Текст книги "Дротнинг (СИ)"

Автор книги: Екатерина Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Кейлев тут же перекатился на одно колено и навис над дырой, торопливо выдирая из ножен меч. Незнакомец, по-прежнему улыбаясь, бросил вполголоса:

– Тихо, старик. Неужто не признал родича? Я дед Харальда.

– Локи Лаувейсон… – благоговейно выдохнул Кейлев.

Однако меч в ножны не вложил.

– И твой сват, – негромко ответил черноволосый мужик. – Успокой сына, пусть побудет на корме. Нам надо поговорить.

Забава искоса глянула в сторону Болли. Тот, заслышав стук половицы, выскочил из закутка – и теперь тревожно глядел на Кейлева. Незнакомца, сидевшего под палубой, Болли видеть не мог, но обнаженный меч в руке отца заметил. Неждана, до этого смотревшая на причал, уже шагнула по направлению к носу…

Но остановилась, когда Кейлев вскинул руку.

– Не тревожьте нас с дротнинг, – громко велел старик. – Мы тут пока поговорим, а вы готовьте место, чтобы дротнинг могла прилечь.

Следом Кейлев быстро приложил два пальца к губам. И тут же коротко взмахнул ладонью, словно отгонял мух. Болли, хоть и нахмурился, но вернулся в закуток. Неждана тоже попятилась назад.

– Вот и хорошо, – пробормотал Локи, глядя на Кейлева из дыры в палубе. – Для начала скажи, старик, зачем ты отдал Сванхильд эту цепь? Все остальное было сделано и сказано хорошо. Но это…

Кейлев помедлил, прежде чем ответить. Потом заявил чуть ворчливо:

– Какой отец не захочет помочь своей дочери, великий Локи? К тому же конунг Харальд когда-то сам велел передать эту цепь Сванхильд.

Черноволосый в ответ заметил до странности весело:

– Глупо лгать тому, кого называют отцом лжи. Ты хотел, чтобы дочери пришлось за тебя заступаться, когда сюда явится Харальд. Верно? Мой внук, придя на драккар и не найдя своей жены, первым делом начал бы допрашивать ее родичей. Прямо тут, на палубе, под которой она спрячется. Однако все знают, какой у дротнинг нрав. Она крикнет, взмолится, Харальд окажет ей милость… вот и помирятся!

Кейлев, опять помолчав, сухо бросил:

– В этом дурного нет. Моя дочь в тягости. А лучшего мужа ей все равно не найти.

Локи усмехнулся и перевел взгляд на окаменевшую Забаву. Сказал тихо:

– Ты сделала много добра для моего рода, дротнинг Сванхильд. Да еще и сама вошла в него. Как родич родичу… вижу, тебе нужна помощь. Я тот, кто ходит по разным местам, не касаясь троп и дорог. Хочешь уйти из Упсалы в иные края? Для этого тебе не понадобится драккар с хирдом. Просто возьмешь меня за руку – и окажешься там, где захочешь.

Это прозвучало так неожиданно, что Забава судорожно вздохнула, не отводя глаз от Локи. И сразу же вспомнила Ладогу. Ивы над берегом, стены городища над склоном холма, у подножия поросшего ежевикой и малиной…

Значит, можно туда вернуться? Увидеть родину, снова услышать слова знакомые? Вот так просто. Подать руку и уйти?

Но следом у Забавы мелькнуло – вернуться, может, и просто, да только дед у Харальда не прост. И в своих задумках этот родич Харальда будет похитрей Кейлева раз в десять. Если не в сто.

– За доброту твою спасибо, Локи Лаувейсон, – уронила наконец Забава, пригнув голову. – Одного не пойму – тебе-то какой с этого прок? К чему тебе идти против Харальда, помогая мне?

Локи чуть прищурил глаза, словно потешался тайком. Но ответил спокойно, медленно:

– Сигюн, моя жена, попросила, чтобы я тебе помог. Это она сделала так, чтобы тебя украли, потом привезли Харальду… и сейчас Сигюн считает, что мы тебе задолжали. К тому же ты оскорбила Харальд глупыми словами. И от твоего непокорства он может вконец озвереть, а тогда все кончится плохо. Или ты хочешь увидеть, как мой внук умеет расправляться с бабами?

– Это прошло, – выдохнула Забава. – Харальд сам сказал…

Она осеклась, а Локи вскинул черные соболиные брови. Заметил:

– Да, это прошло. И я бы не хотел, чтобы это вернулось. Впрочем, если хочешь остаться – оставайся. В конце концов, теперь любая сможет родить моему внуку сыну. Не ты, так другая девка.

Он смолк, улыбнувшись по-доброму. Кейлев, переведя взгляд на Забаву, быстро объявил:

– Даже если ты с ним уйдешь, Сванхильд, конунг Харальд этого так не оставит. Он будет тебя искать. И найдет, рано или поздно. Не делай глупостей. Здесь ты дротнинг. А кем будешь в том краю, куда уйдешь?

– Свободной, – тихо проговорила Забава.

И стиснула цепь так, что золотые кольца впились в ладонь. Бросила, внезапно охрипнув:

– Тебя я с собой не зову, отец.

– Бросаешь на растерзание Харальду? – ворчливо спросил Кейлев. Но тут же пожал плечами, сказал степенно: – Хотя я пожил достаточно. Об одном прошу – возьми с собой Болли. Он и присмотрит за тобой, и сам выживет.

Неужто Харальд их убьет, с сомнением подумала Забава. Не простит ее родичам, что они видели, как она уходит – да не остановили? Харальд жесток, однако справедлив…

Во всяком случае, прежде был таким.

Сидевший под палубой Локи вдруг улыбнулся, но промолчал. А Забава, глянув на него, решила – лучше забрать родичей с собой. И страшно за них не будет, и никто Харальду не расскажет, что тут случилось. Вот только Неждана…

Может, она захочет остаться тут?

Надо бы ее спросить, подумала Забава.

И не только ее, вдруг мелькнуло у Забавы. А следом она припомнила уроки Гудню – и то, что говорил Харальд в иные мгновенья. Даже то, как он при этом держался, вспомнила.

– Благодарю за вергельд, что ты мне предложил, Локи Лаувейсон, – обронила Забава, стараясь произносить слова поровней, несмотря на пересохшее горло. – Но всех моих бед бегство не искупит. Добавь сюда еще одну свою милость, и мы будем в расчете. И потом я всякому скажу – нет честней человека…

Локи блеснул зубами в усмешке, Забава сбилась. Но тут же упрямо поправилась:

– Скажу всякому, что на всем Севере нет честнее йотуна, чем великий Локи Лаувейсон!

Локи хмыкнул. Заявил негромко:

– Говорить тебя все-таки научили. Учтивые речи, отвага… а если я откажу тебе в этой милости?

– Тогда я никуда с тобой не пойду, – бросила Забава, ощутив, как сильно забилось вдруг сердце. – За немалые беды и вергельд положен немалым. А половинная расплата никому не сделает чести… ни тебе, ни мне.

Несколько мгновений стояла тишина. Локи смотрел на Забаву. Тонкие, ярко-алые губы великого турса змеисто изгибались в усмешке. Забава глядела на Локи, часто дыша…

– Что милость ты хочешь получить от меня? – спросил наконец Локи.

Поспешай не спеша, быстро и жарко подумала Забава, почти задохнувшись от волнения. И ответила нарочито медленно:

– Я хочу поговорить с одним человеком. Но тайно… так, чтобы об этом не узнал Харальд. Вот и все, великий Локи.

– И все, – пробормотал Локи. Поинтересовался бесстрастно: – А потом ты все-таки уйдешь?

– Да, – выдохнула она.

Локи помолчал. Затем уронил:

– Имя.

– Асвейг, – ровно ответила Забава.

Кейлев, замерший рядом, тут же недовольно возразил:

– Она ведьма. Тебе нельзя даже подходить к ней. Вдруг эта девка снова наведет на тебя колдовство? Хочешь опять обернуться волчицей?

– Не наведет, – почти спокойно заявила Забава.

Но тут же подумала с ужасом – а вдруг? А если? И торопливо добавила, следя за тем, чтобы голос не дрогнул:

– Сама я к ней не подойду. Болли придется опять взять меня на руки… вот он и присмотрит за тем, чтобы по нему крысы не бегали.

Локи тихо засмеялся. Отсмеявшись, велел:

– Зови сюда своего Болли. Тебе повезло, дротнинг – Харальд запер ведьму в сарае, поставив стражу снаружи, чтобы она не дотянулась своими чарами до мужиков…

– Сперва мне надо поговорить с Нидой, – сбивчиво проговорила Забава.

И попить чего-нибудь, мелькнуло у нее. А то рот пересох так, что язык стал шершавым.

Локи кивнул. Бросил:

– Что ж, поговори. А я пока отойду. Вернусь чуть погодя.

Что-то скрипнуло, и Локи разом исчез – только темной дымкой едва заметно стрельнуло поверх придонного настила, на котором он сидел. Словно тень над досками мелькнула.

– Это неразумно, – проворчал Кейлев. – Хотя… ты ведь хочешь спросить эту ведьму о чарах? А если она подтвердит, что конунг был зачарован, ты останешься в Упсале?

Забава глубоко вздохнула. Сказала, на этот раз уже с явной дрожью в голосе:

– Позови Ниду, отец. И пусть она принесет мне что-нибудь попить. Пожалуйста.

Кейлев хмуро кивнул. Затем поднялся на ноги, вкладывая меч в ножны.

Стоя возле закутка, Неждана украдкой посматривала на нос драккара. Дротнинг и Кейлев, сидевшие там, беседовали – однако не друг с другом, а с дырой в палубе. До Нежданы долетали неясные обрывки фраз, и часть из них произносил незнакомый мужской голос.

Значит, там под палубой кто-то есть, думала Неждана, тревожно косясь на Забаву Твердятишну. Хотя Болли уже слазил вниз и вроде бы никого не видел…

Но сейчас там точно кто-то был. От этой мысли Неждана тонула в пугливой тревоге, перед которой отступали даже думки о Свальде.

А потом Кейлев встал. Сделал пару шагов по направлению к корме, крикнул:

– Дротнинг хочет пить, Нида!

Она тут же отыскала среди припасов баклажку с молодым легким элем и заспешила на нос. Поднесла питье Забаве, поглядывая в дыру на месте откинутой половицы. Там, внизу, вроде никого не было…

– Поговорить с тобой хочу, – на родном наречии проговорила Забава, отпив из баклажки.

И Неждана, разом позабыв про дыру, посмотрела ей в лицо. Бледное, в синеватых тенях, с прилипшими ко лбу золотистыми прядками.

– Я уйду отсюда, – тихо и просто сказала дротнинг. – Не могу простить… и забыть сил нету. Однако ты – другое дело. Твой Свальд не женился на другой бабе. Не целовал ее прилюдно…

Только чуть не выпорол меня по наущению Брегги, которая тогда звалась Хельгой, подумала Неждана.

Да и свадьбу уже сыграли бы, захоти этого сама Брегга. То ли девка не спешила, то ли Свальд ей уже наскучил…

Но много ли времени понадобится красивому ярлу, чтобы найти следующую девку? Следующую Бреггу?

– Если хочешь, можешь пойти со мной, – уронила Забава Твердятишна. – Только там, куда мы уйдем, житье будет нелегкое. А здесь ты жена ярла Свальда. Хозяйничать станешь в своем дому. Думаю, Свальд тебе сегодняшнее простит. И еще порадуется тому, что ты с ним осталась. Так что решай. Если захочешь остаться, я прямо сейчас прогоню тебя отсюда с криками. Чтобы Харальд ничем не смог тебя попрекнуть. Только об одном попрошу – не рассказывай никому о том, что слышала от меня сейчас.

Дротнинг смолкла, и Неждана тоже помолчала. Снова покосилась в дыру, подумала мельком – там точно кто-то был. Не зря Забава Твердятишна так уверенно говорит, что уйдет. Знать бы еще, кто сюда наведался. Кто-то из здешних чудищ, навроде тех бергризеров?

– Ну что? – спросила вдруг Забава.

Голос ее подрагивал, переливаясь хрипотцой. И Неждана кивнула. Сказала быстро:

– Я с тобой, Забава Твердятишна.

– Бабы, – внезапно буркнул стоявший рядом Кейлев, глядя на причал.

Неждана от неожиданности выпрямилась и тоже посмотрела на мостки. Но там, кроме стражников, никого не оказалось. Неждана тут же укоризненно глянула на Кейлева – а Забава, слабо улыбнувшись, пробормотала по-нартвегрски:

– Догадался? Или знаешь пару слов… отец, поговори с Болли. Спроси, хочет ли он уйти. Если нет, то я прогоню его с драккара прямо сейчас. Да так, чтобы стражники услышали. Только поторопись, потому что тот, кто ушел, вот-вот вернется.

Кейлев с непроницаемым лицом кивнул. Следом развернулся и зашагал к закутку, возле которого стоял Болли.

У крайних деревьев священной рощи понемногу разгорался громадный костер.

Харальд, отступив на несколько шагов, смотрел, как ползет огонь по только что срубленным стволам – и по одежде ведьм. Как играют языки пламени прозрачно-синими и алыми бликами, добравшись до шелка. А тот, обуглившись, открывает тело…

Харальд смотрел, и над плечом у него поддергивалась змея. Мелко, жадно.

Поодаль кучками стояли люди, захотевшие поглядеть, как конунг будет сжигать мертвых ведьм. Ближе всех замерли воины, притащившие сюда трупы. Свальд, объявив, что хочет проветрить голову, ушел и вернулся, волоча по траве пару молодых осинок, срубленных на краю рощи. Швырнул их поверх горевших тел, затем шагнул к Харальду. Спросил с деланным равнодушием:

– Когда за своей дротнинг пойдешь? Это, конечно, не мое дело… но не будь здесь замешана Сванхильд, я бы уже приволок Ниду обратно в крепость. Чтобы не шастала при муже по чужим драккарам.

– Охолонь, Свальд, – бесстрастно отозвался Харальд. – Бабы сидят не на чужом драккаре, а на моем. И за ними приглядывают мои люди. К вечеру на фьорде похолодает, тогда и пойду за женой. Если хочешь, можешь прогуляться к драккару вместе со мной.

– Вечером так вечером, – буркнул Свальд. А потом зевнул. Тут же потряс головой, отгоняя дрему, заявил: – Тяжелая нынче выдалась ночь. Хорошо хоть утром обошлось без колдовства и прочих бед. Если не считать того, что наши бабы вдруг запрыгали козами перед всем войском…

– Хватит, – угрюмо бросил Харальд.

И брат, нахмурившись, замолчал. А у Харальда неожиданно мелькнуло – как бы Свальд не наломал дров, добравшись до своей Ниды. Понятно, что его жена, его и забота, но Сванхильд огорчится, узнав об этом. Потом обвинит во всем себя, что в общем-то будет правильно. Ведь это она потащила Ниду за собой…

Змея над плечом перестала поддергиваться. Харальд помедлил еще пару мгновений, глядя в огонь. Потом неспешно проговорил, не глядя на брата:

– Это как с гнойной раной, Свальд. Чтобы она зажила, гной должен вытечь. Умный человек не станет прижигать такую рану каленым железом. Наоборот, еще и сам сверху резанет. А Сванхильд с Нидой нужно выпустить злость, чтобы она не затаилась внутри гноем. Помни об этом, когда пойдешь за женой. Дай ей вычистить рану.

– Было бы на что злиться, – хмуро сказал Свальд. – Это мне зубами надо скрипеть… поимели, как бабу, не по моей воле! До сих пор корежит, как вспомню, что со мной сделала Брегга. Кстати, сегодня, пока сюда шли, я у городских дворов заметил рабыню. Статная, еще не старая. А у меня все думки были об одном – уж не ведьма ли?

Вот и с этим надо что-то делать, мимоходом отметил про себя Харальд. Люди встревожены, а где-то в горах сидят воргамор. Пусть их всего одиннадцать десятков, как сказали убитые бабы – но это волчьи ведьмы, и они опасны.

Свальд тем временем зло добавил:

– По своей воле я от Брегги разок уже отказался. Спроси она, отказался бы и второй…

– Скажи это Ниде, – отрезал Харальд.

Свальд фыркнул. Заявил вдруг насмешливо:

– Она все равно найдет, что ответить. Язык у нее острей моего меча!

Харальд снова помедлил. Затем уронил:

– Ярый шторм стихает быстрее среднего, Свальд. Главное, не становись бортом к волне. Если начерпаешь воды, утонете оба. И хватит болтать о бабах.

Еще бы самому удержаться носом к волне, подумал он следом. Сдержаться, когда настанет черед Сванхильд ему отвечать. Но сначала слишком многое придется ей объяснять…

Мужики, сторожившие ночью углы в опочивальне, сказали ясно – дротнинг, очнувшись, уже знала, что муж взял себе другую бабу. Знала Сванхильд и то, что явилась в волчьей шкуре прямиком на его свадьбу. Хотя он не раз обещал, что вторую жену не возьмет.

К вечеру девчонка немного успокоится, решил Харальд, глядя в огонь.

Однако внутри что-то недобро екнуло. И змей над плечом опять жадно дернулся.

Я дышу, пока он дышит, думала Асвейг.

Если Гейрульф умрет, то ведьму, из-за которой все случилось, сразу прикончат. Это она понимала. Но никто не приходил ее убивать…

Значит, Гейрульф был еще жив. Только эта мысль и согревала Асвейг.

Она стояла в клетке, в темноте, со связанными руками и тряпкой во рту. С ошейником на шее. Конец цепи, отходившей от ошейника, Харальд прикрепил к мечам на потолке клетки. Натянул цепь так, что Асвейг могла лишь переминаться с ноги на ногу – и дрожать от холода. В сарае, куда затащили клетку, было холодно, как в погребе. Шелковое платье выхолаживало тело, а плащ сдернули с ее плеч еще на пиру, когда связывали.

Но сейчас Асвейг сожалела не столько о плаще – его все равно отобрали бы – сколько о том, что не могла отправить мышь в женский дом. И хоть мышиными глазами, но взглянуть на Гейрульфа. Вот только с ошейником под подбородком тело не оставишь. Обмякнет, и, чего доброго, задохнется.

Так что Асвейг продолжала думать о Гейрульфе, переступая с ноги на ногу. А потом услышала дыхание людей – появившихся в сарае неожиданно, словно возникших из ниоткуда. С изумлением потянулась к ним чутьем воргамор, тут же узнала…

Рядом с клеткой, держа на руках Сванхильд, стоял сын Кейлева. В следующий миг один из мечей в стенке клетки тускло блеснул – и рассеял тьму слабым сероватым сиянием, высветив лица этих двоих.

А волчья ведьма сразу припомнила камень, освещавший пещеру, в которой она очутилась после Йорингарда. Вспомнила и того, кто туда приходил. Он появился в пещере так же внезапно, как эти двое. Правда, при его появлении свет погас, а не загорелся…

Чей-то нож неожиданно резанул по веревке, затянутой поверх тряпки, что затолкали ей в рот. Лезвие прошлось сзади, плашмя скользнув по волосам. Асвейг выплюнула мокрый лоскут, подумала – похоже, старый знакомец тоже тут.

Не зря она даже не почуяла того, кто разрезал веревку!

Значит, это был не Один?

Забава помолчала, глядя на Асвейг. Локи, невидимый в темноте, освободил ведьме рот – и Забава тихо проговорила:

– Расскажи мне все, Асвейг Гунирсдоттир. Зачем вы с сестрой обернули меня волчицей, кто утащил вас под землю… и про чары не забудь. Про те, о которых ты кричала с помоста. Только говори потише, чтобы стражники нас не услышали. Иначе Харальд узнает об этом разговоре, и неизвестно, что решит. Может, заподозрит тебя в новом колдовстве? А потом позовет Гейрульфа на новый поединок, чтобы с полным правом тебя убить. Но ты ведь не захочешь этого?

Асвейг криво усмехнулась. Сипло пробормотала:

– Считай, я оценила твою хитрость, дротнинг Сванхильд. Тот, кто пришел сюда вместе с вами, третьим – кто он?

Она умная, с горечью осознала Забава. Такая, какой ей самой никогда не стать. Уж сколько она эти слова в уме готовила, чтобы хоть как-то, да припугнуть ведьму – а та ее сразу раскусила. Но…

Уж какая есть, до странности спокойно вдруг подумала Забава. И, придавив ладонью живот, сказала, не заботясь больше о том, как прозвучит ее голос, твердо ли, тихо ли:

– Я пришла, чтобы спросить, а не ответить. Будешь запираться, я сама закричу. А потом исчезну так же, как появилась. Не знаю, что подумает Харальд, когда ему об этом доложат.

И наверно, уже никогда не узнаю. Зато ты и узнаешь, и увидишь.

– Тише, – торопливо прошептала Асвейг.

Шепот ее вышел каким-то дробным. Забава вдруг сообразила, что ведьма, стоявшая в клетке в одном шелковом платье, трясется от холода – и ощутила жалость. Хотя перед этим разговором обещала себе, что не будет жалеть…

– Ни к чему меня пугать, – по-прежнему шепотом выдохнула Асвейг. – Я и так все рассказала бы. Я задолжала тебе, дротнинг Сванхильд. Во-первых, за то, что Харальд не стал сам драться с Гейрульфом. Не захотел из-за тебя… а тот хирдман – это все-таки не Ёрмунгардсон. Гейрульф мог его победить, и победил! Во-вторых, ради тебя Харальд позаботился о Гейрульфе после боя. Как видишь, мой долг велик. А ты, выходит, решила уйти от конунга? Твоя затея с драккаром с самого начала была неразумной… что, удерешь от него так же, как пришла сюда? Выходит, третьим с вами пришел…

Асвейг резко смолкла. Подумала с изумлением – так это Локи? Великий туре Локи? Только он способен гулять, где захочет!

– Я уже сказала, что пришла не отвечать, – вполголоса уронила Забава.

И Асвейг не смогла подавить кашляющий смешок. Затем прошептала:

– Да, верно. Тогда слушай… мы, воргамор, или волчьи ведьмы, всегда жили с оглядкой. Потому что люди опасаются колдовства – и понятно, почему. Но в начале прошлой зимы, перед йолем, одной из нас приснился вещий сон. Зовут ее Хальберра, у нас она считается провидицей. Так вот, она предсказала…

Асвейг сбилась. Перевела взгляд на сосредоточенно-хмурое лицо Болли, подумала – при нем нерожденного сына Харальда называть Рагнареком нельзя, для простых людей это имя звучит слишком страшно. А если до Харальда все-таки дойдут ее слова, он и впрямь может позвать Гейрульфа на новый поединок.

– Хальберра предсказала, что все воргамор умрут страшной смертью, когда у Харальда Ёрмунгардсона народится сын, – быстро прошептала Асвейг.

– И взовьются костры, и взойдут на них все воргамор… таким было предсказание Хальберры. Поэтому нас с Бреггой послали в Йорингард, чтобы обернуть тебя волчицей. И если повезет, подарить конунгу Харальду новую жену – из наших, из ведьм. Мы рожаем лишь дочерей, поэтому Ёрмунгардсон никогда не дождался бы сыновей. К тому же некоторые из ведьм вообще не могут родить. У Исгерд, к примеру, это не вышло.

– А новой женой Харальда должна была стать ты? – тихо спросила Забава.

– Отец на это надеялся, – негромко ответила Асвейг. – Я считала, что это было бы достойное замужество. К тому же от этого зависела жизнь всех будущих дочерей воргамор.

И моих тоже… если они у меня народятся. Поэтому, когда мы приплыли в Йорингард, я смотрела на Харальда так, как ему нравилось. Так, как смотрела на него ты – кротко и застенчиво. Но потом все пошло наперекосяк. Свальд уже не хотел Бреггу, она приревновала его к наложнице и выдала себя. Показала Свальду, что умеет управлять крысами. После этого нам пришлось поторопиться. Мы той же ночью отправили крысу, чтобы влить тебе в жилы волчье колдовство…

– Как вы это делаете? – перебила ведьму Забава.

– Основа колдовства – кровь того, кто уже обернулся, – пробормотала Асвейг. – Воргамор пьет ее, и в ней самой распускается волчья сила. Бродит в теле воргамор, как закваска в эле. Потом надо нанести на клыки какой-нибудь крысы кровь этой ведьмы. Для этого мы вдоволь поим тварь ведьминой кровью. И тот, кого эта крыса укусит, в следующее полнолуние обернется волком. Конечно, вместо крысы можно взять мышь. Но мыши пугливы, кусают неглубоко…

– А откуда взялась самая первая кровь? – вдруг спросила Забава. – Для самого первого оборота? Ведь с чего-то же все начиналось?

Асвейг облизала губы. Уронила тихо:

– Говорят, отцом первой воргамор был один из турсов, великих йотунов. Это он принес своей дочери, рожденной от простой женщины, кровь для оборота. Не знаю, у кого ее нацедил наш великий предок… но многие из воргамор верят в то, что это была кровь самого Фенрира, сына Локи. А еще наш предок научил первую из ведьм колдовству – не только волчьему, но и умению управлять мелким зверьем, входя в их разум. Мы происходим от великих йотунов, дротнинг. Как и твой муж. Поэтому в нас волчья сила бродит недолго, а затем угасает, не изменив наших тел. Правда, угасает с болью, но мы пьем зелье, чтобы ее смягчить.

Асвейг запнулась, ощутив, как губы скривились в едва заметной усмешке. Подумала – а прежде я всерьез считала ту боль невыносимой…

– После того, что случилось между Свальдом и Бреггой, – продолжила Асвейг, – мы отправили к тебе крысу, напоенную кровью Брегги. И для отвода глаз натравили на других баб обычных крыс. Себе наставили крысиных укусов. А потом к нам ворвался конунг Харальд. Я пыталась его остановить… мы не умеем управлять людьми, как мышами, но можем зачерпнуть похоть из мелкого зверья и дать ее ощутить мужику. Однако конунг, вместо того, чтобы пожелать меня, разъярился.

Асвейг все говорила и говорила – о цвергах, которых Брегга почуяла в Йорингарде, о незнакомце, приходившем в пещеру. Умолчала она лишь о том, что этим незнакомцем мог быть Локи. Зато рассказала, как вместе с Бреггой выпустила Забаву из клетки. Как вернулась с сестрой в Упсалу, и там узнала, что случилось с Харальдом.

Выходит, были чары-то, пролетело в уме у Забавы, когда Асвейг наконец замолчала. Боги все собрали воедино – и колдовство воргамор, и божью силу Фрейи. А для верности еще связали Харальда даром берсерка. Так и одолели…

Но дар этот берсерочий у него и прежде был, отстраненно подумала вдруг Забава.

Что же получается? Уж такие сильномогучие вышли у богов чары – да только разом спали, стоило Харальду взглянуть на нее? И увидеть, как ярлы жену ножами полосуют? Одних взглядов ему хватило, чтобы те чары снять?

Я-то и заколдованная его побежала искать, уже горестно решила Забава.

А Харальд про жену вспомнил лишь тогда, когда ее резать начали – и она опять в бабу превратилась. Неглубока же оказалась Харальдова память о ней…

Но вслед за этими думками в уме у Забавы мелькнуло лихорадочно – а может, Харальд потому и очнулся, что увидел ее раненой? По слухам, прежде он всегда приходил в себя, порвав какую-нибудь бабу. Замучив ее до смерти. Может, Харальд и сейчас посмотрел на бабьи раны, да пришел в себя? Но тогда неважно, кого он увидел. Важно то, что тело у бабы было вспорото лезвием!

От этой догадки Забава окаменела. Тут же на память пришли слова Локи – хочешь увидеть, как мой внук умеет расправляться с бабами…

Не зря, выходит, сказал?

И в этот миг, безрадостный и горький, под ладонью Забавы вдруг шевельнулось дитя. Дало о себе знать слабым, едва заметным тычком. Она судорожно вздохнула, разрываясь между радостью и горем. Подумала торопливо – хватит горькими думками маяться. Пора что-то решать. Вдруг Харальд прямо сейчас явится во фьорд да взойдет на драккар? А там Кейлев с Нежданой…

– Если хочешь, я оставлю тебе свой плащ, – выдохнула Забава, глядя на Асвейг. – Иначе замерзнешь.

– Нет, – почти испуганно отозвалась ведьма. – Не губи меня своей жалостью, дротнинг. Конунг Харальд, как только увидит этот плащ, сразу все поймет. А от меня теперь зависят две жизни, моя и Гейрульфа. Лучше попроси того, кто с тобой пришел, вернуть на место кляп и веревку. Он сможет, я знаю. Прощай и…

Асвейг одно мгновенье колебалась. Потом, решившись, все же прошептала:

– И знай – бегство не всегда означает спасение. Нас с Бреггой тоже унесли из Йорингарда по неведомым тропам. Но дальше помоста, на котором Харальд убил моих сестер, мы не убежали.

Предупреждает о чем-то, безрадостно осознала Забава. То ли намекает на то, каким путем Локи привел их с Болли сюда, то ли хочет сказать, что от Харальда ей все равно не уйти?

Блеклый свет на лезвии меча тем временем моргнул и погас. Следом в клетке что-то зашуршало и зашелестело. А потом голос Локи произнес совсем рядом:

– Уходим. Болли, дай мне руку…

– Стой, – резко уронила Забава, заподозрив вдруг недоброе. – Сначала дай мне посмотреть на Асвейг.

Локи издал сдавленный смешок – но ничего не сказал. А по мечу в стенке клетки опять побежали тусклые серые блики.

Асвейг по-прежнему стояла в клетке навытяжку. Рот ее снова закрывал тряпичный кляп поверх которого была затянута веревка. Поймав взгляд Забавы, ведьма приподняла брови. И медленно моргнула.

Прощается, решила Забава. Потом, сама не зная почему, вдруг бросила:

– Ради Гейрульфа, который меня спас когда-то… если Харальд вдруг придет к тебе, пообещай ему, что и сама уедешь в дальние края, и остальных ведьм за собой позовешь. Самой крепкой клятвой конунгу в том поклянись. Такой, какую никогда не нарушишь. Да скажи ему, что проще дать воргамор надежду на спасение, чем ловить их поодиночке, каждый день опасаясь удара исподтишка. Вот теперь прощай, Асвейг Гунирсдоттир. Надеюсь, больше мы не свидимся.

Ведьма опять моргнула, теперь уже быстро, соглашаясь. Затем тусклое свеченье на клинке погасло. А Болли, чуть прогнувшись, завалил Забаву к себе на плечо. Тут же выставил перед собой ладонь с растопыренными пальцами, придерживая спину сестры локтем.

Локи, невидимый в темноте, схватил его за руку. Потянул за собой – и Болли осторожно шагнул следом, уходя влево. В следующий миг Забава ощутила просоленный запах моря. Услышала плеск волн, сразу зажмурилась от дневного света. После темени-то сарайной…

Они очутились на драккаре. Замерли в дыре на месте снятых половиц, между двумя толстыми брусьями, на которых эти половицы прежде лежали.

Встрепенулся сидевший поодаль у борта Кейлев. Приподнялся на одно колено, глядя на Локи и Болли, стоявших сейчас на придонном настиле. Из дыры торчали только их головы и плечи, у дротнинг виднелись лоб да глаза…

– Ну что? – с надеждой спросил Кейлев, уставившись на дочь. – Остаемся?

Забава качнула головой. Уронила:

– Нет.

И Кейлев, недовольно выдохнув, нахмурился. Но спросил спокойно:

– Куда уйдем?

Локи, успевший развернуться, глянул на Забаву и усмехнулся. А у нее перед глазами снова встали призрачным виденьем берега ладожские. Зеленые склоны холма, над ними бревенчатые крепостные стены…

Нет, подумала Забава устало и горестно. Кейлев прав, Харальд может прийти в ее края чтобы отыскать там беглую жену. И с дедом своим Харальд может договориться – да вызнать, куда тот ее увел. А если она спрячется в лесах, что лежат на восток от Ладоги, Харальд, не найдя ее, в отместку может разорить всю округу.

Такую беду я в родные края не принесу, молча решила Забава. К тому же Асвейг все сказала верно – не всякое бегство спасение. И не ждет ее никто на родине, и Кейлеву с Болли не место на чужбине. Неждана тоже может затосковать по ярлу Свальду…

– Мы уйдем в Йорингард, – негромко объявила Забава.

А следом поймала довольный взгляд Кейлева. Отвернулась от отца, попросила Локи:

– Сможешь вслед за нами привести в Йорингард одного пса, великий Локи? Когда меня уносили из опочивальни, моего Крысеныша оттуда выпустили. И он куда-то убежал. Носится сейчас, наверно, по крепости. Может, у кухни крутиться…

– Будет тебе пес, – коротко ответил Локи. Потом так же коротко спросил: – Уходим?

Кейлев, низко пригибаясь, уже дошагал до дыры и присел на корточках у самого ее края. Неждана, до этого неподвижно сидевшая у другого борта драккара, тоже подобралась поближе – шустро, вприсядку, забавно переваливаясь с боку на бок и деловито волоча по палубе гроздь из тюков с припасами и одеждой.

– Уходим, – ощутив вдруг страх, бросила Забава.

И Болли снова прогнулся в поясе. Выставил растопыренную пятерню…

В Йорингарде было на удивление тихо. Безлюдно.

Болли вслед за Локи ступил на берег у самого конца крепостной стены, что выходила к фьорду. И шагнул на этот раз заметно уверенней. Локи, не оборачиваясь, бросил:

– Ждите.

А потом исчез. Через пару мгновений великий йотун снова возник на полоске берега, шагах в пяти от Болли. Вместе с ним появился Кейлев, державший на плече связку из двух тюков.

Следом Локи опять растворился в воздухе – и вернулся, держа за руку Неждану, обвешанную узлами. Тут же исчез, не проронив ни слова.

Наверно, боится, как бы еще о чем не попросили, подумала Забава, глядя туда, где только что стоял дед Харальда.

– Ты все правильно решила, дочь, – объявил тем временем Кейлев, сбрасывая тюки с плеча на каменистый берег. – Твое место в крепости конунга. Здесь твой дом. Рабы, наверно, разбежались… или их увели. Да и Хель с ними! Только надо послать весточку в соседние селенья. Пусть по округе пройдет слух о том, что дротнинг Ёрмунгардсона вернулась в Йорингард. После этого сюда никто не сунется. Да и коз надо прикупить.