Текст книги "Руины Ада (СИ)"

Автор книги: Егор Михнегер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Глава 12. Серые дни

Пусть говорят мне что угодно, чтобы причинить мне боль. Слишком мало знают меня, чтобы быть в курсе, что больше всего причиняет мне боль.

Фридрих Ницше

Ксерсия, сатрапия Зактрия

Весь обратный путь одержимые в буквальном смысле несли похищенных женщин на руках, вот только романтики в том было мало. Вернее, никакой романтики в принципе не было, просто скорость передвижения таким образом существенно возрастала.

План Рифата сработал, погони за ними не последовало. Массовой резни удалось избежать.

Не сказать, что кто-то был ему благодарен за столь милосердный поступок. Одержимые жаждали крови, а потому посматривали на лишившего их развлечения человека с явным неодобрением. Вдова ненавидела его за убийство супруга. Буеру, аватару Астарота и девушке – хотя уже не имело смысла называть её девушкой – казалось, вообще всё равно.

Ну хоть возвращение в деревню бесов произошло без особенных происшествий. Разве что повторный поход по пещерам оставил на телах женщин много ушибов. И это при том, что те следовали прямо за Буером по лунной дорожке, держась за руки одержимых. Рифату тоже досталось изрядное количество ссадин, поскольку на сей раз он замыкал шествие и практически не видел исходивший от дорожки Буера свет. Под ручку его, естественно, никто не держал.

Впрочем, решение проблемы нашлось. После очередного неприятного удара о стены туннеля Рифат достал нож и сделал на шароварах глубокий разрез – такой, чтобы лицо на его бедре ничто не скрывало. Приказав Ронове сотворить вокруг себя золотистую ауру, Рифат продолжил свой путь гораздо увереннее. Надо будет всегда носить с собой два комплекта штанин: без разреза, чтобы не смущать посторонних, и с разрезом, чтобы в любой момент использовать лицо на бедре. Как жаль, что умные мысли приходят всегда с опозданием…

Не сказать, что Рифата как-то сильно обрадовало возвращение в затерянную в горах деревушку. Да, здесь было относительно безопасно, но вот приятной компанию бесов назвать никак было нельзя. Буеру пришлось долго и настойчиво объяснять не совсем местным жителям, что женщин, как и Рифата, трогать нельзя. Женщины, мол, его новые жёны, отнеситесь с почтением. В итоге, чтобы избежать недопонимания, Рифату, Буеру и его «жёнам» на всякий случай пришлось всем вместе занять один дом. Покосившийся и убогий, однако лучший из того, что имелся в этой проклятой деревне. Потянулись серые дни.

Нет, дни были серыми вовсе не из-за погоды, небо почти всегда было ясным. Серыми они были исключительно из-за скуки и тягости от общества женщин. Те вечно смотрели на Рифата с такой укоризной, будто это он виноват во всех их несчастьях. Что за вздор, он даже ни разу ни к одной из них не притронулся!

Не притронулся в плане любовных утех, так-то, конечно, ему приходилось одёргивать дур, чтобы те не наложили на себя руки или удумали каких иных глупостей.

Нет, определённо, Рифат не заслуживал столь негативного к себе отношения. К тому же Рифат с аватаром Астарота постоянно ходили днём на охоту, чтобы на ужин у них всегда было мясо птиц и животных, а не жуткая человечина. Каков итог? Абсолютно ноль благодарности.

Иногда, глядя на несчастные и вечно недовольные лица двух женщин, особенно на вдову, Рифата так и подмывало оставить тех на пару дней без еды. Пусть отведают человеческой плоти – в очередной раз убедятся, что всегда может быть хуже.

И всё же изо дня в день он уходил на охоту. Наверное, даже не столько из-за своей большой доброты, сколько от желания хотя бы ненадолго отдохнуть от женского общества. А ведь когда-то, судя по его смутным воспоминаниям, Рифат женщин очень любил…

В отличие от него, Буер никаких проблем от «общения» с дамами не испытывал. Владыка демонов установил какой-то собственный график и через каждую ночь пытался оплодотворить ту или иную «жену». Только когда у тех появились характерные признаки недомогания, владыка демонов угомонился, разом потеряв к постельным игрищам интерес.

Демоны, как сказал когда-то сам Буер, практичные существа. Зачем просто так мучить людишек, когда тех можно использовать? Ему нужны были потомки, а не весьма сомнительное удовольствие обладания женщинами.

Настоящее удовольствие, как понял Рифат, создания Ада получали от упоения властью. В этом демоны были весьма схожи с людьми.

* * *

– Зачем ты делаешь это? – застав его однажды задумавшимся над дальнейшими планами, спросила вдова.

Под её грязными одеяниями уже отчётливо виднелся живот. В этой глуши, в которой было легко потерять всякий счёт времени, дни и ночи тянулись, с одной стороны, очень медленно, но с другой, при взгляде назад казалось, что прошло всего пару недель. Когда почти все дни одинаковые, то сравнивать их между собой весьма затруднительно. Памяти не за что зацепиться, а с памятью у Рифата и так были проблемы, теперь он ясно осознавал это.

Зато у него не было проблем по части эмоциональной связи с маркизом Форнеусом, и потому Рифат знал, время для возвращения в столицу ещё не пришло. Несмотря на свою колоссальную мощь и размеры, владыка демонов был ограничен глубоководной стихией, поэтому не мог быстро нанести светопоклонникам серьёзный ущерб.

Монстр планомерно уничтожал все крупные корабли, выходившие в море, а также судёнышки, посланные на «охоту» за чудищем. У Рифата не имелось ни малейших сомнений касательно судьбы подобных «охотников». Тем не менее Ксерсия пока успешно справлялась с кризисом, возникшим из-за морской блокады. Большие корабли сменились множеством маленьких, ходивших вдоль самого берега, речное судоходство тоже не особенно пострадало. Ахеменид явственно осторожничал, не рискуя отправлять в море на поиски чудища укомплектованную множеством боевых жрецов экспедицию, ограничиваясь небольшими группами неугодных светопоклонников. Вероятно, царь жрецов быстро понял, с кем имеет дело, а потому выжидал. Он знал, что сильные демоны редко надолго задерживаются на этом слое реальности. Глобальные планы Рифата находились таким образом под угрозой провала.

Что ж, планы на то и планы – они отражают всего лишь наши намерения, а вовсе не обязательный образ будущего. В любом случае про него и Буера наверняка за несколько месяцев если не позабудут, то хотя бы ослабят бдительность. Раньше или чуть позже у тех снова будет шанс нанести неожиданный и болезненный удар по «Империи Света». А с двумя раздвоенными мечами их возможности значительно увеличатся.

Надо только всё обдумать как следует, потому-то Рифат и отмахнулся от моральных упрёков глупой деревенской бабы, ничего не ответив. Вдова, однако, не отставала:

– Зачем ты пособничаешь демонам? Ведь ты, несмотря на ту морду у тебя на бедре, человек. Человек, а не злое чудовище!

Рифат усмехнулся:

– По-твоему, люди чем-то лучше адских созданий? – он покачал головой. – Зачастую люди ещё страшнее, чем демоны. Ведь, в отличии от последних, люди хорошо понимают, какую боль причиняют сородичам. И тем не менее из поколения в поколение творят зло…

Но вдова – из разговоров между двумя пленницами Рифат знал, что её зовут Нилуфар – была простой деревенской женщиной, а потому абстрактных философских измышлений не понимала:

– Демоны – это демоны. Люди есть люди. Ты человек, так ответь мне, ради чего ты помогаешь врагам человеков? – Рифат невольно усмехнулся, услышав подобное просторечие. – Демоны всё равно обманут тебя, ты попадёшь в Ад! Так из-за чего же, из-за чего ты творишь по их указаниям зло?

«Враги человеков». Да, для этой женщины всё было предельно ясно и просто. Есть добро и есть зло. Между ними есть чёткая разница. До чего же наивно…

Эх, если бы всё, и правда, было столь очевидно.

– Ты ошибаешься, – хмыкнул Рифат. – Это не я действую по указанию демонов. Это они исполняют мои указания. До определённой степени, конечно, и за определённую цену. Жуткую цену, но я готов её заплатить.

Руки вдовы сжались в кулаки, она стояла, напрягшись всем телом:

– Ради чего?

Обычно молчаливого Рифата вдруг прорвало:

– Ради мести! Ради восстановления справедливости! Ради, в конце концов, всего человечества, хотя тебе этого никогда не понять. Светопоклонники – зло, огромное зло! – он грустно вздохнул. – А я тоже зло, но зло меньшее. Мы не в сказке, где добро всегда побеждает, глупая женщина. Мы живём на Руинах Ада, и здесь зло может одолеть только другое зло – вот в чём правда.

Как и следовало ожидать, Нилуфар ни слова не поняла.

Напряжённая женщина буравила Рифата своими широко открытыми глазами. Её осунувшееся от пережитого горя лицо было одновременно и глупым, и жалким, и яростным. В её чёрно-белую картину мира его объяснения не укладывались, а значит, просто не существовали. Она слушала, но не слышала.

Потому-то Рифат и не любил ничего объяснять. У кого есть мозги, тот обычно раньше или позже понимает всё сам. У кого ума нет, тот ищет не объяснений, а исключительно подтверждения того, что, как ему кажется, знает. Для наивного человека есть добро и есть зло, и если человек держится добра, пусть наперекор всем доводам разума, то он не может оказаться неправ.

Не может, и всё.

– Какая такая справедливость в убийстве ни в чём не повинных людей? Наш домик в хуторе никому не мешал. И в чём заключаются злодеяния светопоклонников, если они несут людям свет? Свет, тогда как ты с демонами несёшь людям тьму!

Беседа всё больше раздражала Рифата. Не было никаких сомнений, что ему не удастся ничего объяснить.

Верней, оправдаться. Теперь он понимал, что вдова ждала от него именно оправданий.

– Я никому ничего не несу. Ни света, ни тьмы или каких иных красок. Я, – Рифат задумался, подыскивая нужное слово, – я возвращаю. Возвращаю обратно то зло, которое светопоклонники причинили мне и близким мне людям, вот и вся моя миссия, – он устало вздохнул. – Увы, из-за этого приходится попутно причинять зло невиновным, как в случае твоего семейства. Поверь, я ничего против тебя и твоих родичей не имел, вы просто стали первым попавшимся под руку инструментом. С тем же успехом мы с Буером могли выбрать любой другой дом или хутор, у нас не было намерения найти и наказать кого-то конкретного.

Вопреки его ожиданиям, лицо женщины даже не дрогнуло. Похоже, она, как и многие сельские жители, не питала иллюзий насчёт собственной значимости. Это лишь городские неженки уверены, что весь мир крутится вокруг них.

Так и не дождавшись никакой реакции, Рифат продолжил:

– Да, я понимаю, отсутствие злого умысла нисколько не умаляет тяжести моего проступка, но и не может являться помехой на пути к моей цели. Если я не стану абсолютно безжалостен, успеха мне не видать, а если я проиграю, то и невиновные люди скоро почувствуют на себе всю тяжесть «жизни при Свете». То, что произошло с твоей семьёй, весьма вероятно, случится со многими другими невинными. Зло восторжествует в куда большем масштабе. Ведь в распоряжении царя жрецов находится куда больше бесов, чем у меня. Это лишь вопрос места и времени, когда и куда Ахеменид спустит на мирных жителей своих одержимых. Если к тому моменту я с ним не расправлюсь…

Он уже как-то рассказывал Нилуфаре и её дочери Ноорулайне про переселение душ из стада свиней в сторонников Света, но, конечно же, женщины ему не поверили. Нет, они не были глубоко верующими в светотеизм – в сельской местности популярностью пользовались гораздо более древние и примитивные верования, – но даже до них добралась пропаганда светопоклонников.

Свет – это хорошо, демоны – это плохо. Интуитивно понятная мысль, не требующая каких-либо доказательств.

По-прежнему видя недоверие на лице вдовы, Рифат решил поставить точку в сегодняшней лекции:

– Я веду войну, а на войне, к сожалению, невозможно избежать жертв среди непричастных к сражениям. Даже если ты ничего про эту самую войну не знаешь, не понимаешь или вовсе не веришь в неё, это не значит, что война обойдёт тебя стороной. Незнание даёт ложное ощущение безопасности. Незнание никого не защищает и не оправдывает. Потому-то и не бывает по-настоящему невиновных, ибо ваша вина состоит хотя бы в вашем невежестве!

На Рифата нашло какое-то умопомрачение. Внезапно он понял, что едва сдерживается, чтобы не ударить женщину, пытавшуюся вызвать у него угрызения совести.

Да, он виновен, но и остальные все небезгрешны! Не надо перекладывать всю ответственность на него одного!

– Есть знание и есть невежество. Есть сила и есть слабость. И тот, кто слаб и невежественен, сам виноват в своих бедах! Сильные мира сего не могут всё время смотреть себе под ноги, пытаясь уберечь копошащихся на их пути идиотов! Заставь других считаться с собой или не ной, что тебя просто используют. Понимаешь? Теперь понимаешь?!

Он схватил женщину за плечи, чувствуя, что иначе непременно пустит в ход кулаки.

– Я уберёг от резни ваш хутор! Уберёг, спас! А мог бы пройтись огнём и мечом чисто ради потехи. Мог, дура, мог! Это бы ничего мне не стоило. И знаешь почему? – Рифат приблизил своё лицо к вдове. – Потому что я сильный. Потому что я знаю такое, о чём другие люди даже не догадываются. Потому что я прошёл через Ад!

Наконец-то увидев на лице женщины страх, Рифат слегка отстранился.

– Потому что я принёс частицу Ада с собой в этот мир. И если это потребуется для достижения моей цели, то я превращу Руины Ада в Ад полноценный.

Столь же внезапно, как возникла, вспышка ярости начала угасать. Рифат отпустил плечи женщины, прекрасно понимая, что оставил ей своей крепкой хваткой заметные синяки. Его голос стал тише:

– В конце концов, если Ад не восстановлю я, то это сделает Ахеменид. Так стоит ли тогда беспокоиться о жертвах или последствиях?

Нилуфар ничего ему не ответила.

И впредь лишний раз ни о чём больше не спрашивала.

Тем, кто ползает под ногами, сильных мира сего лучше не беспокоить.

Даже если сильные люди глубоко не правы.

Особенно если те не правы.

Ибо неправедность защищается всегда наиболее яростно.

Глава 13. Плоть от плоти

Что говорят обречённым? Что может дать им знание, кроме ощущения следящего за ними палача? Знать свою судьбу – значит знать бесполезность, идти с потемневшим, омертвевшим сердцем.

Забыть о надежде.

Ричард Скотт Бэккер

Ксерсия, сатрапия Зактрия

Глядя на округлившиеся животы своих «жён», Буер жадно облизывался. Нет, владыка демонов не жаждал крови невинных младенцев, вернее, жаждал, но не в буквальном смысле. Ему нужна была жертва для обладания чудо-мечом, а не вкусное блюдо – полакомиться человечиной он мог и так без проблем. Недостатка человеческого мяса благодаря одержимым не наблюдалось. В скрытую в горах деревушку практически еженедельно приходило новое тело. Средний срок жизни которого редко превышал один месяц.

Из тех одержимых, которых Рифат встретил вначале своего пребывания в этой деревне, уже никого не осталось. Все были съедены новыми лицами, пришедшими им на смену. Круговорот мяса в природе…

Буер и аватар Астарота встречали всех новоприбывших, доходчиво объясняя им правила относительно Рифата и женщин, а также во всех подробностях расспрашивая бесов об обстоятельствах их появления в Верхнем из Адов. Как ни странно, среди адских созданий не было никого, кто вселился в людей в результате Искупления Светом. Ахеменид по-прежнему держал армию одержимых в столице под полным контролем. Чудеса, да и только.

Неопределённость и долгое бездействие начинали давить на Рифата. Ему всё чаще казалось, что он застрял в местном филиале Ада навечно, так медленно и однообразно тянулось здесь время. Однако рост животов женщин наглядно показывал: с момента вылазки прошло около девяти месяцев – не сильно больше, но и не меньше. Весьма долгий срок, который однозначно свидетельствовал, что ставка на маркиза Форнеуса себя не оправдывает. Огромный морской монстр ослаблял Ксерсию слишком мало и медленно.

Рифат всё больше ощущал себя не мстителем, а охотником, настолько добыча пропитания для себя и двух женщин превратилась в рутину. Кормилец с раздвоенным чудо-мечом…

Но любое ожидание когда-то заканчивается. У юной Ноорулайн с утра начались схватки, а вскоре из её утробы вышла желтоватая жидкость. Естественно, Рифат и Буер знали, что это значит. Начались приготовления к родам и ритуалу.

– Обглаживай ей живот, вот так, аккуратно от груди и вниз, – наставлял Рифат вдову, наблюдая за процессом деторождения.

Будучи когда-то представителем жреческой касты, он несколько раз присутствовал при родах. В отличие от остальных мужчин, жрецы к этому делу не только допускались, но и считались желанными свидетелями появления на свет новой жизни. Пригласить их могли только очень богатые люди.

Но даже высшая знать приходит в этот мир тем же образом, что и заурядные деревенщины. Все люди выходят из чрев матерей и лишь в исключительных случаях прямо из разрезов на их животах. Впрочем, в последнем случае жизнь матери и младенца висели на волоске, так что Рифат надеялся, что до этого не дойдёт. У него был определённый опыт и знания, которые могли помочь ребёнку появиться на свет, но всё же убийство было для него куда более привычным делом, чем дарование жизни. Для чудесного исцеления следовало обратиться к кому-то другому…

Тем не менее помочь он пытался. Покосившийся домик, в котором были вынуждены жить «жёны» Буера, не располагал удобными сиденьями, поэтому Рифат поддерживал плечи и голову Ноорулайн, чтобы хотя бы немного облегчить роды.

Которые шли тяжело. Первый раз всегда самый трудный.

От зелий на маковой или белладоновой основе, которые любезно предлагал Буер, девушка пока что отказывалась. Сказывались глупые суеверия, что роды должны проходить естественным образом при минимальном внешнем вмешательстве. Что ж, Рифат знал, что раньше или позже обезболивающие зелья будущей матери пригодятся.

– Тужься, тужься, тужься! – подбадривала дочь Нилуфар, сидевшая внизу. Вдова и сама должна была на днях разродиться, поэтому действовала весьма неуклюже. – Выталкивай плод!

Конечно, женщины не знали об уготованной их детям участи – в жуткие планы никто их благоразумно не посвящал. Весьма вероятно, несмотря на всю свою дремучую невежественность, будущие матери о чём-то догадывались, но ведь знать и предполагать – совсем не одно и то же.

Незнание всегда оставляет долю надежды.

Снаружи дома Буер и аватар Астарота уже готовились к ритуалу, маркиз и граф Ронове ранее тщательно проинструктировал демонов на сей счёт. Одно лезвие следовало смочить кровью нового владельца меча, второе омыть в его плоть от плоти. Никаких шансов на благополучный исход для ребёнка. Обладай Нилуфар и Ноорулайн полным пониманием ситуации, их старания произвести на свет новую жизнь едва ли были бы больше, чем нулевыми.

А так Ноорулайн усиленно тужилась. Крича, побледнев и кусая губы, делала всё, что ей говорят.

– Ручка! – радостно воскликнула вдова. – Из её утробы просунулась ручка!

Рифат грубо выругался. Следовала не радоваться, а принимать срочные меры.

– Осторожно засунь её назад в чрево. Первой должна выйти голова малыша, понимаешь?

Радостное выражение стало медленно сползать с лица женщины.

– Голова?

Рифат кивнул:

– Да, именно голова. Только так можно гарантировать правильный выход плода. Спокойно! Паниковать пока рано. Аккуратно пропихни ручку назад и попытайся поправить тельце так, чтобы первой наружу пошла голова.

Нилуфар нервно сглотнула. Несмотря на спокойный тон Рифата, на её лице проступил страх.

– Я… я…

– Просто делай то, что я говорю, – тихим, но властным голосом приказал её Рифат. – Делай медленно и без лишних усилий, тогда ты ей точно не навредишь, а поможешь.

Он смотрел вдове прямо в глаза, используя для её убеждения всё – от тона голоса до взгляда и мимики.

В конце концов его уверенность передалась женщине. Так кивнула:

– Хорошо. Медленно… Ай! Оно дёргается!

Рифат оставался непоколебим:

– Значит, оно живое. Всё в порядке. А теперь протолкни эту ручку назад и направь в отверстие голову. Очень медленно и спокойно. Давай, Нилуфар, действуй.

Ему хотелось добавить, что от этого зависят жизни младенца и твоей дочери, но Рифат решил промолчать. Беременная женщина и так была на взводе, не стоило усугублять это не самое продуктивное состояние. Она слишком боялась причинить своими неумелыми действиями вред.

Сами по себе страх и неуверенность – это не хорошо и не плохо. Но чтобы помогать, а не мешать действовать, страху и неуверенности следовало быть контролируемыми. Только тогда, вместо опасного бездействия, они приведут к осторожности, а именно осторожность была сейчас на вес золота.

Невероятно медленно, но зато очень мягко, Нилуфар постепенно справилась с поставленной перед нею задачей.

– Теперь выходит головка, – в отличие от первого появления части тела, вторая частичка нового организма уже не вызвала бурный восторг.

Рифат подбодрил женщину:

– Отлично. Глядишь, сделаем из тебя лучшую повивальную бабку в Зактрии, – судя по озабоченному выражению лица, Нилуфар шутку не оценила, но Рифата это не сильно расстроило. – Ноорулайн, теперь снова настал твой черёд. Тужься. Мучиться осталось недолго.

Его последние слова носили несколько зловещий оттенок, но женщины уловить его не могли. Ребёночек стал постепенно появляться на свет. Теперь должным образом.

Когда роды наконец-то закончились, снаружи и в доме стало темнеть. Солнце явно клонилось к закату. Что ж, первый ребёнок всегда выходит долго и тяжело. Настоящее испытание, как для матери, так и для её помощников в деле появления новой жизни.

Разрезав пуповину, Рифат приказал Нилуфар отдать ему новорождённого:

– Его надо омыть, а из Ноорулайн вытащить остаток пуповины и послед, – увидев неодобрение на лице вдовы, Рифат решил, что та не понимает, о чём идёт речь. – Послед будет похож на тонкий кожаный мешочек, набитый кровавым месивом, вряд ли ты его с чем-то спутаешь.

По-прежнему видя на лице вдовы явное недоверие и нежелание отдавать ребёнка, Рифат демонстративно вздохнул:

– Если оставить послед в теле Ноорулайн, то с высокой вероятностью она вскоре умрё…

– Я знаю, что такое послед! – огрызнулась держащая младенца вдова. – После родов мы закапываем его в землю. Так, между частью ребёнка и почвой устанавливается духовная связь.

Рифат не стал говорить женщине, что это всего лишь дремучее суеверие. Всё, что ему сейчас было нужно – это забрать себе мальчика. Тот, словно каким-то образом почувствовав, что разговор на самом деле идёт о его жизни и смерти, притих.

– Думаешь, я не смог бы отобрать его у тебя силой, если бы захотел? – вновь наигранно удивился Рифат.

Нилуфар покачала головой. В отличие от него, вдова совершенно точно не притворялась:

– Я думаю, что могу убить его прямо сейчас, чтобы он не попал в лапы демонам!

Именно этого Рифат и боялся. Хотя и продолжал делать вид, что дело не в этом.

– Тогда ради чего было сейчас столько мучиться? Надо было наложить на себя руки раньше, а не рожать.

Он благоразумно не стал уточнять, что в самом начале пленения такие попытки были, но их пресекли.

– Потому что, потому… – не смогла подобрать Нилуфар разумного объяснения, но ей этого и не требовалась. Как и новорождённый ребёнок, она внутренне ощущала угрозу, пускай и не могла рационально её описать.

Немного оправившаяся после родовых схваток Ноорулайн застонала, пытаясь выдавить из себя остатки последа. Вдова посмотрела на дочь, а потом уставилась Рифату прямо в глаза:

– Поклянись, что с ним всё будет в порядке! – потребовала она от мужчины. – Поклянись, или уже клянусь я, что разобью его голову об… об…

Женщина стала оглядываться, ища подходящий предмет. Вот только Рифат с Буером предусмотрительно все угловатые предметы из помещения вынесли, а пол устелили соломой.

– Нет нужды в глупых угрозах, – постарался как можно спокойнее произнести Рифат, доверчиво пододвинувшись поближе к вдове. – Клянусь своей душой, что я не причиню вред ребёнку!

Видя, что подозрительность ещё не до конца сошла с лица женщины, он добавил:

– И не допущу того, чтобы вред ему причинили другие. Буер и одержимые не дотронутся до него даже пальцем! – для пущей убедительности он, немного подумав, добавил: – По крайней мере, пока он немного не подрастёт. Охранять его всю жизнь я не стану, тут уж ничего не поделаешь.

Из глаз несчастной женщины брызнули слёзы. Её хотелось верить Рифату, очень хотелось! Хотелось сохранить дитю жизнь.

Поняв, что настал подходящий момент, Рифат осторожно протянул руки к ребёнку, принимая крохотное, почти невесомое тельце.

Взглянул на сморщенное красное личико и ласково улыбнулся:

– Ну что? Давай смоем с тебя эту слизь, ладно?

Как только Нилуфар выпустила ребёнка из рук, Рифат резко поднялся. От улыбки на его давно огрубевшем лице не осталось даже следа. Младенец сразу заплакал.

– К-к-ку… куда?! – поняв, что Рифат направляется к выходу из дома, попыталась схватить его за ноги Нилуфар, но было уже слишком поздно.

Рифат легко вырвал свою ступню из слабенькой хватки беременной женщины и распахнул двери, ведущие в сени.

– Ты поклялся… – прохрипела ему вслед Нилуфар.

Он ничего не ответил.

Да, Рифат поклялся своей душой, но ведь та всё равно была безнадёжно проклята.

Чего же ещё он может в таком случае потерять?

Выйдя из дома, он сразу передал визжащего малыша в руки Буера.

После чего взял свой раздвоенный меч и отправился в горы.

Он не хотел быть участником или свидетелем ритуала.

Пускай он и проклят, но частичка человечности ещё в нём осталась.

И эта частичка нашёптывала ему, что поступил он чудовищно.

Поступил как истинный демон.