Текст книги "Чупакабра"

Автор книги: Екатерина Бальсина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

– Не надо мне никаких кличек, – мрачно произнес тот. – Зови меня Бесшумный в ночи.

– Это слишком длинно, – влез со своим комментарием Пин. – Давай мы будем звать тебя просто Бес. А что, прикольно звучит!

– Бес. Бес, – чупакабра прокатал сокращенное имя на языке. – Пожалуй, мне нравится. Пусть будет Бес.

Пин тихо, но очень ехидно захихикал, представив себе лицо главы гильдии, когда тот узнает, что в поисках его непонятной штуковины старым магам помогал Бес [4]. Жаль, что "Сатана" или "Дьявол" никак не подходит, а то Мурдина бы точно удар хватил. От зависти. Еще ни одному магу не удавалось подчинить себе жителей преисподней, за исключением мелких и молодых чертей.

Я понуро плелся впереди нашей процессии и ругал себя на все корки. Что бы сказал дядька, если бы узнал, что его бестолковый племянник настолько вошел в роль домашнего питомца, что беспрекословно выполняет каждое поручение своего белошерстого хозяина? Да еще и истинное имя зачем-то ему сообщил. Правда, ничего особенно секретного в истинном имени не было, но в нашем роду было как-то не принято разбрасываться такими интимными вещами. На тот случай, если возникала необходимость представиться, использовалось одно или два приобретенных имени, что-то вроде прозвищ у человеков. Истинное же имя использовалось исключительно между близкими родственниками.

Выходит так, что я признал белошерстого и его приятеля своей родней. Нет, безусловно, белошерстый мне нравится, чего не могу сказать о его безрассудном друге, но все же не настолько, чтобы брататься с ним. Зачем тогда я назвался?

Сам не знаю. Просто вдруг нашло на меня, что нужно сказать именно так, и больше никак. Ох, чует мой хвост, я еще поимею с этого множество неприятностей!

Обходной путь, к удивлению магов, занял всего полдня, и вот они уже стоят перед каменной площадкой и задумчиво разглядывают краеугольные столбы.

Высокие, в два человеческих роста, колонны были сверху донизу украшены грубыми схематическими рисунками и непонятными письменами. Пин попытался было с наскоку прочитать их, но споткнулся уже на втором, быстро скис и с обиженным лицом отошел в сторону, предоставив Тиллирету, "как старейшему и мудрейшему в их команде", сомнительную честь самому разбирать, что же написано на столбах.

Бродяга медленно обошел вокруг площадки и выяснил, что все четыре столба сориентированы строго по сторонам света. Выбитый на них текст явно продолжался от одного к другому. Но с какого начинать?

Почесав затылок, потеребив многострадальную бороду – чупакабра поспешно отвернулся и принялся разглядывать ближайшую сосенку – Тиллирет пришел к выводу, что начинать читать нужно с восточного столба. Солнце же встает на востоке? А что еще можно увидеть в этом бору, не зря названном Черным? Да и то только на таких вот полянках-прогалинах, окруженных со всех сторон плотно сомкнувшими свои ряды соснами, словно стражей. Осталось только понять, на каком языке это написано, и ключ к разгадке у них в кармане!

Сосредоточенно грызя ноготь большого пальца, Бродяга разглядывал надписи и так и этак. Хорошо еще, что и рисунки и буквы были крупные и те, что были наверху, можно было разглядеть так же легко, как и те, что были внизу.

– Странно, – наконец пробормотал Тиллирет вслух. – Такое ощущение, что здесь каждая отдельная буква взята из разных языков. Вот это, например, – маг ткнул пальцем в строгую литеру "А", – безусловно лотань. А вот это, – Бродяга указал на рисунок отвратительного пухломордого уродца с высунутым языком, – из рисуночного письма народов пинки. Только они используют для написания букв изображения людей. Как занятно! Получается, что тот, кто не владеет всеми языками мира, не сможет прочесть эту надпись.

– Но ты-то сможешь, дружище? – заглядывая Тиллирету в глаза, жалобно простонал Пин.

Тиллирет по праву носил звание "знающий множество языков". Любознательный маг еще в юности предпочитал читать оригиналы пособий для начинающих и опытных магов, а также книг с заклинаниями. Для этого ему пришлось еще в студенческие годы выучить большую часть мировых диалектов, включая даже такие редкие, как то же рисуночное письмо или квадратное начертание, используемое малочисленным, но рождающим могущественных шаманов племенем июки.

Бродяга коротко пожалел, что пергамент вместе с чернильницей в безнадежно испорченном состоянии остался лежать под сосной, и принялся медленно составлять из знаков на столбе смысловое послание.

Белошерстый неспешными кругами бродил вокруг столбика, что-то негромко бормоча себе под нос. Мы с черноклоким терпеливо ждали, когда же он откроет хранилище и можно будет продолжить наш путь; сперва уныло слонялись по полянке, разглядывая отсутствующие достопримечательности, затем уселись на приличном расстоянии друг от друга, затем легли, свернувшись клубочком. То есть клубочком свернулся я, а черноклокий задрал вверх заднюю лапу, положив ее на другую, засунул в пасть травинку и уставился в небо. Я сладко зевнул. Подремать, что ли, пока белошерстый топчется на одном месте? Все равно делать больше нечего.

А, может, улучить момент и сгонять поохотиться?

Желудок тут же отозвался жалобным урчанием. Как же есть хочется! Останавливает только одно опасение – как бы вместо того, чтобы мне самому поймать добычу, эта самая добыча не решила поохотиться на меня. Вчерашний инцидент с игрой в догонялки отбивает всякое желание отходить от человеков дальше, чем на два шага.

И все же пойду, разомну лапы. Чует мой хвост, что белошерстый еще долго будет исследовать этот столб. Я вполне успею пробежаться по округе в поисках съестного.

Приняв такое решение, я поднялся, встряхнулся и неторопливо потрусил в лес.

Тиллирет внезапно понял, что означает первая фраза, вычеканенная на столбе, и даже подпрыгнул на месте от избытка нахлынувших эмоций.

"Всякий, желающий войти, должен…". Именно эти слова содержались на изучаемом объекте, недвусмысленно намекая на то, что основная тайна, как проникнуть в хранилище, расположена на остальных каменных возвышениях. Переполняясь нетерпением, гордостью за себя и жаждой исследователя, Бродяга только коротко отметил про себя гениальность того, кто придумал такой шифр. Действительно, Мурдин не ошибся, отправив на это дело именно его, Тиллирета. Молодые маги, часто пренебрегающие такими мудростями, как знание нескольких языков, наверняка даже не догадались бы о том, что подсказка расположена у них под самым носом.

Внимательно осмотрев оставшиеся столбы и, за неимением пергамента, рисуя перевод на влажном грунте, Тиллирет получил следующий результат:

"Всякий, желающий войти, должен назвать особый пароль, тогда разверзнутся врата, и откроется путь к великому".

– Замечательно! – подползший Пин прочитал фразу и поспешил похвалить друга. – Ты просто молодец. Умница. И какой пароль нам надо назвать?

– Ну… э-э-э, – замялся Бродяга. Если честно, то он всерьез рассчитывал на то, что пароль знает Пин. В конце концов, должен же был Мурдин сообщить другу хоть какую-то информацию?

– На меня не смотри, – сразу же поспешил откреститься Весельчак, заметив устремленный на него взгляд приятеля. – Я ничего не знаю. А ты?

– Я тем более, – помрачнел Тиллирет. – Постой, а ты не помнишь, не было ли в письме чего-нибудь похожего на пароль?

– Не помню. По-моему, не было. Впрочем, можешь убедиться сам, – и Пин жестом фокусника, достающего кролика из шляпы, вытащил из-за пазухи изрядно помятый пергамент.

Отойдя от поляны пару сотен шагов, я наткнулся на свежий след оленя и поспешил отправиться вдогонку. Олень оказался молодым, глупым и не сразу сообразил, что это за серая тень вынырнула из кустов и направилась к нему, жадно скаля зубы. А когда до него дошло, что я хочу его прикончить, то олененок бросился бежать. Я помчался следом, получая истинное удовольствие от возможности как следует размяться.

Перепуганная добыча мчалась, куда глаза глядят, периодически делая огромные прыжки в сторону, пытаясь таким образом сбить меня с толку. Возможно, это ей и удалось бы, если бы я не бежал наравне с глупым олененком, прекрасно видя все его выкрутасы и вовремя меняя направление.

Наконец я решил, что уже достаточно набегался и одним ловким прыжком оказался на спине оленя. Тот испуганно взвизгнул, попытался скинуть меня, но мои три острых клыка уже вонзились в его шею, перегрызая вену. В рот мне ударила горячая терпкая струя свежей бурлящей крови, олень спотыкнулся раз, другой и упал на колени. Я жадно присосался к ране пастью, урча и причмокивая от удовольствия. Пасть у меня хоть и вытянутая, как у собак или волков, но при желании я с легкостью могу сложить ее в трубочку-присоску, через которую так удобно вампирствовать.

Когда в теле добычи почти не осталось крови, а мой живот оказался набит до отказа, я оторвался от шеи оленя и прилег рядом, высунув язык. Бока мои ходили ходуном, я тяжело дышал. А вы думали, легко высасывать кровь?

Приведя дыхание в порядок, я вскинул тушу оленя на загривок и потащил к человекам, возвращаясь по собственным следам.

Тиллирет перечитал письмо от корки до корки, но не нашел в нем даже упоминания о каком-либо пароле.

– Странно, – пробормотал маг, – я был уверен, что Мурдин сообщит нам такую важную информацию. Неужели он и сам не знает пароля? Кстати, Пин, а как письмо вообще оказалось у тебя? Я же отчетливо помню, как положил его в свой саквояж.

– Ну, я подумал, что такие вещи лучше держать ближе к телу, – уклончиво ответил тот. – И что мы теперь будем делать? Ты не знаешь пароль, я не знаю пароль, но внутрь надо как-то попасть. Попробуем методом тыка, вдруг да сработает?

– Попробуем применить магию, – сказал Тиллирет, вытащил из кармана маленькую записную книжку, дунул на нее, и та превратилась в здоровенный талмуд с заклинаниями. – Хорошо еще, что свою книгу заклинаний я всегда ношу при себе, а не в саквояже, а то сейчас оказался бы в весьма затруднительной ситуации.

– Это – книга заклинаний? – с ужасом переспросил Пин, глядя, как Бродяга, не в силах удержать тяжеленный том, бережно укладывает его на камни площадки.

– А что же это, по-твоему?

– Да это же целая книжища, а не книга! Как ты только не надорвался ее таскать?

– Если ты забыл, – счел своим долгом напомнить Бродяга, – я ношу ее в сильно уменьшенном варианте. Соответственно, она при этом ничего не весит. Хотя, не скрою, есть в этом способе кое-какие недостатки. Например, я каждый раз забываю о том, какая она на самом деле тяжелая.

И Тиллирет зарылся в страницы, подыскивая подходящее случаю заклинание.

Дело в том, что маги в этой стране не считали нужным зубрить все заклинания наизусть. Конечно, пару-тройку самых необходимых они держали в памяти, а вот все остальные записывались в специальную книгу, причем каждый маг выбирал сам, что ему пригодится. Вот и сейчас Тиллирет просматривал отобранные им заклинания в поисках нужного. А уж как читать его – с книги или по памяти – не представляло совершенно никакой разницы.

Я вышел на поляну и убедился, что никто даже не заметил моего отсутствия. Белошерстый увлеченно изучал непонятно откуда взявшуюся книгу, а черноклокий бестолково топтался рядом, на мой взгляд, больше мешая, чем помогая.

Я подошел поближе и сбросил тушу оленя на землю. Человеки испуганно вздрогнули и обернулись.

– О, еда! – обрадовался черноклокий. Белошерстый посмотрел на меня с некоторым подозрением.

– Это ты поймал?

– Нет, оно само пришло, – не удержался я от ехидного замечания. – А я только дорогу показывал.

Белошерстый, словно удовлетворившись этим замечанием, снова погрузился в чтение. Черноклокий тем временем занялся принесенным мной оленем. Вскоре освежеванная тушка медленно коптилась на огне, издавая приятный нюху аромат.

Тиллирет задумчиво потрепал себя за окончательно потерявшую приличный вид бороду. Какое же заклинание выбрать – это или это? И то, и другое отлично подходят к ситуации, но весь вопрос в том, что окажется действительно эффективным.

Нет, все-таки какая досада, что им не известно самое главное. И ведь наверняка в архивах гильдии хранится этот злополучный пароль. Но Мурдин, как всегда, в своем репертуаре. Только он может отправить кого-то на поиски без необходимой для этого информации.

Бродяга почесал в затылке и решил начать с Растворяющего заклинания, надеясь с его помощью обнаружить вход, а если получится, так и проникнуть в хранилище. Прочитав по книге необходимые слова, маг выжидательно уставился на каменную площадку, готовый с минуты на минуту увидеть искомое. Прошло пять минут, десять, занервничавший Пин забыл перевернуть оленя, подпалив тому один бок, но так ничего и не произошло. Вылизывавшийся в сторонке чупакабра на минуту оторвался от своего занимательного занятия, хмыкнул и покачал головой.

Тиллирет тихо выругался сквозь зубы. Первая попытка не удалась. Вся надежда осталась на второе заклинание, носившего короткое, но емкое название "Отмычка". С ее помощью можно было открыть любые замки, даже зачарованные. Если и оно не поможет, то не поможет уже ничто. Останется только с позором вернуться в гильдию, расписавшись тем самым в собственной некомпетентности.

Бродяга с замирающим от волнения сердцем прочитал коротенькое заклинание и снова уставился на площадку.

Ничего так и не произошло.

Пин, доведенный до крайней степени нервного напряжения, громко заорал и обрушил на площадку весь свой арсенал заклинаний. Содрогались камни, плавилась земля, кипел воздух, всю поляну заволокло удушливым туманом. Но когда туман рассеялся, маги увидели целую и невредимую площадку.

Пин обречено застонал и рухнул на землю. Тиллирет беспомощно уставился в книгу заклинаний, понимая, что все равно ничего там не найдет.

И тут подал голос чупакабра. Оторвавшись от вылизывания задранной задней лапы, зверь деликатно поинтересовался:

– А может, надо вежливо попросить?

– Например! – простонал Бродяга.

– Например, "Пожалуйста, откройся".

Что-то гулко громыхнуло, заскрежетало, и каменная плита развалилась на две половинки, разъехавшиеся в стороны. Перед изумленными магами предстал столь долго разыскиваемый вход в хранилище.

Глава 6

– Как ты догадался? – ахнул Тиллирет, глядя на Беса круглыми глазами.

Тот смущенно почесал лапой нос.

– Вообще-то я просто пошутил. Хотел посмотреть на ваши вытянувшиеся морды.

– Ладно, неважно, – предпочел сменить тему маг. – Скорее внутрь, а то вдруг еще закроется.

Пин, обжигаясь, схватил в охапку недожаренного оленя и помчался следом за остальными, пытаясь на ходу отгрызть кусочек полусырого мяса. Тиллирет прикоснулся к одному из тускло-белых светильников, стоящих у стены, прошептал короткое заклинание, и путь озарился неярким светом.

– Надеюсь, больше мы не столкнемся ни с какими сюрпризами, – сказал маг самому себе, начиная спуск по каменным ступеням. – А то это будет не слишком-то приятно.

Увы, сюрприз не заставил себя ждать. Едва только путешественники сошли с последней ступени лестницы, как их путь преградила огромная дверь, украшенная изображением человеческого лица. Лицо подслеповато прищурилось и громогласно поинтересовалось:

– Кто вы такие и зачем пожаловали сюда?

Бродяга шагнул вперед.

– Мое имя Тиллирет, я маг, прислан сюда главой гильдии магов по неотложному поручению. А это мои спутники, Пинмарин и Бес.

– Какое же неотложное поручение привело вас сюда? – нахмурился страж. – У вас есть с собой что-либо, подтверждающее это?

Тиллирет про себя от души поблагодарил Пина, вздумавшего вытащить из его саквояжа письмо Мурдина. Достав окончательно потерявший вид пергамент, Бродяга развернул его и поднес к носу стража.

– Вот. Здесь ты найдешь ответы на все свои вопросы.

Лицо на двери очень долго изучало протянутый пергамент, что было неудивительно, если учесть корявый почерк главы гильдии. Наконец справившись с прочтением, страж перевел темные глазки на мага.

– Значит, вам нужна всего лишь рукоять. Что же, проходите и берите ее. Но если вы осмелитесь вынести оттуда что-нибудь еще, помимо этого, то останетесь внутри навечно!

Дверь бесшумно распахнулась, являя глазам путешественников огромную залу, заполненную всевозможными магическими предметами.

Когда дверь открылась, я попытался было тактично приотстать и украдкой вернуться наверх, но проклятый черноклокий, заметив мои метания, больно схватил меня за шкирку (и зачем на моей шкуре шипы, если каждый, кому это вздумается, таскает меня за шиворот?) и втащил в пещеру. Дверь также бесшумно закрылась следом за нами.

Вот елки зеленые, и как же теперь мы будем отсюда выбираться? Эх, надо было куснуть черноклокого со всей силы и драпануть вверх по лестнице. А теперь уже поздно что-либо предпринимать. Мы в ловушке, из которой, возможно, нам уже не суждено выбраться.

Пещера была освещена гораздо ярче, чем предшествующая ей лестница. По крайней мере, здесь можно было разглядеть предметы целиком, а не только их смутные очертания. Вокруг лежали, висели и даже плавали в воздухе различные могущественные магические артефакты. Теперь уже не казалось удивительным, что лес вокруг сходит с ума. Наверняка и на деревья, и на животных оказывает влияние мощный магический фон, исходящий от такого большого числа собранных вместе волшебных предметов. Про многие из них Тиллирет только слышал, некоторые даже видел на картинках в трактатах, но увидеть все это великолепие вот так, сваленным в кучу, ветшающим от безжалостного времени, казалось кощунством. Бродяга уже протянул руку, чтобы поднять искореженную кольчугу Неуязвимости и стряхнуть с нее пыль, но вовремя опомнился и отшатнулся. Да, еще бы чуть-чуть – и это был бы полный и неисправимый крах.

Вытащив из кармана возвращенное стражем письмо Мурдина и освежив в памяти изображение непонятного нечто, названного "рукоятью" – интересно, от чего? – Тиллирет закрутил головой по сторонам в поисках требуемого. Ну, и где тут можно что-либо найти?

Пока Бродяга оглядывался, Пин отошел в самый дальний угол, заинтересовавшись исходящим оттуда тихим зовом. Казалось, что зов идет откуда-то с пола. Пин, не долго думая, опустился на колени и замер, прислушиваясь. Взгляд его упал на изящно выкованную корону из чистого золота, усыпанную драгоценными камнями, всю переливающуюся в неверном свете магических ламп, такую зовущую, притягивающую… В общем, такую прекрасную, что она непременно должна принадлежать только ему, Пинмарину, ему одному и никому больше.

Пин протянул дрожащую руку к короне и уже почти дотронулся до ее сверкающего бока, как на вытянутую конечность обрушился чудовищный удар, нанесенный хвостом чупакабры.

– Черноклокий, ты что, с ума сошел? Тебе же сказали, что мы можем забрать только то, за чем пришли!

На шум прибежал Тиллирет, бросил короткий взгляд на корону и затрясся, мертвой хваткой вцепившись в шерсть на боках зверя.

– Это же… Это Венец Жадности! Любой, кто увидит его, пожелает стать его владельцем, а тот, кто осмелится надеть его на голову, станет самым жадным человеком на земле.

Морщась от боли и чувствуя, как белошерстый клочьями выдирает шерсть из моей шкуры, я стукнул хвостом и его. Полученный удар, кажется, привел хозяина в чувство, чего нельзя было сказать о черноклоком, продолжавшем тянуть жадные лапы к занятной побрякушке. Пришлось ухватить его зубами за ремень штанов и силком оттащить в сторону. Поскольку белошерстый все еще висел на мне, то также очутился на безопасном расстоянии от загадочного предмета, столь увлекшего обоих.

Очутившись от Венца Жадности на безопасном расстоянии, Тиллирет почувствовал, что безумная жажда золота медленно, но верно покидает его. Рядом ворочался придавленный телом чупакабры и дважды оглушенный Пин, жалобно постанывая при этом.

– До чего же вы, человеки, слабы! – сверкнул глазами Бес. – Стоило вам только увидеть красивую штучку, как вы оба тут же потеряли голову. И как вы намерены в этом случае выбраться отсюда? Ведь ясно же, что та морда на двери не выпустит нас, если учует, что кто-то прикарманил что-нибудь лишнее.

– Здесь собраны очень мощные предметы, – пояснил Бродяга, с трудом принимая вертикальное положение. – Поэтому мы, маги, так остро воспринимаем исходящие от них… как бы это так сказать, чтобы тебе было понятно…

– Запахи, – подсказал чупакабра.

– Пусть будут запахи. Так вот, учуяв эти запахи, мы просто не можем остановиться. Если бы не ты, я даже боюсь представить, чем бы все могло закончиться.

– Понятно, – чупакабра смешно наморщил нос. – Тогда сидите здесь и не отходите друг от друга дальше, чем на полшага. А я займусь поисками. Покажи-ка мне еще раз, что мы там ищем?

С сомнением разглядев странное изображение со всех сторон, я пришел к выводу, что надо искать все палкообразное и тащить это к белошерстому на осмотр, тщательно наблюдая за его реакцией на принесенные предметы. И если только мне покажется, что что-нибудь вызвало такую же реакцию, что я уже видел, как сразу же бить хозяина хвостом по голове. Главное, не перестараться, а то еще зашибу ненароком. Хвост-то у меня получше любой дубины бьет.

И я принялся шнырять по пещере, периодически закапываясь в груды наваленного здесь хлама. Видел бы меня сейчас дядька, умер бы со стыда, наблюдая, как его племянник, подобно охотничьей собаке, с азартом роет норы в нелепом барахле.

В этот момент гора, в низу которой я столь неудачно начал делать подкоп, дрогнула и поехала на меня. Испуганно взвизгнув, я умудрился отскочить в сторону. И тут меня что-то приложило по лбу так, что из глаз посыпались звездочки!

Проморгавшись и убедившись, что голова, как и другие мои части тела, цела и почти невредима, за исключением набухающей шишки, я оглянулся по сторонам в поисках того, что же меня так стукнуло. А когда увидел, то едва не принялся тереть между собой передние лапы, как это делают человеки.

Чуть в стороне от меня лежала та самая кривая палка, которую я искал.

Увидев чупакабру, с трудом волочащую в зубах искомую рукоять, Тиллирет с трудом удержался от восторженного вопля.

– Где ты это нашел? – Бродяга был готов накинуться на Беса с благодарными поцелуями.

– Само нашлось, – выплюнув рукоять на пол, ответил тяжело дышащий зверь. Приглядевшись, Тиллирет заметил, что на лбу у того вздулся большой желвак, а глаза периодически съезжаются к носу. Тихонько ахнув, маг поспешил приступить к исцелению своего подопечного.

Когда чупакабра заявил, что чувствует себя вполне сносно, Бродяга схватил рукоять и жадно рассмотрел ее со всех сторон.

Ну и что же в ней такого особенного, что ради этого куска металла в путь отправили двух самых мудрых и опытных магов? Ну одного-то уж точно мудрого и опытного, про Пина, пожалуй, это будет громко сказано. Странно, палка как палка, ничего примечательного. Даже магической ауры не наблюдается. Хотя, помнится, Мурдин уверял, что это только часть, обломок. Да и дверь сказала, что это рукоять. Но от чего?

Приведя в сознание Пина, по-прежнему зажимающего под мышкой тушу оленя, правда, уже местами изрядно надгрызенную, Тиллирет пошел к двери. Пин, страдальчески вздыхая при каждом взгляде на окружавшие их сокровища, только горько качал головой. Прикарманить что-либо у него все равно не было никакой возможности, так как следом за ним шел чупакабра, по распоряжению Бродяги зорко следивший за тем, чтобы Весельчак "по рассеянности" чего-нибудь не умыкнул, тем самым подставив всех.

Подойдя к двери, Тиллирет с некоторым изумлением увидел, что страж спит. Вычеканенные на двери глаза были закрыты, а изо рта вырывалось легкое с присвистом похрапывание.

Бродяга деликатно кашлянул. Безрезультатно.

Тиллирет осторожно постучал в металлические створки. Страж всхрапнул чуть громче, но глаз так и не открыл.

– Эй ты, жестянка! – изо всех сил заорал Пин, пустив гулять по пещере гулкое эхо.

Страж не реагировал.

На меня неожиданно напал истерический смех. А что, если эта дверь открывается только снаружи? А мы даже не догадались оставить кого-нибудь на всякий случай. То есть я хотел остаться, но этот идиот черноклокий силой затащил меня внутрь. Хотя, с другой стороны, без меня они бы тут такого понатворили, что страшно даже представить. Никакие уговоры бы не помогли.

Однако надо что-то делать, если мы хотим выбраться отсюда. Может, мне попробовать и дверь хвостом приласкать также, как этих двоих не так давно?

Осторожно поковыряв когтем поверхность двери, я тут же передумал. Скорее я себе хвост сломаю, чем достучусь до этого металлического болвана.

"Что же делать?" – продолжал я ломать голову, по-прежнему ковыряя когтем дверь. Неожиданно страж противно захихикал:

– Ой, хватит, хватит! Щекотно же!

Бес тут же отскочил за спину Тиллирета, который и сам бы не отказался спрятаться за кого-нибудь. Уж больно страшные рожи корчил хихикающий страж. Отвеселившись и успокоившись, лицо на двери наконец соизволило разглядеть тех, кто так бесцеремонно разбудил его.

– А, это опять вы. Ну что, нашли то, что искали?

– Нашли, – подтвердил Бродяга, отвешивая наклонившемуся за каким-то камушком Пину крепкий подзатыльник. – Вот.

И маг предъявил стражу рукоять. Тот внимательно осмотрел ее и неохотно распахнул створки.

– Хорошо, выходите по одному.

Бродяга первым шагнул через порог, испытав ни с чем не сравнимое чувство облегчения от одной только мысли о том, что он на свободе. Чупакабра также беспрепятственно миновал дверь, зато перед носом Пина створки с лязгом захлопнулись.

– А-а-а-а! – долетел до Тиллирета крик приятеля.

– Что такое? – занервничал Бродяга. – Почему ты его не выпускаешь? Пин, скотина! Ты что, что-нибудь украл оттуда?!

– Нет! – донесся приглушенный ответ. – Я ничего не трогал, честное слово мага!

– Тогда в чем дело? – обратился Бродяга к стражу, машинально стряхивая на пол небольшую голубоватую молнию. Чупакабра еле успел отскочить в сторону, вжавшись в стену.

– А? Что? – притворился глуховатым страж. – Что такое?

– Немедленно выпусти моего друга или я за себя не ручаюсь, – грозно произнес Тиллирет.

Страж обиженно-покорно вздохнул и медленно развел створки.

– Уже и пошутить нельзя.

– За такие шутки…, – взвизгнул взъерошенный Пин, протискиваясь наружу в обнимку с подозрительно уменьшившимися остатками оленя. – Тилли, а ну вмажь ему как следует, чтобы в следующий раз знал, как связываться с магами!

– Ой, не надо, не надо! – испугался страж. – Честное слово, больше такого не повторится. Приношу свои извинения вашим магическим благородствам, только не надо со мной делать ничего такого… Не бейте меня, пожалуйста!

– Вот так-то! – Пин кровожадно помахал перед носом у стража костлявым кулаком и, гордый одержанной победой, направился вверх по лестнице, на ходу догрызая оленя. Тиллирет тяжело вздохнул и пошел следом за другом.

Выбравшись на свежий воздух, мы все попадали на землю. Каменные половинки с негромким рокотом снова соединились в одно целое, укрыв под собой тайный вход в хранилище. Черноклокий отбросил в сторону обглоданные кости оленя, попав аккурат мне по спине, за что незамедлительно получил удар хвостом. Вот она, людская благодарность! Стараешься для них, ловишь оленя, потом волочишь его на себе, а тебя за это мотолыжкой по хребту. Все, пусть ходят голодные, больше я для них ничего хорошего не сделаю.

У белошерстого громко заурчало в животе. Вот ведь черноклокий сволочь! Сам все слопал, а с другом не поделился! Ладно, так уж и быть, хозяину притащу чего-нибудь съедобного.

Я нехотя поднялся на лапы, встряхнулся и направился в сторону леса.

– Бес, ты куда? – Белошерстый приподнял голову, вопросительно уставившись на меня.

– Пойду еды какой-нибудь для тебя поищу, – буркнул я, отводя взгляд в сторону. И чего я так о нем беспокоюсь? Как будто у меня своих проблем мало.

Я уже дошел до деревьев, когда до меня долетели слова белошерстого.

– Спасибо, Бес. Будь там поосторожнее.

Я недовольно махнул хвостом и скрылся в чащобе.

Едва чупакабра покинул пределы видимости, как Пин тут же покаялся:

– Тилли, дружище, прости меня, что я ничего тебе не оставил. Честное слово, я хотел, но потом так разволновался, что сам не заметил, как все съел.

– Да ладно тебе, – лениво отмахнулся Тиллирет. – Сейчас вот отдохнем, подкрепимся и попробуем создать портал ко мне домой. А уж там напируемся вволю.

– Точно! – оживился Пин. – Задание же мы выполнили, значит, теперь можем устроить небольшую гулянку. Тем более что повод есть, и даже более чем знаменательный. Откроем бутылочку винца, зажарим парочку жирных курочек… Или можно в ваш трактир завалиться, там тоже неплохо готовят, я еще помню это по прошлому посещению.

– Можно и так, – согласился Тиллирет. Сейчас он был готов согласиться с чем угодно, лишь бы поскорее оказаться дома. Заварить себе чашечку любимого кофе, закутаться в теплый плед и сидеть напротив камина, неспешно выводя строки нового варианта бесславно погибшей книги про наблюдение чупакабр, основанное на поведении живого экземпляра. Сам чупакабра будет с это время мирно дремать в своем углу, изредка просыпаясь, чтобы подсказать Бродяге ответы на кое-какие спорные вопросы, а по вечерам они будут любоваться сполохами пляшущего в камине огня, беседуя обо всем на свете…

Тиллирет так размечтался, что даже не услышал сдавленного вопля Пина. Только когда его легонько попинали в бок, маг открыл глаза и уставился на бородатую личность, склонившуюся над ним. Чуть поодаль Бродяга заметил обмершего от страха Пина, во все глаза таращащегося на незваного гостя.

В этот раз охота оказалась не слишком удачной, мне всего-навсего удалось придушить парочку захудалых зайцев, причем одного успел слопать кто-то еще из местных обитателей, пока я гонялся за вторым. Высказав недовольным рычанием все, что я думал об этом наглеце, я подхватил тощую тушку в зубы и, мотая ей из стороны в сторону, понес к белошерстому.

Очутившись на полянке, я с удивлением и некоторой долей негодования заметил, что к нам присоединился еще один человек. Высокий, одетый в толстую куртку, весь заросший густой темной шерстью. Ветер донес до меня тоненький ручеек запаха незнакомца, и я сразу же расслабился. Это был тот тип, которого мы повстречали во время первой ночевки в Черном бору. Он еще так мастерски приложил черноклокого, что я немного позавидовал. Интересно, а что он здесь делает?

– Приветствую вас, уважаемый Тиллирет, – прогудел мужчина, в котором Бродяга после продолжительного разглядывания сумел опознать племянника главы гильдии. Этому-то что здесь понадобилось?

– Вы добыли то, о чем просил вас мой дядя? – тем временем продолжал мужчина.

– Э-э-э… Да, – Тиллирет протянул ему рукоять. – Вот оно.

– Ага, – пробасил племянник Мурдина. – Ну так я это забираю, с вашего разрешения, чтобы доставить дяде. А вот это он просил передать вам.