Текст книги "Никогда не подсматривай (СИ)"
Автор книги: Екатерина Бэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
10 глава. Ее выбор
На другой день после полудня, когда я сидела в комнате и бесцельно пялилась в окно, открылась дверь и вошла Анна. В ее приходе не было ничего необычного, напротив, это вполне естественно. Странным было другое: выражение ее лица. Оно было загадочным и встревоженным одновременно. Это привлекло мое внимание настолько, что я не сводила с него глаз, словно зачарованная.
– Мадемуазель, – прошептала Анна.
– Что? – спросила я тоже шепотом.
Она подобралась ко мне ближе:
– Пообещайте сначала, что не выдадите меня.
Я заворожено кивнула, заинтригованная свыше меры и готовая пообещать что угодно, лишь бы она объяснила мне, что на нее так подействовало.
– В саду я встретила молодого человека, мадемуазель. Я ходила нарезать цветов, чтобы потом расставить их в вазы. Так вот, он спросил, дома ли мадемуазель де ла Фонтэн. Я ответила: «Да, месье. Она у себя. Как о вас доложить?» Но он покачал головой и сказал: «Ничего не надо докладывать. Просто попроси ее, чтоб она спустилась в сад». Вот, мадемуазель. И я очень удивлена, что в нашем саду находятся господа, желающие поговорить с вами. Ведь вы, насколько я знаю, помолвлены с месье Гранденом.
– Как он выглядит? – спросила я, хмурясь.
Что за нотации! Будто бы, мне мамы мало.
– Светлый шатен, голубоглазый, довольно высокий, – принялась перечислять Анна, – очень симпатичный, – добавила уже тише и с загадочной улыбкой.
Описание подходило к де ла Рошу. Я встала.
– Хорошо, иду.
– Только прошу вас, мадемуазель, – служанка не спешила уходить, – не говорите никому, что это я вас вызвала.
– Конечно, не скажу, Анна. Подожди меня здесь, хорошо?
Анна кивнула.
Я вышла в коридор и направилась к лестнице, стараясь идти как можно тише. Впрочем, не думаю, чтобы меня заметили. Мама с отцом были заняты каждый своим делом: отец был в лаборатории, а мама у себя в комнате, читала. Алиенор с мужем уехала домой еще вчера. Но на всякий случай я придумала отговорку, вдруг случится так, что меня увидят.
Де ла Роша я нашла у грядки с розами, где его оставила Анна. Обернувшись, он поклонился.
– Добрый день, мадемуазель де ла Фонтэн. Как вы себя чувствуете?
– Добрый день, месье де ла Рош, – отозвалась я, недоумевая, почему ему вздумалось спрашивать о моем самочувствии, я что, так плохо выгляжу? – все в порядке, спасибо.
Он еще раз поклонился. Я подумала, что обмен любезностями можно и сократить. Тем более, что я хотела спросить у него кое-что. Меня это безумно интересовало.
– Простите, месье, могу я задать вам один вопрос?
– Конечно. Какой?
– Зачем вы вызвали на дуэль Грандена?
Де ла Рош пожал плечами:
– Ничего другого в голову не приходило. А что еще я должен был сделать? Ведь вы не хотели выходить за него замуж, мадемуазель. Я не мог придумать ничего, чтобы заставить его отказаться. Но теперь этого не потребуется.
– Да? – переспросила я, – почему? Он отказался от дуэли?
– Что-то вроде этого, – согласился де ла Рош с несколько недоуменным видом.
– Что это значит? – теперь начала недоумевать я.
– Дело в том, что… В общем, расскажу все по порядку, если хотите.
Я, разумеется, хотела.
– Сегодня утром в шесть часов я был на месте дуэли. Мне не к лицу опаздывать, раз я сам его вызвал, не так ли? – тут он вздохнул, – со мной были двое моих друзей в качестве секундантов. Мы прождали Грандена почти полчаса, пока один из нас не предложил съездить к нему и узнать, в чем дело и что его столь задержало. Ведь не струсил же он в самом деле? У него репутация отчаянного дуэлянта.
Я кивнула, давая понять, что он может продолжать.
– Спустя некоторое время мой друг вернулся. Он сказал, что Гранден не сможет драться со мной на дуэли. И у него достаточно веская причина для этого.
– Какая? – спросила я, не выдержав.
Значит, Гранден сдержал слово хотя бы в этом. Что ж, это радует, потому что никакого письма с отказом на мне жениться отец не получал. Дома меня замучили беспрестанными нотациями и уговорами. Я уже была готова вновь сбежать.
Де ла Рош взглянул на меня, потом в сторону и повторил:
– Какая? Не знаю, стоит ли говорить вам об этом, мадемуазель.
– О нет, – я шагнула к нему ближе, – говорите, месье. Вы сами начали.
– Боюсь, это вас шокирует.
Я вытаращила глаза. Шокирует? Интересно, очень интересно, что же это за причина такая, которая может меня шокировать. Каким образом можно преподнести отказ от дуэли в шокирующей форме? К черту он его послал, что ли?
– Честное слово, месье, не шокирует, – пообещала я, надеясь, что это сумеет его убедить.
Не знаю, убедило его это или нет, но де ла Рош коротко фыркнул.
– Ну хорошо. Только сперва сядьте.
– Зачем?
– Так будет лучше.
Оглядевшись в поисках скамейки, де ла Рош взял меня за руку и отвел к ней. Я шла, спотыкаясь, потому что не могла отвести от его лица заинтересованного и любопытствующего взгляда. В голове уже мелькали сотни причин, но не думаю, что любую из них можно было назвать шокирующей. Наконец, я села, с нетерпением ожидая, пока он не присядет рядом и тут же спросила:
– Ну?
– Надеюсь, я правильно поступаю, – вздохнув, сказал де ла Рош, – хорошо, скажу вам. Он не сможет драться на дуэли со мной, потому что его нет.
– А, он уехал! – догадалась я, немало этим обрадованная.
Ведь если Гранден уехал, то теперь он точно не сумеет на мне жениться.
– Нет, мадемуазель. Он не уехал. Он… он умер.
– Что-о? Как умер? Отчего?
– Боюсь, что он сам приложил к этому руку, мадемуазель.
– Что вы имеете в виду? – я была такой дурой, что до сих пор ничего не понимала.
– Это самоубийство, мадемуазель. Гранден повесился.
Я поняла, почему он так хотел, чтоб я села. Если б сейчас я стояла на ногах, то непременно бы упала. А так я всего лишь покачнулась и вцепилась руками в скамейку, чтобы сохранить равновесие.
– Что?
Трудно сказать, что я испытывала. Это было почти невозможно описать. Перед моими глазами мелькали разнообразные картины, воспоминания происшедшего и обрывки фраз. И все это на фоне огромного недоумения. Повесился? Гранден повесился? Зачем, ради всего святого? Зачем? Он ведь хотел уехать в Америку!
– Я говорил, мадемуазель, вам не стоит этого знать. Успокойтесь. Зато теперь он никогда на вас не женится, правда? Бедняга, – де ла Рош помрачнел, – не знаю, что на него нашло.
– Боже, я совершенно не представляю, почему, – пробормотала я, – ведь мы обо всем договорились. Я ведь обещала, что ничего никому не скажу! Не понимаю, зачем?
– Что? – на сей раз изумлен до крайности был он, – что вы сказали? Кому вы обещали?
– Ему.
– Грандену?
– Ну да. Я разговаривала с ним.
– Когда?
– Вчера.
– Господи! О чем?
– О том, что я видела.
Глаза у де ла Роша стали такими большими, что казалось дальше уже некуда.
– Вы рассказали ему… Мадемуазель!
– Ну, – мне и без того было не очень хорошо, а теперь стало совсем гадко, – я не знала, что еще можно сделать. Я не думала, что все так будет. О, сейчас я понимаю, как все это ужасно!
– Да вы понимаете, что после такого он мог вас просто-напросто придушить вслед за Элизой?! – подскочил на ноги де ла Рош, – вы с ума сошли? Кто вас просил говорить ему это? Ведь это чудо, что вы до сих пор живы!
– Кто меня просил? – я была немало уязвлена, – а вы сами? Выдумали какую-то чушь, дуэль эту дурацкую, а сами даже постоять за себя не в состоянии!
– Я не в состоянии? Кто вам сказал такую ерунду?
– Я знаю, Алиенор мне сказала, что Гранден – признанный мастер, а все остальные в подметки ему не годятся.
– Ваша сестра ничего в этом не смыслит, а вы… вы…
Я подскочила на месте в ярости:
– Что я? Хотите сказать, что я дура? Можете не стараться, я сама это знаю!
Развернувшись, я собралась уйти, но де ла Рош задержал меня за руку.
– Так, стоп, – сказал он на тон ниже, – все, успокойтесь. Я пришел сюда не для того, чтобы ругаться с вами, мадемуазель. Вы совсем не дура, я хотел сказать, что вы смелы до безрассудства.
Если я хочу уйти, меня можно удержать только силой. Но после таких слов я не могла уйти. Я застыла на месте, не в силах переварить то, что он произнес секунду назад. Потом медленно развернулась и спросила:
– Что-о? Я смела до безрассудства? Да я жуткая трусиха! Я его боялась до судорог!
Де ла Рош громко прыснул.
– Тогда вы еще смелее, чем я думал. Сказать такое, испытывая страшные судороги – это просто подвиг. Ладно, ладно, не сердитесь. Может быть, сядете?
Несколько секунд я колебалась, не зная, что выбрать. Уйти или остаться. Наконец, выбрала последнее. Вернулась к скамейке и села, подобрав край платья.
– Это ужасно, – сказала я, – то, что я сделала – это просто отвратительно. Я просто попросила его не жениться на мне, вот и все. Откуда же я знала, что он после этого повесится!
– Перестаньте, мадемуазель. Вы опять обвиняете себя во всех немыслимых грехах. Вы здесь совсем не причем. Откуда вы могли знать, что он так поступит. Черт, зачем я вообще говорил вам это?
Я молча смотрела себе под ноги. Настроение у меня было просто похоронным. Я никак не могла осмыслить то, что произошло. Я ничего не понимаю в людях, особенно в мужчинах. Мне казалось, что все закончилось хорошо, все довольны и счастливы. А что получилось на самом деле? Как обычно, когда я начинаю думать, выходит очередная гадость. Все довольны и счастливы? Это я была довольна. Я ведь только о себе и думаю. Обрадовалась, что Гранден на мне не женится и не будет драться на дуэли с де ла Рошем. А то, что он при этом думал, меня просто не интересовало.
– Вы все еще казнитесь? – спросил де ла Рош, – о чем думаете?
– О том, что я жуткая эгоистка, – честно ответила я.
– Давно заметил в вас странную склонность к самобичеванию, мадемуазель, – хмыкнул он, – но если так уж хотите знать, то жуткие эгоистки никогда не испытывают угрызений совести. Так что, можете быть спокойны: вы не эгоистка. Но иногда вы способны на весьма рискованные поступки.
– Никогда, – я помотала головой.
– А кто сбежал из дому?
– А, вы об этом! Но что же в этом рискованного? Это же очень просто. Мне даже стараться особенно не пришлось.
Он закусил губу, чтобы не расхохотаться на весь сад, но при этом очень жизнерадостно фыркал.
– Разумеется, было бы куда заманчивее, если б вам пришлось спускаться из башни по веревочной лестнице.
Я представила это и подумала, что такой побег был бы очень сложным. А если честно, страшно неудобно спускаться по веревочной лестнице, особенно если ты этого никогда раньше не делала. А главное, где я возьму веревочную лестницу?
– Самое забавное в вас то, что вы изрекаете совершенно абсурдные вещи таким серьезным тоном, – заявил де ла Рош.
Тон у него был такой, словно он сделал мне самый изысканный комплимент. Я посмотрела на него, приподняв брови.
– Что я сказала абсурдного, месье?
– Да так. Забудьте. Это неважно. Вы просто прелесть.
По-моему, говоря об абсурдных вещах, он позабыл кое о чем. О том, что в умении изрекать абсурдность он может дать мне десять очков форы. Что значит, что я «просто прелесть»? Что я изрекаю абсолютно абсурдные вещи? Не вижу в этом ничего прелестного. Глупо. Но может быть, ему нравится, когда женщины изрекают глупости. Всякое бывает. Правильно, кто сказал, что женщина должна быть умной? Это ей ни к чему. Умом должны отличаться исключительно мужчины. А с женщин хватит того, что они красивы.
Результатом моих домысливаний оказалось то, что я стала сердиться на де ла Роша, словно он назвал меня глупой. Полагаю, что он сам и не подозревал о подобных вещах. Женская логика – страшная штука.
– Не нужно быть столь мрачной, – продолжал де ла Рош, – вам не стоит думать о таких вещах.
– Не знаю, о чем мне нужно думать, – немного запальчиво отозвалась я, – но мне в голову постоянно лезут исключительно мрачные мысли. Особенно сейчас.
Он снова рассмеялся, прерывая мои попытки настроиться на похоронный лад. Я понимала, что нельзя смеяться, когда кто-то умер, но не могла удержаться и прыснула.
– Вы постоянно меня смешите, – заявил он, – мне очень нравится ваше чувство юмора.
– Тогда вы – единственный, кому оно нравится. Все остальные считают, что я слишком много язвлю.
– Не слишком, – успокоил меня де ла Рош.
Помолчав, он добавил:
– Может быть, присядете, мадемуазель? Или вы считаете, что наша беседа закончена?
Я пожала плечами и села. Не знаю, что он называет беседой. Но до сих пор он еще ничего путного не сказал, за исключением сообщения о смерти Грандена. Вспомнив об этом, я спросила:
– И что теперь делать?
– О чем вы?
– О том, что произошло с месье Гранденом, конечно.
– А что теперь нужно делать? А мой взгляд, уже немного поздно.
– Господи, какой ужас! – вдруг воскликнула я, – когда мои родители узнают..!
– О чем? О том, что он умер?
– Конечно! Представляю, как рассердится мама!
– Интересно, – глубокомысленно проговорил де ла Рош, – на что она может рассердиться? У меня, например, не возникает ни одной причины для этого.
– Она рассердится, что он умер и теперь я не могу выйти за него замуж. Поверьте, месье, она обвинит во всем меня.
Он непонимающе взглянул на меня.
– Ваши родители знают?
– Нет.
– Тогда у них нет причин сердиться.
– Это вы так думаете. А на самом деле, мама именно так и подумает. Она скажет, что так долго старалась, искала для меня подходящего мужа, а он взял и умер. И это, конечно, потому, что от меня исходят какие-то вредные флюиды. Или еще что-то в этом духе.
– Забавно. Но всегда можно найти ему замену. Пусть не столь подходящую, но все-таки…
– Как, еще один? Ну нет, я не хочу, – я решительно воспротивилась этому допущению, – достаточно Алиенор, которую выдали замуж за человека, которого она вообще не знала.
– Тогда у меня есть на примете одна кандидатура, – сказал де ла Рош, на мой взгляд слишком легкомысленно.
Я, конечно, тут же захотела узнать, что это за кандидатура.
– Кто?
– Я.
– Вы? – я вытаращила глаза, – что вы имеете в виду?
– Только то, что сказал. Или вы считаете, что меня можно понять как-то иначе?
Я не знала, как его вообще можно понимать. Я сидела с таким видом, словно только что упала. Мне хотелось как следует потрясти головой, чтобы прийти в себя и задать свой вопрос еще раз. Для того, чтобы убедиться, что я ослышалась.
– Погодите, месье, – я помахала рукой, чтобы он не перебивал меня, – вы хотите сказать, что делаете мне предложение?
– Допустим.
– Что значит, допустим? Делаете или нет?
– Хорошо, делаю, если вам от этого легче.
Теперь я замолчала надолго. И не потому, что не знала, что сказать. Точнее, то, что я могла сказать, озвучивать было нельзя. Это не ругательства, нет, просто бессвязные междометия, что-то вроде «Господи помилуй!» и «Мамочка моя!». Ох, некстати я вспомнила маму!
– Может быть, что-нибудь скажете? – сказал де ла Рош, когда у него закончилось терпение.
– Что?
– Все равно, что. Например, Боже мой. Или нечто подобное. Отреагируйте как-нибудь.
– Вы не шутите? – спросила я на всякий случай.
– Как с вами трудно, – вздохнул он, – нет, я не шучу. С вами всегда так шутят?
– Нет. Простите. Просто я слишком ошеломлена. Никогда не подозревала, что вы…
– Я тоже.
Я повернулась к нему.
– Что, простите?
– Я тоже не подозревал, что когда-нибудь предложу кому-нибудь выйти за меня замуж. После Элизы. После этой невыносимой, ужасной и бессовестной женщины. Так что, считайте, что это произошло спонтанно.
– Как?
Замечательное слово. Вот, если бы только я знала, что оно означает!
Де ла Рош фыркнул.
– Неожиданно, – пояснил он.
Я кивнула, чтобы показать, что поняла.
– Вы всегда так делаете предложение?
– Нет. В первый раз.
– Как? А Элиза? Вы ведь делали ей предложение.
– Нет. За меня постарались родители. Точно так же, как и ваши. Они сами выбрали мне невесту. Все было решено без моего участия.
– О Боже, – простонала я, припомнив своих родных, – ох, не напоминайте мне об этом!
– О чем?
– Мама, – пояснила я, – она никогда не позволит мне выйти замуж за вдовца.
– Давайте поговорим об этом позднее. Сейчас я хотел бы узнать ваше мнение, мадемуазель.
– Вы не знаете мою маму. Ей все равно, что думают другие.
– Но вы согласны или нет?
– Да, конечно, – поспешно отозвалась я, потому что заметила, что он начал злиться, – но мама…
– Забудьте о своей маме, мадемуазель. Поверьте, я сумею ее убедить.
Как я не старалась, забыть о ней я не могла. Я слишком хорошо ее знала. И я не видела, каким образом он будет ее убеждать. Потому что я таких слов не знала.
– Давайте пройдемся, – предложил де ла Рош, – вы немного подумаете и примете окончательное решение. Только пусть мнение вашей мамы в этом не участвует. Договорились? Кстати, ваши родные не имеют обыкновения разглядывать сад через окно?
– Нет, – я помотала головой, – к тому же, они сейчас слишком заняты. Мама читает, а отец занят своими опытами.
– Что за опыты? – поинтересовался де ла Рош.
– Они у него всегда разные. В прошлый раз, к примеру, это был желтоватый дым, который заполнил весь дом за самое короткое время. Только не спрашивайте, зачем он ему нужен. Уверена, он сам этого не знает.
Он расхохотался:
– Все ясно.
– В его кабинете постоянно что-то взрывается. Надеюсь только, что он не придумает нечто такое, в результате чего наш дом взлетит на воздух.
– Я тоже на это надеюсь. Так значит, прогуляемся?
Я согласилась и встала. Мы медленно прошлись по тропинке вдоль забора и обратно. По пути я все ломала голову над тем, почему он хочет на мне жениться. Ведь не из-за моей неземной красоты. Уж чем-чем, а этим я не обладаю. Неужели, только из-за моего необыкновенного чувства юмора? Но ведь никто не женится по этой причине. Какая-то она ненадежная.
– Знаете, месье, – осторожно заговорила я, нужно ведь просветить человека, – у меня совсем нет приданого.
– Правда? – ахнул де ла Рош, – какой ужас! Как же я это упустил?
– Да, и еще…
– Только не говорите мне, что вы долгах. Я этого не перенесу.
– Как вы угадали? – я хихикнула, потому что все это было очень забавно, – папа всегда говорит, что в долгах мы по уши. Это его любимое выражение.
– Я понял, как влип, – согласился он, – по уши, это должно быть ужасно. Но делать нечего. Сказанного не воротишь.
– Но и это еще не все, – продолжала я с энтузиазмом, включаясь в игру, – вы просто не представляете себе, какая я недотепа. Я ничего не умею, у меня все валится из рук, потому что они дырявые и еще, я страшно рассеянна.
– Мадемуазель, – фыркнул де ла Рош, – вы полагаете, я хочу нанять вас в качестве горничной? Какое у вас странное представление о замужестве.
– Я вовсе не думаю, что… Но все равно, вы должны об этом знать.
– А что вы знаете о моих недостатках? Ничего. Давайте не будем раньше времени раскрывать свои карты. Я хочу сохранить за собой право удивиться, когда вы что-нибудь уроните.
– Это еще не самое страшное, – ободрила я его, – вам будет еще удивительней узнать, что я не слышала ни единого слова из того, что вы сказали.
– В таком случае, мне придется поменьше говорить, – сделал он вывод, – полагаю, вы слишком увлеклись, расписывая мне свои необыкновенные достоинства. Думаете меня напугать? Не выйдет, так просто вам от меня не отделаться.
Я снова захихикала. Потом спросила:
– А у вас какие недостатки? Или это страшная тайна?
– Нет. Я слишком много болтаю.
– В данном случае это достоинство. Должен же кто-то болтать, иначе будет слишком тихо.
Мы еще немного прогулялись, на сей раз молча. Должно быть, уже исчерпали себя. Даже де ла Рош молчал с его ужасной болтливостью. Я начала думать о том, что будет, когда мама узнает о смерти Грандена и что она при этом скажет. Впрочем, что зря гадать, все равно я это услышу собственными ушами.
– Что ж, – сказал де ла Рош, – думаю, вам пора. Нужно помнить о ваших родственниках. Боюсь, они вас потеряют и отправятся искать.
Я подумала о том же и признала его правоту. К тому же, мне вовсе не хотелось, чтоб они меня нашли здесь в его компании. Эту новость следует приберечь до более подходящего времени.
– Подождем, когда все уладится, – де ла Рош словно читала мои мысли, – недели через две – три.
– Да, пожалуй, – отозвалась я, – если только вы не передумаете.
– Я? – он приподнял брови, – этого не опасайтесь, мадемуазель. Скорее уж, вы передумаете, чем я.
– Ну уж нет, – заявила я, – и не подумаю. Вам придется на мне жениться.
Он рассмеялся и притянул меня к себе.
– Тогда до встречи, мадемуазель. Рад, что вы так решительно настроены. Вы вообще очень решительны.
– Я? – тут настала очередь удивляться мне.
Ничего не отвечая, де ла Рош чмокнул меня в щеку и подтолкнул к дому. Я направилась по тропинке к крыльцу, по дороге думая, зачем он это сказал. Ведь на самом деле я вовсе не решительна. Если б я была решительна, то ничего подобного бы со мной не случилось.
Все-таки, как странно! Никогда не думала, что он сделает мне предложение. Да и предложение ли это? Все как-то немного несерьезно. А что ты хотела? Бурных объяснений и жарких объятий, как в излюбленных романах Алиенор? Сама ведь кривилась и морщилась, когда их читала. Все это слишком напыщенно и нереально.
– Мадемуазель, – укоризненно сказала мне Анна, когда я вернулась в комнату, – почему вы так долго? Я уже извелась.
– Прости, Анна. Совсем забыла, что ты меня ждешь. Ступай.
– Надеюсь, вы хорошо себя вели, мадемуазель?
– Анна, – я поморщилась, – не говори со мной так, словно я ребенок.
– Это и настораживает.
– Что это ты имеешь в виду? – подступила к ней я.
Она пошла на попятный:
– Ничего, мадемуазель, ничего. Не сердитесь. Так я пойду?
Спрашивает, будто бы я уговариваю ее остаться!
– Иди.
Анна вышла, закрыв за собой дверь.
Весть о том, что Гранден умер, разнеслась по округе очень быстро. Уже на другой день отец, пряча глаза, сообщил мне об этом. Я очень старалась сделать вид, что это для меня новость.
– Думаю, что теперь твой поклонник наконец объявится, – заключил папа, – ты ведь теперь свободна.
– О чем ты говоришь, Шарль! – воскликнула мама, присутствующая при этом, – такое горе! Бедный месье Гранден! Он почти стал нашим зятем, – она сокрушенно покачала головой, – есть ведь приличия, наконец. Мы должны быть в трауре.
– Месье Гранден не стал нашим зятем, – возразил отец, – мне конечно тоже жаль, что с ним случилось несчастье. Но траур – это лишнее. К тому же, Сюзон не хотела выходить за него замуж.
– Хотела или не хотела, сейчас это неважно, – мама сурово посмотрела на него, ее глаза сузились, не предвещая ничего хорошего, – мы не можем забыть приличия настолько.
Она повернулась ко мне.
– А что касается твоего поклонника, Сюзон, то полагаю, он не осмелится здесь появляться.
Ну вот, начинается! Я так и знала. Каким же это образом де ла Рош надеется ее переубедить? Это же бессмысленно.
– Почему? – спросила я на всякий случай, чтобы показать, что слушаю.
– Я не позволю тебе выйти за него замуж.
– Почему?
– Довольно, Сюзон! Иди к себе. То, что случилось, должно послужить тебе уроком. Месье Гранден был бы лучшим мужем для тебя. Мне ли не знать!
– Интересно, что ты хочешь этим сказать? – осведомилась я.
– Потому что я тщательно выбирала тебе мужа. Ты еще молода и не разбираешься, что будет для тебя лучше. Этот молодой человек тебе не подходит.
– Но ты ведь его никогда не видела, – резонно возразила я, – ты его совсем не знаешь. Почему ты решила, что он мне не подходит?
– Потому что он мне уже не нравится, – отчеканила мама.
Как всегда, это было очень логично. Но чего вы хотите от мамы? Для нее логика существует лишь затем, чтобы опровергать мои доводы.
– Каро, – вмешался отец, – я тебя не понимаю. Для того, чтобы делать такие заявления, нужно сначала познакомиться с ним или хотя бы узнать его имя. Может быть, он тебе и понравится, как знать!
– Нет, – мама была тверда.
– Я знаю, почему, – вступила я, – потому что это мой выбор. Правда, мамочка? В нашей семье право решать предоставляется только тебе. Все остальные должны лишь молча слушать и повиноваться.
– Не дерзи! – вспылила мама, – как ты смеешь, негодная девчонка? Мне ли не знать, что для тебя лучше!
– Не тебе. Потому что ты – это не я.
– Так, – она быстро пришла в себя после такого нахального заявления, – немедленно иди к себе. И не нужно истерик, это тебе не поможет. Можешь сколько угодно рыдать и визжать, но замуж за этого скверного молодого человека ты не выйдешь.
Рыдать я не собиралась. А вот повизжать немного хотелось, поскольку я была слишком зла. И именно поэтому я и сказала, просто назло:
– А почему ты решила, что это молодой человек, мама? Ему уже сорок пять стукнуло.
– Сорок пять?! – с ужасом повторила она, – как ты сказала? Сорок пять?
– Да, – со злорадством подтвердила я эту заведомую ложь, – так что, это уже достаточно пожилой человек, пусть даже и скверный.
Папа молча смотрел на меня, не пытаясь вмешиваться. Но его взгляды казались мне слишком понимающими. Словно он видел меня насквозь.
– Но… но это немыслимо! – воскликнула мама, – сорок пять! Ты с ума сошла, Сюзон! Как ты могла связаться с таким человеком?
– Тебя не устраивает его возраст? А ведь он всего на пять лет старше Эрнеста, которого ты посчитала подходящим мужем для Алиенор. Ты непоследовательна, мамочка.
– Немедленно отправляйся к себе, – мама стиснула зубы, – и не смей больше заводить об этом разговоров. Никогда.
Я молча развернулась и вышла в коридор, стискивая кулаки. Конечно! Разумеется! Я ведь так и знала, что она это скажет! Я ее знаю, она не отступится, не пойдет на попятный. Будет стоять на своем лишь из чистого упрямства, чтобы доказать, что все будет так, как она захочет. Ну уж нет, мамочка! С меня хватит!
Я почти бегом добралась до своей комнаты и громко хлопнула дверью. Я слишком долго была инертной и покорной. Всем подчинялась и со всеми соглашалась. Но теперь этому конец. Я больше не стану терпеть мамины выходки. Если она так хочет настоять на своем, ей придется подыскивать кого-нибудь другого.
С грохотом выдвинув дорожный сундук на середину комнаты, я распахнула крышку и стала как попало сваливать туда вещи. Одна попытка сбежать из дома у меня уже была, пусть и неудачная. Но именно она и придала мне смелости. Раз у меня получилось один раз уйти из дому незамеченной, значит я сумею проделать это снова. Только в прошлый раз я плохо подготовилась. Ничего, сейчас я учту все свои ошибки и сделаю все как надо.
Роясь в шкафу в поисках нужных мне вещей, я почти ничего не слышала, увлеченная этим занятием и к тому же слишком взвинченная. Так что, совсем неудивительно, когда я обернулась, то увидела прямо перед собой папу. Разумеется, я не слышала, как он вошел.
– Что это ты делаешь? – спросил он достаточно спокойно.
Слишком спокойно для отца, который ловит свою дочь на месте преступления. Я поспешно спрятала за спину руки и отозвалась:
– Н..ничего.
– Конечно, – хмыкнул он, – совершенно ничего. А почему тогда здесь стоит твой сундук? Сюзон, мне бы очень хотелось, чтобы ты не делала глупостей, предварительно не посоветовавшись со мной.
– А если я посоветуюсь, тогда мне можно их делать?
Папа улыбнулся.
– Бегство – не выход, Сюзон. Это прописная истина. Но иногда другого выхода просто нет. Только не стоит делать это, не подготовившись хорошенько. Скажи мне, как его имя?
– Чье? – глупо спросила я, так как прекрасно понимала, чье.
– Того молодого человека, за которого ты хочешь выйти замуж. И не надо убеждать меня, что ему уже за сорок, все равно не поверю.
– Не скажу, – буркнула я, отворачиваясь, – с меня мамы достаточно.
– Поверь, Сюзон, я не хочу тебе зла. А то, что хочет сделать Каро, мне кажется очень плохим. Жаль, что я не сумею ее переубедить. Никогда и не пытался этого сделать, потому что это бессмысленно. Лично я всегда соглашался с ней, а делал так, как считал нужным.
Хороший совет. Именно так я и собиралась поступить.
– У меня возникла идея, – продолжал отец, – нужно поехать к нему и поговорить о случившемся. Вдвоем с ним мы примем решение и подумаем, как его осуществить.
– Ты хочешь помочь мне, папа? – не веря своим ушам, спросила я.
– Не знаю, почему ты думаешь, что я изверг, Сюзон, – отозвался он, – конечно, я хочу тебе помочь. Пусть это не самая хорошая идея, но другого выхода из сложившейся ситуации я не вижу.
– Папа! – я подпрыгнула и даже хлопнула в ладоши в порыве чувств, – ты просто прелесть! – с этими словами я повисла у него на шее.
Он с удовольствием обнял меня и похлопал по спине.
– Вот и прекрасно, дорогая.
– А мама точно ничего не узнает? – спросила я немного встревожено.
– Лично я ей ничего говорить не собираюсь. Советую тебе поступить также.
– Я ничего ей не скажу. Зачем? У меня и в мыслях этого не было.
– И кстати, Сюзон. Веди себя спокойней. Не серди ее. Соглашайся со всем, что она скажет. Не нужно вызывать у нее подозрения.
– Хорошо, – с легкостью согласилась я.
Ради того, чтобы избавиться от назойливой опеки матери, которая считала, что сделает меня счастливой не спросив, я была готова и не с тем согласиться.
– Умница, – похвалил меня папа, – значит, договорились.
Поцеловав меня в щеку, он вышел. Я поскорее задвинула сундук на место, чтобы не шокировать Анну и захлопнула дверцу шкафа. Если папа собирается советоваться с де ла Рошем, то неизвестно, к какому решению они придут. Может быть, мне не нужно уходить сегодня. Может быть, они назначат другой день.
Не в силах усидеть на месте, я немного прошлась по комнате из угла в угол, точнее пробежалась. Меня так и распирало веселье. Здорово придумал папочка. Он такой замечательный! Просто душка. Я его обожаю. Ни у кого нет такого прекрасного отца!
За ужином я собиралась вести себя как паинька, тихо словно мышка. И это не было лишним, потому что у мамы был замечательно развит нюх на такие дела. Она каким-то шестым чувством угадывала мои мысли. Да и не только мои. Так что, мне нужно быть поосторожнее.
Но по-видимому, я недостаточно хорошо умела скрывать свои чувства. Потому что за столом мама решила, что у меня слишком спокойный вид для неудавшейся невесты.
– Я нашла тебе нового жениха, Сюзон, – сообщила она, сверля меня взглядом, – очень умен, богат и занимает прочное положение при дворе. Он тебе подходит. Полагаю, на следующей неделе я смогу переговорить с ним.
– А как же траур? – невинно спросила я, хотя клялась себе не раскрывать рта.
Мама взглянула на меня еще более проницательно.
– Мне жаль месье Грандена, но Шарль прав, он не являлся нашим зятем, так что это лишнее.
Я промолчала, хотя у меня было, что сказать на это. Очень хотелось напомнить маме, что несколько часов назад у нее было абсолютно противоположное мнение по этому поводу. Но она всегда меняла его так, как ей это было удобно.
– Уверена, что мое предложение придется ему по душе, – продолжала тем временем мама, – ты всегда ему нравилась.
– Кому? – поинтересовалась я, кладя в рот кусочек мяса.
