Текст книги "Она пришла с Земли. Клиентка (СИ)"

Автор книги: Екатерина Абдуллова

Соавторы: Роман Абдуллов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

– Вэлэри, ты такая глупая! Сейчас вас объявят, а ты по залу бегаешь. Наверняка «Один золотой» уже за кулисами и только тебя нет.

– Действительно, не там ищешь, – процедил Шон. – Все пришли еще час назад.

Лере хотелось крикнуть, что она уже везде искала, но она лишь закусила губу и, расталкивая толпу локтями, бросилась к месту сбора.

Шон проводил ее взглядом и, посмотрев на сцену, где заканчивала петь четвертая группа, нахмурился.

– Я тоже давно не видел никого из «пятой».

– И что? – Ленора слегка прикоснулась к его руке. – Это их проблема. Если не способны объединиться для выступления, то совместная уборка будет им полезна.

– Но все же это странно… Думаю, как соседу Дилана, мне стоит проявить участие и попробовать отыскать его.

Шон еще секунду постоял и, кивнув то ли Леноре, то ли самому себе, быстрым шагом направился за скрывшейся Вэлэри.

– Ну ищите, ищите, – усмехнулась ему в спину Ленора. – Даже если найдете, поздно будет!

* * *

Воздух в лаборатории «земельников», казалось, звенел от отчаяния – двери не подавались.

Двустворчатые, с коваными, вечными ручками они были сделаны из «железного» дерева, которое даже не каждый инструмент берет, и теперь, запертые снаружи, превратили аудиторию в ловушку.

Парни орали и стучали (кто-то даже камнем приложил), но все было без толку. Наконец Ортвин, не участвующий во всеобщем хаосе, остановил их:

– Хватит! Нас либо не слышат, либо не хотят открывать.

– Шайсе! – взвизгнул Фидо. – Наверняка это ван Цейл постарался!

– Точно! Испугался, гад!

– Какая разница, кто! Главное, выбраться!

– Может, в окно? – крикнул, заглушая вопли, Дилан.

Все ринулись к окнам.

– Высоко… Локтей пятнадцать!

– И вокруг цветника ограждение. Угодишь на такое – точно покалечишься.

– Пруст, Вейл, – Ортвин нашел взглядом «земельников». – Можете земляные столбы выдвинуть или еще что?

Парни переглянулись и с недоумением пожали плечами:

– Не учили пока.

– А что учили?

– Уплотнение земли и «каналы»… Может, вы? Какую-нибудь воздушную подушку?

Все с надеждой уставились на «воздушников» – Ортвина и Фидо.

– Мы только линзу воздушную учили, но она не поможет, – безнадежно отмахнулся последний. – Еще землю рыхлили…

– А если разрыхлить и прыгнуть?

Все опять свесились наружу.

– До цветника не допрыгнуть, а тут камни, – заметил Фидо. – Да и глубина рыхления всего с ладонь.

– А если дверь? Воздушным тараном?

– Он на втором курсе, – холодно произнес Ортвин и отвернулся, скрывая ярость и беспомощность.

За спиной повисло растерянное молчание.

Снаружи уже смеркалось, деревья и кусты превратились в темные силуэты, фонари освещали безлюдную аллею. Все в зале.

– Шайсе! – ругнулся кто-то. – Маги называется… Из комнаты выйти не можем!

– Да уж, наше выступление точно «заметят», – уныло пробормотал Фидо. – И «заметят», и «вдохновятся»…

* * *

– Вы где шатаетесь⁈ – взбешенно брызнул слюной распорядитель, натолкнувшись в дверях на Леру. – Ваш черед! – Он выглянул в коридор, который как раз покидала весело гомонящая четвертая группа. – Где остальные?

– А разве не здесь? – обреченно спросила Лера, хотя ясно было, что парни не явились.

Распорядитель в замешательстве глянул на нее и вдруг, схватив за руку, потащил к сцене.

– Тогда одна выступишь!

Опешив, Лера пробежала несколько шагов, но за кулисами опомнилась и уцепилась за плотную ткань раздвинутого занавеса.

– Я не могу одна! Надо всех найти!

Распорядитель чуть не зарычал, но видимо, побоявшись, что так они оторвут занавес, остановился и, нависнув над Лерой, свирепо отчеканил:

– Некогда искать! Вы последние! И отменить нельзя – лэр Фэстус соловьем разливался перед столичными гостями, что Альтийская академия удивит их новым студенческим гимном. Так что иди и удивляй! Все ждут… И попробуй только опозориться – дэр Аарон не простит!

«Ректор взъярился,» – будто издалека донесся голос повара, – « …выгнал из академии…»

Черт! Влипла… Рука бессильно разжалась, выпустив помявшуюся ткань.

Распорядитель удовлетворенно распрямился, и мягко подтолкнул Леру в спину.

– Просто делай вид, что так задумано. Сольное выступление…

На ватных ногах Лера вышла на сцену.

В голове шумело. А может, это был шум сотен голосов… Ни на чем не задерживаясь, глаза скользнули по залу. Перед сценой —длинный стол в виде буквы «П», черные скатерти, хрусталь, столовое серебро… В центре расселся ректор. Будто царь, а по сторонам – бояре. Все неспешно едят, переговариваются и то и дело поглядывают на сцену.

Позади «царя» с «боярами» небольшая полоса свободного пространства, а дальше – мельтешение сверкающих платьев, причесок, белоснежных рубашек… Все студенты академии здесь.

Только пятой группы нет, черт бы их побрал.

– Заключительное выступление!

Лера вздрогнула и с ужасом посмотрела на радостно возопившего лэра Фэстуса, бывшего местным конферансье.

– В качестве подарка нашему дорогому ректору первокурсники исполнят «Студенческий гимн»! Встречайте!

Лера взглядом попыталась сказать лэру Фэстусу, что встречать-то, собственно, некого, но тут позади предвкушающе зарокотали барабаны, зал притих и множество глаз устремилось на сцену.

Лера оцепенела. Тело словно парализовало, и, даже чувствуя, как копится во рту вязкая слюна, она не могла заставить себя сглотнуть. Пипец! И почему она думала, что концерт пойдет фоном? Тут ведь мало развлечений, песни-пляски – событие.

А лэр Фэстус, наконец, заметил неладное. Бочком придвинувшись к Лере и, продолжая улыбаться, едва слышно спросил:

– Лиа Вэлэри, где все?

– Не знаю, – не размыкая рта, выдавила она. – Не пришли.

– Это катастрофа… Зачем тогда вы-то выскочили? Нет, ну почему именно вы?

Казалось, лэр Фэстус готов заплакать, и все это с застывшей приветливой улыбкой.

Лере стало обидно. Конечно, на уроках она не блистала, но и тут не консерватория. К тому же, после стольких репетиций поет она намного лучше. Даже хорошо! Вот откуда такое неверие?

– Мне уйти? – прошептала она, но даже сама вместо недовольства расслышала в вопросе надежду.

После секунды колебаний лэр Фэстус качнул головой:

– Поздно уходить, пойте… И поклонитесь уже! Что вы как статуя⁈

Без обычной легкости в походке он отправился за кулисы, а Лера с трудом согнула все еще деревянное тело.

Ладно, три минуты позора и свободна. Вдох-выдох… Вдох-выдох…

Сосредоточиться никак не получалось, взгляд метался, на доли секунды выхватывая отдельные лица. Ректор отчего-то задумчив и хмур, гость его, тот самый пижонистый старик, равнодушен, хотя при виде нее, Леры, презрительно скривил рот… А в первых рядах студентов столько знакомых физиономий! Розалия ехидно усмехается, Солана, как всегда, скучает с надменным видом, Ленора лыбится как-то слишком торжествующе… Жаль, Шона рядом с ней уже нет – может, хоть на время он забыл бы обиду и поддержал…

Вдруг взгляд остановился на высокой, широкоплечей фигуре. Маркус! Он ведь не собирался на концерт!

Однако, Маркус стоял, скрестив руки на груди, и смотрел прямо на Леру, а когда глаза их встретились, слегка кивнул.

Дышать сразу стало легче. Он верит в нее! Как и тогда, в дурацкой игре в кроликов, верит, что она справится!

Еще раз поглубже вдохнув, она шагнула вперед и вскинула голову. Стало совсем тихо. Больше не глядя ни на кого и ощущая внимание одного лишь Маркуса, Лера запела:

– 'Gaudeāmus igĭtur,

Juvĕnes dum sumus…'

* * *

На концерт Маркус идти не хотел, но утром передумал. Надо было понаблюдать за ректором и дэром Овидусом ван Нормом.

Прибытие квестора заметили все – да и как не заметить постороннего, явившегося в разгар завтрака в студенческую столовую? – однако, если другие и не были в курсе, что это за человек, то Маркус прекрасно его знал.

Педантичный, въедливый старик, всегда доводящий порученное дело до конца. И поручали ему отнюдь не поздравления с днем рождения, а кое-что посерьезнее. То, что могло вызвать общественное недовольство, критику сената или даже Верховного Совета.

Прозвище у квестора было «решатель проблем».

И такой человек прибыл в Альтийскую академию… Зачем?

Придя в зал пораньше, Маркус занял неприметное место за одним из растений сбоку от пиршественного стола и прекрасно видел, когда ректор вошел. Пухлые щеки дэра Аарона раздвигала улыбка, но радости в ней не было. Да и когда это квестор Овидус приносил радость?

Сам квестор был так невозмутим, что по каменному лицу его мысли не угадал бы даже самый опытный храмовник.

А вот маг воды, прибывший с «решателем», выглядел попроще. Всего на пару-тройку лет старше самого Маркуса, а значит, приступил к службе совсем недавно. Этот еще не научился скрывать эмоции, как квестор, и во взгляде и позе его чего только не смешалось: надменность, любопытство, азарт… Как молодой пес, которого впервые взяли на охоту.

Интересно, на кого они охотятся?

От наблюдений Маркуса отвлекло объявление о «Студенческом гимне». Кажется, Вэлэри говорила, что исполняет его.

Действительно, Вэлэри вышла на сцену.

Тонкая фигурка в платье цвета вечернего неба, когда светило, уже скрывшись за горизонтом, посылает прощальные лучи… Сияние кристалла в потоке на восемьдесят единиц…

И опять бледна, напугана. Боится сцены? И почему одна?

Поймав потерянный взгляд своей клиентки, Маркус ободряюще кивнул. Странное удовольствие теплотой разлилось в груди, когда Вэлэри, доверившись одному лишь его жесту, решительно шагнула вперед и начала:

– 'Итак, будем веселиться,

пока мы молоды!'

Маркус замер, когда раздался ее голос. Чистый, мягкий… В полной тишине, без музыкального сопровождения, казалось, он плывет по воздуху.

– 'После приятной юности,

после тягостной старости

нас возьмёт земля.'

Маркус с трудом удержался, чтобы не вскинуть изумленно брови. Слова абсолютно не вязались с нежностью звучания. И разве это похоже на студенческий гимн?

– 'Где те, которые раньше нас жили в мире?

Пойдите на небо,

перейдите в ад,

если хотите их увидеть.'

Сбоку кто-то пораженно хекнул. Маркус оглянулся. Окружающие, все как один, застыли, уставясь на сцену, и даже те, кто ел, перестали жевать.

А милый голосок легко и простодушно выводил следующий куплет:

– 'Жизнь наша коротка,

скоро она кончится.

Смерть приходит быстро,

уносит нас безжалостно,

никому пощады не будет.'

На последних словах за кулисами вдруг началась суета, а затем на сцену строем вышли девять парней. Промаршировав с каменными лицами, они встали в ряд позади Вэлэри, и сразу стало заметно, какая она маленькая.

– 'Да здравствует Академия,

да здравствуют профессора!' – басом грянули мужские голоса.

Наконец-то! Песня стала похожа студенческую, а опоздавшие заняли свое место. Или они не опоздали, а так планировалось?

Маркус повел плечами. Почувствовал, как они напряжены, и нахмурился: переживать за свою клиентку, конечно, не возбраняется, но не в этом же случае!

А пафосное здравствование академического сообщества внезапно сменилось прославлением… девушек и женщин.

В зале послышался смех. У Маркуса и самого дрогнули губы, но он подавил улыбку и прислушался с возросшим любопытством.

– 'Да здравствует и Республика,

и тот, кто ею правит!'

Республика⁈ Они чествуют Республику⁈ Нет, это правильно и нужно, однако… после женщин⁈

Маркус на секунду прикрыл глаза. Невероятно! Что-то не так в этом «отстойнике»!

Когда отзвучало пожелание исчезнуть всем врагам студентов и последние отголоски гимна растаяли в дальних уголках, в зале повисла тишина. Может, все ждали продолжения, может, осмысливали…

Первокурсники на сцене поклонились и собрались уходить. Маркус вновь поймал растерянный взгляд Вэлэри. Впрочем, растеряна была не только она – вся ее группа явно не понимала, почему зрители молчат.

С маской безразличия на лице Маркус хлопнул в ладоши, и этот звук словно прорвал плотину. Оглушающая волна накрыла зал. Студенты хлопали, стучали ногами, кто-то свистел, и сразу несколько человек закричали:

– Еще раз!

– Требуем повторить!

* * *

Квестор Овидус ван Норм бросил на ректора многозначительный взгляд: гимн? в Альтийской академии? да еще и встреченный с таким восторгом?

Дэр Аарон под его взглядом будто уменьшился в размерах и с преувеличенным энтузиазмом вонзил сразу и вилку и нож в копченую рыбину, стоявшую перед ним.

– Полагаю, нам лучше уйти, – сказал Овидус. Удовлетворенно проследил, как ректор замер с недонесенным до рта розоватым жирным куском, и пояснил: – Не будем поощрять студентов своим присутствием.

– Вы правы, – вздохнул ректор.

Отложив вилку и промокнув губы салфеткой, он глянул на сцену, где первокурсники по новой начали петь гимн, и склонился к Овидусу:

– Я велю запретить…

– Не вздумайте! – квестор отпрянул. От горячего, пахнущего рыбой дыхания ректора накатила тошнота. Подхватив трость, он поднялся. – Не вздумайте, – повторил чуть тише, – это вызовет подозрения! Колин, идем!

Колин, украдкой отбивающий ритм ногами, с запозданием оглянулся и, увидев, что квестор и ректор уже двинулись прочь, нехотя встал из-за стола. Сейчас он с куда большим желанием остался бы здесь. Он, конечно, понимал, что в академии, которую скоро закроют, не должно быть таких песен и уж точно не должен весь зал подпевать, но все же…

– «Да здравствует и Республика, и тот, кто ею правит!» – пробираясь к выходу, Колин беззвучно шевелил губами, а студенты в зале подхватывали в полный голос. Каждая строка будто нарочно повторялась.

И почему первое же задание именно такое? Трудное. Несущее людям разочарование.

– 'Да исчезнет печаль,

Да исчезнут скорби наши…'

* * *

– Вы где были⁈ – возмутилась Лера, когда их пятая группа вывалилась в коридор. – Я чуть не умерла там!

Но все же облегчение, что выступление закончилось, и закончилось успешно, окрыляло, и Лера больше изображала негодование, чем испытывала.

– Ну не умерла же, – фыркнул Фидо. – А вот мы настрадались. Это мы – жертвы!

– Жертвы? – Лера вопросительно посмотрела на Дилана.

Тот нехотя буркнул:

– Какой-то урод запер нас в лаборатории «земельников».

– Ван Цейл, наверное! – Фидо воинственно потряс кулаком. – Гад!

– Ей, бескосый! – раздался вдруг окрик Юлиуса и навстречу вышла вся его компания. Еще несколько перваков и Шон в том числе, маячили позади. – Думай, что болтаешь, иначе язык в узел завяжется!

Фидо стушевался и втянул голову в плечи.

Юлиус смерил его уничижительным взглядом и, больше не удостаивая вниманием, обратился к Ортвину:

– Это ведь не гимн какой-нибудь из академий?

Лера напряглась. Только бы Ортвин не переадресовал вопрос ей. Еще в самом начале она сказала, что текст сочинила сама (лучше уж так, чем начнут спрашивать, где она его вычитала и нет ли там еще). Тогда никто не засомневался в ее словах, хорошо бы и дальше копать не стали.

К счастью, Ортвин даже не взглянул в ее сторону.

– Почему интересуешься? – спросил он Юлиуса.

Тот скривился:

– Старшие послали за текстом, хотят нашим гимном сделать. Так что?

– Насколько мне известно, гимн свободен… Но ведь «репейникам» не положено иметь свой.

– Мне-то что? Хотят, пусть делают. Может, так, для себя только…

– Слыхали⁈ – приосанился Фидо. – Значит, зал отмывать не нам, и пари мы выиграли!

Юлиус сжал кулаки, словно готов был ринуться в драку, но ограничился лишь ядовитым замечанием:

– Это Ортвин выиграл, а не ты. Вечно суешься…

Однако Фидо уже почувствовал вкус победы и заносчиво заявил:

– Он же не один выступал! Мы все пели. У одного так не получилось бы!

– У Дартс же получилось, – хмыкнул Юлиус, и все посмотрели на Леру.

Она смутилась. Видели бы они, как она цеплялась за занавес… И хотя ответа никто не ждал, она сказала:

– Так-то Фидо прав. Гимн эффектнее, когда исполняет хор, и если бы они не вышли так вовремя…

– Да! Мы просто вовремя вышли! – перебил Фидо. – И вообще, половина успеха в нашем выходе!

Парни засмеялись:

– Ты-то чего хвастаешь? Мчался, как осел с колючкой под хвостом. Еще немного и выскочил бы на сцену. Ладно Ортвин остановил.

– Так он всех остановил, не только меня! Сами-то бежали как⁈ Чуть лэра Фэстуса не затоптали…

Когда все, наконец, отправились в зал, Лера глянула на идущего рядом Дилана и усмехнулась:

– Думаю, тот, кто вас запер, сейчас в бешенстве. Так что, это точно не Юлиус.

– Согласен, – кивнул рыжик и, наклонившись, вполголоса пробормотал: – Мне, вообще, кажется, что запереть – это в духе женщин. А кого у нас все девушки терпеть не могут? Тебя! Из-за тебя все!

Лера даже с шага сбилась, но Дилан только озорно подмигнул и окликнул Шона.

Тот оглянулся. При виде Леры лицо его приняло выражение холодного высокомерия, однако он остановился и, когда они поравнялись, коротко бросил:

– Ну?

– Это Шон выпустил нас, – сказал Дилан Лере, потом огляделся и, убедившись, что все ушли вперед, с любопытством посмотрел на соседа:

– А как ты узнал, где мы?

– Я и не знал, – фыркнул Шон. – Это она, – кивнул он на Леру, – не могла вас найти, поэтому решил проверить аудитории дальше по коридору. Думал, о времени забыли. Несправедливо было бы опоздай вы с выходом – столько репетировали…

– Спасибо, Шон! – лучезарно улыбнулся Дилан. – Ты настоящий друг!

И он от души хлопнул «друга» по плечу. Шон отшатнулся, схватился за место удара и сдавленно охнул:

– Поглоти тебя пески! Не зря говорят, что радость прибавляет силы.

* * *

Празднество давно закончилось, на землю опустилась ночь. Академия затихла. Опустели беседки и аллеи, погасли в окнах светляки. Только студенты еще не спали и через распахнутые двери, завешенные тонкой кисеей от насекомых, свободно лилась песня.

– Да здравствует Академия, – нестройно, но с воодушевлением выводили юношеские голоса. – Да здравствуют профессора!

Скрытый деревьями, напротив студенческого корпуса стоял, тяжело опираясь на трость, квестор Овидус ван Норм. Позади него тенью застыл Колин.

– Уже два человека, от которых надо избавиться, – негромко произнес Овидус. – Понимаешь, о ком я?

Колин не спешил с ответом. Лишь когда отзвучали последние слова гимна и раздался дружный смех, сказал:

– Полагаю, один – сочинитель песни, а второй… Повар?

Овидус повернулся к помощнику и вгляделся в его смутно белеющее лицо.

– Недоволен? Считаешь несправедливым?

Колин промолчал. Скорее почувствовав, чем увидев, как он пожал плечами, Овидус усмехнулся:

– Не переживай. Твоего сочинителя мы всего лишь пораньше отправим в другую академию. И даже без испытаний.

– А если он по силе не проходит?

– Значит, сделаем исключение. До пятидесяти пяти единиц у него максимум может не хватать пяти… Как считаешь, их перекроет талант стихосложения?

– Перекроет! – в голосе Колина послышалась радость. – А повара? Тоже отправим?

Овидус зашипел и наугад махнул тростью по ногам глупого юнца. Попал. Тот вскрикнул и отскочил.

– Мы, по-твоему, кто? – сквозь зубы процедил Овидус, борясь с желанием стукнуть помощника еще раз. – Разве мы ведомство по трудоустройству? Слюнтяй! Повара просто уволим!

Резко развернувшись, он направился к корпусу преподавателей, где им с Колином отвели комнаты. Шагов за спиной слышно не было.

«Слюнтяй!» – мысленно повторил Овидус. И как можно было сравнивать его с собой? На смену молодости придет опыт, но никогда из прутика ивы не вырастет дуб.

Внезапно студенты замолкли. Овидус решил было, что они наконец-то угомонились, но тут чей-то сильный уверенный голос вновь завел:

– 'Итак, будем веселиться,

пока мы молоды!

После приятной юности,

после тягостной старости

нас возьмёт земля.'

Следующие строки подхватили уже десяток голосов.

Овидус пошел медленней. Свет звезд, казалось, холодом проникал под одежду, где-то с пронзительной тоской закричала птица. Стало вдруг одиноко и неуютно, и, когда Колин все же догнал его и пошел рядом, Овидус, пряча облегчение, проворчал:

– Привыкай… Наша служба не всегда приятна, но она всегда во благо Республики.