Текст книги "Бедная родственница (СИ)"
Автор книги: Екатерина Бэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
1 глава. Визит к родне
Унылая, бескрайняя равнина, выдержанная в серых и блекло-коричневых тонах, все тянулась и тянулась. Пыль, оседающая на волосах и одежде, чахлые кустики, жаркое солнце – далеко не полный перечень ее прелестей. Такая равнина носит название саванны. И именно по такой равнине в данный момент ехал потрепанный дилижанс, подгоняемый усталым, замученным и запыленным кучером. Вид у него был совершенно безразличный ко всему, что его окружало. Он видел перед собой однообразную картину, пыльную дорогу и мечтал лишь об отдыхе.
В дилижансе сидели люди из самых различных слоев общества. Прямая как палка женщина в строгом под горлышко платье серого цвета с суровым выражением лица и поджатыми губами. Двое симпатичных юношей, судя по всему, едва вышедших из школьного возраста. Пухленькая старушка в аккуратном чепце, опекающая беспокойного юркого внучка. Пастор лет сорока с философским выражением на длинном лице с тяжелым подбородком. Молодая девушка в дорожном платье и немного потрепанной шляпке на черных, пышных волосах и ее спутник, чопорного вида мужчина под пятьдесят, на котором словно было написано аршинными буквами, что он слуга. Мужчина в надвинутой на лоб шляпе.
Все эти люди ехали уже не первый день и неизбежно, как это всегда бывает в дороге, познакомились, а некоторые почти подружились, хотя в данный момент были немногословны. Окружающий ландшафт почему-то не располагал к долгим разговорам. Пастор читал толстую книгу в черном переплете, старушка выговаривала что-то внучку негромким голосом, тот хихикал, пытаясь сделать вид, что проникся ее словами, строгая женщина смотрела в запыленное окошко, юнцы переговаривались между собой, а молодая девушка прислушивалась к их беседе с любопытством и изредка тихо фыркала. Они поглядывали на нее с интересом, находя очень симпатичной и привлекательной. В самом деле, девушка была хороша собой, с живыми черными глазками и аккуратненьким носиком, среднего роста и складненькая.
В дилижансе стоял сдержанный шум, легкий гул от нескольких голосов. Все было вполне мирно и спокойно. Но тут строгая женщина напряглась, как натянутая струна и дрожащим голосом воскликнула:
– Грабители!
– О Господи, – встревожено загудел салон, – вы не ошибаетесь?
– Вот, поглядите, – она ткнула пальцем в окно.
Мужчина, сидящий в углу и по виду спящий, стал необычайно оживленным. Он подобрался поближе и открыл окно, выглянув наружу.
Сухой пистолетный выстрел и крик, приказывающий дилижансу остановиться, без лишних слов объяснил пассажирам все.
Мужчины как по команде достали пистолеты. Пастор захлопнул книгу и полез в карман плаща, строгая женщина, побледнев, сунула руку в сумочку. Девушка наклонилась над потрепанным саквояжем. Старушка строго прикрикнула на внука, восторженно завопившего:
– Это настоящие грабители, бабушка! Вот здорово! Совсем как в прошлый раз!
– Сиди тихо, Альберт, – велела ему та и тяжело вздохнула, – ох, грехи мои тяжкие!
В ее руках неведомо как оказалось оружие. Впрочем, она не была одинока. Пистолеты держали все, кроме спутника девушки, разинувшего от удивления рот.
– Господи помилуй, – пробормотал он.
Оба окна были подняты, дверь дилижанса приоткрылась, один из юнцов высунулся наружу, держа наготове пистолет. А потом загрохотали выстрелы, салон наполнился пороховым дымом. Стреляли все, кроме внука старушки, которому по молодости лет не доверили пистолет, он подпрыгивал на сиденье от восторга и хлопал в ладоши, и слуги, который при первых же выстрелах зажал руками уши, а потом сполз на пол и забился под сиденье. Стрелял и кучер, нещадно нахлестывающий лошадей.
Дилижанс мчался с завидной скоростью, поднимая тучи пыли, мешающей прицеливаться и создавая некую импровизированную дымовую завесу. Грабители постепенно начали отставать, сбитые с толку таким дружным напором. Еще через некоторое время они посчитали нужным оставить дилижанс в покое и скрылись из виду.
Юнец закрыл дверь и вернулся на свое место. Он перемигнулся со своим приятелем, и они обменялись рукопожатием. Остальные убрали пистолеты. Старушка погрозила пальцем внуку и строго сказала:
– Ты опять испачкал сиденье, Альберт. Сколько раз тебе говорить, снимай ботинки, прежде чем залезть на него с ногами.
Мужчина в шляпе и строгая женщина радостно улыбнулись друг другу, а пастор залихватски подмигнул внучку.
Девушка наклонилась и проговорила:
– Вылезайте оттуда, Стивенс. Все в порядке.
Под сиденьем послышалось шевеление, а потом оттуда показалась встрепанная голова слуги. Его лицо было бледным, то ли от пыли, то ли от страха, а может быть от того и другого вместе.
– Они отстали, – сообщила ему девушка, – давайте, поднимайтесь.
Юнцы дружно прыснули и переглянулись.
– Отряхните плащ, сэр, – посоветовала вставшему на ноги слуге старушка, – там, наверное, много пыли. Вы совсем как Альберт – негодник.
И она протянула руку и стала его отряхивать, приговаривая:
– Ох, уж эти мужчины.
Мужчина в шляпе, вернувшийся на свое место, достал из кармана флягу и плеснув содержимым в ней, предложил:
– Выпьете, сэр?
Слуга, опешивший от столь любезного обращения, лишь мотнул головой. Потом неуверенно протянул руку и взял флягу. Девушка потянула его за плащ.
– Сядьте, Стивенс, а то головой ударитесь.
– Бабушка, а я не испугался! – завопил внучек так, что все вздрогнули, а Стивенс едва не поперхнулся, – а я совсем не испугался, бабуля!
– Умница, – рассеянно отозвалась она и поспешила заняться воспитанием, – сядь на место, Альберт, сколько раз можно повторять. И веди себя прилично, – при этом она строго нахмурилась.
Юнцы снова дружно прыснули.
Сделав глоток из фляги, слуга почувствовал себя гораздо лучше. Он вернул ее владельцу, который тоже хлебнул виски и широко ухмыльнулся.
– На сей раз нам повезло, – заметил он, – вот, когда я ехал из Атланты, грабителей было куда больше и все такие наглые. Наш дилижанс останавливали раза три, в третий раз это было уже просто утомительно. Не грабители, а таможня, честное слово.
– И не говорите, – вступил в беседу пастор, – совсем распоясались. Не боятся гнева Божьего.
Он тщательно протер пистолет носовым платком и убрал его в карман. Строгая женщина нервно охорашивалась, достав из сумочки зеркало и пуховку. У нее слегка дрожали пальцы.
В довершение всего, кучер заглянул в окно и бодро гаркнул:
– Живы?
Вразброд пассажиры подтвердили, что да.
– Ну и чудно, – отозвался он и подбодрил их, – скоро будем на месте.
– Полагаю, такой случай стоит того, чтобы его отметить, как вы думаете? – осведомился пассажир в шляпе.
Юнцы дружно выразили готовность присоединиться к нему. По-видимому, они все делали вместе, на редкость согласованно, что наводило на мысль об их близком родстве. Пастор немного поколебался для вида, а потом признал, что рюмочку он, пожалуй, может себе позволить. Все-таки, не слишком часто дилижансу удается оторваться от погони.
Стивенс вопросительно посмотрел на девушку, а потом для верности тихо спросил:
– Мисс Сэвидж, как вы думаете, я мог бы составить компанию этим любезным джентльменам?
– Могли бы, – хмыкнула она, – и не спрашивайте меня, вы уже большой мальчик.
В результате, мисс Сэвидж оказалась в тесном номере дорожной гостиницы и собиралась отойти ко сну. Она была девушкой аккуратной и перед сном тщательно почистила дорожную одежду, правда, уже достаточно потрепанную. В довершение всего, она перетряхнула вещи в саквояже и развесила их в шкафу.
Норме Сэвидж недавно исполнилось девятнадцать, но ее недолгая жизнь не баловала ее скукой. До сего момента она проживала в небольшом городишке вместе с отцом, который полгода назад отошел в мир иной из-за неумеренного употребления горячительных напитков исключительной крепости. Причем, потреблял он их с редкой регулярностью, отчего прослыл в городе первостепенным пьянчугой. По-видимому, считая, что одного звания пьяницы ему маловато, мистер Сэвидж каждый раз, приняв на грудь, закатывал безобразные скандалы с мордобоем и ломанием мебели в местном салуне. Практически каждый вечер его притаскивали домой двое верных друзей – собутыльников, залитых до бровей, отчего Норма восклицала:
– Господи, опять нализался! Бросьте его где-нибудь там.
Несмотря на свой буйный нрав, мистер Сэвидж до икоты боялся своей дочери, которая при случае не стеснялась в выражениях. Впрочем, покойная жена тоже не отличалась ангельским нравом и частенько могла встречать подгулявшего муженька первым, что подвернется ей под руку, так что по сравнению с ней, Норма была воплощением кротости, что ее отец мог бы оценить, если бы звуки ее громкого голоса не загоняли его в самый темный и тихий уголок.
Правда, миссис Сэвидж не могла похвастаться безупречной репутацией. Единственное неоспоримое достоинство, которым она обладала по праву – это несомненная красота, которой женщина умело пользовалась. И еще, у нее был чудесный голос. Мистер Сэвидж впервые увидел ее в салуне, где она с редким изяществом демонстрировала публике прехорошенькие ножки и пела так, что люди слушали ее с раскрытыми ртами. Но особенно потрясло мистера Сэвиджа то, как прелестная Марта одним махом осушила стакан виски на спор, а после этого лихо сплясала на столе, не разбив ни одной рюмки.
Так что, и мать Нормы была еще та штучка. Однако, в городе к ней относились более, чем хорошо. Единственным неудобством, которое испытывала девушка, правда, весьма значительным, было постоянное отсутствие денег. А пьяница-отец старательно истреблял и без того скудные запасы.
Смерть отца расстроила ее, но по прошествии некоторого времени она почувствовала даже облегчение. Небольшие деньги, заработанные ею в швейной мастерской мисс Стронг позволяли не умереть с голоду. И пропала необходимость выкручиваться, стараясь истратить деньги на продукты и необходимые вещи прежде, чем отец найдет их и употребит по своему усмотрению.
Вскоре Норма начала подумывать об отъезде в большой город, где куда больше возможностей. Там она могла бы найти себе более подходящую работу и получать больше денег. Но в этот момент ее настигло письмо от дальней родственницы, привезенное чопорным слугой.
Читая письмо, Норма была удивлена, если не сказать больше. Выяснилось, что ее отец был вовсе не забулдыгой, изредка ночующим в сточной канаве, а благородным джентльменом, которому очень не повезло в жизни. Началось с того, что родители лишили его наследства за связь с совсем неподходящей особой. Обиженный отпрыск сгоряча покинул родной дом и уехал в Америку, желая наказать родителей за такое возмутительное отношение к себе, но, как водится, наказал только себя.
Написавшая письмо дама оказалась его сестрой и настойчиво звала его обратно, причем, вместе с семьей.
Норма не раздумывала долго. В любом случае, она все равно собиралась уезжать. А тут тетя, родная кровь, и потом, новые места. Сборы не заняли у нее много времени. Вот таким образом Норма Сэвидж покинула родной городок и отправилась в далекое путешествие.
Помимо всего прочего, ей было даже интересно побывать на родине предков в Англии, посмотреть на так называемое родовое поместье и познакомиться с теткой. Прикинув в уме, Норма предположила, что даме сейчас лет пятьдесят, не меньше. Ее родной отец умер в возрасте сорока трех лет, а сестричка была старше его лет на семь-восемь. Еще Норма краем уха слышала, что кроме тети Сары в семье было еще трое детей, почти все старше отца, кроме самой младшей Элеоноры, которая, как сообщила тетя, умерла десять лет назад. Стало быть, у нее из родственников имеется две тети: Сара и Дженифер, и дядя Кристофер.
Норма никогда ничего не слышала о родных матери, та не любила говорить об этом, лишь хмурилась в ответ на вопросы. Вполне вероятно, что ее семья поступила с ней не лучшим образом. В наследство от нее девушке достался изумительный кулон и серьги. Неизвестно, откуда взялось это у певички из салуна, но факт оставался фактом. Норме приятно было думать, что это ее фамильные драгоценности, хотя на самом деле все могло оказаться куда проще и грубее.
Расправившись с вещами, Норма занялась оружием, которое неизменно вот уже три года носила при себе. Места, где она жила, были неспокойные и оружие не казалось лишним. Особенно, на его наличии настаивал отец, усиленно уговаривая пускать в ход пистолет при малейшем намеке на опасность. Норма была девушкой выдержанной и не палила во все, что движется, однако, стрелять научилась превосходно. Иногда, когда в доме было хоть шаром покати и такое ощущение, что даже мыши с голоду подохли, она шла в салун и заключала пари с каким-нибудь бахвалом на то, что попадет в карту с двадцати шагов. Нерегулярный и ненадежный источник доходов, но частенько срабатывал.
Каждый вечер Норма разбирала пистолет и чистила, зная, что запускать это дело не следует. Иначе не миновать осечки в самый неподходящий момент.
Закончив чистку, она сунула пистолет под подушку, измазав наволочку маслом, но это девушку не беспокоило. В конце концов, не она стирает эти наволочки. А вот пистолет под рукой мог очень ей пригодиться.
Наутро Норма спустилась вниз и обнаружила Стивенса, сидящего в самом темном углу и держащегося за голову. Лицо у него было умеренно-зеленого цвета, а под глазами набухли мешки.
– Хорошо погуляли? – хмыкнула девушка, садясь рядом.
– Ох, – простонал слуга, – ох, не спрашивайте.
– Понятно. Могу дать хороший совет. Мой отец всегда употреблял наутро крепкий настой из трав.
– Мистер Сэвидж пил? – изумленно переспросил Стивенс.
– Это не то слово, – кивнула Норма, – он не просыхал. А вы не знали?
– Нет, – ошеломленно покрутил головой слуга, – откуда?
– Ну да, конечно, – согласилась девушка, – и впрямь, откуда вам знать. Ладно, сейчас спрошу у хозяйки насчет настоя.
Через десять минут все уладилось ко всеобщему удовольствию. Норма вкушала завтрак, а Стивенс, хлебнув настоя из трав, обрел возможность адекватно воспринимать окружающий мир. Головная боль прошла и бунтующий желудок успокоился. Он даже рискнул позавтракать и понял, что это и вправду ему не повредило. Окончательно обретя бодрость, слуга заявил:
– Пойду за билетами, мисс Сэвидж. Надеюсь взять на сегодняшний вечер.
– Хорошо, – кивнула Норма, – а я пройдусь по магазинам.
Никакой особой необходимости в этом не было, но девушка любила смотреть на продаваемые товары, мечтая, что когда-нибудь сможет это купить. Денег у нее не было, вернее, были, но в весьма ограниченном количестве. Повздыхав при виде шикарного платья, выставленного в витрине, Норма повернулась к нему спиной. Ну, настанет же время и у нее тоже будет такое платье, да не одно, а несколько. И не только платья, но и все остальное. Девушка, правда, пока неясно представляла себе, где возьмет деньги, но была уверена, что рано или поздно догадается, где.
Побродив по улицам, она поразмышляла на тему получения наследства, но вскоре отбросила эту мысль. Тетя, конечно, уже немолода, но пятьдесят лет – еще не дряхлость. Она вполне может проскрипеть до восьмидесяти.
Хмыкнув, Норма решила не думать об этом. Все-таки, это некрасиво. Никто не обязан ее содержать, она должна заняться этим сама, как это ни печально. Интересно, чем она могла бы заняться в Англии? Устроиться в швейную мастерскую? Но ведь теперь при наличии таких родственников это как-то не очень смотрится. Потом Норма вспомнила, что по наследству от матери ей достался не только кулон и симпатичная внешность, но и кое-что другое. Голос. У ее матери был потрясающий голос, у нее, Нормы, не хуже. Правда, миссис Сэвидж крайне негативно относилась к возможности дочери петь. Точнее, если та пойдет по ее стопам. Сама мысль о том, что Норма будет петь в салуне, была ей отвратительна и она всеми силами убеждала дочь в том, что даже в самой безвыходной ситуации это – не выход. Впрочем, девушка и сама так думала. Но ведь петь возможно не только в салуне. Можно, к примеру, петь в опере. Но возьмут ли ее туда? И потом, как отнесется тетя к тому, что она будет петь в опере? Наверняка, не менее негативно, чем мать.
Вернувшись в гостиницу, Норма обнаружила там Стивенса, потрясающего двумя белыми кусочками бумаги.
– Я достал билеты, мисс Сэвидж, – с довольным видом заявил он, – вот, сегодня в девятнадцать тридцать.
– Очень хорошо, – похвалила его Норма, – осталось только собраться. Вы уже уложили свои вещи?
– Я их и не выкладывал, мисс, – ответил Стивенс и при этом виновато склонил голову, – вчера у меня… м-м-м, не было такой возможности, а сегодня…
– Да, я понимаю, – сдержала улыбку девушка, – сегодня в этом не было необходимости. Что ж, тогда мне следует поторопиться.
– Давайте, я помогу вам, мисс.
– Не нужно. Я сама справлюсь.
Девушка поднялась в свою комнату, полная нетерпения. Через каких-нибудь три часа она окажется на корабле, плывущем в Англию. Это новое приключение и возможность посмотреть мир. Норма давно мечтала о путешествиях, а еще лучше, о кругосветном круизе. Вот, только денег на это удовольствие у нее не было. А тут – самое настоящее путешествие за счет тети, любезно приславшей со слугой необходимую сумму. Видимо, тетя все же понимала необходимость этого. Норма никогда не слышала, чтобы отец говорил о своих родственниках. Наверное, был крепко на них обижен. А поди ж ты, переписывался с сестрой. Обдумав это, девушка пришла к выводу, что не только переписывался, но и жаловался на тяжелую жизнь, иначе с чего бы это тетя прислала с письмом деньги. Наверное, она не нуждается. Впрочем, кажется, она упоминала, что их семья не только имеет вес в обществе в лице дяди Кристофера, но и солидные средства.
Укладывая вещи, Норма пришла в такое отличное расположение духа, что начала вопреки привычке, навязанной семьей напевать что-то себе под нос, а потом, разошедшись, все громче и громче. Сперва она с чувством исполнила песню о бродяге, не имеющем своего угла, а потом начала просто выводить разнообразные рулады, прохаживаясь по нотной грамоте, с которой была знакома опять-таки благодаря матери. У них дома имелось даже пианино, хотя отец постоянно на протяжение десяти лет жаловался на его дороговизну и даже пинал его, будучи не в духе. Пианино демонстрировало крепость и на его боках не было даже царапин. Зато мистер Сэвидж после каждого пинка долго прыгал на здоровой ноге и вопил на весь дом, что когда-нибудь он возьмет топор и разнесет этот дурацкий ящик в щепки или подожжет его, или не знаю, что. Его жена хохотала и советовала стукнуться в пианино головой, потому что она у него железная.
Припомнив эту сцену, Норма фыркнула, на мгновение перестав демонстрировать силу и звонкость голоса и тут в дверь робко постучали.
Девушка обернулась и спросила:
– Кто там?
В комнату заглянула одна из служанок.
– Простите, мисс, – смущенно произнесла она, – но вы не могли бы петь потише? Внизу уже собралось столько народу!
Приподняв брови, Норма подошла к окну и приподняла занавеску. Она имела удовольствие увидеть довольно внушительную толпу народа, которая стояла под окнами, задрав головы и полуоткрыв рты. Ну как тут не вспомнить родную мамочку, которая точно так же собирала толпу под окнами, стоило ей лишь пропеть несколько нот! Рассмеявшись, девушка отвернулась и взглянула на ожидающую ответа служанку.
– Ладно, – сказала Норма, – прошу прощения, я как-то не подумала…
– Вы так здорово поете, мисс, – заявила девушка, глядя на нее восторженными глазами, – внизу слышно просто отлично, а посетители спрашивают, кто это так поет. Вы, наверное, певица, да? Поете в опере? Я как-то видела одну из таких. На ней было такое шикарное платье! – она примолкла и скептически осмотрела скромный наряд постоялицы, – у вас тоже красивое платье, – добавила служанка, видимо, поняв, как нелепо звучат ее слова.
Норма криво усмехнулась, услышав инсинуации относительно своего туалета, но заострять на этом внимание не стала.
– Я уже закончила, – отозвалась она, – так что, никакого беспокойства больше.
– Никакого беспокойства, – заулыбалась служанка, – мне очень понравилось.
Когда она ушла, девушка принялась за прерванное занятие, но уже не пела при этом, припомнив толпу у окон. Чего доброго, полгорода сбежится послушать бесплатный концерт.
Закрывая саквояж, она услышала скрип двери и подняв голову, увидела Стивенса.
– Можно, мисс? – спросил он.
– Заходите. Что случилось?
– Это я у вас хотел спросить, мисс. Ведь это вы пели тут недавно?
– Я. А что? Не понравилось? – хихикнула она.
– Понравилось, – вздохнул слуга, – но думаю, мисс Сэвидж будет иметь на этот счет противоположное мнение.
– Почему? Она не любит пение? Или у нее нет слуха?
– Нет, мисс. Но она считает, что порядочные девушки из семейства Сэвидж не должны выступать на подмостках. Это унизительно для них.
– Понятно, – кивнула Норма, – но разве я выступаю на подмостках? Я просто так пою, для собственного удовольствия. Надеюсь, это не запрещено в высокородном семействе Сэвиджей?
Стивенс снова вздохнул и коротко кивнул.
– Нет, мисс.
– Вот и хорошо. Но я поняла, что вы хотели мне сказать. Сама возможность, что я могла бы выступать, уже неприлична. Так?
– Не совсем, мисс. Скажем так, ни к чему привлекать к этому внимание.
– Ясно. Ладно, оставим это. Лучше скажите мне, как там со временем?
Слуга поразмыслил и ответил:
– Думаю, мы успеем поужинать без спешки.
– Чудесно. Тогда пошли вниз.
За ужином Норма представила себе, сколько интересного увидит, путешествуя по океану. Ведь это будет ее первое морское путешествие. Девушке нравились перемены, если только они были приятными. А что может быть приятнее морского плавания? Тем более, что судно большое, опасности почти никакой. Вот, разве что, они могут попасть в шторм. Норма имела слабое представление о штормах, полагала, что это просто сильный дождь с не менее пронзительным ветром. Но ей казалось, что раз судно такое огромное, что в несколько раз превышает величину дома, что беспокоиться на этот счет нечего.
Она посмотрела на сидящего рядом Стивенса и тут ей пришло в голову, что он мог бы многое рассказать ей о плавании. Ведь он как-то добирался сюда, не так ли?
– Скажите, Стивенс, – начала она, – вы ведь плыли сюда на корабле, не так ли?
– Да, мисс, – признал он.
– Вам понравилось путешествие?
Слуга приподнял брови.
– Ну, – протянул он, – как вам сказать, мисс. Ничего особенного. Почти одно и то же, если к примеру, путешествовать на дилижансе. Только конечно, – торопливо добавил Стивенс, – гораздо безопаснее. Подумать только, сколько в Америке бандитов! У нас ничего подобного нет.
Норма хмыкнула.
– Какие пустяки, – отозвалась она, – они нас даже не ограбили. На такие мелочи не стоит обращать внимание.
Судя по лицу слуги, на это стоило обратить не просто большое, а огромное внимание. Но он ничего не сказал на это.
– А что касается морского путешествия, мисс, – продолжал Стивенс, – то оно довольно скучно и однообразно. Вблизи берегов еще есть, на что посмотреть, а в открытом океане на много миль кругом одно лишь море. Одна вода куда ни глянь. Не на что смотреть.
– Ясно, – отозвалась девушка, – а вы заходили в какие-нибудь порты?
– Конечно, мисс. Много портов. Вот там, действительно, есть, на что посмотреть.
– Я никогда раньше не плавала на корабле, – признала Норма, – должно быть, это просто захватывающе. Пусть даже там и одна вода. Все равно, само ощущение, что под ногами огромная глубина, а судно – слишком плохая преграда между тобой и водой, это, наверное, потрясающе.
– Если думать об этом с такой точки зрения, мисс, – задумался Стивенс, – то, вероятно, вы правы. Просто дрожь пробирает. Полагаю, лучше не держать таких мыслей в голове перед дальним плаванием.
Закончив ужин, они отправились по своим номерам для того, чтобы забрать вещи. Сперва Норма категорически отказывалась отдавать Стивенсу свой саквояж, так как привыкла всегда и во всем полагаться только на себя. К тому же, пистолет должен быть под рукой на случай, если ей он вдруг понадобится. Но подумав, девушка решила, что теперь они находятся в большом городе, где случаи ограблений не так часты. Во всяком случае, если тут и есть грабители и бандиты, они предпочитают действовать скрытно, не привлекая к себе внимания. Тем более, что вскоре они взойдут на борт корабля, чтобы отправиться в плавание. И Норма уступила уговорам слуги и вручила ему саквояж как некую величайшую ценность.
Порт оглушил ее разнообразием громких звуков и всевозможных запахов. Его жизнь не прекращалась даже ночью, разве что приглушалась. Девушка беспокойно вертела головой по сторонам, никак не выбрав себе какое-нибудь конкретное зрелище. Все казалось интересным и необычным. Но пока они добрались до судна, все это начало ее утомлять, и девушка была довольна, поднявшись по трапу наверх.
Стивенс предъявил билеты и сообщил ей, что у нее каюта по правому борту.
– Номер двенадцать, – уточнил он, еще раз глянув на билет.
Разница заключалась в том, что Норма ехала первым классом, а Стивенс, естественно, третьим, как и полагается слуге. Девушка не понимала разницы до тех пор, пока судовая горничная не пояснила ей это, разбирая вещи. Узнав об этом, Норма почувствовала раздражение. Глупо было тратить столько денег, если она вполне могла бы обойтись и вторым классом, поскольку он не слишком сильно отличается от первого, но разница в цене билета весьма значительна. Выходит, они приплатили только за респектабельность, для того, чтобы важные пассажиры не косились на нее презрительно. Норме было наплевать на это.
Правда, потом она перестала думать на эту тему, так как каюта и в самом деле была прекрасной, обслуживание выше всяческих похвал, а иллюминатор находился достаточно высоко над водой, а не на уровне ее.
Когда горничная ушла, предварительно спросив, ничего ли ей больше не нужно, Норма не утерпела и вышла из каюты. Ее интересовало буквально все. Она несколько раз обошла коридор, мешая носильщикам и слугам, носившимся туда-сюда, потом поднялась наверх и побродила по палубе, осматриваясь и восхищенно качая головой. Наконец, поняв, что ее передвижения просто мешают остальным выполнять свою работу, девушка подошла к борту и облокотилась о него.
Еще несколько минут – и она покинет свою родину и отправится в неизведанное. Никогда раньше Норма не уезжала от дома так далеко и теперь была полна нетерпения, у нее похолодели ладони от предвкушения того, что ей предстоит. Нельзя сказать, что она совсем не жалела о своем отъезде. Нет, где-то глубоко внутри сидела легкая ностальгическая тоска. Но в целом, девушка была только рада. Во-первых, перемена места, во-вторых, замечательное путешествие, а в-третьих, что уж греха таить, что хорошего ее ждало в родном городишке? Она могла продолжать карьеру швеи и достигнуть в этом деле подлинного мастерства. Но такая перспектива ее почему-то не привлекала. Трудно было назвать это интересным и увлекательным делом. Честно говоря, Норма научилась шить лишь от полного и постоянного безденежья. На то, чтобы покупать готовые вещи, у них не было денег. Приходилось как-то выкручиваться. А потом, умение шить пригодилось ей, когда она стала искать работу. Но теперь Норме вовсе не хотелось провести всю свою жизнь за шитьем, иголками и нитками. На свете столько интересных занятий. Главное ведь, что у нее появился шанс, а такое нельзя упускать ни в коем случае.
Дул легкий ветерок, Норма подставила свое лицо уходящему солнцу и слегка прищурилась. Она хотела проводить родные берега взглядом и сказать последнее прости. Самое забавное было то, что многие люди ехали в Америку за счастьем, удачей и благополучием, а она наоборот, уезжала отсюда, чтобы добиться того же самого. Видимо, люди по-разному понимают эти вещи.
Помимо швейной мастерской, Норма могла бы пойти по стопам матери. Но сама мысль, что она будет петь в салуне перед поддатыми мужчинами, шарящими по ее фигуре жадными глазами, вызывала в девушке отвращение. У нее, конечно, сильный голос, но не стоит растрачивать его так бездарно. А надежда на то, что он окажется настолько сильным, что ее возьмут петь в оперу, пусть на самые мизерные рольки, была призрачна. Вполне могут и не взять. И что тогда она будет делать? Выбор небогатый. Швейная мастерская и салун или еще какое-нибудь подобное заведение. Нет, такой участи Норма предпочла бы избежать.
Она услышала шорох рядом с собой и повернулась, обнаружив неподалеку молодую женщину, которая тоже задумчиво смотрела на берег. Она почувствовала ее взгляд, повернула голову и улыбнулась.
– Последний взгляд родным просторам, – сказала она весело.
И было видно, что такая перспектива вовсе не подвергает ее в уныние. Норма улыбнулась тоже.
Женщина, судя по всему, была особой решительной и не стала тратить время на излишние церемонии. Она, не тратя времени даром, представилась:
– Джастина Маккензи. Я путешествую с мужем, но сейчас он в каюте. Обещал скоро подняться, но полагаю, не сделает этого. Думаю, он давно уже спит, – и она рассмеялась.
Норма, немного удивленная таким количеством сведений, отозвалась:
– Норма Сэвидж.
– Вы со своими родителями?
– Нет, я одна. Правда, со мной слуга. У меня нет родителей. Я сирота.
– О, как печально. Простите, я, наверное, слишком навязчива.
– Нет, нисколько.
– Далеко едете, если не секрет? – полюбопытствовала Джастина Маккензи.
– В Англию.
– О, тогда нам по пути. Мы с мужем тоже едем в Англию. На некоторое время, погостить к его родственникам.
– Какое совпадение! Я тоже еду к родственникам.
– Вот и чудесно, – подытожила женщина, – значит, нам не придется скучать в одиночестве. Нам ведь придется плыть достаточно долго. Вы уже путешествовали океаном?
– Нет, я в первый раз, миссис Маккензи.
– О, тогда вам сказочно повезло. Испытать такое впервые, это просто замечательно. Я обожаю путешествовать по морю. К счастью, у меня никогда не было морской болезни, так что и проблем никаких не возникает. Зато эта болезнь есть у Тони, это мой муж.
– Морская болезнь? – переспросила Норма, – а что это такое?
Джастина рассмеялась.
– Это такая штука, о существовании которой не подозреваешь на суше, и внезапно обнаруживаешь ее в открытом море, особенно во время шторма. Судя по реакции Тони, это очень неприятная вещь.
– Не знаю, у меня никогда не было морской болезни, – задумчиво проговорила девушка.
– Ее и быть не могло, если вы впервые путешествуете по морю. Но не волнуйтесь, у вас еще все впереди. Я надеюсь, вы ей не подвержены.
Норма считала точно так же, поэтому совершенно не насторожилась и продолжала беспечно болтать с новой знакомой. Она была уверена, что в пути с ней не случится никаких неприятных вещей. А уж тем более, морской болезни, которая, как она считала, должна быть лишь у неженок. А ее неженкой назвать никак нельзя. Именно по этой причине девушка не стала выспрашивать у Джастины симптомы так называемой морской болезни, хотя бы из интереса. И как выяснилось, напрасно. Сейчас она думала, как все замечательно складывается. Они еще не отошли от берега, а у нее уже появилась знакомая, с которой можно общаться на протяжение всей дороги. В путешествии это главное.
