Текст книги "Бедная родственница (СИ)"

Автор книги: Екатерина Бэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Где Норма?

– Норма? А что с ней такое?

– Не строй из себя дурочку! – взорвался брат, – я тебя спрашиваю, где Норма? Ты поехала сюда с ней?

– Нет, – с изумлением в голосе отозвалась девушка, – мне бы и в голову такое не пришло. Я не думала, что Норма любит скачки.

– Она думала! – в ярости вскричал Бэзил, – избавь меня от необходимости выслушивать то, что ты там пыталась думать! Ты вообще не умеешь думать! Значит, ее с тобой не было?

– Конечно, нет, я ведь уже сказала, – сердито проговорила сестра, – что за вопросы!

– И с утра ты ее тоже не видела?

– Не видела. Я никого не видела и не стремилась к этому. Я хотела уехать незамеченной.

– Ну еще бы, – процедил Бэзил, – дьявол.

Он развернулся и направился вниз. Гессия изумленно посмотрела на Фрэнка. Тот в ответ недоуменно пожал плечами.

– Что с ним такое? – шепотом спросила она.

– Понятия не имею.

Они оба поспешили вслед за Бэзилом, но как ни старались, догнать его им не удалось. Он шел очень быстро. Оказавшись внизу, они натолкнулись на Теодора.

– Не пойму, куда это он помчался? – осведомился он, пораженно смотря в ту сторону, где скрылся друг.

– И вы здесь! – рассердилась Гессия, – это возмутительно!

– Это получилось совершенно случайно, Гессия, – сказал Олридж извиняющимся тоном.

– Ну конечно! Случайно! Я удивляюсь, как вы не прихватили с собой всех остальных моих родственников и знакомых. Для компании.

– К сожалению, это не пришло нам в голову, – вступил в разговор Фрэнк, – пойдем, Гес.

– Нет! Я поставила на Всех Побеждающего, – уперлась она, – он должен прийти первым.

– Боже, ты в своем уме?

– Ты мне надоел, Фрэнк. Конечно, я в своем уме! Ты мог бы постоять две минуты и подождать, чем все закончится.

Фрэнк начал возражать, что он не собирается стоять тут на виду у всех и как последний глупец дожидаться неизвестно чего, но его остановил Теодор.

– В самом деле, Фрэнк, почему бы и нет? Тем более, что этот момент вот-вот наступит.

Сердито фыркнув, тот все же остался стоять не месте, оглядываясь и раздумывая, куда убежал Бэзил.

Услышав результаты, Гессия издала негромкий стон.

– О-о, нет, Господи! Третий! Он пришел третьим! Это ужасно! Ну, почему мне так не везет! Я была уверена, что он выиграет этот забег. И потом, у него такое многообещающее имя!

– Неоспоримый аргумент, – фыркнул Фрэнк, – ну что, теперь мы можем идти?

– Ты черствый и бездушный сухарь, – надулась девушка, – я никогда не дождусь от тебя сочувствия.

Подойдя к месту, где должна была находиться пролетка, они замерли как вкопанные, потому что ее там не было. Она исчезла вместе с Бэзилом.

Фрэнк долго приходил в себя от такого вопиющего поступка, Теодор рассмеялся, а Гессия заявила:

– Так вам и надо.

– Не понимаю, – покачал головой кузен, – я вообще перестал что-либо понимать. Что стряслось с Бэзилом? Почему он так поступил? Как он мог нас бросить?

– Не думаю, чтобы он терзался угрызениями совести, – хмыкнула Гессия.

– Я тоже. Но куда он поехал?

– Могу лишь высказать предположение. Он спрашивал меня о Норме. С ней что-то случилось?

– Она не спустилась к завтраку, а миссис Коултер сказала, что вполне возможно, что она с тобой.

– Но ее нет со мной, – Гессия слегка нахмурилась, – значит, Бэзил поехал назад. Господи, неужели что-то стряслось с Нормой? Не знаю, почему, но у меня нехорошее предчувствие. Нам нужно поехать в Сэвидж-холл.

– На чем? – патетически воскликнул Фрэнк.

– Нет ничего проще, – вставил молчавший до сих пор Теодор, – мы можем остановить кэб.

– Эти наемные экипажи отвратительны, – скривился Фрэнк.

– Можешь идти пешком, – это была, конечно, Гессия, – а мы поедем в кэбе, невзирая на его отвратительность. Отлично, Тео, вам в голову приходят изумительные идеи. Только все это нужно сделать поскорее.

– Приложу все усилия, – улыбнулся он.

Фрэнк обиженно засопел.

10 глава. Несостоявшийся ритуал

Чувства к Норме возвращались медленно. Сперва она почувствовала запах воска и сырости, потом услышала какое-то шуршание и шаги и наконец приоткрыла глаза. Сразу же начала болеть голова, особенно, затылок. Он просто раскалывался. Девушка подняла руку, чтобы пощупать больное место, точнее пыталась приподнять, но у нее ничего не вышло. Испугавшись, что внезапно потеряла способность двигаться, она еще раз дернулась и тут же почувствовала, как что-то впилось ей в запястья. Приподняв обе руки, Норма с изумлением на них уставилась при свете свеч, обнаружив веревку, стягивающую кисти рук.

Нахмурившись, девушка задумалась, припоминая, что предшествовало этому событию. Она припомнила сморщенную голову на подушке, собственный страх и бегство за помощью к Бэзилу, свое намерение спать в библиотеке, но прежде захватить туда плед. А потом… потом ничего. Пустота. Кажется, было что-то еще. Поднапрягшись, Норма вспомнила чьи-то шаги, похожие на шорохи. Она, кажется, обернулась посмотреть и тут… о-о! Она вспомнила! Ее ударили. Кто-то стукнул ее по затылку, вот почему он так болит.

Но почему у нее связаны руки? На этот вопрос Норма ответить не могла, однако, рассудительность ей подсказывала повременить с догадками и просто оглядеться. Что она и сделала.

Осторожно повернув голову, она окинула взглядом помещение. Неровный свет свеч, расставленных в самых неожиданных местах давал представление о размерах. Спустя минуту Норма сообразила, что темное, сырое и мрачное помещение без окон – это скорее всего подвал. Разделавшись с этим вопросом, девушка перешла к следующему.

Во-первых, она лежала на полу, у нее были связаны запястья и лодыжки. Кто-то позаботился о том, чтобы Норма не смогла освободиться или хотя бы встать. Было очень неудобно, жестко и холодно к тому же. А если прибавить к этому еще и боль в затылке, то можно себе представить, как было комфортно Норме.

Во-вторых, в нескольких шагах от нее стоял стол, возвышавшийся на добрых три фута от пола. На этом сооружении стоял какой-то длинный ящик, украшенный бархатом с золотыми кистями. Норма долго размышляла, что бы это могло быть, но так и не пришла ни к какому разумному выводу.

А в-третьих, около этого ящика стояла высокая женщина в черном плаще. Капюшон был откинут на спину, открывая взгляду светлые волосы, чуть тронутые сединой. Женщина находилась спиной к Норме, но той не нужно было ломать голову над вопросом, кто она.

В это время она обернулась, и девушка увидела ее лицо. Женщина поймала взгляд, направленный на нее и сказала:

– Очнулась? Очень хорошо.

– Хорошо? – повторила Норма вопросительно, – что вы нашли в этом хорошего?

– Мы не можем ждать долго. Все должно быть сделано на рассвете. А рассвет близится. Близится рассвет. Я это чувствую.

Она подошла ближе к девушке, оглядывая ее с ног до головы критическим взглядом темных глаз. Лицо у нее было миловидным, его даже шрам не портил, но в глазах то и дело мелькало странное выражение, лишающее лицо привлекательности.

– Это правильно, – продолжала женщина, – я знаю, что сделала правильный выбор. Именно ты должна быть здесь. Ты…, – она посмотрела уже свирепо, – ты отвратительная девчонка. Зачем ты убила моих мышек? Гадкая, гадкая дрянь, убила моих маленьких мышек, бедненьких мышек.

– Вы имеете в виду чучела? – осведомилась Норма.

– Они живые! – рявкнула она, – ты убила их!

Стиснув кулаки, женщина шагнула ближе, и Норма заметила в ее руке маленький кинжал, сверкнувший при свете свечей. Она уже взмахнула им, но помедлив, убрала руки и отступила:

– Еще не время. Нет, не время. Но скоро будет пора.

– Где мой пистолет?

Женщина, словно не слыша вопроса, вернулась к высокому ящику и бросила взгляд на его содержимое. Норма не поверила своим глазам, но на лице той промелькнула нежная улыбка.

– Скоро, мой господин, – проворковала женщина, – совсем скоро. Ты вновь получишь возможность жить.

Норма чувствовала себя и без того отвратительно, но послушав ее, пожалела, что пришла в себя, а не находится в обмороке. Забавно, они считали сумасшедшей тетю Сару. Ведь это тетя обожала летучих мышей и все, что с ними связано. Однако, Норме всегда казалось, что она что-то не договаривает. Казалось, что в этом деле есть нечто другое, не затронутое разговорами. Зато теперь у нее не осталось никаких вопросов. Эта женщина в самом деле не в себе. Это она обожает летучих мышей, развешивает их в комнатах, это она разместила в холле родословную графа и собрала коллекцию. Все это исходит от нее. Не хватает лишь небольшой детали.

– Элеонора, – сказала Норма вслух, – вас зовут Элеонора, правда?

Женщина обернулась к ней.

– Вы не умерли десять лет назад, как все утверждали.

– О, я умерла, – отозвалась она, – умерла, но позже обрела другую жизнь и другую сущность. Теперь я уже не человек.

– Не человек? – Норма приподняла брови, – кто же вы тогда?

– Ты все равно ничего не поймешь, глупая девчонка, – нахмурилась Элеонора, – ты будешь фыркать и кривиться, как и остальные, такие же глупцы. Вы ничего не понимаете, жалкие людишки, ваши умишки не способны осмыслить это.

– Возможно, это так, но вам следует быть снисходительной, мисс Сэвидж.

Она хмыкнула и ничего не ответила.

– Развяжите мне руки, пожалуйста, – попросила девушка.

– Я знаю! – вскричала Элеонора, – я знаю, вы все одинаковы! Мерзкие, пустые, никчемные создания!

– Кажется, я попросила вас достаточно вежливо, тетя. Я могу называть вас тетей? Ведь вы – сестра моего отца, Рональда.

– Ронни? – вопросительно произнесла та, замерев и широко раскрыв глаза, – Ронни, – повторила она медленнее, словно вспоминая, – мне нравится Ронни. Он лучше Криса и Дженни, гораздо лучше. Сара тоже хорошая, да, она очень хорошая, но я ее боюсь, – Элеонора поежилась, – а Ронни я не боюсь. Он добрый. Я бы хотела его увидеть.

Она как-то помягчела и расслабилась. Подошла к Норме, наклонилась к ней и подергала за веревку на запястьях.

– Туго? – спросила Элеонора, – потерпи. Недолго осталось. Скоро тебе будет хорошо. Хорошо, как мне.

Норме вовсе не хотелось этого. Оценив состояние Элеоноры, она нашла, что той очень худо и совершенно не собиралась становиться такой же. К тому же, девушка не понимала, чего та ждет. Она надеялась, что это не так ужасно, как кажется, но подозревала, что ее надежды тщетны.

– Что вы собираетесь делать?

Элеонора улыбнулась.

– Не бойся. Ты не должна бояться. Лучше подумай, как это поможет господину. Это оживит его, и он станет таким, как прежде.

– Вы о ком? – не поняла девушка, – кого вы имеете в виду?

– Скоро узнаешь. Ты все увидишь, потерпи. Не надо торопиться.

– А я и не тороплюсь. Я могла бы подождать еще лет сорок, а то и все пятьдесят.

Элеонора достала кинжал и одним взмахом перерезала веревки на лодыжках девушки.

– Вставай.

Поддерживая ее за плечи, она помогла ей встать. Норма огляделась, надеясь обнаружить хоть что-то, отдаленно похожее на выход. Но свечи освещали лишь небольшое пространство вокруг стола, не давая взгляду проникнуть дальше. Внезапно девушка кинула взгляд в ящик, оказавшийся очень близко и вздрогнула.

– Это и есть ваш господин, тетя? – спросила она излишне громко, – вот эта сморщенная мумия?

– Замолчи, – прошипела женщина, теряя все свое благодушие.

– А почему вы положили его ко мне в постель? Зачем?

– Чушь, – отрезала она, – я не делала этого. Он сам. Не знаю, почему, но ты ему приглянулась. Ему захотелось познакомиться с тобой поближе.

– Он не мог этого сделать. Судя по всему, он мертв, и мертв очень давно.

– Молчи, дрянная девчонка. Где тебе понять! Ты такая же, как и все. Не понимаю, почему он избрал тебя. Я была против.

– Я с удовольствием поменяюсь с вами местами, тетя, – произнесла Норма, – в этом отношении.

Элеонора кинула быстрый взгляд в ящик, оказавшийся гробом. Она колебалась, но эти колебания длились недолго.

– Нет, – сказала она с сожалением, – не я здесь решаю. Будет так, как он хочет. Жаль.

"А как мне жаль", – подумала про себя девушка.

– Странно, что он выбрал именно меня. Кстати, почему? Он ведь никогда меня не видел. А вот вы видели. И неоднократно. Так что, это ваш выбор, а не его. Нечего валить все на беззащитный труп.

– Я исполняю только приказы господина.

– Не понимаю, как он может что-либо приказать. Главное, чем? У него даже рта нет, не говоря уже обо всем остальном.

– Тебе следовало бы научиться почтительности.

– Правда? Если я начну перечислять, чему следовало бы научиться вам, целого дня не хватит. Давайте не будем говорить об этом. Подумайте лучше о своем поведении. И о том, как то, что вы натворили, не понравится тете Саре. О, она придет в ярость.

Элеонора поежилась.

– Да, вам сильно достанется. Не лучше ли исправить свою ошибку, пока не поздно? Вы ведь не хотите, чтобы тетя Сара рассердилась?

– Н..нет, – помотала головой тетка.

– Тогда развяжите меня и выпустите отсюда. А я сделаю вид, что ничего не случилось и постараюсь забыть, как вы ударили меня по голове.

– Нельзя. Уже поздно. Господин хочет, чтобы я продолжала то, что начала.

Норма скривилась. Это не подействовало. Нужно как-то выбираться отсюда. Она понятия не имела, что задумала Элеонора, но ей не хотелось это выяснять. Следовало обдумать свои действия. Внимание женщина нужно было как-то отвлечь. Впрочем… Что может настолько отвлечь ее внимание, чтобы та забыла о Норме и позволила ей обойти подвал в поисках выхода? Девушка подозревала, что на это ей потребуется достаточно много времени.

Но что-то делать было нужно. Все лучше, чем просто стоять и покорно дожидаться своей участи.

– Тетя Сара будет очень недовольна вашим поведением, – кинула она пробный камень.

Элеонора вздрогнула и оглянулась, словно ожидая сию же минуту увидеть сестру. Но потом быстро пришла в себя.

– Да, но, когда все окончится, мой господин защитит меня. Тогда он будет силен и легко справится с Сарой. Играючи, – произнесла она, смакуя последнее слово и наслаждаясь.

– Очень в этом сомневаюсь, – Норма бросила презрительный взгляд на сморщенный труп.

– Сара будет бессильна перед мощью господина, – уже торжествующе заявила женщина, – она уже не сможет указывать мне, что делать и запирать меня в комнате на третьем этаже. Теперь он сам будет указывать ей. Никто не сможет справиться с господином.

– О, это потрясающе. Он одним своим видом будет ввергать людей в столбняк и панику.

– Не смей так говорить о господине.

– Кстати, как его зовут? – прозаически вмешалась Норма, – а то все господин да господин. Имя-то у него есть?

– Ты недостойна его имени. Никто не достоин его имени.

– Даже вы?

Элеонора примолкла. Задумчиво посмотрела на гроб, потрогала пальцем свой подбородок и наконец отозвалась:

– Я – самая преданная из его слуг.

– Никто и не сомневается в этом, и не претендует, – подзадорила ее девушка, – уж поверьте мне на слово. А уж я – тем более. Так что, можете смело называть его по имени. Уверена, что он думал бы точно так же.

– О, мой господин! – она протянула руку и дотронулась до его щеки.

Норму передернуло. Она поспешно отвела взгляд от новоявленной тети и вновь начала осматривать помещение, ища хоть что-нибудь. Хоть какой-то предмет, который она могла бы использовать в свою защиту.

– Да, – сказала Элеонора тем временем, – да, я достойна его имени. Никто не сделал для него больше, чем я. И не сделает. Его зовут А…Александр.

Это далось ей с трудом. После чего, она замолчала и оглянулась, ожидая грома небесного в наказание за такое кощунство. Но все было спокойно.

– Какая прелесть, – машинально отозвалась Норма, все еще шаря глазами по подвалу, – уверена, ни у кого нет такого чудесного имени.

– Замолчи! – рявкнула Элеонора, – ты – непочтительная, отвратительная девчонка! Ты недостойна своей участи!

– Целиком и полностью с вами согласна, ни к чему повторять это снова и снова. Вы утомительны, тетя, – Норма пожала плечами.

Женщина уставилась на нее большими, слегка удивленными глазами.

– Я утомительна? – переспросила она.

– Конечно. Твердите одно и тоже. Это же просто занудство какое-то.

– Ты не похожа на Ронни, – заключила Элеонора торжествующе, – странно, что ты его дочь. Ты не можешь быть его дочерью. Ты – дочь Криса. Или Дженни.

– Увы, но я дочь Рональда.

– Ты на него совершенно не похожа. Он светлый, а ты темная.

– Я похожа на свою мать. Внешне, но не по характеру. Характер у меня фамильный.

– Ничего подобного.

– Вы сами это признали, когда сказали, что я дочь дяди Криса или тети Дженифер. Признали, что я на них похожа. Кстати, у тети Сары тоже характер не сахар.

– Сара добрая.

– Не спорю. Но причем тут доброта? Я говорю о раздражительности и язвительности. А этого у нее в избытке.

– Неправда, – запротестовала Элеонора.

Норма презрительно хмыкнула.

Внезапно, женщина замолкла и прислушалась. Что-то, видимо, подсказало ей, что болтовня отнимает у нее слишком много времени.

– Пора, – сказала она, – уже самое время.

Протянув руку, она взяла Норму за веревку, стягивающую запястья и дернула, велев идти за ней. Девушка сделала несколько шагов и только потом сообразила, что ей вовсе необязательно повиноваться Элеоноре беспрекословно. Она остановилась.

– Что такое? – обернулась женщина, – идем. Нужно идти.

– Я останусь здесь. Никуда не пойду.

– Но ты должна идти.

– Вот еще, – фыркнула та.

Элеонора призадумалась, опустив веревку. Некоторое время она размышляла, покусывая нижнюю губу, а потом достала пистолет. Норма увидела темное дуло прямо перед своим лицом и в ту же секунду поняла, что это ее пистолет.

– Ты должна меня слушаться, – повторила Элеонора, взмахнув оружием, – иначе я выстрелю.

– Какое свинство! – возмутилась девушка, – шарите по чужим ящикам, словно последняя воришка. На вашем месте мне было бы стыдно, тетя. Я уже не говорю о том, что вы бродите по чужим комнатам и развешиваете эти отвратительные чучела.

– Тем не менее, я выстрелю. И не сомневайся, стрелять я умею. Я когда-то очень неплохо стреляла. И во всяком случае, у меня хватит ума нажать на курок, а на таком расстоянии я не промахнусь. Так что, иди за мной и не спорь.

Норма раздраженно вздохнула. Элеонора подвела ее к стене и толкнула девушку так, что та не удержалась и ударилась спиной.

– Можно и поаккуратнее, – рассердилась она.

– У меня мало времени, – Элеонора взяла ее за одно запястье, что-то щелкнуло, потом еще раз.

Норма опустила глаза и с изумлением обнаружила наручники, охватывающие ее запястья. От них в обе стороны тянулись тонкие, но очень крепкие цепи.

Элеонора разрезала веревки, а потом подтянула обе цепи таким образом, что руки девушки оказались раскинуты в обе стороны, словно она оказалась распята.

– Вы спятили? Зачем нужно это делать? Ненормальная!

– Не сердись, – примирительно сказала женщина, – это ненадолго. Но не называй меня ненормальной. Никогда.

– Тогда, спятившая, выжившая из ума старуха, – мгновенно отозвалась Норма.

Элеонора никак не отреагировала на это. Она взяла со стола какой-то предмет и вернулась к девушке. При близком рассмотрении этим предметом оказалась небольшая чашка.

Она вновь достала кинжал и сделала пару шагов по направлению к правой руке Нормы, находящейся как раз на уровне ее лица.

Девушка дернулась, но только смогла убедиться, что цепи и в самом деле прочны и держат крепко. Ей вдруг стало по-настоящему страшно. Даже страшнее, чем в тот момент, когда она увидела труп на своей кровати. И она понимала безвыходность ситуации. Что она могла сделать в данном случае? Когда ее руки прикованы, а сама она находится в самом беспомощном положении? Ничего. Только одно: рыдать, кричать и дергаться. Но Норма была достаточно разумна для того, чтобы поступить так. Это было еще более бесполезно, чем все остальное.

Элеонора тем временем поднесла кинжал к запястью и провела по нему сверху вниз. Норма вздрогнула от неожиданной боли. На запястье показался порез, он потемнел, а еще секунду спустя по руке потекла кровь и начала капать в подставленную чашку.

– Прекратите немедленно! – резко сказала Норма, – иначе вы пожалеете об этом. Тете Саре все станет известно.

Элеонора повернула голову и взглянула девушке в глаза. Той стало не по себе от абсолютно пустого, безмятежного взгляда.

– Не думаю, что Сара скоро об этом узнает, – медленно проговорила она, – я слышала, она собирается куда-то ехать ранним утром. Полагаю, ее не будет весь день. Она иногда уезжает, – это прозвучало как извинение.

– Помимо тети, в доме полно слуг и еще гости, – не сдавалась Норма.

– Вряд ли, они догадаются зайти сюда, – Элеонора покачала головой, – об этом месте знает только Сара и…

– И? – Норма поморщилась и отвела взгляд от чашки, которая постепенно наполнялась кровью.

– Это тебя не касается, – отрезала Элеонора.

– Грубить вовсе необязательно, тетя. Но если вам это так нравится, я тоже смогу последовать вашему примеру. И уверяю вас, у меня это получится не в пример лучше, чем у вас. Понятно, старая карга?

– Ты не дочь Ронни. Его дочь никогда не стала бы произносить таких слов, – укорила ее тетка.

– Ха-ха. Вы плохо знаете своего брата. Помнится, за свою бытность папочка и не такое мог загнуть. От его милых высказываний уши скручивались в трубочку, цветы вяли, а молоко сворачивалось.

– Это ложь.

– Ну, конечно! Уж кому, как не мне знать собственного отца.

– Он не твой отец.

– Не стану спорить, хотя это бросает тень на имя моей матери. Но во всяком случае, я прожила с ним в одном доме семнадцать лет. Так что, теперь бессмысленно утверждать, кем именно он мне приходится. Этот факт ничего не меняет. Я его знаю, как облупленного.

– Ты ужасная девчонка.

– Лучше быть ужасной девчонкой, чем старой, выжившей из ума клюшкой.

В ушах у нее зашумело, стало нехорошо. Девушка подумала, что из нее вытекло недостаточно крови для того, чтобы потерять сознание. Но по-видимому, ее организм думал иначе. Он явственно сигнализировал, что его силы на пределе.

Как сквозь сон она слышала смех Элеоноры. Наполнив чашку и неся ее на вытянутых руках, осторожно и почтительно, та отошла от девушки и направилась к гробу.

– Испей, господин, – говорила женщина дорогой, – испей, и это возвратит тебя к жизни.

Норма чувствовала потерю сил, у нее кружилась голова, в глазах потемнело. Кровь все еще капала из раны на пол, но Элеонора, казалось, забыла об этом. Она наклонила чашку, поднеся ее к сморщенному рту трупа, точнее, к тому, что теперь можно было назвать этим словом. Норма видела все хуже и хуже, к тому же, она и не хотела этого видеть. А потом она на время вообще перестала что-либо видеть и слышать. И неизвестно, что этому способствовало: то ли потеря крови, а то ли невыносимое по своей мерзости зрелище.

Когда она очнулась вновь, прошло должно быть много времени. Впрочем, Норма не могла утверждать этого точно. Открыв глаза, она увидела все ту же обстановку, в которой ничего не изменилось, с трудом повернула голову и заметила, что запястье было перевязано и кровь перестала идти. Кто-то позаботился о том, чтобы из Нормы не вытекла вся кровь. Скорее всего, это была Элеонора, больше некому. Хотя эта мысль не показалась Норме радостной. Впрочем, следовало поблагодарить судьбу и за эти мелкие радости. Ведь если б Элеонора этого не сделала, вряд ли она очнулась бы. Насколько девушка могла судить, кинжал разрезал не только кожный покров, но и саму вену. А это очень опасно. Именно так заканчивали жизнь самоубийством в древнем Риме патриции. Такая смерть считалась почетной и благородной. Может быть, но Норма предпочла бы что-нибудь другое. К тому же, она вообще не собиралась покидать этот свет. Если уж Элеоноре пришла в голову идиотская мысль, она могла бы испытать это на себе, а не привлекать к этому делу посторонних. С ее стороны это просто гадко. Любит она своего господина, видите ли. Жизнь за него отдаст. Надо уточнить, чужую. Ну еще бы, ее не жалко.

Девушка отвернулась, вспомнив о сумасшедшей. Интересно, где она? Сначала она ее не заметила. Она еще раз оглядела подвал, не замечая никаких признаков женщины. Но, осматривая его в третий раз, обнаружила странный тюк около стола. Внезапно, он зашевелился, капюшон плаща сдвинулся, и Норма увидела светлую прядь волос.

Застонав, Элеонора села. Вид у нее был неважный. Она была бледна, лицо осунулось, а в глазах стояла такая тоска, что способна была вызвать жалость в самом черством сердце. Но только не в сердце Нормы, которой стало безразлично, где она, что с ней, сколько это будет продолжаться и кто эта женщина. Не все ли равно!

– Ничего не получилось, – произнесла Элеонора и всхлипнула, – ничего. Он не ожил. О, господин, почему? Почему? – она закрыла лицо руками, – что я сделала не так?

Норма вдруг заскрипела зубами. Она понимала, что Элеонора не в себе и нечего ожидать от нее разумного отношения к жизни, но это ничего не меняло. Девушка разозлилась, позабыв о своем равнодушии. Эта свихнувшаяся дама с самого первого дня постоянно изводила ее. Сперва мышами, потом актом вандализма и наконец, как будто этого было мало, вульгарно похитила ее, связала и порезала руку, чтобы напоить ее кровью сморщенный труп! Даже огромному терпению когда-нибудь приходит конец.

– Ну, во-первых, – начала Норма сухим, бесцветным голосом, – труп всегда остается трупом, даже если залить ему в глотку несколько галлонов крови. А во-вторых, вам давно следовало понять, что вы все это выдумали от начала и до конца.

– Замолчи, – прошипела женщина, посмотрев на нее, – не смей так говорить, не смей, слышишь? Он непременно оживет, я знаю, я в это верю. Обязательно. Просто нужно повторить попытку. Он слишком долго ждал. В этом все дело.

Помолчав, она продолжала:

– Жаль, время упущено. Теперь придется ждать темноты.

Норма не выдержала и фыркнула. И она твердит о темноте! Это в подвале-то, где вообще нет света! Смех да и только.

– Жестокая, бессердечная дрянь, – бросила, словно выплюнула Элеонора, – тебе смешно. Он не ожил, а тебе смешно!

– Ох, да неужели? Почему бы вам не напоить его своей кровью, раз уж вы вбили это себе в голову? Конечно, куда проще взять ее у кого-нибудь другого. Что бы вы не твердили, а себя вам жаль куда больше, чем остальных.

– Ничего, недолго тебе веселиться осталось, – женщина скрипнула зубами и встала, – господин мой восстанет ото сна и отплатит тебе за мои слезы.

– Ну, если нам осталось дожидаться только этого, то я доживу до глубокой старости.

Элеонора кинула на нее свирепый взгляд, потом вдруг замерла и прислушалась. Норма прислушалась тоже, но ничего не услышала. Ничего, что могло бы привлечь внимание.

Шагнув вперед, женщина подняла голову, все еще ловя какой-то звук, встревоживший ее. Она стояла и слушала так довольно долго. Норма оглядела ее внимательным взглядом, раздумывая, что именно ее так насторожило. Что она слышит? Слух у нее, конечно, отменный, но все же? Может быть, она слышит то, чего совсем не ожидала услышать? Что-то такое, что может ей помешать?

Девушка не стала гадать, что же это может быть. Это было не столь важно. Важно было другое. Если у нее есть хоть малейший шанс отсюда выбраться, то она не должна его упускать.

Норма набрала в легкие побольше воздуха, сделав это по всем правилам. Звук должен быть громким, пронзительным и долгим. Только тогда его услышат. Она уже упоминала, что умела визжать, как никто.

Элеонора подскочила почти на фут, когда услышала громкий визг. О да, Норма визжала по всем правилам. Ей могла бы позавидовать корабельная сирена. Да что там, позавидовать, она просто удавилась бы от зависти!

Лицо Элеоноры перекосилось. Она подбежала к девушке и замахав кулаками, завопила, пытаясь ее перекричать:

– Прекрати! Немедленно прекрати!

Однако, ее жалкий вопль потонул в профессиональном визге. Норму было трудно перекричать, практически невозможно.

Вдруг раздался легкий хлопок и чашка, стоявшая на краю стола, треснула и развалилась на две половинки. Элеонора в бессильной ярости стукнула Норму кулаком, но видимого успеха это не имело. Девушка прекратила сама, когда у нее закончился воздух.

Она глубоко вздохнула и посмотрела на тетку с едва заметным выражением торжества. Нечасто удается так удачно повизжать, чтобы знаменитый трюк удался. Чашка разбилась. Пусть и не на мелкие осколки, но все-таки разбилась. Значит, она все еще в голосе и может ведь, когда захочет! А уж как перекосилось лицо тетки, закрывающей руками уши! Подобное зрелище поистине грело душу.

– Зачем ты это сделала? – скривилась та, потирая уши, – как ты могла так поступить? Никто не должен знать об этом месте. У-у, дрянь! – она снова ударила Норму, – теперь придется уходить отсюда. Все из-за тебя.

– Вам не понравилось? – почти искренне огорчилась Норма, – жаль, я так старалась!

Элеонора достала из кармана ключ и разомкнула замки на запястьях девушки. Норма сползла на пол, ноги ее не держали. Она пыталась встать, но помешала слабость.

– Вставай, – дернула ее тетка, – вставай же. Нужно уходить. Быстрее.

– Не могу, – отозвалась та.

– Можешь. Живо! Ну, прекрати!

– Это не моя вина. Вы сами это сделали.

– Ты не должна была визжать.

Выругавшись, Элеонора схватила племянницу за плечи. Норма уже почувствовала в себе силы встать, но тут решила, что чем меньше она будет помогать тетке, тем лучше. Поэтому, она расслабилась, предоставив Элеоноре право поступать так, как она сочтет нужным. А главное, это поможет задержать тетку, ведь для того, чтобы идти самой и при этом еще кого-то тащить, всегда требуется гораздо больше времени. Глядишь, кто-нибудь успеет прибежать на ее вопль. В том, что ее было слышно даже на улице, Норма не сомневалась. Это был проверенный факт.

Она позволила той протащить себя по полу до противоположной стены, где по-видимому находилась потайная дверь. В самом деле, что-то щелкнуло и на Норму пахнуло сквозняком. Элеонора стала ловко втаскивать ее по ступенькам, и девушка поразилась ее силе. Впрочем, если вспомнить, как она за самый короткий срок успела убрать труп из ее комнаты, то это о многом говорит. Хотя сколько может весить эта мумия? Вряд ли, она тяжелее Нормы. Судя по виду, трупу лет десять, не меньше. Все, что могло сгнить, истлеть и высохнуть, уже сгнило, истлело и высохло. Остались только кости и остатки плоти. Меньше одной третьей общего веса. Унести это смог бы и ребенок, при желании, конечно. Лично Норма не прикоснулась бы к этому даже кончиком ногтя. Ее бы стошнило от отвращения.

Элеонора преодолела третий поворот, открыла дверь, и Норма увидела небольшую комнату. В ней было непривычно светло после подвала и девушка на секунду зажмурилась, давая глазам привыкнуть к свету.

Втащив девушку в комнату, Элеонора разжала руки. Упав на пол, та больно ударилась, но лишь поморщилась.

– Не очень-то вы любезны, тетя.

– Ты все испортила, – прошипела та, – все испортила.

Она хотела было закрыть потайную дверь, но неугомонная племянница опять вмешалась: