Текст книги "Цена недоверия (Два шага в Бездну) (СИ)"
Автор книги: Екатерина Тюрина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
Людей присутствие такого количества драконов ничуть не смущало, привыкли. Молодые и любопытные создания нередко спускались в город, бродили по улицам, давали кататься на своих спинах, пока не вырастали и не переставали помещаться на улицах без риска кого-либо или что-либо задеть случайно крылом при взлете и посадке. Ума им не занимать все же.
Экипажи остановились у самого края пьедестала, и тут же грохнули невидимые барабаны. Я устроилась поудобней и приготовилась смотреть.
Первыми, в самый центр огромного каменного круга, выбежали девушка и юноша, в костюмах, сплошь состоящих из летящих отрезов алой ткани. В руках их были чаши с огнем. Танцоры кружились, извивались, подпрыгивали ввысь и стелились у самой земли, а летающие следом полоса ткани создавали невиданный по красоте узор.
Потом, по одному по двое, стали появляться и другие: в синем, зеленом, желтом, белом и черном; драконам, летающим и смотрящим сверху, наверняка, картины, создаваемые искусницами и искусниками, были видны сполна, а нам же, тем, кто на земле, оставалось лишь догадываться об их истинном значении.
Одобрительный рев, не заглушал музыку барабанов, даже наоборот, вплетался в их звучание, повторял и неуловимо подстраивался под их ритм.
К моему глубочайшему сожалению, представление не продлилось долго: пара часов подобной красоты, какая малость! Экипажи спешно двинулись в направлении Дворца, пока люди не успели заполонить улицы.
Если честно, я никогда особо не любила праздники. Поводы для них представлялись мне не особо торжественными: даты основания городов, рождения правителей и членов соль-арэо, смены сезонов... Конкретно этот был посвящен окончанию той первой войны, когда Дикие под напором соль-терро отступили, как казалось в то время: навсегда... на деле, лишь дав годы передышки. Но народу только дай повод устроить праздник!
И все же я смутно тосковала по неведомому поводу, и столь сильно, что всю обратную дорогу пыталась сдержать горькие, отчаянные слезы. К счастью, успешно.
Когда становится невмоготу, когда кончаются силы и терпение, я иду к своему младшему брату. Непонятное чувство, поселившееся во мне во время праздника, так и не желало уходить, и я верная привычке отправилась к нему, по все той же привычке коря себя за извращенное облегчение, бурно перемешанное с виной, которое снова придет ко мне при первом же взгляде на это несчастнейшее существо.
Амори сейчас семь лет. Ему отведено целое крыло, закрытое и изолированное, а в штат прислуги мать отбирает людей лично, и меняется этот состав крайне, крайне редко. Здесь не бывает никого постороннего и непроверенного, даже с отца на входе требуют пропуск и лично распоряжение матери.
А все потому, что Амори... особенный.
И в его особенностях отчасти есть и моя вина.
Начать стоит издалека. Мы, соль-арэо, правящая семья. Самые способные, умные, красивые с идеальным геномом. Но за все это мы расплачиваемся страшной ценой.
Первая – тот самый проклятый отбор, из-за которого я умру. Не больше трех женщин в старшей ветви рода. На младшие он не распространяется, но младшей ветви и не осталось совсем.
Второе – Слово. Есть слово и Слово, обещание и Обещание. В особых ситуациях соль-арэо дает Обещание, своего рода клятву, за нарушение которой следует жестокая кара.
Однако, я и мать долгое время считали это больше мифом, чем правдой. Моя бабушка клятв не нарушала, и никто на ее памяти не нарушал, мать такого не помнила. А потом нас осталось двое, и даже спросить оказалась не у кого.
После трагедии со мной, сестрой и племянницей, мама долго не решалась завести еще одного ребенка. Мне исполнилось уже двадцать лет, когда она обрадовала нашу семью радостной вестью – она на третьем месяце, лекари дали добро на сохранение плода. Ждали мальчика, даже имя выбрали заранее...
Посему, желая матери только добра мы с братьями уговорили ее уехать в Ранлок, одну из наших Дальних резиденций, подальше от Лазурного с его делами и суетой. Я бы справилась одна, меня всю жизнь к этому готовили, несмотря ни на что. Она согласилась.
На кортеж напали Дикие. Никто не ожидал наткнуться на них столь близко от города, обычно они старались избегать его, им не нравился гул работающей техники, не нравились непривычные звуки и запахи...
Всем в том кортеже повезло: неясно зачем, может по наитию, спасшему им в итоге жизни, но отец лично попросил Дарсана с Андарраном следовать за кортежем...
Все остались живы и здоровы, но напугались изрядно. Мать спешно вернули в Лазурный в умелые руки лекарей, уверивших, что вреда здоровью плода и самой правительницы не нанесено.
Потом мать лично благодарила соль-терро, и сделала роковую ошибку... На всю жизнь я запомню тот день: светлый зал, множество соль-фламме, счастливого отца (он один из маминых консортов присутствовал во Дворце, остальные, верные правилу "как можно реже собираться вместе, под одной крышей" находились в резиденциях, вместе с моими братьями), торжественную мать в фиолетовом платье, и ее слова:
– Будем честны, соль-терро, Дарсан, нет абсолютно ничего, что бы я для тебя не сделала, ведь ты спас не только меня и моих подданных, ты спас жизнь моему еще нерожденному сыну. Ты не дал мне повторить страшную судьбу сестры моей и племянницы... Что ты хочешь за это, какую награду? Скажи – и я выполню любое твое желание.
Дарсан, невыносимо красивый в ярком свете солнц, спокойно поклонился и ответил без спешки и сомнений:
– Лишь одного не хватает мне, соль-арэо. Стоит ли твоя жизнь, и жизнь нового принца, твоего Слова?
– Стоит! – с преступно поспешной горячностью ответила мать. – Кровью своей, памятью рода моего, двумя жизнями которыми располагаю, клянусь я, что желание твое исполнено будет в точности. Слово!
Я вздрогнула и переглянулась с отцом. Он покачал головой, показывая, что тоже не понимает происходящего. Подобной клятвы я не слышала ни разу. И еще меньше понимала, зачем бы соль-терро требовать Обещания с правительницы? И без того ни в чем не откажет она тому, кто избавил ее от кошмара и смерти...
– Слово принято, – торжественно согласился Дарсан. – И согласно ему, прошу я о величайшей чести... Дозволь, правительница, хранить покой и сон твоей дочери, дозволь подарить ей любовь и верность, дозволь стать первым и единственным ее консортом. Сегодня, сейчас. Таково мое желание.
Зал взорвался шумом, воплями спорами. Соль-фламме, пораженные наглостью и невозможностью просьбы, не сдерживали эмоций, повскакивали с мест, не стесняясь в угрозах святотатцу...
Мать, наоборот, покачнулась и почти рухнула в свое кресло, не сводя недоверчивого взгляда с посмевшего требовать нереального.
Теперь ясно, зачем ему потребовалась Клятва. Никаким иным способом ему не вынудить мать позволить подобный мезальянс с единственной дочерью...
– Тихо! – рявкнул, вдруг, отец. Соль-фламме замолкли, повисла тишина.
Отец встал с кресла, стоящего на две ступени ниже маминого, и широким шагом подошел вплотную к соль-терро, к моему удивлению, оказавшись на полголовы ниже того. А я ведь считала отца самым физически внушительным мужчиной среди всех мне известных.
– По какому праву ты, симбионт, требуешь мою дочь?! – отбросив дипломатию, в коей все едино не был силен, зарычал прямо Дарсану в лицо отец. Насколько я его знала, это была высшая степень проявления ярости. – Мы не для того ее берегли, чтобы отдать в твои загребущие лапы!
Соль-терро остался каменно спокойным, ничто на его лице даже не дрогнуло. Зато где-то за стенами Лазурного послышался низкий вибрирующий рев, от которого дрогнули стены.
– Андарран беспокоится, – невозмутимо пояснил Дарсан. – И я его сомнения разделяю – неужели соль-арэо откажется от своего Слова?
Отец бессильно сжал кулаки и отступил.
– Прошу оставить нас, – мертвым голосом обратилась мать к соль-фламме. Зал опустел буквально за минуту, остались только мать с отцом, я и соль-терро, набивающийся мне в консорты. – Кто рассказал тебе о Слове, Дарсан?
Соль-терро кивнул на окно.
– Андарран. Перерождаясь, драконы не теряют личности, так что он помнит прежние времена и прежних правительниц. Он сказал, что Слово данное соль-арэо надлежит выполнить в точности, иначе следует наказание.
– Хитро, – невесело усмехнулась мать. – Сколько же лет ты ждал случая получить это Слово? Нет, не отвечай, я не хочу знать. Но понимаешь ли ты, на что обрекаешь мою дочь, мою кровь, мою наследницу?
– Она полюбит меня.
Тут не выдержала я – вскочила с места и – не думая, не рассуждая, в порыве отчаяния – бросилась на колени перед матерью:
– Кровью и честью прошу тебя, мама, не соглашайся! Ты не можешь! Отдать меня чудовищу, это слишком жестоко!
Я смотрела ей прямо в глаза. Да, она тоже понимала. Понимала, что свою недолгую жизнь мне предстоит провести с ним, с этим... симбионтом! С его чудовищным драконом, о котором рассказывают такое, что волосы становятся дыбом!
– Не соглашайся, прошу...
– Я не могу, – ее голос дрогнул, руки невольно легли на начавший расти живот. – Прости.
– Мама!
– Теара! – взвыли мы с отцом в один голос.
– Замолчите оба, – тихо попросила она. – Я сама виновата... Что ж, соль-терро поздравляю, своего ты добился. – Она медленно встала. – Говори.
– Я, соль-терро, Айон Дарсан Сеннотт-Олгн Андарран прошу соль-арэо Съерру Ингрид Эо Ран принять меня в свою жизнь и судьбу как единственного консорта отныне и до ее смерти...
Слова были ритуальными, но от того не менее чудовищными. Я все так же сидела у ног матери, смотрела на соль-терро снизу вверх и не могла поверить, не могла и все...
– Я, соль-арэо, Теара Ингрид Лао Ран, согласна и позволяю своей дочери Съерре Ингрид Эо Ран взять тебя, соль-терро, себе в консорты... – она глянула на меня и шепнула одними губами "Быстрее"!
Она нарочно исказила формулировку... Сказала "в консорты" и не "единственным консортом", она дала мне шанс!
Соль-терро нахмурился, открыл рот собираясь возразить, но я перебила звонко крикнув:
– Согласна!
– Слово сдержанно, – объявила мама. – Я ничем не обязана тебе более Даросан.
– Слово сдержанно не в точности, соль-арэо – зло возразил он. – Ты нарушила часть Клятвы, не страшно ли тебе?
– Довольно с тебя и того! – рявкнула она в ответ. – Убирайся с глаз моих, разрушивший жизнь моей дочери! Не желаю тебя видеть!
Снова дрогнули стены и послышался драконий рев. Я сглотнула вставший в горле ком.
– По закону, – мой голос дрогнул, – как каждый из моих консортов ты, соль-терро, имеешь право требовать одну ночь из двенадцати. Не надейся на большее.
– Я жду тебя сегодня на закате, моя леди. В моем доме. – Он ожег меня горячим взглядом, отвесил глубокий поклон и вышел.
– Съерра, – мать виновато протянула ко мне руки.
– Нет. – Я неловко поднялась на ноги и отступила, стараясь не встретиться с ней взглядами. – Я пойду к себе. К этой ночи лучше приготовиться.
Мама нарушила Слово. То есть не выполнила его полностью... Ох, если бы тогда хоть кто-то из нас знал, что про кару сказано неспроста...
Роды были тяжелые. Лекари дежурившие у дверей на случай если понадобиться сменить кого-нибудь из задействованного персонала, обеспокоенно переглядывались, а мы сходили с ума в ожидании...
– Родился, – отчего-то мрачным тоном сообщил, наконец, один из лекарей, выглянувший из палаты. Одежда на нем сплошь была пропитана кровью.
– Как ребенок? Как соль-арэо?
– С ней все хорошо. А вот про Амори рано говорить.
Отец посерел лицом. Потом признался, что вспомнил о недовыполненном Слове и неспроста...
Амори родился слабым, болезненным и слепо-глухо-немым. Лекари и медики были в ужасе, они то знали, что такого быть просто не могло. Но случилось.
Год спустя тесты доказали, что мать бесплодна. Вот такое вот наказание... Просто и жестоко. Она клялась своей жизнью и жизнью нерожденного сына, но решила схитрить, дать мне шанс и поплатилась...
Я не знаю как это – жить в полнейшей тьме, без звуков, цветов, совсем без ничего. Мой младший брат так и живет. Он узнает меня на ощупь и по запаху, радуется, улыбается. Он понимает только язык прикосновений и тянется, льнет к рукам с безграничным доверием существа, которому никогда не делали больно. Он не знает, чего лишен, и не узнает никогда. Амори любит меня и братьев, любит отца...
Она не ходит к нему. Не может. Она обрекла его на это, отняла возможность жить полноценной жизнью ради того, чтобы дать мне немного свободы от Дарсана... Свободы бесполезной, потому что я все равно умру, а Амори предстоит долгая жизнь в темноте.
И это несправедливо.
В комнате Амори вместо стен прозрачное биостекло, за которым непрерывно дежурят лекари, няни и охрана. Изнутри она застелена безумно мягкими коврами, и заполнена множеством специальных игрушек. В ней нет мебели, потому что он еще не понимает, что в окружающем мире существуют вещи, которые нужно обходить. Рядом с ним на полу сидит Гарен – он бессменная нянька, гувернер и телохранитель в одном лице. Амори, несмотря ни на что, хорошо различает окружающих и далеко не всех принимает.
– Соль-арэо, – вежливо поклонились охранники у дверей, таких же прозрачных, как и стены.
– Как он сегодня?
Претта, одна из главных нянь подступила ближе и тихим, профессионально мягким, голосом доложила:
– Сегодня ему намного лучше. Температура спала, слабость ушла, он даже поел и с удовольствием. Гарен предложил вынести его на улицу, но... – Претта нахмурилась одновременно строго и виновато: – лекарь не советовал. Холодный воздух, ветер...
– Я поняла. Спасибо, Претта, можешь отдохнуть пока.
– Моя соль-арэо! – поклонилась она.
Дверь в бокс открылась бесшумно, но Амори все равно повернул ко мне голову, словно почувствовал. И улыбнулся, легко и светло. Гарен поздоровался со всем уважением, но своего занятия не прекратил: поочередно давал брату держать предметы из коробочки, помогал ощупывать, изучать. Потом клал обратно, брал следующий и так по кругу.
Я присела рядом с братом, сжала рукой его худенькое плечико. Амори тут же отбросил в сторону резную лошадку и потянулся ко мне. Глубоко вдохнул, втягивая запах и принялся ощупывать меня рукам, вдумчиво, никуда не спеша.
– Вы долго не появлялись, – нейтрально, без упрека, заметил Гарен. – Амори скучал.
Я погладила брата по голове, осторожно поцеловала в теплую пахнущую травами и солью макушку.
– Я понимаю. Мне все тяжелее выкраивать время, боюсь, что теперь стану приходить еще реже. Хотелось бы мне не иметь обязанностей, хотелось бы жить свободно. Жаль, что это невозможно. Поэтому мне подумалось – было бы неплохой идеей принести для него какое-нибудь животное.
– Дракона, – тут же среагировал соль-фламме. – Маленького драконеныша, не младше полугода после вылупления.
Я смешалась. С одной стороны он прав – друга умнее, смышленее и преданней найти невозможно. С другой – моя ненависть к этим существам, взрощенная на ненависти к Андаррану, упрямо противилась и упиралась из последних сил.
Однако, что значит мое мнение и мои чувства по сравнению с его жизнью? Амори и так лишен практически всего, что присуще обычным людям, детям, отобрать у него еще и последнюю возможную радость? Это слишком жестоко. Слишком.
Но... Чем мне придется поступиться ради него? Я не видела Дарсана два восхода; обычно соль-терро и половины одного не мог вынести, не мелькнув где-нибудь поблизости, и ради своего душевного спокойствия я научилась этого не замечать. Такое долгое отсутствие может означать как проблемы с Дикими, так и внутренние распри соль-терро – мама говорила, что среди них Дарсан-Андарран вроде главнокомандующего, разумеется неофициально. Эти драконы никогда не стерпят приказов ни от кого кроме соль-арэо, они созданы хранить мою семью. И тех, кто ею считается, а значит, Амори до двадцати лет к ней неким боком принадлежит, хотя прав никаких не имеет...
Мать давно думает дать ему "ан" и официально причислить к правящей семье, но мы не решаемся. Да, Амори не станет лучше, но участь вечного девственника... удручающа, хотя я бы от нее не отказалась. С другой стороны, у соль-арэо-ан куда больше прав и свобод, его никто не посмеет тревожить. Чего скрывать и таиться от себя? Моему брату суждено провести жизнь в четырех стенах, и виноваты в этом трое: я, Дарсан, и мать.
Если Гарен считает, что драконий детеныш ему поможет, я этого детеныша достану во что бы то ни стало.
Драконицы известны как любящие и заботливые матери. Они опекают даже уже выросших потомков, могут заботиться о своих внуках и даже правнуках. Драконьи семьи крепки, драконьи узы нерушимы. Чтобы забрать какого-нибудь драконеныша придется либо перебить всю его семью, либо убедить мать отдать его добровольно. Тут не обойтись без симбионта, умеющего с ними общаться. Да вот беда, все соль-терро кроме моего консорта не спешат ко мне приближаться, потому как проклятый Андарран с полного попустительства своего симбионта недвусмысленно давал и дает понять: любой посмевший меня тронуть, в буквальном смысле, – живой мертвец. Об этом Омаэлю проговорился как-то один из младших соль-терро, изрядно напуганный, к слову.
Значит, идти мне к Дарсану. Значит, просить его об услуге. Значит – неминуемо за нее расплачиваться, ведь этот соль-терро ярый поклонник сделок "обещание-за услугу". Причем перечень его требований удручающе скуден: он всегда требует себе восходы. Причем не ночи, а полноценные сутки, иногда даже двое или трое, если знает, что я не могу отказаться. Проклятие...
Он мог бы потребовать не брать еще одного консорта, но не станет, и на то есть несколько причин. Первая и самая веская: не захочет повторения участи Амори, ведь что ни говори, а он тоже себя винит. Иногда как глянет своими зелеными глазищами, полными тоски и вины, что даже душа наизнанку выворачивается. Он теперь старается не ставить невыполнимых условий: боится. Вторая более мирская – он поймет, что в данной ситуации, поставив мне невыполнимые условия, заставит отступить, и сначала взять консорта, а потом вновь попросить его об услуге. Третьим моментом идут чувства: соскучившись и помня, что следующей его законной ночи ему ждать еще семь восходов, он предпочтет выторговать себе время со мной. Насколько я его знаю, а смею надеяться, за годы мне удалось изучить Дарсана достаточно.
Пусть его, ладно, перетерплю. Ему ведь тоже придется смотреть на мою смерть, смотреть и сходить с ума от невозможности что-либо сделать. Я даже не хочу думать, о том, что предстоит ему испытать... Нет, не хочу.
– Хорошо, – вздохнула и тяжело поднялась на ноги. – Дракона так дракона...
Будет вам дракон.
Соль-терро обитали в резервации в горах. Драконам нужны простор для полетов и пещеры для проживания. Они подобно птицам «вьют» гнезда, используя в качестве строительных материалов все подходящее: от веток деревьев, до обломков скальных пород.
Все это я знала не только лишь по рассказам и книгам, несколько раз за всю жизнь мне посчастливилось лицезреть резервацию вживую. Добраться туда можно только верхом на драконе. Что мне и предстоит.
Омаэль ждал меня на выходе из крыла, приветствовав почтительным поклоном, протянул небольшую суму с лекарствами "про запас" – я не очень хорошо себя чувствовала с утра, вот и распорядилась принести. Мало ли, что...
– Соль-арэо. Есть ли какие-то распоряжения?
-Да, – я потерла пальцами виски, прогоняя головокружение. Демонов ментакристалл будто тяжеленный обруч давил на голову. – Свяжись с соль-терро... Кто сегодня охраняет дворец?
– Рамир-Теолан. Ваш консорт не появлялся уже два восхода.
– Да... Да я знаю. Вызови Рамира, мне нужно попасть в резервацию.
Даже сквозь многолетнюю маску выдержанного спокойствия, которую Омаэль не снимал даже в экстренных случаях, проступила тень волнения. Еще бы, кто-кто, а мой помощник в курсе всех моих сложностей с симбионтами в целом, и консортом в частности. Съерра добровольно собралась в драконье логово? Что-то сильно сдвинулось в основании этого мира.
– Соль-арэо... Вы уверенны? Возможно, вам не стоит отправляться туда самостоятельно, мне же не составит труда выполнить любое ваше поручение. Только скажите, что от меня требуется!
Я нашла в себе силы улыбнуться, выражая всю ту, переполняющую меня, благодарность, что захлестнула бы меня с головой, если бы у меня еще оставались силы. Ох, что бы я делала, не будь со мной Омаэля...
– Спасибо, я очень ценю твое отношение. Просто передай Рамиру, что я буду ждать его на первой посадочной как можно скорей. О, и проследи за Суэстом, я не хочу потом возиться с его каверзами.
Омаэль кивнул и коснулся ментакристалла на виске, прикрывая глаза. Я отошла, не мешая мысленному разговору.
Строго говоря, я и сама могла бы связаться с соль-терро, ментакристаллы вживляли всем желающим еще в детстве. Только последние полгода при любой активации кристалла у меня начинала дико болеть голова. Приходится ограничивать сеансы связи, если не хочу постоянно мучиться. Надо бы дойти-таки до целительского крыла, а еще лучше съездить до Бирюзового, пусть специалисты смотрят, что они там напортачили.
– Он уже направился на первую посадочную. Вас проводить?
– Да. Я еще немного постою и пойдем. – Я отвернулась к стене из биостекла, с болью отметив, что после моего ухода Амори как-то... притух. Уже не так живо реагировал на игру, двигался вяло и неохотно. – Сейчас я ненавижу Дарсана больше, чем когда-либо, – неожиданно для себя произнесла вслух. – От его любви слишком много боли произошло. Это несправедливо, не находишь?
Омаэль шагнул ближе ко мне, встал строго за плечом. Он никогда не ходил к Амори, да его бы и не пустили.
– Дарсан не так виноват, как ваша мать, соль-арэо. При всем к ней уважении... Либо не стоило давать Слова, либо не стоило его нарушать. Она совершила сразу две страшных ошибки, а соль-терро всего лишь воспользовался шансом. Ему не занимать фантазии и он бы все равно нашел лазейку. Правда, как сказал ваш старший брат – все произошедшее всего лишь дурное стечение обстоятельств.
Да уж... Стечение. Дурное. Мой брат в итоге ущербен, мать – бесплодна, а мне предстоит сдохнуть, рожая ей наследницу. Не-ет, помилуйте, это много больше, чем "дурное стечение обстоятельств"!
Гарен старался как мог, но вскоре Амори все равно сорвался: полетела в стену ощупываемая ранее игрушка, крошечные ладошки сжатые в кулачки вскинулись к лицу, дрогнули плечи...
Я отвернулась, сжав зубы. Не могу смотреть на его слезы. Не могу.
– Прошу, соль-арэо, – все верно понял мой помощник и подал руку, которую я с благодарностью приняла.
Посадочные площадки находились на верхних ярусах дворца и выглядели, частью, как балконы или крыши башенок, но большей частью все же висели прямо в воздухе, передвигаемые гигантскими магнитами. Обычно их больше, но последние годы дворец охраняет всего лишь один соль-терро, а остальные патрулируют всю территорию материка; простых же драконов пусть даже и из семей симбионтов до дворца не допускали – мать, после того рокового нападения Диких, просто сбесилась по части безопасности. Частично ее методы я разделяла, но иногда скучала по тому, что было до: когда множество драконов, самых разных видов и расцветок беспрепятственно носились над Дворцом, грели бока на посадочных площадках, играли друг с другом и детьми...
У меня тоже были друзья-драконы в детстве. Мы с братьями любили кататься на них, сбегать из дворца...
Да. Я не садилась на дракона уже много лет, с тех пор как Дарсан самоизбрался в мои консорты. Точнее – с первой нашей ночи вместе...
Стоп. Время для воспоминаний будет потом, сейчас не стоит подстегивать и без того сильный страх, все еще живущий где-то внутри. Не хватало еще скатиться в истерику!
Первая посадочная площадка представляло собой крышу одной из башен, куда мы поднялись на лифте. Рамир-Теолан уже находились там, и я вздрогнула, увидев массивную серую драконицу, лежащую на теплом камне раскинув огромные полотнища крыльев.
Симбионты существенно больше своих сородичей – Теолан вдвое превышала в размерах любого обычного дракона. Но я еще помню Андаррана, рядом с которым Теолан показалась бы драконенышем, несмотря на то, что являлась самым сильным симбионотом после него.
Андарран не зря легендарен – от перерождения к перерождению он все больше, сильнее, яростнее. Ученые-драконоведы хватаются за голову и затрудняются объяснить, каким образом дракон мог вымахать в такое чудовище.
Рамир же пусть и на голову был выше Омаэля, вовсе не выглядел таким внушительным как Дарсан. Нет, намного больше он напоминал лицом мальчишку, чье живое любопытство и неуемная энергичность приносит лишь излишние заботы.
– Соль-арэо! – Он согнулся в почтительном поклоне и блеснул белозубой улыбкой на смуглом до черноты лице. – Мы безмерно рады сопроводить вас в нашу скромную обитель!
Теолан согласно фыркнула и вытянула в мою сторону шею. Рога на ее голове росли вперед и в стороны, защищая глаза и слуховые проходы, но лишая драконицу изящности. Из ноздрей валил ядовитый пар – насколько я помню, Теолан не огненный, а кислотный дракон, первый в своем роде. Слюна всех драконов по составу напоминает смесь не самых сильных кислот, но Теолан тут венец творения: она не выдыхает огонь как все остальные, она поливает врагов кислотой, оплавляющей даже камни.
Немногие ее дети наследуют эту способность, и мне, честно говоря, даже немного жаль. Как говорили мои учителя – редкости стоит разводить.
– Легкого полета, Рамир, – приветствовала я. – Тебе придется меня держать, давненько я не летала.
– С удовольствием! – горячо заверил соль-терро. – Прошу!
Теолан подняла крылья выше, открывая шею и наклонила голову прямо к земле. Омаэль приподнял меня и буквально закинул в специально надетое седло. Соль-терро седла не требовались.
Рамир с легкостью вбежал по услужливо подставленной лапе драконицы и устроился за моей спиной, страхуя от падения.
– Вы готовы, соль-арэо?
– Да.
Да куда там!
Драконица поднялась на лапы, поведя шеей, взмахнула несколько раз крыльями, разминаясь, подошла к краю площадки... И безо всяких предупреждений ринулась в воздух. Меня тряхнуло так, что клацнули зубы, глаза невольно зажмурились. Тело подо мной вздрогнуло раз, другой, третий, набирая высоту...
В лицо ударил ветер, холодный и свежий. Ручки седла стали скользкими от влаги, чешуя заблестела. Успокоив бешено колотящееся сердце, я заставила себя открыть глаза и оглядеться. Сверху – небо. Снизу – серая чешуйчатая спина. Боковой обзор, к сожалению, закрывали крылья, которыми драконица махала излишне часто.
Впереди возник горный массив, стремительно увеличиваясь. Навстречу Теолан вылетели несколько разноцветных точек. Наверху кто-то взревел и, вскинув голову, я увидела ярко-алое брюхо, шесть когтистых лап и темные крылья с шипами по краям... Да уж, встреча встреч.
Время спустя вокруг нас кружило множество драконов. И чем ближе к горам, тем больше их становилось.
Наконец Теолан замедлила полет, сделала пару кругов над пиками и спустилась в ущелье. Тут текла глубокая река, огибая огромное плато, отполированное тысячами лап, оплавленное драконьим огнем и драконьей слюной. Выше этого плато прямо в толще скалы и располагалась жилища соль-терро, оружейные, тренировочные помещения и Бездна знает что еще..
Посадку сопровождал кошмарный толчок, драконица пробежалась по плато, прежде чем остановиться окончательно. Бока ее тяжело ходили, из ноздрей вырвались зеленоватые клубы пара. Нет, она вовсе не устала, даже наоборот, лишь недовольна, что полет пришлось прервать так скоро.
Рамир спрыгнул первым, осторожно стащил меня. Я едва успела отдышаться, как плато под ногами сотряслось.
Вскочивший на него дракон был зол и недвусмысленно об этом сообщал громким рычанием. Кошмарные когти скребли камень, хвост, увенчанный шипами, хлестал из стороны в сторону выбивая из камня искры. Крылья были сложены на спине, но немного приподняты и разведены в стороны, делая его еще больше и ужасней, хотя куда еще? Андаррану вовсе не нужно казаться страшным, он и без того исключительно кошмарен.
Теолан подобралась и пригнула голову, не зная, как поступить: успокоить собрата демонстрацией покорности или защитить своего симбионта. А то, что дракону консорта не понравился именно Рамир, я не сомневалась. Точнее не сам соль-терро, а его близость ко мне.
Чувство собственности Дарсан и Андарран всецело разделяли.
– Не бойтесь, – быстро сказал Рамир, медленно меня отпуская. – Сейчас придет Дарсан.
Сейчас это меня действительно успокоило. Руки от страха уже тряслись, я не знала, куда их спрятать, чтобы не увидел Рамир. Андарран внушал мне не просто страх – настоящий ужас.
Почувствовав этот страх, антрацитовый гигант видимо решил, будто мне угрожает опасность со стороны Рамира-Теолан, и взбесился не на шутку. К небу вознесся оглушительный рев и я зажала уши руками, оберегая слух, поэтому и пропустила момент, когда на плато появился мой консорт.
Андарран тут же успокоился, миролюбиво рыкнул Теолан и, вспрыгнув на скалу, вскарабкался на ее выступ, свесив хвост. Теолан залезла немного выше и внимательно следила за нами круглыми плошками глаз.
Дарсан встал передо мной, обеспокоенно заглядывая в лицо.
– Я действовал по приказу соль-арэо, – виновато развел руками Рамир.
Консорт остро глянул в его сторону и отрывисто приказал:
– Возвращайся во дворец. Прямо сейчас.
Соль-терро кивнул и ретировался с плато.
– Vienn natoel"е, милая, что случилось? – Дарсан протянул ко мне руки, опомнился, отдернул, нервно потер одну о другую и заложил за ремень. Но я сама шагнула к нему, вцепилась трясущимися руками в отвороты рубашки, уткнулась лицом в твердую грудь и затихла.
Стальным кольцом вокруг меня обвились его руки, прижали теснее, скользнули по спине, бокам, ниже, проверяя все ли на месте. Я всхлипнула тонко и жалобно.
– Съерра...
Я всхлипнула еще раз и заревела в голос, не в силах больше сдерживаться. Консорт, помешкав, подхватил меня на руки и куда-то понес. Я не отпускала его рубашки и не поднимала головы: слезы лились, казалось, бесконечным потоком, выплескивавшим из меня весь пережитый ужас.
Чертов дракон! Ну зачем, зачем он появился?! Испытанный страх вновь прорвал преграду самообладания и выпустил наружу бессильные горькие слезы. Плач был изматывающим и безнадежным, с подвываниями и хрипами...
