Текст книги "Сказочные повести. Выпуск пятый"

Автор книги: Ефим Чеповецкий

Соавторы: Георгий Балл,Владимир Муравьев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Почему на шахматной доске прекратились военные действия, и как мышонок Пик нашел солдата Пешкина

В комнате, где жили шахматы, никого не было. Доска лежала на столе, и фигуры стояли на ней в полном беспорядке. По всему было видно, что недавно закончилось очередное сражение. Над полем боя царила тишина. Солдаты двух вражеских армий мирно переговаривались между собой и обменивались табачком.

Как правило, перемирие наступало тогда, когда те, кто играет в шахматы, сами дрались между собой или играли в другие игры.

Как раз сегодня и произошла драка между Колей Пыжиковым и Петей Петушковым. Они создали на доске такое сложное положение, что разобраться в этом можно было не иначе, как кулачным путем. Во всяком случае, так считали сами игроки.

А случилось вот что. Коля решительно продвинул вперед свою королеву и объявил:

– Мат!

– Как бы не так! – закричал Петя. – Вовсе и не мат.

– Уходить королю некуда? Некуда! Заслонить его нечем! – торжествовал Пыжиков.

– А вот есть чем! – сказал Петя и загородил короля чернильницей.

– Убери чернильницу, это не по правилам!

– А вот есть такие правила, я знаю! – упорствовал Петя.

– Убери!

– Нет, не уберу!

– Убери!

– Не уберу!..

Петя так махал руками, что столкнул чернильницу с доски, и та посадила на зеленое сукно две большие кляксы. Впоследствии эти пятна были названы «морем печали». Коле очень сильно досталось от отца.

Конечно, после этого продолжать игру обычным путем не имело смысла, и она перешла в рукопашный бой, который закончился во дворе.

Когда мышонок Пик по шнуру от настольной лампы забрался на стол и попал на поле сражения, то прежде всего столкнулся с черным офицером. Он вежливо обнюхал его и спросил:

– Простите, не вы ли случайно будете храбрым солдатом Пешкиным?

– Убирайся вон, грубиян! – заорала фигура. – Разве ты не видишь, что я офицер, а не солдат?!

– И-извините! – запищал Пик и отскочил в сторону, на край доски.

Прямо перед ним стоял солдат в аккуратной защитной гимнастерке и старательно чистил свои сапоги, чистил и напевал:

 
Ну-ка, щетка-мастерица,
Потрудись, дружище,
Чтобы мог солдат побриться,
Глядя в голенища.
 

И сапоги действительно сверкали, как два зеркала.

Пик подошел поближе. В одном из голенищ отразились его розовые уши, нос и дрожащие усы.

Солдат поправил гимнастерку, пригладил пшеничные усики и спросил:

– С кем имею честь?

– Я… я Пик… мышонок Пик.

– Пик? – что-то припоминая, пробормотал солдат. – Нет, не знаем таких.

– Да вы и не можете меня знать, – пропищал Пик. – Я сегодня впервые из норки вышел.

Воин показался ему очень симпатичным, и усы у него были совсем не страшные, маленькие.

– Какое же дело у тебя? – спросил солдат.

– Я ищу храброго солдата Пешкина. Может быть, вы скажете мне, как его разыскать?

– Может, да, а может, нет – нам не просто дать ответ.

Солдат сказал так потому, что был очень бдительным. Разведка вражеского короля могла подослать кого угодно, чтобы выпытать военную тайну.

– Но он мне очень нужен! Тетушка Усыша сказала, что только он может спасти Пыжика! – продолжал Пик.

– Говоришь, тетушка Усыша? Это, случайно, не тетушка нашего слона?

– Нет-нет, это моя тетушка, а вашего слона я знаю. Это он рассказал нам о храбром солдате Пешкине, когда закатился в нашу нору.

– Ясно, валяй дальше!

– Я вам все расскажу, только вы пообещайте, что отведете меня к Пешкину.

– Это могу пообещать, он недалеко.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Храбрый солдат Пешкин отправляется в поход

Пик рассказал все, как было. О том, как кот Василий перебил Пыжику крыло, как гонялся за ним по комнате и как унес мышеловку в сад к пауку Лапоногу.

– Фу-фу! Те-ерпеть не могу этого кота! – закончил он. – От него за три версты кошатиной пахнет! Если б вы его только знали…

– Как же нам его не знать! Мы его отлично знаем, – сказал Пешкин. – Еще когда Василий котенком был, то и дело закатывал нашего брата под буфет или под кровать. А одного офицера разбойник однажды в сад уволок и катал его там, как простую деревяшку. У него и сейчас все обмундирование исцарапано… Ах ты, старый мурло, Е-два, Е-четыре! – чертыхнулся Пешкин. – Ну, погоди, отольются тебе наши слезы!

– А наши, мьшжины, тоже? – спросил Пик.

– Точно, и ваши, – подтвердил солдат.

– Ведите же, ведите же меня скорей к храброму Пешкину! – запищал Пик.

– Вести, говоришь?.. А ты повертись вокруг своего хвоста по команде «кругом» и найдешь его.

Пик быстро схватил зубами свой розовый хвостик и сделал один круг.

– Ну, я уже повернулся? А где же Пешкин?

– Прямо перед тобой и стоит, разве не видишь? – И солдат приложил руку к нацарапанной на его голове пилотке.

– Так это вы и есть храбрый солдат Пешкин?!

– Так точно – гвардии рядовой! Насчет «храбрый» не нам судить, а вот что Пешкин – генерал подтвердит.

– Ой, товарищ солдат, так идемте скорей! Ведь Пыжик там пропадет!

– Эх, беда, сразу пойти не могу, – покачал головой Пешкин. – Увольнительной нет! Шахматная служба строгая, у нас правила что устав! Прежде всего надо по начальству доложить, а лучше бы самому генералу. Короче, ты беги домой, а я уж тут сам все улажу. – И Пешкин, четко повернувшись кругом, направился в штаб.

В штабе главного шахматного командования шла напряженная работа. Сам генерал с офицерами разбирал запутанную ситуацию, которую создали горе-игроки Коля и Петя. Офицеры и генерал отлично изучили все шахматные защиты: и староиндийскую, и голландскую, и все другие, но защиту с помощью чернильницы, которую придумал Петя, – «чернильную защиту», они еще не знали. Просто никто в мире еще не применял такой защиты.

Пешкин явился в штаб и по всем правилам шахматной игры обратился к генералу:

– Разрешите обратиться, товарищ генерал.

– Слушаю тебя, Пешкин, – отрываясь от своих важных дел, сказал генерал. – Докладывай, с чем пришел?

Пешкин коротко и ясно рассказал генералу обо всем, что услышал от Пика, и закончил так:

– Жаль птенца, только-только летать научился.

Пыжиком его звать, товарищ генерал.

– Как же, как же, помню, матери его поздравительную телеграмму посылал, – сказал генерал. – Хороший парень, только больно горячий… – и, встав со стула, добавил: – Хоть и не время, а выручать нужно! Вот что, Пешкин, поручаю это тебе. Спасешь птенца – к награде представлю!

– Слушаюсь, товарищ генерал. Только мне бы в помощь несколько ребят…

– И то верно, – сказал генерал. – Сколько же просишь?

– Ни много ни мало – пять.

– Пять, Пешкин, не могу. Сам понимаешь – черные каждую минуту могут атаку начать. Бери двух – и точка.

– Есть взять двух! – по уставу отчеканил Пешкин, а про себя подумал: «Просил бы восемь – дал бы четыре. Все генералы одинаковы».

Когда все было готово к походу, Пешкин вдруг обратился к жителям стола:

– Где же искать в саду этого паука Лапонога? Сад большой, а географической карты, как на грех, у меня нет.

– Спросите у глобуса, – забулькали чернильницы.

Но глобус пренебрежительно покачал своей круглой головой и сказал:

– Такие мелочи, как сад, на мне не указаны, пусть сами ищут.

– И поищем, и найдем! – воскликнул Пешкин. – Язык да ноги найдут дороги!

Солдаты спрыгнули на пол, и вскоре раздалась команда:

– В затылок равняйсь! Прямо перед собой шагом марш!

И по паркету четко зацокали солдатские сапоги, подбитые для устойчивости свинцом. Потом послышалась бодрая строевая песня:

 
Коль была б у нас гармошка —
Веселей была б дорожка,
А коль гармошки не найти,
Так нам и с песней по пути!
Е-два, Е-четыре,
Тверже ногу,
Шаг пошире!
Без потерь
И в нужный час
Будет выполнен приказ!
 

Скоро песню услыхали в саду, на тропинке, которая вела к кусту малины.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Как шпионы подслушали секретный разговор Пика с Пешкиным и что из этого вышло

Как только солдаты генерала сошли с доски, во вражеской армии началось оживление.

Прежде всего нужно сказать, что половина фигур этой армии были шпионами и лазутчиками и занималась только тем, что подслушивала да подглядывала за каждым солдатом противника. Шпионы забирались на чужие позиции, шныряли по окопам противника и вертелись перед генеральским штабом.

Но наиболее пронырливыми были два шпиона. Прозвище одного из них было Длинноухий, другого – Головешка. Длинноухий получил свое прозвище за то, что на его деревянной голове были пером нацарапаны треугольные висячие уши, как у ищейки, но ни носа, ни глаз, ни рта не было. У Головешки был отбит череп, отчего был он на полголовы ниже всех других солдат. Однако это не мешало ему считаться лучшим шпионом.

Головешка давно приметил мышонка Пика и немедленно повел за ним наблюдение. С одной стороны, это было простое любопытство, а с другой – очень подозрительным показался розовый длинный хвост. Он принял его за шпагу и рассуждал так: «Если бы это существо с усами не было военным, оно не носило бы такой длинной шпаги. Во-вторых, это существо все время что-то вынюхивает, причем так старательно, что усы все время ходят ходуном».

Шпион начал неотступно следовать за мышонком, чуть ли не наступая ему на хвост. Когда же он подслушал разговор Пика с Пешкиным, сомнений больше не оставалось.

– Ну, миленький Пешкин, – забормотал шпион, – теперь я в покое тебя не оставлю, все узнаю и донесу своему королю. Уж он меня без награды не оставит… Так, так. Сейчас нужно разыскать Длинноухого и вместе с ним перебраться в штаб генерала, чтобы все до конца подслушать!..

Позади послышался тихий свист Длинноухого.

– Где ты шатаешься? – зашипел на него Головешка. – Идем вдвоем. Одна голова хорошо, а полторы лучше! – Он щелкнул себя по отбитому черепу и на секретном шпионском языке добавил: – Уша на макуша и все подслуша!

Затем они пробрались к штабу и все узнали, потому что ни генерал, ни Пешкин из истории спасения Пыжика не делали секрета.

– Вперед, к королю! – скомандовал Головешка. – За наше чрезвычайное донесение нам окажут самые высокие почести!

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Как король наградил шпионов

Левый уголок доски считался королевским дворцом. Над ним нависал голубой абажур настольной лампы и проливал на шахматную доску приятную голубизну. Тут же стоял знаменитый чернильный прибор, медные части которого напоминали золоченую ограду вокруг дворца. Перевернутое пресс-папье, обтянутое двадцатью слоями промокашки, считалось королевскими покоями и служило постелью. Простыни из промокашки были замечательным изобретением: какая бы неприятность ни случалась ночью с королем, промокашка всегда оставалась сухой.

Комнаты королевы находились возле граненых чернильниц. Ведь это были зеркала, а королева была женщиной и без них не могла обходиться. Она была большой модницей, но все ее платья были только черного цвета. Тут же находилась и знаменитая черная пудра, которой пользуются только черные королевы.

Запыхавшись, Длинноухий и Головешка примчались к королевскому дворцу, но стража не хотела их пропускать.

– Не ведено! – твердили солдаты. – Король почивает!

Король действительно собирался уснуть после сытного обеда, а королева примеряла новые наряды. Вечером они собирались дать бал.

Король за обедом поел лишнего и никак не мог уснуть. Он вертелся на своем высоком ложе и охал:

– Ох, подпирает! Ох, разрывает! Ох, колики донимают!..

И тут он услышал шум, который подняли шпионы, пытаясь проникнуть в покои дворца. Король вызвал дежурного офицера.

– Что за шум? Почему шум? Распустились, даже королю не дают покоя!

Офицер доложил, что это шумят шпионы его высочества – Длинноухий и Головешка, что у них какая-то важная весть.

– Впустить, все равно живот болит – спать не могу!

Шпионов впустили.

– Что заставило вас нарушить мой тихий час? – сказал король. – Если вы снова будете городить чепуху, не стоящую хода пешки, я велю вас окунуть в чернильницы головами вниз!

– О нет, ваше королевское высочество! – наперебой заговорили шпионы.

– Эта весть доставит вам удовольствие.

– Удовольствие? – удивился король. – Может, меня и колики в животе пройдут?

– Пройдут, непременно пройдут! – угодливо сказал Головешка.

– Даже сладко в животе станет! – добавил Длинноухий.

Король слез с промокашки на доску.

– Скорей, скорей говорите!

Шпионы посмотрели по сторонам – не подслушивают ли их – и хором сказали:

– Чижик, по имени Пыжик, попал в мышеловку!

– Ух ты, как интересно! – воскликнул король. – Чижик, и вдруг в мышеловку! Ха-ха-ха!.. Кажется, колики начинают у меня проходить. Валяйте дальше, дальше!

Головешка сильно наступил Длинноухому на ногу, дав этим понять, чтобы он молчал, а сам продолжал:

– А генерал, чтобы выручить птенца, послал в сад храброго солдата Пешкина и еще двух солдат… Мышеловку с чижиком сторожит сам паук Лапоног!..

– А-а-а, Пешкин! – закричал король. – С этого бы и начинали! – Он стал потирать руки, строя в уме какие-то коварные планы.

– Ну, как ваш превосходный живот еще не разлилась в нем сладость? – залебезил Головешка.

– Надеюсь, вы не забудете наши старания и наградите нас? – согнувшись в три погибели, спросил Длинноухий.

– Конечно, конечно, награжу! – не глядя на шпионов, воскликнул король. – Вы будете очень довольны.

– Спасибо, спасибо! – закланялись шпионы.

– Я велю не окунать вас вниз головой в чернильницу! Разве это не замечательная награда?!

– Замечательная, – грустно ответили шпионы. – Вашей щедрости нет границ.

– Не стоит благодарности, вас еще не окунули. Да понимаете ли вы, какую чудесную военную операцию мы теперь совершим?! – сказал король и начал вслух соображать: – Значит, ушли в сад – раз! Трое солдат – два! Среди них знаменитый Пешкин – три!.. Здесь на доске мы войну проигрываем – четыре! Но если истребим вражеских солдат там, в саду, то перевес будет на нашей стороне! – И, приняв важную позу, затопал и закричал: – Поднять! Мобилизовать! Приказать! Послать! Объявить! Учредить! Убить! Истребить!.. Всех офицеров ко мне!

Во дворе поднялся страшный переполох. В королевскую опочивальню спешили штабные офицеры, бежала королева, скалывая на ходу булавками недошитое платье. Даже один конь в панике вскочил на королевскую постель.

Бежал и придворный лекарь с тюбиком клея на тот случай, если у короля отвалится деревянная голова с короной.

– Не нужно лекаря – моя голова на месте! – закричал король. – Усилить охрану! – Потом снова забрался на постель и объявил: – Закрытый военный совет объявляю открытым! Слушайте мой королевский приказ! Пункт первый: немедленно выслать вдогонку за неприятельскими солдатами отряд из трех наших бойцов во главе с верховым офицером! Пункт второй: противника догнать, истребить! Солдата Пешкина доставить живым или мертвым! Пункт третий: поскольку мы теперь обязательно победим, то приказываю готовиться к балу! Задача ясна?

– Так точно! – ответили штабные офицеры.

– Всех ко мне! – приказал король.

Когда солдаты и офицеры стали в круг, король начал читать считалочку, чтобы честно выбрать участников похода:

 
Энэ, бэнэ,
Шах и мат.
Я солдат,
И ты солдат.
Начинается поход.
Кто пехота – тот пойдет!
 

Но сколько раз ни повторял считалочку, выбор падал на него самого.

– Не может быть, я, наверное, ошибаюсь, – сказал король и поручил эту работу коню.

Конь четырежды повторил считалочку и отобрал себя, офицера и трех солдат.

Спустя минуту черный офицер верхом на коне и трое солдат покинули шахматную доску.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
О старом связисте пауке Лапоноге

Паук Лапоног был знаменитым связистом-телеграфистом. Куст малины, на котором он жил, считался главным центром связи… Высокие ветки служили антеннами, и от них тянулись линии во все концы сада: на телеграфные столбы и в дома. На Лапонога день и ночь работали пауки-монтеры, добавляя новые и новые линии. Паутину им экономить не надо было, она им доставалась даром – ведь они тянули ее прямо из своего нутра, все делали, как говорится, на живую нитку, по новейшему слову паучьей техники. А техника была так сложна, что простофили-мухи, не разбираясь в ней, то и дело попадали в паутину. Стоило мухе на самой дальней подстанции попасть в сети и поднять жужжание, как сигнал по паутине моментально попадал на центральный куст, и Лапоног спешил к своей жертве.

Были у него свои подстанции и в скучных человеческих канцеляриях, где мухи носились целыми стаями. Особая линия тянулась в кухню, где жил дружок паука – кот Василий. Здесь в углу висел старый репродуктор «Рекорд».

Он давно был испорчен, и весь его рупор густо обтянут паутиной. Отсюда и поступали важные сигналы от Лапонога к Василию и обратно.

Сегодня Лапоног с утра был не в духе. Толстая зеленая муха, которую он заманивал целый час, порвала его лучшую антенну и улетела. Правда, эта муха через несколько минут попала на ленту-липучку, которая висела на окне. Но туда Лапоног не осмелился лезть, потому что сам мог погибнуть. Липучки стали серьезными соперниками паука, и это тоже его сильно раздражало.

Когда кот Василий притащил мышеловку со своим пленником к кусту малины, Лапоног чинил свои порванные антенны. Он был так зол, что даже не ответил на приветствие старого друга, только проронил:

– Ходишь, бездельник, да песни поешь!

– Я не бездельник, – обиделся Василий. – Сидел бы сложа лапы – не имел бы такой добычи!

– Какой такой добычи?! – все еще не глядя на кота, спросил паук Лапоног.

– А ты не поленись да посмотри.

– А ты подойди поближе.

– Очень мне нужно в твоей паутине путаться… Я уже давненько не имел такой добычи! – гордо произнес кот.

Лапоног съехал на паутине вниз.

– Э-те-те! – произнес он, увидев мышеловку. – Да это, никак. Пыжик?!

– Угадал, – ответил Василий.

– Здорово ты его упаковал! Ну что ж, отличная добыча. Давай попируем.

– Но-но, – перебил Василий. – Какой скорый! Ты сначала заработай.

– Заработать? – удивился паук. – А что я должен делать?

– Дело пустячное, – сказал Василий, усаживаясь на мышеловку. – Сиди да охраняй эту клетку, пока я вернусь. У птенца здесь много друзей – того и гляди, прибегут и выпустят.

– Ну когда это было, чтобы от меня, Лапонога, кто-нибудь сбегал?! – надулся паук, но тут же вспомнил зеленую муху, которая недавно сбежала от него (а это видели все соседи) и закашлялся. – Гм-гм… Не беспокойся, я его паутинкой, паутинкой окручу, самой что ни на есть прочной, – и тут же принялся опутывать мышеловку с Пыжиком.

– Действуй и ни мур-мур. Ясно? А я пойду. Есть у меня там кое-какие важные делишки. «Знаем, воришка, твои делишки!» – подумал паук Лапоног, но вслух сказал:

– Желаю удачи! Василий погладил лапой мышеловку, осмотрел ее – в надежном ли месте стоит – и побежал в кухню искать какой-нибудь инструмент, чтобы открыть мышеловку.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Как, сидя в мышеловке, можно стать знаменитым

Да, Пыжику сейчас сочувствовали все жители сада. Цветы ромашки (их называли тут Маши-Ромаши) носили ему воду Они выискивали самые крупные студеные росинки и, надев их на коромысла из стебельков травы, подносили Пыжику. Даже бабочки-капустницы, которым ни до чего, кроме капусты, нет дела, обмахивали его рану своими крыльями-веерами.

Были и такие герои, которые тут же пытались освободить пленника. Отважный шмель, охранник цветочной клумбы, с воинственным кличем «жжу-жжу-жжулик!» бросился на паутину Лапонога и начал ее рвать. Но паутина была крепка. Храбрый шмель запутался в ней и повис, связанный по рукам и ногам.

А между тем Пыжик чувствовал себя не так уж плохо. Крыло болело меньше. Он даже забыл, что находится в плену, и с любопытством разглядывал сложное устройство паучьего телеграфа. Линии вокруг мышеловки становились все гуще и гуще.

Дело в том, что телеграф Лапонога еще не знавал такой перегрузки.

Жизнь в саду протекала скучновато, и мало кто беспокоил главного связиста телеграммами и телефонными разговорами. А тут вдруг такое событие: Пыжик в мышеловке!.. Телеграммы неслись из конца в конец, звонки раздавались ежеминутно. «Как чувствует себя пленник?», «В каком состоянии мать пострадавшего?», «Когда ожидается приход кота?» – запрашивали любопытные. Многие телеграммы посылались прямо на имя Пыжика. «Крепись, мы с тобой!» – писали скворцы. «Не шевели раненым крылом!» – советовали сердобольные голуби. Паучки-монтеры совсем забегались и запутались, налаживая повреждения. А сам Лапоног недовольно ворчал:

– Ишь, как разошлись, ни минуты покоя нет! Подумаешь, какая важная птица этот Пыжик!..

Вокруг мышеловки толпились комары – корреспонденты местных газет. Тут были представители «Зеленого листка», газеты «Вечерний звон», журнала «Отец и птенец» и другие. Корреспонденты наседали на пострадавшего и донимали всевозможными вопросами. Одни спрашивали, каково его здоровье.

Другие интересовались, захватил ли Пыжик с собой учебники, чтобы готовить домашние уроки. Третьи просили рассказать биографию. Корреспонденты записывали ответы в блокноты и немедленно отправляли в свои редакции.

А Пыжик давно позабыл о грозящей ему опасности. Он даже начал храбро покрикивать: «Что мне кот?! Что мне кот?!», а про себя думал еще такое: «Вот я уроки в школе пропускаю, а причина у меня уважительная и к директору вызывать не будут!» И еще думал о том, что стал известным на весь сад и одноклассники ему теперь завидуют.

Скоро Пыжику стало скучно и захотелось с кем-нибудь поболтать. Тут и помог паучий телеграф.

Одному монтеру-паучку удалось протянуть паутинку сквозь мышеловку и опутать ею лапу Пыжику. Птенец пытался высвободить лапу и поминутно дергал ею. У него и в мыслях не было, что эта паутинка была началом линии, которая через весь сад вела прямо в дом и попадала в мышиную нору.

Когда Пыжик шевелил лапой, паутинка натягивалась и на другом конце дергала щепочку. «Пик, пик!» – пищал щепочка. Это и был телефонный звонок. В мышиную нору редко кто звонил, и поэтому все ее жильцы переполошились.

– Пик, Пик, тебя вызывают к телефону! – закричал мышата.

Пик немедленно прибежал и приложил ухо к щепочке.

Неужели вы не верите и думаете, что мышонок ничего не слышал? Отлично все слышал. Разве вам самим не случалось, намотав нитку на две катушки, переговариваться с дружком из другой комнаты? Покрутишь катушку, и на другом конце слышно, как скрипит нитка. А ведь этот телефон был устроен точно так же.

Мышата окружили Пика:

– Ну что, что ты слышишь?

– Я слышу «пик-пик» и слышу «чик-чик».

Паутинка сильнее дернула щепочку, и та очень громко сказала: «Чик-жик! Чик-жик».

– Чижик! Чижик! – запищали мышата.

– Да, – важно сказал Пик. – Это он меня вызывает! Я ему нужен по одному важному делу… – и так быстро выбежал из норы, что тетушка Усыша даже не успела спросить куда.

Поглядеть на пленника прибегали, прилетали и приползали издалека. Не случись эта история, Пыжик никогда не увидел бы странного забавного зверька, который стоял по ту сторону решетки и внимательно его разглядывал. У зверька были большие розовые уши, усы и тонкий длинный хвост. А вот крыльев совсем не было. Вместо того чтобы чирикать, он все время попискивал и дрожал от кончика носа до самого кончика хвоста.

Это, конечно, был мышонок Пик, но Пыжик еще этого не знал.

– Ты кто? Ты кто? – спросил он зверька.

– Я Пик, мышонок Пик.

Пыжик ничего не ответил. Пик тоже не знал, с чего начать разговор, и, вздохнув, сказал:

– А ты сидишь в нашей мышеловке…

– Если это ваша, – ответил Пыжик, – я могу немедленно уступить тебе свое место. Пожалуйста!

– Попробуй уступи! – с вызовом сказал Пик. – Ну, уступай же! Почему ты не уступаешь?

Пыжик клюнул решетку и ничего не сказал.

– Ага, не можешь, не можешь! – торжествовал мышонок. – Нечего было и хвастаться.

– Я и не хвастаюсь, – ответил Пыжик. – Только все-таки не каждому приходится попадаться в мышеловку.

– Ну и что! – сказал Пик. – Подумаешь – герой! Сидишь за железной решеткой, и тебя никто не может сцапать, а меня может кот схватить или другой зверь. Мало ли их тут. Нас, мышей, только люди боятся. Колина мама однажды увидела в кухне тетушку Усышу и упала в обморок…

– Значит, вы очень страшные звери.

– Страшные, – сказал Пик, но вдруг задрожал, словно хотел сбросить с себя шкурку, и пропищал: Ой, ой! Сюда идет какой-то страшный зверь! Спасайтесь кто может!

Он исчез так быстро, как будто его здесь и не было.

Через секунду Пыжик услыхал знакомую песню:

 
Бир-бир-бар,
Бир-бар-будл,
Бадл-дудл-Берлыдан!..
 

А вскоре показался и сам индюшонок. Он шел и, как всегда, приплясывал.

– Эй, эй, чендюк! Эй, эй, Берлыдуля! – заметался в мышеловке Пыжик. – Это я, чижик! Разве не узнаешь?

Индюшонок остановился, посмотрел через решетку на пленника, берлыкнул что-то и уже приподнял левую ногу, чтобы идти дальше, но Пыжик снова закричал:

– Погоди, выручи меня! Ведь я из-за тебя попал в клетку. Я хотел тебе достать заграничный цветной лоскуток… Я твой лучший друг – чижик! Помнишь, мы даже вместе плясали!

– Берлы, берлы, не знаю я никакого чижика! Много вас здесь по саду летает! И вообще, мне некогда, я приглашен на танцы, я тороплюсь!

Пыжик прижался к решетке и жалобно захныкал:

– Э-э-эй, крабы-жабы… Ты хоть маме моей скажи, что я здесь!.. Э-э-эй, это нечестно, нечестно!

Но индюшонок уже не слышал Пыжика. Он побежал на танцы.