Текст книги "Руины Ада (СИ)"

Автор книги: Егор Михнегер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

Глава 20. Свет Небес

Ненависть – ненасытный гость и засиживается лишь в сердцах, ожиревших от гордости.

Ричард Скотт Бэккер

Ксерсия, Город Золотых Врат

Рифат без всяких эмоций взирал на корчащегося в агонии Ахеменида. Не было никаких сомнений, что его заклятый враг даже не с минуты на минуту, а в ближайшие мгновенья умрёт. От перерезанного горла ни защитные круги, ни даже самая могучая магия не спасает.

Помочь могло разве что вмешательство божества, но высшие сущности слабость, как известно, не любят.

Боги помогают лишь сильным. А к проигравшим нет снисхождения ни на Небесах, ни в Аду.

Тело царя жрецов в последний раз дёрнулось, после чего безвольно обмякло. Гримаса боли и непонимания застыла на лице самого могучего человека в империи. Всё произошло слишком быстро – всего несколько секунд отделяли его победу от гибели.

Несколько секунд, показавшиеся и умирающему, и его противнику вечностью. Вот только субъективное восприятие – это всего лишь субъективное восприятие, а потому подобная «вечность» не могла не закончиться.

Вечность – она не для человеческого сознания. Вечность принадлежит существу совсем иного порядка.

Вечность – даже не для богов, а лишь для изначального Бога. Только тот, у кого нет начала, может по-настоящему объять собой вечность…

Зато для всех остальных есть вполне конечная жизнь. И даже посмертное существование имеет пределы. Впрочем, эта эпоха для Ахеменида лишь начиналась.

Но, независимо от места, где суждено было оказаться душе главного светопоклонника, месть Рифата на Руинах Ада свершилась. Цель, казавшаяся поначалу недостижимой, была наконец им достигнута.

Пускай и не так, как он себе представлял. Совершенно не так.

Рифат отупевшим, неморгающим взглядом смотрел на поверженного врага, пытаясь понять, чувствует ли он хоть что-нибудь. Ликование, удовлетворение или, может, наоборот, разочарование либо ярость – какие-то эмоции должны были быть. Момент казался слишком важным, чтобы ничего не испытывать.

Однако внутри себя Рифат ощущал одну пустоту. Словно бы умер не его злейший враг, а он сам. Возможно, причина в том, что смертельный удар нанёс не он, а его спутник?

Логичное предположение, но нет, похоже, дело было не в этом. Учитывая, что Рифат находился на волосок от смерти, ему следовало искренне радоваться помощи Буера. Без владыки демонов всё это мероприятие в принципе завершилось бы ещё очень давно и бесславно. А так, так…

Так Рифат дошёл до конца. И неважно, что он не успел обмолвиться со своим врагом ни словечком. Слова всё равно не могли передать всю глубину его презрения и ненависти к этому человеку. Ахеменид был для Рифата воплощением зла, куда худшим, чем демоны. Возможно, даже худшим, чем маги.

Нет, дело было не в том как, а в том, что Рифат вообще достиг своей цели. Цель стала для него настолько глобальной, что без неё Рифат внезапно оказался ничем. В субъективном плане, конечно, в реальности-то он никуда не исчез, но ведь когда все твои устремления зациклены на одном, то никакой объективности не бывает. Рифат стал един со своей целью, а теперь... Теперь цели не было.

А значит, не было больше Рифата. Осталась лишь безвольная телесная оболочка. Из которой ушла даже злость.

Он не мог заставить себя сдвинуться с места. Ибо пустота не может ничего делать. Пустота просто есть.

А ещё пустоту что-то или кто-то может заполнить. Естественно, уже по своему усмотрению.

Ведь пустота на то и нужна, чтобы использовать её в своих интересах.

– Ну что ты застыл там как вкопанный? – подкатившись к поверженному светопоклоннику, окликнул Буер Рифата. – Давай, помоги положить на алтарь это мясо. Мне без рук теперь, как понимаешь, не справиться, а искать новое тело больше особого смысла нет.

Рифат перевёл пустой взгляд с Ахеменида на демона. Некоторое время молча смотрел на своего давнего спутника.

– Ау, человечек! Слышишь, что я тебе говорю? На алтарь перенести его надо! Давай, не тупи, у нас осталось не так много времени.

Не отдавая себе отчёта в том, что и зачем сейчас делает, Рифат медленно побрёл к распростёртому телу. Поднять так поднять. Перенести так перенести. На алтарь так на алтарь.

Рифату было действительно всё равно. Он машинально перешагивал через трупы, отрубленные конечности, старался не поскользнуться на многочисленных лужах крови. Рифат даже не удосужился подобрать упавший после окончания сражения Ульфикар. Он просто выполнял команды Буера, не задавая вопросов. Весь мир сузился для него до элементарных поступков по чьей-то внешней указке. И это та самая победа, о которой Рифат столь долго мечтал?

Поднимая с пола тяжёлое тело Ахеменида, Рифат отстранённо отметил, что залитое кровью лицо на его собственном бедре не подаёт никаких признаков жизни. Лоб Ронове рассекали две глубокие алые раны – не было сомнений, что дух маркиза и графа вернулся в свой чудный замок в Аду.

Эх, если бы только Рифат мог выбрать своё посмертное наказание, то непременно отправился бы гостить к Ронове. Его замок был единственным приятным местом, встреченным Рифатом за время странствий по нижним пластам бытия. Увы, едва ли продавшему душу мстителю удастся отделаться столь легко.

Буер больше мешался под ногами, чем помогал. В отличие от ошеломлённого Рифата, демон, наоборот, испытывал крайнее возбуждение. Голова на восьми ногах козла скакала вокруг переносимого тела, строя дикие гримасы, хихикая и покусывая губы от нетерпения.

– Ага, клади его прямо по центру. Хрен с ним с ногами, пусть свешиваются. Вот так, вот так. А теперь отойди.

Всё столь же послушно, Рифат сделал несколько шагов в сторону, предоставив демону развлекаться с поверженным телом. Внутренне опустошённый, он по-прежнему не проявлял никакого интереса к происходящему. Ахеменид теперь труп, какая разница, что Буер хочет с ним сделать? Душа царя жрецов уже на пути к Колодцу Душ, ей нет дела до бездыханного тела.

Вот если бы дух Ахеменида пленил Астарот… Увы, аватар великого демона не дожил до победы.

– Метабес! Метабес! Взываю к тебе, Метабес! – запрыгнув на алтарь, Буер принялся скакать над грудной клеткой трупа. – Метабес! Метабес!

Рифату уже не раз приходилось слышать это странное то ли имя, то ли название какой-то явно бесовской сущности. Однако каждый раз, когда он пытался что-нибудь про этого самого Метабеса выяснить, демоны сразу переводили диалог на другую тему. А сейчас Рифату было уже всё равно. Что бес, что Метабес, что Свет Небес…

– Метабес, Метабес, Свет Небес! – Рифат вдруг понял, что не ослышался. Буер действительно чередовал имя беса со Светом. – Давай, спускайся ко мне со своего драного неба! Я сделал всё, что ты хотел, слышишь? Метабес, чтоб тебя! Мы же договори…

Времени на размышления Рифату, конечно, не предоставили. Труп Ахеменида на алтаре резко выгнулся. Его глаза и рот распахнулись, из них, так же как и из ран на горле, вырвался яркий свет.

Рифат непроизвольно попятился, в его сознании наконец-то начала нарастать тревога. Пока ещё слишком смутная, чтобы побудить его к действиям, но после полного замешательства последних минут это было хоть что-то. Сердце начало колотиться, разгоняя по телу кровь. Возможно, красная жидкость через какое-то время сумеет разогреть не только одеревеневшие мышцы, но и пробудить спящий разум.

Купол Чертога Света тоже стал куда ярче. Смотреть без боли в глазах на небесный мрамор на потолке стало через несколько секунд невозможно.

Свет, свет, со всех сторон мерзкий свет – Рифату он очень не нравился. Свет словно обнажал его прогнившую сущность. Сущность человека, предавшего людской род. Человека, заключившего союз с демонами ради мелочной мести…

– Да-да! Свет, Свет, Свет! Значит, ты предпочитаешь, чтобы я тоже звал тебя Светом Небес, Метабес?

Когда глаза Рифата приспособились к освещению, обстановка вокруг него изменилась. Буер парил в воздухе над алтарём, как и тело Ахеменида, принявшее теперь вертикальное положение. Из царя жрецов по-прежнему лился свет, яркий даже на фоне словно бы раскалённого добела потолка. Вот только никаких признаков самостоятельной воли в телесной скорлупе не было – труп светопоклонника казался не более чем куклой, которую дёргает за ниточку невидимый кукловод.

До сознания Рифата наконец-то дошло, что Буер и вселившаяся в тело Ахеменида сущность что-то активно обсуждают. Причём в весьма недружеской форме.

– Меч – это другое! О мече мы договаривались с человечком, а ты обещал меня немножечко просветить! – От возбуждения Буер подрыгивал в воздухе козлиными ножками, на его морде отражалось неприкрытое недовольство. – Метабес, в Аду хотят знать, что грядёт! И под интересантами я имею в виду не мелких сошек, типа Астарота и Ронове, а тех, кто существенно…

– А ты сам, значит, сошка не мелкая, губернатор? – голос исходил изо рта царя жрецов, но принадлежал кому угодно, но только не Ахемениду. Произносимые телом слова вообще походили скорее на вибрацию, нежели на человеческий голос. – Или ты и правда возомнил себя связующим звеном между Адом и Небесами? В таком случае ты действительно жалок.

– Мета…

Свет в помещение стал ещё ярче. Рифату пришлось прикрыть глаза ладонью, чтобы не ослепнуть. Приятное поначалу тепло, исходившее от потолка, постепенно начинало обжигать кожу, как будто небесный мрамор взаправду был солнцем.

– Я уже давно сообщил всё необходимое твоим повелителям. И поверь, им очень не понравились мои сведения. Так что советую не напоминать им об этом, пытаясь выслужиться… губернатор, – титул Буера труп произнёс с нескрываемым презрением. Это ощущалось очень своеобразно. Будто звуковые вибрации ранили не просто слух, а самолюбие того, к кому были обращены. – Клинок с частичкой моего духа – более чем щедрая награда за твои услуги. Неужели ты думаешь, что без моей воли твоё жалкое жертвоприношение было бы принято? Ты не вложил в свою жертву даже частички души и страданий, как это делают люди! Хамадан… Даже имя нормальное для меча придумать не мог.

Рифат не мог разглядеть лицо Буера из-за слишком яркого света. Для него восьминогий демон представлял сейчас смутное очертание, напоминавшее схематичное изображение солнца. Рифат вспомнил, что уже видел Буера в таком образе.

– Я…

– Ты сказал достаточно! – грубо перебила его вибрация-голос. – Ты сказал слишком много! Ты сказал это без должного уважения! Ты… впрочем, неважно. Скоро ты за свою наглость поплатишься. Мироздание будет перестроено, и я сомневаюсь, что таким, как ты, найдётся место при новом порядке. Убирайся обратно в свой никчёмный домен и… порадуйся своей новой игрушке, пока есть возможность. Как ни крути, но меч ты всё-таки действительно заслужил.

– Но…

– Прощай, губернатор.

Больше Буер ничего сказать не успел. Свет просто растворил его в себе, словно какая-то кислота. От демона не осталось даже мокрого места. Рифат так и не понял, был ли Буер убит или каким-то образом телепортирован прямо в Ад.

Впрочем, сути дела это всё равно не меняло. Свет приказывал реальности исполнять его волю, и реальность сразу же подчинялась. Законы мироздания и логика отходили на второй-третий план.

По крайней мере, те законы, которые казались людям давно изученными и хорошо обоснованными. И та логика, которую был способен вместить в себя человеческий разум. Для существ высшего порядка мир, вероятно, был устроен совсем иным образом, так что с их стороны никаких противоречий в происходящем не наблюдалось.

Внимание загадочной сущности переключилось на единственного оставшегося в живых индивида.

– Ты! – Рифат ощутил, как неведомая сила отрывает его тело от пола. – Тебе тоже пора возвращаться.

Сопротивляться этой силе казалось совершенно бессмысленно. Если владыка демонов не был для неё серьёзным противником, то уж простой смертный тем паче являлся не более чем букашкой. В лучшем случае одноразовой марионеткой, которую можно было использовать, но не стоило принимать в расчёт. Даже напряги Рифат все свои силы и волю, он не смог бы повлиять ни на что.

Его уже фактически не существовало. Он доживал свои последние мгновения.

Однако Рифат до сих пор испытывал скорее смутную тревогу, нежели вполне оправданный в такой ситуации страх.

– Обычно я не могу напрямую воздействовать на людей, но в тебе человеческого осталось намного меньше, чем демонического. Губернатор Буер пересобрал твою сущность по своему образу и подобию, когда помогал тебе пройти через первую Стену Мрака. Именно поэтому ты столь мало помнишь. Глупец, ты хоть понимаешь, почему ты был столь сильно помешан на мести?

Рифат хотел было покачать головой, но его воли не хватило даже для этого.

– Царь жрецов не предавал тебя, ничего не отнимал, не относился к тебе как-то особо предвзято. Нет, ты сам принёс свою плоть от плоти в жертву ради обладания чудо-оружием. Сам добровольно и осознанно отрёкся от всего, что было тебе дорого, ради амбиций! Вся твоя великая месть – просто зависть. Исключительно завись и ничего более.

Поднявшая его в воздух сила притянула Рифата к самому алтарю так, чтобы он оказался лицом к лицу с убитым противником.

– Ты не спасал мир от большего зла, будучи сам злом меньшим. Нет, всё ровно наоборот, это Ахеменид с помощью хитрости пытался противостоять моей воле, которую ты, ни о чём не подозревая, исполнил. Это светопоклонник был меньшим злом, который даже моих бесов умудрился использовать во благо людей! Который усмирил разбойников и объединил население через веру. Который не знал, но догадывался, что грядёт, и потому старался усилить державу. А ты, ты всё с помощью моих мелких шавок разрушил. Благородный мститель, как бы не так…

Сила оттолкнула тело Рифата на пару метров, словно от пренебрежения.

– Ты мог бы заменить царя жрецов и стать полезным слугой, но ты слишком противоречивый, чтобы на тебя можно было рассчитывать. Ты такой же ненадёжный, как губернатор Буер. Такой же амбициозный, при том что самостоятельно не представляешь из себя ничего! Что ж, ты действительно заслужил свои муки в Аду, недочеловек-недодемон. Недосветопоклонник-недосветоненавистник. Во всём «недо», чего не коснись. Передавай привет от меня герцогу Данталиону, пусть делает с тобой всё, что хочет.

На одеревеневшем лице Ахеменида будто бы отразилась усмешка:

– Благородный мститель. Благородный мститель… Меньшее зло…

Рифат ощутил, что его тело растворяется в свете. Что он исчезает. В его сознании возникла сильно запоздавшая паника.

– Тот, кто оправдывает свои поступки, притворяясь злом меньшим, незаметно самым большим злом и становится. Кто считает, что его цель оправдывает любые средства, тот самое большое зло и творит. Это вселенский закон, и уж поверь, я знаю, о чём говорю.

От Рифата уже почти ничего не осталось. Он чувствовал себя воистину невесомым. Поле зрения начало схлопываться в одну маленькую яркую точку. Последние слова он воспринял не столько ушами, сколько ощутил их смысл через вибрацию духа.

– Я знаю, я точно знаю, как становятся на путь зла. Ведь Свет Небес мгновенно в Метабеса не превращается… Я знаю, увы.

Кроме светлой точки и вибрации, больше ничего не осталось. А потом, потом исчезли и эти атрибуты реальности.

Блаженная тьма и тишина накрыли нечто, бывшее прежде Рифатом.

Как жаль, что этот покой продлится недолго.

Но покой, он для праведных.

А злобным душам место в Аду.

И неважно, к большему или меньшему злу относила себя чья-то сущность.

И была ли цель, которую она преследовала, праведной.

Ведь если для достижения цели требуется творить зло, то возмездие неизбежно.

Ибо Ад – это не что иное, как всего лишь возмездие.

Возмездие для тех, кто ставил свои цели и желания превыше всего.

Эпилог

Освобождение от мук можно обрести лишь через ещё большие муки.

Ричард Скотт Бэккер

Нижний Ад, четвёртый слой

Шипастая тень содрогнулась. Она пребывала в полной неподвижности долгие месяцы, но теперь что-то неуловимым образом изменилось. И дело точно было не в предмете, отбрасывавшем эту самую тень.

Потому что такого предмета в принципе не было.

Тень существовала сама по себе, и сейчас она ожила. Тень существа, звавшегося когда-то Рифатом.

В этом пласте бытия подобный феномен был не просто возможным, но вполне обычным явлением. Души грешников обитали в двухмерном пространстве, а управлявшие миром демоны – в трёхмерном. А самые сильные владыки мира сего представляли собой четырёхмерные сущности, пребывавшие одновременно в прошлом и в будущем. И один из таких повелителей Ада с интересом рассматривал сейчас тень, неуверенно зашевелившуюся на страницах его Книги. Книги, в которой события реальности не просто записывались, они посредством её активно формировались. Книги, чьи страницы были сделаны из кожи корчившихся в агонии нечестивцев, а чернила нацежены из их крови и слёз.

Герцог Данталион перевернул страницу, казавшуюся по сравнению с маленькой тенью огромным испаханным полем. Перевернул без особой необходимости, просто чтобы отметить окончание одной эпохи и приветствовать начало другой. Демон любил символизм, ибо в четырёхмерном пространстве лишь значимые события могли служить надёжными ориентирами.

Эпоха света со смертью Ахеменида закончилась, впереди была эпоха чёрного колдовства. Время, когда судьба мира будет зависеть от магов. А магов неспроста страшились и не любили даже самые могучие демоны…

Данталион пощекотал кончиком длинного когтя съёжившуюся от ужаса тень.

Нет, он знал, что тени от его прикосновений не больно. Пока что ей только страшно. Больно станет потом.

Чтобы испытывать боль, тени следовало привыкнуть к новому миру. Освоиться с непривычными ощущениями. Вот тогда-то Данталион и начнёт вырывать ей шипы. Отделять демоническую сущность, доставшуюся глупцу от губернатора Буера, от человеческой сути грешника. О да, этому человечку предстоит страдать в Аду долго.

Очень долго. Гораздо дольше, чем всем его остальным обитателям.

Кроме демонов. Демоны здесь жили тысячелетиями и будут существовать, покуда их не уничтожат создания свыше. С самого верха, которое невежды зовут Небесами.

К несчастью, теперь Данталион знал, что давно предсказанная катастрофа больше не за горами. Час расплаты для демонов приближается. Как знал герцог Данталион, что даже если станет менять реальность по своему усмотрению, то лишь ненадолго отсрочит крушение.

Аду суждено превратиться в руины. Настоящие руины, не имеющие ничего общего с иллюзорной верой в Руины Ада, которую Метабес придумал для светопоклонников. Даже его, Данталиона, мастера галлюцинаций и иллюзий, всегда удивляло, как можно было заставить целый народ поверить в подобную сказку.

Руины Ада… Насколько это должно быть льстило людишкам, считавшим, что они могли когда-то победить Ад.

Как бы не так, люди могли Ад только создать, но никак не уничтожить.

Ведь в противном случае им пришлось бы преодолеть в себе зло. А зло составляло неотъемлемую часть человеческой сущности.

И вовсе не потому, что люди от природы были плохими. И конечно, не из-за свободы воли, о которой любили порассуждать порабощённые Метабесом светопоклонники. Забавно, что именно рабы сильнее всех прочих любят мнить себя свободными в выборе. Нет, всё было существенно проще.

Люди были злы, потому что жаждали гораздо больше необходимого. Им всегда всего было мало.

Они создали Ад, потому что им не хватало одной человеческой жизни. Пускай и короткой, но вполне достаточной для самореализации. Но нет же, людям была нужна вечность!

Что ж, они эту вечность в конце концов получили. А то, что даже относительная вечность в Аду им пришлась не по вкусу – результат закономерный и вполне справедливый.

Такова плата за ненасытность. Такова цена непомерных амбиций и неприятия предназначения свыше.

Ад – дело рук человеческих. Продукт человеческой воли.

Именно поэтому грядёт очищение свыше.

Чтобы привести в порядок исковерканное колдовством мироздание. Вернуть естественный ход вещей.

Поэтому всё будет разрушено вплоть до низшего слоя.

Покуда не исчезнет последняя шелуха бытия…

Впрочем, до четвёртого слоя Ада высшие сущности доберутся ещё очень нескоро. К тому же в распоряжении Данталиона не только безнадёжное будущее, но и вполне славное прошлое. Он может субъективно растянуть своё существование и мучения своих жертв на эпохи.

Так что возомнившему себя благородным мстителем человечку не повезло.

Для него всё только лишь начинается. Существу, звавшемуся Рифатом, предстоит ощутить на собственной шкуре вкус вечности.

Покуда глупец не поймёт, что такое настоящее зло.

И что никакого меньшего зла не бывает.

Ад – это не начало, не конец и, по существу, вовсе не настоящая вечность.

Ад – это познание себя через невыносимые муки и боль.

Таким образом, Ад – это продолжение жизни для тех, кто в течение жизни так ничего и не понял.

Ад – для таких, как Рифат.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ