Текст книги "Добрая Старая Англия"

Автор книги: Екатерина Коути

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Пока семья завтракала, у нее оставалось время позавтракать самой – хотя зачастую ей приходилось пожевать что-нибудь на ходу, пока она бежала в спальни, чтобы проветрить матрасы. Викторианцы были помешены на проветривании постельного белья, так как по их мнению такие меры предотвращали распространение инфекции, поэтому постели проветривались каждый день. Затем она застилала постели, облачившись в новый фартук, защищавший белье от ее одежды, уже ставшей грязной. Хозяйка и дочери хозяйки могли помочь ей с уборкой спальни. Закончив со спальней, горничная возвращалась в кухню и мыла посуду, оставшуюся после завтрака, потом подметала пол в гостиной от крошек хлеба. Если в этот день требовалась уборка какой-либо комнаты в доме – гостиной, столовой или одной из спален – то горничная тут же приступала к ней. Уборка могла продлиться весь день, с перерывами на приготовление обеда и ужина. В небогатых семьях хозяйка дома зачастую принимала участие в приготовлении еды. Обед и ужин сопровождали те же самые процедуры что и завтрак – накрыть на стол, принести еду, подмести пол, и т.д. В отличии от завтрака, горничной приходилось прислуживать за столом и приносить первое, второе и десерт. День заканчивался тем, что горничная закладывала топливо для завтрашнего огня, закрывала дверь и ставни, и отключала газ. В некоторых домах вечером пересчитывали столовое серебро, клали его в коробку и запирали в хозяйской спальне, подальше от грабителей. После того как семья отправлялась спать, измученная горничная плелась на чердак, где скорее всего падала в постель. Некоторые девушки от переутомления даже плакали во сне! Тем не менее, горничная могла схлопотать нагоняй от хозяйки за то, что не убиралась в собственной спальне – интересно, когда же она могла найти на это время?

Когда их эксплуататоры уезжали в загородные дома, слугам все равно не было покоя, потому что наступал черед генеральной уборки. Тогда чистили ковры и шторы, натирали деревянную мебель и полы, а так же протирали потолки смесью соды и воды, чтобы снять копоть. Поскольку викторианцы любили потолки с лепниной, задача эта была не из легких.

В тех домах, где хозяева не могли содержать большой штат прислуги, рабочий день горничной мог длиться 18 часов! Но как же насчет отдыха? В середине 19го века в качестве отдыха слуги могли посещать церковь, но больше свободного времени у них не было. Но к началу 20го века слугам полагался один свободный вечер и несколько свободных часов днем каждую неделю, помимо свободного времени в воскресенье. Обычно половина выходного дня начиналась в 3 часа, когда большая часть работы была выполнена, а обед убран. Тем не менее, хозяйка могла посчитать работу неудовлетворительной, заставить горничную все переделать, и лишь потом отпустить ее на выходной. При этом пунктуальность очень ценилась, и юные служанки должны были возвращаться домой в строго назначенное время, обычно до 10 часов вечера.

Отношения с хозяевами

Отношения зачастую зависели как от характера хозяев – мало ли на кого можно нарваться – так и от их социального положения. Зачастую, чем более родовитой была семья, тем лучше в ней относились к прислуге – дело в том, что аристократам с длинной родословной не требовалось самоутверждаться за счет слуг, они и так знали себе цену. В то же время нувориши, чьи предки, возможно, сами относились к «подлому сословию,» могли третировать слуг, тем самым подчеркивая свое привилегированное положение. В любом случае, к слугам старались относиться как к мебели, отрицая их индивидуальность. Следуя завету «возлюби ближнего своего», господа могли заботиться о слугах, передавать им поношенную одежду и вызывать личного врача, случись слуге заболеть, но это вовсе не означало, что к слуг считали за равных. Барьеры между классами поддерживались даже в церкви – в то время как господа занимали передние скамьи, их горничные и лакеи садились в самом конце.

Обсуждать и критиковать слуг в их присутствии считалось дурными манерами. Такая вульгарность порицалась. Например, в нижеприведенном стихотворении маленькая Шарлотта утверждает, что она лучше своей няньки, потому что у нее есть красные туфельки и вообще она леди. В ответ мама говорит, что настоящее благородство не в одежде, а в хороших манерах.

"But, mamma, now, " said Charlotte, "pray, don't you believe

That I'm better than Jenny, my nurse?

Only see my red shoes, and the lace on my sleeve;

Her clothes are a thousand times worse.

"I ride in my coach, and have nothing to do,

And the country folks stare at me so;

And nobody dares to control me but you

Because I'm a lady, you know.

"Then, servants are vulgar, and I am genteel;

So really, 'tis out of the way,

To think that I should not be better a deal

Than maids, and such people as they. "

"Gentility, Charlotte," her mother replied,

"Belongs to no station or place;

And there's nothing so vulgar as folly and pride,

Though dress'd in red slippers and lace.

Not all the fine things that fine ladies possess

Should teach them the poor to despise;

For 'tis in good manners, and not in good dress,

That the truest gentility lies."

В свою очередь, от слуг требовалось исправно исполнять свои обязанностями, быть аккуратными, скромными и главное незаметными. Например, многочисленные христианские общества выпускали брошюры для молодых слуг, с такими многообещающими названиями как Present for a Servant Maid, The Servant's Friend, Domestic Servants as They Are and as They Ought to Be и т.д. Эти сочинения пестрели советами, от чистки полов до поведения с гостями. В частности, юным служанкам давали следующие рекомендации:

– – Не гуляй по саду без разрешения

– – Шумность – это дурные манеры

– – Ходи по дому тихо, твой голос не должен быть слышен без необходимости. Никогда не пой и не свисти, если семья может тебя услышать.

– – Никогда не заговаривай с дамами и господами первой, за исключением тех случаев, когда требуется задать важный вопрос или что-то сообщить. Старайся быть немногословной.

– – Никогда не разговаривай с другими слугами или с детьми в гостиной в присутствии дам и джентльменов. Если же это необходимо, то разговаривай очень тихо.

– – Не разговаривай с дамами и господами без добавления Ma'am, Miss или Sir. Называй детей в семье Master или Miss.

– – Если тебе нужно отнести письмо или небольшой сверток семье или гостям, пользуйся подносом.

– – Если тебе нужно отправиться куда-нибудь с леди или джентельменом, следуй на несколько шагов позади них.

– – Никогда не пытайся ввязаться в беседу семьи и не предлагай какубю-либо информацию, если тебя не спрашивают.

Последний пункт заставляет вспомнить сагу Вудхауза – Дживс редко ввязывается в беседу Вустера с его полоумными друзьями или родней, терпеливо дожидаясь пока Берти не начнет взывать к высшему разуму. Похоже, Дживс отлично знаком с этими рекомендациями, хотя они предназначаются в основном неопытным девочкам, только начинающим службу.

Очевидно, главная цель этих рекомендаций – научить служанок быть незаметными. С одной стороны, это может показаться несправедливым, но с другой – в незаметности отчасти их спасение. Потому что привлекать внимание господ – в особенности джентльменов – для горничной зачастую было чревато. Юная, симпатичная горничная могла запросто стать жертвой хозяина дома, или подросшего сына, или гостя, а в случае беременности бремя вины ложилось целиком на ее плечи. В таком случае несчастную выгоняли без рекомендаций, а следовательно у нее не было шансов найти другое место. Перед ней вставал печальный выбор – публичный дом или работный.

К счастью, не все отношения между служанками и господами заканчивались трагедией, хотя исключения были довольно редкими. О любви и предрассудках повествует история адвоката Артура Манби (Arthur Munby) и горничной Ханны Калвик (Hannah Cullwick). Мистер Манби, очевидно, питал особую приязнь к представительницам рабочего класса и с сочувствием описывал судьбы простых служанок. Познакомившись с Ханной, он встречался с ней 18 лет, и все время тайком. Обычно она шла по улице, а он следовал позади, пока они не находили место вдали от чужих глаз, чтобы обменяться рукопожатием и парой быстрых поцелуев. После Ханна спешила на кухню, а Артур удалялся по делам. Несмотря на такие странные свидания, оба были влюблены. В конце концов, Артур рассказал о своей любви отцу, повергнув того в шок – еще бы, ведь его сын влюбился в прислугу! В 1873 году Артур и Ханна тайно обвенчались. Хотя они проживали в одном доме, Ханна настояла на том, чтобы оставаться горничной – полагая что если их тайна раскроется, репутация ее мужа будет сильно подмочена. Поэтому когда к Манби наведывались друзья, она прислуживала за столом и называла мужа "сэр." Но в одиночестве они вели себя как муж и жена и, судя по их дневникам, были счастливы.

Как мы смогли пронаблюдать, отношения между хозяевами и слугами были очень неравными. Тем не менее, многие слуги отличались преданностью и не стремились изменить такое положение вещей, потому что "знали свое место" и считали господ людьми другого сорта. Кроме того, иногда между слугами и хозяевами существовала привязанность, которую персонаж Вудхауза именует a tie that binds.

Источники информации

"Everyday Life in Regency and Victorian England", Kristine Hughes

"A History of Private Life. Vol 4" Ed. Philippe Aries Judith Flanders, "Inside the Victorian House"

Frank Dawes, "Not in front of the servants"

Обслуживающий персонал конюшни

В работу на конюшне и уход за лошадьми были вовлечены такие слуги, как кучер, конюх, грум, мальчишки на побегушках и т.д. Согласно стереотипам, конюхи были необразованными, плохо подготовленными к такой работе, жестокими с лошадьми, ленивыми пьянчугами, еще и вороватыми в придачу – некоторые подворовывали запасы лошадиного корма и перепродавали их тайком. Так же считалось, что они могут разболтать любой секрет. Но поскольку викторианцы сурово относились к любой прислуге, ничего удивительного, что и о конюхах они были невского мнения. С другой стороны, профессия высококвалифицированного грума была весьма престижной и высокооплачиваемой.

Что касается кучера, то к нему предъявлялись следующие требования: он должен был отлично управляться с лошадями, отличаться трезвым образом жизни, аккуратностью, пунктуальностью, хладнокровием во всех обстоятельствах, в том числе и во время крушений. Для городского кучера умение хорошо водить карету было главным требованием, поскольку лавировать по улицам было не так уж просто. Поэтому в идеале городские кучера должны были проходить тренировку, т.е. Хотя бы некоторое время служить подмастерьем у другого кучера. Для сельского кучера столь тщательной подготовки не требовалось. Его могли взять, что называется, от сохи. Причем если главным недостатком городского кучера было то, что рано или поздно он начинал кичиться своим положением, сельские кучера были по большей части ленивы – лошади заражались их апатией и еле ползли по дороге. По крайней мере, именно такими тупыми лентяями они зачастую предстают в английских пособиях по обустройству конюшни. Обязанности кучера заключались в том, чтобы вести карету, ухаживать за лошадями, содержать в порядке упряжь и саму карету. Иногда ему приходилось чистить седла. Если в конюшне содержалось больше трех лошадей, в помощь кучеру нанимали мальчишку на побегушках.

Семьи побогаче могли позволить себе еще и грума. Хороший грум должен был с детства находиться при лошадях и учиться полезным навыкам у старших по рангу слуг. Более того, он в обязательном порядке должен был пройти специальную подготовку. Хотя слово «грум» зачастую применяют к любым слугам, занятым на конюшне, в первую очередь оно означает слугу, нанятого специально чтобы содержать лошадей в наилучшей форме. Грум надзирал за чисткой лошадей, их диетой, прогулками и т.д. В тех поместьях, где разводили лошадей, грум заведовал скрещиванием и улучшением породы, а так же выхаживал жеребят. Такой грум прозывался stud groom.

Кроме того, грум мог сопровождать хозяев на конной прогулке, но скакал чуть поодаль, позади господ. В первую очередь это относилось к грумам, сопровождавшим дам – считалось неприличным, если они едут рядом с дамой и ведут с ней беседы во время прогулки. Грум, сопровождавший хозяев на прогулке, назывался pad groom. При необходимости, он мог выступать и в роли камердинера.

В каких случаях во время конной прогулки требовался грум? Справочник по этикету 1866 года советует джентльменам захватывать с собой грума, если во время поездки будут присутствовать дамы. Если же джентльмен отправлялся на прогулку один и особенно если он намеревался нанести визиты, грум был не нужен. С другой стороны, дамам не советовали скакать в одиночестве, за исключением разве что сельской местности. Но даже там дама могла попасть в переплет (женщины – это же манок для неприятностей) , так что ей понадобилась бы помощь грума. А в Лондоне одинокую наездницу могли принять за кокотку. Что касается незамужних особ, им следовало отправлять на прогулку не только в сопровождении грума, но еще и знакомого джентльмена. Наверное, чтобы они приглядывали друг за другом – а не допустит ли кто из них какой-нибудь вольности? Причем джентльмен ни в коем случае не должен был быть молодым холостяком. А то мало ли что ему на ум взбредет?

В некоторых домах прислуживали два грума, один из которых специализировался на лошадях для выезда, другой – на лошадях для охоты (последний назывался «охотничьим грумом» – hunting groom). Тот же грум, который присматривал за скаковыми лошадями, назывался тренером или тренировочным грумом (training groom). Опять же в зависимости от благосостояния хозяев, обязанности грума варьировались. Например, грум мог ухаживать только за двумя лошадями – хозяйской и своей, на которой он сопровождал хозяина во время поездок. В других случаях, от него требовалось так же присматривать за двуколкой. Так или иначе, присмотр за двумя лошадями уже составлял полный рабочий день. При добавочной нагрузке, груму нанимали помощника. Жалование грума в 1870х начиналось от 60 фунтов в год и могло достигать 200 – 300 фунтов. Считалось, что на хорошего грума никаких денег не жалко.

Неквалифицированные грумы занимались кормлением и выгулом лошадей. В отличие от грума, специализирующегося на чистокровных лошадях, они не могли подготовить лошадь к охоте. Далеко не каждое семейство могло позволить себе нанять такого грума (through-bred groom), так как жалование он требовал высокое. Кроме того, специалист по чистокровным лошадям и не требовался к каждом поместье – только там, где профессионально разводили лошадей или же уделяли много времени охоте и скачкам. В семьях, где держали от силы двух-трех лошадей, нанимали обычного грума, который, помимо своих основных обязанностей, мог помогать в саду или по хозяйству. Такова была ситуация, например, в купеческих домах, где хозяева не увлекались охотой, да и скакали всего-ничего.

На конюшнях, где содержались скаковые лошади, к каждой был приставлен мальчик, отвечавший за свою работу перед старшим грумом, или тренером, и его помощником. Уже в возрасте 14 – 17 лет, мальчики могли выполнять разнообразные поручения. До этого возраста, они в основном занимались уборкой и учились у старших товарищей. Многие хозяева относились к детям на конюшне с предубеждением. Считалось, что мальчишки еще слишком легкомысленны и легко позабудут свои обязанности, заигравшись. Ходили страшилки о безответственных мальчишках, которые вместо того, чтобы выгуливать лошадей, гнали их галопом до тех пор, пока те не ломали ноги. Так что хозяевам советовали обращаться с малолетними слугами сурово, дабы воспитать из них примерных слуг и вообще продуктивных членов общества.

Конюх (strapper) кормил и поил лошадей, чистил их, присматривал за их сбруей и подстилкой, иногда выводил на прогулку. Тренировка лошадей для скачек и охоты не входила в его обязанности – это удел грума. Обычно конюх заботился как минимум о 8 лошадях, 4 из которых ежедневно использовали для выезда. В больших конюшнях конюхами руководил старший конюх, в других же домах эти обязанности выполнял сам хозяин.

Слабохарактерные люди на этой работе не задерживались. Чтобы держать конюхов в ежовых рукавицах, старший конюх должен был быть настоящими тираном, но вместе с тем человеком трезвым, ответственным и справедливым. Среди всего прочего, старший конюх закупал корм и следил за его качеством. Нередко он заведовал и отдельной конюшней, где содержались хромые, больные или увечные лошади. В его полномочиях было нанимать или увольнять конюхов, а так же выплачивать им жалование. При необходимости, он мог договариваться с торговцами, приглашать рабочих для починки конюшни или вызывать ветеринара. Впрочем, не все старшие конюхи немедленно вызывали ветеринара в случае необходимости. Некоторые гордились тем, что и сами могут лечить лошадей, в одиночку или, на худой конец, позвав кузнеца на подмогу. Результаты такой самодеятельности зачастую были печальными.

Источники информации:

British rural sports: comprising shooting, hunting, coursing, fishing By John Henry Walsh. 1877

Stable economy: a treatise on the management of horses. By John Stewart (veterinary surgeon.) 1860

An encyclopaedia of rural sports. Volume 1 By Delabere Pritchett Blaine. 1840

The Habits of good society: a handbook for ladies and gentlemen. 1866

Дилижансы и почтовые кареты

До эпохи поездов, дилижансы (stagecoach) были наиболее популярным средством передвижения из города в город. В Англии такой вид транспорта получил распространение в 16м веке и пользовался популярностью вплоть до начала 20го века. Дилижанс представлял собой четырехколесную карету, обычно запряженную четверкой лошадей. Пассажирские места размещались как внутри, так и снаружи. Те, что снаружи, располагались на крыше или на выступе позади кареты. Пассажиры сидели лицом друг к другу. Кучера нередко сопровождал вооруженный охранник, ведь нападения на дилижансы в 18м, да и в 19м веке были нередки. Дилижансы путешествовали от одной станции к другой, на которых меняли лошадей. Вдоль их маршрутов, как грибы после дождя, вырастали трактиры, где путешественники могли пообедать и отдохнуть.

Многие из дилижансов были каретами знати, уже отслужившими свое. В середине 18го века, дилижансы обтягивали темной кожей и украшали орнаментом из вбитых гвоздей. Рамы вокруг окон и колеса красили в ярко-красный цвет. По бокам дилижансов большими буквами были намалеваны место отбытия и место назначения. Кучер и охранник сидели на облучке. Дилижанс тянула тройка лошадей, причем на передней сидел форейтор в зеленом камзоле. Скрипя, карета ползла по дороге со скоростью приблизительно 4 мили (6 км) в час. Если дорога была в гору, пассажиров могли попросить выйти из кареты, чтобы лошади не надорвались, взбираясь по холму.

Лишь в конце 18го века вместо старых колымаг стали пользоваться каретами, которые строили специально для междугородних переездов. Эти кареты были меньше по размеру и ехали быстрее. К 1754 году относится упоминание о первом дилижансе на рессорах. Наверняка это нововведение сделало путешествие более приятным, ведь карета уже не тряслась так сильно. А у тех, кто сидел сверху, было меньше шансов вывалиться.

Путешествие из города в город могло растянуться на несколько дней. Например, в 1706 году дилижанс из Лондона добирался в Йорк за 4 дня. Дилижансы отъезжали из Лондона 3 дня в неделю – по понедельникам, средам и пятницам. Пассажиры могли бесплатно провозить 14 фунтов (6 кг) багажа и доплачивали 3 пенса за каждый дополнительный фунт. В 1742 году дилижанс из Лондона в Оксфорд отъезжал в 7 утра, останавливался в городе Хай-Вайкомб ( High Wycombe) в 5 вечера, чтобы пассажиры могли передохнуть, а наутро продолжал путь в Оксфорд. В том же году дилижанс из Лондона в Бирмингем с остановкой в Оксфорде, отъезжал в понедельник и прибывал к месту назначения в среду. В 1754 году манчестерская компания предлагала услуги так называемого «летучего дилижанса». Подразумевалось не наличие крыльев, а невероятно быстрая скорость. Согласно рекламе, дилижанс добирался из Манчестера в Лондон за 4 с половиной дня.

Плата за проезд зависела от денежной политики компании, предоставлявшей услуги, а так же от расстояния. К примеру, в 1765 году проезд из Дувра в Лондон на дилижансе, запряженном шестеркой лошадей, стоил гинею. Слуги платили пол-гинеи и располагались снаружи.

В 1784м году в Англии появился еще один вид дилижанса – почтовая карета (в Ирландии – с 1799 года). Почтовые кареты продержались до 1850х годов, когда их окончательно вытеснили поезда. Фактически, это был дилижанс, который помимо перевозки пассажиров, развозил еще и почту. Прежде почту развозили конные почтальоны. Поскольку путешествовали они в одиночку, то часто становились жертвами разбойных нападений. В этом плане почтовые кареты, сопровождаемые вооруженным охранником, были надежнее. Кроме того, к месту назначения они прибывали быстрее.

В 18м и 19м веках, транспортные услуги предоставляли многочисленные частные компании. Поначалу, они же работали по контракту с Почтовым Ведомством, но в начала 19го века Почтовое Ведомство обзавелось собственными каретами. Сопровождавшие их охранники носили черные шляпы и алые ливреи с синими лацканами и золотыми галунами. В отличе от кучеров, охранники были служащими Почтового Ведомства. Чтобы охранники работали на совесть, жалование им платили щедрое. Эта служба считалась престижной, так что охранники за нее держались. Известно, что некий мистер Ноббс охранял почту на протяжении 55 лет, с 1836 года по 1891, сначала на каретах, а под конец жизни – на поездах.

Охранники были хорошо вооружены – двумя пистолетами и мушкетоном – и вполне способны отбить нападение разбойников. Кроме того, в случае поломки кареты, они были обязаны самолично доставить почту, хоть бы и пешком. На протяжении поездки могло смениться несколько кучеров, но охранник сопровождал почту от места отбытия до места назначения. Каждому охраннику выдавали часы, чтобы он точно следовал расписанию, и горн, чтобы предупреждать местных почтальонов о приближении кареты. Услышав горн, привратники на заставах, где взималась пошлина, должны были немедленно распахнуть ворота – если почтовой карете приходилось останавливаться, их могли оштрафовать. Остальные кареты обязаны были уступать дорогу почтовым, так что горн служил предупреждением и им.

Скорость почтовых кареты достигала 7 – 8 миль в час (11 – 13 км/ч) летом и 5 миль (8 км) – зимой. Лошадей меняли каждые 10 – 15 миль (16 – 24 км). Остановки для обмена почтой были короткими. Иногда карета лишь замедляла ход и охранник сбрасывал мешок с письмами местному почтмейстеру, а тот уже швырял ему другой мешок.

Внутри почтовой кареты были места для 4х пассажиров. Кучер сидел на облучке, охранник – тоже снаружи, в задней части кареты возле ящика с письмами. Со временем, на крышу добавили пассажирские сидения. Кроме того, возле кучера оставалось место для еще одного седока. Сажать пассажиров возле охранника было запрещено. Путешествие на почтовой карете обходилось дороже, чем на частном дилижансе, но почтовые кареты были чище и просторнее. Напротив, частники старались набить в дилижанс как можно больше народа, из-за чего дилижансы нередко переворачивались. Кроме того, почтовые кареты часто путешествовали по ночам, когда дороги были не так запружены транспортом, так что и ехали быстрее.

В общем и целом, путешествие на почтовой карете было если не комфортным, то относительно безопасным. Впрочем, случались и курьезы. Так, в 1816 году почтовая карета, направлявшаяся из Эксетера в Лондон, уже въезжала на постоялый двор где-то на равнине Солсбери, как на лошадей набросилась… львица! Она сбежала из передвижного зверинца. Прежде чем охранник успел отреагировать, львица отскочила от лошадей и погналась за крупным псом, которого растерзала на месте. Тем временем, перепуганные пассажиры бросились в гостиницу и закрыли за собой дверь, опасаясь, как бы львица не добралась и до них. В конце концов, хозяин зверинца отыскал ее в одном из сараев и забрал с собой. Можно представить, как долго пассажиры вспоминали это происшествие!

Источники информации:

The British Postal Museum and Archive

Journal of the Society of Arts, Volume 25, 1877