Текст книги "Чупакабра"

Автор книги: Екатерина Бальсина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава 14

В шалаше было темно только на первый взгляд. Через минуту Тиллирет и Пинмарин с некоторым удивлением стали замечать, что все четче различают контуры предметов, находящихся в жилище, а также черты лица самой хозяйки.

– Светлячки, – пояснила Амальтонеппа, заметив изумленные взгляды гостей, и указала на потолок и стены. Сквозь густое переплетение ветвей были заметны маленькие светящиеся точечки, ползающие в разные стороны.

Предложив магам воды и фруктов и получив вежливый отказ, друидка сочла, что на этом ее обязанности гостеприимной хозяйки исчерпаны, и перешла к делу.

– Итак, что задумал Мурдин? – без обиняков спросила женщина. – Зачем ему понадобился Изумруд Грешных вод?

Маги растерянно переглянулись и смущенно пожали плечами.

– Вот как? – тихонько засмеялась Амальтонеппа, и от этого у сидящих перед ней мужчин побежали приятные мурашки по коже. – Что-то в этом духе я и подозревала. Опять этот интриган задумал нечто великое и непостижимое умом. А что насчет других реликвий?

– Ну, мы уже достали Рубин Квашдрихпурты и Сапфир Северного Короля, – прокашлявшись, чуть севшим голосом сообщил Тиллирет.

– И еще какую-то непонятную палку из хранилища в Черном бору, – подняв руку, словно школьник, жаждущий, чтобы его спросили, напомнил Пинмарин.

– Вот оно как, – задумчиво произнесла друидка, внимательно разглядывая магов. – И, разумеется, у вас двоих нет никаких предположений, зачем ему это надо.

– А у тебя? – осторожно поинтересовался Тиллирет.

– У меня – есть, но я вам их не скажу, – хитро улыбнулась женщина. – Сами все узнаете в свое время. Или поймете, в чем я несколько сомневаюсь.

– С чего это? – уязвлено произнес Бродяга.

– С того, что если уж уважаемый Мурдин что-то задумает, то даже сам дьявол не догадается, что у него на уме. Однако оставим Мурдина в покое, бедняга, наверное, уже обьикался. Есть еще парочка вещей, о которых я хотела бы с вами поговорить.

– Это насчет Испытания страстью? – холодея, уточнил Тиллирет. У Пинмарина же, наоборот, загорелись глаза.

– Нет. Мужчина проходит такое испытание лишь однажды в жизни. Второй раз может произойти только по изъявленному желанию.

Пин было вскинулся, но Амальтонеппа тут же осадила его.

– К тебе, Весельчак, это не относится.

– Тогда о чем ты хотела поговорить? – не веря своему счастью, спросил Тиллирет.

– Я хотела бы тебя кое с кем познакомить.

Стройное гибкое тело, мягкая пушистая шерстка, большие глаза чистого янтарного цвета, длинный хвост… Ах, я теряю рассудок, я влюбился! Но откуда, откуда здесь такая красота?

Молодая самочка-чупакабра с нескрываемым любопытством разглядывала меня издалека. Некстати я вспомнил, что уже давно не приводил свою шубу в порядок, что ребра у меня сейчас заметно торчат наружу, а между лапами, наоборот, выступает огромный живот. По меркам чупакабр я выглядел больным и пропащим.

Это конец! Я встретил любовь всей своей жизни, и какое же впечатление я на нее произвел? Я погиб, я пропал! Горе мне, горе!!!

Спрятав морду между лапами, я с нарастающей тоской ждал, когда мое сердце разорвется от отчаяния. Как вдруг услышал:

– Это ты тот самый чупакабра, который сегодня прибыл на наш остров?

Не веря своим ушам, я поднял голову и увидел рядом с собой самочку моей мечты. Обвив хвост вокруг задних лап, она сидела совсем рядом и разглядывала меня со смесью жалости и любопытства.

– Да, это я, – с трудом выговорил я, еле дыша от нахлынувшего на меня счастья.

– Ты выглядишь таким потрепанным, видимо, тебе здорово досталось, – произнесла она, и я чуть не завыл от отчаяния. – Давай я помогу тебе привести себя в порядок.

И она наклонила голову и лизнула меня в нос.

– Познакомить… меня? – удивился Тиллирет. – С каких это пор ты занялась сводничеством?

Большая Мамочка укоризненно покачала головой.

– Тиллирет, не могу поверить, что ты стал таким грубияном.

С этими словами женщина подошла к выходу и сделала короткий жест рукой. Через секунду в шалаш вошла молодая [13], очень привлекательная особа, смутно кого-то напомнившая старому магу.

– Позволь представить тебе, твоя дочь Сиреннтеппа [14], – будничным тоном произнесла Амальтонеппа.

– Моя… дочь? – не веря своим ушам, переспросил Тиллирет.

Верховная коротко кивнула. Девушка молчала, внимательно разглядывая новоявленного отца.

– Но… э-э-э, – маг совершенно растерялся от такого неожиданного известия. – Как? Почему ты мне ничего не сообщила?

– Честно говоря, не думала увидеть тебя когда-нибудь еще, – чуть виновато улыбнулась женщина. – Я поняла, что беременна, через два месяца после того, как ты покинул остров. Связалась с Мурдином, тот сообщил, что ты в очередном героическом походе, пообещал передать мою просьбу связаться со мной, – маг со стыдом припомнил, что что-то такое было на самом деле, – а потом стало как-то не до тебя.

Тиллирет поднялся на ноги и несмело подошел к столь неожиданно обретенной дочери, совершенно не представляя, как должен себя вести. Всю свою жизнь он провел в бесконечных скитаниях, мечтая о семье и уютном доме, а теперь, когда эта мечта неожиданно начала воплощаться в жизнь, Бродяга вдруг растерялся.

Сиреннтеппа вгляделась в сконфуженное лицо отца и неожиданно крепко обняла его.

– Здравствуй, папа, – на одном судорожном выдохе прошептала девушка, и маг почувствовал, как на его глаза наворачиваются слезы. Пин уже давно обрыдался в своем уголке, украдкой сморкаясь в уголок изумительно расшитого покрывала. Посмотрев через плечо дочери на лицо Амальтонеппы, Тиллирет безо всякого удивления заметил и на ее щеках мокрые дорожки.

– Расскажи мне, где ты побывал, что видел, – нежно касаясь своим хвостом моего, попросила моя любовь. Я уже выяснил, что ее зовут Крадущаяся Под Сенью Леса, что она живет неподалеку отсюда у молодой друидки, и что в этих краях у каждого чупакабры обязательно есть друг среди людей, в основном все тех же друидок. Сейчас ее хозяйка пришла сюда по какому-то очень важному делу, поэтому Крада и гуляла неподалеку в ожиданиях, пока не увидела меня.

– О, где я только не был, – с напускной важностью ответил я, впервые с благодарностью поминая белошерстого с черноклоким, поскольку мне было что рассказать о наших приключениях.

Крада слушала меня так внимательно, что я чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Когда любимая самочка с восторгом заглядывает вам в глаза, когда непритворно ахает от ужаса и восхищения, когда прикасается своей изящной лапкой – что еще нужно молодому влюбленному чупакабре, чтобы ощутить себя настоящим самцом? Лично я готов быть влезть на верхушку самого высокого дерева, чтобы прокричать оттуда о своей любви. Я так увлекся рассказом, что даже вскочил на лапы и попытался изобразить парочку особенно забавных и интересных моментов и, судя по веселому хихиканью Крады, мне удалось произвести на нее впечатление.

Когда я окончательно выдохся, а заодно добрался в своей истории до прибытия сюда, над полянкой вовсю светила луна. Крада поднялась, неспешно потянулась, заставив мое сердце учащенно забиться, и томно произнесла:

– Не хочешь прогуляться в лунном свете?

Я только кивнул, онемев от счастья. Сплетя хвосты и прижимаясь боками друг к другу, мы неторопливо удалились в лесную чащу.

Когда высохли слезы и поутихли восторги, Пинмарин обиженно протянул:

– Ну с Тилли все понятно, он теперь человек семейный и ему не до развлечений. А почему мне-то нельзя отдаться в руки твоих верноподданных?

Амальтонеппа как-то странно усмехнулась.

– Потому что для тебя, мой дорогой Весельчак, мы ждем особую гостью. Через несколько дней она прибудет с одного из соседних островов. Ты сможешь подождать несколько дней?

– Ну я даже не знаю, – с изрядной долей сомнения пробурчал Пин, однако Тиллирет видел, что тот польщен. Хотя на его месте Бродяга бы насторожился – что это еще за особая гостья? – Ладно, подожду, ты меня заинтриговала. А что насчет нашего задания? Где изумруд?

– Понятия не имею, – отмахнулась от него как от назойливой мухи Амальтонеппа. – Кажется, сразу после доставки его спрятали в старом заброшенном храме на дальнем острове. Я на днях отправлю своих девочек разузнать об этом.

– Как же так? – попенял Тиллирет. – Вам доставили такую драгоценную вещь, а вы даже не знаете, где она?

– Милый мой, – с нажимом произнесла верховная друидка. – Это для вас все эти стекляшки-побрякушки имеют ценность. Для нас важнее живая природа вокруг. Поэтому когда двести с лишним лет назад мы прибыли на эти острова, то нас больше интересовала местная растительность, а не зеленые булыжники. Все ненужное нам барахло мы убирали в своеобразные хранилища, вроде того же заброшенного храма. А что с ними стало потом, лично мне абсолютно не интересно.

Пин задумался.

– То есть, получается, что вы сваливали в одну кучу хлам и драгоценности?

– Что-то вроде того, – согласилась Амальтонеппа.

У мага зажегся в глазах расчетливый огонек.

– Тилли, мы обязательно должны посетить этот заброшенный храм. Чует моя дряхлая печень, что там скрыты несметные сокровища. Мы станем богачами, дружище! Представляешь, я до конца своей жизни буду обеспечен вином и женщинами!

И только Тиллирет заметил насмешливую улыбку, проскользнувшую при этих словах по губам верховной друидки.

…И мы гуляли под луной, и играли в прятки в густой подстилке леса, где ковром сплелись лианы и дурманящие разум цветы, и просто носились друг за другом, пока оба не упали без сил. А потом Крада показала мне свое любимое место, где с высокого обрыва было видно все далеко вокруг. И я еще никогда не был так счастлив, как в эту лунную ночь.

А затем мы вернулись на поляну, и человеческие самки до отвала накормили нас свежим мясом. И Крада все старалась подпихнуть мне куски посвежее, переживая за мои торчащие ребра.

Ночь подходила к концу, и мне было немного жаль, что эти чудные мгновенья скоро закончатся. А белошерстого с черноклоким все не было и не было, и от этого на сияющее в моей груди солнце медленно наползала черная-пречерная туча. Дождавшись, пока Крада задремлет, я осторожно поднялся и решительно направился на поиски хозяина с его бестолковым приятелем.

Пинмарин наконец угомонился и тихо задремал в своем уголке, а Сиреннтеппа отправилась домой, пообещав снова придти на следующий день. Тиллирет и Амальтонеппа остались практически наедине, если не считать фальшиво храпящего неподалеку Пина, и старый маг неожиданно почувствовал смущение. Судя по тому, как нервно хрустела пальцами друидка, она тоже была растеряна и смущена.

Оконфузиться магу не позволил знакомый голос.

– Ну и где это вы пропадаете? Я себе места уже не нахожу от беспокойства.

Пин в углу разочарованно вздохнул, поняв, что стать свидетелем любовной сцены ему сегодня не удастся, и задремал уже по-настоящему. А Тиллирет повернулся к взъерошенному чупакабре с виноватым выражением лица.

– Прости, Бес, здесь столько всего произошло, что я совершенно позабыл о тебе.

Зверь обиженно засопел.

– Какая ты милашка, – вмешалась в беседу Амальтонеппа. – Ты из рода имперских чупакабр? Дай-ка я на тебя повнимательней посмотрю.

– Ты что-то знаешь про чупакабр? – удивился Тиллирет.

– Еще бы я про них не знала, – фыркнула женщина. – К твоему сведению, это наши любимые питомцы. Здесь у каждой друидки есть свой ручной чупакабра.

Тиллирет все же сумел поймать вставную челюсть в последний момент, а верховная друидка тактично сделала вид, что ничего не заметила.

– Ты… не могла бы рассказать поподробнее? – жалостливо попросил маг. Он тут, понимаешь, мучался, пытался описать повадки диковинного и неизученного зверя, а оказывается, что зверь не такой уж диковинный и неизученный.

– Да что там рассказывать? – Амальтонеппа пожала плечами. – Мы завезли их к вам из Друидии, как раз перед тем, как наш остров ушел на дно мирового океана. Когда люди начали возвращаться на континент, несколько зверей умудрились пробраться на корабли и уплыть в Империю. Там они прижились, расплодились и сейчас перед нами стоит один из потомков тех чупакабр.

«Теперь я понимаю, откуда в нашем роду такая страсть к приключениям и путешествиям», – мрачно подумал я. Тем временем женщина почесывала меня за ушком и делала это настолько естественно, что даже не хотелось отдернуть голову, хотя я и не люблю, когда меня трогают незнакомые человеки.

– Ну и как тебе на исторической родине? – шутливо спросила меня женщина.

Перед глазами всплыла очаровательная мордочка Крады, и я в блаженстве закатил глаза.

Тиллирет чувствовал себя оскорбленным и обманутым. Он как дурак потратил столько времени, пытаясь написать свою книгу, а всего-то и нужно было обратиться к старой знакомой и задать ей пару вопросов. Все это он и произнес вслух полным негодования голосом.

– Милый, – оставляя уши чупакабры в покое и медленно приближаясь к магу, полным неги голосом произнесла друидка. – Ты в любое время можешь обратиться ко мне с любым вопросом, и я не понимаю, почему ты не сделал этого раньше.

У Тиллирета невольно участился пульс, пока Амальтонеппа крадущейся кошачьей походкой подбиралась к нему все ближе и ближе. Глаза Пинмарина широко распахнулись, несмотря на то, что он продолжал равномерно храпеть.

Подойдя к магу вплотную, женщина положила ладони на его грудь и совершенно серьезно сказала:

– Тиллирет, я хотела бы попросить тебя кое о чем.

– Ммм? – промычал маг, потерявший дар речи. Пин снова разочарованно вздохнул. Издеваются они над ним, что ли?

– Когда ты закончишь с этим делом и вернешься домой, не мог бы ты забрать Сиреннтеппу с собой?

Убедившись, что с хозяином и его бестолковым приятелем все в порядке, я поспешил вернуться к Краде, но, к моему глубокому разочарованию, ее не оказалось на прежнем месте. Покрутившись по сторонам, я с горечью осознал, что она ушла в сторону леса в сопровождении человеческой самки, по всей видимости, своей подруги среди людей. Обманутый, покинутый и глубоко несчастный, я положил морду на лапы и уставился на бледнеющую луну, периодически горько вздыхая. Так я и знал, что если тебе очень долгое время хорошо, то потом будет хоть недолго, но очень-очень плохо.

А я-то уже размечтался, как мы будем жить в небольшой уютной норке, растить многочисленное потомство, гулять в сени леса. Как же, разбежался! Тебя уже "погуляли" и выбросили прочь, словно ненужную вещь.

Тоска все сильнее овладевала моим разбитым вдребезги сердцем. Уговаривая себя успокоиться и все забыть, я сам и не заметил, как задремал.

– З-зачем? – ошалело уточнил Тиллирет, глядя круглыми глазами на друидку. Пин в своем убежище обратился в тонкий слух, острый нюх и зоркий глаз, дабы не пропустить ни слова из столь неожиданным образом развивающейся беседы.

– Затем, что здесь Сиреннтеппа не сможет найти своего счастья, – мягко пояснила Амальтонеппа, наливая себе рубинового вина из изящного кувшина. – Что она здесь видит? Бесконечные леса и толпу одуревших от одиночества женщин. Мужчины все реже и реже приплывают в наши края. Не знаю, с чем это связано, но результат налицо. Рождаемость упала до одного-двух детей в год – это еще при удачном стечении обстоятельств, друидки, не познавая годами мужской ласки, ожесточаются против мужчин, начинают в каждом из них видеть исключительно врагов. Заветы прародительниц стираются из их памяти, заменяясь новыми идеями, которые, на мой взгляд, приведут наш род к краху и полному вымиранию. К тому же Сиреннтеппа все же твоя дочь, она не только друидка, но и сильная колдунья, хотя я приложила все усилия для того, чтобы скрыть это. У нас, знаешь ли, ведьмы не приветствуются, и лучшая участь для них – это проживание в одиночестве где-нибудь в глуши леса. Другой вариант – смерть, но он мне как-то не нравится. Поэтому прошу, увези ее с собой, пусть девочка узнает, что такое нормальная жизнь, пусть найдет любимого человека, выйдет замуж и живет в мире и покое, не опасаясь однажды проколоться и погибнуть. Пусть хотя бы она будет счастлива, раз уж это не получилось у меня.

У мага задрожала нижняя челюсть. Все эти годы Тиллирет запрещал себе думать о прекрасной друидке, но так и не смог выгнать ее образ из своего сердца. Он любил Амальтонеппу, любил до безумия, до нервной дрожи, и эти полные горечи слова резанули по самому больному месту.

– Но тогда, быть может…, – начал было он, облизывая пересохшие от волнения губы.

– Не может, – по-прежнему мягко отказалась женщина. – Я не поеду с вами, как бы этого ни хотелось и мне, и вам. Я ношу титул Верховной друидки, в твоем мире это все равно что королева. Разве я могу покинуть свой народ? Нет, я останусь вместе с ними, разделив любую участь, которая их ждет. Но я хочу знать, что моя дочь и человек, которого я люблю, живут вдалеке от этого безумия и счастливы.

Сердце в груди Тиллирета словно взорвалось. Амальтонеппа тоже любит его? Маг не смел даже мечтать о таком счастье. Ну уж нет, теперь он так этого дела не оставит. Хочет этого друидка или нет, но она уедет вместе с ним и их дочерью в Империю!

Я проснулся от ласкового похлопывания по моему хвосту.

– А-а-а? – вопросительно зевнул я и уставился на хозяина, по морде которого блуждали смешанные эмоции. То его будто распирало от какого-то внутреннего счастья, и он начинал радостно скалиться, то словно туча набегала, покрывая его лицо черным мраком. – Тилли, с тобой все в порядке?

– Со мной? – отстраненно переспросил маг. – Со мной-то – да, все в порядке. А вот что с тобой? Уши повесил, нос сухой, шипы на спине во все стороны топорщатся. Ты часом не заболел?

Я тяжело вздохнул, вспомнив о Краде. И тут же замотал головой, стараясь выбросить из головы любые мысли о ней.

– Да так, ничего, – буркнул я белошерстому. – Мы когда отсюда уедем? Я так понял, нужный нам камень на другом острове? Так чего мы до сих пор делаем здесь?

– А куда нам торопиться? – удивился белошерстый. – Смотри, какая красота кругом, отдыхай себе на здоровье. Не ты ли все время жаловался, что тебя безжалостно эксплуатируют? Так наслаждайся, пока есть такая возможность. А мне нужно как следует все обдумать и подготовиться, прежде чем мы отправимся дальше.

С этими словами хозяин, фальшиво насвистывая, удалился в глубь леса. Я было хотел направиться следом за ним, но быстро передумал. Вдруг еще наткнусь там на Краду в компании другого ухажера?

Не прошло и пяти минут, как рядом со мной присел черноклокий, судорожно зевая в кулак.

– Видел Тилли? – в промежутке между двумя чудовищными зевками поинтересовался он. Я молча кивнул в сторону чащи. – Я так и думал. Пошел чудить приятель. Знаешь, Бес, надо ему помочь.

– Почудить? – плоско пошутил я.

– Не вляпаться в очередные неприятности, которых у нас и так по горло.

– Благодаря чьим стараниям? – ворчливо пробормотал я себе под нос, но черноклокий все равно услышал.

– Да, я такой. Но сейчас дело вовсе не во мне. Боюсь, что Тилли задумал большую глупость, от которой запросто может и погибнуть.

Я невольно заволновался и заерзал на хвосте.

– Погибнуть? С чего бы это? Вроде здесь все так хорошо к нам относятся…

– Это до поры, до времени, – загадочно прошептал Пин мне на ухо и, ухватив за шкирку, потащил вслед за хозяином.

Тиллирет беспечно шагал по лесу, полностью погрузившись в свои мысли и не замечая двух жадных взглядов, следящих за каждым его движением. Пинмарину и чупакабре ничего не стоило догнать задумавшегося мага, и теперь они укрылись в густом кустарнике и наблюдали. К сожалению, кустарник облюбовали не только они, но еще и несколько десятков различных оголодавших кровососущих насекомых. И если Бес лишь периодически отмахивался от них лапой, окруженный горками уже павших глупцов, то Пину приходилось туго. Проклятые насекомые не испугались даже специального заклинания изгнания… или это Пинмарин что-то напутал, как всегда? Как бы то ни было, но маг крутился юлой в переплетении веток, стараясь при этом не слишком шуметь и периодически ругаясь в полголоса.

– Как ты можешь быть таким спокойным? – наконец, не выдержав, обратился маг к чупакабре. – Тебя что, совсем никто не кусает?

– Кровь чупакабр ядовита для кровососов, – терпеливо напомнил зверь, высовывая морду из кустов, чтобы посмотреть, куда свернул Тиллирет. А тот и не думал никуда сворачивать, остановившись под раскидистым деревом и что-то бубня себе под нос. – Поэтому главное – вытерпеть несколько первых укусов, а потом никто и не полезет.

Пин скептически покосился на приличную горку трупов у лап животного, но промолчал. Может быть, Бес и преувеличивал особенности своей ядовитой крови, но, тем не менее, паразитов над ним вилось все меньше и меньше, в отличие от Пинмарина, уже расчесавшего руки до кровавых полос и принявшегося за лицо.

– Нет, я так больше не могу! – в конце концов не выдержал маг и, выпрыгнув из укрытия, направился к другу. – Тилли, может, поделишься, что за великие мысли посещают твою многомудрую голову? Хотелось бы как-нибудь приобщиться.

– Пин, скажи мне, как можно украсть короля? – вопросом на вопрос ответил тот.

Пинмарин даже слегка опешил от неожиданности, но тут же выдал уточнение:

– Украсть так, чтоб никто ничего не заподозрил, или так, чтоб об этом стало известно?

– Чтоб никто не заподозрил, что король похищен.

Весельчак насмешливо фыркнул.

– Тилли, дружище, ты меня удивляешь. Мы ведь только что из Борунда. По-моему, там нам показали блестящий пример незаметного похищения короля.

Тиллирет тщательно обдумал эту идею и с изрядным огорчением заявил:

– Не пойдет. У нас нет того, кем можно заменить ее.

Пинмарин сложил губы в трубочку в безмолвном "О-о-о!", догадавшись, о ком идет речь.

– Создать долговременную иллюзию? Изобразить гибель? Заколдовать всех, чтобы забыли о ней? – выдал он ряд вариантов.

– Нет, нет и нет, – отрезал Тиллирет. – Это все не то.

– Тилли, – жалобно попросил Пин, – а может, сначала добудем изумруд, а потом уже будем ломать голову над похищением?

– Если мы достанем изумруд, нам придется вернуться обратно в Империю, или Мурдин вернет нас принудительно. Поэтому сперва придумаем, как быть, а потом поедем за камнем.

Пока человеки спорили, я ощутил, как в бок мне уткнулся чей-то нос.

– Привет, – радостно сказала Крада, облизывая свой миленький носик. – Что ты здесь делаешь? Играешь в прятки со своими друзьями?

Я молчал, разрываясь между обидой на ее вчерашнее бегство и желанием прикоснуться к ней еще раз. Словно догадавшись, о чем я думаю, она произнесла:

– Прости, что я вчера так ушла, не попрощавшись и ничего не сказав. Просто моей человеческой подруге было очень плохо, я еще никогда не видела ее такой. Поэтому я пошла с ней, чтобы утешить и помочь. Ты на меня сердишься?

И она потерлась своей мордочкой о мою.

– Нет, – тут же растаял я, – я совсем не сержусь на тебя. Просто с моим хозяином тоже творится что-то неладное, а я не знаю, как помочь.

– Знаешь, людей очень успокаивает, когда они нас гладят, – поделилась личным опытом моя любимая. – Попробуй подсунуть голову под его ладонь, дальше он сам не заметит, как отвлечется.

Я с сомнением покосился в сторону белошерстого. По-моему, к нему лучше не приближаться, пока он в таком состоянии. И что только с ним происходит?