Текст книги "Что в имени тебе моем... (СИ)"

Автор книги: Екатерина Кариди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Привет тебе, принц Дагон, – церемонный поклон.

– Издевается, гад ползучий, – подумал Дагон, и ответил таким же церемонным поклоном, – Приветствую, мастер Михель.

– Готовы к вечернему развлечению?

Дагон промолчал, только глаза вспыхнули, да дыхание стало тяжелым. Михель наблюдал за ним и упивался его страданием, но можно дожать темного еще:

– Вчера я видел Янсиль, – зашептал он.

– Что? Как...? – вскинулся темный.

– Оооо, не надо шуметь. Эления видела ее.

– Угу, – промычал Дагон, понимая что имел в виду злой и холодея при мысли о том, насколько девочка уязвима и беспомощна перед кознями злого.

– Знаешь, она сказала, что умрет, но не выйдет за тебя замуж.

Дагон, конечно, почувствовал болезненный укол в сердце, но все равно, в этот момент его гораздо больше занимал Лей. А потому он снова начал разговор о том, чтобы спасти светлого. Михель притворился разозленным, пусть темный мальчишка помучается:

– Я сказал нет! Я хочу увидеть, как покатится его голова.

Темный закрыл глаза, Боже, это видение и так преследовало его полночи.

Рассчитывать было не на кого, только на свои силы, да еще злой будет всячески препятствовать... Вот когда темный выучился скрывать свои мысли и лицемерить. Он принял равнодушный вид и проговорил:

– Что ж, посмотрим.

Злой пристально взглянул на него, однако тот был непроницаем.

– А ты растешь, мальчик. Мы с тобой будем творить великие дела, – и похлопал его по плечу.

Дагон чуть не сорвался, но все же смог взять себя в руки и криво улыбнуться в ответ. А сам твердил про себя:

– Никогда больше! Никогда! Никогда!

Михель счел, что достаточно подпитался чувствами темного и пошел слоняться по дворцу дальше, а Дагон метнулся на воздух. Ему надо было отдышаться. Но вид строящегося в центре дворцового двора эшафота чуть не добил его окончательно.

***

Янсиль с утра упросила Фицко пойти послушать, что говорят во дворце. Когда тот на ее глазах превратился в тощего пестрого кота, принцесса присела на диванчик и задохнулась от хохота.

– И что смешного? – спросил кот человеческим голосом.

– Уффф! Ничего, – проговорила сквозь смех девушка, – Просто не представляла себе, что можно, будучи котом, так походить на человека!

– Вот еще, Когда я жил на кухне в царском дворце Фивера, никто меня с человеком не путал!

– Они просто не замечали, какой у тебя умный вид!

– Да... Что ты говоришь... – кот расцвел несмелой улыбкой.

Но тут Стор почувствовал себя незаслуженно обойденным любовью и лаской, и тоже решил порадовать принцессу превращением. На диване вместо него вдруг возникла огромная серо-бурая бородавчатая жаба. Жаба проквакала:

– А я обычно принимал этот образ, когда жил под дворцовой башней. Правда же, я красивый?

Не то, чтобы принцесса Янсиль совсем уж не любила земноводных, или не считала их красивыми. Просто сработал эффект неожиданности. Она истошно завизжала и в секунду забралась на кровать. Кот ржал, катаясь по полу, а жаба Стор, задетый до глубины души, обиженно отвернулся. Янсиль стало стыдно.

– Ээээ... Стор, послушай, не обижайся. Ты очень симпатичный. Даже красивый, я еще никогда не видела таких красивых жаб!

– Что, правда? – Стору очень хотелось верить.

– Правда, – сказала Янсиль, беря жабу на руки, – Я даже тебя поцелую, чтобы ты поверил.

Все. Отныне сердце Стора принадлежало принцессе навеки.

– Спасибо... – благоговейно прошептал он, когда девушка прикоснулась губами к его бородавчатой голове, – Я твой слуга на всю жизнь.

Настала очередь кота страдать. Но, видя его унылую, опущенную долу несчастную физиономию, эти поникшие усы и ушки, принцесса не выдержала:

– Фицко, котик мой, иди, я и тебя поцелую!

Кот примчался тут же, громко мурча и выпрашивая ласку:

– Девочка, ты так добра, мы твои оба. На веки вечные.

– Ах, – засмеялась Янсиль, – Кто будет жить веки вечные?! Это же так скучно!

Наконец, веселая возня закончилась, и кот Фицко выбрался через вентиляционный канал, чтобы сделать вылазку на кухню. Вернулся он взволнованный, кот исчез, как не бывало, присел на диван, ероша волосы на макушке. Принцесса долго допытывалась, что случилось, в конце концов, тот выдавил:

– Во дворе эшафот ставят.

Девушка сползла на пол.

– Эшафот... Для кого? Впрочем, молчи. Я знаю для кого...

Она смертельно побледнела и стала оглядываться по сторонам, словно ища что-то. Игры закончились. Стор, снова превратившийся в человека, готов был удавить болтливого Фицко.

– Успокойся, принцесса! Успокойся! Мало ли для чего ставят эшафот. Ставят, значит так надо! Отец же сказал тебе никому и ничему не верить, и ждать ночи, что бы ты ни услышала или увидела! Вот и жди! И нечего здесь панику разводить. Не казнят твоего Лея. Не казнят! Я знаю...

Но слезы текли из глаз девушки не переставая, старые духи присели рядом с ней на пол, стараясь успокоить ее, рассказывая разные невинные глупости и бородатые анекдоты тех времен, когда дедушка Зимруда был еще молоденьким духом. Постепенно она перестала плакать и даже стала улыбаться. Но та нехорошая решимость, что была написана на лице девушки, ужасно Стору не понравилась, а потому он предусмотрительно и незаметно спрятал все колющие и режущие предметы. На всякий случай.

Глава 35.

Этот тяжелый, утомительный и бесконечный день наконец-то подошел к концу. Солнце клонилось к закату, двор перед дворцом был полон, яблоку негде упасть. Все пришли за несколько часов. Удивительно, на свадьбу Зимруда никогда столько народу не собиралось, Владыка даже незаметно сплюнул с досады. Народ толпился во дворе, на всех террасах видны были зрители. Даже прислуга, и та слетелась. Стража усиленно делала вид, что соблюдает порядок, на самом деле вытягивала шеи от любопытства. И, конечно же, гарем! Его нежные, впечатлительные женщины были в полном составе! В лучших нарядах и драгоценностях, как на спектакль, черт бы их побрал! Владыка в сердцах мысленно пожелал, чтобы они исчезли из его жизни. Ничего, завтра все всё узнают! Скорее бы сегодняшний день закончился.

Владыку чем дальше, тем больше одолевало волнение. Он ужасно беспокоился за дочь, за жену. Оставил обоих дорогих его сердцу женщин на попечение других, и теперь изнывал от беспокойства. Переживал он и из-за Лейона. Странный мальчик, отчего он так уверен в своих силах, как он собирается победить зло? И что за непонятная просьба, велеть ему назвать свое истинное Имя? Что за Имя такое? Что может быть такого в Имени? Казнь – это ведь не шутка, правда, он, как царь, может в любой момент прекратить все...

Зимруд готов был отступиться и прекратить все сейчас же. Но он дал слово Лейону. Ладно, пусть все идет как идет...

Владыка заметил в толпе пробиравшегося к самому эшафоту принца Дагона. Странно, что тот ни разу не не попался ему на глаза, не задал ни одного вопроса, даже недовольства не выразил. Все-таки Янсиль была объявлена его невестой... Зимруд подумал, что на его месте метал бы громы и молнии. А впрочем, если вспомнить ту мутную историю с волшебным зельем, что этот принц Дагон ему дал, тут еще не понятно, кто виноват и кто на самом деле заслуживает казни.

Михель тоже заметил Дагона и пошел ему навстречу, легко расталкивая толпу. Однако подходить не стал, а остановился так, чтобы хорошо его видеть. И получать удовольствие. Честно говоря, Михель был поражен, неужели этот дурак светлый даст себя убить? Смутные подозрения о подвохе шевелились в его душе, но не оформлялись во что-то конкретное.

Вдруг поднялся страшный шум и тут же стих.

По проходу повели закованного в цепи преступника. Лейон был спокоен, уверен в себе и сосредоточен. Злому было приятно смотреть на посеревшего от волнения Дагона, на толпу, подавшуюся вперед от любопытства. Тут он перевел свое внимание на Владыку. Вот на ком лица не было от переживаний! Злой даже усмехнулся про себя:

– Что за слабонервный тип, а еще всесильный Властитель! Фи.

Однако действо разворачивалось своим чередом, Лейон поднялся по ступеням на эшафот, оглядел толпу, поклонился. Палач ждал в стороне. Дагон, находившийся на грани от нервного истощения, готов был закричать во всеуслышание:

– Отпустите его, это все моя вина, – но держался.

Все уставились на Владыку Зимруда. Лейон чуть заметно кивнул ему.

Пора.

Владыка подавил волнение, напрягся, как перед прыжком, и произнес фразу, с которой все началось:

– Осужденный на казнь, назови свое истинное Имя!

– Мое имя Светлый, – впервые звучал древний язык духов перед таким скоплением людей.

– Светлый, – повторил Зимруд.

Михель потрясенно обернулся, его переиграли! Эти уроды, эти недоумки сговорились за его спиной!

Лейон решился нарушить запрет являть прилюдно свою Сущность, но у него для этого была причина, которой собирался оправдаться на том суде, куда он непременно отправится. Однако сначала он сделает то, что должен. Светлый знал, что его сил не хватит, чтобы победить злого. Но его сил достаточно, чтобы разбудить душу юноши Михеля, в чьем теле этот злой поселился. Он видел в теле Михеле душу парня как маленький сгусток света. Именно его Лей и собирался освободить. А дальше – Бог даст, они смогут изгнать зло вместе. Светлый очень надеялся, что план сработает, потому что другого пути он не видел.

А потому он вмиг принял свой Истинный облик, озаряя все вокруг нестерпимым, ослепительным светом. Его ослепительный свет потянулся к Михелю, стремясь забраться внутрь и вытащить из небытия скованную злом душу. В ответ Михель выпустил на свободу свою Сущность – абсолютное Зло. И пока Светлый старался добраться до маленького сгустка света, заключенного в коконе зла, Зло стремилось задушить свет.

Боже, что творилось в толпе, на террасах. Страшный шум поднялся, все заметались, Зимруд сидел недвижим, не отрывая взгляда от этой невероятной картины, словно если моргнет, у Светлого силы закончатся. Он не подозревал, с какими стихиями столкнулся, и теперь пути назад не было.

Дагон следил за всем с замиранием сердца. Так вот что задумал его светлый друг! Вот что! Душа рвалась помочь Лею, темный горячо молился, чтобы у Светлого все получилось, не замечая, что раскачивается из стороны в сторону и практически не дышит.

Наконец Светлому удалось немного пробить кокон злого и душа Михеля стала пробуждаться, просачиваясь слабыми лучами света. Тогда злой понял, что может так проиграть, его просто изгонят из этого тела, и потянул силу из своих малышек.

Дааааа! Они хоть и крохотные, но теперь злой стал несоизмеримо сильнее!

Невидимая петля зла стянулась на Светлом, который изо всех сил старался вызвать к жизни Михеля-человека. И петля стала постепенно гасить его ослепительный свет.

Дагон взлетел на эшафот одним прыжком, крича во весь голос, как одержимый:

– Лей! Ты погибнешь!

– Я должен! – с трудом смог ответить Светлый.

– Позови меня, Лей! Умоляю, позови! Ты не справишься один!

Светлый уже и говорить-то толком не мог, все силы уходили на то, чтобы не сдаться. И не напрасно, потому что Михель человек действительно пробуждался. Дагон упал на колени, повторяя:

– Лей, позови меня! Лей... Вдвоем мы сильнее... Лей...

– Не хочу... Чтобы ты погиб... – прошипел Светлый сквозь зубы.

– Дурак! Позови! Меня! Позови!

Позвал.

Из Темного мгновенно рванулся мрак, удерживая и сковывая злого, каменея на нем, словно застывающая лава. А Светлый ослепительными лучами вытягивал душу человека на свет. И им удалось. Троим, свету, тьме и человеку. Удалось вытолкнуть злого, когда душа Михеля обрела достаточно сил, чтобы потянуться к Создателю.

Но злой не собирался сдаваться, ему очень нравилось в человеческом теле, так что, он стремился вернуться туда, во что бы то ни стало. Понимая, что зло ломится в него снова, и сил не хватит ему противиться, Михель-человек взмолился:

– Господи, прости мне то, что я собираюсь сделать, – и перерезал себе горло от уха до уха тем самым кинжалом, что когда-то подарил Михелю Эзар. Кинжал ему нравился, Михель носил его постоянно.

Видя, что умирающий юноша падает, как подрезанный цветок, зло взревело, если, конечно, можно взреветь беззвучно, и метнулось к телам женщин, в которых были заключены его отродья. Тогда Светлый стаж выжигать злого нестерпимо-ярким светом а Темный забирать из них частички своей тьмы, которыми, собственно, зло в них и держалось.

Но зло не уходило просто так.

Зло забирало с собой жизни всех, в ком его была хоть крупица. Они падали бездыханные одни за другими. Эления с самого начала поняла, что происходящее в планы злого никак не укладывается, и попыталась сбежать, но от того, что находится в тебе не сбежишь. Ее постигла та же участь, что и остальных, более того, Михель именно ее забрал первой.

А дух зла, вырываясь из их тел, в бешенстве стал разваливать дворец. От страшного землетрясения первыми начали рушиться террасы садов, на которых металось в панике множество народа. Видя что катастрофа грозит огромными жертвами, Светлый позвал духов-хранителей. Хорошо, что Горгор как чувствовал, открыл ему их Имена!

И тогда в творившемся всеобщем безумии, словно диво дивное, ловя падающих с высоты людей, стали образовываться сетки из парящих каменных валунов, комьев земли и крохотных зеленых листиков. Вода с террас застыла каплями в воздухе, устремляясь к очагам пожаров, гася огонь, а проносившиеся мимо искореженные деревья принимали в свои кроны и укрывали листвой тех, кто все-таки сорвался и летел вниз. Каменные глыбы вырастали из земли, облепляя колонны, не давая им развалиться окончательно. А кошмарная спираль разрушения, которую вместе удерживали Свет и Тьма, силилась разрастись и поглотить весь город.

***

– Они смогут его победить?

– Да, но оба погибнут.

– И Ты дашь этому произойти?

– Нет. Не пришел еще их час.

– Так нам вмешаться?

Тот, в чьей власти было остановить все это, кивнул.

В этот миг творившееся застыло в движении, и вниз спустились трое, облеченных властью добра, чтобы забрать всех на суд.

Когда все отмерло, на развалинах дворца остались только люди.

Глава 36.

По-разному течет время, по-разному выглядит пространство для тех, кого забирают на суд. Каждый попал в странное, тайное, неизвестное ему место. Злого заточили сразу, его дело будет решаться позднее. Он и так уже заслужил свое место в озере огненном. Сейчас был черед остальных.

Светлый очутился в просторной комнате, находящейся где-то наверху, в чреве высоченного многоярусного дома из неизвестного литого камня, армированного металлом изнутри. В комнате были светлые обои, непонятная картина, состоящая из ярких цветных пятен на стене. Одна из стен стеклянная, в углу огромный черный стол и черное кожаное кресло странной конструкции. Прямо у самой стеклянной стены спиной к нему стоял Некто, одетый в строгий темный костюм и смотрел вниз. По виду человек. А перед ним, как на ладони был залитый огнями ночной город. Лейон никогда не видел ничего подобного.

– Говори, – услышал Светлый и догадался, что перед ним его судья.

– Если можно простить меня, за то, что я наделал... Молю позволить мне жить с моей женой.

Тот, к кому обращена было его мольба, не оборачиваясь кивнул и ответил:

– Ты прощен. Отныне живи, как хочешь.

Светлый приблизился и низко склонился перед судьей, стоявшим у стеклянной стены:

– Спасибо. Я бы хотел жить как простой смертный.

– Хорошо. Выбери себе другое имя.

– Если будет на то дозволение, я хотел бы иметь Имя Счастливый.

– Да будет так, – был ему ответ, – А теперь возвращайся, тебя там ждут.

– У меня еще просьба...

– Говори.

– Михель.

– Хорошо.

– И еще... Не сочти за дерзость, я прошу за Темного...

Ответа не последовало, но Лей понял, что его услышали.

С ним стало происходить что-то странное. Светлая сущность стала покидать его, сменяясь незримым сиянием. Несуществующим, но, тем не менее, совершенно реальным, исходящим изнутри – тихим сиянием счастья.

А потом мир исчез, а через мгновение он снова оказался среди развалин дворца. И главное – теперь он был просто человеком. Лей с изумлением взглянул на свои руки, не замечая хаоса, творившегося вокруг. Так странно, но здорово! Но тут свалившаяся ветка зацепила его по затылку, и он вспомнил, что у человека, вообще-то, есть еще дела! И помчался разыскивать Зимруда и свою жену.

Дворец разрушился так странно. Более или менее уцелели только те строения, что были того, как Владыка Зимруд решил начать постройку садов, да еще старые флигели дворца, где жили слуги. А зарытые глубоко в землю подвальные апартаменты, в которых находилась Янсиль, по странному стечению обстоятельств снова увидели свет. Она как раз выбиралась через пролом в стене, когда туда примчался Лей. Конечно же, они бросились навстречу, крепко сжав друг друга в объятиях!

Потом, потом Янсиль будет ругать Лея последними словами, за то, что он заставил ее пережить, пока она сидела в неведении в этом подвале, а он будет клясться, что никогда больше, никогда... Все это будет потом. А пока они были безумно счастливы, что живы, и что они вместе.

Сейчас надо еще найти отца.

Зимруд нашелся сам. Все это разрушение он просидел на месте как истукан, был просто в шоке от творившегося. Потом очнулся и, видя, что Лей побежал к Янсиль, бросился спасать Надин. А когда нашел ее, был поражен, разрушилось почти все, а комнаты, где жила старенькая бабушка Захарии, стояли нетронутые. И они уцелели. И бабушка, и Захария с Гульшари, и самая главная его драгоценность – Надин. Впрочем, чему удивляться, их защищал тонкий пузырь из глины, маленьких острых листочков и воды священного источника, закрывший непроницаемой пленкой помещения, где они находились.

В живых из всех царевых женщин, кроме дочери, остались только две наложницы, одна старушка и Надин, его маленькая нищенка-жена, рыдавшая в его объятиях. Царь поседел на глазах. Зимруд никогда не хотел смерти никому, он никогда не хотел причинить вред своим людям. Господи, а он еще переживал, как скажет завтра женщинам своего гарема, что разводится с ними... А теперь они все мертвы... Трупы кругом. Мертвый мальчик Михель, лежащий перед развалинами эшафота. Господи... Царь пошел к своим женщинам, он должен был им хотя бы это.

– Господи... Я же собирался сердечно поговорить с каждой, объяснить... Я же... Я же... Я одарил бы их всех по царски, Я бы нашел им мужей... Уж не хуже меня... Господи... Пусть бы они кричали на меня, ругались... Но были бы живы! Живы! Все из-за меня... Из-за меня...

Зимруд упал на колени, рыдая над телами бывших еще вчера постылыми жен и наложниц, а теперь и прощения-то у них не попросишь, за то, что не любил и хотел избавиться.

Как оплакать их всех... Как... Как жить ему теперь с таким чувством вины?! Как...

Дворец был разрушен и восстановлению не подлежал. Люди – кто ранен, кто в шоке, кто в обмороке, кто-то ослеп, кто-то поседел, как и он. Все те, кто принял злого как хозяина, и носили в себе его метки – мертвы.

Владыка, разместив как смог оставшихся в живых, неприкаянно бродил по разоренному месту, которое много лет считал свои домом и слезы катились из его глаз. Но они живы, значит надо жить дальше. Кое-как все придут в себя. Эта страшная ночь пройдет, и жизнь постепенно будет восстанавливаться после катастрофы. Но никогда больше Владыка Зимруд не станет строить огромных дворцов, чтобы потешить свою гордыню. Никогда. И детям своих детей заповедает.

***

А наутро бывший светлый дух, а ныне человек Лейон (он же Счастливый) попрощался с Владыкой, забрал жену свою Янсиль, и они пошли потихоньку ногами по земле из славного города Симхориса в отдаленный край, туда, где живут племена кочевого народа. К Айне, матери новой царицы Надин, чтобы жить среди обычных людей, как простые дети земли. Не имеющие ни славы, ни богатства.

Лейон и сам не знал, что таится теперь в его новом тайном Имени, но отныне, все кого он встретит своем на пути, каким-то образом становились счастливыми.

***

Чтобы не пропал свет, что раньше принадлежал сущности Светлого, судья отдал его душе Михеля. Так что, теперь парнишка светлый дух Михель Светлый. Непривычно, конечно, но Михелю понравилось, особенно понравилось, так же как и Лею, спать высоко в небе, купаясь в солнечных лучах. И догонялки на границе света и тени тоже.

Иссилион, видя, что отпустили Светлого, явился просить отпустить и его. Его судья с работы не отпустил, но позволил:

– Пока не родится у тебя сын, который заменит тебя при храме и источнике Симхориса, не отпущу тебя. Только после этого можешь стать человеком. А жену свою возьми к себе и обвенчайся с ней по закону людей. Тем более, что прецедент ты уже устроил. Так что чего уж там...

Надо ли говорить, что обрадованный водный стремглав помчался приводить дозволенное в исполнение.

***

На суд к Создателю Горгор, Карис, Стор, Фицко и Фрейс попали все вместе. Никто из них в таком месте раньше не бывал. Перед ними на возвышении сидела тройка мрачных судей в смешных белых париках, а за спиной – целый зал зрителей. И все пятеро почему-то голые. Конфузно до предела...

Приговор был коротким. Судья сидевший в центре переглянулся с боковыми и грозным голосом произнес:

– Горгор, твой грех гордыня, Карис – потворство и бездействие. Плоды гордыни порождают зависть! Какое вам наказание, после того, как вы видели, как зависть разрушила все, чем вы так кичились? Лишаетесь силы и станете жить на земле. И этих двоих тоже прихватывайте, – указывая на Стора и Фицко

Надо сказать, что для всей четверки наказание было скорее поощрением. Горгор попытался вставить:

– Мы Мелисандре клятву давали, что отработаем...

– Считайте, что отработали. Вон с глаз моих!

Забавно было высокому суду видеть непритворную радость 'наказанных', громко завопивших перед тем, как исчезнуть:

–Ура! Айда все к Лею и Янсиль!

Остался Фрейс.

– Что же делать с тобой...

– Помиловать? – робко прошептал зеленый, подняв бровки домиком.

– Сначала ты должен хорошенько поработать. Отправляйся-ка ты назад в Фивер. У тебя там осталось незавершенное дельце.

Фрейс вдруг обнаружил себя в родном саду и от радости тут же зарылся лицом в свои любимые травки. Плоды его экспериментов, его гордость! Он уже вырастил одну травку для царя Александра, еще нужно было вырастить кое-что для его дочери Мейди, девушка была красива и мудра не по годам, надо, чтобы эти качества никогда ее не покинули, да еще миролюбия добавить... А еще для будущего царя Александра второго вырастить, а еще для младших принцесс Маризы и Оленьки. Ох, работать и работать... Творить! Фрейс деловито потер руки и оглядел свои угодья. Воистину, да это награда, а не наказание!

***

Дагон остался один.

Его вынесло в каменистую пустыню, туда, где почему-то никогда не заходит солнце. Слепящий мертвый свет кругом и никого. Никого рядом нет. Хотя и чувствовал он себя соответственно. Темного терзало чувство вины, перед глазами стояли мертвые тела женщин, зарезанный мальчик Михель, Лей, борющийся из последних сил, разваливающийся на глазах дворец... Он ведь так и не знал, удалось им или нет, жив Лей, или может быть все уже мертвы. Закрывая глаза, Дагон видел убитых по его вине женщин, а когда открывал, казалось, что они все стоят перед ним и спрашивают: 'За что?', и у него нет ответа. Он и сам был почти что мертв от этих мыслей.

Голос судьи прозвучал неожиданно, и словно ниоткуда:

– Темный, зачем ты это сделал?

– Я любил ее, царевну Янсиль.

– Ты любил царевну? Почему бы тебе не сказать правду?

Дагон затряс головой, вырывая из себя самого признание:

– Я всегда любил Лея! И люблю... Но... я завидовал ему. Не знаю почему, но я завидовал ему с самого начала...

– Так ты теперь Завистник?

Темный уткнулся лицом в колени.

– Что хорошего принесла тебе твоя зависть?

Отвечать было нечего.

– Чего ты хочешь?

Дагон молчал. Он сам не знал, чего хотеть. Он не мог простить себя сам.

– Спускайся к людям, – услышал темный, – Живи среди них.

Темный кивнул, расставаясь со своей сущностью. И Тьма сошла с него, Дагон облекся незримым исходящим изнутри глухим отсветом раскаяния, обиды и душевных терзаний. Отныне он изгой, и жизнь его вечные странствования по земле, потому что нигде ему не будет покоя.

Каменистая пустыня осталась прежней, только на нее спустилась ночь. А человек, сидевший среди камней, встал и пошел в свой путь.

***

– Он останется таким навсегда?

– Его наказание в нем самом. Он не может себя простить. Возможно, найдется среди дочерей человеческих та, что его полюбит, тогда его сердце излечится. И он возьмет себе другое имя. Сам поймет, когда это случится.

Произнесший эти слова знал, что та дочерь человеческая еще не родилась, но она родится, непременно родится.

***

Был один момент, значительно усложнявший задачу судей. Гарем Зимруда. Триста ленивых, изнеженных, балованных, капризных, похотливых, стервозных и сварливых прекрасных женщин. Триста невинно убиенных женщин. Убиенных, заметьте, в борьбе со злом.

Ни в какие рамки.

Отправить в ад? Но невинно убиенные в борьбе со злом...

Считать их праведницами... Это невозможно в принципе! Но невинно убиенные... Невинно.

Превратить в духов.

Почему уж так получалось непонятно, но все духи были мужского пола. Так же как и судьями были только люди. Очевидно, людям больше остальных известно о преступлениях, потому что до их появления и преступлений-то не было. Во всем этом присутствует тайный смысл, даже если не ясны причины, которыми руководствовался Создатель.

Итак. Если и превращать этих дам в духов, то только в духов похоти. Но триста новых духов похоти, да еще и женщин... Они же мгновенно весь мир развратят к чертям!

Решение далось непросто, но в этом деле и так была масса прецедентов.

Суд вынес вердикт толпе постоянно жалующихся неупокоенных дам:

– Вы все станете духами похоти.

Дамы глаза пораскрывали от подобной перспективы.

– Имеется несколько непреодолимых ограничений. Вы привязаны к этому дворцу, и силы ваши могут проявляться только в сновидениях.

Дамы заволновались, дамы были против.

– Но. Вы получаете вечную молодость, неземную красоту и власть над любым мужчиной, который забредет во дворец, неважно, дух он или человек. Но! Только пока он спит!

После полусекундного раздумья все триста приняли щедрое предложение. Они уже почти продумали варианты, как именно будут договариваться с другими духами, чтобы мужчин в развалины дворца приходило как можно больше. А после того, как рой новоиспеченных духов похоти исчез, галдя и визжа от радости, кое-кто заметил:

– Человек, бывший их мужем, конечно, должен быть наказан за легкомыслие, но памятник при жизни заслужил уже тем, что столько лет безропотно терпел этот адский курятник.