Текст книги "Эд, граф Парижский и король Франции (882-898)"

Автор книги: Эдуард Фавр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА II.
ОСАДА ПАРИЖА НОРМАННАМИ (885–887)

В 884 г. король Карломан купил мир у Великой норманнской армии, стоявшей в Амьене; после этого норманны разделились, и, в то время как одни стали на зимние квартиры в Лувене, другие переправились в Англию. 12 декабря умер западно-франкский король Карломан. Норманны тем меньше сочли себя связанными Амьенским договором[86]86
  Reginonis Chronicon. Ann. 884.


[Закрыть], что преемник Карломана, император Карл III, нарушил мир, неосмотрительно послав против них в Лувен войско, по большей части состоявшее из франков Западного королевства. «Для чего вы к нам пришли? – сказали норманны западным франкам, позорно отброшенным назад. – В этом не было необходимости. Мы знаем, кто вы; вы хотите, чтобы мы снова к вам вернулись – мы это обязательно сделаем»[87]87
  Ведастинские анналы. 885 г.


[Закрыть]. И 25 июля 885 г.[88]88
  Там же. – Reginonis Chronicon. Ann. 887. – Annales Blandinienses. Ann. 885. P. 24: «…delata sunt corpora sanctorum Wandregisili, Ansberti, Vulfranni ad urbem Carnotenam in monasterium sancti Carauni martiris». – Translatio corporum SS. confessorum Christi in Carnotenam urbem // MGHSS. T. XV, 1. 1887. P. 409.
  Реликвии святого Вандриля были вынесены навстречу норманнам.


[Закрыть] они вступили в Руан. Их отряд вырос за счет соратников, вернувшихся из Англии после неудачного похода[89]89
  Pauli. König Aelfred. S. 144–146. – Dümmler. Geschichte des ostfränkischen Reiches. Bd. III. S. 233.


[Закрыть]. Впрочем, они не появились перед городом все вместе: первые подошли туда по суше,[90]90
  Ведастинские анналы. 885 г.


[Закрыть] а за ними франкская армия, очевидно, та, которая напала на них в Лувене и с приближением которой они по своему обычаю рассредоточились – одни отплыли на Шельду, другие направились по суше на юг. Не желая давать сражения без поддержки флота, последнего прибежища в случае поражения, последние переправились через Сену на найденных ими лодках; таким образом между ними и противником оказалась река; когда же норманны добрались до левого берега, их первоочередной задачей стало укрепиться. Потом они дождались своих кораблей, которые не замедлили подойти. Такое сосредоточение на Нижней Сене норманнов, прибывших из Лувена по суше, с Шельды по морю[91]91
  Dudon. L.II. C. 11.


[Закрыть], из Англии и, может быть, также из Дуйсбурга[92]92
  Reginonis Chronicon. Ann. 884. – Dümmler. Op. cit. Bd. III. S. 222.


[Закрыть], где в 884 г. граф Генрих разгромил одну их ватагу, было равносильно объединению заново Великой норманнской армии, на время разделившейся после подписания Амьенского договора.

После подхода своего флота они покинули Руан[93]93
  В дальнейшем мы воспроизводим маршрут норманнов таким, как он был описан Дудоном (Dudon. L. II. С. 12 и далее. Р. 153 и далее); он согласуется с рассказом «Ведастинских анналов», дополняя его; почему бы не принять его на веру?


[Закрыть], проследовали по левому берегу Сены и встали приблизительно в километре к западу от Пон-де-л'Арша, в местности под названием Ле-Дам. Их остановили там укрепления, которые Карл Лысый возвел в Питре, чтобы закрыть путь по Сене, и состоявшая из нейстрийцев и бургундцев франкская армия, которая собралась при вести о взятии Руана, прошла левым берегом Сены и остановилась у места впадения в нее реки Эр, на правом берегу последней. Норманны серьезно укрепили свою позицию. Между обеими армиями начались переговоры, но закончились безрезультатно. Однажды на заре отряд франков под командованием Рагнольда[94]94
  Annales Vedastini. Ann. 885: «Ragnoldem, ducem Cinomannicum».
  Больше ничего об этом Рагнольде мы не знаем. Дудон без сомнений характеризует его как «princeps totius Franciae»; попытка идентификации, предпринятая г-ном фон Калькштейном, ничего более не принесла.


[Закрыть] герцога Мэнского, возможно, командовавшего франкской армией, во всяком случае, человека влиятельного, пересек Эр и отправился слушать мессу в Сен-Жермен[95]95
  Населенный пункт в километре к северу от Лувье и в девяти километрах от Ле-Дам.


[Закрыть]. Оттуда они доскакали до норманнского лагеря. Вход в него был широко открыт; норманны вытащили свои корабли на берег и, казалось, спали; они лежали на земле, накрывшись щитами. Некий Роланд, знаменосец Рагнольда, первым ворвался в лагерь; норманны, сон которых был всего лишь притворством, тотчас вскочили и перебили всех, кого смогли настигнуть, остальные же бежали. Рагнольд в этой стычке погиб[96]96
  Выражение «cum paucis» [с немногими людьми] в «Ведастинских анналах» убедительно показывает, что это была всего лишь стычка. Согласно тем же анналам, Рагнольд погиб именно в этом столкновении, а не при взятии Mo, как пишет Дудон.


[Закрыть], и франкская армия отступила, не добившись никаких результатов и сильно пав духом.

Ободренные этим легким успехом, норманны разрушили свои укрепления, покинули Пон-де-л'Арш и пошли вверх по Сене; ничто на этой реке их уже не остановило[97]97
  Annales Vedastini. Ann. 885: «nullo resistente» – [He встречая сопротивления].


[Закрыть] до самого Парижа, который епископ Гозлен в крайней спешке укрепил. Работали и на Уазе. Чтобы не оставить путь по этой реке открытым для захватчиков, укрепленный лагерь построили в Понтуазе, на холме Бельен[98]98
  Peigné-Delacourt. Les Normands dans le Noyonnais. P. 8 и далее.


[Закрыть]. Командовать им поручили некоему Отрану, вероятно, выходцу из Бове[99]99
  Потому что после осады он отступил в Бове. Kalckstein. Geschichte des französischen Königthums. Bd. I. S. 42.


[Закрыть]. Норманны, захватив Мёлан, двинулись на Понтуаз; река, похоже, не охранялась; они обосновались на острове Потюи, блокировали укрепленный лагерь, отсекли его от водного потока и взяли защитников измором, оставив без воды. Те капитулировали и добились сохранения себе жизни на условиях, что выдадут заложников и возьмут с собой только коней и оружие. Отран и его люди отступили в Бове. Норманны сожгли вражеский лагерь, взяв добычу, а потом, исполненные смелости и воодушевления[100]100
  Annales Vedastini. Ann. 885: «valde elati» [невероятно кичащиеся].


[Закрыть], пошли на Париж, куда, возможно, на соединение с ними подошли норманны с Луары[101]101
  Abbon. L. I. V. 598.
  Может быть, норманны еще в 882 г. ушли с Луары, чтобы присоединиться к норманнам из Конде? Steenstrup. Normannerne. T. II. P. 269.


[Закрыть] дополнительно усилив их плотные и грозные ряды.

Сведения о плане Парижа в IX в. немногочисленны и неясны; однако бесспорно, что в те времена основную часть города составлял остров Сите[102]102
  Остров Сите тогда заканчивался в районе современной улицы Арле, согласно Таранну в его издании Аббона: Abbon. P. 254.


[Закрыть]. Там и находился город как таковой[103]103
  «Insula te gaudet». Abbon. L. I. V. 15.


[Закрыть], убежище при опасности. Он был окружен римской или галло-римской стеной, вероятно, зубчатой, фланкированной башнями[104]104
  Bonnardot. Dissertations archéologiques. P. 7–9. – Rapport de la Commission nommée par la Société royale des Antiquaires de France, sur les antiquités gallo-romains, découvertes à Paris dans les fouilles de l'église de Saint-Landri, de la Cité, en juin 1829 //Mémoires de la Société royale des Antiquaires de France. 9 (1832). P. 14 и далее.


[Закрыть] и отделенной от реки песчаным берегом, ширина которого менялась в зависимости от уровня воды и который служил дозорным путем. На Сите в те времена, помимо второстепенных церквей, таких как церковь Святого Германа Старого (Сен-Жермен-ле-Вьё)[105]105
  Jaillot. Recherches critiques, historiques et topographiques sur la ville de Paris. T. I. Ouartier de la Cité. P. 78. – Quicherat. Les trois Saint-Germain de Paris. P. 165 и далее.


[Закрыть], Сен-Марсиаль, тогда называвшейся Сент-Элуа[106]106
  Lebeuf. Histoire de la ville et de tout le diocèse de Paris. T. III. P. 376.


[Закрыть], и т. д., располагались дворец, остатки которого найдены на дворе Сент-Шапель[107]107
  Jaillot. Op. cit. T. I. Ouartier de la Cité. P. 4. – Lenoir, Albert. Statistique monumentale de Paris / cartes, plans et dessins. Paris: Imprimerie impériale, 1867. PI. IX et Explication des planches. P. 12. – Hoffbauer. Paris à travers les âges. T. I. P. 14–15.


[Закрыть], и собор Парижской Богоматери, к имени которой в то время еще иногда добавляли имя святого мученика Стефана; он занимал большую часть площади современной паперти и был ориентирован так же, как и позже; с точки зрения архитектуры и украшений ничего особо примечательного в нем не было[108]108
  Mortet. Étude historique et archéologique. P. 4–5.


[Закрыть]. Недалеко, южней, напротив галло-римской окружной стены, возвышался епископский дворец, одним из главных элементов которого был большой зал, aula, «характерный символ епископской власти»[109]109
  Viollet-le-Duc. Dictionnaire raisonné de l'architecture T.VII.P. 14.


[Закрыть].

Восточней Сите находился остров Богоматери, который в 867 г. был возвращен парижской соборной церкви и, можно предположить, не населен[110]110
  Lebeuf. Histoire de la ville et de tout le diocèse de Paris. T. II. P. 557.


[Закрыть]. Северней и южней по обоим берегам Сены раскинулись предместья. В предместье на правом берегу, которое было более важным, жили многочисленные ремесленники и купцы; там уже стояли аббатства и крупные церкви, такие как Сен-Жерве, Сен-Мерри, Сен-Жермен-ле-Рон, впоследствии Сен-Жермен-л'Оксерруа, Сен-Лоран, базилика Сен-Мартен-де-Шан и т. д.; сказано, что эта часть Парижа «должна была удостоиться защитного вала»[111]111
  Bonnardot. Op. cit. P. 14.


[Закрыть]; но этого вала, никаких следов которого не найдено, в конце IX в. не было[112]112
  Berty. De l'enceinte du faubourg septentrional de Paris P. 513 и далее. Этот автор допускает, что немногим более чем за два века до возведения стены Филиппа Августа была построена первая стена.


[Закрыть]. «На южном берегу Сены в счастливый период римского владычества был создан прекрасный квартал. В середине III в. н.э. его разрушили»[113]113
  Quicherat. Les vestiges romains de la rive gauche de la Seine à Paris. T. 1. P. 460–467.


[Закрыть], но в IX в. еще сохранялись многочисленные развалины, в том числе руины «всех общественных зданий, возведенных для увеселения парижан», арен, театра, амфитеатра, цирка, дворца Терм. Помимо этих более или менее больших руин, на левом берегу «можно было видеть лишь огромные огороженные возделанные поля и кое-где – отдельные церкви или часовни»[114]114
  Bonnardot. Op. cit. P. 23.


[Закрыть]: Сен-Марсель на востоке, Сент-Женевьев, Сен-Северен и Сен-Жюльен близ Малого моста, наконец, на западе – большое и знаменитое аббатство Сен-Жермен-де-Пре; на этом берегу не было никакого вала, который мог бы оказать серьезное сопротивление. «В отличие от северного предместья, уже процветавшего, южное еще переживало аграрный период; земли, виноградники, луга, находившиеся там, были разделены на участки, имевшие собственные заборы или ограды […]; редкие дома, какие можно было встретить в этих местах, либо, несомненно, стояли вдоль главной дороги, римской, из Лютеции в Ценаб, либо группировались вокруг аббатства Сент-Женевьев, либо это были бедные домишки, разбросанные тут и там и служившие жилищами земледельцам»[115]115
  Berty et Tisserand. Topographie historique du vieux Paris. T. 5: Région occidentale de l'Université. P. 23–24. – Аймоин в «Чудесах святого Германа» пишет о предместьях: «mundanae defensionis destitutos». Miracula S. Germani. P. 348.


[Закрыть].

Норманны, главным транспортным средством которых был флот, воспринимали Париж как важный стратегический пункт; он давал доступ по Сене и Марне ко всем землям, которые было бы заманчиво разграбить, в том числе к Бургундии[116]116
  Фульк, архиепископ Реймсский, называл Париж «caput et introitum regnorum Neustriae atque Burgundiae». Flodoardi Historia Remensis. L. IV. С 5. P. 563.


[Закрыть]. На взгляд современников, Париж своим сопротивлением северянам спас королевство[117]117
  Abbon. L.LV.52.


[Закрыть]; если бы он пал, франкское королевство погибло бы[118]118
  Письмо Фулька Карлу III. Flodoardi Historia Remensis. Ibid.


[Закрыть]. К тому же этот очень населенный по тем временам город был желанной добычей благодаря богатствам, какие в нем скопила торговля[119]119
  «Urbem quondam populosam… opinatissimam Parisius civitatem». Aimoin. Miracula S. Germani // Mabillon. Acta sanctorum. 3.2. P. 106,109. – «Parisiorum civitas, ut sedes regia… constipata populis, referta commerciis ac variis conmeatibus, unda fluminis circumferente». Hilduin. Vita S. Dyonisii // Bonamy. Recherches sur la célébrité de la ville de Paris. P. 667.


[Закрыть]: «Всякий, кто завидует сокровищам франков, обращает взоры к нему», – писал Аббон[120]120
  Abbon. L.I.V. 14.


[Закрыть]. «Лютеция, благородная столица парижан! – восклицал агиограф IX в. – Ты некогда блистала славой и роскошью, славилась плодородием почвы и кротким спокойствием жителей; не зря тебя можно было назвать богатством королей и рынком народов! Теперь, – скорбно добавлял он, – ты уже не благородный город, а скорей груда истлевшего пепла»[121]121
  Les miracles de Saint Benoit écrits par Adrevald / publ. par Certain. P. 72–73.


[Закрыть].

В самом деле, норманны несколько раз наведывались в Париж; впервые они подошли к нему 28 марта 845 г.[122]122
  Dümmler. Geschichte des ostfränkischen Reiches. Bd. I. S. 282. – Ex Miraculis S. Germani in Normannorum adventu factis //MGHSS. T. XV, 1.1887. P. 10 и далее.


[Закрыть] под водительством знаменитого Рагнара Лодброка; они нашли предместья пустыми; несколько дней они грабили и жгли, а потом удалились, нагруженные добычей и семью тысячами фунтов серебра, которые отдал им Карл Лысый, чтобы откупиться от них. Норманны не встретили никакого сопротивления; жители обоих берегов, монахи со святыми реликвиями бежали или укрылись под защиту стен Сите, куда, как у них были основания полагать, враги не проникнут[123]123
  Mortet. Op. cit. P. 16. – Lebeuf. Op. cit. T. II. P. 91: «Сегодня существует почти полная уверенность, что норманны никогда не проникали внутрь Сите».


[Закрыть]. Норманны вернулись 26 декабря 856 г.[124]124
  Dümmler. Op. cit. Bd. I. S. 423–424. – Annales Bertiniani. Ann. 857.


[Закрыть], разорили предместья и сожгли все церкви, кроме Сент-Этьен-де-Гре, Сен-Дени, Сен-Жермен-де-Пре, которые откупились серебром; Сите по-прежнему служил убежищем, он выполнял эту роль при каждом появлении северян. В 861 г. случились новые нашествия[125]125
  Dümmler. Op. cit. Bd. II. S. 26.


[Закрыть]; в том году они были частыми, потому что норманны обосновались на Сене, на острове Уассель; однажды они приехали на лошадях. Парижане придерживались все той же тактики – они оставляли оба берега опустошителям и укрывались на Сите либо бежали дальше, как некоторые купцы, которые поднимались по Сене на судах выше, попадая в плен[126]126
  Annales Bertiniani. Ann. 861.


[Закрыть]. В конце 861 г. одна ватага во главе с Веландом остановилась в Мелёне, чтобы зазимовать. В 865 г. двести норманнов поднялись по Сене до Парижа, чтобы запастись вином, но потерпели неудачу; другие в начале 866 г. разграбили Сен-Дени и вновь остановились в Мелёне[127]127
  Dümmler. Op. cit. Bd. II. S. 143–144.


[Закрыть]. Париж, по словам одного из них, храбрость живых уже не защищала; его единственным защитником был мертвый старик, некий Герман[128]128
  Ibid. Bd. I. S. 282. – Miracula S. Germani. P. 350.


[Закрыть]; в самом деле, многие осквернители храма святого епископа были наказаны за дерзость. Если с 845 по 866 г. набеги норманнов на Париж были частыми, то с 866 по 886 г. они прекратились; выше этого города на реке норманны больше не появлялись, и их суда всего один раз бороздили воды Сены[129]129
  В самом деле, в 876 г. норманны снова вошли в Сену, но остались ниже Парижа. Dummler. Op. cit. Bd. III. S. 38. – Steenstrup. Normannerne. T. IL P. 184.


[Закрыть]. Этим временным спокойствием соседние с Сеной области были обязаны мерам, которые принял Карл Лысый. Он рассудил (и здраво!), что одним из лучших средств остановить норманнов будет преградить им проход по водным потокам укрепленными мостами; построив в Трильбарду мост через Марну, он отрезал отступление одной ватаге норманнов и продиктовал ей свои условия; в том же году он велел возвести на Сене, в Питре, укрепленный мост, который был сразу же заброшен либо разрушен[130]130
  Dümmler. Op. cit. Bd. II. S. 39,143.


[Закрыть]; в августе 868 г. король починил его и добавил укрепление[131]131
  Ibid. Bd. II. S. 279–280. – О Питре см. Annales Bertiniani. Ann. 862, 866, 869, 874; Ex Adonis archiepiscopi viennensis Chronico. P. 55.


[Закрыть]. Наконец, неизвестно когда[132]132
  Диплом Карла Лысого (Cartulaire général de Paris. T. I. P. 62, n° 45), которым он приносил в дар Энею, епископу Парижскому,уже построенный мост, датируется так: «…pridie idus julii, indictione III, anno XXII domni Karoli gloriosissimi regis»; поскольку индикт и год царствования не совпадают, можно, в зависимости оттого, какой из них принять на веру, датировать диплом 861 или 870 г. В то время как Бонами (Mémoires de VAcadémie royale des Inscriptions et Belles-Lettres. 17 (1743). P. 290) и Балюз (Capitularia regum Francorum. T. II. Parisiis: ex typis B. Morin, 1780. P. 1491) датируют этот диплом 870 г., г-н де Ластейри, с которым согласны дом Буке (Histor. de Fr. VIII. P. 569), Брекиньи (Bréquigny. Table chronologique des diplômes, chartes, titres et actes. T. I. P. 257) и Бёмер (Die Regesten des Kaiserreichs. S. 157), датирует его 861 г.; он пишет, что, «по всей вероятности, ошибочен индикт, который надо было указывать IX, а не III»; он приводит превосходные основания для выбора даты 861 г., но признает, что «было бы слишком смело оказывать этому диплому абсолютное доверие». Очень вероятно, что диплом, от которого мы располагаем только списком XII в., был искажен; дата была изменена, и теперь невозможно точно узнать, когда парижский Большой мост был завершен. Однако, как нам представляется, трудно допустить, чтобы этот мост, перегородивший Сену, был построен в июле 861 г., ведь в дате диплома отмечено, что мост завершен: «post expletionem ejusdem pontis», – потому что как раз в конце 861 г. по Сене поднялся Веланд и стал на зимние квартиры выше Парижа, в Мелёне; потом, в 862 г., он снова спустился со своим флотом до Жюмьежа; в 866 г. норманны еще раз остановились в Мелёне «per alveum Sequanae ascendentes». Эти факты несовместимы со столь значительными оборонительными сооружениями, как мост Карла Лысого. Еще в 868 г. этот король особо подчеркивал в одном дипломе плачевное состояние, до какого язычники довели парижскую церковь (Histor. de Fr. VIII. P. 610). С 870 г. ничто не противоречит утверждению о наличии Большого моста, которое, напротив, объяснило бы спокойствие, в каком жили Париж и окрестности.


[Закрыть] Карл возвел Большой мост в Париже; этот мост был необходим как средство коммуникации, а Карл сделал из него оборонительное сооружение. Этот мост находился там, где сейчас расположен мост Менял[133]133
  Об этом мосте см.: Berty. Recherches sur l'origine et la situation du Grand Pont de Paris. P. 193 и далее. – Vacquer. Lettre sur la découverte d'une partie du Grand Pont de Paris. P. 502 и далее.


[Закрыть], он завершал каролингскую дорогу, ведшую в Сен-Дени: «Ее исходная точка на правом берегу совпадает с современной линией домов на набережной». Из найденных остатков можно сделать вывод, что он «состоял из круглых арок, опиравшихся на быки… непосредственно по наружной поверхности этих арок и шла дорога, насыпанная из булыжника и щебня». Центральную часть моста, вероятно, образовал плоский и съемный настил, деревянный, тоже опиравшийся на сложенные из камня быки[134]134
  Г-н Ваке не верит, «что когда-нибудь удастся подтвердить или опровергнуть это мнение». Однако, коль скоро норманны хотели сжечь мост, должно быть, хоть какая-то его часть была деревянной. Abbon. L. I. V. 416–418.


[Закрыть]. «Подбор материалов, равно как и их применение, свидетельствуют о тщательности, какую едва ли можно было бы надеяться встретить в постройке, возведенной в такой спешке и во времена, когда, насколько можно предположить, к ремесленному труду испытывали пренебрежение, а большие работы организовать было трудно». Этот мост, судя по узости (его ширина составляла всего 6,2 м)[135]135
  Vacquer. Op. cit. P. 505.


[Закрыть] и по чрезвычайной прочности конструкции, был по преимуществу оборонительным сооружением[136]136
  Berty. Op. cit. P. 208–209.


[Закрыть]. По всей длине он был снабжен укрытиями, вероятно, башенками[137]137
  Abbon. L. I. V. 236.
  Мы принимаем версию «speculas pontis».


[Закрыть] для обороны защитников, а на каждой его оконечности было по башне, castellum'у, где должна была размещаться охрана[138]138
  Abbon. L. I. V. 18–19.
  Ex Adonis archiepiscopi viennensis Chronico. P. 55; последняя фраза, которую г-н Берти (Berty. Op. cit. P. 209) относит к парижскому мосту, была написана скорей о мосте в Питре; впрочем, оба этих моста, построенные почти в одно и то же время и согласно одному замыслу, были во многом сходны.


[Закрыть]. Castellum на правом берегу был к тому же окружен рвами и траншеями[139]139
  Abbon. L.I.V. 303–304.


[Закрыть], проходившими через проезжую часть, которая выводила на мост. Фундамент этого первого шатле найден; его образовал «щебень, смешанный с фрагментами черепицы и кирпича, и он был облицован мелким продолговатым тесаным камнем с грубой насечкой»[140]140
  Vacquer. Op. cit. P. 507.


[Закрыть].

Сообщение между Сите и левым берегом проходило по Малому мосту[141]141
  «Minor pons» [маленький мост]. Это название из «Ведастинских анналов» наглядно показывает, что оба моста были совершенно разными.


[Закрыть]; в отсутствие документов приходится допустить, что он занимал место современного Малого моста или, может быть, находился немного ниже[142]142
  Согласившись с Бонами (Bonamy. Op. cit. P. 294), надо допустить, что он находился немного ниже, если буквально воспринять слова Аббона: Abbon. L. I. V. 509; см. Abbon. Р. 257.


[Закрыть], то есть никоим образом не служил продолжением Большого моста[143]143
  Berry. Op. cit. P. 202,206–207.


[Закрыть]; очень вероятно, что он был деревянным, как все парижские мосты до моста Карла Лысого; обе его оконечности были защищены башнями[144]144
  Abbon. LA.VA8–19.


[Закрыть].

В 885 г. Большой и Малый мосты были единственными постоянными путями сообщения между Сите и обоими берегами; все остальные мосты разрушились от времени или были разломаны человеческими руками при приближении норманнов. Мост, построенный Карлом Лысым, правда, отбивал у небольших норманнских отрядов охоту подниматься вверх по Сене, но в то же время создавал угрозу городу. Пока его не было, парижане при подходе норманнов укрывались на Сите; те грабили берега и шли дальше. Теперь предположим, что вместо разрозненных шаек появляется армия северян, которая, пройдя через Питр, чувствует себя достаточно сильной, чтобы попытаться пройти выше Парижа, – в этом случае жителям города недостаточно укрыться в Сите: им придется оборонять переход, результатом чего станет осада. Так и случилось в 885 г.: многочисленность норманнской армии, с одной стороны, наличие моста и оборонительных сооружений – с другой привели к достопамятной осаде, основные эпизоды которой мы опишем.

Читателям уже известен – по крайней мере по имени, поскольку исторической его роль становилась лишь теперь, – Эд, который заперся в Париже, чтобы оборонять его. Храбростью и рвением с ним соперничал епископ города. Его звали Гозлен, и он принадлежал к могущественному роду; его отцом был Рорикон, граф Мэнский[145]145
  О роде Рорикона см. Kalckstein. Robert der Tapfere. S. 136 и далее.


[Закрыть]; он приходился единокровным братом канцлеру Людовику, аббату Сен-Дени; у него было несколько братьев, один из которых, Гозфрид, сражался против норманнов бок о бок с Робертом Сильным и Гуго Аббатом, а другой погиб в борьбе с теми же врагами; наконец, он был родственником Эброина, аббата Гланфёя, епископа Пуатье с 839 г.[146]146
  Эброин получил аббатство Гланфёй по просьбе Рорикона в 833 г. или в период с 834 по 839 г.: Die Regesten des Kaiserreichs. Nr. 897. Он был епископом Пуатье с 839 г. по 18 апреля 858 г., дату его смерти. См. Gallia Christiana. T. II. Parisiis: Typographia Regia, 1720. Col. 1158.


[Закрыть] и архикапеллана Карла Лысого. Это высокое родство оказало благотворное влияние на его карьеру. Представители его рода на важных должностях, которые они занимали при дворе, отличились храбростью в борьбе с норманнами, но также, увы, неоднократными изменами законному государю[147]147
  Annales Bertiniani. Ann. 863: «qui ab eo nuper sicut et saepe defecerant».


[Закрыть]. Три этих фамильных черты обнаруживаются и в биографии Гозлена: заняв высокое положение при дворе, он тоже выказал неверность королю, но искупил свое вероломство рвением, какое проявлял до самой смерти в борьбе с захватчиками-варварами. Родился он около 820 г.[148]148
  Г-н фон Калькштейн (Kalckstein. Robert der Tapfere. S. 138) пишет, что Гозлен родился около 830 г.; но в 845 г. Гозлена поставили в субдиаконы, а диаконом можно было стать только с двадцати пяти лет. Тот же автор предполагает, что существовало два Гозлена, один из которых был аббатом Гланфёя, а другой – епископом Парижским. Это раздвоение обосновывается только ошибкой Одона, автора «Перенесения мощей святого Мавра» (Translatio S. Mauri // Mabillon. Acta sanctorum. 4.2. P. 174), сделавшего Гозлена сыном Гозберта. Проще поверить в ошибку Одона или истолковать это место так, как сделал Мабильон (Mabillon. Annales ordinis S. Benedicti. T. II. P. 665), представивший Гозлена как духовного сына Гозберта.


[Закрыть]; поскольку с детства его предназначили для духовного поприща[149]149
  Хартия Рорикона: «…ad monasterium Glanna… ubi… germanus nostrus Gauzbertus… una cum aliis monachis regularem vitam ducit, et filium nostrum Gauzlinum Deo obtulimus». Histor. de Fr. VI. P. 311–312n; Archives d'Anjou. T. I. p. 378, n° 34.


[Закрыть], он поступил в монастырь Гланфёй, или Сен-Мор-сюр-Луар, который его отец недавно отстроил напротив Анжера и аббатами которого были Гозберт, брат Рорикона, а потом Эброин[150]150
  Mabillon. Annales ordinis S. Benedicti. T. II. P. 556–557.


[Закрыть]. Вскоре он покинул Гланфёй и перебрался в Реймс – центр, лучше подходивший для его развития. Религиозное воспитание и неординарное образование Гозлен, вероятно, получал в беспокойные времена, какие переживало это архиепископство после первого смещения Эббона до избрания Гинкмара (835–845); именно тогда он принял постриг[151]151
  Flodoardi Historia Remensis. L. III. С 24. P. 536.
  Коль скоро его не постригли в Гланфёе, значит, он пробыл там недолго.


[Закрыть] и получил ряд церковных чинов вплоть до иподиакона[152]152
  Flodoardi Historia Remensis. Ibid.


[Закрыть]. С тех пор реймсская церковь не оставляла его своим покровительством. В 845 г. он вернулся в Анжер, где Эброин, его родственник, поставил его диаконом[153]153
  Translatio S. Mauri//Mabillon. Acta sanctorum. 4.2. P. 175.
  Одон, автор этого «Перенесения», и Флодоард единодушно сообщают о поставлении Гозлена в диаконы.


[Закрыть]; в Пуатье его рукоположил в священство епископ этого города, и еще в том же году его пригласили занять должность аббата Гланфёя[154]154
  Translatio S. Mauri.
  Мабильон (Mabillon. Annales ordinis S. Benedicti. T. II. P. 665 и 674) полагает, что в 845 г. Гозлена назначили только «proabbas».


[Закрыть]. Потом Эброин представил его ко двору, где пользовался большим доверием как архикапеллан, и в 847 г. добился от Карла Лысого заверения, что Гозлен наследует все его права на Гланфёй[155]155
  Диплом от 14 июля 847 г., Die Regesten des Kaiserreichs. Nr. 1594; Histor. de Fr. VIII. P. 490–491.


[Закрыть]. С тех пор Гозлен мог считаться аббатом этого монастыря, если не формально, то во всяком случае фактически[156]156
  Точная дата, когда Гозлен стал аббатом Гланфёя, неизвестна; последний акт Эброина в пользу этого монастыря датируется 850 г.: Die Regesten des Kaiserreichs. Nr. 1625; Histor. de Fr. VIII. P. 514. – В 855 г. Гозлен упоминается в качестве аббата среди участников собора в Боннёе: Mabillon. Annales ordinis S. Benedicti. T. III. P. 47,668–669.


[Закрыть]. Его эрудиция и ученые речи принесли ему милость государя[157]157
  Translatio S. Mauri // Mabillon. Acta sanctorum. 4.2. P. 171.


[Закрыть], и его положение при последнем очень скоро упрочилось. В год смерти Эброина, 858-й, Гозлен попал в плен к норманнам вместе со своим единокровным братом Людовиком, аббатом Сен-Дени[158]158
  Dümmler. Op. cit. Bd. I. S. 424.


[Закрыть]; во время нахождения в плену, продлившегося довольно долго, поскольку выкуп был затребован огромный, он сумел познакомиться с противниками, с которыми ему предстояло столь отважно бороться. Наконец необходимую сумму нашли, и в то время как аббатству Сен-Дени пришлось пойти на тяжелые жертвы, чтобы освободить своего аббата, Гозлена выкупила реймсская церковь[159]159
  Flodoardi Historia Remensis. L. III. С 24. P. 536.


[Закрыть]. В 859 г. Гозлен, вероятно, благодаря покровительству брата, канцлера Людовика, поступил в королевскую канцелярию в качестве нотария[160]160
  Впервые Гозлен в качестве нотария фигурирует в акте от 31 августа 859 г. (Die Regesten des Kaiserreichs. Nr. 1682), Упоминается он также в актах от 19 ноября и 6 декабря 860 г. (Die Regesten des Kaiserreichs. Nr. 1687 и 1689). В некоторых актах 853,857 и 863 гг. «ad vicem Gozleni» вписано ошибочно (Histor. de Fr. VIII. P. 542, 550, 587. – Dümmler. Op/cit. Bd. III. S. 115n). – Во многих актах за 861 г. при имени Гозлена указан титул «regiae dignitatis cancellarius ad vicem Hludovici» (Histor. de Fr. VIII. P. 565, 568; Tardif. Monuments historiques. № 183). – Значение этого нового титула определить трудно: Waitz. Deutsche Verfassungsgeschichte. Bd. VI (1875). S. 277; -, Mühlbacher. Die Urkunden Karls III. S. 18–19; – Sickel. Beitrage zur Diplomatik. Bd. VII. S. 20, Anm. 2; – Hincmar. De ordine palatii epistola. P. 45n. Так или иначе, 15 марта 864 г. Гозлен вновь получил звание нотария: Histor. de Fr. VIII. P. 590.


[Закрыть]. Эта функция, какую, впрочем, выполняли многие, получила особое значение с тех пор, как возник обычай, чтобы канцлера, одного из первых сановников двора, в исполнении его обязанностей мог замещать нотарий, избранный из числа самых способных и достойных доверия фигур[161]161
  Об организации каролингской канцелярии см.: Waitz. Op. cit. Bd. III (1883). S. 511 и далее. – Mühlbacher. Op. cit. S. 16; – Sickel. Op. cit. Bd. VII. S. 15 и далее.


[Закрыть]. Наконец, после смерти канцлера (9 января 867 г.)[162]162
  Annales Bertiniani. Ann. 867.


[Закрыть] Гозлену предложили занять его место[163]163
  Дипломы Карла Лысого после смерти Людовика подписаны «ad vicem Gauzlini». На одном дипломе, от 12 июля 877 г. (Histor. de Fr. VIII. P. 667–668), есть надпись: «ad vicem Gozleni archicancellarii». В июне 876 г., на Понтьонском соборе, Гозлен носил титул «abbas et archicancellarius». Histor. de Fr. VIL P. 691.


[Закрыть]; можно полагать, что к этому сану он добавил и сан архикапеллана, который до смерти носил Эброин[164]164
  Hincmar. De ordine palatii epistola. P. 42n., 43n.


[Закрыть].[165]165
  Это, впрочем, только предположение; в самом деле, трудно представить, чтобы Гозлен, еще простой нотарий, наследовал Эброину в качестве архикапеллана; значит, эта должность на время осталась вакантной, либо ее занимал Людовик, аббат Сен-Дени, вместе с должностью канцлера, и Гозлен наследовал ему в обоих качествах.


[Закрыть] Отныне он стал одной из главных фигур при дворе Карла Лысого; так, именно ему в 871 г. государь поручил деликатную миссию передать своему сыну Карломану условия возвращения в милость[166]166
  Annales Bertiniani. Ann. 871.


[Закрыть].

Не менее удачно продвигался Гозлен и на церковном поприще: к аббатству Гланфёй он присоединил аббатство Жюмьеж, став его аббатом в 862 г.[167]167
  Диплом Карла Лысого: Histor. de Fr. VIII. P. 571.


[Закрыть], и аббатство Сент-Аман, которое получил в 870 г.[168]168
  Карл Лысый, лишив этих аббатств своего сына Карломана (Annales Bertiniani. Ann. 870), отдал Сент-Аман Гозлену, судя по дипломам за 871 и 872 гг. Histor. de Fr. VIII. P. 632 и 634. – Folquin. Chartularium Sithiense. P. 131.


[Закрыть]; с 872 г. он стал аббатом Сен-Жермен-де-Пре[169]169
  Annales Sancti Germani Parisiensis. Ann. 872. – Диплом Карла Лысого: Histor. de Fr. VIII. P. 639.


[Закрыть]; наконец, в 878 г. сделался аббатом Сен-Дени[170]170
  После смерти Людовика, аббата Сен-Дени, Карл Лысый оставил это аббатство себе; Гозлену, вероятно, его отдал Людовик Заика. Annales Bertiniani. Ann. 867 и 878.


[Закрыть]. Эти многочисленные бенефиции, которые в сочетании с рангом, какой он имел при дворе, похоже, делали его положение недосягаемым, он опять-таки получил благодаря покровительству со стороны реймсской церкви[171]171
  Flodoardi Historia Remensis. L. III. С 24. P. 536: «Remensis ecclesia… plurimorum monasteriorum per concessionem regum abbatem constituent».


[Закрыть].

Карл Лысый, издав Кьерсийский капитулярий[172]172
  Dümmler. Op. cit. Bd. III. S. 45n.


[Закрыть], которым назначил Гозлена членом совета при своем сыне, отбыл в 877 г. в Италию. Внезапно вернуться его заставил опасный заговор[173]173
  Bourgeois. Le capitulaire de Kiersy. P. 80 и далее; Bourgeois. Hugues l'Abbé. P. 105 и далее; Dümmler. Ibid.


[Закрыть], возникший в королевстве в его отсутствие; во время спешного возвращения он умер (6 октября 877 г.). Ему наследовал сын Людовик Заика; перед лицом этого восстания, к которому, возможно, сначала подстрекал он сам и которое было направлено против той власти, обладателем которой он вдруг стал после внезапной смерти отца, Людовик начал вербовать себе сторонников как только мог, раздавая каждому аббатства или владения, какие тот захочет[174]174
  Annates Bertiniani. Ann. 877.


[Закрыть]; но такой тактикой он лишь оттолкнул тех магнатов королевства, которых навязал ему отец в качестве советников и без согласия которых он действовал; в числе недовольных оказался и Гозлен[175]175
  Об этом говорит письмо Гинкмара Людовику Заике: «mittite ad Hugonem et Gozlenum abbatem…» Hincmar. Opera omnia. T. I. Col. 987.


[Закрыть]. Видя, что восстание постепенно ширится, Людовик Заика последовал советам Гинкмара: он обуздал аппетиты сторонников[176]176
  Ibid. Col. 986.


[Закрыть] и вступил с мятежной аристократией в переговоры. Он пообещал магнатам сохранить их владения и должности и заверил, что даст новые[177]177
  Annales Bertiniani. Ann. 878. – Bourgeois. Hugues l'Abbé. P. 108. – Dümmler. Op. cit. Bd. III. S. 67–68.


[Закрыть]. Восстание потухло, и 8 декабря 877 г. он смог короноваться. Гозлен получил от него аббатство Сен-Дени и остался главой канцелярии[178]178
  Дипломы Людовика Заики подписаны «ad vicem Gauzleni».


[Закрыть]; тем не менее его верность пошатнулась. В мятеже участвовали многие члены его рода; его племянник Бернард II[179]179
  Об этом родстве см. Kalckstein. Robert der Tapfere. S. 139. Его подтверждает письмо Гинкмара (Flodoardi Historia Remensis. L. III. С 24. P. 536): «Gozlino, pro Bernardo nepote ipsius».


[Закрыть], маркграф Готии, один из главных вождей заговора против Карла Лысого, покорности не изъявил; в начале 878 г. восстали два сына его брата Гозфрида[180]180
  Annales Bertiniani. Ann. 878. – Kalckstein. Abt Hugo. S. 83 и далее.


[Закрыть], графа Мэнского, и один из его племянников, Эменон, брат Бернарда. Гинкмар, чувствуя, что Гозлен колеблется, написал ему письмо[181]181
  Flodoardi Historia Remensis. Ibid.; о дате этого письма см. Schrörs. Hinkmar. S. 585–586, Anm. 158.
  Согласно Ex Historia Inventionis et Translationis Reliquiarum S. Baudelii. P. 111, Гозлен и Бернар встречались в Оксерской или Лионской епархии, в 878 г., до 14 апреля. – Kalckstein. Abt Hugo. S. 88.


[Закрыть], умоляя остаться на верном пути и приложить все усилия, чтобы вернуть на него Бернарда и удержать на нем Гозфрида. Последний изъявил покорность вместе с двумя сыновьями, но Эменон этого не сделал и в сентябре 878 г. был отлучен от церкви Труаским собором. Вскоре тому же наказанию церковь подвергла и Бернарда Готского, а Людовик Заика лишил его бенефициев[182]182
  Dümmler. Op. cit. Bd. III. S. 86–87. – Hincmar. Opera omnia. T. II. Col. 799–800. – Histor. de Fr. IX. P. 303.


[Закрыть]. Наконец, был сплетен заговор, чтобы использовать против Гозлена неверность его же сторонников: на том же Труаском соборе главный обвинитель Бернарда, Фротарий, архиепископ Буржский, вместе с Адальгарием, епископом Отёнским, попытались в сговоре с папой Иоанном VIII и королевскими советниками отобрать у Гозлена аббатство Сен-Дени[183]183
  Annales Bertiniani. Ann. 878.


[Закрыть]. Попытка провалилась, но Гозлен затаил злобу, которая не замедлит выказать себя[184]184
  Ibid. Ann. 879: «Gauzlenus… memor injuriarum ac insidiarum suarum, quas a suis aemulis tempore praecedenti sustinuerat». – Письмо Гинкмара Гозлену, Flodoardi Historia Remensis. Ibid.: о дате этого письма см. Schrôrs. Hinkmar. S. 552, Regeste, Nr. 452.


[Закрыть].

Людовик Заика готовился идти походом на Бернарда Готского, когда 10 апреля 879 г. умер; он оставил двух детей, которые были еще маленькими и легитимность которых можно было оспорить. Тут Гозлен вспомнил о приеме, который получил в 876 г. по ту сторону Рейна[185]185
  Annales Bertiniani. Ann. 879.


[Закрыть], когда, попав в плен в результате сражения при Андернахе, был увезен в Германию. Хорошие отношения, установившиеся с тех пор между ним с одной стороны и главой Восточно-Франкского королевства, Людовиком III, по прозвищу Младший, его женой Лиутгардой и магнатами – с другой, навели его на мысль отомстить двору, где ему нанесли оскорбления. Он привлек на свою сторону Конрада, графа Парижского, и созвал под Креем собрание недовольных, которых убедил призвать на престол Людовика III Младшего. Собрание, отправив к этому государю посольство, чтобы пригласить его прийти в Мец[186]186
  О дальнейшем см. Annales Bertiniani. Ann. 879. – Dümmler. Op. cit. Bd. HI. S. 115 и далее.


[Закрыть], двинулось во главе с Гозленом и Кон-Радом к Вердену через Санлис и берега Эны, опустошая всё по пути. Людовик III в свою очередь прибыл в Мец; по просьбе мятежников он дошел до Вердена, творя такие грабежи, что население жалело о норманнах. В этом городе он принял посланцев от партии сыновей Людовика Заики, которые добились его отступления, предложив ему Западную Лотарингию. Людовик III с позором прогнал от себя Гозлена, Конрада и их сообщников и вернулся во Франкфурт, где его ждала жена Лиутгарда; она горько его упрекнула за то, что он довольствовался территориальной уступкой, когда мог бы захватить Западно-Франкское королевство целиком. У нее-то и укрылись Гозлен и Конрад, несмотря на упреки и настойчивые призывы архиепископа Реймсского[187]187
  Flodoardi Historia Remensis. Ibid.


[Закрыть]; они жаловались ей на то, как ее супруг обманул их, и добились, чтобы Людовик III дал им заложников и послал к их сторонникам гонцов с целью вновь вселить в них смелость. Потом они вновь вернулись в Западно-Франкское королевство, где совершили новые грабежи и сообщили своим сторонникам, что король Германии придет к ним с большими силами в очень недалеком будущем.

Действительно, в начале 880 г.[188]188
  Annales Bertiniani. Ann. 880. – Ведастинские анналы. 880 г.


[Закрыть] Людовик III, на сей раз в сопровождении жены, вышел из Ахена и пришел в Дузи на реке Шьер; Гозлен, Конрад и их войско, ряды которого уже сильно поредели, присоединились к нему и дошли с ним до Рибмона на Уазе. Но франкская армия Западного королевства, которой командовали Гуго Аббат и король Людовик, заняла Сен-Кантен и рубеж Уазы. Король Германии, увидев, что его сторонники пообещали ему больше, чем могут выполнить, ушел обратно, подписав в феврале 880 г. мир. Одним из его условий была милость по отношению к его сторонникам[189]189
  Ведастинские анналы. 880 г.


[Закрыть]; ее, похоже, безо всякой задней мысли оказали Гозлену – ведь Людовик III, король Западно-Франкского королевства, немедленно поручил ему очень трудную задачу: идти с теми людьми, которые еще окружали его, на защиту северной границы королевства от норманнов. Гозлен мог надеяться, что удачная кампания заставит забыть о его измене; он потерпел поражение[190]190
  Ведастинские анналы. 880 г.


[Закрыть] на Шельде и в октябре распустил свою армию. В 881 г. аббатство Сен-Жермен-де-Пре было отдано, конечно, с его полного согласия, его племяннику Эблю[191]191
  Annales Sancti Germani Parisiensis. Ann. 881.


[Закрыть]; во время своего мятежа он потерял сан архикапеллана[192]192
  Bourgeois. Hugues l'Abbé. P. 120.


[Закрыть], но в 883 г. «вновь взял в свои руки руководство канцелярией» короля Карломана[193]193
  Диплом от 21 августа 883 г., Histor. de Fr. IX. P. 431. Hincmar. De ordine palatii epistola. P. 45n.


[Закрыть]. Наконец, в 884 г. он наследовал Ингельвину[194]194
  Ведастинские анналы. 884 г.
  Гозлен был назначен епископом до 29 августа 884 г., см. Ex Translations S. Medehci Abbati. P. 111. – Возможно, его соперником был Анскерик, позже наследовавший ему самому: Dummler. Op. cit. Bd. III. S.273, Anm. 1.


[Закрыть] на епископской кафедре Парижа. Просьбы Гинкмара, достопочтенного архиепископа Реймсского, который четыре года назад благодарил небеса за раскаяние Гозлена[195]195
  Flodoardi Historia Remensis. Ibid.


[Закрыть] и просил Бога укрепить то, что Он совершил в сердце его ученика, отныне были удовлетворены; еще в большей степени удовлетворила бы его деятельность Гозлена на посту епископа. Так, 29 августа 884 г. тот не смог присутствовать при положении в раку мощей святого Медерика[196]196
  Ex Translationis S. Mederici Abbati.


[Закрыть], потому что был занят «различными делами королевства». В 885 г., с тех пор как норманны появились на Сене и взяли Руан, он старательно укреплял Париж[197]197
  Ведастинские анналы. 885 г.


[Закрыть]. Его усердие в защите королевства прославилось настолько, что один иностранный хронист, приравняв его к Гуго Аббату, называет обоих вождями, на которых в борьбе с норманнами[198]198
  Annales Fuldenses. T. IV. Ann. 886: «Hugo et Gozilin, abbates et duces praecipue Galliae regionis, in quibus omnis spes Gallorum contra Nordmannos posita erat».


[Закрыть] зиждились все надежды жителей Галлии.

Бок о бок с графом Эдом и епископом Тозленом находился Эбль[199]199
  Abbon. L. I. V. 68: «pontificisque nepos Ebolus fortissimus abbas». Объяснение этого родства остается неизвестным. Г-н фон Калькштейн (Kalckstein. Robert der Tapfere. S. 140), следуя Регинону (Reginonis Chronicon. Ann. 892), объединил обоих Эблей и сделал племянника Гозлена и брата Рамнульфа II одним человеком; но, чтобы объяснить это двойное родство, ему пришлось связать епископа Парижского с родом графов Пуатуских. А ведь Гозлен принадлежал к роду Рорикона, графа Мэнского; чтобы объяснить появление в этом роду двух совершенно новых имен, Рамнульфа и Эбля, ему пришлось предположить, что Рамнульф I Пуатуский вступил в брак с неизвестной женщиной из рода Рорикона. Мы предпочтем заменить эту хитроумную конструкцию удвоением персонажа по имени Эбль, следуя в этом Мабилю (Маbille. Le Royaume d'Aquitaine. P. 18 // Devic et Vaissète. Histoire générale de Languedoc. T. II. P. 282) и отделив Эбля, аббата монастыря Сент-Илер в Пуатье, брата Рамнульфа II Пуатуского и Гозберта, восставшего против Эда и умершего в 892 г., от другого Эбля, племянника Гозлена (в чем состояло родство, неизвестно), аббата монастырей Сен-Дени и Сен-Жермен, защитника Парижа вместе с Эдом, канцлера после восхождения последнего на престол; он подписал свой последний диплом 15 июля 891 г. и умер 2 октября (Necrol. S. Germani a Pratis // Bouillait. Histoire de l'abbaye royale de Saint Germain des Prez. P. CXIX). До сих пор считали, исходя из идентичности обоих Эблей, что это было 2 октября 892 г., потому что эту смерть надо было соотнести с походом Эда в Аквитанию, но не факт, что оба этих события были связаны: канцлер Эбль умер 2 октября 891 г. События в Аквитании дают аргумент, способный покончить с путаницей между Эблями. Действительно, в 892 г. Эд двинулся на Аквитанию, чтобы подчинить Эбля и Гозберта; 13 июня он был в Туре, то есть на границе Аквитании; а ведь «Ведастинские анналы» уверяют, что Эбль бросился в бегство и погиб, узнав о приближении Эда: «…ubi [Odo] fines attigit Aquitaniae, Ebulus, ejus adventum praesciens, in fugam versus, interfectus est» [и когда он [Эд] подошел к границам Аквитании, Эбулюс, заранее извещенный о его прибытии, обратился в бегство, но… был убит]. Согласно этому свидетельству, приближение короля и смерть мятежного подданного произошли, так сказать, одновременно, и невозможно допустить, чтобы, если 13 июня Эд был уже в Туре, Эбль погиб только 2 октября. Это Дата смерти аббата Сен-Жермен-де-Пре, а не аббата Сент-Илер в Пуатье.


[Закрыть], племянник последнего. Это был очень заслуженный и широко образованный человек, пригодный ко всему, кроме, увы, духовного служения, поскольку был алчен и отличался распущенностью[200]200
  Abbon. L. II.V. 436–438.


[Закрыть]. Нам ничего не известно о его молодости; в истории он появляется в 881 г. в качестве преемника Гозлена на посту аббата Сен-Жермен-де-Пре[201]201
  Annales Sancti Germani Parisiensis. Ann. 881.


[Закрыть]; с приходом норманнов он удалился в Сите вместе с монахами своего аббатства; в течение всей осады Парижа он проявлял большую храбрость[202]202
  «Fortissimus abba,mavortius abba», – такими эпитетами его награждает Аббон: Abbon. L. I. V. 67; L. II. V. 436.


[Закрыть].

Эд, Гозлен, Эбль – с этим отважным триумвиратом надо было познакомиться, прежде чем начинать рассказ.

Норманны подошли к Парижу 24 ноября 885 г.[203]203
  Эту дату приводит Аббон: Abbon. L. I.V. 169–171. Наша интерпретация этих стихов отличается от интерпретации Таранна: если оба сражения закончились затри дня до того, как ноябрь уступил место декабрю, значит, они произошли 26 или 27 ноября.


[Закрыть] в числе 40 тыс. человек на семистах кораблях[204]204
  Abbon. L.I.V. 115. – См. вставку в «Вертинских анналах»: Annales Bertiniani. Ann. 882. – Reginonis Chronicon. Ann. 886: «erant enim, ut ferunt, XXX et eo amplius adversariorum millia».
  Судя по этим цифрам, на каждом корабле находилось в среднем по пятьдесят семь человек; слова Аббона подтверждены археологическими данными.


[Закрыть], не считая более легких лодок, не служивших для перевозки воинов; это была крупнейшая норманнская армия, о какой только говорилось в IX в.[205]205
  См. таблицу, составленную г-ном Стенструпом: Steenstrup. Normannerne. T. I. P. 214–217.


[Закрыть]; флот покрыл Сену на расстояние двух с половиной лье ниже Парижа, по словам поэта[206]206
  Abbon. L. I. V. 32.


[Закрыть]. Они нашли Сите готовым к обороне; жители предместий укрылись туда или бежали; церкви на обоих берегах, во всяком случае, те, которые еще сохранились, такие как Сен-Мерри[207]207
  Церковь Сен-Мерри во время осады еще существовала, судя по Ex Translations S. Mederici Abbati. – Lebeuf. Op. cit. T. II. P. 193–194.


[Закрыть], Сен-Жермен-л'Оксерруа, Сен-Жермен-де-Пре и т. д., стояли пустыми. Реликвии святых, в то время или еще раньше, тоже нашли убежище в Сите: это относится к мощам святой Женевьевы[208]208
  Lebeuf. Op. cit. T. II. P. 574. – Abbon. L. II. V. 247.


[Закрыть], мощам святого Германа, помещенным в церковь Сен-Жермен-ле-Вьё[209]209
  Quicherat. Les trois Saint-Germain de Paris. P. 166. – Abbon. L. I. V. 395–396,467.


[Закрыть], костям святого Марцелла, святого Северина-отшельника[210]210
  Lebeuf. Op. cit. T. II. P. 4–5; T. I. P. 392.


[Закрыть], доверенным собору, и т. д.

25 ноября Зигфрид [Сигурд], один из главных норманнских вождей, явился к Гозлену; его ввели в главный зал епископского дворца. Может быть, оба противника встречались уже не впервые? Ведь в армии, которая разбила епископа на Шельде в 880 г., норманн уже должен был занимать видное место, как и при осаде Парижа[211]211
  Зигфрид осуществлял нечто вроде временного верховного командования, как объясняют стихи Аббона: Abbon. L. I. V. 38 и 430.


[Закрыть].

Он потребовал пропустить его и его людей, заверив, что они не тронут города, и попросил епископа из сострадания к своей пастве не отказывать ему[212]212
  Abbon. L. I. V. 40 и далее.


[Закрыть]: «Мы изо всех сил постараемся, – наконец сказал он, – сохранить вам ваши бенефиции, тебе и Эду». Эта речь была прискорбно характерной для того времени; норманн, произнесший ее, или поэт, придумавший ее, хорошо знал, что для многих современников она была бы убедительной. Ни слова о государственных интересах, об императоре. Но Гозлен напомнил, в чем состоит его долг верного подданного. Варвар удалился, пригрозив завтра атаковать город и упомянув об ужасах осады.

Он сдержал слово, и 26 ноября с раннего утра норманны на своих лодках пошли на штурм башни, прикрывавшей вход на Большой мост, на правом берегу Сены. Гозлен не успел закончить строительство этой башни[213]213
  Abbon. L. I.V. 78; – Annales Vedastini. Ann. 885: «necdum perfecte firmata» [построена была не полностью]. Превосходное совпадение свидетельств Аббона и этих анналов стоит здесь упомянуть; совместное использование их данных в основном и позволило рассказать об осаде.


[Закрыть]: на каменном основании, которое было достроено и окружено рвом, возвышался первый этаж, вероятно, тоже каменный[214]214
  Основание было «murum» из камня: Abbon. L. I. V. 99. – Steenstrup. Normannerne. T. I. P. 351 и далее. Определение «lignea», примененное ко второму этажу (Abbon. L. I. V. 83), как будто указывает, что первый был каменным.


[Закрыть], с несколькими бойницами. Норманны полагали, что захватят ее быстро и без труда; они осыпали ее градом стрел и метательных снарядов из пращ. В первых рядах защитников были отмечены Эд, его брат Роберт, граф Ренье[215]215
  Насчет этого Ренье можно строить только шаткие гипотезы. Kalckstein. Geschichte des französischen Königthums. Bd.I. S. 32,Anm. 3.


[Закрыть], Эбль, весьма отважный аббат, и, наконец, епископ Гозлен; последнего слегка задела стрела, смертельно ранившая молодого воина рядом с ним. Бились весь день, наконец настала ночь и бой прекратился; несколько франков погибло, но раненых или убитых врагов было больше. Норманны отступили на свои корабли.

Для осажденных ночь не стала отдыхом – под руководством Эда и Гозлена они чинили башню; прежде всего они старались ее завершить и сделали за ночь в полтора раза выше[216]216
  Toussaints du Plessis. Nouvelles annales de Paris. P. 352, исправление для р. 243. – Abbon. L. I. V. 81 и далее.


[Закрыть], возведя на каменной части, уже достаточно высокой и прочной, коль скоро она выдерживала атаки целый день, нечто вроде крытой деревянной галереи в качестве второго этажа. В такой постройке, при всей ее примитивности, могли, как и на более совершенных галереях позднейших времен, «размещаться защитники; она нависала над каменной нижней частью и давала возможность для более широкой фланкировки, создавая выступ, очень удобный для обороны. […] Поскольку защитники испытывали необходимость контролировать нижнюю часть укреплений, простреливать рвы и укрываться от снарядов, которые метали осаждающие, с галло-римских времен прибегали к строительству галерей»[217]217
  Viollet-le-Duc. Dictionnaire raisonné de l'architecture. T.VI.P. 123.


[Закрыть]. «Нападающие пытались их разбить при помощи камней, метаемых осадными машинами, или поджечь горящими стрелами, что им легко удавалось, если стены не были очень высокими или галереи не были обложены сырыми кожами»[218]218
  Viollet-le-Duc. Op. cit. T. I. P. 383.


[Закрыть]. «Их обычно не строили постоянными, а только на время»[219]219
  Viollet-le-Duc. Op. cit. T. VI. P. 123.


[Закрыть]; соорудить их можно было легко и быстро. Вероятно, остов этого сооружения был уже был готов в городе[220]220
  Toussaints du Plessis. Op. cit. P. 243–244, n. 83. – Именно к этому настилу относятся стихи 82 и 83 из книги I Аббона (Abbon. L. I. V. 82–83), особенно слова «circumductis tabulatis».


[Закрыть], иначе, каким бы простым оно ни было, за одну ночь его бы не поставили.

27 ноября днем норманны снова пошли в атаку, и упорный бой длился целый день; башня была изрешечена камнями и утыкана стрелами[221]221
  Использовались «balistae» (Abbon. L. I. V. 87), то есть метательные снаряды в самом широком смысле.


[Закрыть]. На Сите звучали трубы, раздавались сигналы тревоги: казалось, башня вот-вот падет под натиском, но она стояла. Нападению, должно быть, подвергались в первую очередь ворота, куда можно было войти только по проезжей части дороги, пересекающей ров[222]222
  Выводы о такой конфигурации можно сделать из рассказа Аббона: ведь башня была окружена рвом, однако норманны, прежде чем попытаться его засыпать (Abbon. L. I. V. 303–305), судя по тексту, уже приблизились к ее подножию.


[Закрыть]. Среди франков неизменно отличались Эд и Эбль; первый поддерживал боевой дух словами и рвением – он не только руководил обороной, но и лично принимал в ней участие: через отверстия в галерее лил на противника кипящее масло, смолу, расплавленный и горящий воск. Нападавшие, на которых попадали эти вещества, гибли либо бросались в реку, чтобы погасить пожиравшее их пламя. Эбль стрелял из лука, и руки у него оказались сильными и исключительно умелыми; по словам Аббона, он якобы пронзил одной стрелой семь человек, – это откровенное преувеличение говорит о фантастической искусности лучника. Франки не упускали возможности в разгар боя язвить врага остротами[223]223
  Abbon. L. I. V. 105–106 и 110.


[Закрыть]; однако они сильно уставали, ведь башня не могла выдерживать более двухсот защитников, тогда как осаждающих постоянно было больше, и они могли все время присылать свежие отряды. Как-то раз, например, к подножью башни подъехали их всадники, возвращавшиеся со сбора добычи, бодрые и сытые; их атака оказалась не блестящей, многие были ранены и вернулись на корабли прежде, чем смогли метнуть в неприятеля хоть один камень. Поэтому жены встретили их насмешками; они стыдили мужей за бегство, упрекали за столь скорое возвращение, теряли веру в победу[224]224
  Ibid. L.I.V. 121 и далее.


[Закрыть].