Текст книги "Тихоня для шалопая (СИ)"
Автор книги: Екатерина Котлярова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
Глава 76
Артём
Сижу на полу на балконе и смотрю бессмысленным взглядом в потухший экран своего старого телефона. Отправил Бэмби сообщения, чувствуя себя невероятно паршиво. Какого хера свалил? Она же просила меня остаться, но нет блять. Приревновал её дико в этому напыщенному пижону Марку, который выдернул меня из того странного дурамана, в котором я находился всякий раз, стоило приблизиться к Соне. Коснуться её. Запах почувствовать. В глаза невинные зелёные заглянуть.
Кто бы мне сказал, что ревность может выедать внутренности, железной рукой сжимать горло и заставлять трястись от ярости, я бы не поверил. Не поверил месяц назад. Пока сам не испытал всю гамму этих выжигающих изнутри чувств.
Прошёл месяц с того момента как я впервые увидел Соню у доски. Хрупкую нежную девчонку, которая сразу же вызвала незнакомые пугающие чувства в моей груди. Мне хватило месяца. Ровно тридцати дней, чтобы осознать, что мои чувства мой интерес к этой девчонке вызван не дебильным желанием отомстить Кате. Нет. То был лишь повод, чтобы прятать свои чувства. От самого себя.
Потому что я блять не верил женщинам. Считал всегда их лживыми тварями, которые сначала в душу залезут, поселятся в сердце, а потом сваливают на год, чтобы вновь заявиться, как ни в чём не бывало. И я блять любил свою мать. Любил и ждал, как преданный щенок. Верил, что у неё срочные дела. Что она не может ко мне приехать. Пока блять не понял, что это всё ебанная ложь. Каждое. Чёртово. Слово. Из уст этой лживой мрази. Кто-то скажет, мол "она твоя мать, как ты можешь о ней так говорить"? А я блять могу. Могу, когда десять раз, те, которые я запомнил со своего четырёхлетнего возраста, она кидала меня.
Целовала в лоб, говорила, что любит и сваливала практически на целый год. И я бы верил дальше. Верил ей, если бы будучи подростком не услышал, как она орала бате, что отсудит у него меня.
– И зачем он тебе? – помню холодный и злой голос бати, каким он ни разу в жизни со мной не говорил. – Ты ведь не работаешь, а деньги, которые я тебе даю, на наркоту спускаешь.
– Да пусть он хоть в детском доме живёт, лишь бы не с тобой. Ты мне жизнь сломал!
– Ты хочешь его забрать, только для того, чтобы мне насолить?
– Да нахрен он мне сдался? Сопляк этот. Я никогда не хотела детей. Лучше бы аборт сделала и мамаше своей ничего не говорила. Тогда бы уговорам её не поддалась.
Раздался громкий звук пощёчины и женский вскрик:
– Не смей больше и слова говорить о моем сыне. Пошла вон из моего дома. И больше никогда сюда не заявляйся.
– Я на тебя в суд подам! – истеричный визг.
– Подавай, – смеётся отец. – Все вопросы только через суд.
С тех пор я усвоил, что все бабы твари. Каждая из них ищет выгоду. И будет лгать тебе в глаза, водить за нос и купаться в твоей любви.
Но Соня… Соня блять совершенно другая. Соня исключение из всех правил.
Мой наркотик. Моя зависимость. Меня блять крутит, если я её не вижу больше суток.
Выворачивает, как наркомана при ломке.
Я хочу расквасить рожу этому пижонистому Марку, который крутится всю неделю вокруг моей Бэмби. Я ему чётко дал понять, что это девчонка моя, но этот урод тянет к ней свои клешни.
Держусь из последних сил, когда вижу, как в коридоре она мило с ним беседует. Держусь, чтобы не усугубить положение. И так всё, откровенно говоря, хуёво, после того, как я наговорил Бэмби той херни. И я наблюдаю. Скрипя зубами, наблюдаю за тем, как моя Соня улыбается этому белобрысому уроду. Ему, а не мне.
Подсаживаюсь к ней, кинув презрительный взгляд за соседнюю парту, где трусливо прячет взгляд Паша и с немым обожанием во взгляде на меня смотрит Маша.
Чувствую, как Соня напрягается каждой клеточкой своего тела. И я провожу мизинцем по тонкому запястью, чтобы её успокоить.
Я молчу потому что блять не знаю что сказать. И так ни разу и не смог с ней нормально поговорить в течение всей недели. Ждал среды. Ждал гребанной среды, как дня рождения в детстве.
Этот день недели стал моим любимым, потому что только в среду моя девчонка сидела на моей кухне, прижимаясь тёплой коленкой к моему бедру. Только в среду после её ухода в моей квартире оставался её запах.
Но Бэмби отказалась от занятий. Прислала сообщение:
"Я нашла себе другого репетитора, Артём. Больше не буду отнимать твоё время".
Сбил костяшки пальцев в мясо, пытаясь унять свою ярость. Она отсекает все пути. Не даёт возможности подобраться ближе. Не даёт шансов исправить положение. А я блять не знаю как. Я никогда в жизни не бегал за девчонками. Никогда не признавался в своих чувствах даже бате. Не знал красивых слов.
А с Бэмби хотелось быть ебанным принцем. Орать серенады под её окном. Надеть доспехи и на коне за ней прискакать. Чтобы увидеть её улыбку. Смех услышать. И восхищение во взгляде заметить.
Увидеть не только боль в перемешку с болезненной любовью, которой я блять ещё не заслужил, а счастье.
На вечеринке в субботу я жду удобного момента, чтобы к ней подойти. Купил грёбанный кулон в виде олененка Бэмби, который ассоциировался у меня с ней. И ждал удобного момента, чтобы его вручить ей.
Кулон прожигал руку, которую я держал в кармане.
Моя девочка вплыла в зал в белом платье. Чуть выше колен, открывающем вид на худые коленки, которые сводят меня с ума. Короткие рукава и открытые плечи. Залипаю на её ключицах. Даже с такого расстояния не могу отвести взгляда. Тянет к ней магнитом.
Но я не иду. С титаническим усилием воли остаюсь стоять на месте.
Жду удобного момента. Жду… пока к ней подходит снова этот мудак. Цветочки дарит.
Отворачиваюсь. Залпом выпиваю приторный сладкий сок, чтобы прогнать горечь, которая оседает на языке. Жаль, что здесь нет ничего покрепче, слишком яро следят за тем, чтобы никто не пронёс алкоголь в школу.
Ничего не значащий флирт с десятиклашкой помогает усмирить своего зверя, который рычит, беснует, рвётся вырвать из рук Марка Бэмби. Они кружат по залу. А у меня сердце в желудке сводит от ревности. Спазмами сжимается.
Этот урод сваливает с горизонта.
Вижу, как девчонка в растерянности стоит одна в центре танцпола. Переминается с ноги на ногу и двигается на выход. Иду за ней как привязанный. Сжимаю кулон в кармане. Смотрю только на её спину, по которой рассыпались локоны светлых волос, каждый из которых хочется намотать на пальцы, поднести к носу, втягивая неповторимый аромат.
И только краем глаза успеваю заметить, как Маша шагает резко в сторону, задевая плечом Соню. Эта сучка начинает верещать. Мерзко. Громко. На одной визглявой ноте.
Моё приближение видит Паша, который трусливо пятится назад. Мудак конченный. Ссыкло. Каждый раз сбегает как шавка подзаборная, едва увидит меня издалека. И сейчас уходит. Усмехаюсь криво.
А Маша распинается. Орёт, размахивая руками. А эти шакалы вокруг собираются, наслаждаясь зрелищем.
Бэмби пятится назад, налетая на меня. Прижимаю к себе. Чувствую её острые лопатки. Переплетаю пальцы, показывая, что глотки всем рвать буду за неё. Чтобы защитить её. От каждой мрази в этом зале, которая только вякнет в её сторону.
И она расслабляется. Чувствую, как напряжение, которое сковывало её мышцы уходит. И это блять полный снос крыши. Отвал башки. Она мне доверяет. Не смотря на всю херню, доверяет.
Заткнув рот Маше, тащу девчонку в туалет, когда замечаю уродливое пятно на ткани её платья.
В туалете крышу сносит окончательно. Не собирался я сегодня на неё набрасываться. Даже целовать не собирался. Хотел дать время привыкнуть. Дать время забыть ту хуюню, что я наговорил. Отпустить боль. Но при искусственном свете в туалете, увидел её закрученные кверху ресницы, которые были подкрашены тушью. Которые делали её и без того большие глаза бездонными озёрами.
Я утонул. Я просто погряз в её глазах. Влажных, перепуганных.
Слабак. Но ничего не могу поделать. Целую её, набрасываюсь на шею, оставляя засосы, чтобы Марк видел, что она моя.
Потому что я получал гребанное удовольствие, зная, что на ней есть мои метки. Что только в моих руках она будет такой податливой, нежной, отзывчивой, разрумяненной и возбуждённой.
Её слова. Блять. Её слова возносят меня к небу.
Я прошу, умоляю её повторить их. Необходимо услышать снова. Она меня любит. Соня Ефимова меня любит. Эйфория. Взрыв. Разрыв сердца от счастья.
Шепчу ей в губы о том, как она сводит меня с ума. Признаюсь, что сдохну за неё. Всё сделаю для её счастья. Шепчу всё это находясь в бреду. Вжимая её в себя. Всё равно осторожно, чтобы не причинить ей боль.
Но на грани сознания бьётся мысли, что платье мокрое, а девчонка только болела. И не смотря на её слабый писк, расстегиваю молнию, тяну платье вниз, мимолетом замечаю тонкий кружевной лифчик, который прилегает к молочной коже. Под которым видны её сжавшиейся от холодного воздуха сосочки. Накидываю пиджак ей на плечи, чтобы удержаться от соблазна, прижаться ртом к нежной коже, чтобы попробовать её на вкус.
Ледяная вода из-под крана остужает мысли. Но не полностью. В воспаленном от её близости мозге только её слова, сказанные нежным голосом. Сбивчивым шёпотом.
И я прошу повторить снова.
Трясёт. Меня трясёт. Знобит. От эмоций. От желаний. От любви к этой хрупкой девчонке, которая не боится произносить эти слова, которые распахивают передо мной её светлую душу.
Но эти сучки всё испортили. Их мерзкое шушукание, обсуждение моей малышки. Чем она меня зацепила? Завистливые суки. Вы даже представить не можете, что она в миллионы раз красивее вас. Без грамма косметики на лице, она выглядит женственнее и привлекательнее. Ни одна из вас не в состоянии сносит крышу, как она.
Бэмби срывается. Впервые вижу, чтобы она показывала свой характер. Слова этих сук её зацепили. Задели болевую точку.
Моя девочка! Они безмозглые курицы. Я уже достаю из кармана нагретый ладонью кулон, но Соня сбегает. Не хочет выслушать. А я не могу настаивать. Снова отступаю. Даю время успокоиться. Хотя от её слёз сердце рвётся на куски. И я хочу подойти, успокоить, но её сестра оказывается быстрее.
Курю, наблюдая за тем, как Катя уводит её в машину, кинув на меня полный ненависти взгляд
– Что ты опять натворил, Артём? – голос бати уставший и какой-то обречённый.
– Не смог нормально защитить, бать, – качаю головой, сжимая с силой зубы и смотря вслед Бэмби и Кате. – Не смог оправдать её надежды. Ни её, ни твои, – перевожу взгляд на папу. – Ей нужен принц. Рыцарь. А она полюбила меня. Ублюдка, который высмеял её чувства. Растоптал её искреннюю любовь, – замолкаю, потому что ком в горле мешает говорить. – Я блять даже понятия не имел, что это кто-то может увидеть или услышать! Я не хотел унижать её перед всей школой. Не хотел.
Батя молчит. Сверлит меня тяжёлым взглядом.
– Я не знаю, как всё исправить, бать. Не знаю… Но очень этого хочу.
– Тогда хорошо подумай над подарком ей на день рождения, Артём. Завтра в ресторане "Тихое местечко" мы будем праздновать. И не смей испортить ей праздник.
– Не испорчу, бать, – обещаю я. – Не испорчу.
– Хочу верить, сынок, – батя впервые улыбается.
Пожав руку, уходит в машину и увозит от меня мою Бэмби. А я решаю ей спеть. Не знаю почему, но уверен, что ей понравится.
Ведь, чтобы завоевать принцессу, трубадур должен спеть под её окнами серенаду.
Всю ночь ищу песню. Прослушиваю весь плейлист Сони ВКонтакте. И нахожу ту, что отражает наши отношения.
Меня трясло. Всего. Потому что боялся опозориться перед ней. Первые строчки запорол, не вытянул.
Но её глаза кричали мне о любви. Сияли от восторга. И я понял, что всё делаю так, как нужно. Не ошибся с выбором подарка.
И пел только для неё. Так, как чувствовал это сердцем. Впервые с четырнадцати лет осмелился распахнуть перед кем-то душу. Потому что уверен, что Бэмби не плюнет туда.
И снова этот Марк. Появился, ревниво сверкая глазами. Раздувая ноздри и играя желваками. Его она пригласила, а меня нет. Этого белобрысого урода позвала на свой день рождения, а меня нет. Может я и не заслуживал, но блять…
Ушёл. Сбежал от своих чувств. Чтобы не сорваться и не начистить морду Марку. Чтобы не испортить Бэмби праздник.
А когда пришло от Бэмби сообщение, расхерачил телефон об асфальт, наблюдая за тем, как осколки улетают в воду. Только пожалел об этом тут же. Купил новую симку и побродив по городу, наблюдая за влюблёнными парочками, которые обменивались подарками, поехал домой.
Нашёл свой старый телефон и, набрав номер Сони по памяти, отправил ей сообщение.
Знал, что она улыбнётся. Так стеснительно. Обворожительно. Сверкая ямочкой на правой щеке. И спрячет сияющий взгляд за завесой ресниц.
– Я люблю тебя, Соня Ефимова, – опершись затылком о стену позади, сказал вслух, смотря на затянутое тучами небо.
Глава 77
Екатерина
Захожу на кухню, сонно потирая глаза и поглаживая живот, который тянуло от голода. Судя по тому, как сильно мне постоянно хочется кушать, у меня в животе сидит маленький, прожорливый мальчишка. Сынок. Будущий мамин защитник и папина гордость. Хотя не сомневаюсь, что Гриша будет рад и девочке.
Улыбаюсь ласково и тут замечаю отца, который сидит за столом и потягивает кофе из кружки, читая что-то на планшете. Улыбка мигом сходит с моего лица. Весь этот месяц, который мы живём с родителем на одной жилплощади, я стараюсь с ним не пересекаться. Если слышу его шаги в коридоре или на кухне, то не выхожу из комнаты. Либо, если застаю его в комнате, то разворачиваюсь и молча ухожу.
Наплевав на голод и тянущий желудок, хочу уйти, но голос отца заставляет остановиться:
– Катя, подожди, пожалуйста. Мне нужно с тобой поговорить.
Останавливаюсь, с недовольным видом сложив руки на груди, и смотрю на отца исподлобья. Всем видом показываю, что слушать я его не хочу, и что он отнимает у меня драгоценное время.
– Сегодня вечером будет семейный ужин и хочу, чтобы вы с Соней на нём были, – отец поднимается из-за стола и выжидающе смотрит на меня.
– Почему мы должны прийти, я не понимаю? – впервые за всё время с момента смерти мамы, я заговорила с ним. – Опять будем играть счастливую семью? Лицемерить и лгать, как это ты делал последний год. Или напьёмся в хлам, чтобы снова уйти от навалившихся проблем. А, папа?
– Катя, не начинай, – говорит раздражённо, цокая языком. – Да, мама умерла, но ты не можешь всю оставшуюся жизнь злиться на меня. Мама умерла от болезни. Я её не убивал.
– По твоей вине она отказалась от операции, – я тычу пальцем ему в плечо. – Это ты не смог сохранить верность своей жене, когда она была без волос, исхудавшая и нервная от таблеток.
– Я виноват, признаю! Но в жизни случается так, что люди перестают любить друг друга после нескольких лет брака.
– Она любила тебя до последнего вдоха, – качаю головой. – И если бы ты оказался на её месте, она бы не пошла искать утешения на стороне.
– Не стала бы, – отец кивает головой. – И я по-прежнему люблю её.
– Ладно, – дергаю плечом, не имея сил спорить и ещё что-то доказывать.
Отец не в состоянии признать свою вину. Для него найдётся сотни причин, которые оправдают его поступок.
Сбегаю в туалет, когда чувствую подкатывающую к горлу утреннюю тошноту. Токсикоз, будь он не ладен.
– Так ты придёшь вечером? – кричит вслед отец.
– Посмотрим, – кричу из ванной комнаты, закрывая дверь на щеколду.
Умываюсь, переживая подкатившую к горлу тошноту.
– Маленький мой, дай мамочке покушать, – прошу малыша, положив ладонь на пока ещё плоский живот.
Будто услышав мою просьбу, тошнота отступает.
Выхожу на кухню, где уже нет отца, и лезу в холодильник, доставая сыр и домашнюю колбасу. Нарезаю, кладу на ломоть хлеба и с огромным наслаждением вгрызаюсь в него. Чувствую, как голод наконец-то отступает.
– Приятного аппетита.
На кухню заходит заспанная Соня, которая сейчас похожа на маленького совёнка.
– Спасибо, родная, – улыбаюсь я, ставя перед ней тарелку с таким же бутербродом, как у меня.
– Чего от тебя хотел отец? Я слышала, как вы с ним разговаривали, – девушка заинтересовано смотрит на меня, откусывая маленький кусочек от бутерброда.
– Сказал, что хочет сегодня устроить семейный ужин, – кидаю раздражённо.
– Ты всё ещё на него злишься? – Соня смотрит настороженно, кусая губы.
– Конечно, я злюсь, Соня. Как можно не злиться? Он предал маму. Предал нашу семью. Лгал больше года. И не понятно, сколько бы мы прибывали в неведении, если бы его любовница не позвонила. А сколько бы лет он бы жил на две семьи?
– Катюня, ты не можешь постоянно злиться на него.
– Имею на это полное право.
– Катюша, приди, пожалуйста, сегодня вечером. Ради меня. Прошу тебя, – складывает ладошки в молитвенном жесте.
– Ладно, – выдыхаю тяжело. – Но только ради тебя. Чтобы ты не расстраивалась, что у меня плохие отношения с отцом.
– Спасибо большое, – Соня улыбается мне счастливо.
– Что у тебя с Марком? – интересуюсь между прочим, вставая из-за стола и ставя чайник кипятиться.
– Мы с ним просто друзья, – говорит растерянно. – А что?
– Просто смотрит он на тебя совсем не как на друга, – усмехаюсь я.
– Ты выдумываешь, – говорит смущенно.
– Мне он нравится гораздо больше, чем Артём, – поворачиваюсь к ней, облокотившись бёдрами о стол.
– Катя, к чему этот разговор?
– К тому, что я видел, как ты вчера поплыла, когда он спел тебе эту сопливенькую песню. Вижу, как ты плывешь на уроках, когда он рядом сидит. Ты влюблена в него!
– Катя, хватит совать свой нос, куда не нужно, – Соня вскакивает, ударяя ладошками по столу. – Я люблю Артёма! И мне абсолютно плевать на всё, что ты мне говоришь. Я понимаю, что он тебе не нравится из-за его хамского поведения, но он изменился.
– Он тебя использует! Ради мести мне.
– Катя, хватит уже думать, что Тёма использует меня. Даже если это так, то я всё равно его люблю. И буду наслаждаться его вниманием, пока он мне его даёт!
– Ты глупышка, – качаю головой я. – Я же хочу как лучше для тебя. Я вижу ведь, что ты часто плачешь, после встречи с ней.
– Катя, я не хочу больше ни о чём с тобой разговаривать! Я пойду, потому что опаздываю в школу! Увидимся вечером за ужином, – Соня запихивает бутерброд в рот целиком и уходит с кухни.
– Соня, мы не закончили с тобой разговор! – кричу я в ярости ей вслед. – Вернись немедленно!
– А я закончила, Катюша. Я люблю его и буду счастлива только с ним.
Значит так, да? Превосходно! Раз ты его так сильно любишь, то я посмотрю, как ты отреагируешь на то, что твой Артём целует не только тебя. Беру телефон и звоню Лере. Девушка отвечает через три гудка.
– Привет, Катюша. Как у тебя дела? Что нового?
– Привет. Я могу попросить у тебя помощи? – спрашиваю торопливо, закрыв плотно дверь на кухню.
– Конечно. Чем помочь?
– Мне нужно, чтобы ты поцеловала одного парня, на которого я укажу.
– Ммм… эм… а зачем?
– Не задавай вопросов лишних, пожалуйста. Ты мне поможешь или мне кого-то другого просить? – начинаю терять терпение. В последнее время я стала очень нервной.
– Да, помогу, конечно. Когда?
– Я тебе ещё позвоню. Спасибо, – отключаюсь и выглядываю за дверь, чтобы удостовериться, что Соня ничего не услышала.
На минуту задумываюсь насчёт того, насколько хорош мой план, но тут же вспоминаю те фотографии, которые прислали Грише. Я почему-то не сомневаюсь, что это сделал Артём. Сам ведь говорил, что найдёт другой способ отомстить мне. И тут же Грише приходит это письмо со ссылкой на сайт. Я потом нашла этот сайт, вспомнив его приблизительное название, и полюбовалась чьей-то искусной работой.
Доедаю свой бутерброд и иду в комнату, проверять домашнюю работу учеников. В груди странное предчувствие. Но я гоню его прочь. Потому что понимаю, что оно вызвано тем, что я собираюсь подставить Артёма. Что это расстроит Соню. Но это единственный выход из ситуации. Только так я смогу заставить Соню возненавидеть Артёма прежде, чем он разобьёт ей сердце.
Глава 78
Екатерина
На экране телефона высвечивается имя Гриши, и я с улыбкой от уха до уха отвечаю:
– Я слушаю тебя, любимый.
– Как там мои крошки? – полный теплоты и ласки голос льётся в ухо. – Сегодня не тошнило с утра?
– Всё хорошо у нас. Мы покушали плотненько. И меня почти не тошнило с утра, – встаю у зеркала, задираю футболку и смотрю на плоский живот.
– Скучаю по тебе, Кать, – Гриша понижает голос до интимного полушёпота. – Хочу просыпаться и видеть тебя рядом, Катюша. Мне надоело мотаться туда-сюда каждый день. Прошу тебя в который раз, переезжай ко мне, малыш.
– Гришенька, пойми, я не могу уехать без Сони. Я не оставлю её одну с отцом, в одной квартире. И тем более, я не смогу жить в одной квартире с Артёмом, уж прости меня. Сам знаешь, что у нас с ним натянутые отношения.
– Так переезжай с Соней, – предлагает мужчина.
– Гришенька, Соня и Артём в одной квартире? Ты смеёшься надо мной? – я вскидываю брови, забывая о том, что собеседник меня не видит.
– Ну вообще-то… у меня есть для тебя сюрприз. И я сейчас стою под твоим подъездом.
– Да? – бегу к окну, выглядываю на улицу и вижу Гришу, который стоит у машины, закинув голову наверх. – А что ты здесь делаешь?
– Жду тебя, котёнок. Выходи, поедем смотреть сюрприз, – слышу улыбку в его голосе.
– Сейчас оденусь и выйду, – заливисто смеюсь я, сбрасываю трубку и начинаю быстро одеваться.
Выбегаю во двор через десять минут, с разбегу ныряя в родные объятия. И тут же получаю ласковый поцелуй в губы, который перерастает в страстный. Гришенька мой. Слов нет, как безмерно сильно я тебя люблю.
Гриша везёт меня к своему дому. Но поднимается на этаж выше, чем находится его квартира. Останавливается у квартиры с номером сто пять и протягивает мне ключи с брелоком в виде ангела:
– Открывай, малышка.
Беру ключи и послушно вставляю ключ в замок, открывая дверь. Толкаю и оборачиваюсь к Грише, вскидывая в недоумении брови.
– Это квартира для тебя и Сони, – подталкивает внутрь и включает свет, закрывая за нами дверь.
– Гриш? – я упираю руки в бока. – Зачем?
– За тем, что отсюда до школы пешком пятнадцать минут. На машине пять. И тебе, и Соне удобно будет. И мне не придётся ночью ехать домой, потому что ты стесняешься, что Соня заметит меня.
– Гриша, я не могу, – качаю отрицательно головой.
– Почему?
– Я на хочу быть твоей содержанкой, Гриша, – в голове всплывают слова Артёма.
– Что за глупости, Катя? Какой содержанкой? – Гриша сердится.
– Если бы мы жили в этой квартире вдвоём, это одно дело. Но я буду тут жить с Соней и за неё платить я должна сама.
– Это глупости, Катюша. Ты моя женщина. И я хочу, чтобы ты жила рядом со мной.
– Я говорила уже, и повторюсь, я не хочу быть твоей содержанкой. Я не жена твоя, чтобы ты меня обеспечивал.
– Так выходи за меня! В чём проблема? – раздражённо выкрикивает Гриша, сжимая кулаки.
– Только вот одолжение мне делать не нужно! – всплеснула руками, развернулась и покинула квартиру, хлопнув громко дверью.
– Ты куда собралась? – Гриша выходит следом и хватает меня за локоть.
– Домой.
– Тогда я отвезу тебя, – бескомпромиссно.
– Сама доберусь, – пытаюсь выдернуть локоть из его железной хватки.
– Блять! Ты просто непереносима! – подсаживается и закидывает аккуратно меня себе на плечо, чтобы не давить на живот.
– Пусти меня! – тарабаню кулачками по широкой спине.
Гриша молчит и стойко выносит мои удары. Заходит обратно в квартиру и несёт меня в светлую комнату, опуская на кровать. Пытаюсь отползти, но Гриша удерживает меня за лодыжку и поттягивает к себе. Опускается сверху и придавливает к кровати телом.
– Успокойся, пожалуйста. Что за глупые обиды и отговорки, Катя? – облокачивается руками по обе стороны от моей головы и испытывающе смотрит мне в глаза.
– Гриша, я не хочу быть твоей содержанкой, – снова повторяю я, упорно отводя взгляд.
Под мудрым и будто всезнающем взглядом Гриши я чувствую себя маленькой глупой девочкой. И мне становится стыдно за свои выкидоны.
– Так, малыш, давай я тебе всё разложу по полочкам, чтобы ты выкинула весь тот бред, который напридумывала в своей хорошенькой головке. Я тебя люблю. Это первая причина, по которой я могу обеспечивать тебя. Ты носишь под сердцем нашего ребёнка. И в ближайшем будущем, мы пойдём с тобой в ЗАГС, чтобы узаконить наши отношения. Это вторая причина. Когда мужчина любит свою женщину и намеревается на ней жениться, он может обеспечивать её, покупать ей квартиру и дорогие подарки.
– Ты купил эту квартиру? – я чуть не подскакиваю на кровати.
– Да, купил. Хозяева срочно уезжали в другую страну и продавали квартиру в срочном порядке по приемлемой для меня цене. Я решил, что квартира лишней не будет, особенно когда есть накопления.
– Но… – на языке вертятся вопросы.
– Тише, малыш. Подожди, – целует ласково в губы. – Я ещё не закончил. Так вот. Если ты настолько сильно не хочешь зависеть от меня, то тогда будешь снимать у меня эту квартиру. Согласна?
– За сколько? – такое положение вещей меня вполне устраивает.
– Мммм… – хмурится, прикидывая что-то в голове. – Десять тысяч.
– Смеешься? Это дёшево! Двадцать пять и не меньше!
– Восемнадцать, – качает головой, рукой расстегивая моё пальто и пробираясь под блузку.
– Я подумаю над твоим предложением, – стону я, выгибаясь под его горячей ладонью, которая сжимает мою ставшую чувствительной грудь.
– Хитрый котёнок, – Гриша втягивает сосок в рот, обдавая его горячим дыханием. – Верёвки из меня вьешь.
– Я не специально, – отвечаю со смешком, который тут же переходит в громкий стон, когда рука Гриши скользит под трусики, раздвигая набухшие от желания губки.
Все мысли и сомнения вылетают из головы. Остаются только горячие руки моего мужчины, его жадные поцелуи и наше общее загнанное дыхание на двоих.
