Текст книги "Цена недоверия (Два шага в Бездну) (СИ)"
Автор книги: Екатерина Тюрина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
Лицо отца побледнело то ли от гнева, то ли еще от чего-то – я не стремилась разбираться, в который раз жалея, что осталась. Упрямство до добра все-таки редко доводит, что ни говори.
– Соль-арэо, – Омаэль коснулся моего рукава, привлекая внимание. Левая его рука лежала на ментакристалле. – Что-то случилось на верхних посадочных площадках, срочно требуют вас.
– Кто требует?
– Начальник вашей личной охраны.
Что случиться могло? Аин нечасто меня зовет...
– Поспешим. Отец, Гарен, до встречи.
– Мы не договорили... – начал, было, отец, но я махнула рукой и вышла, не дослушав.
Омаэль догнал меня, взял под руку и потянул в другую сторону. Да, спасибо, не сообразила, что до верхних площадок можно добраться только на вертикальных лифтах, шахты которых устроены лишь в боковых частях дворца. По счастью, крыло Амори примыкало к одной из них.
Я затемнила биостекло до максимума, боясь, что от мельтешения уровней за ним начнет кружиться моя бедная голова. Помогло, по счастью.
Верхние посадочные площадки сделаны нарочно для драконов – никакой техники предназначенной для полетов до сих пор не придумали. Вернее придумали, но драконы, заметив в воздухе неясный для них предмет, хватают его и непременно утаскивают к себе в горы, и ничего тут не поделаешь, как-никак воздух – это их пространство. Вся ныне существующая летательная техника признана небезопасной и не используется, так что и посадочных площадок для нее нет.
Драконы соль-терро значительно превосходят в размерах обычных и площадки для них просто огромны – одна способна вместить за раз двух-трех драконов и еще место останется. Площадок таких больше десяти, тринадцать или пятнадцать – не помню точно. Находятся они на разной высоте с разных частей Лазурного, и меж ними величаво плавают нижние слои облаков. Дышать тут очень сложно, несмотря на защитный купол, в котором поддерживаются необходимые для нормальной жизнедеятельности температура и состав воздуха, и особенно сложно с непривычки – едва выйдя из лифта на подъемник, я почувствовала, как грудь охватил стальной обруч, казалось мешающий вдохнуть в полную силу. Омаэль даже не дернулся, а его рука все еще лежала на активированном ментакристалле – видимо, он по-прежнему следит за ситуацией.
Подъемник привез нас на самую верхнюю площадку третьей секции – и я сразу поняла, что дела плохи.
На краю площадки клубилась антрацитовая тьма с горящими зеленым огнем глазами – Андарран сидел и его крылья, расправленные только на треть, злобно хлопали по воздуху, сотрясая площадку. Толпившийся на ней народ сгрудился с противоположного конца и метался, не зная, что предпринять – у ног дракона стояли двое...
– Дарсан и Данарис, – подтвердил мои опасения Омаэль. – Аин говорит, они дрались.
Я коротко и грязно выругалась, поминая обоих в самых черных тонах. Нашли время и место! О причине я догадывалась – Дарсан прознал о планах матери на Данариса. Не зря грозился с ней поговорить...
Аин – высокий и широкоплечий соль-фламме, в сопровождении пятерых охранников встретил нас и коротко обрисовал ситуацию, сколько видел сам. А видел он только конец дуэли, и сразу связался с Омаэлем.
– Что они там делают? – сощурилась против ветра я, пытаясь разглядеть две фигурки в тени огромного дракона.
– Вроде беседуют, – был ответ. – Соль-арэо, Дарсан только вас и слушает...
– Да знаю я!
Данариса он может и убить, с него станется, и это будет конец не только нашим с матерью планам, но и дружбе с Алмазным домом... Нет, я точно прибью Дарсана: что он там себе думает!
Во мне кипела злость, такая сильная, что даже страх перед драконом отошел на второй план.
– Соль-арэо, постойте! – заикнулся Аин, – сопровождение...
– В Бездну сопровождение! Омаэль, смотри, чтобы никто за мной не шел!
Ответа помощника я не услышала за очередным порывом ветра, но не сомневалась, что он исполнит мое веление от и до.
Камень площадки больно ударял по тоненьким подошвам туфель, предназначенных лишь для ковров и деревянного паркета, а не для ледяной неровной поверхности. Ветер тоже был холоден, и я отчаянно куталась в накидку платья, жалея, что не догадалась захватить с собой мехового жилета. Да, о многом я успела пожалеть с начала этого дня.
Вблизи, лицо Дарсана оказалось залито кровью – только сверкали разъяренные глаза и оскаленные зубы. Серая коса Данариса, насквозь вымоченная в крови, марала белую рубашку – на спине от нее расползалось безобразное алое пятно.
– Дарсан! – заорала я еще на подходе.
От приветственного рева Андаррана у меня заложило уши, а двое мужчин даже не обратили внимания, слишком занятые друг другом. Я ускорила шаг и почти подбежала к ним, и так как Данарис был ближе, дернула его за руку, вынуждая обернуться.
Он и обернулся, явив разбитое лицо с одним заплывшим глазом, и заляпанную алым рубашку на груди. И еще руки, сжатые кулаки которых украшали сбитые костяшки.
Дарсан выглядел ему родным братом – только одежда была черной, и потому кровь не так выделялась.
– Что это значит? – звенящим от злости голосом крикнула я. – Что вы устроили, идиоты несчастные!
Дарсан опомнился первым и изящно поклонился, что выглядело абсолютно абсурдно здесь, на посадочной площадке, к слову, тоже забрызганной кровью, и с драконом за плечами.
– Моя леди...
– Заткнись! Данарис, я приношу свои извинения за поведение моего консорта и готова компенсировать вам его... невежество, в любой желаемой вами форме...
– Только посмей! – рванулся вперед соль-терро и наткнулся на мою выставленную руку.
– Вон, с глаз моих, – приказала ледяным, под стать ветру рвущему платье, тоном, глядя прямо в его глаза. – Пошел вон!
– Съерра! – зарычал он.
– Вон, я сказала!
Андарран взревел, запрокинув голову, и расправил полностью крылья, мигом скрывшие свет обоих солнц. Кончик его хвоста ударил о камень прямо между мной и соль-терро; я почувствовала, как потекло по щиколоткам – удар был такой силы, что от камня площадки отлетели осколки, несколько, порвав платье и тонкие туфли, угодили мне прямо по ногам, ранив до крови. Хвост с громким шуршанием скользнул в сторону, дракон переместил переднюю часть тела и вытянул голову – его морда оказалась прямо за плечом Дарсана, недвусмысленно намекая, что не стоит говорить грубости его симбионту.
Ах, так? Посмотрим!
Я наклонилась, подняла подол, начавший напитываться кровью, собрала выступившую кровь на пальцы – и резко распрямившись, брызнула ею в морду дракона. Долетело хорошо если пара капель, но он шарахнулся назад, пропахивая в камне борозды от когтей. Неловко присел на задние лапы замотал ошалело мордой. Не зная как избавиться от этих капель, несущих мой запах, заставляющих понять, что он сделал мне больно, дракон жалобно заскулил, попытался вытереть морду передней лапой, похоже, не сумел и не выдержал – гигантским прыжком скакнул с площадки, кувыркаясь в воздухе и расправив крылья только где-то далеко внизу – я уже не видела. Воздух сотрясал непрерывный его вой.
Я зло усмехнулась в бледное лицо своего консорта:
– Проваливай, симбионт!
Легонько сжались пальцы, все это время держащие мою правую руку – так Данарис, про которого я чуть было не запамятовала, выражал свою поддержку.
– Ты слышал, соль-терро? Леди велела тебе убираться.
Дарсан рявкнул в его сторону нечто, что я не разобрала – снова помешал порыв ветра. Сын Алмазной семьи сделал движение ему на встречу, но глянул в мою сторону и передумал. Молодец какой.
– Пошли, Данарис, – повернулась я к синеглазому, ласково дотрагиваясь до его щеки. – Я провожу тебя к целителям.
– Съерра! – бессильно закричал за спиной Дарсан.
Я обернулась.
– Ты обещал мне вчера, и не сдержал обещания. Пожалуй, лучше бы ты меня вправду убил... Не подходи. Убирайся куда захочешь, я не желаю видеть ни тебя, ни твоего поганого вымеска. Можете там, где-нибудь подальше от меня, сдохнуть, я только поблагодарю Эмифи, за то, что она наконец-то освободила меня от позора называть тебя своим консортом.
Омаэль, не иначе как почуяв что дело неладно, мчался мне навстречу и за ним спешили охранники.
Я отвернулась от Дарсана и пошла им навстречу, втайне ожидая, что в спину мне прилетит нож. Не прилетел. Я обернулась только у самого подъемника – соль-терро на площадке уже не было.
– Это было не очень осмотрительно, – подвел итог Данарис.
Мы втроем находились в целительском крыле. Омаэль просто наблюдал, а за меня и Данариса целители взялись всерьез. Мои ноги были в порядке, просто царапины, даже странно, что натекло так много крови. А вот синеглазому досталось сильнее – помимо разбитого лица, еще смятые ребра и глубокие борозды от когтей сзади на шее – Дарсан постарался. Раньше я у него, правда, такого украшения не замечала, ну да мало ли чего я не замечала... Особенно в гневе, а ведь поступок консорта, наложившийся на события прошлого вечера, вызвал во мне нешуточную ярость – не струсить разнимать взрослых мужчин, не побояться дракона! Кажется, близость смерти, разжигая во мне новые страхи, потихоньку изживает старые, несколько жаль, что слишком уж медленно. Хотя Омаэль смотрит на меня как-то по-новому, будто с большей долей уважения. Правда, я бы назвала это глупостью, и называю, но что теперь поделаешь.
– Что именно? – отозвалась я, наблюдая, как от действия мази царапины на глазах стягиваются, и покрываются новой кожей, нежной и розовой, крайне тонкой, казалось, тронь хоть пальцем и лопнет снова. Хотя, конечно, это лишь кажется, не лопнет.
– Ваши слова. – Говорит, и голос не дрожит и не срывается, а ведь ему сейчас чистят раны, и это, надо думать, очень больно.
Я отмахнулась:
– А, что там... История наших с Андарраном отношений включает с полсотни, не меньше, подобных обменов любезностями, в самых разных ситуациях. Ты же не считаешь, что я злилась только из-за тебя? И правильно. Эта парочка портит нам с матерью жизнь уже столь давно, что всех обид я не могу припомнить, да и не хочется – ничего в этом достойного нет и быть не может. Грыземся себе тихо, по-семейному, и ладно.
– Я закончил, соль-арэо, – поклонился мне Истаб, вытирая руки от крови и мази. – Постарайтесь до утра не мочить ноги слишком горячей или слишком холодной водой.
– Спасибо. Займись моим другом.
Истаб послушно занял место лекаря возившегося с ранами члена Алмазного дома.
Данарис улыбнулся:
– Приятно, что вы, соль-арэо, записали меня в друзья.
– Раз уж ты имел несчастье узнать Дарсана с наихудшей стороны, мне ничего иного не остается. Кстати, я не совсем поняла, как вы ухитрились встретиться? Точнее, соль-терро вечно сидят на этих площадках, но ты-то что там забыл?
Синеглазый кисло поморщился:
– Встречал Арасту. Ее должен был привезти кто-то из соль-терро, а ваш... консорт, тоже ее ждал.
Я оглянулась на Омаэля – тот кивнул. Значит, правда. Меня начинают тревожить эти Арастины прыжки туда-сюда, не иначе мать опять замышляет что-то масштабное и как бы мне не вышло это боком. Не забыть, потом поговорить об этом с Омаэлем наедине.
Данарис на лекарей внимания не обращал, смотрел неотрывно на меня. Его голые плечи в свете ламп имели легкий оттенок бронзы, и мой взгляд невольно то и дело к ним возвращался. Ну, сынок Алмазного дома... Соблазнитель, Бездна его забери. Уверена, что о планах матери на него, он ни сном, ни духом, значит, сам рвется в консорты, интересно только: из личного ли желания или под диктовку дома?
Омаэль отошел к окну, что-то высматривая и напряженно щурясь.
– Что там? – забеспокоилась я.
– Андарран носится, – вздохнул тяжело мой помощник, – вас высматривает, наверное.
– Вот же... Я же сказала им убираться.
– Когда это действовало?
Вопрос был риторическим. И вправду, ситуации, в которых Дарсан подчинялся приказам, по пальцам можно пересчитать. Ох, что ж мне делать-то с ним...
– Вы уверены, что не хотите остаться на ночь тут? – закончив обрабатывать раны, спросил Истаб.
– Благодарю, но нет. Повреждения пустяшные, стоит ли обращать на них внимание?
Истаб знакомо поморщился, но не затеял спора. Лицо Данариса стало выглядеть куда более прилично, хотя один глаз все еще не открывался. Как мог Дарсан испортить такую красоту... И поднялась же рука!
– Позвольте проводить, вас, соль-арэо, до ваших комнат, – любезно предложил он мне руку. Безнадежно измаранная кровью рубашка отправилась в утилизацию, и синеглазый, ничуть не смущаясь, расхаживал без нее.
Руку я приняла. Потом оглядела себя.
– Да уж, платье явно стоит сменить. А вам – подобрать рубашку. Омаэль? Скажи, чтобы одежду для Данариса принесли в его покои, – помощник кивнул и активировал свой ментакристалл.
– Благодарю вас, соль-арэо, за заботу, – обольстительно улыбнулся Данарис. Он явно нарочно шел слева от меня, демонстрируя наиболее целую половину лица, и улыбка эта не пропала зря.
– Брось церемониал, я же назвала тебя другом.
– Значит, мне позволено звать тебя Съеррой? Я польщен.
– Не стоит. Это многим разрешено, Омаэлю, например, но он так упрямо меня величает, что это уже почти стало привычным. Араста тоже этим грешит, и Истаб.
– Ты же соль-арэо.
– Тебя это вроде не смущает
– Я просто не теряю надежды стать твоим консортом. Тогда титулы совсем не будут нужны, ведь правда?
Я сказала, тщательно подбирая слова:
– Консортов я выбираю себе сама.
– Это так. Однако, не зря твоя мать под разными предлогами зовет во дворец наиболее представительных мужчин, причем исключительно свободных от каких-либо обязательств?
– Она и не скрывает этого особенно, любой может догадаться, – дернула плечом. – Находит на нее иногда. Надеется, что я потеряю разум от какого-нибудь красавца и, наконец, осчастливлю ее внуками.
Данарис остановился. Я машинально встала тоже.
– Так потеряй, – низким, заметно исказившимся голосом сказал Данарис и шагнул ближе, встав почти вплотную ко мне. – Потеряй... Потеряй прямо сейчас!
Я вскинула руки:
– Ты, конечно, знаешь, что не можешь прикоснуться ко мне без разрешения, Данарис. А я не помню, чтобы разрешала тебе.
– Да, соль-арэо, я знаю, – прошептал соль-фламме. – Но я ведь не прикасаюсь, смотри, между нами достаточное расстояние...
– С волосок, – фыркнула. – Данарис, не смеши меня – отойди. Твоя попытка соблазнения не удалась.
Он послушался – да и что ему было делать? Послушался, но ни в его лице, ни в глазах, я не заметила обиды, и потому вздохнула с облегчением – мысленно же добавила в пользу Данариса еще несколько плюсов, за выдержку.
Правда же была в том, что мне вдруг стало неуютно от его близости. Не неприятно, а именно неуютно, и в этом я тоже смутно подозревала дарсанову вину, хоть и сама не до конца понимала почему. Злость на него все еще кипела внутри, уже задевая ту грань, за которой я однажды подумаю: хватит, надоело. Тогда он пожалеет... Зачем, зачем, этот дурак злит меня, зачем словно нарочно выводит из равновесия, попутно подставляя под возможный удар? Ему что – накуролесил и улетел, а мне после разбирайся с этими семействами обиженных... Хорошо, Данарис оказался не из подобных, иначе не знаю, что бы я потом сделала с этим проклятым соль-терро, но однозначно нечто страшное.
На плечо Данариса легла рука Омаэля.
– Вам бы лучше оставить леди в покое, ей многое пришлось пережить сегодня. – 'И без тебя хватило' повисло в воздухе.
Данарис ухватился за эти слова как за повод отступить с достоинством и избавил нас от своего общества, не забыв галантно попрощаться и осыпать меня на прощание комплиментами.
– У меня такое впечатление, будто я неделю на ногах и не сомкнув глаз ни на миг, – пожаловалась я.
– Отдохните, – посоветовал Омаэль. – Сегодня не должно быть ничего важного... Ваша мать, кстати, сегодня с утра подписала указ, снимающий с вас большую часть обязанностей перед ней.
– Ха, неужто хочет, чтобы я сосредоточилась исключительно на поиске консорта?
– Не могу знать, соль-арэо.
Я отмахнулась:
– Не прибедняйся... Так что там, на сегодня еще?
– Ничего, с чем я не справлюсь без вас.
– Проводи меня до моих комнат тогда, – с удовольствием и облегчением я оперлась о его руку. Дрожащие ноги, оказывается, совсем не добавляют уверенности в своих силах. – Еще неплохо было бы узнать, по каким таким секретным делам Араста мотается туда-сюда до Дальних поместий. И что там с Бирюзовым? Заодно, проследи за Суэстом, я не думаю, что он рискнёт снова покуситься на девочек, но мало ли...
– Хорошо, соль-арэо.
Мы как раз подошли к дверям моих комнат.
– И еще Омаэль... Присмотри за Данарисом. Мне нужно знать, можно ли его подпускать к тайнам семьи.
– Как скажете, леди. Не беспокойтесь, лучше отдохните, как следует.
– Постараюсь...
Приятным моментом стало то, что в комнате уже убрались и белье на кровати сменили, так что о ночном присутствии Дарсана уже ничего не напоминало. На тумбочке у кровати стоял ящичек с ровными рядами цветных бутылочек – Истаб говорил, что должны принести настойки. Наверное, они и есть. Прошлый ящичек, помнится, Дарсан разбил, одни проблемы только от него...
За окном пронеслось что-то огромное и темное, я подумала и не стала зажигать света. Если это Андарран, то незачем ему знать, что я у себя. Еще не хватало, чтобы снова пришел Дарсан, а то ж у меня руки зудят от желания ему врезать, да только ничем хорошим это не кончится.
Я разделась до нижнего платья, распустила волосы и прилегла на кровать поверх покрывал с намерением просто отдохнуть в тишине... и проснулась от громкого грохота, который не сразу опознала как 'стук' в двери.
Сон еще не до конца меня покинул, иначе, чем объяснить, что я первым делом подумала на Данариса? Стал бы он, правда так колотить в двери, но мало ли...
– Данарис, это ты?
Дверь не выдержала – слетела с петель. В проеме возник Дарсан, всколоченный, с коркой засохшей крови на лице и пятнами на одежде. В руке обнаженный кинжал, с другой, сжатой в кулак, капает на пол яркая кровь – ею, что ли, в двери молотил?
Я потерла лицо руками и села поудобнее, облокотившись на подушки.
– Выйди вон.
Соль-терро не ответил. И не ушел. Я бы удивилась, если бы он меня послушал... Жаль ментакристалла нет, не позвать никого. Охрана уже приучена к тому, чтобы не обращать на наши с консортом скандалы никакого внимания, а опасаться за мою жизнь им нечего – святость соль-арэо неукоснительно блюдется всеми.
Резко заныло плечо, ему в тон отозвались ноги – эдак скоро я вся буду израненная ходить. И как бы, не после этого разговора.
Дарсан шагнул внутрь, и как-то слишком резко и быстро оказался около кровати. Ноздри его хищно раздувались.
– Ты вся им воняешь! – прорычал он.
Я пожала плечами, стараясь не коситься на обнаженное лезвие.
– Неудивительно.
Кажется он подавился словами, которые собирался сказать. На всякий случай я отодвинулась подальше от него и напомнила:
– Я не давала тебе разрешения прикасаться ко мне, если ты помнишь.
– Помню, – медленно отозвался он, глядя на меня в упор. – Все я помню. А вот ты, кажется, забыла, что принадлежишь мне!
– Я принадлежу своей семье, соль-терро. Но никак ни тебе и не твоему дракону. Значит, и делать могу, что мне угодно, а не чего хотелось бы тебе.
– Что угодно – даже трахаться с этим недоноском?!
– Даже, – маска безразличия не слетела и тогда, когда он в ярости врезал кулаком по стене, да так, что кровь в стороны брызнула. Спокойно. Пусть бесится, на здоровье, мое спокойствие это не должно колебать.
– Ты... – он задохнулся, зажмурился, вскинув руки к лицу. Разжал пальцы и кинжал с грохотом упал на пол, соль-терро и не заметил. – Я требую свои восходы. Все.
Что?! Нет!
– Нет.
– Да. Прямо сейчас!
– Я не могу так надолго покидать дворец.
– Мне все равно. Я требую своего по праву.
Слезы обожгли глаза, я поспешно отвернулась. Ненавижу его, ненавижу, ненавижу!..
– Предупрежу мать.
В горах у Дарсана был свой дом. Большой, каменный; не дом, а крепость – там мы проводили его законные восходы. В последний раз я опрометчиво пообещала ему девять суток... Дура. Конечно, у меня есть одно его Слово, но тратить его так неразумно, всего лишь из своей ненависти, я не имею права, это глупо и неразумно. Помнится, он обещал не требовать их разом... да-да, всего лишь еще одно несдержанное обещание.
Мать ничего не смогла сделать, да я и не надеялась. Соль-терро в своем праве. Андарран завидев нас с Дарсаном на посадочной площадке, ликующе взревел, потом полез ластиться как игривый щенок, причем ко мне. Я отшатнулась.
– Милая...
Рот наполнился кровью из прокушенной губы – нет, я не стану плакать. Ненавижу бессилие.
Андарран приблизил ко мне свою исполинскую морду, зеленые глаза ярко горели.
– Не бойся, милая. Он ничего тебе не сделает.
Дарсан все еще злился, я кожей ощущала его ярость, но он уже взял себя в руки. Наверное, понял, что перегнул палку, но от своих слов теперь не откажется. Ненавижу.
Надо мной развернулось одно драконье крыло, защищая от ветра, пронзительно холодного. Я вывернулась из-под него, и снова подставила онемевшее от холода лицо под ветряные порывы – мне казалось, что так боль уменьшается. Потом расстегнула плащ, и почти застонала от смеси облегчения и холода – ветер мгновенно выстудил все тепло, да и немного его было.
Дарсан возился, пристёгивая к драконьей сбруе седло для меня, ему самому ничего подобного было не нужно. Дракон волновался, я слышала, как хлестал его хвост по камню площадки, и пусть. Ничего не хочу. Замерзнуть бы вот так, чтобы насовсем, чтобы ничего больше...
– Съерра! Застегни немедленно плащ, заболеешь!
Заткнись. Ненавижу твой голос, всего тебя ненавижу...
Его руки легла на мое плечо, я, не раздумывая, рванула в сторону:
– Не трогай меня.
Сейчас я могу только просить, ведь он в своем праве. Это право для того и придумали, чтобы хоть иногда не было различий между соль-арэо и ее консортом, чтобы она не могла приказать...
Заревел дракон. Дарсан так и стоял с протянутой рукой, и в глазах его медленно рождалось понимание.
– Милая, ты... меня боишься?
Что мне делать? Зажмуриться, скрывая от него свои мысли? Только так. Я не имею права ни на что другое...
– Милая?
– Просто не трогай меня.
Это не страх, это ненависть. И бессилие. И безнадежность. Все то, что Дарсан успешно порой в себе воплощает.
– Хорошо, не стану. Застегни, пожалуйста, плащ, и капюшон надень.
Пальцы не слушались, так что застежка щелкнула, застегиваясь, далеко не с первой попытки. Ненавижу тебя, соль-терро...
– Садись.
Я развернулась. Седло крепится в ямке у основания драконьей шеи – там, где чешуя гладкая, и не имеет острых шипов. Сейчас дракон лежал, подобрав под себя лапы, и до веревочной лесенки, спускающейся с седла, вполне можно было дотянуться, если хорошенько постараться.
Дарсан проследил мой взгляд.
– Я помогу.
– Не трогай меня.
Скрипнул зубами, но отступил.
Я рывком подтянулась, забралась по лесенке – Дарсан все же придержал ее снизу, чтобы не болталась, перекинула ногу и оказалась в седле. Мне все равно, пусть замерзшее тело взвыло от слишком резкой нагрузки, не покажу как мне больно. Соль-терро устроился за моей спиной, готовый в любой момент поддержать, но не коснулся.
– Держишься?
– Да.
– Тогда полетели.
Андарран встал на все четыре лапы, потоптался, расправляя крылья, направился к краю площадки. Чтобы взлететь с ровного места дракону надо разбежаться, так что с площадок они предпочитают прыгать, уже в полете ловя ветра. Я вцепилась в седло как в родное, и все равно меня рвануло так, что чуть не выбило из него напрочь. Потом полет выровнялся, Андарран набрал высоту, и радостно заревел, сообщая о себе миру.
Как всегда на время полета я предпочла закрыть глаза и не открывать их, пока сильный толчок не сообщил о приземлении. Андарран пробежал немного вперед по горному плато и остановился как раз около дома, спрятанного за горным выступом так, что с воздуха не вдруг и приметишь. А пешком на такую высоту забраться невозможно.
Выступ, скрывающий дом, защищал его заодно и от ветра, что весьма кстати, потому что тут, высоко в горах, куда холоднее, чем даже на самых верхних площадках дворца. В своем плаще и одном нижнем платье – я так и не оделась толком, не до того было – я мигом промерзла насквозь, хотя снизу и грела горячая драконья чешуя.
Дарсан спрыгнул первым, протянул руки – поймать. Я хмыкнула и спустилась сама, хоть далеко и не так ловко как он.
– Иди в дом, я седло сниму пока.
Да с радостью.
В доме было тепло, даже слишком тепло, на мой взгляд. Тело быстро отогрелось и пришлось сбросить плащ, иначе от духоты могла разболеться голова. Бездна, в последнее время я сама себе развалину напоминаю – что же дальше будет? Истаб предупреждал еще тогда, три года назад, да разве я могла себе такое представить... Ведь соль-арэо не болеют; до того как погибли Эорин и Эовис я толком и не понимала, что это такое – боль.
Дура была, что уж теперь... Тогда дура и сейчас не умней. Чего стоит быть ласковей с Дарсаном, это не так уж и сложно. Он успокоился бы, перестал потрясать оружием и кулаками, перестал творить всяческие безумства. Возможно. А может и нет, их противостояние с матерью просто так кончиться не может.
В доме было тихо и уютно, я прошлась вдоль стеллажей у стен, зажигая многочисленные свечи – все соль-терро любят открытый огонь, это у них от драконов. Дыма свечи не давали, запаха тоже. А свет их был ровен и мягок, не резал уставших глаз. Можно было бы разжечь и камин, но я этого, увы, не умею, пусть Дарсан возится, если захочет.
Хлопнула дверь. Я оглянулась на своего консорта – он же смотрел на горящие свечи.
– Ты хорошо меня знаешь, – криво усмехнулся.
Я пожала плечами:
– Мы семь лет 'вместе'. Невольно что-то да замечаешь, – я по привычке тронула висок, ища ментакристалл. Я гладила его иногда, для успокоения, теперь же непривычное отсутствие холодной гладкости камня под пальцами расстроило. – Омаэль свяжется с тобой, если возникнет нечто срочное. Надеюсь, ты мне сообщишь об этом.
– Не буду обещать, мы с тобой знаем, чем это чревато.
Бездна... Как меня это достало! Ну почему, почему, никто не даст мне возможности просто отдохнуть в тишине и одиночестве?!
– Это чревато твоей паранойей, – излишне резко ответила я. – Причем, беспочвенной.
– Почему же, – он прошел мимо меня на кухню, заглянул в большой шкаф с какими-то бутылками. – Не такой уж и беспочвенной. Например, ты знала, что твоя мать пыталась вернуть силу одному из давних указов, гласившему, что соль-арэо могут брать консортов лишь из первых Домов?
Я даже рассмеялась от неожиданности.
– Это глупо, Дарсан, ведь тогда ей бы пришлось расстаться с двумя из трех своих консортов!
– Я знаю, что глупо. Но она пыталась. К счастью запрет на этот указ непреложен, а матери первых Домов не дали ему силу, так что... Вот же она, – Дарсан достал какую-то небольшую бутылку из темного непрозрачного стекла и два бокала. – Странно, что Омаэль не сказал. Тебе явно нужно знать, чем твоя мать готова пожертвовать, чтобы избавиться от меня: двумя возлюбленными. – Темная, почти черная, жидкость наполнила бокалы.
– Нет, не верю. Она не могла такого сделать... Что это? Тайа?
– Попробуй, тебе понравиться.
Я осторожно пригубила. Вкус был незнакомым, пряным и горьковатым, но в целом очень даже приятным.
– Вкусно. Что же это такое все-таки?
– Ирс, но не думаю, что ты о нем слышала – соль-фламме такое не пьют.
– Отчего же? Вкусно ведь.
– Кто их знает... не по чину, похоже. Тебе не жарко? У тебя щеки красные.
Я прикоснулась к лицу пальцами, и вправду, кожа будто горит.
– Душно.
– Я открою окно. – Дарсан отставил нетронутый бокал и распахнул окно настежь.
Повеяло холодком, кухня наполнилась звуками: шорохами, треском, хлопаньем, рычанием. Андарран явно где-то неподалеку, наверное охотится, или дремлет на солнце, обняв лапами какой-нибудь скальный выступ. – Так лучше?
– Намного, спасибо.
Дарсан подошел ближе, забрал мой опустевший бокал и поставил его на стол. Провел осторожно кончиками пальцев от подбородка к виску, где раньше покоился ментакристалл, вторая рука зарылась в мои волосы, погладила затылок. Я прикрыла глаза.
– Это из-за кристалла? – тихо спросил он.
– Что? – Я непонимающе уставилась в его глаза. – О чем ты?
– Ты стала... другая. Какая-то вялая, ничего не хочешь толком, ничего тебе не нужно. Словно выгорела изнутри.
– А, это... Это просто слабость, после операции. Истаб сказал, это нормально, пройдет потом. Дарсан я... Прости, я устала. Идем в бассейн, вода приведет меня в чувство.
– Эй, – он склонился к самому моему лицу, – не оправдывайся. Я все понимаю, ты знаешь. Не хочешь меня, так и скажи, зачем отговорки? Ты не оправилась от операции, и столько всего случилось. И Андарран наверняка тебя снова испугал. Прости его, ладно? Он же до сих пор не понимает толком, как с тобой обращаться, иногда не осознает насколько ты хрупкая. Боится снова сделать тебе больно и оттого еще больше неловко выходит. И знаешь... если хочешь, мы с ним можем помочь тебе, втянем ненадолго в нашу связь – тебе сразу легче станет.
– Нет уж, – я невольно вздрогнула. – Хватит с меня и одного раза.
– Ты так и не ответила, – он легко коснулся поцелуем моих глаз, одного за другим.
– А это был вопрос?
– Это был вопрос.
– Дарсан...
– Айон.
– Айон, давай не сегодня, хорошо?
– Конечно, милая... – Он легко подхватил меня на руки. – Все еще хочешь в бассейн?
– Хочу. А потом – спать, спать, спать.
Он усмехнулся.
– Соня ты.
Да нет. Просто, только во сне я могу забыть весь этот кошмар.
В самом начале было совсем по-другому.
Я не была... не была невинной девушкой, когда Дарсан набился мне в консорты. И моя ненависть горела не так сильно – Амори еще не родился и всех последствий маминого обмана мы тогда не знали. Нет, я злилась, конечно, на этого соль-терро: как смел он, симбионт, претендовать на меня? Опять же, в то время, надежда на мое исцеление и не собиралась исчезать, я твердо знала, что способ спастись от гибели есть, и он непременно будет найден.
Так и случилось бы, не потеряй мать способность выносить ребенка. Если бы не этот факт, думаю, что однажды я бы приняла предложение целителей и согласилась на постепенную замену органов. Это дало бы мне достаточно времени, чтобы дожить до момента, когда они не изобретут совершенное лекарство.
