Текст книги "Воровка. Ты не убежишь (СИ)"

Автор книги: Екатерина Котлярова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

17

Мирон и Даня уже ушли, а Лиса осталась сидеть за столом, без энтузиазма ковыряясь вилкой в тарелке.

– Ты чего такая грустная? – я села рядом с девушкой.

– Да так… задумалась просто, – Василиса вскидывает на меня глаза, которые подозрительно блестят. – Ты чего так быстро ушла? Что тебе Мирон сказал? У вас что-то было с ним?

– Нет. Не было. Да и как бы могло быть, если мы едва с ним знакомы? – выпаливаю, а у самой щёки пылать почему-то начинают.

– Мне, видимо, показалось, – Лиса вздыхает. – Я всё ещё хочу верить в любовь.

– Тут любовью и не пахнет, – я отмахиваюсь. – Просто… я должна была купить последний билет, а мне не хватало наличных. Мне пришлось бежать в банкомат, чтобы их снять. А он стоял за мной. И, как понимаешь, билет выкупил он. И я… Своровала у него билет, – шепчу.

– Как своровала? – Лиса вскидывает брови.

– Я сначала попросила поменяться, но он отказался. Я купила билет на сегодняшний рейс, утром который был. И потом тихо их поменяла.

– На воровство это непохоже. Да и он здесь. Значит, нашёл способ добраться, – Лиса пожимает точёными плечами.

– Как-то договорился с контролёром. Своей смазливой мордашкой выбил место, – фыркаю я.

– Почему ты именно сюда поступила? – спрашивает вдруг Василиса, накалывая креветку на вилку и с пристальным интересом рассматривая её.

– Потому что я хотела быть подальше от своей семьи, – признание легко сорвалось с языка. – И в момент, когда было особенно плохо, пришло письмо о зачислении. А ты?

– А от меня родители решили избавиться, – горько хмыкает Лиса. – Я их опозорила, они решила засунуть меня куда подальше.

Спросить, что именно случилось, не позволяет такт и воспитание. Поэтому я просто протягиваю руку и накрываю ладонью ледяные пальцы Василисы.

– Всё будет хорошо, Лиса. Будет, конечно, тяжело, но мы обязательно справимся.

– Спасибо. И спасибо за то, что не отвернулась, когда я стала грубить. Я просто… слишком зла на весь мир, а сорвалась на тебе, потому что ты слишком добрая.

– Я не злюсь. Давай мы просто забудем, хорошо? – я мягко улыбаюсь.

– Пойдём в комнату? – Василиса откладывает так и не съеденную креветку. – В меня ничего не лезет.

– Пойдём. Я переоденусь и отлучусь по делам.

– Далеко? – девушка выгибает бровь.

– Да так, – почему-то про Милану сказать не решаюсь, потому что боюсь нарваться на осуждение, – нужно решить один вопрос.

– Ладно, – Лиса чуть поджимает губы, – только не шуми, когда вернёшься. Я планирую завалиться спать.

– Хорошо, – выдыхаю с облегчением.

Девушка не стала расспрашивать, куда я собираюсь. И это очень радует.

18

Аврора

В комнате я быстро переодеваюсь в джинсы и свитер, расплетаю волосы и, кинув взгляд на кровать, где сладко посапывает Лиса, выхожу из комнаты. Иду к Милене, у двери нерешительно застываю и никак не решаюсь постучать. Сомнения и страх обуревают меня. Но я всё же решаюсь – заношу руку и костяшками пальцев ударяю по деревянному полотну несколько раз.

Дверь отворяется почти сразу. На пороге стоит Милена, облачённая в красивое красное платье, подчёркивающее каждый её изгиб.

– Ну, привет, – девушка поджимает губы и окидывает меня с ног до головы оценивающим взглядом.

Я сжимаюсь. Хочу прикрыться руками. Я чувствую себя до ужаса неуверенной рядом с ней. Дешёвой и недостойной стоять рядом с Миленой. Её волосы красивыми небрежными волнами лежат на одном плече, мои же волосы неаккуратно лежат на плечах после косы.

Милена делает шаг в сторону, приглашая меня войти, и я, опустив глаза, переступаю порог. В её комнате стоит приятный аромат цветов и чего-то сладкого, создавая атмосферу уюта. За спиной слышу скрип закрывающейся двери.

– Почему ты одна? – её голос звучит ровно, но в нём сквозит нотка недовольства.

Я едва осмеливаюсь поднять на неё глаза, и сразу же снова опускаю голову, мой взгляд замирает на глубоком вырезе её платья.

– Я… прости, – я пытаюсь объясниться, но слова застревают в горле.

Ловлю себя на мысли, что мне так хочется оказаться на её месте, быть столь же уверенной, столь же неприступной. Чёрт. Ненавижу это чувство беспомощности и нелюбви к себе. Всегда всех убеждаю в том, что они прекрасны, но никогда не смогу убедить в этом себя.

– Ладно, – Милена выдыхает, – плевать. Проходи к столу, я заварила чай.

– Спасибо, – я киваю и семеню к столу, на котором горят свечи и стоят чашки.

Боже мой, я будто картинку вижу из социальных сетей.

– У тебя нет другой одежды? – спокойно интересуется девушка.

– Нет, – признаюсь, пожимая плечами.

– А твои родители кто? – Милена пальцами прихватывает чашку, подносит её к губам и делает глоток, сверля меня внимательным взглядом.

– Мой отец погиб, – я сглатываю, – а мать не работает.

– На что же вы живёте? – Милена вскидывает брови.

– Мать вышла замуж. Отчим работает. У него строительная кампания.

– И что же за кампания? Успешная? – Милена отставляет чашку и подаётся вперёд.

– Весьма, – я пожимаю плечами.

– М-да… а на тебя денег пожалели, да? – с сочувствием спрашивает девушка.

– Нет. Просто я люблю носить мешковатую одежду, – лукавлю я, не желая говорить правду.

– Тебе совсем не идёт, Аврора. Ну, ладно, не буду навязывать своё мнение. Просто я очень помешана на фигуре, слежу за каждым куском, который съедаю, – Милена поджимает губы. – Мне важно выглядеть на все сто.

– Мне повезло, у меня хороший обмен веществ.

– Я заметила, по тому, как ты ела, – Милена чуть закатывает глаза. – Ты просто ведьма. Съела столько всего, даже не боясь.

– Я до этого была в дороге и почти ничего не ела, поэтому так сильно проголодалась, – я оправдываюсь. – Просто я стараюсь не переедать.

– Будешь шоколад? Мне тут сегодня один парень подарил, а я есть не буду.

– Нет, – я сглатываю, когда вижу любимый шоколад, но отказываюсь.

В дверь стучат, Милена поднимается.

– Это мои девчонки, – она заправляет волосы за уши, – пересядь подальше.

Милена идёт открывать, в комнату заходят три девушки и два парня. Я пересаживаюсь на стул в углу и пытаюсь слиться со стеной. Следующие полчаса я сижу на месте, чувствуя себя не в своей тарелке. Меня не замечают.

И когда я встаю и направляюсь на выход, никто даже не замечает моего ухода.

Идя по коридору к своей комнате, я кусаю нижнюю губу и чувствую себя отвратительно. Ну, почему я всегда пытаюсь сгладить любой конфликт? Почему я всегда пытаюсь всем понравиться? Почему я так сильно зависима от чужого мнения?

Я ощущаю себя последним ничтожеством. Лицемеркой, которая подстраивается под чужих.

У двери своей комнаты я чувствую, что слёзы собираются в уголках глаз.

– Ты решила надо мной поиздеваться? – голос из темноты заставляет меня испуганно вскрикнуть и начать озираться по сторонам.

Рукой я хватаюсь за грудную клетку, где испуганной птицей колотится сердце. Из небольшого закутка, где окно выходит во двор, выходит Мирон, бёдрами оттолкнувшись от подоконника.

– Ты… ты что делаешь в женском общежитии? – звенящим от слёз голосом спрашиваю я.

– Пришёл посмотреть в твои лживые глаза, Аврора, – рычит парень, надвигаясь на меня.

– Мирон… что… чёрт… Мирон, – я хватаюсь за голову, – прости! Я совсем забыла.

– Забыла? – молодой человек склоняет голову к плечу и опасно сощуривает глаза.

Я чувствую, как ноги подкашиваются, и плечом приваливаюсь к стене, чтобы не обмякнуть. Глаза Мирона, будто два чёрных уголька, сверкают непониманием, злостью и обидой. Он делает шаг ближе, и я инстинктивно отодвигаюсь, вжимаясь в стену спиной, понимая, что моё объяснение вряд ли его успокоит. Да и как ему объяснить, что я, как последняя двуличная идиотка, побежала налаживать дружеские отношения с той, что на всю столовую успела меня оскорбить?

– Мирон, послушай, пожалуйста… – голос мой дрожит, и я пытаюсь совладать с собой и с чувствами, что снова накрывают с головой, – это было недоразумение, я не хотела навредить тебе. У меня просто был тяжелый день, и я…

– Недоразумение? – он перебивает меня, не давая закончить, придвигаясь ещё ближе, чтобы горячее дыхание опалило пылающее от стыда лицо, – ты думаешь, этого достаточно для того чтобы объясниться? Ты думаешь, я должен был тебя час ждать, пока у тебя найдётся для меня время? Ты сама назначила его! Дважды повторила!

– Мирон, а почему… почему ты пришёл? – вдруг слетает вопрос, который ошарашивает не только Мирона, но и меня.

Мирон ошеломленно замирает, а в его взгляде мелькнуло замешательство. Он прищурился, словно пытаясь разобрать скрытый смысл в моих словах.

– Почему пришёл? – повторяет тихо, растерянно моргает, а потом снова кривит губы в ухмылке. – Потому что ты обещала мне дать денег.

– Чего? – я была готова услышать всё, что угодно, но только не это. – Ты разве не… обеспеченный?

– А ты ко мне прилипла, чтобы денег получить? – Мирон резко подаётся вперёд и упирается руками в стену у моих плеч.

19

Он дышит часто и зло, раздувая ноздри, как разъярённый бык. Смотрит своими тёмными глазами, будто хочет разорвать меня на мелкие кусочки. Я сжимаюсь. Вжимаю голову в плечи и тихо отвечаю:

– Я просто заметила твою одежду. Я знаю, что это не подделка. И ты поступил сюда. А как я поняла…

Я осекаюсь, поняв, что оправдываюсь.

– Я поступил на бюджет, воровка, – с презрением выплёвывает парень. – Моих знаний достаточно для того чтобы не зависеть от предков.

– И я к тебе не липла! – выдыхаю слишком поздно. – Больно ты мне нужен!

– Что же тогда цепляешься сейчас пальцами за мои плечи? – молодой человек резко меняет интонацию.

Теперь он походит на огромного и сытого кота, который урчит, глядя на понравившуюся самочку. Меня передёргивает от сравнения, возникшего в моей голове.

– Я пытаюсь отодвинуть тебя, чтобы получить больше свободного пространства, – говорю сипло, вдруг чётко осознав, в какой позе мы стоим.

Кругом темнота, я прижата спиной к стене, а он нависает надо мной нерушимой скалой. Мои руки покоятся на широких плечах, а его ладони застыли у моей головы. Слишком интимно. Слишком близко для тех, кто едва знаком.

– Больше пространства? – усмешка расцветает на красивом лице, словно маска, которую он надевает лишь для меня. – А хочешь ли ты этого, воровка? Или в очередной раз из твоего рта вылетает откровенная ложь?

В его словах сквозит угроза, а голос походит на тихий рык дикого зверя, готового напасть в любой момент. Сердце стучит так громко, что, кажется, его можно услышать в соседнем здании. Стараюсь не показывать страха и волнения, которые сковывают меня по рукам и ногам.

– Отойди, пожалуйста, Мирон, – голос становится тише и мои слова едва ли можно разобрать.

Он наклоняется ближе, наши лица всего в каком-то сантиметре друг от друга. Его тёплое дыхание опаляет кожу лица и шеи. Чёрт. Почему это так волнительно? Я готова заскулить от того, сколько чувств и эмоций рвёт грудную клетку.

– Не хочу, – наконец-то, шепчет он, громко выдохнув. – Не хочу, потому что это убийственно… быть так… Это… – его бессвязные фразы медленно стихают, а мне кажется, что я схожу с ума.

Как можно вынести столько чувств? Мирон близко. Незнакомый, чужой человек, которого я встретила в трудный момент жизни. Он стал свежим глотком воздуха после грязи и уныния, в котором я обитала. Я стала чувствовать. Не страх, как рядом с Олегом. А волнение. Томление. Желание. И влюблённость.

Я никогда не верила в любовь с первого взгляда, но вот влюбиться. Ведь можно влюбиться так просто? Услышав голос, вдохнув запах и заглянув в глаза?

Особенно, если глаза карие, глубокие и немного печальные… Если в них можно увидеть собственное отражение, ведь сейчас они не спрятаны за стёклами очков.

И если он ждал меня у фонтана, а потом пришёл сюда, чтобы выяснить причину моего отсутствия, то я могу… могу верить в то, что симпатия взаимна?

Я прикусываю нижнюю губу и запрокидываю голову назад. Заглядываю в глаза Мирона и тихо говорю:

– Так почему ты ждал меня, Мирон?

– Потому что я хотел вернуть своё, – так же тихо отвечает парень.

– Но ты же знаешь, что билета у меня нет, – губы чуть подрагивают, норовя расползтись в улыбке.

– А кто сказал, что мне нужен билет, Аврора? Я уже в академии, он мне не сдался.

– Так что же ты хочешь тогда? Зачем-то ты ведь меня ждал, – я не знаю, откуда во мне эта смелость.

Этот напор и желание докопаться до правды. Но я догадываюсь, что хочу услышать одну лишь фразу. Потому затаиваю дыхание и жду. Смотрю в карие глаза, в которых одна эмоция сменяет другую, и нервно начинаю кусать нижнюю губу.

– Я повторюсь, Аврора, я пришёл за деньгами, – в конце концов, выдыхает парень.

Лучше бы он меня встряхнул или стукнул, разочарование было бы не таким сильным.

– Ладно, – я убираю руки с его плеч и резко бью по внутренним частям его локтей, чтобы он выпустил меня из плена своих рук. – Сейчас принесу тебе деньги.

Дико злясь на себя и Мирона, захожу в комнату и, стараясь не разбудить Лису, хватаю из кармана своего рюкзака деньги. На носочках возвращаюсь в коридор и, подойдя к Мирону, пихаю деньги ему в руку.

– Тут за билет. И за обед. Я всё тебе возвращаю. Теперь я тебе точно ничего не должна. Надеюсь, ты отцепишься от меня и оставишь меня, наконец, в покое.

– Что-то три минуты назад ты не была похожа на ту, что желает покоя.

– Я просто очень надеялась на твою порядочность. Да и ведь я тварь меркантильная, надеялась, что ты мне денег дашь, – с каждым словом я завожусь всё больше.

– А мне кажется, что ты просто закомплексованная девчонка, которая ведёт себя, как истеричка. Тебе бы успокоительных попить.

– Козёл! – меня начинает трясти от ярости и желания расцарапать высокомерное лицо.

– Я про это и говорю, – Мирон усмехается и, развернувшись, уходит.

– Ненавижу! – бросаю ему в спину, сжимаю кулаки и желаю топать ногами.

Прибить его готова. Нагнать и вцепиться в волосы. Мирон скрывается в темноте, а я приваливаюсь к стене плечом. И пытаюсь осознать, что это было. Ещё никогда и никто не вызывал во мне столько противоречивых чувств. Ещё никогда в жизни я не выходила так из себя. Даже когда сводные доводили.

Я поднимаю свои руки и смотрю на то, как сильно дрожат пальцы. По щекам начинают градом катиться слёзы, я слышу в коридоре приближающиеся шаги. Быстро захожу в комнату и кое-как доползаю до кровати. Падаю на неё, скинув обувь, и зубами вцепляюсь в подушку. Запоздалая истерика накрывает с головой. Мне кажется, что я рыдаю за все те четыре года, которые прожила в нескончаемом аду. Каждый день я вгрызалась в сою жизнь, пыталась отстоять себя и свои интересы. Пыталась не скатиться в депрессию.

Меня трясёт и знобит, а у меня даже нет сил на то, чтобы успокоиться.

Из-за громких всхлипов я даже не слышу тихие шаги. Только вздрагиваю, когда сзади вдруг кто-то опускается и крепко-крепко меня обнимает, накрыв сверху одеялом. От такой заботы я начинают рыдать ещё горестнее. Василиса мягко поглаживает меня по волосам, не говоря при этом ни слова.

Я не знаю, сколько времени проходит, сколько я бьюсь в истерике, не имея сил остановиться. Просто в какой-то момент я проваливаюсь в сон. И только тёплые руки и нежные поглаживания не дают мне замёрзнуть в той тьме, в которой я брожу.

20

Аврора

Я просыпаюсь от громкого сигнала. В испуге сажусь на кровати, не сразу понимая, где нахожусь.

– Боже. Отключите этот ужас, – раздаётся тихий стон.

Я поворачиваю голову и вижу Василису, которая пытается накрыться подушкой. Улыбаюсь и тяну руку, чтобы сжать её плечо.

– Скоро завтрак, – шепчу тихо, – пора вставать.

– Чёрт. Я ещё пять минут полежу. Иди пока умойся, – Лиса кидает на меня короткий взгляд, – у тебя лицо опухло от слёз.

– Да. Спасибо. Когда вернусь, тебе придётся подняться, – я смотрю на девушку, которая снова зажмурила глаза и свернулась клубочком на кровати, и чувствую прилив нежности и безграничной благодарности.

Я протягиваю руку и провожу по её голове, пропуская короткие прядки между пальцами.

– Спасибо, – повторяю ещё раз, благодаря её за ночную поддержку.

Сползаю с кровати и иду в туалет. Кидаю взгляд в зеркало, висящее над раковиной, и отшатываюсь. Вместо глаз две щелочки. Лицо опухло, на щеках остались следы от дорожек слёз.

Выгляжу я очень паршиво. Ещё и волосы на голове в колтуны сбились. Возвращаюсь в комнату, беру полотенце и направляюсь в душ, чтобы привести себя в порядок.

Иду по пустому коридору в сторону душевых. Слышу шуршание и перешёптывание за дверьми. В ванной снова никого нет. Я прохожу к полюбившейся мне кабинке, оставляю одежду на лавочке, захожу внутрь и включаю напор воды, подставляя лицо струям.

Я чувствую, как тёплая вода смывает с меня остатки вчерашней истерики и обиды. Моё сознание постепенно проясняется, и я начинаю анализировать то, что произошло. Мирон прав – я полна комплексов. Стыд затапливает меня с головой. Бог мой, я ведь никогда в жизни не оскорбляла никого. Никогда не выкрикивала таких гадостей кому-то в спину.

Кусаю губу и склоняю голову, подставляя макушку под воду. Тяжело дышу и размышляю о том, как всё же подойти к молодому человеку и извиниться. Ведь он ждал меня вчера в саду, хотя я назначила ему встречу. И сама про неё забыла.

И что-то настойчиво мне подсказывает, что лучше бы я пошла в сад, а не в комнату к Милене. Меня накрывает ещё и осознанием, как я унижалась перед девушкой, которая оскорбляла меня в столовой.

– Идиотка, – шепчу с горечью.

Как же сильно это похоже на мои отношения с матерью – она меня бьёт, отталкивает, говорит мне не навязываться, а я всё глотаю и бегу обниматься, нежиться. Пытаюсь. Сколько раз она сравнивала меня со щенком, которого пинают ногой, а он, скуля, возвращается назад.

Анализируя своё вчерашнее состояние, понимаю, что время, проведённое в той комнате, стало отправной точкой к моей истерике. Я в очередной раз почувствовала себя пустым местом. Почувствовала, насколько я одинока. И никому не нужна.

С улыбкой вспоминаю о Василисе. Вот с кем стоит налаживать отношения.

Воспоминания вчерашнего вечера накатывают волнами и никак не желают отпускать меня: карие злые глаза, колкие слова, деньги и обида. И, наконец, пустота, когда все чувства выгорели. Внутри ещё жжёт, но теперь это не чувствуется чем-то столь ужасным, как вчера.

Просто нужно держаться от Мирона подальше. Может, тогда удастся сохранить душевное равновесие? Только в душе что-то противно шевелится от этих мыслей, а меня посещает иррациональное желание сейчас же выскочить из душевой и побежать… куда-то… чтобы встретиться с Мироном. Просто пройти мимо него. Невзначай.

Трясу головой и пытаюсь прогнать ненужные мысли. Тянусь к шампуню на полке, выливаю небольшое количество на ладони, вспениваю и наношу на волосы. Почти машинально массируя кожу головы и смывая усталость, я вспоминаю мамины слова: «Вода всё смоет, всё унесёт».

Грустная улыбка трогает мои губы. Как ни крути, я всё равно по ней безумно скучаю. В груди поднимает голову совесть – мне следовало сообщить ей, куда я уехала. А я даже телефон за последние сутки в руках почти не держала. Слишком много событий навалилось.

Нужно поймать связь и позвонить маме. Либо написать сообщение, что я поступила и что волноваться за меня не стоит.

Шампунь пузырится и скользит по волосам, распутывая колтуны. Через пять минут я выхожу из душа и застываю, заметив, что на лавочке нет моих вещей.

– Что? – выдыхаю поражённо, глядя на то место, где лежали мои джинсы и кофта.

Выглядываю в коридор, но никого там не обнаруживаю. Я застываю в ванной, не зная, как мне поступить. Бежать полуголой в комнату? Звать на помощь? Озираюсь судорожно и замечаю неприметный шкаф, панель которого слилась со стеной. Подхожу к нему, нажимаю ладонью сбоку, и дверца открывается.

– Да! – выкрикиваю победно, когда вижу ряд белых банных халатов.

С наслаждением надеваю махровую ткань, которая приятно прилегает к телу. Выхожу из ванной комнаты в приподнятом настроении. Иду по коридору обратно в комнату, смотря при этом в окна, на потрясающий горный вид, желтеющий лес и солнце, которое то скрывается, то появляется из-за облаков. Не доходя до комнаты, я сворачиваю в нишу, где вчера прятался Мирон, распахиваю окна и втягиваю с наслаждением запах свежести. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь облака, заливают лес светом, делая оранжевые и жёлтые листья золотистыми. Воздух свежей прохлады, наполненный ароматом хвои и прелых листьев, наполняет меня чувством умиротворения и покоя. Я прислоняюсь плечом к раме, а мысли вновь возвращаются к Мирону. Интересно, как долго он вчера здесь стоял. Успел насладиться потрясающими видами?

Постояв немного у распахнутого окна и наслаждаясь каждым вздохом, я всё же возвращаюсь в комнату, где Василиса спит на кровати, свернувшись уютным клубочком.

– Лисичка, – я мягко прикасаюсь пальцами к её лицу, – просыпайся.

– Тим, не уходи, – вдруг шепчет девушка, схватив мою руку и прижавшись к ней щекой.

– Василиса, – растерянно говорю я, – пора вставать. Мы опоздаем на завтрак.

Девушка резко садится и смотрит на меня непонимающим взглядом.

– Ты чего мокрая и в халате? – краснея и отводя глаза, спрашивает она.

– Я в душе была. Кто-то стащил мои вещи, – развожу руками.

– Стащил? В каком смысле? Своровал?

– Я оставила их на лавочке, вышла, а там пусто.

– Небось, твой Мирон утащил, чтобы поглазеть, как ты голая будешь в комнату бежать.

– Ничего он не мой! – вспыхиваю и хватаюсь за пылающие щёки.

– Вы будете парой, помяни моё слово, – Лиса фыркает и вскидывает палец вверх.

– А ты с Даней? Или с Тимом? – задаю вопрос и тут же осекаюсь, когда Василиса белеет.