Текст книги "Солдат Пешкин и компания"

Автор книги: Ефим Чеповецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
«Спасайте Петю!…»

Не думаете ли вы, случайно, что дома забыли о Пете? Конечно, не забыли.

После побега в квартире Маминых-Папиных было объявлено что-то вроде военного положения. Установлена связь со всеми городскими отделениями милиции, и оттуда во все концы города посланы разведчики. Поминутно звонил телефон – бабушка принимала сообщения о ходе поисков.

В этой работе не принимал участия только дедушка. Он с утра ушел с псом Сарделем на поиски недостающей тонны металлолома.

Тут надо напомнить, что дедушка в прошлом был неплохим охотником. Он сумел натаскать Сарделя на ржавое железо так, как иных охотничьих псов натаскивают на уток или зайцев.

Теперь, учуяв в каком-нибудь дворе запах металлолома, Сардель делал охотничью стойку и тянул дедушку в подворотню.

Так вот, в разгар событий дедушка позвонил по телефону-автомату домой и радостно сообщил, что в шести кварталах от дома он нашел…

Бабушка, не дослушав, выронила трубку и, присев на стул, радостно сообщила:

– Он нашел!…

Трубку схватила мама:

– Кто нашел? Что нашел?

– Нашел колесо, – послышалось в трубке.

– Какое колесо?

– От трактора! – ликовал дедушкин голос. – Три пуда железа! Сорок восемь килограммов.

– Никаких колес! – крикнула в трубку мама и, разъяснив положение, велела дедушке немедленно заняться поисками Пети.

Повесив трубку, мама продолжала давать новые указания:

– Позвоните в бюро потерь и находок и сообщите Петины внешние приметы!… Мальчик умный, ласковый, похож на меня, лицом немного на папу, больше всего любит меня и все сладкое… Дуся, готовьте продукты на дорогу!…

В углу на стуле сидел бледный папа. Он совсем был не против того, чтобы Петя поехал в лагерь, но сказать об этом никак не решался.

– Только ты, только ты во всем виноват! – без конца повторяла ему мама. – А теперь, когда неизвестно, что с сыном, ты сидишь сложа руки!

Но папа как раз не сидел сложа руки. Он поминутно разводил ими, не зная, что предпринять, что ответить маме. И хотя он уже отлично знал, куда убежал Петя, повторял один и тот же вопрос:

– А куда, куда мог убежать Петенька?… – сказала Дуся.

– Видать, в лагерь, куда же еще!

– В лагерь? Вы так думаете? – переспрашивал папа, но ничего не предпринимал.

– Ты должен ехать за ним и перехватить его по дороге!

– Да-да, конечно, – отвечал папа и снова разводил руками.

– Что будет, что будет! – ломала руки мама. – По улицам бегают уличные мальчишки, за городом начинается лес, в нем кишат дикие звери, а возле лагеря глубокая река!… Ты должен бросить все и немедленно отправляться!

– Так точно! – по-солдатски ответил папа и надел соломенную шляпу.

– Ну-с! – сказала мама, и только после этого папа встал со стула и медленно направился к двери. – Стой, а поесть чего-нибудь?

– Да, я не прочь перехватить, – смущенно сказал папа, проглотив слюну.

– Не о тебе речь! Возьми продукты для ребенка, он там, наверное, совсем отощал, умирает с голоду, бедный мой сынок!…

Мама подала папе приготовленный Дусей рюкзак с пирогами. Затем взяла со стола несколько копченых рыбин и, завернув их в бумагу, сунула в карман папиного плаща:

– Это тебе.

Папа вышел в коридор, легко вздохнул и, когда дверь за ним захлопнулась, побежал вниз, прыгая через одну ступеньку. Когда он уже выбегал на улицу, дверь снова отворилась, и по парадному громом прокатился мамин голос:

– Без Петеньки не смей возвращаться!

Но папа уже не слышал наказа. Машина, в которую он вскочил, зафырчала и с ходу набрала большую скорость.

Итак, в эту минуту Непоседа и Мякиш летели на вертолете, Нетак вез Петю в коляске, а папа мчался в открытом «газике».

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
«Верни соску». Третий благородный поступок

Коляска с Петей катила все дальше и дальше. Мимо мелькали дома, новые кварталы, и наконец началась окраина города.

Упрямый Нетак толкал бы коляску и дальше, если бы вдруг сзади не послышался тяжелый топот и громкое: «Уа-уа-уа!»

Петя открыл глаза, Нетак обернулся.

– Стойте! Верните коляску! Безобразие! – кричал мужчина в роговых очках. Одной рукой он пытался схватить коляску, а другой прижимал к груди орущего младенца.

Наконец папаша задержал экипаж и, тяжело отдуваясь, приказал:

– Вываливайся, лодырь! Говори, зачем утащил коляску?

– Это не я, – спокойно сказал Петя, не выпуская изо рта соски. – Это он!

Но близорукий папаша не видел Нетака и продолжал отчитывать Петю:

– Все вы друг на друга сваливаете, знаю я вас, у меня у самого мальчишка… – При этих словах он покачал в левой руке конверт с младенцем.

Петя нехотя вылез из коляски и, пощупав рубаху на спине, сказал:

– Подумаешь, очень нужна мне ваша мокрая коляска!

– И бутылку с соской верни! – сказала какая-то женщина, вырывая у Пети изо рта соску.

– Нахал! – возмущался папаша.

Кто не был занят этим событием, мог заметить, как на противоположной стороне улицы из подворотни выбежал бодрый старичок, катя перед собой, как мальчишка, обруч, тяжелое заржавленное тракторное колесо. Улица наполнилась железным грохотом и лаем.

Это был Петин дедушка. Он возвращался с удачной охоты. Пес Сардель прыгал впереди и оглашал воздух победным лаем.

Дедушка свернул было по тротуару налево, в сторону дома, как вдруг Сардель учуял знакомый запах. Он сделал стойку и, заскулив, побежал через дорогу. Дальнозоркие глаза дедушки моментально разглядели в толпе Петю. Дедушка вспомнил внушительное распоряжение мамы: «Разыскать!» – и решительно покатил колесо через дорогу.

Из толпы, которая окружала Петю, отделилось четверо ребят: два мальчика и две девочки. Они стали на бровке тротуара и с распростертыми объятиями радостно встречали дедушку.

– Позвольте, мне некогда! – сказал дедушка, подымая колесо с мостовой на тротуар.

Но рыжий веснушчатый мальчуган – видимо, предводитель четверки – восторженно закричал:

– А мы вас искали!

– Я тоже очень рад, – беспомощно залепетал дедушка, – но, к сожалению, понимаете ли, тороплюсь… у меня… там… Петя… – И, поскольку руки его были заняты, он бородой показал в сторону толпы.

Но четверка загородила дорогу и встала перед ним как железная стена.

– Понимаете, мы с сегодняшнего дня совершаем благородные поступки! – затараторила худая девочка с чернильной полосой под носом.

– И не меньше чем по три в день! – выпалила другая, у которой почему-то было полторы косы: одна подлиннее, другая покороче.

– Это чудесно, – дрожащим голосом сказал дедушка и попытался пробить стену.

– Два поступка мы уже совершили, – сказал рыжий мальчик, – а сейчас должны совершить третий!

– Пустите я тороплюсь! – запротестовал дедушка. – Что вы хотите со мной делать?

– Мы хотим вам помочь перейти на ту сторону… Это очень благородно! – закричали все сразу и, ухватив брыкающегося дедушку за руки, потащили через мостовую на другую сторону улицы, туда, откуда он только что прибежал.

Когда дедушка был благородно дотянут и дотолкан до другой стороны, Петя уже выбрался из толпы и спешил за Нетаком, который тащил его за шнурок ботинка вперед.

– Скорей! Скорей! – торопил деревянный упрямец. – Наверное, отсюда недалеко пионерский лагерь.

При слове «лагерь» Петя почувствовал зуд в пятках и побежал что было сил в открытое поле. Нетак уцепился за Петины брюки и взобрался по ним прямо на плечо.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ,
в которой наконец-то состоится встреча всех героев

Вертолет уже полчаса парил в воздухе и, покружив над распаханным полем, начал сбавлять высоту. Теперь его бесплатным пассажирам – Непоседе и Мякишу – отлично было видно все, что творится внизу.

Острый глаз Непоседы различал даже следы автомашины на дороге.

Мякиш, приклеенный к мячу, безмятежно дремал и очнулся только тогда, когда над ними раздался крик Непоседы:

– Вижу, вижу! Я вижу Петю!

Не успел Мякиш продрать глаза, как почувствовал, что летит стремительно вниз. Но летел не только Мякиш. Летел мяч, а рядом летел Непоседа.

Счастье игрушечных мальчиков, что в момент приземления оба они очутились на мяче сверху. Мяч грохнулся оземь перед самым Петиным носом и снова полетел вверх. Когда он вторично грохнулся на землю, Петя схватил его и радостно закричал:

– Мяч, мяч! Мой мяч!

Но Нетаку было не до мяча: он видел, как разлетелись его друзья и исчезли где-то в кустарнике. Долго рыскал он по полю, пока не наткнулся на стонущего Непоседу. Перед Нетаком в небольшой ямке лежал короткий металлический чурбанчик и беспомощно вертел головой.

– Что это? – воскликнул Нетак. – Где твои руки и ноги?

Непоседа ничего не ответил, только глухо застонал.

Конечно, этого могло бы не случиться, если бы Непоседа подождал, пока вертолет опустится ниже. Но ему, как всегда, не терпелось. Вперед, вперед! Лишь бы скорее… На большой высоте он разжал пальцы, выпустил веревочную лестницу и… был наказан. Как раз тут и сказалось отсутствие одного винтика – винтика, который должен был внутри скрепить руки и ноги металлического мальчика.

– Я погиб! – тихо сказал Непоседа. – Кто теперь сможет найти мои пружинки, мои руки и ноги?

У Нетака от жалости заскрипело деревянное сердце, он хотел успокоить несчастного друга, но рядом послышался стон. Это появился Мякиш. Узнать его было невозможно: измятый, вываленный в земле, он теперь напоминал три сросшиеся картошки. Он не ходил, а полз, беспрерывно охая, а в руках его – о радость! – были недостающие части Непоседы. Все четыре пружинки: две с ладошками и две с башмачками. Верный друг, несмотря на тяжелые ушибы от падения, собрал руки и ноги распавшегося товарища и притащил сюда. Притащил и упал. Нетак на радостях расцеловал Мякиша и побежал за Петей:

– Петя, Петя скорей сюда!

Но Петя был занят мячом. Он был счастлив.

– Мой мяч! Мой, мой, мой! – повторял он и гладил его лоснящиеся бока.

Несчастный Непоседа сквозь слезы смотрел на Петю, и доброе сердце игрушечного мальчика радовалось.

– Это твой мяч, Петенька, мы дарим его тебе, – ласково сказал он. – Поиграй, поиграй!

Мякиш и Нетак молча кивнули головами в знак согласия.

Но Петя после всего пережитого не стал играть в футбол. Он почувствовал сильную усталость, плечи его опустились, веки начали слипаться, и, зевая, он опустился на землю. Послышался богатырский храп. Раскинув руки, Петя лежал прямо на сырой матушкеземле под открытым небом и крепко спал.

Да, если бы сейчас мама увидела, как ее сын грубо нарушает постельный режим, хотя и был он теперь понастоящему жестким, она сразу уложила бы сыночка на десять подушек и под шесть одеял.

Петя спал без снов, грудь его легко вздымалась, и белые щеки постепенно наливались широким помидорным румянцем.

Мякиш тихонечко взобрался на мягкий Петин живот и, зевнув, тоже прикорнул.

Нетак с досадой махнул рукой и решил сам взяться за починку Непоседы. На лбу его выступили капельки древесной смолы, язык от усердия высунулся, а сам он приговаривал:

– Так, так!… Ногу – сюда, руку – туда, эту ногу – туда, эту руку – сюда… Все!

Непоседа встал и зашатался.

– Ой, что ты наделал? – воскликнул он, размахивая ботинками вокруг головы. – Это же ноги, а где мои руки?

– Там, где ноги, – сказал Нетак. – Так лучше!

– Я не могу ходить на руках, не могу! – закричал Непоседа и со звоном шлепнулся на землю.

– Ну тогда ходи на ногах, – милостиво разрешил Нетак.

– А как же голова?

– И голову переставлю. Мне это пара пустяков.

– Не хочу, не хочу! Ты меня всего перепутал! – зазвенел Непоседа и пошел колесом – с рук на ноги, а с ног на руки.

Вот что получается, когда за дело берутся такие мастера, как Нетак.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
о том, как был отремонтирован Непоседа, и о новых препятствиях на пути

Пружинки Непоседы хоть и были перепутаны, а все же сидеть на месте не давали. Он стал прежним беспокойным мальчиком, кувыркался и прыгал. Потом вскочил Пете на грудь и закричал:

– Вставайте, вставайте!

Первым проснулся Мякиш. Он открыл глаза и зевнул.

– Все-е ясно, узна-аю работу Не-етака! – сказал он и шлепнул Петю по носу. – Вставай, дело есть!

Петя открыл глаза. У Непоседы был такой смешной вид, что сон как рукой сняло.

– До чего же ты смешной! – засмеялся Петя.

– Ни-ичего смешного нет, – сказал Мякиш. – С человеком беда стряслась.

– Да, что-то надо придумать.

Петя сел и почесал затылок. Лепить ему, как мы знаем, однажды случалось, а вот мастерить что-нибудь из дерева или из металла – еще никогда. Не спеша он принялся за работу. Разобрал Непоседу на части и разложил их на земле.

– Ноги должны быть внизу, – тихо напомнил Мякиш.

– Нет, наверху! – настаивал Нетак.

– Не мешайте! – отмахнулся Петя. – У самого голова есть! – и принялся за работу. – Так, значит, правая – с правой стороны, левая – с левой… Руки тоже так… Бум-бурубум, бум-бурубум! Порядочек!

– А у те-бя неплохие руки, – сказал Мякиш. – Только к тебе самому еще нужно как следует руки приложить.

– Еще бы – неплохие! Не зря же мой папа конструктор! – хвалился Петя.

Восстановленный Непоседа подпрыгнул и продикламировал:

Ну-ка, братцы, в путь пора!

Мастерам – ура, ура!

И компания в полном сборе тронулась в путь. Над тропинкой лихо зазвенела песенка Непоседы:

Эх, ничто меня на свете

Не сумеет устрашить,

Если может даже Петя,

Мамин Петя, Папин Петя,

Непоседу починить!

Вскоре вся компания очутилась на берегу реки, по ту сторону которой был лес, а в лесу – пионерский лагерь.

– Я чувствовал, что здесь моста не будет, – промямлил Мякиш, заглядывая с крутого берега в воду.

Но мост, к счастью, не понадобился – у песчаного бережка стояла лодка, а рядом с ней сидел старичок рыболов и удил рыбу.

Прячась за кустами, все четверо подошли поближе к рыбаку. Старичок следил сразу за тремя поплавками и мурлыкал себе под нос песенку:

Только удочку закину -

Клюнет старая корзина,

А другой разок заброшу -

Клюнет бывшая галоша.

Разбежались караси,

Не клюют – и не проси!

Не поймаешь нипочем,

Не заманишь калачом…

Петя решительно направился к рыболову. Не успел он выйти из-за кустов, как вдруг позади послышался рокот мотора, и у берега, круто притормозив, остановился открытый «газик». Из машины не вышел, а выпрыгнул Петин папа. Он бросил плащ и рюкзак и подбежал к рыбаку.

Этого беглецы никак не могли ожидать. Ни сам Петя, ни игрушечные мальчики даже не подумали о том, что их будут преследовать.

– Это за мной, – тихо сказал Петя и вздохнул.

Но папа, казалось, и не думал о нем. Он ходил вокруг рыбака, потирал руки и завистливо поглядывал на его удочки.

Мы забыли вам сказать, что товарищ Мамин, то есть Петин папа, был не только болельщиком футбола, но еще и страстным рыболовом. Поэтому-то машина и остановилась у реки. Папа не знал, что по дороге ему встретится река, и не захватил с собой удочек. Но у старика рыболова их было три, и папа надеялся, что одну из них ему удастся выпросить.

Походив еще минуту вокруг рыбака, папа дрожащим от нетерпения голосом завел обычный рыбацкий разговор.

– К-клюет? – заикаясь, спросил он.

– Клевало… в прошлом году, – ответил старик, не отрывая глаз от поплавков.

– На червячка или на горох ловите? – продолжал папа.

– И на то и на другое не берет, – буркнул в усы рыболов.

– А поплевали?

– С утра только этим и занимаюсь… Вот весь улов. – И, не оборачиваясь, рыболов показал рукой на старую, изодранную галошу и дырявую корзину, валявшиеся рядом.

– А на кулебяку пробовали? – осенило папу, и он вытащил из машины рюкзак с пирогами, приготовленными для Пети.

Петя зашевелился в кустах.

– Уй, мои пироги! – сказал он вслух и почувствовал страшный голод.

А папа уже бегал с рюкзаком вокруг рыбака и, расхваливая пироги, приговаривал:

– Покрошить, покрошить надо! Чудесная приманка, на нее не то что плотичка – золотая рыба пойдет!…

– Тс-с-с! – прошипел рыбак и поднялся. – Вы мне всю рыбу распугали!

– Ах, нервы! – сказал папа. – Нервы, знаете ли, разгулялись. Сам профессор Щукин прописал мне рыбную ловлю для успокоения нервов… Профессора Щукина знаете?

– Как не знать! – ответил рыбак. – Мы с ним тут вчера весь день лечились, все нервы истрепали.

– Эх, удочку бы мне! – жалобно протянул папа. – Хотя бы одну…

– Берите любую, – сказал рыбак. – Все равно ловли никакой. Пойду-ка я пониже – может, там повезет…

– Повезет, непременно повезет! – обрадовался папа и, сбросив пиджак и шляпу прямо на землю, вперил глаза в поплавок.

Старичок рыболов свернул две удочки и, лукаво посмотрев на папу, замурлыкал свою песенку:

Только удочку заброшу -

Клюнет старая галоша,

А другой разок закину -

Клюнет бывшая корзина…

Спел и ушел вдоль реки, вниз по течению.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Косяк золотых лещей. Папа объявляет бунт…

– Вот это номер! – сказал Непоседа. – Что теперь будем делать? Если попадемся ему на глаза – все провалится.

– Теперь ему не до нас, – сказал Петя. – Он не уйдет отсюда, пока не выудит хоть одну рыбешку. Уж я-то его знаю.

– Так ведь здесь ничего не ловится – рыбы нет, – сказал Непоседа.

– А это что? – пропищал вдруг Мякиш.

– Где?

И Мякиш показал на рыбьи хвосты, торчавшие из кармана папиного плаща.

Непоседа аж запрыгал от чудесной догадки.

– У меня идея, – сказал он и пополз по-пластунски к машине.

Папа сидел на берегу, жевал Петины пироги и бросал остатки в воду. Этим он только пугал лягушек, которые прыгали с кувшинок и зря качали поплавок.

Солнце желтком разлилось по папиной лысине, согрело ее, а рыба все не клевала. Наконец папа начал сам клевать носом, и над рекой поплыл нежный с пересвистами храп.

Непоседа вернулся, с трудом волоча пакет с копчеными лещами.

– Вон сколько! – вздохнул он, утирая пот. – И все золотые! Такой будет улов!…

Но никто не догадывался, что собирается делать с лещами Непоседа.

– Тебе придется мне помочь, – сказал он Нетаку, а затем что-то долго шептал ему на ухо.

– Самый правильный способ! – ответил Нетак и, взяв одну рыбину, поспешил к воде.

Деревянный Нетак воды не боялся, утонуть он не мог, а с тяжелым копченым лещем ему и нырять было нетрудно.

Буль-буль-буль!… – запела вода и поглотила ныряльщика.

Ровно через секунду поплавок папиной удочки вздрогнул, заерзал – и нырнул. Леска натянулась, как струна, удилище согнулось и легло плашмя на воду. Папа проснулся, вскочил, влез в ботинках в воду и, схватив двумя руками удилище, вытащил его из воды. Бамбук свистнул в воздухе, леса выдернулась, и над рекой заблестел золотой лещ.

– Тю-тю-тю! – запел папа и, не разглядывая добычу, снова наживил крючок куском пирога.

Папа дрожал как в лихорадке. Забросив удочку, он начал нетерпеливо переступать с нога на ногу, приговаривая:

– Нервы… ах, нервы!…

Буль! – сказал поплавок и снова утонул.

Папа вскрикнул и выдернул нового леща.

– Э, да тут их целый косяк!

Он вытащил подряд пять лещей! Потом косяк, видимо, кончился, и клев прекратился. Только теперь папа рассмотрел свою добычу. Он стал как вкопанный, и глаза его полезли на лоб.

– Что это значит? – Папа побледнел и выронил из рук удочку. – Копченые лещи в реке?! Да это же чудо!… Все рыбаки просто лопнут от зависти!… Нет-нет, это, наверное, нервы!… Скорей к профессору Лещукину… то есть Щуликину… то есть Щукину…

Папа направился к машине, но вдруг рядом раздался хохот. Это смеялся Петя, выглядывая из кустов.

– Петя, ты? – спросил папа, и подбородок его задрожал. – Что ты здесь делаешь?

– Иду в пионерский лагерь.

– Какой лагерь? – переспросил папа. – Ах, лагерь!… Сейчас же домой!

– Не пойду! – сказал Петя.

– Не пойдешь? – и папа вдруг радостно выкатил глаза. – А ты, пожалуй, прав! Скажу больше – молодец! – И тут он принял грозную позу и начал ораторствовать: – Ты должен быть в лагере – так хочу я, твой отец!… И пусть мама мне не указывает! Моя фамилия Мамин, но я вовсе не мамин, а свой! Я сам свой собственный папа, то есть папа своего сына! Я – старший в доме, я – глава семьи… А если мама по фамилии Папина, то она вовсе еще и не папа, а моя мама, то есть моя жена!… Довольно я с ней намамился… то есть намаялся… Теперь все пойдет по-другому, да!…

Петя не верил своим ушам – стоял разинув рот и дивился папиной храбрости. «Ну и достанется ему от мамы!» – подумал он.

Но папа, видимо, окончательно взбунтовался против мамы. Он бегал по берегу, разбрасывая ногами комки глины и спотыкаясь о коряги.

Он так увлекся своим ораторством, что не заметил, как снова в ботинках вошел в воду и изрядно подмочил брюки.

– Ты поедешь в лагерь! – громогласно заявил он, выпрыгивая из воды. – И никаких возражений! Я сам отвезу тебя… – И он протянул руку с лещами в сторону машины.

Лещи сверкнули на солнце золотыми боками. Папа посмотрел на них и запнулся.

– Подожди меня здесь, никуда не ходи! – сказал папа. – Я сейчас вернусь, только отвезу рыбу домой, пока она не протухла… Давай, – крикнул он водителю, – разворачивайся! – и, схватив с земли пиджак, на ходу впрыгнул в машину.

«Газик» исчез в клубах дорожной пыли, а на берегу, у самой воды, осталась папина соломенная шляпа.

Да, если бы отцовская голова в эти минуты не была забита лещами, он бы заметил, как изменился его сын.

Петя стоял на берегу реки с распахнутым воротом, на ветру лихо развевался его чуб, а в глазах сверкали живые, задорные огоньки. Полнота его значительно поубавилась, щеки обветрились, и только в уголках губ сидели еще едва заметные остатки капризита.

Ну что ж, папа еще не раз полюбуется своим сыном, но сейчас цель похода была близка, все путешественники в сборе, и не было причин, которые снова смогли бы их разлучить.

А лодка стояла у берега, покачиваясь на волнах, и ждала пассажиров.