. Но шепот его был подобен грому в звенящей тишине. И этот гром все еще гремел у князя в ушах, когда Витигост, поклонившись, направил «Верилад» по нужному курсу. Гром все еще гремел, когда остальные корабли двинулись за ним. И он продолжал греметь, когда «Верилад» пришвартовался в порту Идра.

Остальные корабли Агния своим Словом скрыла от глаз. Пораженному Драгославу она сказала, что ей помогает сам Полоз.

Волхва долго смотрела в свою чару перед тем, как «Верилад» встал на якорь в столичном порту. Агния узрела в воде человека, который мог разрушить все то, что собирался построить Драгослав, а мог и помочь создать новое государство. Волхва захотела взять этого мужа на свою сторону прежде, чем падет Солнцеград, ибо этому человеку суждено пережить крушение города. Агния заговорила «Верилад», и в Идре никто не обратил на трехмачтовый парусник внимания. Корабль люди, конечно, видели, но он интересовал их не более воды в море. Драгослав уже не удивлялся. Все помыслы князя были устремлены на борьбу с собственной совестью. Агния понимала его и старалась не давить. Только уроки ворожбы давались князю тем легче, чем тяжелее было на его душе.

– Тебе нужно будет помочь мне удержать того сварогина на корабле, – сказала Агния Драгославу, когда «Верилад» уже стоял у пирса Идры. – Ты должен будешь стать волхвом.

– Я не думаю, что готов пройти обряд посвящения.

Агния улыбнулась.

– Это новое изобретение ваших ворожеев? – спросила она. – Обряда никакого и не надобно. Я говорила ранее, все люди – волхвы от рождения. Тебе нужно только облачиться в волхвовское траурное платье, чтобы тот муж поверил нам. И назваться другим именем, на всякий случай.

Драгослав и Агния стояли у борта «Верилада». Шел первый день праздничной недели Солневорота, и звуки гуляющего города были слышны даже на корабле, что был пришвартован у самого крайнего пирса Идры. Иногда, с ветром, долетала музыка. Небо было высокое и чистое. Ярко светило солнце. В воздухе дрожали силуэты гигантских мостов, соединяющих стольный остров с другими островами. Монументальный и прекрасный Солнцеград купался в неге своих последних спокойных дней.

– Кто же этот сварогин, ради которого столько суеты? – после долгого молчания спросил Драгослав.

– Он тот, кому суждено пережить крушение столицы. Человек, который забрал силу одного древнего волхва, но не знает об этом. Он может стать твоим царским веденеем, а, может – заклятым врагом, – ответила волхва. – Но пока Макошь не начинала прясть его нить, и сейчас он – вольный странник, без дома и родни. И его силу можно направить в наше дело.

– Не легче ли его убить? – спросил Драгослав. Эта мысль посетила князя сразу, как только Агния впервые поведала о видении странного сварогина. Но только сейчас князь решился озвучить предложение, которое пугало его самого не меньше, чем то бесстрастие, с котором он размышлял об этом.

Агния удивленно посмотрела на Драгослава.

– Менее всего я ожидала от тебя услышать такое, – сказала волхва. – Его судьба еще не решена, и он может стать твоим верным и могущественным помощником.

– Не велик ли риск, Агния?

Волхва нахмурилась. Сказанное Драгославом пугало ее. Неужели Драгослав, все же, пойдет по тому пути, которого она так боялась?

– Ты хочешь убить человека только лишь из-за его возможной судьбы?

Драгослав покачал головой и резко повернулся к Агнии.

– Я собираюсь убить родного брата, – прошептал он и взял волхву за плечи так, чтобы ей не удалось уйти. – Через пару дней половина столицы будет мертва, а ты так беспокоишься о судьбе какого-то бездомного?

Драгослав чувствовал, что перешел границы дозволенного, но он не мог больше сдерживать себя. Князь со всей силой сжимал худые плечи, чувствуя, как неведомая доселе злость овладевает его существом. Страх, постоянная борьба с самим собой сделались невыносимыми. Его чаша была полна. Происходящее сводило с ума. Особенно она. Ее действия, помыслы и устремления он так и не смог разгадать. Агния жалела неизвестного мужа, в то время как еще совсем недавно была готова утопить Драгослава и себя в собственном озере. Она обращалась ящерицей или прекрасной девой. Ее речи были слишком заумны и темны. Он ненавидел ее и…. За время плавания его жалость и сочувствие к ней, смешанные со страхом, приобрели оттенок того чувства, которое просто не могло возникнуть. Голубые глаза глядели на него с ужасом. Вот, оказывается, как. Она тоже понимает весь кошмар происходящего. Он никогда не думал о ней так. А она тоже страдает. От осознания этого у Драгослава по спине побежали мурашки. Князь разжал пальцы, и его руки безвольно опустились. Агния отшатнулась.

– Прости, – Драгослав потупил взгляд. Ему стало стыдно за свой гнев.

Маленькая ладошка легла на плечо.

– Я рада, что твой гнев помог тебе прозреть, – мягко проговорила Агния. – Но меня пугают твои мысли, Драгослав. Какой бы темной дорогой не пришлось идти, даже благодаря собственным ошибкам, в душе всегда должно быть место свету.

– Твои речи, порой, слаще меда, – князь вновь посмотрел на волхву. – Ты скажи мне лучше, что мне делать в платье волхва? И как ты собираешься своего сварогина на корабль привести?

– Мне поможет Ставер, наш корабельный волхв и кормчий. Тот сварогин придет праздновать в Идру, поэтому волхв-кочед сможет с ним встретиться, не ступая на землю. А ты надень траур и жди нас на корабле. Я тебя назову иным именем.

На третий день праздничной недели, на Солнцеворот, Агния, обратившись в ящерицу, вместе со Ставером отправилась в Идру, а Драгослав надел платье волхва и обереги. Князь встретил своего возможного помощника, Витенега, как и просила Агния, с почтением. Агния приковала Витенега к кораблю, чтобы он видел происходящее своими глазами. Волхва надеялась, что, поступив таким образом, она сломает душу сварогина, и тогда Витенег не станет идти против Драгослава и Полоза. Волхва оказалась права: Витенег почти лишился разума, наблюдая за разрушением Солнцеграда.

Когда ящер разрушил столицу, ворожба Агнии и ее покровителя Полоза открыла Солнцеграду флот, и грандиозная армада смертоносных кораблей озарила золотым светом белую летнюю ночь.

___

[1] Навь/навьи – души тех, кто при смерти не слышал Песнь Птиц. Чаще всего навьями становились самоубийцы или грешники, к которым не прилетали Вестники Ирия. Навьи оставались в Среднем Мире, В Свету, как неприкаянные души.

Глава 5. Крушение Солнцеграда

Все случилось слишком быстро. На Царской Площади, где шли праздничные гуляния, никто не обратил внимания на языки пламени, вздымавшиеся из-за городской стены. Хорса чествовали огнем, и весь Солнцеград был окутан смогом. Громко играла музыка, и ряженые артисты выступали перед царской четой, сидевшей в открытом, украшенном колоннадой ристалище[1], которое располагалось напротив Царского Терема и Великого Свагобора. В небо взлетали яркие фейерверки. Смеялась даже Лада, облаченная в белый траур волхва. Улыбался Веслав, изредка поглядывая на Искрена, который, вместе с другими волхвами, находился на верхней площади ристалища у большой огнивицы. Как же хотелось царевичу скорее пожурить своего учителя в том, что старик оказался неправ в своем пророчестве!

Никто не обратил внимания на прибежавших воинов, которые, в панике, с безумными глазами, говорили что-то невразумительное. Наверное, три дня гуляний были для них очень тяжелыми. Воинов не хотели слушать, пока в происходящее не вмешался сам царь, заметив волнение в рядах своей стражи. Когда же посыльные добрались до правителя, низкий, утробный гул сотряс город. Вибрирующий рокот шел из глубины земли, низкими перекатами отзываясь в груди. Гуляния стихли. Люди с опаской озирались вокруг, не в силах справиться с накатившим страхом. Стража обступила своего правителя. Веслав вскочил, ища взглядом среди волхвов своего учителя. Лада, забыв о порядке, обняла свою маму, царицу Пересвету. Земля гудела, низко, протяжно, и этот гул отзывался в самом сердце. Мироздание затряслось. Половину неба заслонила колоссальных размеров волна. Люди, крича, бросились врассыпную. Падали столы, уставленные яствами, загорались упавшие факелы, люди, охваченные паникой, давили друг друга. Столица тонула в какофонии криков, стонов и плача.

С нестерпимым грохотом на город обрушилась волна, сияющей грудью разбивая монументальные стены, снося дома и терема, закручивая в своем диком танце людей, лошадей и ингр. Воздух пронзил леденящий душу рев.

Веслав так и не смог увидеть Искрена. Царевич вдруг почувствовал, что кто-то потянул его за руку. Но юноша даже не успел обернуться: в одно мгновение мир потонул во мраке вместе с водой. Веслав лишь ощутил, как сила, мощная и неукротимая, подхватила его и понесла. Его несло вместе с другими вперемешку с каменными валунами, досками, частями тел. Вода то накрывала царевича с головой, то поднимала вверх. Царевич не понимал, что происходит, пока всепоглощающий поток не выбросил его на гладкую каменную поверхность. Вода стала отходить и снова повлекла юношу за собой, но Веслав успел ухватиться за каменный выступ. Веслав чувствовал, как стихия оставляет его, но вместе с тем, как отступала вода, Веслав все больше ощущал вес своего тела. Царевич повис на бортике крыши. Веслав изо всех сил старался подтянуться, но у него не выходило: мокрые пальцы предательски соскальзывали с гладкого камня, рука соскользнула. Веслав повис на одной руке, и у него не получалось поднять другую. Но тут сильная рука ухватила Веслава за запястье. У царевича не было сил посмотреть на своего спасителя.

– Давай, брат, поднажми, – сказал сиплый мужской голос. – Я знаю, ты сможешь.

Юноша послушался. Чужая, мощная рука, крепко держащая его за онемевшее запястье, вселила надежду. Рывок – Веслав взялся за борт крыши другой рукой, и ее тут же обхватили. Еще усилие, невозможное, граничащее с болью, и царевич поставил локоть на крышу. Веслава тут же схватили за шиворот и полностью затянули наверх. Царевич некоторое время лежал, чувствуя, как сильно бьется сердце и как ледяная вода стекает с одежды. Спаситель присел рядом, давая юноше прийти в себя.

И тут пространство разрезал леденящий душу рев. Рев был такой силы, что отзывался в грудной клетке клокочущими переливами. От него веяло древним, ледяным, первобытным страхом. Веслав вжался в поверхность крыши.

– Вставай, дружок, – ладонь легла на плечо царевича. – Если хочешь остаться жив, необходимо уходить и как можно быстрее.

Юноша с трудом сел. Израненное тело болело. Веслав посмотрел на своего спасителя. Высокий, косматый мужик, мокрый до нитки, как и царевич. С его черных, подернутых сединой, волос стекала вода. Зоркие, черные глаза. Лицо с выдающимся носом украшал свежий кровавый шрам.

– Не смертельно, – видя, на что обратил внимание царевич, сказал мужчина. – Идти можешь?

– Наверное, – выдавил из себя Веслав и не узнал своего голоса. Словно говорил не он, а ветхий старик.

– Это хорошо, – ответил мужчина, рукавом вытирая кровь на лице. Богатырь поднялся и протянул царевичу руку. – Вставай.

Веслав, шатаясь, поднялся.

– Хвала Сварогу, ноги твои не сломаны, – усмехнулся косматый, оглядев царевича. Веслав с удивлением посмотрел на сварогина. – Это сейчас важнее всего, – ответил мужчина на немой вопрос юноши и потянул его за руку. – Идем.

– Куда? – просипел Веслав.

– В порт, или в то, что от него осталось. Чем быстрее мы покинем Солнцеград, тем лучше.

– Но я не могу! – Веслав остановился. – Там, – он указал в сторону Дворцовой Площади рукой. – Там моя семья! Я не могу…

Царевич осекся на полуслове. Город лежал в руинах. Не осталось ни теремов, ни домов, ни царского терема. Гордая статуя Перуна-защитника была разрушена. Кое-где сохранились постройки с плоскими крышами наподобие того дома, на крыше которого они спаслись. Вода мощным потоком текла на уровне третьего этажа, и в ней плыли трупы. От ужаса у царевича перехватило дыхание. Еще один утробный рык сотряс мир, и Веслав обернулся: на фоне светлого ночного неба вырисовывался гигантский силуэт трехглавого змея. Юноша заорал.

– Я же тебе говорю, – Веслав вновь почувствовал, как его схватили за руку и потянули. – Надо уходить!

Но царевич замер в оцепенении, во все глаза глядя на страшное нечто, которое теперь принялось крушить останки города. Кто-то пробовал стрелять в змея огненными стрелами, но ящер, взревев, быстро расправился со своими обидчиками.

– Да хватит на него смотреть, – Веслава потянули еще сильнее, – бежим!

Царевич с трудом заставил себя оторвать взгляд от трехглавого змея и сдвинуться с места.

– Вот и молодец, – пробасил его спутник и пошел вперед, к другой стороне крыши. – Не смотри на него больше.

Царевич оглядывался на ящера. Змей продолжал бесноваться. Веслав с трудом понимал, что происходит. Богатырь еще несколько раз одергивал Веслава, чтобы юноша прекратил смотреть на чудовище. С противоположной стороны здание было разрушено, и обломки покатой кучей спускались на этаж вниз, к уцелевшему полу третьего этажа.

Беглецы осторожно спустились с крыши по нагромождению камней. Вода стояла по щиколотку. Снаружи бежал мощный поток.

– Смотри какую-нибудь доску – пробасил мужчина, снова вытирая кровоточащую щеку. – Надо плыть в противоположную от змея сторону, тогда есть шанс покинуть город.

Веслав стал послушно оглядываться в поисках подходящего куска дерева. Видно было плохо: ночь хоть и была светлой, и солнце не садилось, свет почти не проникал сквозь разрушенные перекрытия. В грязной воде плавал мусор, остатки мебели, какие-то окровавленные тряпки, приближаться к которым не хотелось. Ящер заревел еще раз, и от его утробного рокота часть крыши обрушилась, едва не сбив царевича с ног.

– Некогда, – прорычал мужчина и, потянув за собой царевича, прыгнул в бурлящую воду. Вовремя: едва они сделали пару мощных гребков, как крыша здания, с которого они спустились, окончательно рухнула.

– Греби руками! – скомандовал мужчина царевичу, и Веслав стал стараться изо всех сил. – И сними ты этот свой плащ! – пробасил сварогин. – Он тебя топит!

Царевич с трудом освободился от одежды и, стараясь не смотреть на то, что плавало в воде, поплыл рядом со своим спасителем. По счастливому совпадению, вода текла в противоположную от ящера сторону, и плыть по течению было достаточно просто. Вода сама несла по разрушенной улице.

– Смотри по сторонам, – говорил косматый. – Если увидишь то, на чем можно плыть – бери.

Веслав кивнул. Озираться было страшно. Части человеческих тел, тел животных, останки домашней утвари – все плыло в едином потоке. Еще страшнее были крики и стоны умирающих людей. Кто-то барахтался в воде, захлебываясь и издавая ужасные клокочущие звуки. Мимо проплыл человек, державшийся за часть деревянного столба. Он не обратил внимания на Веслава и его спутника. Его взгляд был устремлен в вечность, а по воде за ним стелился кровавый след. От страшной догадки тошнота подкатила комом. Веслав посмотрел в другую сторону и увидел руку, которая застыла между камнями обвалившихся домов в неестественной позе. Веслав поспешно отвернулся от жуткого зрелища, и его взгляд пал на женщину, которая, странно, с изломом свесившись из окна, молила о помощи.

– Надо помочь, – сипло обратился царевич к своему спутнику.

– Плыви вперед, – не поворачивая головы, ответил мужчина.

– Но… – Веслав притормозил, глядя на молящую, но сильная рука подтолкнула его продолжать плыть.

– Ей уже не поможешь! – прикрикнул на него сварогин. – Себя спасай, пока силы есть!

Веслав хотел было возразить, но не смог. Он просто, по привычке, послушался старшего. Холодная вода лишала последних остатков силы, мысли спелись в неясный клубок, и лишь панический страх, пронзающий все тело, заставлял плыть дальше. Веслав уже не смотрел на доски, не искал взглядом плот, все его мысли сосредоточились на черной косматой голове, плывущей перед ним.

– Смотри! – крикнул косматый, указывая царевичу на плывущую впереди здоровенную деревянную створу от ворот.

Мужчина за несколько мощных гребков добрался до здоровой доски и ухватился за ее край.

– Поднажми! – крикнул он изрядно отставшему Веславу.

Низкий рык раскатился по миру, раздался грохот обвалившихся зданий. Веслава охватила паника, и царевич, собрав все силы, догнал мужчину.

– Залезай, – скомандовал косматый сварогин. Дерево было мокрым, поток неумолимо нес вперед, но, после нескольких неудачных попыток, юноша вскарабкался на доску. Мужчина залез следом. Веслав поразился силе своего спутника. Царевичу казалось, что тело его спасителя отлито из железа, настолько мощным был мужчина.

Вода несла их маленький плот по некогда прекрасному проспекту Солнцеграда.

– Меня зовут Яромир, – через некоторое время сказал муж. – Тебя как звать?

– Веслав, – ответил царевич.

– Рад знакомству, Веслав, – великан положил руку на сердце и сделал легкий кивок головой. – Имя твое счастливое, как у сына нашего батюшки-царя. Жаль, что обстоятельства нашей встречи счастливыми не назовешь.

Веслав хотел было сказать, что он и есть царевич Сваргореи, но передумал. Юноша вспомнил о предостережении своего наставника, Искрена. Интересно, где сейчас его любимый старик? Страшно думать. Есть, конечно, слабая надежда, что учитель жив, но… Веслав чувствовал, как к горлу подступили позорные слезы.

– Не раскисай, – резко пробасил Яромир, видя, что его юный спутник готов расплакаться. – Если Боги нас оставили в живых, значит, у них есть на нас планы. И ты должен сделать все, чтобы использовать их дар!

Веслав ничего не ответил. Он боялся, что если скажет хоть слово, то непременно расплачется. Он не знал, что делать дальше, как быть. Такому в Ведагоре не учили. Ужас и страх завладели всем его существом, поэтому Веслав безропотно следовал за Яромиром. Бежать – так бежать. Бросать – так бросать. Меньше всего царевичу хотелось еще раз увидеть то ужасное трехглавое создание, которое сидело на городской стене. Правда, постоянно был слышен его леденящий душу рык, но это было не здесь. Здесь был лишь звук, отголосок ужаса.

Мокрая одежда неприятно липла к телу, и царевич чувствовал, как замерзает.

– Помогай плоту и греби руками! – сказал Яромир, видя, что Веслав дрожит от холода. – Нам нужно как можно скорее покинуть город.

Царевич, не сказав ни слова, послушался. Его знобило от холода и страха, и простое бездейственное ожидание сводило с ума.

Веслав старался не смотреть по сторонам, не слушать звуков умирающего Солнцеграда, от которых стыла кровь. Царевич изо всех сил сосредоточился на мерных всплесках воды от мощных гребков своего спутника. Плавание казалось вечным, хотя Веслав знал, что времени прошло не много.

– Эй, у них плот! – резкий крик вывел юношу из забытья.

Впереди, слева, на груде обломков сидел сухонький мужчина. Обеими руками он опирался на палку, длинные рыжие волосы облепили худое лицо. Красная подпоясанная рубаха была изодрана, на ногах болтались остатки онучей. За ним вылез еще сварогин, шире и мускулистее.

– Эй! – крикнул второй. – Остановитесь!

Веслав обернулся на Яромира.

– Не останавливайся, – прошептал Яромир. – Наша деревяшка всех не выдержит.

Царевич принялся грести с утроенной силой.

– Эй, так не честно! – крикнули сверху.

Мускулистый муж, недолго думая, отобрал у своего спутника палку и прыгнул в воду.

– Мор бы тебя побрал! – выругался Яромир. – Греби быстрее! – крикнул он царевичу, который, было, замешкался.

Веслав греб изо всех сил, но человек, который старался их догнать, тоже сражался за свою жизнь. В таком состоянии каждый способен на все. Яромир работал руками что было мочи, но их преследователь непостижимым образом зацепился за плот. Яромир толкнул его обратно, но сварогин успел ударить Яромира палкой, и громила взвыл. Вдруг со стороны Веслава, у доски, оказался тот тщедушный рыжеволосый муж. Одной рукой он ухватился за дерево, а второй вцепился в рукав Веслава, стараясь стащить царевича в воду. Веслав, что было силы, толкнул своего пленителя, и тот разжал пальцы. Следующим ударом царевич заставил мужчину отцепиться от доски. Веслав обернулся на своего товарища: противник обхватил ногу Яромира и держал его мертвым хватом, несмотря на все усилия громилы отбросить соперника. Палка уже плыла рядом с плотом. Неплохое было бы весло, подумал царевич, но удар по голове его оглушил. Этого мгновения хватило на то, чтобы рыжий вновь схватил Веслава за одежду и потянул к себе. Царевич не успел отреагировать и оказался в воде. Его тут же обхватили руки противника, старавшегося не дать юноше всплыть. Веслав изо всех сил пытался освободиться от топящих рук, но не выходило. Его соперник, при всей своей тщедушности, оказался очень силен.