Текст книги "Эд, граф Парижский и король Франции (882-898)"

Автор книги: Эдуард Фавр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Карл III не торопился и из Кьерси, где был еще 4 сентября[330]330
  Die Regesten des Kaiserreichs. Nr. 1678.


[Закрыть], послал в Париж, чтобы разведать место, где можно стать лагерем, отряд из шестисот человек под командованием двух братьев Тьерри и Одрана[331]331
  Г-н фон Калькштейн (Kakkstein. Geschichte des französischen Königthums. Bd. I. S. 472) предполагает, что оба этих брата были шуринами Эда. Эта гипотеза, в которой нет ничего невероятного, слишком слабо обоснована. Может быть, Одран был тем самым Отраном, который в 885 г. защищал Понтуаз и отступил в Бове? См. выше, с. 43.


[Закрыть]; выполнив свою задачу, эта группа пошла обратно, но, поскольку норманны ее тревожили, была вынуждена нанести мощный контрудар, отбросила их и отогнала за высоты Монмартра к Сене, многих перебив.

Наконец, проведя совет, император со своей многочисленной армией тронулся с места и пошел к Парижу. Должно быть, подошел он к нему во второй половине сентября[332]332
  После смерти графа Генриха (28 августа) Карл III послал к Парижу сильный разведывательный отряд; 4 сентября он еще был в Кьерси.


[Закрыть]. Он, не встретив, похоже, сильного сопротивления, выгнал норманнов из их лагеря на правом берегу – после последнего штурма их там оставалось более или менее много, ведь они переправились через реку, что вернуться в свой главный лагерь. Карл III разбил свои шатры у подножья высот Монмартра, напротив башни Большого моста. Освободив проход в Сите, он послал некое подкрепление, чтобы сменить тех, кто уже месяцев десять держал оборону; потом он переправил свою армию через реку и расположил ее на левом берегу напротив лагеря норманнов, которые то ли из хитрости, то ли из страха, похоже, не оказывали никакого сопротивления. Впрочем, император не вступил в бой, и в его руках эта армия стала бесполезной, потому что, как пишет анналист, граф Генрих был мертв[333]333
  Annales Vedastini. Ann. 886: «sed, quia dux periit, ipse [imperator] nil utile gessit» [поскольку герцог был мертв, он (император) не совершил ничего полезного].


[Закрыть]. Эти простые слова отражают масштаб потери. Норманны начали переговоры и намеренно затягивали их.

Во время этого промедления, которое станет для него роковым, Карл III назначил преемником Гозлена на должности епископа Парижского Анскерика[334]334
  Abbon. L. II. V. 335–338. – Ведастинские анналы. 886 г. – Reginonis Chronicon. Ann. 887. – Аббон (Abbon. L. II. V. 456–457) называет Анскерика «nobilis». – Dümmler. Op. cit. Bd. III. S. 273. – Kalkstein. Op. cit. Bd. I. S. 30. – Flodoard. Carmen de pontificibus romanis. Col. 110.


[Закрыть], человека знатного происхождения, приходившегося родственником Каролингам или во всяком случае последнему их законному отпрыску – Карлу Простоватому; он был братом Теутберта, графа Mo, и его уже призывали на парижскую епископскую кафедру, но вместо него тогда был назначен Гозлен. Анскерик был одним из первых магнатов Западно-Франкского королевства, явившихся к Карлу III, чтобы признать его королем[335]335
  Dümmler. Op. cit. Bd. III. S. 234.


[Закрыть]; государь этого не забыл. Император даровал различные дипломы[336]336
  Die Regesten des Kaiserreichs. Nr. 1679–1686.


[Закрыть] церквям Тура[337]337
  Об этом дипломе см. Longnon. Études sur les «pagi» de la Gaule. 2^e partie. P. 16.


[Закрыть], Жероны, Лангра, монастырям Сен-Жермен в Оксере, Сен-Мор-де-Фоссе, аббатству Сен-Жермен-де-Пре[338]338
  Диплом Карла III для этого аббатства до нас не дошел, но на него ссылается Карл Простоватый: «praeceptum… Karoli nepotis avi nostri qui Parisius, rabie paganorum saeviente, devenit» // Histor. de Fr. IX. P. 496.


[Закрыть], которое, конечно, вполне заслужило это, и некоему Гермонду[339]339
  О вилле, которая упоминается в этом дипломе, Nideis, согласно Die Regesten des Kaiserreichs. Nr. 1679, или ludeis, согласно Mabille. La pancarte noire. P. 79, n°XXXII, см.: Merlet, Lucien. Dictionnaire topographique du département d'Eure-etLoir. Paris: Imprimerie impériale, 1861. P. 99: Juifs (Les), h. c^ne de Prasville, aujourd'hui détruit.


[Закрыть]; наконец, он утвердил, по просьбе графа Эда, прекарный договор между монахами Сент-Эньяна в Орлеане – с одной стороны, архиепископом Турским и епископом Орлеанским – с другой[340]340
  Histor. de Fr. IX. P. 351–352.


[Закрыть]. Эти акты позволяют констатировать, что в свите Карла III во время его пребывания под Парижем находились многие магнаты Западно-Франкского королевства, такие как Эммен, епископ Неверский, пришедший, похоже, вместе с самой армией[341]341
  Диплом Карла III для неверской церкви см. Histor. de Fr. IX. Р. 358. – Muhlbacher. Die Urkunden Karls III. S. 171. – Die Regesten des Kaiserreichs. Nr. 1688.


[Закрыть], Гейлон, епископ Лангрский, который одним из первых вместе с Анскериком прибыл к Карлу III в 885 г., Теотарий, епископ Жеронский, Адалард, архиепископ Турский, не говоря уже о самом графе Парижском и о многочисленных монахах, прибывших ходатайствовать за свои монастыри.

Но император должен был учитывать и другие интересы, помимо интересов церкви. Коль скоро Гуго Аббат умер, ему надо было найти защитника для Западно-Франкского королевства и дать ему положение, равноценное положению его предшественника. Такой защитник у императора имелся, это был Эд – осада это показала. Но прежде чем рассматривать положение, занять которое его пригласили, посмотрим, каким стал эпилог осады Парижа.

Армии по-прежнему стояли на месте, время уходило без боев, наступила поздняя осень, близилась зима. Вдруг в императорском лагере узнали, что на помощь норманнам, находящимся под Парижем, идет Зигфрид, очень спешно и с большими силами. Узнав об этом, император перепугался и хотел бежать: переговоры, на его взгляд, и так слишком затянулись, он хотел любой ценой договориться и в первые дни ноября заключил договор с позиций побежденного[342]342
  Дату этого договора указывает только Аббон (Abbon L. II. V. 341); он же приводит его условия с наибольшими подробностями (Abbon. L. II. V. 338–341). Что касается мотива, побудившего императора пойти на переговоры, его сообщают «Фульдские анналы» (Annales Fuldenses. T. IV. Ann. 886): должно быть, дело было не в приближении холодов, на которое ссылаются «Ведастинские анналы». О спешном возврате Зигфрида из Байё в Париж упоминает Дудон. Договор с норманнами Карл III, скорее всего, заключил под впечатлением вести о подходе Зигфрида, поскольку документ был подписан в ноябре, а император, который еще 6 ноября был в Париже, уже 12 ноября оказался в Жювиле, юго-восточней Меца, крайне спешно бежав туда из Суассона, куда по его пятам пришел Зигфрид.


[Закрыть]. Он пропускал норманнов в Бургундию, давая им возможность грабить ее всю зиму; чтобы в марте они ушли, он пообещал им семьсот фунтов серебра как выкуп за Париж и как плату за их окончательный уход.

Парижане увидели, что трусость их государя немало обесценила результаты их героического поведения. Их сопротивление, вместо того чтобы спасти если не королевство целиком[343]343
  См. письмо Фулька, процитированное выше, с. 63.


[Закрыть], то по меньшей мере всю его часть, куда еще не проникли норманны[344]344
  Abbon. L. II. V. 343–344.


[Закрыть], пошло на пользу только острову Сите, который после года осады один и остался неприступным. Читатель удивится, почему Карл III позволил норманнам проникнуть так глубоко на территорию Западно-Франкского королевства. Было ли это условием, которое ему навязали? Скорей можно было бы полагать, что Бургундия ранее отказала императору или, может быть, графу Генриху выставить контингент для помощи Парижу[345]345
  Эта гипотеза Венка (Wenck. Die Erhebung Arnulfs unci der Zerfall des karolingischen Reiches. S. 12, Anm. 5) основывается на свидетельствах Регинона (Reginonis Chronicon. Ann. 887) и Аббона (Abbon. L. II. V. 344: «pigra о Burgundia bello»). – Г-н Дюммлер (Dümmler. De Arnulfo Francorum rege. P. 56) предположил, что Карл III хотел бросить норманнов против Бозона; но он стал бы первым и единственным, кто пострадал бы от этой мести: путь через его собственное королевство был слишком долгим, и норманны, которым в марте предстояло вернуться к Парижу, не пошли бы этим путем. Впрочем, позже г-н Дюммлер (Dümmler. Geschichte des ostfränkischen Reiches. Bd. III. S. 317, Anm. 4) отказался от своей первоначальной гипотезы.


[Закрыть]. Во всяком случае, в те времена у Парижа были веские претензии к Бургундии, даже к тем ее частям, которые входили в состав Западно-Франкского королевства[346]346
  Аббон дважды выражает презрение к Бургундии (Abbon. L. II. V. 344 и 472). Весной 887 г. Париж снова пропустил норманнов при условии, что они пойдут на Сане в 888 г. именно бургундцы высказались против Эда и выбрали Гвидо.


[Закрыть]. Поэтому глубокое возмущение вызвали договор в целом, упущенная возможность разгромить норманнов, предусмотренное и обязательное возвращение этого врага в Париж[347]347
  Ведастинские анналы. – Reginonis Chronicon. Ann. 887.


[Закрыть], но не статья об оставлении Бургундии – ведь в те времена раздробленности местный интерес был сильней любого чувства, которое бы смутно напоминало то, что мы называем патриотизмом.

Вскоре после 6 ноября[348]348
  Die Regesten des Kaiserreichs. Nr. 1688. – Annales Fuldenses. T. IV и «Ведастинские анналы» сообщают о спешке, с какой Карл III покинул Париж. Что касается диплома этого императора, датированного «в Париже, 18 декабря 886 г.» (Die Regesten des Kaiserreichs. Nr. 1688), то надо допустить, что он подлинный, но если datum соответствует моменту изготовления диплома, то actum указывает место, где эта привилегия была предоставлена прежде (Mühlbacher. Die Urkunden Karls III. S. 59 и 171).


[Закрыть] император спешно направился в Германию; он остановился в Суассоне; там, чувствуя, что верность подданных колеблется, он стал раздавать им бенефиции[349]349
  Annales Vedastini. Ann. 886. Слово «terram» здесь, как и в формулировке «terra patris sui Rothberti Odoni comiti concessa» [передав графу Эду земли его отца Роберта] в тех же анналах, используется в широком смысле «бенефиции».


[Закрыть], когда горизонт, покрасневший от пламени, дал ему знать о приближении Зигфрида и его банды. Он поспешил продолжить путь или, скорее, бегство; 12 ноября он был в Жювиле[350]350
  Die Regesten des Kaiserreichs. Nr. 1687. О маршруте Карла III см. ibid. Nr. 1687 и далее. – Dümmler. Op. cit. Bd. III. S. 274.


[Закрыть], юго-восточней Меца, а оттуда поехал в Эльзас, где тяжело заболел.

Зигфрид, захватив Байё, узнал об опасности, какая грозит его соотечественникам под Парижем; поэтому он крайне спешно двинулся по Сене с подкреплениями; разумеется, он не считал себя связанным каким-либо договором с Карлом III. Услышав, что императорская армия покинула Париж и идет в Суассон, он бросился за ней в погоню, одновременно по суше и по воде, как было принято у норманнов. С Сены он поднялся по Уазе[351]351
  Ведастинские анналы. 886 г.


[Закрыть], творя масштабные грабежи; он прибыл в Суассон, откуда император только что выехал, и сжег церковь Сен-Медар[352]352
  Карл III в следующем году попытался компенсировать монахам Сен-Медара понесенные ими потери и защитить от нападения норманнов на обратном пути, предоставив им в качестве прибежища королевскую виллу Доншери на Маасе (Die Regesten des Kaiserreichs. Nr. 1707. – Histor. de Fr. IX. P. 361. – Dümmler. Op. cit. Bd. III. S. 274). В одном дипломе, выданном этому монастырю (Histor. de Fr. IX. P. 460461), Эд упоминает несчастье, случившееся с последним в 886 г.


[Закрыть], где были похоронены останки графа Генриха. Похоже, он не стал продолжать преследование намного дальше: он остался в окрестностях Суассона, сжигая монастыри, села, королевские резиденции и убивая жителей либо захватывая их в плен. Весной 887 г. он вернулся на Сену, занявшись привычными грабежами; к осени он направился во Фризию, где и погиб. Так закончил жизнь этот грозный норманн; одержав победу при Эльслоо, он проникся глубоким презрением к франкским армиям; договоры не связывали ему руки, он всегда находил в них лазейку либо откровенно нарушал их. При этом он отличался неустрашимостью, которую невозможно отрицать, и испытывал постоянную потребность действовать, которая отогнала его от Парижа, так как осада затянулась, но помогла вернуться вовремя и с силами, необходимыми для развязки. Короче говоря, Зигфрида можно считать типичным вождем викингов.

Норманны, которых Карл III оставил под Парижем, незамедлительно выразили желание достичь Бургундии, отданной им на разграбление. Для этого им было нужно подняться по Сене, перегороженной к северу от Сите Большим мостом и к югу – развалинами Малого моста. Парижане, не обязанные по договору давать врагу проход под мостами, за которые они год боролись, отказали в этом норманнам, и последним пришлось вытаскивать корабли на сушу и тянуть на расстояние более двух тысяч футов[353]353
  Reginonis Chronicon. Ann. 888: «civibus autem omni instantia prohibentibus ascensum fluminis». – Вопреки мнению г-на Дюммлера (Dümmler. Op. cit. Bd. III. S. 272, Anm. 1) и утверждению «Ведастинских анналов»: «via sine impedimento attributa» [без каких-либо препятствий открыта дорога], я полагаю, что такое сопротивление могло не противоречить букве договора, а хоть бы и противоречило – его можно было бы объяснить недовольством парижан. Надо полагать, последние открыто выказали враждебность; невозможно допустить вслед за Таранном (Abbon. Р. 272), будто норманны «вынуждены были протащить свои лодки по берегу только на короткое расстояние, чтобы обогнуть башню и ее рвы». Регинон относит этот факт к 888 г., но его надо датировать ноябрем 886 г., ведь именно после тщетной осады Парижа норманны захотели подняться по Сене, чтобы войти в Йонну и «absque obstaculo» дойти до границ Бургундии и до Санса. Весь рассказ Регинона может быть отнесен только к 886 г.; кстати, этот хронист часто допускал хронологические ошибки. Что касается самого факта, то, хотя ни «Ведастинские анналы», ни Аббон о нем не говорят, я не считаю, что его следует отрицать, как это делают господа Дюммлер (Dümmler. Op. cit. Bd. III. S. 272, Anm. 2) и фон Калькштейн (Kalckstein. Op. cit. Bd. I. S. 43, Anm. 2). Регинон был хорошо осведомлен, и его рассказ, если его правильно датировать, точен до деталей: утверждение «sub omni celeritate navigantes Senonis applicuerunt» верно, коль скоро норманны осадили Сане 30 ноября; формулировка «classem cum omnibus copiis» перекликается с выражением «cum omni exercitu et supellectili» [со всем войском и вооружением] из «Ведастинских анналов»; наконец, Регинон пишет, что норманны вытащили свои корабли на сушу и тянули их на расстояние более двух тысяч футов, а ведь расстояние от моста Искусств до оконечности острова Сен-Луи по прямой и составляет около 2000 м.


[Закрыть]. После этого трудного перехода они вновь спустили суда на воду и, пройдя еще некоторое расстояние по Сене, вошли в Йонну, поднялись по ней, разграбили и разрушили монастырь Сен-Реми[354]354
  Clarius. Ex Chronico S. Petri Vivi Senonensis. P. 33. Монастырь Сен-Реми в Сансе был перестроен в 835 г. и переведен за тысячу футов от города, в виллу VaUilias на реке Ведение.


[Закрыть], откуда аббат Суавон и монахи бежали с реликвиями в Сане. Потом они со всеми силами, возимым имуществом и кораблями подступили к этому городу и 30 ноября 886 г. осадили его[355]355
  Annales sanctae Columbae Senonensis. Ann. 886. – Clarius. Ex Chronico S. Petri Vivi Senonensis. P. 33. С 28 апреля 882 г. архиепископом Сансским был Эврард.


[Закрыть]. Видя, что город оказывает серьезное сопротивление, они снова построили осадные машины, но их усилия остались тщетными – город устоял. Во время этой осады, 1 февраля 887 г.[356]356
  «Ведастинские анналы» (886 г.) не допускают, что осада Санса продолжалась долго. «Анналы Сансской церкви Святого Колумбы» не говорят ничего конкретного, но как будто проводят определенную связь между смертью Эврарда и норманнами – «jam defuncto Evrardo»; они четко указывают период, когда у Санса были все основания бояться норманнов, – с декабря 886 г. по май 887 г., то есть шесть месяцев, и то же самое пишет Регинон, хронология которого ложна, но который, похоже, был очень хорошо осведомлен о фактах, о деталях осады, о преемнике Эврарда, тогда как свидетельство «Ведастинских анналов» выдает абсолютное неведение. Невнятному рассказу последних мы предпочтем рассказ Регинона, потому что он согласуется с данными местных источников. «Хроника Святого Петра Живого Сансского» (Chronicon S. Petri Vivi Senonensis) и «Житие Святого Романа, аббата Оксерского» (Ex Vita S. Romani abbati Autissiodorensis. P. 135) также допускают долговременную осаду.


[Закрыть], умер архиепископ Эврард. Как и под Парижем, более или менее многочисленные банды норманнов уходили от осажденного города, устраивая грабительские набеги на окрестности[357]357
  Reginonis Chronicon. Ann. 888. – Annales S. Benigni Divionensis. Ann. 887. P. 40.


[Закрыть]; таким образом они опустошили бассейн Йонны, землю между Соной и Луарой; они сожгли монастырь Сен-Жермен в Оксере[358]358
  Ведастинские анналы. 887 г. – Annales Lemovicenses. Ann. 887. P. 251.


[Закрыть], где был похоронен Гуго Аббат, словно и после смерти преследовали своих самых грозных врагов. Так, они уже сожгли Анжер после смерти Роберта Сильного и Сен-Медар в Суассоне, где находилась гробница графа Генриха. Они также захватили монастырь Флавиньи, убили нескольких монахов и провели там две недели, с 11 по 25 января[359]359
  Hugues de Flavigny. Chronicon Hugonensis. P. 356.


[Закрыть]. И еще много местностей в Бургундии пострадало от их набегов той зимой, которая выдалась особо суровой[360]360
  Annales Fuldenses. T. IV. Ann. 887.


[Закрыть].

В мае[361]361
  Annales sanctae Columbae Senonensis. Ann. 886.


[Закрыть] они вернулись к Парижу, чтобы потребовать сумму, обещанную императором; они спустились по Сене ниже Сите, похоже, не встретив сопротивления[362]362
  Было естественным, что на сей раз парижане не мешали проходу норманнов, ведь предполагалось, что после передачи обещанной суммы последние вернутся на родину. Одно место у Аббона (Abbon. L. II. V. 413) как будто говорит о том, что сопротивление исключалось. Было бы Даже странным, если бы франки передали эту сумму норманнам, когда те были выше Парижа. Регинон (Reginonis Chronicon. Ann. 889) ошибается, когда пишет: «et cum illis[Nordmannis] descensus fluminis a civibus omnino inhiberetur…» Норманны не стали бы лагерем вокруг Сен-Жерменде-Пре, если бы их флот находился выше Сите.


[Закрыть], и стали лагерем на прежнем месте вокруг Сен-Жермен-де-Пре[363]363
  Abbon. L. II. V. 347 и далее.


[Закрыть], почтительно, как и прежде, относясь к храму и даже завязав некоторые дружеские отношения с местным населением. Епископ Анскерик съездил к Карлу III, который находился в Кирххайме[364]364
  Die Regesten des Kaiserreichs. Nr. 1703–1707. – Dümmler. Op. cit. Bd. III. S. 277, Anm. 2.


[Закрыть], в Аламаннии, и привез сумму, которая была выплачена. После этого норманны не должны были медлить с отъездом. Но договоры с ними были ненадежны: вместо того чтобы уехать, они однажды внезапно попытались пройти на своих кораблях под парижскими мостами[365]365
  Вероятно, какой-то передвижной и временный мост был восстановлен.


[Закрыть] и вновь подняться по Сене. Был полдень; оповестили Анскерика и Эбля, которые как раз приступили к трапезе; они поспешили на стены и расставили на них защитников. Эбль сам взял лук, прицелился в командира первого корабля, разглядев его сквозь узкое отверстие в борту, и пронзил стрелой. Норманны, устрашенные гибелью того, кто выполнял обязанности кормчего для всего флота, и крушением его судна, остановились у подножия большой башни и пожелали начать переговоры. Но на сей раз в позиции побежденных оказались они сами; они выдали заложников и смиренно попросили пропустить их, и разрешение на это было им дано, но при условии оставаться на Сене, не задерживаться и быстро вернуться; они поклялись не входить в Марну. Заключение этого договора объясняется особыми обстоятельствами: парижане больше не могли надеяться на помощь императора, а Эд, вероятно, отсутствовал[366]366
  В рассказах обо всех этих событиях Эд не упоминается – вероятно, он находился при дворе Карла III. Не слишком ли рискованно видеть намек на его отсутствие в выражении «quia nullus erat qui eis resisteret» [поскольку не было никого, кто мог бы им помешать] из «Ведастинских анналов» (887 г.)?


[Закрыть]. Чем выносить новую осаду в таких условиях, чем рисковать, что к Парижу снова подойдет Зигфрид, только что вернувшийся на Сену, они предпочли, последовав примеру, какой был им показан, и, поддавшись своим антипатиям, еще раз принести в жертву Бургундию. Но к землям, которые орошала Марна, отношение было иным: пропустить в них варваров значило открыть им доступ во всю восточную часть «Франкии»; к тому же Теутберт, брат Анскерика, был графом Mo[367]367
  Abbon. L. II. V. 456–457.


[Закрыть], в области этого города были владения у графа Эда[368]368
  Mabille. La pancarte noire. P. 95, n°LVIII.


[Закрыть]; бассейн Марны трогать не следовало!

Итак, норманны еще раз поднялись по Сене. На сей раз им дали свободный проход под мостами[369]369
  Это был единственный раз, когда норманны, поднимаясь по Сене, прошли под парижскими мостами; в качестве уникального случая это прохождение особо отмечено в хрониках и анналах: Abbon. L. II. V. 423. – Asser. Annales rerum gestarum Aelfredi Magni. Ann. 887. P. 490. – Anglo-saxon Chronicle. Ann. 887. P. 361. – Ethelwerd. Fabii Ethelwerdi chronicorum libri quatuor. P. 517.


[Закрыть], и некоторые из этих людей даже вошли на Сите и смешались с населением. Храня поначалу верность договору, они направились к Сансу, но, когда все их лодки прошли Париж, они убили два десятка христиан; потом, сменив курс, они вошли в Марну и осенью 887 г. поднялись до Шесси[370]370
  Ведастинские анналы. 887 г. – Abbon. L. II. V. 429 и далее. – Anglo-saxon Chronicle. Ann. 887. – Asser. Annales rerum gestarum Aelfredi Magni. Ann. 887. – Названия Caziacum или Caziei можно идентифицировать как Шези-л’Аббе к югу от Шато-Тьерри или как Шесси близ Ланьи, ниже Mo. Мы без колебаний идентифицируем их как последнее, разделяя мнение Лебёфа (Lebeuf. Notice raisonnée des annales Védastines. P. 719), Kappo (Carro. Histoire de Meaux et du pays meldois. P. 53–55) и аббата Деэна (Annales Vedastini. P. 329, n. b). – Норманны остались ниже Mo; этот город они осадили только в следующем, 888 г.; это мнение согласуется с рассказом «Ведастинских анналов» за 887 г.: «quia nullus erat qui eis resisteret, iterum per Sequanam Maternam fluvium ingressi, Caziaco sibi castra ponunt» [поскольку не было никого, кто мог бы им помешать, снова прошли по Сене в Марну и разбили лагерь у Шесси].


[Закрыть], населенного пункта на левом берегу этой реки, близ Ланьи; укрепившись, они стали там на зимние квартиры. Весть о нарушении договора породила в Париже желание отомстить: Эбль велел разыскать и перебить всех норманнов, находившихся в городе, но Анскерику удалось спасти тех, которых он разместил у себя и которые, вероятно, были заложниками[371]371
  Abbon. L. II. V. 432 и далее. – Оценка количества норманнов, находившихся в самом городе и убитых в отместку, в 500 человек преувеличена, ведь, помимо заложников, их в Сите не могло быть очень много. В стихах начиная с 426-го Аббон предлагает читателю загадку, которая, на мой взгляд, имеет следующее решение: норманны, покидая свой лагерь в Сен-Жермене, оставили там своих, то ли для охраны, то ли в качестве заложников; они надеялись забрать их на обратном пути, а пока что их отдали на милость парижан; но, когда распространилась весть об убийстве двадцати христиан, судьбу оставленных в тылу норманнов стало можно сравнить «с жизнью без пищи, со смертью за двумя рядами заграждений, с незасыпанными углями», то есть они были обречены на верную смерть в качестве справедливого возмездия. Само место этой загадки, приведенной после упоминания об убийстве христиан, говорит в пользу такого толкования.


[Закрыть].

Так завершилась осада Парижа. Видимым и непосредственным ее результатом было спасение Сите, но только Сите, так как земли, куда Париж дал доступ, были отданы на разграбление, и норманны, которые остались там, уже стали лагерем и создали постоянную угрозу для всей «Франкии». Однако более внимательному наблюдателю нетрудно оценить куда более значительные последствия этой осады. Франки осознали свою силу, был дан пример сопротивления, был найден способ сопротивляться. На норманнов, неуловимых и ускользающих призраков, нашлась управа; их, правда, уже однажды разбили при Сокуре, в 881 г., но тогда стычка была случайной и поражение – частным. На сей раз борьба длилась более года, и молва о ней распространилась по всей империи. Великая армия в целом, та самая Великая армия, которая с 879 г. опустошала Западно-Франкское королевство, – хоть не жалела ни людей, ни сил, не смогла одержать победу; весть о ее неудаче стала не менее громкой. Оказалось, что северян не стоит считать непобедимыми, и все воспрянули духом. После осады Парижа норманнские набеги еще продолжались, они не прекратились сразу же; тем не менее главная опасность миновала, и Великой армии не удастся завоевать Западно-Франкское королевство; нашествия северян пошли на спад, и через двадцать пять лет, в 911 г., договор, подписанный Ролл оном после поражения, положил конец этим вторжениям.

Эта осада лучше всего выявила важность Парижа: Западно-Франкское королевство нашло себе центр, цитадель, столицу. Граф этого города смело защищал его; именно благодаря его отваге Париж продержался так долго, поэтому взоры обратились к нему, отвернувшись от бедного императора, который дважды, при Эльслоо и под Парижем, вместо того чтобы разгромить варваров, выдавал им своих подданных. После неудачи под Эльслоо его престиж как главы Восточно-Франкского королевства понес такой урон, что уже не мог восстановиться; тем не менее он еще был императором, западные франки еще отдавали себя под его власть. Но после Парижа в нем разочаровались все; с обеих сторон Рейна, по всей империи, его подданные испытывали то же чувство, какое испытала его армия после Эльслоо, они сокрушались оттого, что их возглавляет подобный монарх, который благоволит врагу и тем самым лишает их верной победы[372]372
  Annales Fuldenses. T. IV. Ann. 882: «unde exercitus valde contristatus, dolebat super se talem venisse principem, qui hostibus favit et eis victoriam de hostibus subtraxit; nimiumque confusi redierunt in sua».


[Закрыть].

Под Парижем империя Карла Великого разбилась, но ее осколки оживут и станут королевствами; ибо опечаленным народам был уже нужен не один-единственный император – каждая страна теперь хотела иметь собственного защитника, и ее королем станет тот, кто докажет, что обладает сильной рукой и храбрым сердцем.

ГЛАВА III.
ПАДЕНИЕ ИМПЕРИИ КАРОЛИНГОВ. ВОСШЕСТВИЕ ЭДА НА ПРЕСТОЛ (887–888)

Во время пребывания под Парижем и до заключения жалкого договора, подписанного, чтобы положить конец осаде этого города, Карл III вернул Эду некоторые бенефиции Роберта Сильного, которых Эд был лишен после смерти отца[373]373
  Annates Vedastini. Ann. 886: «terra patris sui Rothberti Odoni comiti concessa» [передав графу Эду земли его отца Роберта].


[Закрыть] и из которых те, что прежде были отданы Гуго Аббату, стали вакантными после смерти последнего. Таким образом в сентябре или октябре 886 г.[374]374
  22 августа 886 г. Карл III подтвердил для монастыря Святого Мартина в Туре владения и привилегии, какие к тому моменту, похоже, имело это аббатство: «grex humillimus adiit serenitatem culminis nostri». Die Regesten des Kaiserreichs. Nr. 1677. – Histor. de Fr. IX. P. 349.


[Закрыть] Эд стал держателем аббатства Святого Мартина в Туре, монастырей Кормери, Виллелуэн, Мармутье, графства Тур и графства Анжу[375]375
  Монастырь Святого Мартина в Туре и его угодья, как и оба этих графства, были отняты у сыновей Роберта Сильного после смерти последнего и отданы Гуго; следовательно, не приходится сомневаться, что они были возвращены Эду. – Annales Bertiniani. Ann. 866.


[Закрыть]. Полон ли этот перечень? У Роберта Сильного были и другие бенефиции, отнятые у его сыновей[376]376
  Annales Bertiniani. Ann. 868.


[Закрыть]; какие из них вернули Эду? Так, входило ли в их число Блуа? Некоторое сходство судеб этого графства с судьбами графств Анжу и Турени может навести на такую мысль[377]377
  Роберт Сильный держал три этих графства одновременно. Kalckstein. Robert der Tapfere. S. 152–155. – Bourgeois. Hugues l'Abbé. P. 101–102. – В царствование Эда ими управляли виконты: графством Анжуйским – Фульк Рыжий, Туренью – Аттон, графством Блуаским – Гарнего. Кто был графом Блуаским? В 895 г. Гарнего, виконт Блуа, так говорил о Роберте, брате Эда: «senioris nostri domini Rothberti». Mabille. La pancarte noire. P. 101, n°LXVIII. Если Роберт был графом Блуаским, можно предполагать, что это графство осталось в семье Роберта Сильного после его смерти или, что более вероятно, что Карл III отдал его Эду вместе с Анжу и Туренью, а тот после восшествия на престол передал три этих графства Роберту.


[Закрыть].

Более того: Карл III, заключив договор с норманнами, покинул Западно-Франкское королевство; оставил ли он без защитника своих западных подданных, привычных находить рядом с государем или даже на его месте человека, имеющего уши, более внимательные к их жалобам, и более смелую руку для их защиты? Конечно, нет. Известно, какое место в Западно-Франкском королевстве занимал Гуго Аббат; во время его последней болезни, совпавшей с осадой Парижа, его, похоже, заменял граф Генрих, осуществляя его полномочия, во всяком случае военные[378]378
  Annales Fuldenses. T. IV. Ann. 886: «marchensis Francorum qui in id tempus Niustriam tenuit». – См. эпитафию Генриху, Dümmler. Op. cit. Bd. III. S. 170. – Waitz. Uber die angebliche Mark in Ostfranken. S. 154 и далее.


[Закрыть]. Но после смерти Гуго кому император мог доверить его власть, «ducatus regni», как не Эду?[379]379
  Reginonis Chronicon. Ann. 887: «ducatus quem tenue rat [Hugo] et strenue rexerat, Odoni, filio Rodberti, ab imperatore traditur». – Выражение «ducatus regni» встречается в «Анналах Сансской церкви Святого Колумбы». Это совпадение текстов Регинона и этих анналов, похоже, доказывает, что такое наименование этой власти было не случайным.


[Закрыть] Он отныне и будет крупнейшим борцом с норманнами, признанным защитником Западно-Франкского королевства, советом и помощью для государя[380]380
  «Nostri regni consilium et juvamen»: диплом Карла Простоватого от 14 марта 918 г. (Histor. de Fr. IX. P. 536). – «Regni nostri maximo defensore»: диплом Карломана от 11 августа 883 г. (Ibid. P. 431).


[Закрыть]. Эта власть, которую, как мы видели, Роберт Сильный и Гуго Аббат усилили и которая послужит Эду, как и его династии, ступенькой для восхождения на престол, отныне обрела свою окончательную форму. Имея нейстрийское происхождение, она распространялась на Нейстрию, где храбро сражался Роберт Сильный и где у него, как и у Эда после него, находилось большинство аллодов и бенефициев. Но распространялась она и на «Франкию», где Эд уже утвердился – сначала благодаря браку[381]381
  Вероятно, у жены Эда были владения в графстве Mo.


[Закрыть], а потом прежде всего благодаря должности графа Парижского, которая закрепится за его родом. Париж, стратегическое значение которого он выявил, станет средоточием власти «герцога франков». Под этой властью «Нейстрия» и «Франкия», противопоставив себя Бургундии и Аквитании, вскоре слились в территорию под тем же названием – «Франкия», из которой историки сделали герцогство Францию, нагромоздив на ее счет кучу ложных теорий. То есть Эд получил власть, которая была шире власти его отца и сразу же сравнялась с властью Гуго Аббата, если не превысила ее. Его полномочия были определены достаточно плохо, чтобы благодаря отсутствию государя могли стать неограниченными. Роберт Сильный и Гуго Аббат получили должность маркграфа Нейстрии. Гуго распространил эту маркграфскую власть на все королевство, превратив в «ducatus regni». Эту власть и получил Эд; состоялась ли формальная инвеститура? Этого узнать невозможно[382]382
  Регинон как будто утверждает, что такая инвеститура была (Reginonis Chronicon. Ann. 887); в императорских дипломах Эд, как и Гуго Аббат, по-прежнему назывался просто графом.


[Закрыть]; недостает одного звена; эта лакуна не позволяет представить происхождение власти, породившей величие Капетингов, как непрерывную цепь, которая бы тянулась от маркграфства между Сеной и Луарой до сана «dux Francorum». Впрочем, как бы ни называлась должность, на которую назначили Эда, обстоятельства и его умение ими пользоваться вскоре вознесут его еще выше.

Сохранилось несколько дипломов, свидетельствующих о деятельности Эда в Нейстрии в качестве маркграфа и в качестве аббата монастыря Святого Мартина в Туре. Едва он получил эту новую власть, как еще во время пребывания Карла III в Париже, 27 октября 886 г., попросил императора утвердить прекарный договор, заключенный между Гуго Аббатом и канониками Сент-Эньяна, с одной стороны, архиепископом Адалардом Турским и епископом Реноном Анжерским, его братом, – с другой[383]383
  Histor. de Fr. XI. P. 351. – Die Regesten des Kaiserreichs. Nr. 1680. – Из этого акта г-н Мюльбахер делает вывод, что Эд был тогда аббатом Сент-Эньяна; это предположение ничем не подтверждено. В акте Эд называется только графом: «quoniam quidam fidelis noster Odo comes innotuit celsitudini dignitatis nostrae»; он действует тут в силу особого положения, какое занимает при государе. В 893 г. аббатом Сент-Эньяна был его брат Роберт; наследовал ли он в этом аббатстве непосредственно Гуго Аббату? – О епископе Реноне Анжерском, который родился в Орлеане и был братом архиепископа Адаларда Турского, см. Gallia Christiana. T. XIV. Parisiis: Firmin Didot, 1856. Col. 554. – Дом Буке и Die Regesten des Kaiserreichs (Nr. 1680) ошибочно называют Ренона епископом Орлеанским.


[Закрыть]. Также в качестве маркграфа он два дня спустя, 29 октября, обратился в Париже к Карлу III с просьбой, чтобы каноники турской церкви Святого Маврикия получили в дар имение Перне[384]384
  Histor. de Fr. IX. P. 355: «concedimus etiam saepe dictis cannonicis Sancti Mauricii, deprecante Odone comité, in nostra elemosyna ac sua, villam Paterni».


[Закрыть], и добился своего.

В качестве аббата Эд, похоже, не всегда был достаточно почтителен по отношению к правам собственности турского монастыря Святого Мартина. Как и отца, его можно было обвинить в том, что среди смятений, вызванных норманнами, либо потакая алчности испорченных людей, он «по небрежению» (это смягченная формулировка) позволил расхитить многие владения, с которых каноникам поступали доходы[385]385
  О жалобах каноников см. диплом Эда от 2 июня 896 г. (ошибочно датированный 2 января) в издании: Mabille. Les invasions normandes. P. 436 и далее: «quas quidem villas… ex multo tempore… canonici habebant, sed ob negligentiam abbatum, cupiditatemque malorum hominum necnon et incursum paganorum maxima ex parte… sibi dicunt extradas». Жалобы капитула см. также Mabille. La pancarte noire. P. 125, n°CXI. – Эд мог обвинять аббатов только в небрежении, поскольку к ним принадлежали он сам и его отец. – Имение Дуссе (Ibid. P. 94, n°LV), возвращенное позже королем Эдом, и имение Монне (Ibid. P. 105, n°LXXVI) были отняты у капитула неизвестно когда. Эд несколько раз получал право на молитвы, какие каноники обязывались читать в обмен на возвращение своих владений.


[Закрыть]. Например, именно Эд отдал целлу Святого Климента одному «верному» без согласия капитула[386]386
  Mctbille. La pancarte noire. P. 73, n°XXIII. – Mabille. Les invasions normandes. P. 440–445.


[Закрыть]. Однако его первым действием как аббата, известным нам, было торжественное возвращение[387]387
  Этот документ опубликовал Мабиль: Mabille. Les invasions normandes. P. 431. – Возврат был утвержден императором Карлом III (Histor. de Fr. IX. P. 359) и собором (Ibid. P. 313).


[Закрыть] в апреле 887 г.[388]388
  Два первых акта, в которых Эд выступает в качестве аббата турского монастыря Святого Мартина, датированы один апрелем, другой маем «anno VI in Italia et in Francia IV et in Gallia II regnante… imperatore Karolo», что, казалось бы, дает 886 г.; однако начало царствования Карла III во Франции в актах датируется с разбросом между 15 января и 20 мая (Muhlbacher. Die Urkunden Karls III. S. 54–55), так что «in Gallia II» для двух этих актов может означать и 887 г.; а ведь именно дату воцарения «in Gallia» западный франк имел больше всего шансов знать точно. К тому же в апрельском акте сказано еще «actum Turonis monasterio, anno I Odone abbate»; а ведь аббатом в Type Эд стал только с сентября или октября 886 г., в апреле того года эту должность занимал еще Гуго Аббат. Наконец, находиться в Туре в апреле 886 г. Эд не мог, потому что был заперт в Париже. Следовательно, оба этих акта, относящиеся к одному и тому же году, надо датировать 887 г. – Так считает и г-н фон Калькштейн: Kalckstein. Abt Hugo. S. 127.


[Закрыть] капитулу турского монастыря Святого Мартина некоторых владений в Италии, которые когда-то были пожалованы этому аббатству Карлом Великим и потом отняты у монастыря, вероятно, Робертом Сильным[389]389
  Это гипотеза г-на де Бартелеми: Barthélémy A. de. Op. cit. P. 128. – Что касается упоминания матери Эда, то оно есть только в императорском дипломе. Предполагается, что канцлер Карла III заменил этим упоминанием в подтверждающем акте фразу, сочтенную им недостаточно почтительной, – в которой Эд молит о более славной жизни для императора на этом свете.


[Закрыть]. Эд произвел это возвращение, возложив перчатку на гробницу Святого Мартина; он высказал желание, чтобы в благословениях во имя Божье, какие станут воздаянием за этот благочестивый акт, упоминались три особы. Первым упоминался император Карл, для которого он желал бы не только легкого обретения будущей жизни, но и более славной настоящей; трудно не увидеть в этих словах упрека защитника Парижа в адрес монарха, так струсившего под этим городом! Далее Эд молил о Божьем милосердии для самого себя; каноникам следовало постоянно поминать его в молитвах и петь ради него, как при его жизни, так и после смерти, семь псалмов из числа тех, какие церковь особо назначает для покаяния. Наконец, свою долю благодати должен был получить Роберт, его отец, что было естественно, если это он лишил аббатство доходов.

Эд совершил этот акт в окружении многочисленных служителей церкви, вышедших из аббатства Святого Мартина, и нескольких высокопоставленных персон[390]390
  «Nobilium hominum manibus roborandum decrevimus»


[Закрыть]: это были Адалард, архиепископ Турский; граф Адемар[391]391
  Abbon. L. II. V. 537–538. – В дальнейшем рассказе мы еще не раз встретим Адемара.


[Закрыть], сын Эрменона, графа Пуатье, а потом Ангулемского, родственник Эда и соперник Рамнульфа II в борьбе за графство Пуату; Гарнегауд, возможно, уже виконт Блуа[392]392
  Гарнего часто упоминается в «La pancarte noire». Он фигурирует там как виконт Блуа с 890 г. Mabille. La pancarte noire. P. 180, № XCV. Сделал ли его виконтом Эд? В этом акте 887 г. он не именуется виконтом; правда, Аттон, который был виконтом Тура, тоже не назван здесь виконтом. Кто был графом Блуаским в 887 г.? Неизвестно, но соблазнительно предположить, что Эд.


[Закрыть], во всяком случае, «верный» Эда, к которому тот, став королем, проявит щедрость[393]393
  Нам известны, правда, просто по упоминаниям, два диплома, посредством которых Эд жаловал Гарнего земли в Блезуа. Mabille. La pancarte noire. P. 101, n°LXVIII. – Mars. Histoire du royal monastère de Sainct-Lomer de Blois. P. 368–370.


[Закрыть]; Аттон, виконт Ту-Ра[394]394
  В этом акте не упоминается титул Аттона, хотя он с 878 г. был виконтом. Mabille. Op. cit. P. 119, n°CII.


[Закрыть], замещавший Эда как графа Турского; Фульк Рынсий, в то время еще очень молодой, которого постоянно встречали в окружении сыновей Роберта Сильного. Это благодаря им Фульк приобрел такое могущество в Анжу, уроженцем которого, похоже, не был; сначала он стал там виконтом, очень вероятно, заместителем Эда, потом графом; его считают первым графом Анжуйским, передавшим титул по наследству[395]395
  О Фульке Рыжем см. Mabille. Introduction aux Chroniques des comtes d'Anjou. P. LIX-LXIII. – Мабиль считает, что к тому времени, каким датируется этот акт (он его ошибочно относит к 886 г.), Фульк уже был виконтом, хотя в акте он не назван этим титулом.


[Закрыть]; в любом случае, так же как Аттон и Гарнегауд, он был «новым человеком», ставленником и верным сторонником Эда. Наряду с ними в числе свидетелей акта мы видим некоего Гвальтария[396]396
  Mabille. La pancarte noire. P. 182, n^osCVI, CX.


[Закрыть], которого соблазнительно отождествить с носившим это имя богатым владельцем земель в Турени и Пуату, делавшим в 900 и 904 гг. дары турскому монастырю Святого Мартина. Наконец, что касается «Гермунна», можно вспомнить, что король Людовик, победитель при Сокуре, сын Людовика Заики, погиб в Туре в результате несчастного случая, который произошел, когда он погнался на лошади за дочерью некоего Гермонда[397]397
  Ведастинские анналы. 882 г. – Annales Bertiniani. Ann. 882. – Некий Гермонд был в Париже в окружении Карла III и, следовательно, Эда 24 октября 886 г. и добился, чтобы за ним подтвердили владение землями в области Шартра, которые ему пожаловал Карл Лысый: Mabille. La pancarte noire. P. 79, n°XXXII. – Histor. de Fr. IX. P. 351.


[Закрыть]. Но пора остановиться: пытаясь идентифицировать каждое имя, можно потерять нить сюжета. Важно, что этот акт ясно показывает: в 887 г., очень незадолго до восшествия Эда на престол, его окружали магнаты Анжу, Турени, Блезуа, которые, похоже, принадлежали к «новым людям» и были всецело ему преданы. Он не только выступал как держатель крупных бенефициев в Нейстрии, как его отец, но еще и был окружен могущественными «транссекванами», выглядел их вождем, как Гуго Аббат[398]398
  См. выше, с. 34–35.


[Закрыть].

В мае 887 г.[399]399
  В акте об обмене (Gallia Christiana. T. II. Parisiis: Typographia Regia, 1720. Instr. Col. 5; более полный текст см. Armoires de Baluze. T. 76. Fol. 98) говорится, что конгрегация Святого Мартина действует «per consilium Odonis abbatis», тогда как конгрегация Святого Юлиана – «consentiente et cooperante… archiepiscopo… et praeclarissimo abbate»; Фротарий также подписал этот акт, тогда как вместо имени аббата обители Святого Мартина свои имена поставили ее декан и казначей.


[Закрыть] капитул турского монастыря Святого Мартина произвел обмен с Фротарием, архиепископом Буржским и аббатом монастыря Святого Юлиана в Бриуде; в акте упоминается согласие Эда, который, похоже, отсутствовал при его подписании. Действительно, как раз в мае (887 г.) Анскерик ездил к Карлу III, чтобы получить выкуп за Париж, который следовало заплатить норманнам[400]400
  См. выше, с. 80.


[Закрыть]. Можно предположить, что в то время Эд тоже ездил к императору; в самом деле, в описании борьбы, какую Парижу пришлось вести с норманнами после выплаты выкупа, он не упоминается, а с другой стороны – определенно известно, что 16 и 17 июня 887 г. он находился при императоре, который по его просьбе пожаловал ему два диплома – одним он подтверждал за турским монастырем Святого Мартина владения в Италии, которые последнему недавно вернул Эд, а другим утверждал освобождение некоего Леутарда, произведенное Гуго Аббатом[401]401
  Die Regesten des Kaiserreichs. Nr. 1704,1705. – Histor. de Fr. IX. P. 359, 360. – Mabille. La pancarte noire. P. 78, n°XXXl; p. 101, n°LXVII. – Возврат, сделанный Эдом, утвердил и собор: Mabille. Op. cit. P. 120, n°CIV.


[Закрыть].

Таким образом, Эд находился с Карлом III в наилучших отношениях; но пребывание при дворе должно было наводить его на мысли, какие не могли не повлиять на его будущее. После осады Парижа и спешного отхода в Суассон император[402]402
  Dümmler. Geschichte des ostfränkischen Reiches. Bd. III. S. 274 и далее.


[Закрыть] слег больным в Эльзасе; оттуда через Ротвеиль на Неккаре, а потом Бодман на Боденском озере, где потребовал сделать себе трепанацию черепа, чтобы немного смягчить мучившие его головные боли, он прибыл в Вайблинген, где после Пасхи созвал общее собрание. Именно там к нему явился Беренгарий, могущественный герцог Фриульский. Представитель знатного и могущественного франкского рода[403]403
  Dümmler. Op. cit. Bd. III. S. 15. – Dümmler. Gesta Berengarii. P. 17 и далее.


[Закрыть], родственник Каролингов по матери Гизеле, младшей дочери Людовика Благочестивого, Беренгарий прибыл, чтобы принести публичное покаяние за то, что в прошлом году нарушил общественный порядок, отомстив Лиутварду, архикапеллану и фавориту императора; впрочем, он собирался унизиться лишь затем, чтобы надежней осуществить месть. Потом император отправился в Кирххайм, немного северней Базеля; там он был к концу мая. Там-то его и встретил Эд. Любопытно, что к этому двору, так сказать, одновременно, прибыли Эд и Беренгарий – два человека, может быть, родственники[404]404
  Dümmler. Gesta Berengarii. P. 18.


[Закрыть], которые менее чем через год оба будут царствовать в разделенной империи. И как раз тогда был сделан решающий шаг к распаду империи: Ирменгарда, вдова Бозона, основателя королевства Прованс, привезла ко двору своего сына Людовика; Карл III признал за ним права на отцовское королевство, сохранив над ним сюзеренитет и сделав его своим «верным»[405]405
  Dümmler. Geschichte des ostfränkischen Reiches. Bd. III. S. 277.


[Закрыть]. Был открыт новый путь! Эд и Беренгарий смогли понять, как выкроить себе королевство внутри Империи, не создав впечатления, будто святотатственно замахиваешься на каролингское единство; они поняли, что, дав присягу на верность, совершив чисто формальный акт, ни к чему не обязывающий, можно приобрести реальную королевскую власть и не выглядеть узурпатором. Поэтому при дроблении империи в 888 г. только они из всех королей, какие тогда появятся, не считая Людовика Прованского, признают верховенство Арнульфа, преемника Карла III. Наконец, император должен был потерять в их глазах всякий престиж, если еще имел его, когда они увидели, как он, став игрушкой придворных интриг, прогнал фаворита и развелся со своей женой Рихардой. Впрочем, через несколько месяцев его падение завершилось окончательно – не только его тело, но и рассудок были теперь больны. 11 ноября при дворе, находившемся тогда в Требуре, узнали, что Арнульф, племянник императора, незаконный сын его брата Карломана, восстал и узурпировал престол; Карл III, покинутый всеми, был вынужден просить у нового короля выделить какие-нибудь владения в Швабии, чтобы он мог закончить там свои дни в мире; в ноябре он перестал царствовать, а 13 января 888 г. перестал жить. 27 ноября 887 г. Арнульф подписал диплом уже в качестве короля[406]406
  Die Regesten des Kaiserreichs. Nr. 1718. – Dümmler. Op. cit. Bd. III. S. 303.


[Закрыть].

После пребывания в Аламаннии (в июне 887 г.) Эд исчез, или, точней, его деяния и поступки в последующие месяцы недоступны для исторического исследования; в настоящей работе такое будет встречаться даже слишком часто. Наконец, более чем через месяц после свержения императора, в самом конце года, он вновь появился в Туре, подписав акт как граф и как аббат монастырей Святого Мартина и Мармутье[407]407
  Этот акт есть _B рукописи: Martène. Histoire de Marmoutier. II^e partie. T. I. P. 26 // Bibliothèque nationale. Fonds latins. №^s 12876–12880. Фрагмент его опубликовал Мабиль: Mabille. Les invasions normandes. P. 175, n. 5. – Датирован этот акт странно, без actum и без указания места: «data in mense decembrio, anno quo mortuus fuit Karolus imperator»; датировать этот акт декабрем 888 г. невозможно, потому что тогда Эд уже был королем; следовательно, надо допустить, что последний дал монахам подтверждение, о котором они просили, после 25 декабря 887 г. и до 1 января 888 г., – ведь поскольку год во Франции начинался тогда на Рождество, семь последних дней декабря 887 г. выпадали на год смерти Карла III, то есть 888-й. Надо также допустить, что, если подтверждение было пожаловано Эдом в эти семь последних дней 887 г., то записан акт был уже после 13 января 888 г., даты смерти Карла III, что позволило клирику, которому Эд поручил переписать акт, связать год с этим событием.


[Закрыть]. Ведь во время его пребывания в этом городе[408]408
  «Ego humilis miles Christi, Odo, per largitionem domni Karoli imperatoris comes… cum sisterem infra muros Turonicaecivitatis…»


[Закрыть] к нему неожиданно пришли монахи Мармутье и бросились ему в ноги с мольбой помочь им в беде, утверждая, что место, где они получили постриг и рукоположение, чтобы служить Господу, обращено в ничто, что имения, прежде данные им, чтобы они могли кормиться за счет этих земель, у них несправедливо отняты; правда, они сознают, что ни место, ни время не подходят для того, чтобы пособлять им, но страшатся, что на клочок земли, который у них еще остался, обрушится новая беда, поэтому просят о праве свободно пользоваться тем, что еще осталось от их имения, и молят Эда поддержать их ради сохранения домов, территорий и садов, каковыми они владеют как в монастыре, так и в городе. В самом деле, в 856 г. аббатство Мармутье разрушили норманны[409]409
  Mabille. Les invasions normandes. P. 175.


[Закрыть], а его владения расхищали магнаты. Поэтому Эд, который, как, возможно, и его отец, был сам небезупречен и участвовал в подобных захватах, удивленный и испуганный зрелищем всех этих монахов, простертых у его ног[410]410
  «Subito veniens grex praefati monasterii, terrorem mihi magnum incutiens, prostraverunt se unanimes solo ante pedos meos».


[Закрыть], тронутый их Мольбами и слезами, удовлетворил с согласия архиепископа Турского их просьбу, пообещав дать и больше, если его дни продлятся. Эда тогда окружали многочисленные «верные»[411]411
  «Una cum consensu fidelium omnium nostrorum».


[Закрыть], среди которых в качестве подписанта этого акта был и его брат граф Роберт.

Таким образом, в последние дни 887 г. в положении Эда в принципе ничего не изменилось: королем он не был; Карл III, уже месяц как свергнутый за Рейном, в Западно-Франкском королевстве еще мог считаться государем – во всяком случае, его место не заняли и не займут до самой его смерти[412]412
  Этот факт подтверждается изучением дипломов: дипломы от 14 декабря 889 г. и от 30 декабря 889 г. (890 г. по старому стилю), дошедшие до нас в оригиналах (Cartulaire général de l'Yonne. T. I. P. 124, n° LXIII; Rédet. Documents pour l'histoire de l'église de Saint-Hilaire de Poitiers: 1847. P. 12, n° IX; Histor. de Fr. IX. P. 449, 450), все датируются вторым годом царствования; зато в дипломе от 30 января 890 г. год царствования изменился – он стал третьим (Devic et Vaissète. Histoire générale de Languedoc. T. V. Col. 81, n° XI). К сожалению, оригинал этого последнего диплома (Bibliothèque nationale. Ms. lat. №8837, fol. 71, n° XXI) сильно испорчен как раз в том месте, где указана дата царствования; однако в прошлом веке [XVIII в.], когда этот диплом еще мог иметь лучшую сохранность, Буке, похоже, не колеблясь, прочел: «Anno III regnante». То есть год царствования сменился в период между 30 декабря и 30 января; единственная значимая дата между ними – 13 января 888 г., то есть день смерти императора Карла III; таким образом, к этому событию канцлеры задним числом и возводили начало царствования Эда.


[Закрыть] и даже более месяца после нее.

Могло показаться, что наследование ему в Западно-Франкском королевстве предрешено заранее: ведь именно в этом королевстве жил последний и единственный легитимный Каролинг, Карл по прозвищу Простоватый, посмертный сын Людовика Заики и Аделаиды[413]413
  Легитимность этого брака оспаривалась церковью: Kalckstein. Geschichte des französischen Königthums. Bd. I. S. 470. – Kalckstein. Abt Hugo. S. 88. – Dümmler. Op. cit. Bd. III. S. 85.


[Закрыть]. Увы, ему было всего восемь лет[414]414
  Он родился 17 сентября 879 г. – Его враги оспаривали тот факт, что он был сыном Людовика Заики (Flodoardi Historia Remensis. L. IV. С. 5. P. 564).


[Закрыть], и, на взгляд современников, он был слишком юн, чтобы царствовать и защищать подданных от норманнов, со стороны которых можно было ожидать еще более страшного нашествия, чем предыдущие[415]415
  Фульк так объясняет возвышение Эда в ущерб каролингской легитимности: «quandoKarolus imperatordecessit, et idem Arnulfus regimen huius regni suscipere noluit, hic Karolus adhuc admodum corpore simul et scientia parvulus existebat, nec regni gubernaculis idoneus erat, et instante immanissima Nortmannorum persecutione, periculosum erat tune eum eligere» (Flodoardi Historia Remensis. L. IV. С 5. P. 563).


[Закрыть]. Западным франкам нужны были не только голова, на которую они могли бы надеть корону, не только король, который был бы королем лишь по названию, но смелый вождь, суровый и неустрашимый боец. А род, права которого на престол были столь торжественно освящены папой Стефаном II, когда он помазывал Пипина, мог предложить только ребенка. Сколь бы глубокими ни были корни, которые пустил в душах принцип легитимности, люди того времени были вынуждены от него отступить: им пришлось обратиться если не к формальным выборам, то по крайней мере к принципу выборности[416]416
  Luchaire A. Histoire des institutions monarchiques de la France sous les premiers Capétiens (987–1180). Paris: Impr. nationale, 1883. 2 vol. T. I. P. 57: «Период после свержения императора Карла Толстого до восшествия на престол Гуго Капета был по преимуществу временем, когда решительно преобладал принцип выборности».


[Закрыть] и выбрать человека, никоим образом не принадлежавшего к династии, уже более века дававшей им государей. Этот отказ от легитимности не был для них ни делом принципа, ни заранее обдуманным умыслом. Так распорядились обстоятельства; пришлось покориться необходимости. Как писал один историк X в., «стали они [франки] совещаться об избрании короля, но не потому, что стали предателями, а потому, что гневались на своих врагов»[417]417
  Richer. Richeri historiarum libri ПИ. L. I. С. 4: «et quia Karolus vix adhuc triennis [ему было восемь лет] erat, de rege creando deliberant; non ut desertores, sed ut in adversarios indignantes» [Цит. по: Рихер Реймский. История]. Это отличие подчеркнуто абсолютно справедливо.


[Закрыть]. Поскольку им был нужен вождь против норманнов, Эд вполне подходил на эту роль: император Карл III дал ему положение, позволившее ему не только распространять свое влияние, но также остаться на виду и не быть забытым за два года, которые продолжалась осада Парижа. То есть скипетр собирались передать герою достопамятного сопротивления, ставшему в некотором роде национальным героем. В конце IX в. во Франкской империи главным качеством претендента на престол, как и главным долгом короля, была способность дать напуганному народу защиту от норманнов. Западные франки хотели короля для себя[418]418
  Гинкмар в письме к папе Адриану (Hincmar. Opera omnia. T. H. Col. 181) вкладывает в уста некоторых франков такую речь, обращенную к папе: «поп praecipiat nobis habere regem, qui nos in sic longinquis partibus adjuvare non possit contra subitaneos et frequentes paganorum impetus». – Reginonis Chronicon. Ann. 888: «unumquodque [regnum] de suis visceribus regem sibi creare disponit». – Говоря о бегстве Карла III в Суассон, автор «Ведастинских анналов» пишет: «rediit in terrain suam» [возвратился в свою страну]; западные франки не считали этого императора государем, принадлежавшим им.


[Закрыть] и только для себя, короля территории, который вместо того, чтобы идти в Италию и добиваться там признания за собой императорского сана, как сделал Карл III, был бы более всего заинтересован в том, чтобы защищать их, потому что, защищая их, их семьи и их имущество, он защищал бы самого себя, собственную семью и собственное имущество. Такого испытанного бойца западные франки нашли в лице Эда. Он был величайшим защитником королевства, первым после государя, единственным, кто был способен царствовать[419]419
  «Solus idoneus», как Регинон (Reginonis Chronicon. Ann. 880) писал об Арнульфе. – Pflugk-Harttung. Thronfolgc im deutschen Reiche. S. 135. – Maurenbrecher. Geschichte der deutschen Königswahlen. S. 27, 30.


[Закрыть]; он стал нужным человеком. Он, правда, никак не был связан с Каролингами. Ну и что? Раз эта династия не могла дать защитника, пришлось его искать в другом месте.