Текст книги "Мадемуазель Каприз (СИ)"
Автор книги: Екатерина Бэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
Рэдклифф лежал на полу и видел занесенный над ним стальной клинок. Он из последних сил пытался сдержать руку пирата, но кинжал приближался к его лицу с неумолимостью смерти. Наконец Рэдклифф понял всю бесполезность своих попыток. Напоследок мелькнула мысль, что сейчас он умрет от рук грязного матроса из-за истеричной девчонки, которую давно пора было выдрать розгой как следует за ее капризы.
Вдруг тело пирата напряглось, а потом тяжело осело. Кинжал выпал из его руки и со звоном упал на пол.
Рэдклифф с трудом спихнул тело от себя и поднялся на ноги.
Валентина замерла с лампой в руках, напряженно глядя на неподвижное тело. Ее не сразу посетила мысль о том, что он может быть мертв. Но когда до нее дошло, девушка с воплем отбросила от себя лампу, на которой могли быть следы крови.
– Мама! – взвизгнула она, – ой, мама, он умер, да?
Рэдклифф пригляделся к неподвижному телу и отозвался:
– Да нет, кажется, живой. Он только оглушен.
– Живой? – переспросила девушка, осмеливаясь взглянуть на пирата, – точно?
– Сейчас проверю. У вас есть вода?
– Вода? Зачем? Ах, да. Вон там, в ведре, – она указала в угол, где должно было стоять ведро и упала на стул.
Ее не держали ноги и не переставало подташнивать.
Рэдклифф взял ведро и подойдя к пирату, окатил его водой с ног до головы. Спустя пару секунд тот застонал, пошевелился и открыл глаза. Его рука потянулась к ножу, валяющемуся рядом, но капитан успел отшвырнуть кинжал пинком в угол.
– Да уберите же его, – сказала Валентина, – что, он так и будет тут валяться?
Рэдклифф едва заметно вздохнул, потом покачал головой. А пират выругался и притом весьма грязно.
– Ладно, – произнес капитан, – придется его убрать. Тина, будьте так любезны, откройте дверь.
– Она открыта, – непонимающе отозвалась она, но тут же сообразила, – ах да, конечно.
Валентина встала со стула и слегка пошатываясь, подошла к двери. Ей пришлось приложить некоторые усилия, чтобы сдвинуть ее с места.
После этого Рэдклифф выволок пирата на палубу и оттащил подальше в сторону, бросив на кучу свернутых толстых канатов. И вернулся в каюту.
Тем временем Валентина схватила графин, обнаружила, что он пуст и совсем расклеилась. У нее начиналась морская болезнь, самая неприятная вещь, которая может приключиться в море, кроме разве что, нападения пиратов.
– Что мне еще требуется убрать? – осведомился капитан.
– Тут все можно убирать, – пробормотала девушка, совершенно не интересуясь происходящим и придерживая голову рукой.
– Что это вы такая зеленая?
– Я зеленая? – попыталась, было, возмутиться она, но для этого требовались силы, которых у нее не было.
Тогда Валентина просто махнула рукой.
– Все еще переживаете из-за того негодяя? Да успокойтесь, он цел и невредим. А то легкое сотрясение мозга, которым вы его наградили, почти не произвело на него впечатления.
– Делать мне нечего, переживать из-за его головы, – фыркнула девушка, – просто мне плохо. Да вам-то что?
– Ох, начинается, – вздохнул тот, – мне ничего, раз вам это нравится.
– Нравится, конечно! Я просто в восторге. Жуткая, омерзительная гадость. Все качается. Что может быть приятнее?
Скорчив гримасу напоследок, Валентина отвернулась и тут же слетела со стула, словно в ней распрямилась какая-то пружина.
Она увидела, как еще один любопытный пират, наполовину просунувшись в иллюминатор, наставил дуло пистолета прямо в спину ничего не подозревающего Рэдклиффа. Его палец находился на курке.
– Мама! – вскричала девушка, – он сейчас выстрелит!
Капитан стремительно обернулся. Поняв, что раздумывать некогда, а делать что-либо поздно, он прыгнул на Валентину и повалил ее на пол. Выстрел прозвучал секундой позже. Пороховой дым заволок каюту, пуля рикошетом отскочила от стены вместе с несколькими мелкими щепками.
В следующее мгновение Рэдклифф выхватил свой пистолет и прострелил пирату лоб. Оружие вывалилось у последнего из рук и он бессильно повис на иллюминаторе.
Капитан поднялся с пола и рывком поставил Валентина на ноги, ожидая возмущенных воплей. Но Валентина только поморщилась и потерла лоб.
– Будет шишка, – констатировала она, – Боже мой, да он мертвый!
Ее указующий перст обвиняюще указывал на пирата.
– Естественно, – подтвердил Рэдклифф, – а вы чего хотели?
– Ничего, – проворчала Валентина.
– Вот и молчите.
Подняв с пола пистолет убитого, он сунул его в руки девушки.
– Мне нужно идти, – сказал Рэдклифф, – заприте дверь и сядьте в угол, чтобы вас не было видно. Пираты слетаются сюда, словно мухи на мед.
Он одним толчком вышвырнул труп из каюты и посмотрел на девушку, которая отозвалась:
– Но я…
– И не возражайте мне, сделайте милость.
– Не затыкайте мне рот! – разозлилась Валентина, – как я запру дверь? Она сломана. Вы что, этого еще не заметили?
– Черт возьми, – потерял терпение капитан, поднял с пола стул и показал его девушке, – вот, вставьте в ручку. С этим-то надеюсь, справитесь?
– Один вы все умеете, – обиделась она, взяв стул.
– Вот и прекрасно, – с этими словами Рэдклифф вышел.
Как ни была Валентина сердита, но драгоценного времени терять не стала, даже позабыв про морскую болезнь. Она поспешно подперла дверь стулом, схватила пистолет и устроилась в самом темном углу, который не просматривался из иллюминатора. Слова Рэдклиффа показались ей вовсе не пустой угрозой.
Через несколько минут девушке пришло в голову, что она совершенно не умеет пользоваться оружием. Она никогда не училась стрелять. Правда, как-то отец пытался заняться этим, но тетушки подняли страшный крик. Они твердили, что девушке не следует знать, что такое оружие. И вот теперь, по милости трусливых теток Валентина не знала, что именно следует ей делать, когда какой-нибудь не в меру наглый пират полезет к ней в иллюминатор.
Осмотрев пистолет, Валентина пожала плечами. Тот тип, что заглядывал к ней, сжимал его за ручку и наводил дуло на цель. А его палец находился на курке. Вот эта штука внизу и есть курок, кажется. На него нужно нажимать. Даже если у нее и не получится, она сумеет напугать непрошенных гостей одним видом оружия. Говорят, это производит неизгладимое впечатление.
Между тем, шум на палубе постепенно утих. Большинство пиратов было убито, остальные сдались. Английские матросы перебрались на сдавшийся корабль и рыскали повсюду в поисках добычи по неписанным морским законам.
Валентина об этом не знала, так как до сих пор не осмеливалась осмотреться. Она все еще сидела в углу, сжимая пистолет. И ее ожидание было вознаграждено. Она увидела чью-то голову, просунувшуюся в иллюминатор и с нетерпением оглядывающуюся. Без промедления девушка выставила вперед руку и нажала на курок. Это вышло у нее так, словно она всю жизнь только тем и занималась, что стреляла. Прогремел выстрел.
– Черт бы вас побрал, Тина! – услышала Валентина знакомый голос, – проклятье! Где у вас глаза?
– Это вы? – спросила она, – я в вас попала?
– Вам повезло. Нет.
– Тогда зачем так вопить?
– Черт побери, откройте дверь.
Валентина сунула пистолет подмышку и шагнув к двери, освободила ручку от стула. Не успела она отойти на два шага назад, как дверь распахнулась и вошел Рэдклифф. Лицо и руки у него были грязные от порохового дыма.
– Если б вы в меня попали, негодная девчонка, я б с вас шкуру спустил, – пригрозил он.
– С простреленной головой это очень трудно делать, – отпарировала Валентина.
Он хмыкнул.
– Ну как? Вы всех пиратов убили?
– Ну и вопросы у вас. А вообще, да. Все закончено.
– Вот и прекрасно. Значит я могу спокойно вздохнуть.
– Вы думаете только о себе.
– Вы тоже можете спокойно вздохнуть, если хотите, – Валентина вернулась на стул и поморщилась.
– Дайте сюда пистолет, – с этими словами Рэдклифф забрал у нее оружие и сунул себе за пояс, – когда он в ваших руках, очень трудно спокойно вздыхать. И вообще, лучше бы посмотрели, на кого вы похожи.
– На себя посмотрите, – проворчала девушка, – вы похожи на трубочиста. Трудно испачкаться еще сильнее.
Тут она взяла со стола зеркало и взглянула на свое отражение. Этого хватило, чтобы Валентина забыла обо всем на свете. Прошипев что-то себе под нос, она выхватила платок и принялась оттирать темные полосы на щеках, что совсем не делало их чище. Наконец, остатки терпения покинули девушку и она заявила:
– Мне нужна вода, чтобы умыться. Вы ее вылили на пирата. И еще, мне нужна вода, чтобы напиться.
– А вода, чтобы утопиться? – съязвил Рэдклифф.
– Эту себе оставьте. Вот гадость, и руки тоже. Безобразие просто, почему тут такой грязный пол?
– Вы когда-нибудь перестанете ворчать, Тина? Между прочим, вы для этого еще слишком молоды. Что же с вами к старости будет?
– Не знаю и мне все равно. Вы принесете воду или нет?
– Я вам не прислуга. Но… делая скидку, так и быть, я прикажу принести вам воду. Довольны? Впрочем, когда вы бываете довольны, – Рэдклифф махнул рукой.
– Я бываю довольна, – сдвинула брови Валентина, – но в данный момент я не вижу решительно ничего такого, что могло бы меня обрадовать. Я вся грязная, мне плохо, меня укачивает. И тут совершенно нечем дышать.
– Поэтому вам и плохо. Вместо того, чтобы ворчать, лучше бы вышли на свежий воздух.
– На свежий воздух, – насмешливо повторила девушка, – а кто запер меня здесь, чтобы я никуда не выходила?
– Вы ненаблюдательны, Тина, – хмыкнул капитан, – на вашей двери уже нет замка. Он сломан и судя по всему, починить его нельзя. Так что, вы вполне можете выйти.
– Ну спасибо. Я уверена, что если б его можно было сделать, вы бы занялись этим собственноручно, не призывая матросов.
– Знаете, Тина, для того, чтобы вас слушать, нужно иметь железные нервы.
– А кто вас просит слушать?
– Да, конечно, – фыркнул он и отправился к двери, – спасибо, что разрешили уйти.
– Не забудьте про воду, – напомнила ему девушка в спину.
– Боже мой. Да, конечно, как скажете.
Валентина показала язык закрывшейся двери и вернулась к прерванному занятию.
5 глава
После того, как корабль вышел из дрейфа, качка почти прекратилась и самочувствие Валентины улучшилось. Теперь она наверстывала упущенное и ходила всюду, где только было можно. Если б это было возможно, девушка забралась бы даже на мачту, только для того, чтобы продемонстрировать, что она имеет право гулять где вздумается. У нее и настроение повысилось. Единственное, что нарушало подобие идиллии, было то, что у Валентины не было платья на смену. Она не думала об этом, когда навещала Оливию. Как ни старалась девушка следить за своим внешним видом, но состояние ее одежды начинало желать лучшего. А это редкую девушку может обрадовать.
В два часа пополудни, когда солнце стояло высоко над горизонтом, Валентина сидела на палубе в плетеном кресле, вынесенном для нее матросами, с которыми она очень быстро нашла общий язык, в надвинутой на лоб шляпе и читала книгу, которую принес ей Патрик по ее просьбе. Сам Патрик стоял около нее, прислонившись к борту и не отрывал от девушки глаз. Невдалеке за деревянным столом сидели матросы и играли в кости. До Валентины доносились их азартные голоса.
В это время Рэдклифф вышел из своей каюты и оглядел предоставившуюся ему сцену.
– Семейная идиллия, – съязвил он.
Патрик покраснел и отвернулся. Валентина лениво выглянула из-под полей шляпы.
– Очень смешно, – отпарировала она, – мне жарко, солнце слепит глаза, книга скучная, а он еще и издевается.
– Если б вы сказали заранее, Тина, какую литературу предпочитаете, уж поверьте, я устроил бы здесь настоящую библиотеку.
– Конечно, – усомнилась она, – и навес бы приколотили собственноручно.
Рэдклифф фыркнул, оценив ее юмор. Потом снова окинул своего помощника взглядом, заметил лицо, на котором можно было уже жарить яичницу и не удержался:
– Послушайте, Кейн, если вы будете так упорно смотреть на мадемуазель, вы дыру на ней протрете.
Валентина звонко расхохоталась.
– Я так и поняла, что вас очень заботит мое самочувствие, месье Рэдклифф, – она сняла шляпу и стала медленно ею обмахиваться, – нет, ну тут просто тропики.
– Тропики и есть. Ступайте в каюту, там нет солнца.
– Да, зато там душно. Хоть бы дождь какой-нибудь пошел. Это просто ужасно. Не понимаю, как вы плаваете. Верните меня домой, в конце концов.
– Начинается, – проворчал Рэдклифф.
– Разумеется, эта тема вас не устраивает, – хмыкнула Валентина, – это просто издевательство над бедной девушкой, вот, что это такое.
– Это вы-то бедная девушка? Да вы любого до белого каления доведете.
– И все равно я бедная девушка. И несчастная. И всеми покинутая, – она задумалась, что с ней еще произошло неприятного за несколько дней, что она находилась на корабле.
– Ну-ну, – подбодрил ее Рэдклифф, – обиженная, угнетенная, замученная… м-м-м…
– Спасибо, – остановила его Валентина, хихикая, – это самый точный перечень моих несчастий.
Между тем, Патрик сжал кулаки, сверля капитана свирепым взглядом. По его мнению, тот давно должен был отправиться по своим делам или куда угодно, но только не стоять здесь, рядом с обожаемой Валентиной и насмехаться над ней. Хотя, справедливости ради следовало признать, что она ему тоже спуску не давала.
– Ладно, пусть не на Мартиннику, но ведь вы должны приехать хоть куда-нибудь, – продолжала девушка, – или вы намерены так плыть целую вечность?
– Увы, но это слишком долго. Мы прибудем куда-нибудь через два дня.
– А куда?
– Там узнаете.
– Какая таинственность, – фыркнула Валентина.
Раздался удар гонга, призывающего к обеду.
– У вас все еще плохое настроение, Тина? – поинтересовался капитан.
– А что?
– Спрашиваю из чистого любопытства.
– Да! – вспомнила девушка и взмахнула рукой, – не называйте меня Тиной, пожалуйста. Мы не родственники, что не может не радовать.
– Ну вот, есть хоть что-то, что вас радует, – рассмеялся Рэдклифф, – я просто хотел пригласить вас на обед в салон, если вы не намерены метать громы и молнии.
– Что вы хотели? – с подозрением переспросила она.
– Ничего, – с досадой отозвался тот, – забудьте.
– Нет-нет, что вы. Если это серьезно, то я согласна. Никогда еще не обедала в салоне. Это звучит так торжественно.
– Когда вы его увидите, то измените свое мнение.
– Это интересно.
Девушка встала на ноги и положила книгу на кресло.
– Есть еще несколько помещений, которые я бы не отказалась увидеть. К примеру, кают-компания или рубка. Что такое рубка?
– Есть еще мостик, – добавил Рэдклифф, не отвечая на ее вопрос, – и кубрик.
– Кубрик, – повторила Валентина, – а это что?
– Ничего занимательного. Вы идете или нет?
– Иду.
В салоне, как уже упоминалось, она была впервые и поэтому с любопытством оглядывалась. Села на услужливо отодвинутый Патриком стул и даже улыбнулась ему в благодарность, хотя до сих пор подобное случалось достаточно редко. Но сегодня у Валентины было настолько сносное настроение, что она вполне могла начать кокетничать.
Обед ей понравился, кок Сэм прекрасно готовил. В этом она могла убедиться и раньше, хотя два дня преимущественно швыряла поданную ей еду на пол. А салон произвел на нее куда более прохладное впечатление. Он вполне сошел бы за столовую, причем, эта столовая была весьма убогой. И девушка не понимала, почему это место следовало называть столь помпезным именем, как салон.
– Ну как? – спросил у нее Рэдклифф.
– Что?
– Как вам наш салон?
– Здесь… мило.
– Правда? Тогда вы первая, кому здесь нравится. Обычно, все кривятся.
– А я хорошо воспитана.
– Да ну? Что-то до сих пор я этого не замечал.
– На себя лучше посмотрели бы, – проворчала Валентина.
– Вот, пожалуйста, наглядный пример.
Девушка скорчила гримасу.
– Попробуйте наше вино, мисс Лефевр, – вмешался Патрик.
Валентина посмотрела на него и кивнула. Потом добавила:
– Благодарю вас.
– Ясно. Теперь вы будете демонстрировать нам светские манеры, которым вас успели обучить, – не сдержался Рэдклифф.
– Нет, не вам, – отпарировала она, – вам не требуется. Вы меня постоянно так и вынуждаете сказать какую-нибудь гадость.
– Зачем вынуждать? Вы и так справляетесь, Тина.
– Вот, начинается. Снова Тина. Я не Тина, сто раз повторять вам, что ли?
– Ваша тетя называет вас так.
– Вы мне, слава Богу, не тетя.
– Да, мне повезло.
Валентина взяла бокал, который протянул ей Патрик и сделала маленький глоток. Потом еще один. Потом поставила бокал на стол, никак не прокомментировав это. Она заметила, что от нее ожидают каких-нибудь слов и хмыкнула.
– Ну как? – задал свой излюбленный вопрос Рэдклифф.
– Не скажу. Что бы я не сказала, вы все сворачиваете на мое плохое воспитание.
Он рассмеялся.
Патрик ревниво следил за их беседой. Он был влюблен в Валентину уже давно и теперь его просто раздирала ревность, когда она разговаривала с капитаном. Пусть в этой беседе было много язвительности и сарказма, но они уже не ругались и не злились друг на друга, а это для Кейна уже было в высшей степени подозрительно. Он прекрасно знал Рэдклиффа и как именно тот умел обрабатывать строптивых красоток. Тем более, что на него самого Валентина до сих пор почти не обращала внимания. Нет, она, конечно, была вежлива, когда не злилась и не била посуду, но это было все.
Обед закончился. Валентина вернулась на палубу и села в кресло, намереваясь продолжить чтение. Качки почти не было, солнце уже не палило столь ярко и погода стала сносной.
Патрик не дал девушке читать. Он подошел к ней и тихо проговорил, наклонившись:
– Мисс Лефевр, я должен вам кое-что сказать.
– Да, конечно, – согласилась она, подняв голову, – говорите.
– Я очень боюсь за вас, мисс Лефевр.
– Но почему? Солнца уже почти нет и даже ветер появился.
– Я не о погоде.
– А о чем?
– Мне хочется вас предупредить, мисс Лефевр. Нашему капитану не следует доверять.
– Да, я тоже так думаю. Полагаете, он может завезти меня в свою омерзительную Англию?
– Я не об этом.
– А о чем? Что вы имеете в виду?
– Еще ни одна женщина не могла перед ним устоять, вот что я имею в виду.
– Да? Правда? И что?
– Мне бы не хотелось, мисс Лефевр, чтобы вы оказались в их числе.
Валентина поморгала глазами, так как ничего не понимала. Другое дело, если бы ее умело обрабатывали, как это делают опытные ловеласы, проявляя интерес, но ведь этого не было. Неужели, можно называть ухаживаниями то, что делает капитан? Если это и есть его знаменитая манера, то удивительно, как он вообще может кого-то соблазнять.
– Не поддавайтесь на его ухищрения, мисс Лефевр, – продолжал Патрик.
Девушка фыркнула.
– Какие ухищрения, Господи? Что вы называете ухищрениями, месье Кейн? То, что он запер меня в каюте и заставил голодать? Или то, что он постоянно надо мной издевается? Это ухищрения? Ну, знаете ли! Да я ничего более возмутительного в жизни не видела. А кто называет меня то отвратительной девчонкой, то дурацким детским прозвищем, которое я терпеть не могу? И это еще не полный перечень его так называемых ухищрений. Да, разумеется, я должна от этого растаять и сдаться без единого выстрела. Я понимаю, это и есть знаменитые ухаживания моряков. Браво!
– Мисс Лефевр, я не шучу, отнеситесь к моим словам серьезней, – взмолился Патрик, – разумеется, он не показывает своего интереса.
– А что, он есть? Если так, то это спрятано так глубоко, что его и не достанешь. Месье Кейн, я ценю вашу заботу о моей репутации, но это совершенно излишне, поверьте. Я привыкла к более традиционным ухаживаниям.
– Раз так, то я очень рад, – серьезно проговорил тот.
– Чему?
Валентина посмотрела на Патрика и увидела, как он заливается краской смущения. Она поспешно отвернулась, чтобы не смущать его еще больше. Глупо утверждать, что девушка до сих пор не поняла отношения Патрика к ней, но она никогда не воспринимала таких людей всерьез и это казалось ей забавным. К тому же, Валентина привыкла, что молодые люди вьются вокруг нее, как мухи.
– О, я помешал объясняться вам в любви, Кейн? – прозвучал насмешливый голос капитана совсем рядом, – мне уйти?
Патрик поспешно отошел в сторону.
– Зачем? – Валентина пожала плечами, – вы и так уже все испортили.
– А, так вы хорошо проводите время? И как, нравится?
– Да, – признала она без лишней скромности, – мне всего пятнадцать раз объяснялись в любви и я еще не успела к этому привыкнуть.
Рэдклифф пару секунд переваривал это наглое заявление, после чего громко расхохотался. Зато Патрик заскрипел зубами. Он видел, что Валентина просто забавляется, она считает это занятной шуткой, а ведь он-то не шутил.
– Всего пятнадцать раз? – повторил Рэдклифф, когда отсмеялся, – я вам сочувствую, Тина. Разумеется, это катастрофически мало для любой уважающей себя девушки.
– Вот именно, – съязвила она, – но вы вечно являетесь не вовремя. Раз уж пришли, так скажите хотя бы, что такое Драй-Тортугас и что там есть интересного.
– Та-ак, – протянул капитан, взглянув на Патрика, – я, кажется, просил… Ладно, с вами я после поговорю.
– Я знаю, что мы плывем не в Англию, – вмешалась Валентина, – и уже довольно давно. Так что, не стоит пугать меня этим. Придумайте что-нибудь другое.
– Не волнуйтесь, у меня это хорошо получается.
– Не сомневаюсь. Так что там есть интересного?
– На Драй-Тортугас? Совершенно ничего. Пустынные острова.
– Тогда зачем туда плыть? Вам что, до такой степени надоело общество?
– Ваше – да.
– Так отвезите меня на Мартиннику, и на двух счастливых людей станет больше.
Он хмыкнул.
– Это следовало сделать с самого начала, – вставил Патрик на свою голову.
– Кейн, – повернулся капитан к помощнику, – я совсем про вас забыл. Ступайте на мостик. По вашей милости мы врежемся в рифы.
– А кто тут капитан? – вставила Валентина очень невинным тоном.
– Именно по этой причине я имею возможность перекладывать свои обязанности на других, что очень удобно.
Скривившись от злости, Патрик отправился выполнять приказание.
– Мне жаль, что вы лишились столь приятного собеседника, Тина, – ехидно заметил Рэдклифф, – придется вам удовлетвориться мной. Правда, я не могу предоставить вам объяснения в любви и ничего, столь же захватывающего.
– С тем, что вы можете предоставить, я уже ознакомлена, – не осталась в долгу девушка, – или это еще не все?
– Ну, не знаю, – глубокомысленно отозвался он, – все возможно, если вы будете злить меня еще больше.
– Да что вы, больше я не умею.
– Не надо скромничать. Уверен, если вы постараетесь, у вас получится.
– Ладно, я буду стараться, – Валентина скорчила гримасу.
– Хотя, конечно, зря я удалил Кейна. Глядишь, он научится у вас язвить и с ним будет интереснее общаться.
– Будто бы. Если он съязвит вам в ответ, вы отправите его на гауптвахту.
– Я поражен, что вы знаете такое длинное и сложное слово, Тина.
Валентина поднялась из кресла и бросила книгу на палубу.
– Нет, ну какой же вы…! Ступайте и общайтесь со своим Кейном, а надо мной нечего издеваться! Нахальство какое!
Рэдклифф приподнял брови, потом поднял брошенную книгу и сдув с нее несуществующую пыль, протянул девушке.
– Бросьте ее в меня, как вы и хотели. Может быть, это вас утешит.
– Да, ни на что другое она не годна. А вам будет полезно, – фыркнула она, но брать книгу не стала, – и вообще, вам должно быть стыдно, месье Рэдклифф. Вы хотите сказать, что я – дура?
– Нет, нет, что вы.
– А вот вы – дурак!
И с этими словами Валентина развернулась и отправилась к себе в каюту, высоко подняв голову. Рэдклифф закатил глаза и отправился в противоположную сторону.
На исходе второго дня на горизонте показались очертания островов Драй-Тортугас. Валентина, которая была в это время на палубе, подошла ближе к борту и внимательно оглядела их. Даже издали они показались ей мрачными, пустынными и негостеприимными.
– У них такой вид, словно там бросают беглых каторжников, – резюмировала она, – зачем они вам нужны, месье Кейн?
– Нам нужно набрать пресной воды, мисс Лефевр, – с готовностью пояснил Патрик, – и потом, людям нужно отдохнуть. Да и вам небольшая прогулка не помешает.
– О да, я понимаю. Именно поэтому вы меня сюда и привезли.
Но Кейн не понимал шуток, поэтому слова Валентины пропали впустую. А вот Рэдклифф их бы оценил по достоинству.
Когда корабль осторожно шел вдоль берега, выбирая место для стоянки, к Валентине подошел Рэдклифф.
– Есть кое-что, что я хотел бы вам показать, Тина.
– Что? – насторожилась она.
– Пойдемте.
– Куда?
– Это не розга, – уточнил он со смешком, – хотя вам было бы полезно.
– Не было бы.
– Так вы идете или нет?
– А что это?
– Вам понравится.
Валентина колебалась всего несколько секунд. Любопытство оказалось сильнее.
– Хорошо.
Они прошли в одну из кают, где капитан открыл какой-то довольно объемистый сундук и взгляду Валентины представилось самое восхитительное из всех зрелищ, какие только бывают на свете. Платья, много платьев самых разнообразных фасонов, чулки, перчатки, пара картонок со шляпками и всевозможные принадлежности женского туалета. Девушка очень долго смотрела на это, не в силах отвести глаза. Потом тяжело вздохнула.
– Спасибо, вы меня порадовали. Это то, что я должна была увидеть?
– Нравится?
– Хватит надо мной издеваться! – разозлилась она, – вы прекрасно знаете ответ на этот вопрос!
– Полагаете, этого хватит?
– Хватит для чего?
– Для того, чтобы… как это говорится, не ударить в грязь лицом.
– Более чем. Не знала, месье Рэдклифф, что вы имеете склонность к подобным вещам.
От неожиданности он замолчал, а потом прыснул.
– Нет, это не то, что вы подумали. Вообще-то, я купил все это для моей сестры в подарок. Но полагаю, вам это сейчас нужнее.
– Мне? – глаза у девушки стали огромными, – вы предлагаете это мне?
– Вот именно.
– Но… нет, я не могу это принять.
– Почему? Считайте, что вы это у меня одолжили. Потом вернете.
Валентина стояла над сундуком, не в силах оторвать взгляда от его содержимого. Ей до такой степени хотелось все это взять, что она даже спрятала руки за спину, чтобы ненароком не прихватить что-либо. Правила приличия утверждали, что девушка не должна принимать подарков от мужчины, если только это не букет цветов или коробка конфет. Но ведь это не подарок, это… это ей просто дали взаймы. Господи, как же хочется наконец, надеть приличное платье и не чувствовать себе замарашкой и оборванкой. То платье, которое было на девушке, давно потеряло свой лоск и выглядело довольно потрепанным.
– Ой, мама, – прошептала она тихо, – сколько… сколько все это стоит?
– Я вам пришлю счет, – рассмеялся Рэдклифф и видя ее колебания, добавил, – я прикажу перенести этот сундук в вашу каюту.
– Д-да. Хорошо.
Она смотрела на сундук с таким искренним восхищением, что это могло растопить самое суровое сердце. Поэтому, Рэдклифф сказал:
– Я вижу, вы счастливы. Как мало нужно девушке для счастья.
– Вы ничего не понимаете. Это же… это…, – Валентина снова вздохнула, но уже от полноты чувств, – я вам так признательна, месье Рэдклифф.
– Наконец-то вы мне хоть за что-то признательны. Ступайте к себе, сейчас у вас будет, чем заняться.
Сияя от счастья, Валентина побежала в свою каюту, не чувствуя под собой ног. Несколько минут ожидания матросов с сундуком показались ей вечностью. Когда же это наконец произошло, девушка накинулась на сундук, как коршун на добычу. Она тут же принялась разбирать находящиеся в нем вещи. Здесь было все, что нужно и даже сверх того. Валентину переполнял восторг и она начала напевать песенку.
Рассмотрев и ощупав каждую вещицу, девушка занялась куда более важным делом: примеркой. Это заняло у нее гораздо больше времени, чем осмотр, потому что хотелось примерить решительно все. Впрочем, ее радость была несколько омрачена тем обстоятельством, что платья в талии оказались шире, чем требовалось. Этот недостаток можно было исправить поясом и корсетом, что Валентина и сделала.
Наконец, она выбрала себе платье и переоделась, жалея, что у нее слишком маленькое зеркало для того, чтобы осмотреть себя целиком. Для этого ей требовалось огромное, от пола до потолка зеркало, чтобы не упустить никаких деталей. Но увы, в данный момент это ей было недоступно.
Осмотрев то, что удалось, Валентина вышла на палубу, чтобы и другие могли порадоваться, на нее глядя.
Первым зрителем оказался Патрик, который потерял дар речи, когда ее увидел.
– Ну как? – спросила Валентина, – вам нравится? Господи, наконец-то я могу выглядеть, как нормальный человек!
– Мисс Лефевр, вы просто… просто восхитительны! – сообщил Кейн, немного придя в себя.
– Да, я знаю, – самодовольно согласилась она, – мне всегда шла новая одежда.
– Но откуда она у вас?
– Мне, как это, одолжили все это. На время. И между прочим, вполне могли бы сделать это раньше. Я почти целую неделю ходила в одном платье! Ужас! Кто это выдержит?
– Что? – лицо Патрика перекосила гримаса гнева.
Валентина это заметила и удивленно приподняла брови.
– Вы что, считаете иначе?
– Да это же просто отвратительно! Немедленно верните все это! Слышите, немедленно! – вскричал Кейн, хватая Валентину за руку, – снимайте и верните! О чем вы вообще думали, когда брали это?
– Вы что, с ума сошли? – девушка смотрела на него огромными глазами, – да что вы вообще мне указываете, месье Кейн? Вы не имеете права!
– Ах, так! А делать такие подарки он уже имеет право! Да вы знаете, что их делают лишь любовницам?
– Что-о?! Да как вы смеете так со мной разговаривать? Вы спятили? И уберите руки! Я не хочу ходить как чучело!
– Немедленно снимайте это проклятое платье!
– Что, прямо здесь? – не выдержала и съязвила Валентина, – у вас солнечный удар, месье Кейн.
Она с трудом освободила свою руку и потерла запястье.
– У меня будет из-за вас синяк, идиот!
– Сцена ревности? – осведомился подошедший Рэдклифф, – Кейн, если вы не хотите искупаться, вам лучше остыть самостоятельно.
– Точно, – мстительно подтвердила Валентина, – ему это будет полезно. На этом корабле все ненормальные. И вот что, месье Кейн, – она сощурилась, – держитесь от меня подальше.
Тут девушка развернулась и отправилась к себе в каюту, полная праведного гнева. Рэдклифф кивнул головой, подтверждая ее слова.
– Я не позволю вам делать ей такие подарки, – прошипел Патрик, глядя на последнего в полной ярости.
– Это не подарок, Кейн. Я просто не могу допустить, чтобы девушка ходила в таком виде. А вы только и можете, что томно вздыхать, вместо того, чтобы оказать реальную помощь. Уверяю вас, этого она не оценит.
– У меня нет шикарных любовниц, которым я бы вез целый сундук пестрых тряпок.
– О, вот вы как заговорили. Успокойтесь, на мисс Лефевр у меня нет никаких видов. Мне просто ее жаль. Еще немного – и она полезла бы на стену, а это никому не доставило бы радости.
– Ну да, конечно! Нет у вас никаких видов!
– Представьте, на этого наивного ребенка у меня нет никаких особенных видов. А вам я посоветую не распускать руки и язык. Это чревато последствиями.
Валентина просидела в каюте до вечера, злясь на Патрика за его наглость и самоуправство. Да что он себе вообразил, в самом деле! Он что же, думает, что если она улыбнулась ему пару раз, то они помолвлены? Этот Патрик мало того, что нахал, так еще и первостепенный наглец. И он там еще что-то говорил об ухищрениях Рэдклиффа! На себя бы лучше посмотрел.
