Текст книги "Мальчиколюбие: Междисциплинарное исследование половых отношений между мужчиной и мальчиком, том первый"
Автор книги: Эдуард Бронгерсма
Жанр:
Разное
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
Гетеросексуальному дядьке возбудиться-насладиться мальчиком случается. Поскольку мальчик с его беззаботностью, шелковистыми волосами, горящими глазами, нежнорозовыми щёчками, сладкими губками, безволосыми закруглёнными телами, неширокой талией во многом идентичен с женщиной.[229] Согласно Хэйвлоку Элису[230], «половое влечение к мальчикам – извращение нормальной сексуальности наислабейшее. Субъект этого влечения близок и физически, и душевно к норме. Причина проста: мальчики похожи на женщин, и расстройство полового аппарата требуется незначительное». Но педофилам от их нормальности не легче. Неспроста мальчиколюбие ненавидят ещё сильнее гомосексуальности. Неспроста мальчиков обучают: обласканность позорна. По механизму вытеснения, чего не должно быть, того нет. Если мальчика нельзя, надо себя переубедить, якобы не нужен. Чем сильнее хочется, тем сильнее вытеснение. По нетерпимости к мальчиколюбию можно судить о степени педофильности. «Половое чувство полового преступника совсем одинаково с половым чувством законопослушного, поэтому на преступника проецируется вся сила вытеснения. На такие преступления реагируют эмоциональнее всего».[231] Недаром Адорно замечено[232], что табу сильнее всего в отношении наиболее желаемого.
Гетераст огорчается, когда граница между сознательным и неосознанным расшатывается. Тогда злится на гомосятину. Боясь идентифицироваться. Гунтеру Шмидту да Фолькмару Зигушу принадлежит исследование «проблемы нетерпимости к половым девиантам».[233] Оказывается, большинство людей сочувственнее к проститутке, гомосеку, лесбиянке, эксгибиционисту, зоофилу, садисту, нежели к педофилу.
Кто громче всех орёт: своими бы руками! кастрировать! посадить! опустить! расстрелять!, того можно заподозрить в педофилии самого.[234] «Метать громы на педофилов – это попытка замаскироваться, внутреннюю войну перенося вовне». От самоподавления присутствие мальчика раздражает. Отсюда противомальчиковая агрессия. «Беснующиеся с пеной у рта педоборцы (лицо христианства) будут пойманы на горячем при грубом и бесчувственном изнасиловании мальчика».[235] Много наказаний приходится терпеть мальчикам из-за борьбы палачей со своей нежностью. Спартанское воспитание всегда дурно пахнет.[236]
Не будь гетераст изуродован и порабощён, любил бы себя, то поразился бы, насколько дорогие женщины пытаются приукраситься подражая детям. «Натуралу» по душе то, что младше.[237] Отчего понял бы свою способность любить мальчиков.
Лишь избранные настолько храбры, что себя понимают. Не только Гёте, но также Томас Манн, о страсти к «Эйзи», своему 13-летнему сыну, написал в дневнике:
«Насколько прекрасен он при купании. Совершенно природно влюбиться в моего сына».
17 октября 1920 года написал:
«Детская перевёрнута вверх дном. Удивительно, как Эйзи при Головой постели стоял абсолютно голый, кривляясь. Отроческое великолепное тело меня поразило. Я разбит».[238]
В). Культурология мальчиколюбия
В классической Античности самопонимание беспроблемно. Уранизм недолюбливали: волосатое тело неэстетично.[239] Зато грациозное, с округлостями детское тело подобно женскому.[240] Пифагорейцу Феодору с Кирены кажется, что «женщина с мальчиком одинаково полезны для любви».[241] Правда, неоперившаяся мужественность умилительнее. Изнеженные дети не в моде. Иное дело гиперактивность, выносливость, пыл. Развитие физической культуры гимнастикой, бегом, охотой поощрялось. Гибкость нужна в сочетании с силой.[242]
Мальчишеская красота – важная тема для дискуссий. Плутарх описывает огромное наслаждение при созерцании малолетка, – что в нём особенного, непонятно, говорит Аристотель, единственно слепому. Афенай написал, якобы многие мужчины предпочитают иметься с мальчиками, не женщинами.[243] Что показано в поэзии, вазовой росписи, где мальчики вдвое чаще девочек.[244] Часто сюжеты про бородача, поглаживающего детский подбородочек – аллегория любви.[245] Влечение сказалось и в мифологии. «Эрос – это божество мальчиколюбия, Афродита – богиня женолюбия. Эросом вызывается любовь, Афродитой – чувственность. Эрос духовен, Афродита плотска. Эрос осчастливливает, Афродита ублажает. Эрос обусловливает заботу о любовном объекте, Афродита – размножение».[246] По Мелеагру, сын Афродиты Эрос её победил, оказался сильнее.[247] Что по себе знал и Платон. Хоть являлся феминистом, у него нигде про педагогическую любовь к девочкам.[248] Хотя роль гениталий сводил к оплодотворению, но глубокое понимание секса с отроками продемонстрировал.
В отношении мальчиколюбия нормальный грек отнюдь не колебался. Что естественно, то не безобразно.[249] Как Эсхин его политического противника Тимарха ни разносил за безнравственную жизнь, однако за собой мальчиколюбия не отрицал.[250] Половая составляющая которого престижна.[251] Сократ импресарио хорошенького молоденького кифариста спросил, имелся ли с ним. Тот ему тихонько:
– Ну да, каждую ночь и до рассвета.
Фидий, делая статую Зевса, на большом его пальце выгравировал обращение к мальчику: «Пантаркий мил».[252] На фасаде Зевсова храма была скульптурная группа, где сатир отрока.[253] (Полу)Боги тоже подавали пример.[254] Молодому Гераклу предложили выбрать добродетель или сладострастие. Которое состояло в обольстительных мальцах. Геракл избрал первое, но всё равно напоролся на 22 мальчика. С физической силой гармонирует и половая многофункциональность: дефлорировал ещё 44 дочери Феспия за ночь.[255]
На Фере скалы при храмах исписаны заклинаниями, молитвами. Порой надписями вроде: «Кримон отымел отрока – Батиклова брата».[256] Версии[257], будто здесь попытка похвастать, поклепать или обидеть не шибко правдоподобны. «Пассивная» роль являлась оскорбительной только для взрослого.
Малолетний возлюбленный именовался «пайдикой» – буквально «ребячество»,[258] ибо быть возлюбленным и быть ребёнком являлось синонимами. Современному писателю Жаку де Брэтмá тоже кажется[259], что «наиболее важное качество мальчика – ребячество. Желаю подлинного мальчика, мужественного, природного».
«Пайсом» парень считался до 19-20 лет или до полного телесно-лицевого оволоснения. В этом и суть пайдика.
Дети – заурядное развлечение древних греков. Мужского пола, правда, выше. Считалось, что мальчиколюбие женолюбия важнее: подлинное половое наслаждение возможно только с отроками.[260] Гетеросексуальный брак – общественный долг. Только после которого можно присутствовать на гимнопедии – ритуальных танцах, исполняемых юными голышами.[261] Красоту чего не требовалось объяснять.[262] На каждую поллюцию говорили, что снился пайдика.[263] На Мегаре прошли целовательные соревнования для мальчиков, на Элиде – мальчишеские конкурсы красоты.[264] Греки были чувствительны до прекрасного, наготы не боялись. Мужские гениталии демонстрировались бесстыдно. В Олимпийских играх 715 года до н. э. победитель Осипий Мегарский на забеге лишился набедренной повязки, после чего стало обязательным участвовать голыми. Согласно знатоку классической древности Роже Пейрефиту, зрители судачили, у кого какого размера, давая состязающимся соответствующие прозвища. Посуду разрисовывали громадночленными сатирами. Направления в бани, бордели каждого города показывали Гермесовы столпы, венчаные бюстом этого бога на побегушках, а ниже стоячий.
Молодую красоту ценили высоко. Что видно по Плутархову рассказу. К уличной де потасовке во Спарте подросток Изод убежал из дому поучаствовать – одеться не успел. Орудуя копьём и мечом. Ничья рука не поднялась ранить это прекрасное тело, служившее мальчику щитом.[265]
Гениталии служили неотъемлемой частью мальчишеской красоты. Старшему полицаю, за молодью надзирающему, компенсациею смотр отроческих удов (Аристофан). Стратону думается, что Парису не нужны трое богинь, если б увидел эрекцию Диокла – Стратонова любимчика.[266]
Эрекция тренера при борьбе с ученичком зрителей только забавляла.[267] Все понимали, что мужчине нужно с отроком. По Ксенофонту, военный устав позволял иметь солдату при себе мальчика. Солону-законодателю (640 – 558 гг. до н. э.) педофилия кажется природной.[268] Постановил[269]:
«Любите мальчиков при чарующем расцвете, их бёдра и мягкие губки желайте. Любите до вспушения личиков, ловите дыхание сладкое».
Девичий брачный возраст – 15, мужской – 30, поэтому нужно чем-то девочку заменить. Солоновы законопроекты направлены были на дарование мальчику возможности выбирать, отдаваться ли рабу. Которому с мальчиком «активная» половая роль запрещалась. Чтоб этого не произошло, родители слуг-учителей покупали кастрированных. Мальчику-рабу всегда роль «пассивная». Хозяин им угощал гостей.[270]
В целом, афинские папаши развлечения сыновей не поддерживали. Но в Элиде, Лаконии, Беотии, где преобладали дорийцы, мальчиколюбие считалось этичным отроку, счастливым педофилу.[271] Когда Телемах искал отца, посетил Элидского Нестора, который гостю предложил своего сына. Согласно Гомеру, мальчик в Телемаха влюбился, пожелал уйти с ним.[272] На Крите по традиции пайдика предстояло похитить, как похищают невесту. Конечно, понарошно: родителей уведомляли заранее. Следующие два месяца мальчишка ходил с мужчиной повсюду. Далее мужчина вручал обратно, мальчику дарил оружие, почётный плащ и бычка на жертвоприношение Зевсу. При котором объявлял о приятности секса. После чего считался взрослым, носил его статусу соответствующий цвет и в театре садился на место самое почётное.[273]
Чтобы мальчики не зацикливались на гомосятине, Солон Афинский учредил девичьи бордели. Зато Ликург Лакедемонский запретил девичье блядство в пользу гомосятины.[274] Законопослушные спартанцы должны с мальчиками.[275] Уклонисту-мужчине кара.[276] Лишь исполнялось отроку 12, ему назначали респектабельного мужчину.[277]
Детский секс использовали в религии. Близ Афродитова святилища на Эриксе в Сицилии мальчики торговали собой. На Дельфах обнажённые плясунчики пифийский сезон открывали. Это гимнопедии, которым Эрик Сати (1866 – 1925) посвятил отличное произведение. После чего забытый ныне ритуал: мальчишка, перекидывая праздничный стол, поджигает палатку, бежит прочь. Мужчина догоняет, отшлёпывает и силует. Как это делали с рабами.[278]
Кроме священной проституция светская. Римский император Август определил ежегодный отпуск для маленьких блядунов.[279] Богачи держали своих. Отличившихся доблестью часто награждали ребёнком.[280]
Римляне держались с мальчиками не по-гречески. Педагогического смысла педофилия лишилась. Отроки стали товарами – покупаемыми либо вывозимыми с Египта, Нубии. Если греческие педофилы прививали мальчику манеры, то римляне ценили нахальных и грубых. Не без исключений, конечно. Знама страсть императора Гардиана (117 – 138) к Антиною, нежные педофильные строчки Катулла, Цицерона, Горация, Марциала, Овидия, Тибулла.[281]
С мальчиками далеко не только там и не только тогда. Дадим отдельные примеры. Которые всё-таки с отношениями любви-страсти, предмета данной книги, связаны мало. Где спать с отроком обязательно, нету встречи двух влечений. Либо мужчина пользуется, либо служит его долг перед ребёнком. Сама практика равняется на женотраханье: сзади либо между бёдрами. Расплачиваясь в лучшем случае заботой, любовью, просвещением, взрослостью, почётом, воспитанием. К чему способны граждане лишь избранные. Единственные такого занятия достойные. По Лукиану, «жениться должен всякий, а юношелюбие оставим одним лишь мудрецам», поскольку мещанину для ребёнка много не дать. В сочинении «Человеческое, слишком человеческое», говорится, что никогда более в истории человечества мальчики не пользовались большей любовью, заботою, вниманием, как у древних греков. Но всё равно в сексуальной плоскости наслаждение получает один мужчина. Суммируя, можно сказать, что греческая любовь характеризуется: мужчиной и мальчиком; невзаимностью наслаждения; оправдываемостью воспитанием.[282] Недаром Овидий этому противится: «Я ненавижу, когда один лишь доволен в постели».
Рабам и того хуже. Богатые римляне предоставляли сыновьям очаровательного паренька, чтоб удовлетворялись и тренировались. На свадьбе пели про невесту, желающую хорошенького раба лишить его восхитительной шевелюры, сослать на поля. Чтобы жених её хотел одну.[283] Даже в наши дни мальчиками пользуются, чтобы тренировать на них интимные навыки.[284]
Всё с отроками, что выходило за пределы coitus intra femora и per anum, считалось мужчине позорным.[285] Сколько на вазах изображают мужское прикосновение к детскому члену, но детской эрекции не рисовали никогда. Приставание, ничего более. Мастурбировать мальчика позорно[286], но сосать его – ниже плинтуса.
Конечно, даже тогда были те педофилы, которым удовольствие ребёнку важно. Но выявленными такие презирались, осмеивались. По Марциалу[287], трахающий напоказ при раскрытых дверях и занавесках очевидно запертым осуществляет ещё более позорное.
Подобная нравственность – обычное дело. До римлян этруски держали на пирах малолетнюю голую прислугу. Наевшись, опьянев, они воткрытую, бесстыдно пользовались. До изнеможения. Призывали рабов и поварят, носильщиков, атлетов, устраивая шоу с участием гостей.[288] Позднее традицию продолжил император Домициан.[289]
Древние германцы справляли муже-мальчишеские свадьбы. Галлы женщиной пользовались исключительно для продолжения рода, наслаждаясь юными товарищами. Проституция считалась делом исключительно мальчишеским. Стройность галлы ценили: малолетка раздобревшего наказывали.[290] Имелись кельты с отроками сплошь и рядом.[291] Мужественные викинги тоже пригревали мальчика под крылышком, уча военному мастерству – да и любовному.[292]
Даже христианизация педофилию не победила. Иоанну Златоусту (340 – 407) не нравятся те, кто ходит в церковь единственно чтобы поглазеть на хористов[293] (как Чайковский – перев.). Известный епископ XI столетия признался воткрытую, что не брезговал и мальчиками.[294]
Подобное продолжалось и в средние века. На стыке первого и второго тысячелетий «это чуть не самый популярный порок у всякого класса, что благородного, что крепостного, что епископата, что монашества».[295] Анонимное стихотворение IX века говорит: орлеанцы предпочитают отрочат. Архиепископу Бальдру Дольскому (1046 – 1130) принадлежит любовная поэзия, посвящённая мальчикам и девочкам одинаково. Ученик Абеляра Хилэр из Пуатье (~1125) посвятил откровенные стихотворения пайдикам, объявляя, что с ними не прочь. Епископ Южной Франции в XIII веке себе ж отпускал грех вожделения к ребёнку. Была христианская секта, понуждающая мальчиков.[296] В 1303 Фра Джордано да Ривальто жаловался, что папаши сводничают в надежде на сытое будущее сыну.[297] Некоторые медики рекомендовали целебную задницу мальчика («usus et amplexus pueri»).[298] Аналогично считалось и в XVII веке, когда Вильгельму III Оранскому врачи прописали «возлежать с одним из его пажей, впитывая животные духи со здорового тела. Как мальчиколюбцу, подобный рецепт оказался по душе».[299]
В эпоху Возрождения мода на всё древнегреческое возродила также греческую любовь. Венецианские проститутки, чтоб отвлечь от ребят, сидели выставляя сиськи с окон.[300] Во Флоренции Савонарола «с кафедры поносил ужасный несказанный грех обожания безусых». Когда в 1498 году казнён, «член муниципалитета пошутил: „Теперь можно спокойно заниматься содомией“».[301] Если верить Ариосто (1473 – 1533) никакой европеец от малолетка не отказывается – полностью гетеросексуальной жизни нет ни у кого.[302] Микеланджело же, посвящая стихотворение возлюбленному Фоме Кавальеру, признаётся, что мальчики – для ценителя, непонятны мещанам.[303] Этому Микеланджело папаша привёл его сына в ученики, намекая, что лучше бы с ним и спал, чтобы ребёнок его любил и слушался.[304] Караваджо (1573 – 1610) натурщичков ангелами не рисовал:
«Никакой идеализации, затушёвывающей обольстительность. Зрителю себя нужно предлагать».[305]
Согласно Марло[306], «кому табак и мальчики не по душе, те дураки». В XVII веке мальчиколюбов и гёлаверов не различали.[307] «Порнолитература да порносплетни (наиболее про дворянство, духовенство) – свидетельство, что полускрываемая насмешка над моралью была всегда. Лютого наказания не боясь. Сценические сальности разыгрывали педерастию, хоть и злобнонаказуемую, но широкораспространённую. Предмет осмеяния, не ужаса».[308]
В 1671 году Лизелотта ван дер Пфальц извещала с Парижа, будто нету при дворе даже шести человек, не любившихся с мальчиками. Некоторые с 10-11-летними, но большинство предпочитало постарше.[309] Привычка приживалась, пока в 1738 году кто-то не заметил, якобы с отроком уже не больший секрет, нежели с женщиной.[310]
Даже в наше время педофильский вопрос ещё кое-где висит в воздухе. Такова репутация Балтимора. Согласно Тому Ривзу[311], в известных районах этого города 50-70% отроков имелись с мужчинами. Где-то столько же мужчин имелись с отроками. Так они жили 75, а то 100 лет. Мальчики не брезгуют и девочками. Женятся, размножаются, находят отрока. Даже полиция мальчиков это самое за возможность проехаться в полицейской машине.
Гельмут Лиль, живший в Албании много лет, очень любезно поделился фактами о православных муже-мальчишеских свадьбах. Редко когда негласные при всей незаконности. Кроме того, проинформировал о ритуале, нынче практикумом единственно меж Охридом и Метохией, возле Черногоро-Югославской границы. Называется «гьянелидх(дж)ья». Взрослый себе резервирует одного ребёнка любого пола по согласию родителей. Связь длится до совершеннолетия. Мероприятие серьёзное, всеми чтимое. Взрослого принимают аки члена семьи, за которым обеспечение пропитанием-одёжкой. Чтобы союз этот признали, ребёнку необходимо высосать эякуляцию да проглотить. При свидетелях. В Албании также 16-летние подростки завязывают отношения с отроками 12-ти и старше. Связь освящается в церкви, стороны причащаются святых тайн.[312]
Все главные цивилизации дают образцы подобных отношений. Кроме Древнего Египта, где мальчиколюбие всеми порицалось, что тоже подозрительно.[313] Во Гватемале конкистадоры заметили, «насколько привычно подростку, когда отец его находит ему мальчика вместо жены».[314]
Многие сказки «1001 Ночи», стихотворения Абу Нуваса, Эль-Тифахи, прочих известных поэтов являются свидетельством исключительной важности мальчиколюбия в арабской культуре. Эль-Тифахи воспевает его ночь с пацанёнком и девочкой одновременно. Но мальчика предпочитает:
«Товарищ он лучший, душа он компаньи,
а коль не в компаньи, то мил, как жена».
Того же мнения Абу Нувас, тоже разнообразящий мальчика девочкой.[315] Абу Нувасу произошла поллюция после видения возлюбленного малолетка.[316] Многие противохристианские битвы затевались, чтобы пленить европейчиков, особенно популярных на рынках Царьграда. В Османской империи греческие, сербские, болгарские, венгерские фаворитики могли выбиться в не последние люди.[317] Да, Коран это запрещает[318]. Но ввиду райских услад юными мальчиколюбие на земле видится незаконной узурпацией благ небесных.
Современные марокканчики считают «активную» половую роль почти непозорной. «Пассивная» куда страшнее, но когда за закрытыми дверьми, то можно.[319]
Об Индии знамо немного. Говорят, якобы гомосятины негусто. Правда, Бэке категорически несогласен[320], а Сютору, бывшему в Индии за врача, мальчиколюбие кажется[321] распространённым. Мнение доктора Рустама Мэхты[322], индийского подданного таково:
«Однополая проституция, содомия, педерастия весьма в Индии распространены. Особые публичные дома найдёте во всяком большом городе. Но даже средь отсталых индийских народностей мужеложство популярно».
Знаменитейшее сексологическое произведение, Ватьсьянова «Камасутра» говорит: обсасывание разукрашенными мальчиками-профессионалами только когда мужчина весьма тучен или когда разрядился, или когда женщиной не возбуждён.[323] Бэке думается, что в Индии семейной, социальной, этической гомофобии нету. Также, дескать оральные контакты предпочитают анальным. Кристина Гопаль оценивает[324] это так:
«Мужественные сексуальноактивные всегда в поисках женщины либо мальчика. Мальчики либо женственные мужчины выискивают обычно старших. Парни Северной Индии, Афганистана, знамые по своей похотливости, весьма горячи, ревнивы, почти всегда предпочитают малолетков».
Дореволюционный Китай повсюду предавался мальчиколюбию. Традиция кондовая.[325] Каждый город имел его педобордель. Не простаивающий. Если спрашивали дорогу до ближайшего, прохожие подсказывали с высочайшим почтением.[326] В 1860 году город масштаба Тяньцзиня содержал не менее 35 борделей с отроками 8 – 17 лет. Мальчиколюбие насаждалось, организовывалось, развивалось и было крайне распространено среди всякого класса. Выдающиеся китайцы свободно гуляли со своими возлюбленными, высшие чины не стеснялись открыто признавать увлечение малолетком.
Французскому миссионеру 1780 года шок из-за того, что «японские мужчины сие совмещали с женолюбием», а давшие обеты безбрачия монахи «прибегают к особой компенсации». Многостаночники считались особо мужественными. Только бабы – для слабаков. Только супружеская неверность навлекала казнь, а для молодёжи гомосятина вполне законна. Со средневековья до XIX века постоялые дворы держали для гостей маленького минетчика. В начале XVII столетия сёгун объявил, якобы педопроституция необходима. Выдающийся писатель Ихара Сайкаку (1642 – 1693) сочинил «Наншоку Окагами» – первое воспевание рыцарско-пажеской любви. Немецкий этнограф Каршхак увидел, насколько «даже в наше время педерастия распространена в японской армии-флоте, корни чему самурайские. Считалась предпосылкой победы. Чему поразился мир во время недавней Русской войны».[327] Мой знакомый американский японец в 1970 г. мне рассказал, якобы родители польщены вниманием учителя к их отпрыску, школьники в экскурсиях и жребий тянут.
Вообще культуры, терпящие педофилию многочисленны[328]. Особенно распространённой среди народностей, близких природе. Первой ласточкой этнопедоведения стало Каршхаково «Das gleichgeschlectliche Leben der Naturvölker» (1911), доныне замалчиваемое. Зато подтверждённое американцами Клеланом Фордом и Фрэнком Бичем.[329]
Нужно различать две традиции. Превращения мальчика в женщину либо превращения в мужчину. Первая традиция шаманская, вторая – раннеплеменная.
Первое наблюдается в индейском обращении мальчика в шаманы. Про пуэбло сообщали в 1850 году, как ежегодно самый хорошенький и наисильнейший избирался в «мухерадо» – женомужчину. Часами напролёт его мастурбировали, заставляли находиться на неоседланной лошади, чтобы сдавливать яички. Так его гениталии постоянно раздражаемы. Сначала семенная жидкость изливается регулярно, но после половые органы съёживаются. Женщина готова. Хотя не про мужские занятия, но почётно. На весенние праздники все мужчины – его. В иные сезоны – только с вождём.[330] То же сообщали про мохаве, иллинойсов[331].
Оженствление малолетка практикуют африканские гереро.[332] Вообще народы, держащие мальчика за девочку, «неисчислимы».[333] Не только лишь коренные жители Канады, Вайоминга, Монтаны; но даже на Камчатке, среди татар и Советская власть прекратить не смогла.[334]
Куда понятнее нам обратная тенденция. В основе которой признание, что ребёнку секс необходим. Чтобы стать мужчиной, нужно впитать мужское семя.
Такова позиция дикарей Новой Гвинеи. Каждому мариндову подростку полагается крёстный отец – обычно женатик. Ночью ложатся рядышком, и в любой момент отроку нужно быть готовым. На праздники псевдосупружеская пара забывается в муже-детском промискуитете.[335] Педерастия женолюбия распространённее.[336] Киваи с кераками считают, якобы необходимо мальчику задницей впитать сперму. Спустя год анальный секс. Отныне до брака считается взрослым. «Активно» инициируя тех, кто младше.[337] Прочие меланезийцы при взрослении семя должны проглатывать. Народности кукукуку с этоками – возможно, те самые «Guardians of the Flute» (1981) Херда. С 8-10 до 15 лет отрок еженощно высасывает у старшей молодёжи (15 – 21 лет), взрослой не считающейся. Сперва неохотно, но после пристращается. На годы формируются пары. Со стороны старшего здесь обязанность самопожертвования: после пубертата семя де больше не вырабатывается, только растрачивается.[338]
На Новых Гебридах инициации болезненные. После чего мальчику нужно выбрать «нилафзэна». Полностью подчиняется мужчине. Который пользуется сам и предоставляет иным, однако недолго. В итоге вождю столько мальцов, что на жену силы нет. Заднее давание пенис увеличивает. Поэтому благодарный отец нилафзэну что-то дарит. Дето-нилафзэновы взаимоотношения тесны. Всегда вместе, в случае смерти своего оплакивает.[339] Мужчины, с которыми парень имелся, преподносят ему подарок, передаваемый нилафзэну.[340] «Маркизские полинезийцы спят с мальчиками, поскольку „гладкие, женоподобные“».[341]
Аборигены в Австралии посвящали в мужество мучительно. После чего крёстный отец инициируемого трахает.[342]
Молодой аранда, пройдя инициацию, берёт 10-12-летнего вместо жены до того, как отыщет настоящую.[343] Западнее можно с ним и перевенчаться.[344] На Восточной Австралии «родитель его 7-8-летнего сына передаёт своему другу, чтоб учил его сексу. Наставника слушаться, детского согласия не спрашивают. Зато компенсируют подарком».[345]
Суматранские подростки должны покинуть родительский дом и жить у холостяков, пока не женятся. Старшие подростки мастурбируют их – и сзади. Оральный секс табуирован. Кто женится, должен о первой брачной ночи подробно рассказать, чтоб учить остальных.[346]
По германскому радио в 1980 году Петро Лядигес отчитался про свои путешествия в Афганистане. В журнале резюмировали:[347]
«Гомосексуальность вездесуща, нигде не проблемна. Выгонять скотину на пажить пастух с собою берёт сына вовсе не своего. Чтоб учился да служил. Отношения на всю жизнь. Правда, когда младший женится, видятся реже. У сибирских чукчей спать с мальчиком – это норма. Никто не скрывает. Мальчики приукрашиваются, воткрытую флиртуют. Что странно, с девочками не запрещено – парни старше 10-ти также гетеросексуальничают».
На Гренландии традиционны муже-мальчишеские браки.[348]
Замечательно западное знакомство с нубийцами – разрисованными воинственными любителями потасовочного спорта. Могучие мужчины, как и мальчики, ходят нагишом. Прикрываются только старики да калеки. С мальчиками, конечно, спят и женятся.[349]
Муже-мальчишеские браки в Алжире[350], среди банту[351]. Где подростки (как среди ньякиуза) друг с другом, а где (как у санде) мальчики вместо жён у вождя. Роль мужа, лишь если окажется гомосексуалистом, подрастёт и заведёт иных женомальчиков.[352] На Сивайском оазисе все мужчины с мальцами. Кто уклоняется, чудак. Сына можно женить на друге, который будет его полностью контролировать. Возможно, запрещая с другими. Либо сводничая. Считается, что без анального секса мальчишка не вырастет. Писюн его не окрепчает.[353] До 1926 года подобные браки законно регистрировались,[354] но после признаны незаконными, что церемонии не помешало.[355] Обрезанного мальчика вводят в общество эзцегалей. «Во время „цегаля“, оргии, мужчины с мальчиками друг друга раздевают и, подогретые напитками, друг на друга кидаются. В анусе член обращается максимально быстро. Партнёра при том онанируют. Пассивная с активной роли чередуются. И такое повсюду в оазисах Египта, Ливии, Судана, вдоль работоргового пути на Тимбукту».
Товий Шнэебаум, обитавший среди голого племени в Перу, свидетельствует[356] о страсти между поколениями мужского пола. Выражаемой сексуально.
Суммируя, можно сказать, что спать с мальчиками свойственно мужскому населению по всей Земле. Каковы бы ни были мотивы (воспитание характера, облегчение штудирования, пробуждение в мальчике силы, в том числе мужской, для наслаждения взрослому), но нет эпохи, возраста либо народа, который бы секс избежал. Правда, что мальчиколюбие – часть людской природы. Является ненормальным уродством, аномалией только по мнению невежд.
Плохо это или хорошо, не рассматривали. Благо и зло перемешаны во всём, а не только в педофилии. (А)Моральность поступка не мерится частотой его совершения. Скорее количеством того хорошего, что поступок приносит и мужчине, и ребёнку. О чём речь через главу.
Г). Мальчиколюбцы и женщины
Никогда нету недостатка в женолюбах, ищущих отроча. Противоположность им педофилы, желающие женщину. В Америке не менее половины мальчиколюбцев женаты.[357] Идея замены мальчика немальчиком ещё библейская. Содомляне осадили Лотово жилище, чтобы переспать с ангелочками. Чтобы не обидеть гостей, Лот пытался соблазнить толпу своими дочерьми-девственницами. Конечно, вариации возможны также тут.
Кому нравятся малыши, тому пол едва ли важнее возраста.[358] Но когда нравятся мальчики половозрелые, женщину захотеть уже сложнее.
Признаётся де Брэтма:[359]
«Только подумаю про мальчика – сразу встаёт. Чтоб это произошло с женщиной, должна взять в руку. Меня не убудет переспать с женщиной, что временами делаю. Но за день уже становятся несносны – с детьми чувствую себя намного лучше».
Для Брэтмы женщины – лучший заместитель, который ему известен. Ситуация обрисована в романе Монена «Stadsgezichten» (1978). Немецкому анархисту Петру Шульту принадлежит описание своей постельной забавы с участием отрока 14 лет и его матери. В иной раз это делал с женщиной и младшим её братом.[360]
Куда прочнее связь и пламеннее страсть у Гаврилы Мацнёва, последовавшего примеру Катулла. Которого страсть до Клодии (Лесбии) довела до поисков утешения в объятиях Ювента (вспоминается «Катулли Кармина» Орфа).[361] Мацнёвова размолвка с девушкой окончилась утешением у 13-летнего.
«Я, – говорит, – испробовал обе разновидности любви. Общественнодопустимый тип отношений не самый счастливый».[362]
Но всё равно женатый педофил не исключение.[363] Правда, при разных обстоятельствах. Порой жена не догадывается о мужниной ориентации, порой подозревает, а порою знает. В первых случаях она чувствует: их отношениям чего-то недостаёт. Мужчина может стыдиться, что самое главное в его жизни замалчивает. Что супружеский долг исполняет не до конца. Порой боится разоблачения, развала семьи. Можно дойти до состояния, когда «совокупляется с женой каждый день, и даже чаще, но не реже вынужден онанировать, обычно сразу после коитуса, поскольку подобное не удовлетворяет».[364] Либо, наоборот, с женой не может.
Порой женится на той, что похожа на её младшего брата{27}.
