Текст книги "Похищение (СИ)"
Автор книги: Екатерина Бэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
«Еще как будет», – снова подумала девушка.
– И почему вы так решили, месье? – неопределенным тоном осведомилась она.
– Хочется надеяться, что родительская воля не явится препятствием для двух любящих сердец.
– О месье, кажется, вас занесло куда-то не туда. Вы не думаете, что еще слишком рано об этом говорить?
Она едва успела подавить изумление, поскольку на лице Ренуара появился неописуемый восторг.
– Мадемуазель! – воскликнул он, – вы сделали меня счастливейшим из смертных!
– Каким образом?
– Вы дали мне понять, что нет никаких препятствий для того, чтобы я мог…
– Что? Я ничего подобного не делала, месье.
– Вы сказали «еще».
Клэр закатила глаза. Кажется, она сейчас скажет что-нибудь неприличное. И кажется, ей уже совершенно наплевать на последствия.
– Я хотел бы…, – не договорив, Ренуар схватил ее за руку.
Клэр резво ее выдернула.
– Вы переступаете границу, – предупредила она негромко и ее глаза сузились, – не смейте больше этого делать, месье.
– Я вовсе не хотел вас обидеть, – возразил тот, – я только хотел…
Клэр было совершенно наплевать на то, что он там хотел, впрочем, он и сам не успел договорить этого, поскольку заиграла музыка и к ним подошел хозяин дома. Девушка была столь рада этому, что едва не подпрыгнула от восторга. Наконец-то!
– Мадемуазель, позвольте, – сказал он.
– Конечно, – поспешно отозвалась Клэр, протягивая ему руку.
Она направилась вслед за герцогом в центр залы, оставив месье Ренуара стоять с чрезвычайно огорченным видом и изнывать от ревности.
– Надеюсь, вы не слишком расстроились от того, что я прервал вашу столь занимательную беседу с вашим кавалером?
– Занимательную?! – воскликнула она, – я вас умоляю, избавьте меня от всевозможных «занимательных» бесед с этим ослом.
Кажется, у герцога не было слов. Целую минуту он не мог подавить изумление, а потом выдавил:
– Э-э… что?
– Боже, неужели, я сказала это вслух? – ужаснулась Клэр, – прошу прощения.
– Хм… да. Ничего страшного, мадемуазель. Со всеми случается. Должно быть, он произвел на вас неизгладимое впечатление.
– Это верно, – признала она с непередаваемым выражением лица, – он… он нес такое… такое… Кажется, ему вылечили совсем не то, что следовало.
– А что следовало? – осведомился герцог, ничего не понимая.
– Голову, – последовало не менее понятное объяснение, – впрочем, полагаю, тут уже ничего нельзя сделать.
Герцог издал сдавленный смешок.
– Теперь я понимаю, о чем говорил ваш отец, упоминая о ваших не вполне безобидных шутках, мадемуазель.
– А я вовсе не шучу, – отрезала Клэр, – я, конечно, прошу прощения за резкость, ваша светлость, но этот человек исчерпал мое терпение. Оно у меня небольшое.
– Да, я знаю.
– Мне очень жаль.
– Это вряд ли.
– О, перестаньте! Послушали бы вы это, наверное, тоже вызвали бы его на дуэль.
– Тоже?
– Ах, да, я же не рассказывала вам об этом. Дело в том, что мы встречались раньше.
– В самом деле? И когда же это случилось?
– Это произошло тогда, когда я еще находилась на сомнительном попечении графа. Он уехал по делам, как он сказал, а мы с Франсин оказались свидетельницами дуэли, происходящей прямо у задней двери дома. Месье Ренуар дрался сразу с тремя противниками, и как водится, они его одолели. Его сильно ранили, и мы открыли дверь, чтобы не допустить его смерти.
– Пожалели, значит.
– Да, труп под задней дверью был бы нам некстати, – с присущим ей состраданием признала Клэр, чем вызвала в герцоге легкий кашель, которым он пытался подавить смех, – ведь тогда мы не смогли бы ее открыть. Но дело в том, что когда мы его впустили, эта опасность грозила нам непосредственно в доме. Поэтому я велела Франсин сбегать за доктором, чтобы его перевязали и все такое.
– Ясно, – кивнул герцог.
– Итак, прибыл доктор и выполнил свой долг. После чего, я попросила его отвезти пациента домой. Полагаю, графа насторожило бы присутствие постороннего мужчины в доме. Он стал бы спрашивать, откуда он взялся и как проник в дом, ведь все двери, как будто, были заперты. Но еще более странно то, что месье Ренуар, оказывается, хорошо меня запомнил, хотя большую часть времени был без сознания. Впрочем, я особенно к нему не приглядывалась. Меня в тот момент интересовало совсем другое.
– Это меня не удивляет. Но, кажется, вы произвели на него неизгладимое впечатление, мадемуазель.
Клэр непроизвольно скорчила гримасу.
– Но я ведь этого совсем не хотела. Господи, я вообще не понимаю, как он в том состоянии, в котором находился, мог вообще что-нибудь заметить.
Танец закончился, избавив герцога от необходимости отвечать. Точнее, пытаться сделать это сквозь подавляемый хохот.
– М-м-м… мадемуазель, благодарю вас за прекрасный танец. Хотите ли вы вернуться…
– Нет, – поспешно сказала Клэр, – только не туда. О господи, кажется, от идет к нам. Ваша светлость, я прошу вас, пожалуйста, скажите ему, что вы пригласили меня на все танцы, которые когда-либо будут в этом доме. И вообще, в любом другом. Ох, если бы можно убрать его куда-нибудь отсюда.
– Ладно, хорошо, я скажу все, что угодно, только не смешите меня больше. Вы ведете себя так, словно боитесь его.
– Я его боюсь, – подтвердила Клэр, – я всегда боялась сумасшедших.
Вряд ли, это выполнило просьбу герцога не смешить его больше. Он посильнее стиснул зубы.
Тем временем, месье Ренуар подошел к ним, как Клэр и опасалась. И метнув на герцога злобный взгляд, склонился в поклоне.
– Мадемуазель, не соблаговолите ли вы оказать мне честь и подарить мне следующий танец?
– Я…, – Клэр повернула голову к герцогу, – я прошу прощения, но…
– Мадемуазель уже приглашена, сударь, – произнес герцог столь высокомерным и пренебрежительным тоном по отношению к собеседнику, коего Клэр от него еще никогда не слыхала, – на ВСЕ сегодняшние танцы.
«Мадемуазель» едва сдержала довольную улыбку. А на лице Ренуара появилось просто неописуемое выражение. Он уже не таясь, сверлил герцога взглядом.
– Девушка не должна танцевать только с одним кавалером весь вечер, – выпалил он, – это неприлично.
– Да неужели? – осведомился у него герцог, – вы будете учить меня приличиям в моем собственном доме?
– Я… я… нет, конечно, нет, ваша светлость. Я прошу прощения.
И развернувшись, он пересек залу торопливым шагом. Клэр повернулась к герцогу с самой очаровательной улыбкой, на которую только была способна. В глазах ее даже светилось восхищение.
– Это было потрясающе! Он убежал!
– Кажется, он захотел меня убить, – заметил герцог.
Клэр издала презрительный смешок.
– Он? Да кого он может убить!
– Я ему не завидую, честное слово. Впервые вижу такое негативное отношение у вас к кому бы то ни было. Кажется, он вызывает в вас отвращение.
– Отвращение? – Клэр задумалась, – пожалуй. Особенно, когда пытается подойти слишком близко. Но главным образом, потому, что воображает, что я должна чувствовать то же самое, что и он по отношению к нему. Не понимаю, почему?
– А что он, по-вашему, чувствует?
– Он мной увлекся.
– Даже как-то чересчур.
– Может быть, в горячечном бреду ему что-то такое привиделось, – девушка неопределенно пошевелила пальцами, – но все равно, меня это поражает.
– А почему?
– Что «почему»? – Клэр приподняла брови.
– Почему вас это так поражает? Вы что же, вообще никогда не смотрите на себя в зеркало?
– Я часто смотрю на себя в зеркало.
– И что вы там видите?
– Я красивая, – как само собой разумеющееся проговорила она, – ну и что? Этого ведь недостаточно. Должно быть что-то еще.
– Например?
– Но ведь влюбляются не только в красивых. Есть еще характер, ум, обаяние, душевные качества… Да много чего, наконец.
– Вы думаете, в вас этого нет?
Она пожала плечами.
– Полагаю, мой характер оставляет желать лучшего. Нет, не думайте, мне он нравится, но… но я стараюсь быть объективной.
Герцог издал смешок.
– Мне тоже очень нравится ваш характер, мадемуазель. А также ум, обаяние и все, что вы перечислили ранее.
– Я вам очень признательна, ваша светлость, – ответила Клэр немного неуверенно.
И не потому, что не знала, что сказать на это, просто почувствовала какое-то непонятное смущение. Смущение? Да с чего бы, помилуйте! Ее ведь никогда раньше не смущали подобные слова.
– И еще кое-что, – тон герцога вдруг неуловимо изменился, – я давно хотел вам сказать…
Клэр поспешно опустила глаза. Она почувствовала, что ее щеки горят. Господи, только бы со стороны этого никто не заметил! А особенно он.
– Мадемуазель де Каванте, я хочу, чтобы вы стали моей возлюбленной, – услышала она и не поверила своим ушам.
Все ее смущение куда-то девалось.
– Что? – изумленно переспросила она и повторила, только куда более возмущенно, – что? Вы… вы… что вы такое говорите? Вы предлагаете мне…! Да как вы… Я поверить не могу!
– И почему это вы не можете в это поверить? – осведомился он, и его тон сразу упал на несколько градусов, – что же такого особенного вы услышали?
– Вы это серьезно? Да даже граф Ренье не предлагал мне такого! Господи, я никогда не поверила бы раньше, что скажу это, но тем не менее. По крайней мере, его предложение было прилично.
– Прилично? – выпалил герцог, – ах, да, он ведь хотел вынудить вас выйти за него замуж! Ну, конечно, это было очень прилично!
– А вы?! По-вашему, это прилично? Как вы можете вообще делать такие предложения девушке?
– Разумеется, вы ждали, что вам предложат другое. Замужество, не так ли? С этой целью вы и приехали сюда. На все остальное вам наплевать.
Клэр вытаращила глаза.
– Что? Да я никогда…
– Ну, конечно, никогда! Думаете, это не заметно?
– Нет! – вскричала Клэр, – я никогда не думала об этом! Не смейте меня в этом обвинять! Это нечестно! Это неправда!
– Ха! – прозвучало в ответ.
Кажется, герцог совершенно позабыл, как следует разговаривать в приличном обществе. Еще немного – и перейдет к прямым оскорблениям. Если уже не перешел.
– Да неужели? Вы воображали, что вас позовут замуж! Да если б я захотел, то давно бы уже это сделал. Любая в этом зале без промедления согласилась бы на подобное предложение. Кстати, на другое тоже. Мне бы уж точно не пришлось их уламывать.
У Клэр даже дыхание перехватило от подобных слов. Она открыла рот, чтобы возразить и вообще, хоть как-то отреагировать, но не смогла. Она почувствовала, что все внутри у нее словно сковало железным обручем. Стало тяжело дышать, и даже в глазах потемнело. Вот, значит, как?!
– Но мне вовсе не это нужно, – продолжал герцог, – единственное, что я хотел бы, это взаимности. Чтобы меня любили.
– О-о, – выдохнула, наконец, Клэр, – вас действительно стоит полюбить после таких слов. Вылить ведро грязи, немного попинать, а потом заявить, я, мол, хочу, чтобы меня любили. Браво! Значит, любая из этих дам в зале достойна того, чтобы ей сделали предложение руки и сердца… кроме меня?!
– Не надо, – отозвался он столь свирепым тоном, что девушке даже захотелось отступить назад, – не надо перекладывать на меня свою вину, ясно?
– Вину? И в чем это я виновата? В том, что меня возмутило ваше отвратительное предложение? Это просто… аморально!
– Если бы вы действительно любили меня, то не стали бы думать, что это аморально!
– А… а… Я что же, должна была вам в любви признаться после этого? Боже мой! – не выдержав, Клэр вцепилась себе в волосы, – я не знаю… я просто не знаю, что я могу сказать на ЭТО!
– И не надо ничего говорить. Все и так ясно, – с этими словами герцог развернулся и стремительно покинул залу.
Клэр смотрела ему вслед, вытаращив глаза и глупо раскрыв рот. Ей хотелось завизжать, заорать, затопать ногами, разрыдаться или даже ударить кого-нибудь. Но она только глубоко вздохнула, обнаружив, как, оказывается, трудно это сделать. Ее словно морозом сковало. Она медленно прошла по зале, обходя танцующие пары, вышла в коридор, поднялась наверх и направилась в свою комнату. Ей было совершенно все равно, что о ней могут подумать. Ей было все равно, что отец будет ее искать. Единственное, чего ей действительно хотелось – это лечь и умереть, чтобы прекратить все это. Чтобы ей не было столь больно.
Но увы, даже этого ей не удалось сделать. Когда она вошла в комнату, там была Франсин. И разумеется, сразу же заметила, что с ее госпожой что-то не так.
– Неужели, бал уже закончился, госпожа? – спросила она.
– Нет, – коротко отозвалась Клэр.
– Тогда почему вы здесь?
– Надоело. Расстегни мне платье, пожалуйста.
– Госпожа, что случилось?
– Ничего. Расстегни мне платье.
– Госпожа, на вас лица нет, – тревожным голосом проговорила Франсин.
– Расстегни мне платье, в конце концов! – рявкнула Клэр.
Служанка даже подпрыгнула от неожиданности. На ее памяти госпожа никогда не повышала на нее голос. С ней явно что-то не так. Но выспрашивать, что именно было совершенно излишне. Поэтому Франсин молча расстегнула ей платье и помогла разоблачиться.
Не говоря ни слова, Клэр приняла ванну и надев ночную сорочку, легла в постель, накрывшись мягким одеялом по самые уши. Ей хотелось отключить свой мозг, чтобы не думать вообще. Чтобы в голове была вселенская пустота. Но к сожалению, сделать это было невозможно. В голове была целая куча мыслей и эти мысли были только об одном. Она думала, думала и думала, припоминая малейшие нюансы разговора, пыталась понять, где именно ошиблась и зачем сказала то или иное слово. Она вспоминала, что ей говорил герцог, и каждое его слово было словно тяжелый камень, водружённый ей на грудь. Так, чтобы она прекратила дышать вообще. Девушка ворочалась с боку на бок, не в силах найти удобное место и попытаться заснуть. Она не могла спать, когда в голове торчали такие мысли, словно гвозди, царапая ей череп. Клэр дошла до того, что подумала, может быть, ей поплакать, вдруг легче станет. Но как ни парадоксально, плакать она не могла. Глаза были абсолютно сухими.
Наконец, она замерла, лежа на спине и глядя в темный потолок невидящим взглядом. Рано или поздно она все равно заснет, хотя сейчас казалось, что это невозможно в принципе. Уставший организм возьмет свое. Главное, перестать думать, перестать думать… перестать думать…
9 глава
Утро, ясное и солнечное, показалось девушке еще более мрачным и тяжелым, чем прошедший вечер и ночь. На душе было так тяжело, что не хотелось вставать, шевелиться, думать, а о завтраке она вообще позабыла. Ей напомнила Франсин, когда закончила укладывать ее волосы. Франсин была необыкновенно молчаливой и сумрачной. И дело было не в том, что она сердилась на госпожу, напротив, она переживала из-за нее. Она прекрасно видела ее состояние и понимала, что вчера на приеме что-то случилось. Что-то очень серьезное. Но вот что? Клэр молчала, словно в рот воды набрала. С утра она не сказала ни единого слова. Лицо у нее было бледным и осунувшимся, под глазами залегли тени.
– Вам следует позавтракать, мадемуазель, – отважилась сказать Франсин, – уже самое время.
– Мгм, – отозвалась Клэр, и это можно было понять, как угодно.
Ей совершенно не хотелось ни завтракать, ни обедать, ни ужинать, она вообще не хотела даже думать о еде, хотя умом понимала, что есть все-таки нужно. К тому же, отец наверняка что-то заподозрит, если она не явится на завтрак.
Поэтому девушка спустилась в столовую. Там уже находились герцог и барон. Клэр присела и произнесла слова приветствия, все, как полагается. Потом оглядела стол, рассматривая блюда и поняла, что ничего из увиденного не вызывает в ней ни малейшего желания пробовать. Когда слуга поставил перед ней тарелку с супом, девушка около минуты внимательно на нее смотрела, позабыв, для чего собственно ей это нужно.
– Клэр, – произнес барон, который наблюдал за дочерью с того момента, как она вошла в столовую, – ты себя хорошо чувствуешь?
– Превосходно, – отозвалась она и наконец взяла в руки ложку.
– Гм, – с сомнением проговорил тот, – кстати, что ж ты вчера так рано ушла с бала, дорогая? Я тебя обыскался.
– Надоело, – пояснила она, зачерпнув немного супа и поднесла ложку ко рту.
– Надоело? – барон не поверил собственным ушам, – тебе надоел бал? Впервые на моей памяти такое. Может быть, тебе досаждал тот молодчик, от которого ты пятилась?
– Пф, – последовал ответ.
Это было весьма содержательно. Барон хотел спросить кое-что еще, но потом передумал. Хотя его подозрений это не остудило. Это была не его дочь. Его дочь подменили.
С трудом проглотив содержимое ложки, Клэр почувствовала, что наелась на неделю вперед. Она помешала ложкой содержимое тарелки, надеясь, что обнаружит там хоть что-нибудь привлекательное. Но увы. Тогда она подняла голову и принялась внимательно рассматривать убранство столовой, словно видела все это впервые в жизни. Только в одну сторону она не смотрела вообще. Направо. Там сидел герцог.
Взяв салфетку, Клэр промокнула губы, аккуратно положила ее на стол и поднялась на ноги.
– Благодарю, – проговорила она.
– Клэр, – снова заговорил барон, – ты уверена, что уже поела?
– Уверена.
Он бросил взгляд на ее тарелку и сдвинул брови.
– Ты наелась?
– Вполне.
– Гмм.
Он проследил, как его дочь выходит из столовой, как за ней закрывается дверь, потом покачал головой и проговорил:
– Не понимаю, что с ней творится.
Герцог никак не отреагировал на это. Он сам смотрел в противоположную стену и ничего не ел.
Поднявшись на несколько ступенек вверх по лестнице, Клэр приостановилась, а потом и вовсе развернулась назад. Зачем ей идти к себе? Чтобы сидеть и в окно пялиться? А Франсин будет бросать на нее встревоженные взгляды и задавать неуместные вопросы. Нет уж.
И Клэр решила прогуляться. Мысль была не такой уж и плохой. Может быть, ей удастся проветрить голову от мрачных мыслей. К тому же, погода на улице стояла прекрасная, теплая и солнечная, с мягким ненавязчивым ветерком.
Свернув на боковую тропинку, Клэр чуть замедлила шаг и осмотрелась. Не сказать, что ей очень хотелось это делать, но нужно же было хоть что-то делать, пусть даже смотреть по сторонам. Или для того, чтобы высмотреть скамейку, куда можно было бы сесть.
Аккуратная скамейка, выглядывающая из-за раскидистого дерева, оказалась поблизости, очень кстати. Расправив складки платья, Клэр села, без интереса осмотрелась по сторонам и отвернулась. Все это она уже видела не раз и не имела ни малейшего желания разглядывать снова. Ей вообще ничего не хотелось. Клэр полуприкрыла глаза и застыла, словно статуя, которая располагалась как раз напротив нее. Как будто, они соревновались, кто дольше простоит без движения.
Приоткрыв глаза во второй раз, Клэр отворила их пошире, поскольку заметила некое шевеление в растущих неподалеку кустах. Ветки шуршали и дергались много сильнее, чем если бы там находилась маленькая птичка или, к примеру, кошка. Девушка прикинула, не могла ли в них засесть какая-нибудь собака, но тут гадать далее не пришлось. Из кустов на дорожку выбрался человек и энергично отряхнулся от листьев и прочего мусора.
Клэр молча смотрела, на него, даже не двигаясь при этом. Это она уже видела. Совсем недавно. Только в том случае из-за кустов вышел граф Ренье собственной персоной, а видеть его девушка хотела меньше всех на свете. Но и этот представитель мужского пола тоже не был желанным. Точнее говоря, ей пришлось бы поднапрячься, чтобы определить, кого же из них она желает видеть меньше всего.
– Месье Ренуар, – произнесла она вполголоса, – что это вы там делали?
– Мадемуазель, – мужчина наконец привел себя в божеский вид, шагнул к ней и совершил изысканнейший поклон, – счастлив вас видеть, мадемуазель. Я уже и не надеялся.
– Месье, – повторила Клэр без выражения, – я, кажется, спросила у вас, что вы там делали?
– Ждал вас, – ответил он просто.
– В самом деле? – она приподняла брови, – странное вы выбрали себе место для ожидания. Я зашла сюда совершенно случайно. Могла не прийти вовсе.
– Но вы пришли.
Клэр несколько раз моргнула, замечая в себе некоторые признаки возрождающегося интереса к жизни. Что это он делает? Хочет ее повеселить? И хотя смеяться ей не хотелось, но и рыдать тоже.
– Вы что, в самом деле засели в кустах с целью дождаться, когда я пройду мимо? – осведомилась она с легкой ехидцей.
– Нет, не совсем, – наконец признал Ренуар, – я думал совершить небольшую вылазку и поискать вас в саду. Сегодня прекрасная погода, мадемуазель. Я так и думал, что вы выберетесь прогуляться.
– Ясно.
– Я понимаю ваше удивление, мадемуазель, ведь я не предупреждал вас о своем приходе. Но мне не терпелось увидеть вас вновь. Вчерашний день показался мне длиной в вечность.
Если бы она услышала это вчера, что уже закатила глаза и хотела бы оказаться где-нибудь подальше отсюда. Но сегодня ей было все равно. Пусть этот болван несет свою обычную чушь. Какая, собственно, разница?
– Вы могли бы постучаться в дверь, – предложила она равнодушно.
– К господину герцогу не принято приходить в гости, когда вздумается. Сами знаете.
– Зато к господину герцогу принято лазать через забор и прятаться в кустах в его саду, – в том же духе отозвалась девушка, – что за необходимость нарушать границы частных владений?
– Но зачем же нам обрекать себя на добровольную разлуку? – удивился Ренуар, – если у нас имеется возможность для встреч.
Подобная фраза, лишенная в глазах Клэр элементарной логики и смысла, вызвала в ней легкое удивление.
– Э-э, – выдавила она из себя, – что?
– С тех самых пор, как я увидел вас склоненной надо мной с выражением нежной печали и тревоги на лице, я не могу забыть вас, – понизил голос Ренуар, подходя еще ближе, – вы ведь и сами должны понимать это. Вы – самый светлый и небесный ангел, мадемуазель, вы очаровательны и лишь одно лицезрение вашей неземной красоты может свести с ума.
– Месье, я вас просто не понимаю. Вы вообще думаете о том, что говорите? Кажется, вы меня с кем-то перепутали.
Месье Ренуар, кажется, чего-то ждал. Он стоял в двух шагах от начинающей раздражаться Клэр и смотрел на нее пристально и в то же время нетерпеливо, со значением.
– Это была любовь с первого взгляда, – наконец дополнил он.
– Кажется, я говорю по-французски. Вы меня не слышите? Не понимаете?
– Я уверен, мадемуазель, что мы с вами созданы друг для друга, – помолчав, проговорил Ренуар.
– Правда? Почему вам в голову пришла такая странная мысль?
И чего Клэр не ожидала после своего вопроса, так это того, что месье Ренуар бухнется перед ней на колени с воплем:
– Мадемуазель!
От неожиданности она подскочила со скамьи и легко вскочила на нее, вытаращив глаза. Да уж, ее апатия куда-то делась. Сказать бы ему спасибо за это, но не стоит. Он, конечно, ее не поймет.
– Что вы кричите на весь сад? Вы меня испугали.
Спустившись вниз, она осталась стоять в стороне, постаравшись отойти как можно дальше от коленопреклоненного Ренуара так, чтобы это не казалось бегством.
– Встаньте, месье. Здесь очень пыльно.
– Мадемуазель де Каванте, – торжественно начал Ренуар, – я имею честь сделать вам официальное предложение.
Вот теперь Клэр закатила глаза. Кажется, он ее, наконец, достал. Ей захотелось сбежать. Господи, он что же, ненормальный?
– Я прошу вас выйти за меня замуж.
Молчание, вызванное его словами, теперь длилось намного дольше. Клэр смотрела на него с таким видом, словно перед ней опасный сумасшедший.
– Что, простите? – наконец, спросила она.
– Я предлагаю вам свою руку и сердце, – повторил он, но уже не столь уверенно.
Должно быть, ее вид он расценил, как нестандартный.
– Вы хотите, чтобы я вышла за вас замуж, месье? – девушка покачала головой, – но почему вы вдруг делаете мне такое странное предложение? Разве мы с вами хорошо знакомы? Вы ведь даже не знаете меня.
– Но для чего нужно ждать дольше? Ведь все уже и так ясно.
– Что ясно? Что именно вам ясно?
– Что мы должны быть вместе, ведь мы – одно целое. Мы созданы друг для друга и не сможем существовать по отдельности.
Это было чересчур смело, что и вызвало в Клэр вполне справедливое удивление.
– Помилуйте, сударь, почему вы решаете за нас обоих?
– Но ведь вы чувствуете то же, что и я! – подскочил Ренуар на ноги.
– Вы ошибаетесь, месье.
Девушка удостоилась панического взгляда вытаращенных глаз и даже сдавленного восклицания.
– Вы… я ошибся, вы не… Но как же так?
Клэр отступила еще на шаг назад. Это уже начало злить ее не на шутку. Когда этот человек находится с ней рядом, она постоянно пятится. Как же он ей надоел! Ну, почему, почему, почему он вдруг вбил себе в голову, что она должна отвечать ему взаимностью?
– Как же так? – повторила она, – месье, мне странно слышать подобные речи от вас. Я не отрицаю, что когда-то моя служанка позвала доктора, чтобы вы не истекли кровью, но разве этого достаточно для того, чтобы делать мне предложение? И тем более, считать, что я отвечаю вам взаимностью?
– Вы меня не любите?! – воскликнул Ренуар таким тоном, словно это было нечто неслыханное.
– Боже, да вы удивлены! – воскликнула девушка, – что, в самом деле? Я увидела вас вчера впервые в жизни, и я не склонна к любви с первого взгляда.
– Впервые в жизни? – глаза у него стали на два размера больше, – но вы ведь спасли меня! Открыли дверь и позвали врача!
– Вы думаете, я вас тогда рассматривала? Мне вообще было не до того.
На Ренуара было жалко смотреть, так он опечалился и расстроился после слов девушки. Но он нашел в себе силы, чтобы поднять голову и взглянуть на нее,
– Мадемуазель, я сделаю все, что в моих силах для того, чтобы вы ответили мне взаимностью. Можете мне поверить, когда мы поженимся, у вас не будет более нежного, заботливого и любящего супруга, чем я.
– Месье, – тут Клэр заскрипела зубами, – слово «когда» здесь неуместно. Более подошло бы слово «если», хотя и в это я совершенно не верю.
– Нам ни к чему расставаться, я хочу быть с вами каждую минуту, видеть вас, разговаривать с вами, прижимать вас к своей груди. Уверяю вас, не пройдет и пары недель, как вы ответите мне взаимностью.
"Боже!", – простонала Клэр про себя, закатив глаза. Вот это действительно было нечто неслыханное. Она попала в театр абсурда. Или в палату умалишенных. Или, может быть, он просто глухой?
– Месье, – терпеливо повторяла она, словно пятилетнему ребенку, – я уже просто не знаю, как еще донести до вас эту простую мысль. Я не выйду за вас замуж.
– Я знаю, в чем дело! – Ренуар легко вскочил на ноги, – вы любите другого! Кто он? Назовите мне его имя!
– Чье имя?
– Вашего возлюбленного.
Слово «возлюбленный» вызвало у Клэр неприятные ассоциации. Ее словно ледяной волной окатило.
– У меня нет никакого возлюбленного, – процедила она сквозь зубы.
– Если у вас нет возлюбленного, почему вы не хотите выходить за меня замуж? Если ваше сердце свободно, то позвольте мне занять там место.
– Я не могу освободить вам место в моем сердце по первому вашему требованию. Это вам не стул занять.
– Тогда вы сами не знаете, чего хотите. Я знаю, вы еще слишком молоды и невинны, мадемуазель. Но это легко исправить. Я знаю, что делать. Я обращусь непосредственно к вашему батюшке.
– Мой батюшка никогда не даст согласия на этот брак, если я буду против, – отрезала девушка, – а я против. Он уважает мои желания, и было бы просто замечательно, если бы и вы научились это делать.
– Мадемуазель! – Ренуар схватил ее за руку.
Клэр попыталась высвободить ее, но он держал крепко.
– Мадемуазель, не лишайте меня счастья видеть вас!
– Немедленно отпустите меня!
– Клянусь, я сделаю все для того, чтобы вы полюбили меня!
– Вы глухой? Я сказала: уберите свои руки!
– Прошу вас, дайте мне шанс, один маленький шанс, и вы поймете, что я был прав!
– Да черта с два! – выпалила Клэр, уже не заботясь о приличиях, – вот наглец!
– Это только придает вам больше шарма, – закончил Ренуар, наконец соизволив заметить то, что она ему говорила, – когда вы произносите ругательства своими хорошенькими губками, мне очень хочется поцеловать вас.
– Если вы посмеете это сделать, я вас ударю, – сообщила ему Клэр, тяжело дыша от бешенства и стискивая кулаки изо всей силы, – мерзавец!
Но месье Ренуар был не только настойчив, но еще и весьма предприимчив. Невзирая на предупреждение, он единым махом заключил девушку в объятия.
А вот этого ему не следовало делать. Как оказалось, Ренуар принадлежал к той категории людей, которые считают свое мнение и свои желания единственно верными. Им и в голову не приходит, что все те мысли, чувства и эмоции, которые они приписывают другим, находятся только в их разгоряченном воображении. И что люди чрезвычайно редко ведут себя так, как они думают.
Обнимая Клэр, он думал, что сломил ее сопротивление, полагая это обычной девичьей стыдливостью и кокетством, чтобы еще более распалить его. Но Клэр взмахнула рукой и длинными ногтями располосовала ему щеку. Ренуар вскрикнул от неожиданной боли и отпустил ее.
– Мадемуазель! – вскричал он с обидой в голосе, – зачем? Больно же!
– В самом деле? – осведомилась она убийственным тоном, – я очень рада. Может быть, это приведет вас в себя.
Держась рукой за щеку, из порезов которой уже выступила кровь, Ренуар хотел, было, что-то сказать, но тут же замолк. Он смотрел на что-то позади девушки и это что-то, должно быть, было весьма внушительно, поскольку в его глазах появился испуг.
Клэр обернулась. В нескольких шагах от нее на тропинке стоял герцог, сложив руки на груди и смотрел на Ренуара таким взглядом, что хотелось убежать как можно быстрее и как можно дальше.
Лицо Клэр окаменело. Она не могла ничего ни сказать, ни сделать, кроме того, что быстро опустила глаза, после чего отвела их в сторону, со вниманием рассматривая кусты справа. Впрочем, спустя какую-то секунду девушка оставила это бессмысленное занятие. Зачем ей это нужно? Зачем она вообще стоит тут? Чего ждет?
Не удостоив обоих мужчин даже мимолетного взгляда на прощанье, она быстрым шагом прошла по тропинке до поворота и скрылась за кустами.
– Разве вам неизвестно, что вы находитесь на чужой территории? – осведомился герцог у месье Ренуара.
– Я встречался со своей невестой, – ответил тот.
– Вот как? С вашей невестой? И кто же это?
– Мадемуазель де Каванте.
– Должно быть, у меня плохое зрение, сударь, – с ехидцей отозвался герцог, – но разве не мадемуазель де Каванте только что расцарапала вам щеку, выразив тем самым свое мнение по этому поводу?
– Она просто смутилась. Мадемуазель де Каванте еще слишком невинна, чтобы…
– А по-моему, она просто взбесилась, – перебил его вежливый собеседник, – вам повезло, что она вам глаз не выцарапала от излишней скромности.
– Вы не понимаете…
– Я не понимаю? – вдруг прошипел герцог, меняясь в лице, – я понимаю только одно: чтобы сию же секунду и духа вашего здесь не было. Вон отсюда! Иначе сейчас я кликну слуг, чтобы они как следует с вами разобрались. И расцарапанной щекой вы уже не отделаетесь.
– Но сударь, что вы такое… Есть же какие-то границы..! – выдавил из себя Ренуар.
