Текст книги "Мальчики и девочки (Повести, роман)"
Автор книги: Эдуард Пашнев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)
9. Обенером
В конце сентября по старой школьной традиции проводился праздник «За честь школы».
Построились во дворе в две шеренги, принесли знамя, барабан. Санька стал во вторую шеренгу. Но Мария Ивановна все-таки заметила его.
– Саня, а где твой галстук?
– Мой галстук? – Он считал, что учительница про галстук знает. – У меня же нету.
– Как, совсем? Идем скорее со мной.
Она вытащила его за рукав из строя. В пионерской комнате никого не было. Мария Ивановна стала торопливо рыться в шкафах. Наконец ей попался полинявший, помятый галстук. Она встряхнула его.
– Неглаженый. Ну, ничего. Повяжи пока, а завтра я тебе подарю новый. У меня дома есть.
– Не надо.
– Что не надо?
– Дарить не надо. И этот не надо.
Мария Ивановна с недоумением смотрела на взъерошенного, сердитого мальчишку.
– Ты бы хоть причесался. Почему не надо?
– Я думал, вы знаете.
– Он его отдал под честное пионерское, – послышалось сзади.
Санька и учительница оглянулись и увидели Козлика.
– А ты почему не на линейке? – удивилась Мария Ивановна.
– Меня Анна Елисеевна послала домой переодеваться.
– Переодеваться?
– Ну да, я же в штанах.
– А почему ты в штанах?
– Мы же будем выступать.
Мария Ивановна покачала головой. Но вдаваться в подробности сейчас не было времени. Накинула Саньке на плечи вылинявший галстук и хотела насильно повязать, но упрямый мальчишка отступил назад, снял галстук и подал учительнице.
– Мария Ивановна, не надо.
– Но почему? Это же только на сегодня. Кончится все – снимешь.
– Мне нужен мой галстук.
На дворе заиграли горны, рассыпалась барабанная дробь.
– В таком случае ладно, – махнула рукой учительница. – Смотрите из окна. А после, как договорились, пойдем к Зебрикову.
– Мария Ивановна, а можно и я пойду? – спросила Соня.
– Конечно, это же ваш товарищ. Почему ты спрашиваешь?
– Я хотела еще раньше пойти, а Горский меня не берет.
– Возьмет, – пообещала учительница и заспешила туда, где раздавалась барабанная дробь.
Козлик показала Саньке язык и отвернулась к окну. Санька устроился у другого окна. Отсюда хорошо был виден весь двор. Оказывается, это очень красиво, когда на белых рубашках и белых кофточках красные галстуки. Раньше Санька скептически относился к своему галстуку и носил-то его чаще в кармане, чем на шее. А оказывается, это очень красиво Наверное, всегда так: когда что-то теряешь, тогда только и узнаешь ему настоящую цену.
На школьный двор, загороженный со всех сторон домами, все-таки залетал ветер. Он неистово трепал знамя и пионерские галстуки.
– А знаешь, откуда берется ветер – спросила у Саньки Козлик.
– Не знаю.
– Он приезжает к нам на крыше скорого поезда.
Они помолчали.
– А знаешь, – снова спросила Козлик, – где живет ветер, когда везде тихо-тихо?
– Где? – неприветливо буркнул Санька.
– На колокольне.
Козлик была единственная девчонка на всем берегу, которая не боялась лазить на колокольню архитектурного памятника второй половины восемнадцатого века. Там было так здорово! Ветер гулял по колокольне и время от времени громыхал оторвавшимся листом железа на пристройке. Сонька облокачивалась на железные перила и смотрела вниз. Иногда она видела, как над крышей соседнего дома кружились голуби. Она следила за ними, и ей хотелось тоже полететь: она столько раз видела себя во сне птицей. Голуби приняли бы ее в свою стаю. Но где взять крылья? Не стальные, как у самолета, а настоящие? Козлик читала повесть Грина о летающем человеке. Она хотела иметь такие же крылья, как у Друда. Конечно, писатель все это выдумал. Человек не умеет летать. Но так ведь будет не всегда?
Сонька много читала книг, но никогда не запоминала фамилии писателей. А фамилию Грина запомнила. Она прочла не только книгу, но и предисловие к ней. А в предисловии рассказывалось, что писатель Грин верил в чудеса, в полет человека без крыльев. Верил… А ведь он был совсем взрослый.
На школьном дворе ветер вел себя скромно. А когда Мария Ивановна, Козлик и Санька вышли на центральную улицу, то они увидели, что ветер здесь словно с цепи сорвался. Он хватал прохожих за косынки, за волосы, катил навстречу чью-то фетровую шляпу. Шляпа подпрыгивала, как живая.
Милиционер на перекрестке хотел ее задержать, но она вильнула в сторону и еще быстрее понеслась по переулку.
Где-то в самом конце проспекта бежал человек с обнаженной толовой. Он размахивал руками и кричал что-то милиционеру. Но что мог сделать обыкновенный милиционер? Если бы он оказался более ловким, он, пожалуй, сумел бы задержать фетровую шляпу. Он, наконец, мог задержать владельца шляпы, который считал, что в погоне за своей шляпой он вправе нарушать правила уличного движения. Но остановить ветер и отправить его в отделение или хотя бы оштрафовать его за нарушение правил уличного движения милиционер не мог.
И ветер пользовался своей безнаказанностью. Он ухитрился выдуть из урны бумажки и забросил их шутки ради на крышу кинотеатра. Вырвал у старушки газету и нацепил на сучок высокого худого дерева.
Сонька Козловская любила ветер. Она радовалась ему. И, наверное, поэтому очень смеялась, когда поравнялась с человеком, догонявшим свою шляпу. Он, этот дядька, оказался совсем лысым и даже отполированным. На такой голове ни одна шляпа не удержится.
Ветер мог рассмешить Соньку, но чаще всего он настраивал ее на серьезный лад.
– Мария Ивановна, – внезапно спросила она, – а почему наша планета никак не называется?
– Называется.
– Как?
– Земля.
– Так разве это название?
– Наша планета так и называется Земля. Это географическое понятие, и писать надо с большой буквы, если имеется в виду земля – огород, то писать надо с маленькой буквы.
Козлик хотела поймать лист, сорванный порывом ветра с тополя, но промахнулась.
– Я знаю, я знаю, – сказала она, поворачиваясь на секундочку спиной к ветру. – Но только Марс – это название, Венера – это название. А Земля… Какое же это название? Земля это не название, а так и есть земля. Ведь Венера – тоже земля? А она называется Венера. Марс – тоже земля? А он называется Марс, как же это получается?
Козлик развела руками и неожиданно вырвала у Саньки лист каштана, который тот подобрал еще около школы. Санька шел молча, грустно посматривал под ноги, и жизнерадостная, никогда не унывающая девчонка хотела его растормошить. Но он не погнался за ней и не стал отнимать лист каштана назад.
– Как получается? – переспросила учительница. – Понимаешь, люди думали сначала, что это не планеты, а боги, и поэтому дали планетам имена богов. А свою планету они никак не назвали, потому что ходили по ней, возделывали ее, строили жилища.
Козлик слушала внимательно, но такой ответ ее не устраивал. Марии Ивановне и самой не казалось убедительным то, что она говорила.
– Чудаки, – сказала Сонька, – всем планетам придумали названия, а про свою забыли.
– Не забыли, просто это никому не пришло в голову.
Козлик подобрала у обочины тротуара колючий каштан и сунула его себе в карман.
– Мария Ивановна, а если на других планетах есть жизнь, они, наверное, смотрят на нашу землю в телескоп? Вот бы опросить у них, как они назвали нашу планету. А им, – она засмеялась, – сказать, как называется ихняя планета. Они наверняка не знают. Они тоже, наверное, называют свою планету Земля. И не знают, что она давно уже Марс или Венера.
Учительница и ученица рассмеялись. Санька скупо улыбнулся. Он думал о галстуке и о своей неудавшейся жизни. Но Козлик все время отвлекала его своими рассуждениями:
– А ведь можно угадать название нашей планеты. Правда, Мария Ивановна? Подумать и угадать. Я уже давно думаю и наверняка скоро угадаю. Нет, я обязательно угадаю.
Мария Ивановна по-дружески обняла свою ученицу.
– А как ты узнаешь, что правильно угадала?
– Очень просто. Вот когда решаешь задачу… Решила и знаешь, что правильно. Еще в ответ не посмотрела, а знаешь точно, что правильно. Так и здесь. Я сразу почувствую, когда отгадаю.
«Рыжая фантазерка, – с какой-то особенной теплотой подумала учительница, – а главное, какая доверчивая. Дета чувствуют, когда их по-настоящему любишь. И тогда, если даже оде ошибешься, они простят, а таким, как Анна Елисеевна, они ничего не простят».
Зебрик застеснялся, что к нему пришли учительница и Козлик. Саньке он успел шепнуть, чтобы тот к нему заглядывал почаще со двора, куда выходят окна палат.
Козлик и Санька сели на кровать к Зебрику, а учительнице сестра принесла стул. Все съели по одному яблоку, а потом Сонька вдруг объявила:
– А я уже отгадала, как называется наша земля. Она называется не земля, а знаете как? АБЕНЕРОМ, – Козлик скромно потупила глаза. – Это по-марсиански.
Учительница улыбнулась одними губами, а Санька искренне засомневался:
– А откуда ты знаешь марсианский?
Для него не существовало вопроса: есть или нету на Марсе жизни? Конечно, есть. Но откуда могла эта рыжая девчонка узнать марсианское слово?
Зебрик серьезно посмотрел на девчонку, потрогал смущенно очки:
– Не АБЕНЕРОМ, а ОБЕНЕРОМ, – сказал он.
– Правильно! – захлопала в ладоши Козлих и весело засмеялась. – Как ты догадался?..
Если бы Санька Горский прочитал Сонькино название планеты Земля с обратной стороны, он бы понял, откуда взялась фонетическая поправка. ОБЕНЕРОМ с обратной стороны – это «море – небо». Зебрик прочитал, потому что волшебные очки научили его читать вывески не только слева направо, но и наоборот. А Санька не догадался. А зачем ему догадываться? Гораздо интереснее поверить тому, что его одноклассники знают марсианский язык. А почему бы им, действительно, его не знать? Если есть Марс, значит, есть и марсиане. А раз есть марсиане, значит есть и марсианский язык. А поскольку есть марсианский язык, должен же его кто-то знать среди жителей Земли. Человек, который в двенадцать лет во всем чудесном сомневается, очень много теряет. Санька Горский не сомневался.
10. Плешивая Веня
Окно третьей палаты находилось на четвертом этаже в самом углу. С правой стороны двора возвышался виадук, по которому беспрерывно бежали трамваи.
Санька свистнул, и тотчас сверкнули Зебриковы очки. Зебрик просунулся головой в форточку по самые плечи и посмотрел вниз.
– Здорово! – крикнул Санька.
– Чего? – не расслышал Зебрик, потому что в это время по виадуку загромыхал трамвай.
– Чего? – не понял Санька, потому что теперь в другую сторону прогромыхал трамвай.
А сверху неслось:
– Чего? Повтори!
– Чего? Не слышу!
– Ну, чего вы расчевокались?.. Не в лесу.
Мимо Саньки прошел низенький рябой человек в брезентовом плаще. За ним, покорно опустив голову, так что рыжие космы от самых ушей спадали ей на глаза, плелась лошадь.
– Неужто сообразить не можете, что из-за этих драндулетов, – он махнул в сторону виадука, – ничего не услышишь?
Лошадь была с большими плешивинами на боку. Рябой человек остановился, но лошадь продолжала идти, и она его легонько толкнула в спину, чтобы он двигался дальше.
– Ну, ты, Веня! – ласково замахнулся на нее рябой.
Он отвел ее в угол двора, где стояла телега, сходил в сарай, принес охапку сена, высыпал в телегу и дружески похлопал лошадь по боку, приглашая отобедать.
Она тряхнула головой, разметая с глаз космы, и принялась хрустеть.
Рябой пододвинул ей сено, чтобы удобней было есть, и ушел.
Зебрик торчал из форточки.
Санька стоял внизу. Оба с любопытством наблюдали. Саньке ужасно хотелось свести знакомство с лошадью.
Он восторженно помахал рукой Зебрику и показал в сторону телеги. Его жест означал: «Ничего себе лошадка. Вот бы прокатиться».
Трамваи прогромыхали по виадуку, и на минутку наступила тишина. Санька, пользуясь паузой в трамвайном движении, быстро начал выкладывать новости:
– А у нас новый классный руководитель. Анна Елисеевна ушла в восьмой «Б», а у нас Трофимчук. Он знаешь какой – чемпион области по мотоциклу. А Марию Ивановну вызывали в гороно за выговором. Она сама призналась, что нарочно Круглому поставила четверку. Вот смешная… А потом у нас было классное собрание, пришла мать Круглого, начала говорить: «Зачем вы моего мальчика зовете Круглым? Вот Козловскую Соню вы зовете Козликам, Щеглова Сережу – Щеглом, а Владика вы можете звать Синицей, ведь его фамилия Синицын. Зовите его Синицей». Только какой же он Синица, когда он Круглый? – Санька засмеялся. – Круглый, наверно, переведется в другую школу. Он сам Нинке Мумии сказал.
Санька хотел еще что-то сообщить, но по виадуку загромыхали сразу два трамвая. Он открыл рот и закрыл.
Теперь, чтобы объясниться снова, нужны руки. Но они были заняты. Бабушка Наташа купила мандаринов, чтобы Санька их отнес в больницу своему другу.
Мандарины лежали в карманах. Их надо передать дежурной сестре. Но Саньке в голову пришла оригинальная мысль – познакомиться с лошадью при помощи мандаринов. Он показал Зебрику мандарины и начал делать разные жесты, означающие, что он, Зебрик, ест эти мандарины чуть не каждый день, а лошадь все сено да сено, что если б его, Зебрика, кормили каждый день сеном, он тоже соскучился бы по мандаринам. А сейчас он еще не соскучился, а лошадь соскучилась.
Санька энергично показывал на мандарины, подносил их ко рту и делал примасу, будто ему их противно видеть, потом он протягивал мандарины в сторону лошади и сладко улыбался.
Зебрик никак не мог понять, что от него требуется. Тогда Санька подбежал к лошади и дал ей мандарин.
Она мягко взяла его губами и начала есть. Санька повернулся к окну и кивнул головой утвердительно, спрашивая: понял? Зебрик отрицательно покачал головой и развел за окном руками: не понял.
Тогда Санька отдал второй мандарин лошади, потом третий, и Зебрик наконец понял, что от мандаринов не останется даже шкурочек. Но он ни капельки не огорчился…
Пока Зебрик лежал в больнице, Санька подружился с рябым конюхом дядей Яшей. Оказалось, что они почти соседи: дядя Яша тоже жил у реки через три улицы и два переулка от Санькиного дома. Дружба крепла день ото дня.
В субботу Зебрика выписали.
Говорили, что в 12, а Зебрик уже в 10 вышел во двор в своей одежде.
Здесь его поджидали Санька и дядя Яша.
Косматая Венера с плешивинами на боку стояла запряженная в телегу. Дядя Яша увидел Зебрика, поплевал на ладони:
– А ну-ка садись, болезный, а то мы с Веней застоялись.
Венера, или, как ее называл дядя Яша, Веня, фыркнула, словно засмеялась.
Мальчишки уселись поудобнее, и телега покатилась. Ни Санька, ни Зебрик никогда не испытывали такого полного блаженства. Телегу бросало из стороны в сторону по каменной мостовой, она скрипела, грохотала так, что все прохожие невольно оборачивались.
Мальчишки подпрыгивали сами, и все у них внутри тоже подпрыгивало.
Свое возвращение из больницы ребята тут же, не сходя с телеги, отметили новой идеей.
– С машиной возни сколько! Бензин да еще масло надо, – начал издалека Санька. – Нет, конечно, машина лучше, но все-таки…
– А лошади дал один апельсин и поехал, – поддержал Зебрик. – И ремонтировать не надо. И проходимость лучше. Машина пройдет через кустарник? Нет. А Веня пройдет.
– А зимой для машины нужна горячая вода, – сказал Санька. – А Вене не нужна.
А телега себе катилась.
– Дядь Яш, а сколько стоит лошадь? – спросил Зебрик.
– Дак много стоит, – ответил дядя Яша.
– А сколько?
– Дак кто ж его знает?.. Много.
– А Веня?
– Дак кто ж Веню покупал? Это подарок подшефного колхоза. А так кто ж ее покупать будет?
– А у нас тоже есть подшефный колхоз, – вспомнил Санька, и они переглянулись с Зебриком. – Десятые классы ездили туда концерт показывать.
Транспортную проблему, оказывается, можно было решить при помощи лошади.
Несколько дней Санька и Зебрик ходили, загадочно улыбаясь.
Они готовили сюрприз.
Ванкстиныч тоже загадочно улыбался, как будто догадывался о новой затее Саньки и Зебрика. Но Ванкстиныч ни о чем не догадывался, просто он тоже готовил сюрприз. В общем, нашла коса на камень – сюрприз на сюрприз.
Санька и Зебрик достали журнал «Коневодство» и по очереди читали его вслух.
Прежде чем объявить классу о своей новой идее, они хотели выяснить, какой конезавод лучше – Чесменский или Хреновской, чтобы знать, откуда брать рысака.
Тут надо было хорошо подумать, а то долго ли промахнуться?..
Но события развивались так, что спутали друзьям все карты и подсунули вместо чесменского рысака плешивую Веню.
Случилось это в субботу, в конце дня. Санька и Зебрик возвращались из школы домой и вдруг увидели дядю Яшу, обнимавшегося с Веней.
Лошадь испуганно прядала ушами, а дядя Яша обнимал ее за шею, чтобы не упасть. Он был очень пьян и шептал лошади прямо в ухо:
– Техника, брат, мотороллер.
– Здравствуйте, дядь Яш, – робко сказал Санька.
– Кто это?
Дядя Яша внимательно поглядел на Саньку, на Зебрика и махнул рукой:
– А, это вы… Заменили нас с Веней. Вместо нас теперь в больнице трехколесный мотороллер. Техника, брат.
Он кому-то погрозил пальцем.
– Дядь Яш, а вы?
– А мы с Веней в понедельник пойдем искать работу в трест очистки города.
– Вы сейчас куда идете? – спросил Зебрик.
– Я иду в столовую, а Веня меня не пускает, – засмеялся он. – Она переживает, что ее уволили. Техника, брат, мотороллер.
– А можно, мы ее постережем, пока вы в столовую сходите? – опросил Санька.
– Хоть насовсем берите. Не возражай! – погрозил он лошади пальцем. – Техника, брат, мотороллер. А ты – с глаз долой.
Дядя Яша оставил лошадь, отошел, еще раз погрозил ей пальцем, что-то пробормотал и неуверенно направился дальше. Санька и Зебрик остались с Веней.
– Эх, тележки нету, сейчас покатались бы, – пожалел Санька.
– Она, наверное, есть хочет, – сказал Зебрик…
Бабушка Наташа, увидев во дворе лошадь, выбежала на крыльцо и так широко шагнула через две ступеньки, что чуть не упала:
– Господи, да что ж это еще такое?
– Баашк, ты не пугайся, это обыкновенная лошадь, – сказал Санька.
Бабушка села на ступеньку и положила руку на сердце. Она до того была удивлена, что стала ругаться не сразу, а после того как посидела немножко на ступеньках.
– Ведите ее туда, где взяли.
– Баашк, мы не взяли…
– Ведите ее, куда хотите… У людей дети как дети, ну кошку принесут, ну щенка какого-нибудь, а эти лошадь. Ведите ее со двора.
Оказавшись вместе с Веней снова на улице, Санька и Зебрик повздыхали и задумались. Но думали они недолго, им стало совершенно ясно, что лошадь надо вести в школу, пока Ванкстиныч не ушел.
По дороге в школу Веня обросла длинной процессией. Впереди шел Санька Горский, за ним неторопливо перебирала ногами лошадь, а с боков и сзади бежали мальчишки и девчонки. Так они всей гурьбой и ввалились на школьный двор. Появление их произвело в школе переполох.
Иван Константинович, увидев во дворе огромную толпу, окружившую со всех сторон лошадь, сразу почувствовал неладное.
Он заспешил вниз по лестнице.
А навстречу ему, шагая через ступеньку, уже поднимался Швака, приставший по дороге.
– Ванкштиныч, мы…
– Вижу, вы. – Директор не дал ему договорить.
Он стремительно сбежал со ступенек и прошел прямо к лошади сквозь образовавшийся в толпе мальчишек и девчонок проход.
– Что это такое? – опросил он почти спокойно у Саньки.
– Лошадь, Ванкстиныч.
– Вижу, что лошадь…
Мимо с гордо поднятой головой прошла Анна Елисеевна. Она мстительно отвернулась. Теперь это ее не касалось. Пусть приводят на школьный двор хоть слона, хоть крокодила.
– Где вы ее взяли? – спросил директор.
– Нам подарил ее конюх дядя Яша, что в больнице работает. Их с Веней заменили мотороллером, – объяснил Зебрик.
Иван Константинович оглянулся, увидел подошедшую учительницу географии.
– Мария Ивановна, позвоните, пожалуйста, в больницу, пусть они придут и заберут лошадь.
– Не надо, – попросил Санька.
– Да зачем вам лошадь?
– Ванкстиныч, это же не роскошь, а средство передвижения, – попробовал научно обосновать Зебрик. – Транспортная проблема.
Но Мария Ивановна уже пошла к телефону, и ничего, видимо, теперь нельзя было изменить.
– Веня вам не понравилась? – упавшим голосом спросил Санька. – Так можно другую лошадь. Можно рысака привести.
– Можно-то можно, да где ж вы его собираетесь взять? – иронически улыбнулся директор.
– Как где? – оживился Санька. – На Хреновском конезаводе. С ручками отдадут. В порядке шефства.
– По правде говорить? – спросил Иван Константиныч.
– По правде.
– Не нравится мне это, – он посмотрел на часы и повернулся вполоборота к воротам. – А вот это нравится.
В ворота, чихая и кашляя, въезжал грузовик.
За рулем сидел новый классный руководитель пятого «А» Трофимчук. В общем, в ворота въезжал сюрприз директора.
Это был настоящий сюрприз.
Все сразу забыли про Веню и бросились к машине, как муравьи, облепили кузов.
До самого вечера ребята катались по школьному двору.
Транспортная проблема отныне и навсегда была решена. Но Иван Константинович сразу же предупредил пятиклассников, что пусть они и не думают садиться за руль до восьмого класса.
Но это были уже мелочи. Главное, появился свой транспорт. И хотя пятый «Б» имел такое же право на этот грузовик, как и пятый «А», все равно Санька и Зебрик считали, что теперь билет в Ленинград лежит у них в кармане.
На следующий день только и было разговоров, что о машине.
Все были довольны.
А Зебрик вдруг опять задумался. Сквозь его очки светилось творческое вдохновение, не предвещавшее ничего хорошего ни школе, ни директору.
– Сань, стукни меня скорее по лбу яблоком, – сказал он.
– Зачем?
– Если машине приделать с обеих сторон кузова крылья и разогнать как следует, она полетит?
– Полетит.
– Вот здорово, будет самолет.
Но Иван Константинович, когда они пришли к нему с этой идеей, заупрямился:
– Никаких самолетов. То им машину подавай, теперь они хотят иметь свой школьный самолет.
Когда мальчишки вышли из его кабинета, он задумчиво опустил на руки голову и расхохотался над их неутомимостью.
Но хохотал он совершенно напрасно. Выйдя за дверь, изобретатели постояли немного, Санька вздохнул и сказал:
– Ну, ладно, мы еще что-нибудь придумаем.