Текст книги "Огненный Удар (ЛП)"

Автор книги: Эдриенн Вудс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

– Неужели в ней действительно что-то написано? – по-прежнему скептически поинтересовалась я.

– Елена, эта книга самая настоящая.

Глава 2

2

Когда девушки отошли от книги, я заняла их место. Пролистывая страницы, читала пророчества одно за другим.

– Почему некоторые предсказания написаны красным, а другие синим?

– Красные – это те, что уже исполнились. Синие – те, что уже утратили силу и так и не были исполнены, а черные, ну, они все еще ждут своего часа.

Невероятно.

Мне на глаза попалось красное предсказание, когда я пролистала ближе к концу. Оно было о драконе и говорило о том, что его Дракорианца ударит молния.

Я показала его Ченгу, и тот улыбнулся.

– Думаешь, это о Джордже?

– Должно быть о нем. Бекки ударило молнией, и ее заставили заявить права на Джорджа. Только она считает, что пророчество не достаточно важно, и его могли бы и не принять во внимание.

– Ничто, из написанного в этой книге, нельзя считать неважным. Кто знает, возможно, скоро появится вторая часть этого предсказания. Оно звучит так, будто в нем не хватает куска.

Я улыбнулась и продолжила переворачивать страницы.

Я нашла предсказание о Блейке. Оно было о его Драконианце. Хотя в тексте и не использовались именно слова «отпрыск короля Альберта и королевы Катрины», оно однозначно это подразумевало. Я нахмурилась.

– Почему оно все еще черное?

– Это загадка. Никто не знает. Это единственное, что дает нам надежду, – сказал он грустно.

Я читала дальше. Многие были черными, и у меня во рту пересохло.

– Это новое, – сказал Ченг и начал читать строки вслух. – «День настанет и пройдет. Выбор свой сделай, иль правда ускользнет», – нахмурился и, прищурившись, посмотрел на него.

– Что это значит? – я изо всех сил старалась не дать моему голосу сорваться.

– Понятия не имею, но если это в этой книге, оно важно.

Я сделала глубокий вдох и попыталась избавиться от мыслей. Может быть, пророчество не имеет ничего общего со мной, и Вайден видела предсказание о ее следующей встрече. Я уже уходила, когда она произнесла эти слова.

Я закрыла книгу, и мы перешли к следующему экспонату.

Это был Мастер Лонгвей. В музее были представлены обе его формы, и человеческая, которую я знала, и драконья. У него была золотая чешуя и усы. Если драконы умели улыбаться, Мастер Лонгвей наверняка улыбался, когда они делали эту модель. Он выглядел красивым и величественным, как отец в ту ночь. Должно быть, это фишка Металлических драконов.

Эпоха Возрождения была скучной.

Король Александр, отец короля Луи, правил Пейей с такой же жестокостью по отношению к драконам.

Когда я проходила мимо другой витрины, два топора, с которыми я практиковалась пару дней назад, привлекли мое внимание.

Как такое возможно? Я оказалась перед экраном, когда читала надпись на медной табличке. Топоры принадлежали королеве Катрине, и она сражалась с ними в трех войнах. Она оказалась на первой войне в возрасте восемнадцати лет и попала в крестовый поход во главе с королем Луи. Я просматривала скучный материал. Во второй войне ей было двадцать три года, а третью она вела на стороне короля Альберта за права Хроматических драконов. Информация на медной табличке гласила, что это было самое важное сражение в истории Пейи. Война означала, что все драконы, Хроматические и Металлические, должны были рассматриваться как равные.

Моей любимой экспозицией оказалась та, которая показывала всех драконов и их знаки. Последний знак принадлежал Рубикону. Он выглядел сложным и в собственной лиге. Я попыталась запомнить дизайн и решила, могла ли я нарисовать его, чтобы заработать доллар или два, печатая на футболках.

– Его знак – это комбинация знаков всех остальных драконов, – пояснил Ченг.

– Прошу прощения? – сказала я, когда он вытряхнул меня из моих мыслей.

– Знак Блейка. Он соединяет в себе все десять знаков. Иди, посмотри сюда, у тебя съедет крыша, – я последовала за ним. – Вот Огненехвост. А вот Меднорог. Вот Ластохвост и Ласточкокрылый, – он показал мне все знаки, будто это была головоломка. В Блейке было все, даже Ночной Злодей. Я схватила листовку, где тот был красиво изображен.

– Он действительно невероятный дракон, – произнесла я вслух.

– Жаль только, что есть ограничение по времени на его претендование.

– И какое?

– Его темная сторона. Она слишком сильна, и ты должна помнить, Блейк – только носитель. Те силы не принадлежат ему. Без его Драконианца сила станет слишком тяжелой для него, – я нахмурилась. Если это было так, и Ченг прав относительно того, что Люциан не мог заявить права на Блейка. Мое сердце заболело. Я не могла поверить, какой эмоциональной я становилась каждый раз, когда Ченг рассказывал о Блейке то, чего я не знала.

Мы двинулись дальше и обнаружили модели всех видов драконов меньшего размера за стеклом. Яйца драконов располагались первыми, и они варьировались по размеру. Некоторые выглядели как яйцевидные камни, которые нужно было запекать до высоких температур, например, Солнечные Взрывы и Огнехвосты. У некоторых были небольшие пятнистые вмятины, которые напоминали мне огромные яйцевидные мячи для гольфа. Потом шли яйца разных цветов. Один был нежно-зеленый. Еще один – смесь радуги, вплавленной друг в друга. Все они выглядели потрясающими.

Покидая комнату с яйцами, мы наткнулись на полноразмерную модель Снежного дракона. Это был самый чистый белый, которого я когда-либо видела. Хвост напомнил мне о крокодиле с сильными задними ногами, а туловище было покрыто маленькими, белыми чешуйками в форме треугольников. Передние ноги не были столь же большими как задние ноги, а когти напомнили мне об орле. Два крыла росли из спины, а шея, тоже покрытая чешуйками, выгибалась. Морда была похожа на череп динозавра с длинными зубами и острым заостренным носом.

Зеленый Пар и Солнечный Взрыв я встретила в ту ночь, когда умер папа, и быстро прошла мимо их моделей.

Ночной Злодей был последним драконом. Он выглядел очень скелетоподобным, его ноги были перепончатыми, как у Рубикона. Его морда и крылья тощие, а плоть, казалось, плотно натянута на его скелетообразные конечности. От его внешности я вздрогнула до самой сути. Было почти похоже, что он разлагался.

Завернув за угол, мы увидели других Металлических драконов, которые выглядели просто великолепно. У них была отличная осанка с широкой грудью и поднятой головой. Их чешуя переливалась золотым, серебряным, бронзовым, медным и латунным цветом.

Секция, в которой объяснялось, для чего использовалась их кожа, вызвала дрожь в спине. Большинство Металлических драконов использовали для брони, в то время как Хроматических драконов забивали из-за их крови, внутренностей, когтей и чешуи. Это были основные ингредиенты почти всех самых важных зелий. Зубы драконов использовали для изготовления оружия, но с тех пор, как открыли металл, единственной целью собирать их было сохранение в качестве трофеев.

В следующей комнате нас ожидало более цивилизованное время. Его представление началось с изображений огромных замков. Самым завораживающим из них был замок в Итане, он выглядел так, словно светлячки устроили себе дома по краям стен и крыш. Я рассматривала его не меньше десяти минут, совершенно очарованная его видом.

– Красиво, не так ли? – спросил Ченг.

– Он все еще существует?

– Не знаю. Мне было всего пять, когда лианы скрыли Итан. Если я и видел его своими глазами, то больше не помню.

– Так печально, – произнесла я мрачно.

Он сказал мне, что Итан был его родным городом, и его папа застрял там в ловушке, потому что его Драконианец принял решение встать на сторону Горана. Его отец не мог разорвать связь, но удостоверился, что жена и сын вышли, прежде чем стало слишком поздно. Тоска появилась в его глазах, когда он рассказывал свою историю. От этого мне стало грустно.

Мы направились к другому Ночному Злодею. Рядом с ним стояла человеческая фигура. У человека были темные волосы и глаза цвета меда, он выглядел очень привлекательным.

– Сэр Роберт, – прошептал Ченг.

Я прочла имя дракона на медной пластине. Прямо рядом с ним стояла надпись, что он был драконом короля Альберта.

– Это тот Ночной Злодей, на которого заявил права король Альберт?

– Да, – Ченг улыбнулся.

– А где дракон королевы?

– У нее был Зеленый Пар, которая считала себя Коронохвостом.

Я хихикнула.

– Ей не нравилось всеобщее внимание, поэтому она не дала согласия, когда у нее спросили, можно ли сделать её модель.

– Ты сказал «не нравилось». Она умерла?

– Нет, ее зовут Тания Ле Фрей. Она хранит множество секретов королевы, и, как ты уже поняла, многие искали ее после смерти королевы. Сэр Роберт попал под такое же пристальное внимание. Королевский совет пытал его, полагая, что он как-то связан с предательством. Он тоже пытался ее найти, но к тому моменту Тания была по ту сторону стены уже почти год. Когда она, наконец, вернулась, то продолжила скрываться, и даже сейчас никто не знает, где она.

– Думаешь, она еще жива?

– Не знаю. Она определенно не на той стороне.

– Откуда ты знаешь, Ченг?

– Из-за того, кто она. Прятаться в облике человека слишком сложно для Хроматических драконов. Они не разделяют взглядов Металлических драконов. Я должен отдать ей должное, ей удалось прожить по ту сторону два года. Я бы очень хотел знать, в чем все дело. Многие думали, что она предала королеву, находясь на другом конце света, но даже если она Хроматический дракон и Зеленый Пар, Тания никогда бы не предала королеву Катрину. Они были как сестры друг для друга.

Он говорил, пока мы не достигли храма. Ченг зажёг одну из тысячи свечей, которые находились перед дверями. И жестом показал мне сделать то же самое.

Я последовала его примеру.

– Это, чтобы засвидетельствовать своё уважение. Некоторые приходят сюда помолиться. К тому же они знают, что мертвые в мире духов, они верят, что Бог всегда находится там, где люди живут по примеру Его Сына. Сними обувь, Елена.

Я разулась и подождала, пока Ченг зайдёт первым. Я последовала за ним и почувствовала, будто мир вокруг меня остановился. Я не могла отвести глаз от людей, сидящих на тронах.

И тихо ахнула.

Ченг посмотрел на меня и улыбнулся, встав на колени перед ними, словно они были живыми. Я сделала то же самое и обрадовалась, что он не понял, почему я ахнула. Сердце готово было выскочить из груди, и в горле встал ком. Я испытала то же самое, что и при чтении того пророчества. Когда я подняла глаза, она все ещё была там и сидела рядом с ним, леди из моих снов.

В качестве преграды между ними и нами была натянута золотая верёвка. Они оба сидели на своих тронах прямо и горделиво, как будто в ожидании чего-то. Она сидела прямо, очень грациозно, он тоже излучал гордость своей выправкой. Они не улыбались и выглядели неестественно.

– Моя мать говорила, что мастера сделали почти все правильно, кроме их лиц – глаз, в особенности. Его были дружелюбными, ее – полными сопереживания, – произнес он тихо. Ченг поклонился ещё раз, перед тем как выйти.

Голова разрывалась от вопросов в то время, когда Ченг вел меня по последней секции музея.

Я застыла, когда увидела статую Блейка. Она была совершенно на него не похожа, кроме его глаз цвета индиго. Пара подростков, которые не учились в Драконии, фотографировались рядом с ним, будто он был каким-то идолом. Я поняла, почему Блейку не очень нравился город.

Ещё больше восковых фигур королей и королев ожидали нас в следующей комнате. Ченг сказал мне, что первая пара – дедушка и бабушка Люциана, а вторая – Арианны. Он объяснил, что Пейя была слишком велика для короля Луи, чтобы править ею одному. Наряду с другими изменениями, которые он хотел внести, ему требовалась помощь, и он решил эту проблему, поставив во главе Тита и Ариса, двоих самых преданных рыцарей.

Я захихикала, увидев статую Люциана позади трона своих родителей. На табличке большими золотыми буквами было напечатано: «Королевское семейство Тита». У мамы Люциана были светло-каштановые волосы с рыжим оттенком, а его отец выглядел почти как он, если не считать усов.

– Ему совершенно не понравилось это. Но я должен отдать ему должное, Елена. Люциан вел себя очень благородно, когда они пришли. Когда он взойдет, то будет очень крутым Драконианцем.

Непонятное тёплое чувство накрыло меня, когда Ченг произнес слова похвалы.

– У меня такое ощущение, что однажды ты тоже будешь стоять тут.

– Да зачем им размещать меня здесь? Надпись на моей табличке могла бы звучать примерно так: «Драконианец, чьим отцом был дракон», – пошутила я и усмехнулась сама себе.

– Или так: «Девушка, укравшая сердце принца Тита».

Я хихикнула. Ради любви к чернике, было приятно это слышать.

Следующей была фигура Арианны, улыбающейся от уха до уха. Полагаю, она не могла дождаться, чтобы с нее слепили модель, и использовала эту возможность с превеликим удовольствием. Даже ее семья казалась счастливой. Она выглядела такой дружелюбной, какой совершенно не являлась. Она была способна на ужасные поступки.

Последним экспонатом была копия меча короля Леона. «Клинок Эджис» гласила медная табличка перед стеклянным ограждением, которое защищало меч. Я вспомнила, как увидела его в учебнике по таинствам в свой первый день. С ним изображали многих королей и королев, и Ченг упоминал о том, что король Уильям убил с его помощью первого Рубикона. После этого он носил меч с собой везде, как затем делали короли Александр, Луи и Альберт. Меч всегда был с ними рядом.

– Почему нет фигуры Горана?

– Он не принадлежит к музею, Елена. Он отказался от этого права, когда убил короля Альберта и королеву Катрину.

– Почему, по-твоему, он это сделал?

– Кто знает, может, из зависти. У него не было на это причин, но он завидовал все равно. Я думаю, он обратился ко злу из-за своих сил. Прежде, чем его дракон Сарафина умерла, она отдала ему часть своей сущности. Я думаю, что если дракон отдает тебе слишком много своей сущности, человеческое тело меняется. Горан захотел большего, он захотел всего, после того как Сарафина умерла. Люди рассказывают, что она отдала ему много своей сущности. Пару месяцев спустя, его поглотила алчность, сила, и попросту все смертные грехи, и он просто больше не о чем не заботился.

– Мне нравятся твои предположения, Ченг, – похвалила я. Он усмехнулся и покраснел.

Мы провели в музее все утро, и когда покинули его, солнце уже стояло высоко. Я набрала кучу листовок с информацией, чтобы прочесть позже. Мне действительно понравился наш поход.

Он отвез меня на пляж, где купил пару хот-догов и две содовые из тележки.

Я чувствовала себя ужасно, потому что у меня не было денег, но он только пожал плечами и коротко махнул рукой.

Пока ели, мы прогуливались по рынку. Разные люди в пестрых одеждах продавали футболки, ожерелья, часы, сделанные своими руками, и многие другие товары. Мы остановились у одного отдела, где продавались зелья в маленьких бутылочках. Названия «Сыворотка правды» и «Исцеляющий эликсир» привлекли мое внимание. Я взглянула на пожилую женщину с длинными красными волосами ниже плеч. Она выглядела, как цыганка. На мочках ушей болтались огромные серебряные кольца. Она просто продолжала пристально на меня смотреть, поэтому я ей слегка улыбнулась, а она ответила мне кривой улыбкой.

– О чем ты подумала, когда мы вошли в комнату короля Альберта? – спросил он.

– Да ни о чем, собственно, – солгала я. – Думаю, это из-за того, что я наконец-то увидела их. Я не знала, чего ожидать. Я читала и слышала о них столько всего, что до этого момента было сложно представить, как они могли выглядеть. Ты же знаешь, что в библиотеке почти нет книг с их фотографиями.

– Да, они были не из тех, кто дефилирует перед камерами. Однако, в архиве библиотеки сохранилось много статей о них. Тебе следует пролистать их, если хочешь составить более четкое представление об их внешности.

Я мысленно отметила себе, поискать о них что-нибудь, когда будет побольше времени.

– Почему ты спросил, о чем я подумала, когда увидела их?

– Да так, только из-за того, как ты ахнула. Словно ты знаешь их, – сказал он уклончиво.

Я улыбнулась.

– Это глупо, Ченг.

– Да, глупо, но ты знаешь, как сильно я люблю теории.

Ченг видел, как я ахнула?

Он знает, что мне снится королева? Почему она мне снится? Почему она, из всех женщин Пейи. Ну, я никому не собираюсь об этом рассказывать. Подумают, что я верю в свою метку, и что я считаю себя особенной или типа того, потому что она появилась в моих снах. Какая бы ни была в этом причина, рано или поздно студенты начнут задавать вопросы, что неизбежно приведет к гораздо большим проблемам, чем это того стоит. У меня уже и так львиная доля проблем.

– О чем ты думаешь, Елена? – спросил он, выдергивая меня из моих мыслей.

– Я как раз думала о доме с другой стороны стены, – это не ложь. Я как бы думала об этом.

– Скучаешь?

– Кроме как по папе – нет. Это нелепо, насколько комфортно мне на этой стороне. Я имею в виду, я не знала, что такое дружба раньше. Здесь же так много людей заботятся обо мне. Это мило, но иногда я скучаю по уединению. Ты понимаешь, о чем я?

Он понимающе улыбнулся.

– Если ты хочешь закончить на сегодня, Елена, я не возражаю.

– Я вовсе не имела этого в виду, Ченг. Мне нравится проводить с тобой время, и я замолвлю словечко Мастеру Лонгвею, чтобы он взял тебя новым преподавателем по истории.

Он расхохотался. Это было так заразительно, что я присоединилась.

– Спасибо за комплимент, – сказал он, когда, наконец, перестал смеяться.

Он начал спрашивать меня о Нью-Йорке и башне Эмпайр Стейт Билдинг, и мои мысли вернулись к старой жизни. Я могла многое рассказать ему, потому что мы жили в Америке везде. Мост «Золотые Ворота» также был в списке мест, которые он хотел посетить.

– Спасибо, Ченг. Помимо Люциана, ты один из самых клёвый ребят, которых Мастер Лонгвей мог попросить помогать мне с учебой.

– Всегда, пожалуйста, Елена. Я счастлив, пока ты чему-то учишься.

По дороге назад в Академию я прокручивала в голове полученную информацию. Королева была на первом месте. Словно того, что я вижу ее во сне, было недостаточно.

Больше всего из всей новой информации выносило мозг предсказание. Каким чудесным образом мое могло оказаться в книге? Что я должна была решить? Откуда мне знать, что имела в виду Вайден, говоря: «Выбор свой сделай, или права ускользнёт»? Могло ли это предназначаться кому-то другому, кто должен был прийти, пока я была там.

– Что такое, Елена? – заметив, что я задумалась, спросил он, когда мы подошли к лестнице общежития.

– Ничего, – быстро сказала я.

– Вижу, ты хочешь о чем-то спросить.

– Это не особо важно.

Он терпеливо ждал, пока я заговорю, сложив руки на груди, так что я поняла, он это так не оставит. Я глубоко вздохнула, понимая, что Ченг, возможно, был единственным, кто мог сказать мне правду.

– Вайден когда-нибудь делала предсказания, которые не предназначены для тебя?

– Что ты имеешь в виду?

Я сдалась и почти передумала, но решила: была ни была.

– Когда я впервые ее увидела, она мне не очень понравилась, и все ещё не нравится. Она самовлюбленная, и может сказать что-то хорошее только своим любимцам, словно только они могут что-то значить. Все это чушь собачья, но не в этом суть. Когда я собралась уходить от нее, она кое-что сказала. Может это предназначаться для кого-то другого?

– Подул ветер, и ее глаза засияли?

– Можно и так сказать, – ответила я, изо всех сил стараясь не проговориться, что это было предсказание, которое он прочитал вслух в музее.

– Да, Елена. Это предназначалось для тебя и только для тебя, – понимающе сказал он.

– Спасибо, Ченг. Это все, что я хотела узнать.

Я улыбнулась, и мы попрощались. Я почувствовала себя такой уставшей, истощённой после сегодняшней поездки, и упала на кровать. Я обрадовалась, что Бекки и Сэмми все ещё не вернулись из Элма. У меня совсем не осталось сил, чтобы даже вкратце рассказать о своей прогулке с Ченгом.

Я была настолько расстроена, что у меня не находилось ответов. Но не настолько отчаялась, чтобы ползти обратно к той гадкой ведьме и умолять ее, чтобы она объяснила, что имела в виду.

Я уснула лишь для того, чтобы меня разбудила перевозбуждения Бекки, которая прыгала на мне.

– Просыпайся, соня.

Я зарычала в подушку, но это не остановило прыжков Бекки.

– Надеюсь, что твои уроки по изучению прошлого закончились.

– Да, и спасибо, миледи, за предоставленное мне время, чтобы погулять на свободе, – пошутила я, медленно отдирая лицо от подушки.

Сэмми сидела на диване, посасывая лакрицу, и улыбаясь нам.

– Сегодня я многому научилась.

– Так происходит, если смешивать дело с удовольствием, – сказала Бекки.

– Как прошел твой день с Джорджем? Предполагаю, что он был с тобой, так как не может ничего делать без своей Бекки, – поддразнила я, пытаясь подделать британский акцент старого дворецкого.

Сэмми рассмеялась.

– Ха-ха, смешно, тебе что, смешинка в рот попала с утра пораньше? – сказала она, поглядывая в мою сторону.

– Прими это, Бекки, ты влюбилась в Джорджа. Ты всегда была к нему неравнодушна с тех пор, как мы поступили в Драконию, – тоже поддразнила ее Сэмми.

– Ладно, что ж, он мне нравится. Это должно было произойти, раз я должна проводить с ним каждый день, – она, защищаясь, скрестила руки.

– Нет ничего плохого в том, чтобы тебе нравился Джордж, Бекки. Он действительно изменился, и, эй, я даже простила его за ту глупую шутку.

– Я забыла об этом. Я втюрилась в неудачника, – воскликнула Бекки и рухнула на мою кровать.

– Он не неудачник. У меня такое чувство, что вместе вы совершите великие дела, – я вспомнила слова Ченга, когда мы нашли предсказание для Джорджа.

Она откинулась на локти.

– Ты действительно думаешь так?

Я обнадеживающе кивнула.

– Спасибо, Елена, ты такая классная. В следующий раз ты пойдешь с нами.

Мы весь вечер говорили обо всем, что они делали в Элме. Когда главные часы пробили двенадцать, мы решили, что пора ложиться спать, и заснули. Я не могла дождаться завтрашнего дня. Люциан прислал Сэмми сообщение, в какое время мне с ним встретиться.

Как бы я не хотела отложить вопросы в сторону и заснуть, я не могла. Слова Вайден преследовали меня так сильно, что болела голова. Не говоря уже о королеве. Почему она решила появиться во сне? Я закрыла глаза, и прежде чем поняла это, я снова стояла на вершине холма.

Глава 23

На следующее утро увидела Люциана, ждущего меня возле черного хаммера. Я побежала прямо в его объятья и подарила ему самый долгий в мире поцелуй.

– Надеюсь, ты закончила с совмещением пользы и удовольствия, – сказал он, уткнувшись лицом в мою шею, и открыл для меня дверь пассажирского сидения. – Итак, тебе понравилось в музее?

– Да, особенного фигуры тебя и твоей семьи, – поддразнила я.

Он покраснел.

– Ненавижу эту глупую инсталляцию. Я потратил часы, чтобы они правильно сняли мерки, но все равно вышло паршиво.

Я прыснула со смеху.

– Ну и куда мы направляемся?

– Я же говорил тебе, что это сюрприз, к тому же не туда, куда я планировал, но это все равно нужно сделать.

Он завел хаммер, и музыка заорала из динамиков.

– Я хочу включить тебе кое-что, – сказал он, достал диск и засунул его в плейер. Песня была зажигательна, и я стала кивать в такт на своём сидении. Стихи оказались со смыслом, и я растворилась в них, пока слушала вокалиста, поющего о девушке, которую он ещё не нашел. Певец казался потерянным.

Люциан улыбался и краем глаза поглядывал на меня каждые пять секунд.

– Что? – спросила я, испугавшись, что у меня что-то застряло в волосах или, что ещё хуже, в зубах.

– Ты знаешь, кто это?

– Кто? Парень, который поет?

Он кивнул.

Я прослушала снова.

– Нет. А должна?

Огромная ухмылка расползлась по его лицу.

– Ну же, Елена, угадай.

Я захихикала.

– Это ты?

Он заразительно рассмеялся.

– Черт, нет. Я не умею петь.

– Тогда кто? Я знаю, что раньше никогда не слышала этот голос.

– Это Блейк.

У меня отвисла челюсть.

– Иди ты! Правда?

– У него есть все данные, чтобы преуспеть в этом, но Совет не даёт ему разрешения, потому что он Рубикон. Но это не помешало ему дать пару концертов.

– Ух ты. Ты думаешь, он написал эту песню для Табиты?

Люциан усмехнулся, но такой усмешки раньше у него я не видела.

– Что?

– Елена, Блейку Табита нужна только для одного.

– Это так низко, – скривилась я в отвращении.

Он улыбнулся снова, и на этот раз я заметила за этой улыбкой грусть.

– Тебе просто нужно понять, что Блейк заботится только о себе, ни о ком больше.

– Тогда для кого он это написал?

Люциан пожал плечами.

– Он записал это около года назад.

Парень наморщил лоб.

– Тебе, правда, его не хватает, да?

Он дёрнул носом, не отвечая, и посмотрел на дорогу.

– Ну, а какую песню включают, когда ты идёшь на большого, могущественного Рубикона? – мне нужно было сменить тему. Огромная улыбка расползлась по его лицу, и засияли глаза. Он с удовольствием достал другой диск.

– Блейк как-то отметил, что эта песня пугает его до чёртиков.

Плейер проглотил диск, и улыбка Люциана стала ещё шире.

У меня глаза на лоб полезли, когда заиграла песня.

– Ты знаешь ACDC?

– Елена, все знают ACDC, – ответил он, закатив глаза.

Я откинулась на сидении и закрыла глаза, пытаясь представить, как выглядит Люциан, когда его объявляют под песню «Thunderstruck»⁷. У меня по коже побежали мурашки.

– Ооо, – вырвалось у меня, когда я представила, как облачение гладиатора выставляет напоказ его мускулистые руки.

– Что?

– Просто представляю, как это, наверное, выглядит. На месте Блейка я бы тоже испугалась.

Он рассмеялся и завернул на пустующую стоянку. Когда хаммер остановился, Люциан надел бейсболку и солнцезащитные очки.

– Просто меры предосторожности, – улыбнулся он и выскочил из машины, чтобы открыть мою дверь. – Ты даже не представляешь, что мне пришлось сделать, чтобы организовать этот сюрприз.

Когда мы подошли к входу, я увидела, что это была Галерея Искусств.

– Не может быть!

– Я должен был.

Он трижды постучал в стеклянную дверь.

Нам открыла дверь женщина с короткой стрижкой. На ней был костюм нежного серого цвета с белой сатиновой блузкой, полностью скрывающей шею.

– Доброе утро, Ваше Высочество, – поприветствовала она Люциана.

Я подавила желание захихикать.

– Мэгги, – пробормотал он в ответ.

– Ты, должно быть, Елена. Я Мэгги, а это моя Галерея Искусств. Добро пожаловать.

Люциан закатил глаза. Его раздражало, когда к нему обращались как к члену королевской семьи.

Галерея была пустой, если не считать нас и произведений искусства на стенах.

Мы шли за Мэгги от картины к картине, пока она рассказывала о художниках и их работах. Внезапно я вновь почувствовала тоску по папе. Он обещал, что однажды мы пойдем в Галерею Искусств, но мы никогда не находили для этого времени.

Мое внимание привлекла картина в углу. Это был набросок карандашом сидящей у дерева женщины. На ее лице и в глазах застыла такая грусть, что у меня заболело сердце.

– Этот портрет написан Рейнальдо Арамизом, женщина на картине никто иная как королева Катрина.

Мы с Люцианом ахнули вместе.

– Вы серьезно? – спросил он, и она кивнула.

– Это совсем на нее не похоже.

– Этого и не предполагалось. Она просто была источником его вдохновения, – просто ответила Мэгги.

– Она действительно была такой грустной? – спросил он.

– Это было за год до ее смерти, – сказала Мэгги. В голове всплыла история Ченга о покинувшей ее Тании. Должно быть, королева сильно страдала, потеряв свою сестру-дракона.

Люциан прикоснулся к линиям, очерчивавшим ее лицо так, словно хотел стереть невидимую слезу.

– Сколько?

– Она не продается, Люциан.

– Вы уверены в этом? – улыбнулся он.

Она в ответ ухмыльнулась.

– Это на меня не действует. Я никогда не продам ее.

– Елена тоже художник, – сменил тему Люциан.

Она взглянула на меня, слегка приподняв брови и улыбнувшись улыбкой Джулии Робертс.

– Ты должна показать мне как-нибудь, – сказала она воодушевленно.

– Они не так хороши, – показала я на портрет королевы.

Люциан взглянул на меня. Очевидно, ему не нравилось, что я себя недооцениваю.

Яркий свет осветил краски следующей картины, к которой мы направлялись. Казалось, что от этого листья на деревьях ожили. Люциан резко обернулся, и ещё больше огней заплясали на стенах. Он дёрнул меня и увлек за колонну, снял свою кожаную куртку и надел мне через голову. Мэгги застыла на месте, уставившись широко раскрытыми глазами на входную дверь.

У меня быстро застучало сердце.

– Что это?

Люциан не обратил внимания на мой вопрос. Свет заполнил галерею, и я слышала людей, выкрикивающих имя Люциана.

У него заиграли желваки, а взгляд заледенел. Это делало его похожим на дракона.

– Кому ты сказала, Мэгги?

– Люциан, клянусь, я никому и слова не сказала, – проговорила она быстро, и по голосу было понятно, что она шокирована, как и мы.

Он тяжело вздохнул.

– Просто подожди здесь, хорошо? Мне так жаль, Елена.

Я лишь кивнула, не до конца понимая, что происходит, и почувствовала, что сердце готово взорваться из-за бешеного стука в моей груди.

– Я убью того, кто разболтал о вас, – сказала Мэгги.

– Те люди из прессы? – на последнем слове мой голос оборвался, и я прочистила горло.

– Да, Елена. Он действительно не планировал этого.

– А мы можем переждать их здесь?

В голове возникли картинки толкающихся журналистов, пытающихся сделать четкие кадры.

Она проворчала:

– Если бы это была другая знаменитость, может быть, но Люциан Маккензи – нет.

Я закрыла глаза, мечтая провалиться сквозь землю. Я не очень хорошо чувствовала себя в толпе, тем более, если там были камеры.

– Это появится в завтрашних газетах?

– Милая, он принц Тита. Это будет во всех журналах.

Люциан вернулся.

– Мне так жаль, Елена. Добро пожаловать в мой мир.

Мне стало жаль его, если таковой была его жизнь.

– И что мы будем делать?

– Мы можем подождать здесь, но они не собираются расходиться. Через час толпа удвоится, и, кто знает, во что она превратится через три часа. Они знают, что я здесь с тобой, и будут ждать, пока ты не выйдешь, даже если для этого придется ждать три дня.

Я с трудом сглотнула, и мой живот скрутило. Я представила, как меня вырвет прямо перед камерами.

– Милая, единственный выход, по моему мнению, это дать тем, кто снаружи, что они хотят, и выбраться уже к чертовой матери отсюда, пока здесь не собралось ещё больше, – резонно заметила Мэгги.

Я закрыла глаза, не представляя, как смогу выйти отсюда. Я была одним большим комком нервов.

– Вот, – Люциан дал мне свои солнцезащитные очки, которые были слишком велики, и накинул капюшон от своей кожаной куртки мне на голову. – Мы пойдем, когда прибудет охрана. Не говори ничего, Елена, и мы сможем сохранить в тайне, кто ты, – он снова взглянул на Мэгги.

– Я ничего не расскажу, Люциан.