Текст книги "Головач-3 (ЛП)"

Автор книги: Эдвард Ли

Соавторы: Райан Хардинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Они сели во внедорожник, но когда Брайс стал отъезжать, их взгляды на мгновение задержались на сидящих через улицу стариках. Их морщинистые лица напоминали вырезанные из дерева маски, но затем один из них внезапно ухмыльнулся и подмигнул, глядя прямо на Брайса.

Брайс постарался побыстрее укатить прочь.

***

«Чокнутая Сэлли» была не выдерживающей никакой критики помойкой, но по сравнению с мотелем, что в квартале от нее, напоминала Тадж-Махал (один из самых грандиозных памятников индийской архитектуры – прим. пер.). Это был трехэтажный особняк 1910-ого года, с провисшей внутрь крышей. Несколько окон на верхних этажах были заколочены фанерой. От краски, которой некогда был покрашен фасад древнего сооружения, не осталось и следа. Вывеска над входом гласила: «ГОСТИНЕЦА „РАСИНКА“ НОМЕРА ЗА 29 ДОЛЛАРОВ.»

– Божечки! Они даже слово "гостиница" написали с ошибкой! – заметил Брайс. – И слово "росинка" тоже.

– Ты бы выключил уже свой Режим Зануды, а? – сказал Оги.

– Ну, что за сортир, – вставил свои два цента Кларк. – Похож на домик гребаной "Семейки монстров".

– Он еще в более худшем состоянии, чем стрип-клуб, – добавил Брайс. – Здесь, наверное, нарушены все строительные нормы и правила. Готов поспорить, это еще один спецпроект их личного Фрэнка Ллойда Райта (знаменитый амер. архитектор – прим. пер.).

Оги просто покачал головой.

– Ну, вы и снобы. Что, не можете останавливаться в гостинице, есть только это не "Хелмсли" (нью-йоркский отель – прим. пер.)? – Доски крыльца заскрипели у него под ногами, когда он подошел ко входу. – Попробуем что-нибудь новенькое, что тут такого? К тому же, готов поспорить, что на ресепшене работает жаркая «цыпочка».

– Готов вернуть мне мои сто баксов, если ты не прав?

Оги направил на него указательный палец.

– Договорились, братец. Знаешь, мне почти тебя жалко за то, что ты уже спустил две сотни, не успев даже никого подцепить в "Сэлли". Может, я трахну телку на ресепшене, чтоб себя утешить, потому что она окажется красоткой.

Но вместо красотки на ресепшене работала толстуха лет под семьдесят и ростом всего пять футов (полтора метра – прим. пер.). Волосы у нее были собраны на макушке в пучок, а исходящий от нее запах немытого тела лишь усугублялся «ароматом» дешевых духов, с помощью которых она пыталась его скрыть. Низкий вырез платья демонстрировал удручающе скромное декольте, вымазанное, похоже, какой-то сажей.

– Тебе повезло, Оги, – прошептал Брайс, когда они подходили к стойке ресепшена. – Я не вижу у нее обручального кольца.

– Черт возьми! – Он сунул стодолларовую купюру в вытянутую руку Брайса. – Подавись.

– О, какой удивительный сюрприз! – воскликнула из-за стойки женщина. – Городские парни! У нас такие останавливаются довольно регулярно. Позвольте угадать... – Она поднесла палец к подбородку. – Нью-Йорк?!

– Хорошее предположение, мэм, – немного хмуро ответил ей Оги. – Мы только что приехали, рассчитываем остаться примерно на недельку. У вас здесь... красивый городок.

Женщина взвыла от хохота.

– Не нужно быть таким вежливым, сынок. Этот город – деревенский сортир, и ты знаешь это. Зуб даю, вам кто-то рассказал про "Чокнутую Сэлли", верно?

Оги пришлось ухмыльнуться.

– О, нет, мэм, мы слышали, что здесь находится потрясающая библиотека и музей изящных искусств!

Дама снова взвыла от хохота, шлепнув ладонями по стойке. Это буйство веселья затянулось настолько, что ситуация начала становиться неловкой. Какого хрена, – подумал Брайс. Смех этой дамы напоминает крики гиены.

– Сынок, – сказала она, когда Оги расписался за всех, – у тебя дерьма хватит, чтоб наполнить водопойное корыто, и мне это нравится! Меня не одурачить. Вы, парни, приехали сюда, чтобы "окунуть концы" по-южному. Так что желаю вам всем классно провести время! И чтобы показать, как мы ценим то, что вы остановились у нас, я дам вам президентские апартаменты без доплаты.

Преодолев два лестничных пролета, Брайс, Оги и Кларк вскоре оказались в дверях своего обиталища. Оги ухмылялся с каким-то ребяческим трепетом, в то время как Брайс и Кларк просто стояли, разинув рты.

– Президентские апартаменты? – спросил Брайс.

– Да, если ты президент гребаного Чада, – ответил Кларк.

– Не надо быть настолько придирчивыми, – осуждающе произнес Оги. – Такая смена места нам необходима. Реальная жизнь, парни! Эта помойка действует освежающе.

Хмурое лицо Брайса удивленно вытянулось.

– Освежающе? Номер пахнет мочей, Оги.

– Кончай ныть. Все будет отлично!

Брайс оценивающе осмотрел "апартаменты". На отслаивающихся обоях виднелись отпечатки рук, ковер, которому на вид было полвека, был забрызган какими-то подозрительными пятнами. К главной комнате примыкали две поменьше – тесные и грязные спальни с продавленными кроватями. Трещины на окнах были заклеены скотчем. И надо же! Одно из немногих целых стекол было покрыто отпечатками губ. Брайс очень надеялся, что это помада, а не кровь. Кларк с отвращением заглянул в мусорное ведро, заполненное бутылками из-под пива "Айс Хаус", пакетами от фастфуда, банками из-под жевательного табака и разнообразными упаковками от презервативов.

В левой спальне Оги, ухмыльнувшись, выглянул из окна, затем лег на кровать, сцепив руки за головой и тестируя скрипучие пружины.

– Я выбираю эту комнату, парни.

Но из-за своего остолбенения Брайс и Кларк почти его не слышали. Они (с некоторым смятением) таращились на чудовищный раздвижной диван в главной комнате. Потрескавшаяся обивка, казалось, была порезана ножом.

– Все-таки, нужно отдать горничным должное, – сказал Брайс. – Они хотя бы убрали отсюда полицейскую ленту.

– Давай бросим монетку, – предложил Кларк. Проигравший получает эту... эту... эту... хрень, которая была диваном еще при Эйзенхауэре (34-ый президент США – прим. пер.).

Брайс достал "четвертак".

– Звучит справедливо, – и он подбросил монетку. – Называй, доктор.

– Орел.

Брайс поймал монетку, затем медленно разжал кисть. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – мысленно умалял он судьбу. Но монетка лежала лицевой стороной вверх.

– Везет же мне, – пробормотал он.

Когда Кларк побрел во вторую спальню (если это вообще можно было назвать спальней), Брайс, морщась, принялся раздвигать диван. В голову ему лезли разные городские легенды о трупах, спрятанных под гостиничными кроватями или в матрасах. И он не удивился бы, если б все эти истории брали свое начало отсюда, с мотеля «Росинка». Не обнаружив расчлененного тела, он с облегчением вздохнул, но в следующую секунду отпрянул назад. Во-первых, от донесшейся до него отвратительной вони – запаха грязного белья, смешанного со смрадом гниющего на солнце мусора. А во-вторых, от представшего перед его глазами зрелища нескольких использованных презервативов.

– Вот, дерьмо! – воскликнул он.

Оги вернулся в комнату.

– Что не так, Брайс?

– Что не так? О, ничего особенного – просто куча использованных "резинок" в моей кровати!

– А, забудь, – отмахнулся Оги. – Как в детстве говорил нам дядя Стиви, капля молофьи еще никому не навредила.

От этих слов Брайс замер на месте. Нижняя челюсть у него отвисла.

– Так говорил дядя Стиви?

Оги ухмыльнулся и закатил глаза.

– Шучу, Брайс. Божечки!

Брайс был близок к тому, чтобы ограничить своею толерантность. Возможно, это какой-то неосознанный, унижающий импульс спровоцировал его на следующий шаг, когда он наклонился и, морщась, потянул за уголок ветхого матраса.

– О, боже... что это... – и спустя мгновение он поднял, осторожно держа за краешек, пожелтевшую от времени резиновую перчатку, один из пальцев которой был коричневого цвета. Он молча повернул к Оги перекошенное от ужаса лицо.

– Почему бы тебе не расслабиться? Наверное, это оставила горничная.

– О, конечно. И, наверное, это горничная решила просто поковыряться пальцем у себя в заднице в наших "президентских апартаментах"?

– Попробуй надеть. Если не налезет, снимешь обвинение. (Фраза адвоката Джонни Кокрена. 27 сентября 1995 г. он заявил, что перчатка, которую следствие представило в качестве доказательства виновности О. Дж. Симпсона в убийстве, слишком мала для него – прим. пер.)

Брайс содрогнулся.

– Ни за что, Оги! Это переходит все границы.

– Да, – согласился Кларк, вернувшись в комнату с выражением отвращения на лице. – Дохлые тараканы на полу моей спальни хрустят, как картофельные чипсы, когда на них наступаешь. И моя кровать издает какие-то скребущие звуки.

– Круто! Моя тоже! – воскликнул Оги.

– Наверное, это клопы, или другие ночные паразиты. Мы можем подцепить болезнь Шагаса или трипаносомоз.

– Если повезет, – пробормотал Брайс.

В ответ на этот комментарий Оги нахмурился.

– Отлично. Тогда наша надменная манхэттенская кровь убьет этих маленьких уродов. Сделаем этому заведению одолжение.

– Ты нас не слышишь, – повысил голос Брайс. – Этот мотель не пригоден для проживания. Бригада по работе с опасными веществами сбежала бы отсюда. Он грязный и вонючий. А на стенах столько отпечатков, что можно подумать, будто это гребаный проект «Ведьма из Блэр». Черт, готов поспорить, что на этом диване умирали люди. Все. Нам нужно найти другой мотель.

У Оги поникли плечи.

– Здесь нет других мотелей. Так сказал мне Гарглер. Это единственное заведение в городе.

– Дик Гарглер. Отлично. Похоже, теперь он наш турагент.

– Послушайте, парни, – сказал Оги. – И что с того, что это место – сортир? Считайте, что это такое приключение! Я хочу от этой поездки чего-то нового!

– Что ж, это определенно что-то новое, – заметил Кларк. – Готов поспорить, что все мы подхватим стафилококк.

– Если повезет, – снова пробормотал Брайс.

– А как насчет такого? Я дам сто баксов сидящей внизу Тетушке Би и попрошу убраться в номере. Мы здесь, чтобы веселиться. Мы здесь, чтобы на время забыть про Нью-Йорк. А теперь давай уже свалим отсюда, "заморим червячка", и приготовимся к тому, чтоб отыметь какую-нибудь деревенскую "дырку".

– Ох, блин, – пробормотал Кларк. – Какого черта?

Брайс уступчиво вздохнул.

– Ладно. Черт, поверить не могу, что соглашаюсь на это. Можно, только я возьму свой газовый баллончик?

– Зачем он тебе? – спросил Оги, словно услышав нечто абсурдное.

– На тот случай, если кто-то попытается напасть на нас, гений.

Оги рассмеялся.

– Не будь бабой. Это – "Станция Юбочкино" (амер. комедийный сериал – прим. пер.), а не гребаный Бронкс. Здесь нет преступности...

ГЛАВА ВТОРАЯ

На то, чтобы выкопать могилу ушло некоторое время, даже у таких больших и сильных парней, как Хорейс и "Пузо". (Рыть могилы гораздо сложнее, чем кто-то может подумать, совсем не так, как показывают в кино!). Хотя для этого было выбрано подходящее время и место – удивительное, пропитанное атмосферой: глубоко посреди леса, под стрекот сверчков и крики птиц. То и дело раздавалось уханье далекой совы, а ветви корявых, первобытных деревьев напоминали вытянутые руки скелетов. Лес здесь был таким густым, кто даже в пять часов дня казалось, что уже вечер. Закончив копать, "Пузо" и Хорейс встали, опершись на лопаты, отдуваясь и вытирая со лбов пот толстыми, мускулистыми руками.

– Готов, Хорейс? – поинтересовался "Пузо".

– Ясен пень, братец, – ответил Хорейс.

Яма была примерно два с половиной фута в глубину (а не мифические шесть, столь распространенные в преданиях). Вряд ли было необходимо копать больше двух с половиной – в такой-то чаще? Но рытье заняло вдвое больше времени, ибо на это раз они копали для двоих.

Яма походила на черный сточный колодец, вырытый в мягкой лесной почве. Впечатлительные особы могли бы представить себе адскую бездну или некое загадочное логово для безымянного чудовища. Первое тело принадлежало несчастному наркодилеру, известному, как Три Эм. Правда, у него почти полностью отсутствовал наружный слой кожи, в рассеянном свете это делало картину еще более ужасной.

Тело издало глухой стук, когда братья бросили его в могилу.

– С этого парня уже хватит, – сказал Хорейс.

– Ага. Пора баиньки.

"Пузо" подтащил к яме следующего обитателя могилы – такую же несчастную молодую блондинку. К этому времени труп был уже полностью раздет, и человек с определенными отклонениями вполне может представить себе, что было проделано с этим бледным, и все же привлекательным телом за предшествующие часы. В конце концов, это вряд ли имело какое-то значение... просто интересная догадка. Однако максимальное внимание было уделено трехдюймовому отверстию в черепе женщины, сквозь которое зловеще поблескивали бледно-розовые мозги.

"Пузо" усмехнулся.

– Да, мы эту башку до краев молофьей залили.

– Это точно, "Пузо"! Это точно! Как гласит старая поговорка, "Кому нужна "манда", если можно трахнуть в башку"?

Тело со стуком упало рядом с освежеванным наркодилером.

И снова получилась абсолютно ужасающая картина: бледное лицо женщины странным образом светилось, рот широко разинут в предсмертной гримасе.

Хорейс зачерпнул лопатой землю, но едва он собирался высыпать ее, как "Пузо" сказал:

– Погоди-ка, братец, – и встал у края могилы. Послышался звук расстегиваемой ширинки, а затем: – Ахххххх...

– Что ты делаешь? – задал Хорейс совершенно ненужный вопрос.

– Ссу, а на что это похоже?

Блестящий поток мочи низвергался на лицо блондинки. Ее напуганное выражение словно реагировало на него и по вполне понятным причинам казалось еще более напуганным. "Пузо" усмехнулся.

– Нужно вылить старое пиво и освободить место для нового! – Он перенаправил струю с лица женщины на груди (одна из которых была плоской, а другая гордо торчала вверх), затем на лобок. Через несколько мгновений труп блестел, будто смазанный маслом. Наконец, "Пузо" направил свой, казалось бы, нескончаемый поток мочи снова на лицо женщины, целясь ей в рот.

– И я не смог придумать лучшего места, куда поссать, кроме как в хлебальник этой наркошлюхи.

Хорейс самозабвенно наблюдал за процессом.

– А что, забавно получается.

"Пузо" посмотрел на него.

– Хочешь сказать, что ты никогда раньше не ссал на мертвую девку? Блин, братец, тебе нужно почаще выходить из дома. Вставай сюда!

Хорейс замешкался, пожал плечами, затем подошел, чтобы последовать примеру брата. Не было никаких причин отклонять приглашение. Зрелище получилось прелюбопытное: посреди леса в разинутый рот голой одногрудой мертвячки мочились два огромных, абсолютно одинаковых мужика.

Вскоре они оба застегнули ширинки, закидали могилу землей и обменялись "петюнями".

– Работа на одну ночь, – заметил Хорейс.

– Это точно, братец, – отозвался "Пузо". – Жалко, однако, что я не додумался наполнить сиську этой шлюхи, чтобы снова была, как раньше.

– Черт, "Пузо", нужно было раньше говорить. Зуб даю, мы могли бы надуть эту штуковину до размеров арбуза! Булькала бы, как водяной пузырь.

– Ага, только сейчас у нас будет булькать кое-что поважнее – время пить "Миллер"!

Оба гиганта с улюлюканьем побрели прочь. Но они даже не догадывались, что через несколько минут после их ухода из-за кустов появится фигура. Это был маленький тщедушный мужичок с длинными, спутанными волосами, небритым лицом, и без левой мочки уха.

Он замер у подножия могилы и прислушался.

Наконец, удаляющиеся шаги братьев стихли, и раздался двойной стук закрывающихся автомобильных дверей. Завелся двигатель, а затем его шум растворился вдали.

Теперь все спокойно, – подумал тщедушный человечек.

Он опустился на колени и принялся рыть голыми руками землю. Процесс был несложным, поскольку братья даже не утрамбовали землю, когда зарыли могилу. Так что много времени это не заняло...

– Черт, – пробормотал мужичок. – Так и знал!

Могила оказалась совсем неглубокая. Он расчистил труп блондинки до пояса, затем приподнял тело, с явным намерением осмотреть голову.

Грязными руками смахнул с черепа образованную землей и мочой жижу, обнажив трехдюймовое отверстие.

– Так и знал, – снова пробормотал он себе под нос. – Еще один "головач". Удостоверившись, мужичок расстегнул штаны и...

Ну, что он стал делать потом, нет нужды описывать.

***

Закусочная заслуживала одного определения – «тошниловка». Столы в стиле 50-ых годов (похоже, это не намеренное напоминание о прошлом, скорее, у них просто не было других), высокая стойка, и доносящиеся с кухни голоса спорящих поваров. Между столами курсировали дородные официантки с убранными в пучок волосами и чрезмерным макияжем на лицах. Оги и Кларк безропотно сидели у окна, в одной из кабинок, обшитой дешевой ярко-красной обивкой. Брайс отлучился в туалет.

– Что с твоим братцем? – спросил Кларк. – У него какой-то напряженный вид. Все еще страдает из-за Марси? Прошло ведь уже немало времени.

Оги изучал фальшивый мозаичный рисунок на столешнице.

– Марси не просто бросила его, эта сучка его еще и подставила. Причем, жестко.

– Что ты имеешь в виду? Как подставила?

Оги кивнул.

– Марси ушла от него сразу после того, как он потерял бюджет "Брайсона". А это полмиллиона в год. Я всегда ему говорил, что она – "разводящая". Теперь он получил жесткий урок.

– Брайс – хороший адвокат, слишком хороший, чтобы «расклеиваться» из-за одного клиента. Всякое бывает.

– Да, но тот факт, к кому ушла от него Марси, был для него настоящим ударом. Она ушла к Деррику Хэтоуэю...

Кларк изобразил шок.

– Что?! Я думал, что они...

– Ага, – закончил за него Оги. – лучшие друзья с Гарварда. И что бы ты думал? Это Хэтоуэй прибрал к рукам бюджет "Брайсона". Как только эта сучка узнала, что Хэтоуэй получил ангажемент, она тут же порвала с Брайсом.

– Вот это жесть. Не один, а сразу два кинжала в спину.

– Ага, но ему нужно уже очнуться и трезво оценить ситуацию. Я имею в виду, посмотри на себя и на меня. Нас обоих поимели разводящие сучки, но мы не страдаем из-за этого. У каждого в профессии были предательства. Меня "кидали" другие брокеры, и уверен, пациенты уходили от тебя к другим врачам. Мы просто не можем раскисать из-за каждого жесткого удара. Брайсу нужно взять себя в руки.

Внезапно Кларк бросил нетерпеливый взгляд через плечо.

– Кстати, а где, черт возьми, Брайс?

Оги усмехнулся.

– Да, что-то он слишком долго писает. Надеюсь, он там не рыдает.

***

Брайс пребывал в каком-то ступоре. Он чувствовал себя абсолютно подавленным в этом тесном и дурно пахнущем туалете закусочной. Вымыв руки, он достал свой «айфон», причем совершенно неосознанно, и принялся листать фотогаллерею. На первом снимке Брайс улыбался вместе со свои другом Дерриком Хэтоуэем, оба были в квадратных гарвардских шапочках. Это фото показалось ему каким-то очень далеким, и он почувствовал неприятную тяжесть в желудке. Но следующее фото было еще хуже: Брайс стоял рядом с потрясающей грудастой блондинкой, чье лицо буквально светилось красотой. Они держались за руки, окруженные аурой любви.

Конечно же, эта была Марси.

Голос, прохрипевший у него в голове, принадлежал кому угодно, только не ему: Я должен удалить этот снимок... как она удалила меня...

Сдерживая слезы, Брайс сглотнул, стиснул зубы и сунул "айфон" обратно в карман. Он не стал ничего удалять.

Пробираясь через шумную закусочную, полную дружелюбных фермеров, Брайс несколько раз чуть не столкнулся с другими посетителями, после чего взял себя в руки и сосредоточился. Размышления о Марси, Деррике Хэтоуэее и пр. никак не отпускали его. Соберись, тряпка, – приказал он себе. Не порти другим отдых, если не можешь справиться со своими проблемами. Наконец, он добрался до кабинки и сел.

– Почему у меня такое чувство, что вы, парни, сейчас говорили обо мне?

Оги пренебрежительно отмахнулся.

– Не будь таким эгоцентричным, братец. Ты не настолько важен. И говорили мы не о тебе. Ведешь себя, будто ты – центр вселенной. Знаешь, что? Это вовсе не так. – Затем он сделал паузу, усмехнулся и хлопнул Брайса по плечу. – Да шучу я, дружище. И если хочешь знать правду, мы говорили о тебе.

– Попытайся не обращать на него внимания, Брайс, – сказал Кларк. – Мне это помогает.

– Кларк хочет быть таким же крутым и умным, как я. – Оги снова посмотрел на свое меню. – Что будем заказывать, парни?

– "Песочные колечки" – звучит неплохо, – сказал Кларк. – Ух, ты, жаркое из ондатры. Это может быть интересно.

– Может быть, а, может быть, и нет. – Брайс поморщился, глядя на меню. – Камышовые вафли, куриная печень, свиные рубцы? Ни за что. О, глядите, как они написали «ранняя пташка»: р-а-н-я-я. Можете поверить?

– Какая-то сарделька, – произнес Оги.

– Кажется, есть такое слово "педант", – добавил Кларк. – Тот, кто указывает на чужие ошибки, чтобы возвеличить себя и принизить других.

– Возвеличь свой член, – огрызнулся Брайс.

– Кончайте, парни, – вмешался Оги. – Хватить цеплять друг друга. Давайте закажем... О, класс! Оленьи ребрышки барбекю!

– Звучит как оскорбление, – Брайс продолжил читать меню. – Вчера вечером в "Фор Сизонс" я ел тушеное фазанье филе в горчично-щавелевом соусе, а теперь... это.

– Брайс, – голос Оги приобрел резкость. – Мы находимся в краю деревенщин...

– Говори тише!

– Никто не слышит меня, мистер Паранойя. А раз мы в краю деревенщин, будем есть лучшую стряпню, которую они соскребли с шоссе. Боже, как жалко, что здесь нет "Старбакса". Ладно, я заказываю отбивную в кляре. А ты что, Брайс?

– Я не голоден.

– Сегодня вечером мы будем выпивать. Поэтому перед этим нужно что-нибудь в себя закинуть, – посоветовал Кларк. Это предотвратит чрезмерное всасыванье алкоголя через слизистую твоей 12-перстой кишки.

– Спасибо за информацию, док, – сказал Брайс. – Послушай, я просто не хочу есть.

– Как всегда, душа компании, – пробормотал Оги, а затем стал нетерпеливо оглядываться по сторонам. – Так на кого Брайс должен подать в суд, чтобы нас обслужили в этой "тошниловке"?

Едва он озвучил жалобу, как над столом нависла широкая тень. Брайс, Оги и Кларк подняли глаза на крупного, пузатого мужчину в старомодной белой рубашке с короткими рукавами и выцветших брюках на подтяжках. На вид ему было за шестьдесят. Красный нос и стандартная короткая стрижка. Выражение лица было совершенно невозмутимым.

– Привет, парни. Меня зовут Имон Мартин. Хочу поприветствовать вас в нашем скромном городишке. Я здесь, типа, за мэра.

Брайс, Оги и Кларк поднялись, чтобы поздороваться.

– Приятно познакомиться, сэр, – сказал Оги. – Это – мой брат Брайс, он – адвокат. Кларк – известный врач, а я – Оги, финансист. Мы из...

Судя мо манере растягивать слова, мужчину распирало от собственной значимости.

– Нью-Йорк, насколько я слышал. У нас тут городские частенько бывают. В основном, молодые, шустрые, успешные парни, вроде вас. Приезжают, чтобы хорошо провести время.

– Именно для этого мы здесь, сэр. Чтобы хорошо провести время в вашем скромном городишке.

– А нам нужны такие гости, – пояснил Имон. – Единственное, нам тут не нужны хиппи, курящие «травку», наркоманы и тому подобные. Этого дерьма мы не потерпим. Это дерьмо все портит, разрушает нашу страну. А клятое правительство ни хрена не делает. Выпускает прожженных наркоманов из тюряги за хорошее поведение, и такое чувство, что каждый день очередной штат легализует «травку». Разве это не удар в лицо законопослушным гражданам?

– Не можем с вами не согласиться, господин мэр, – сказал Кларк.

– Имон, сынок, называй меня Имон. А кстати, судя по вашему виду, могу сказать, что вы ничем таким не увлекаетесь.

– Это точно, сэр, – заверил его Оги. – Мы просто хотим попить пивка и, возможно...

Выражение лица у Имона оставалось предельно невозмутимым.

– И, возможно, присмотрите себе "телочек" в "Сэлли", и "кинете пару палок".

Брайс, Оги и Кларк изумленно уставились на мужчину.

Над нами, что светится такая же аляповатая неоновая вывеска, как над «Сэлли», обозначающая наши намерения? – задался вопросом Брайс.

Имон даже глазом не повел.

– У нашего "сисько-бара" есть определенная репутация, парни, своя слава. Наши девки легко заткнут за пояс городских "цыпочек" с севера. Наши местные, имею в виду. Никаких гребаных имплантантов, никакой тебе липосакции. Наши девки – настоящие. И между ног у них – волосья, а не тупое бритое дерьмо, как у городских – "дипирляция", или как там ее.

Брайс и Кларк продолжали сидеть, разинув рот, но энтузиазм Оги, похоже, достиг своего пика.

– Сэр, нам нравится ваш город. И вы говорите на нашем языке.

Имон оттянул большими пальцами подтяжки.

– Наши девки – настоящие "южанки", парни. Они не капризные и не жеманные "фифы". Скажу вам вот еще что – они никогда не скулят, когда вставляешь им в зад. Они считают, что городским парням за счастье намотать себе на "концы" немного хорошего "южного" говнеца.

Такие подробности буквально лишили Брайса, Оги и Кларка дара речи. Затем Имон повернулся к кухонной стойке и щелкнул пальцами.

– Давайте-ка обслужите наших нью-йоркских друзей, – протрубил он. Затем снова повернулся к столу. – Веселитесь, парни. Спасибо, что остановились в нашем городишке.

– Спасибо вам, сэр, – ответил Оги.

– О, и один вам маленький совет. Не суйтесь в Бэктаун. Не найдете там ничего, кроме неприятностей.

– Бэктаун? Что за Бэктаун, сэр? – спросил Оги.

Но Имон уже отошел, чтобы поговорить с посетителями в других кабинках.

Брайс, Оги и Кларк недоуменно переглянулись.

В коне концов, Оги возбужденно прошептал:

– Это было бесподобно, правда? Срань господня!

– Никогда не думал, что услышу, как мэр советует туристам «кинуть парк палок», – добавил Кларк.

– И мне понравилась фраза про «говнецо на концах».

Только у Брайса был угрюмый вид.

– Не совсем типичный отпуск для трех выпускников Гарварда с семизначными годовыми окладами.

– А что за место он упоминал? – озадаченно произнес Оги. – Бэктаун? Интересно, что это за хрень? Если в "Сэлли" творится такое, то Бэктаун, наверное, – натуральный Бангкок, или типа того. Готов поспорить, что...

Разговор прервался, когда к столу подошла официантка. Когда она открыла рот, оказалось, что у нее отсутствует несколько зубов.

– Привет, парни! Меня зовут Ида. И я рада, как корова, что буду вашей официанткой.

– Отлично, Ида. Приятно познакомиться, – Но тут Оги резко сменил тему. – Можно вас кое о чем спросить?

– Спрашивай о чем угодно, сладкий. Только не спрашивай о моей сексуальной жизни, поскольку вряд ли сможешь это вынести, – и она загоготала.

Оги тоже рассмеялся, только неискренне.

– Что такое Бэктаун?

Мечтательность резко улетучилась из Иды, словно топором обрубило.

– Бэктаун? Никогда не слышала, – она прочистила горло. – Ну, так как, красавчики, готовы сделать заказ?

– Да, Ида. Думаю, что готовы, – сказал Кларк, заглядывая в меню.

– И раз вы в деревенском краю, – Ида подмигнула Оги, – надеюсь, захотите отведать деревенских...

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Звали его Датч, а занимался он тем, что "толкал спид" (то есть был вовлечен в уважаемое предприятие по снабжению кристаллическим метамфетамином наркозависимой общественности). Кроме "спида" это синтетическое контролируемое вещество имело и много других названий: "иш", "деревенский крэк", "динь-динь", "кристи", "стекло", "кварц", "полный рот". Но для Датча это все значило одно – деньги. Он мог либо работать, как весь остальной мир, либо "толкать спид". Первое было тяжело, второе легко... ну, или относительно легко, поскольку сегодня он не продал ни хрена. Слишком уж глухой район, – подумал он, обозревая грязную парковку. Он сбывал много товара в более крупных городишках вроде Уэйнсвилля, Крик-сити, Расселтауна, но о Люнтвилле большинство людей даже не слышало. Ходили всякие слухи (нехорошие) насчет того, что продавать наркотики в этом районе небезопасно, но это лишь заводило Датча. Он любил принимать вызов. Но на этот раз он начинал уже чувствовать себя проигравшим.

"Барыга" стряхнул пепел с ментоловой сигареты, не особо заботясь о том, что тот упал на капот его машины, марка и модель которой были неизвестны, разве что ей можно было дать определение "кусок дерьма на колесах". Он ждал на парковке какого-то дешевого бара. Уже начинало темнеть, а они находились в этой "жопе мира" уже шесть часов ("они" это он и его "чика", Бизи). Казалось, никто даже не смотрел на них, не говоря уже о том, чтобы проявить какой-то интерес к покупке наркотиков. В Крик-Сити "наркоши" бежали к нему, как маленькие дети к грузовику с мороженным, но сегодня продажи Датча были равны нулю.

В этот момент рядом припарковался пикап, из которого вылез какой-то деревенщина и вошел в бар через заднюю дверь. Он даже не взглянул в сторону Датча.

Да пошел ты на хрен, деревенский урод. Что такое с вами, люди? Казалось, его будто сознательно избегали, но это же смешно, не так ли? Смешно и невероятно. Раньше они никогда не были в этом городишке, разве что пару раз проездом. Никто не мог знать, кто они такие.

Капот машины прогнулся, когда Датч сел на него. Он посмотрел на часы. Пустая трата времени, – подумал он, нахмурившись. Придется нам торчать в этом «гадюшнике», пока Бизи не подцепит приличных клиентов.

Тут, словно в ответ на его праведный гнев послышался хруст гравия под чьими-то ногам. Он узнал по походке, что это Бизи. Наконец, из черной, как сажа, тьмы под раздражающий свет фонаря вынырнула опустившаяся, но не растерявшая привлекательности женщина.

– Ну и? – поинтересовался Датч. Пожалуйста, скажи мне, что последние два часа ты "толкала спид" и сосала члены?

– Черт, – сказала она, уперев руки в бока. – Один клиент и один отсос, вот и все. Какой-то похожий на фермера засранец.

– Сколько заплатил?

Она ухмыльнулась так, будто только что хлебнула свернувшегося молока.

– Сраные десять "баксов".

– Дешево! А "мета" он не хотел?

– Неа. Сказал, что не употребляет это дерьмо. Сказал, что никто здесь не употребляет.

Хреново. Через два дня Датчу нужно было заплатить ребятам из Пуласки. Его предшественнику, который попросил отсрочки у этих очаровательных парней, одно яйцо расплющили плоскогубцами, а в другое напихали швейных иголок. Причем, столько, что его мужское достоинство стало похоже на инопланетного дикобраза. Это не те люди, которым ты захочешь сказать: «Извините, но сегодня у меня нет ваших денег», если только тебе не интересно, сколько иголок можно воткнуть тебе в яйцо, прежде чем ты потеряешь сознание.

Фыркнув, Датч выбросил окурок и посмотрел, как тот эффектно разлетелся на искры, попав в стену бра.

– Дай мне "дунуть", Датч, – попросила Бизи, начиная слегка нервничать. – Мне нужно взбодриться

Датч поморщился.

– Тебе нельзя употреблять это дерьмо. Ты видишь, что оно делает с нашими клиентами. Какого хрена, Бизи? Очень скоро ты потеряешь товарный вид, а потом не сможешь ничего делать.

– Не потеряю, – прошептала она, затем заглянула в машину, нашла трубку и принялась ее набивать.

Тупица... У Датча не было иного выбора, кроме как любоваться ее задом, пока она стояла, наклонившись. Он не понимал, как она сохранила такую пышную фигуру, сидя на «спиде». Наверное, хорошие гены, – подумал он. Она походила на ту сексапильную брюнетку, которую уволили из танцевального шоу, Бруки Как-Там-Ее. Только у Бруки Как-Там-Ее, конечно же, не было на лице «спидовых» морщин, не было сереющих и регулярно выпадающих зубов. Но как бы она не нравилась ему в качестве подружки, он знал, что в очень недалеком будущем она, в конечном счете, превратится в обтянутый кожей скелет с имплантантами, и он перережет ей горло, а тело выбросит, как в случае с двумя предыдущими.