Текст книги "Обратно в каменный век"

Автор книги: Эдгар Райс Берроуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава XIII
Плен

Фон Хорст выскочил из своего укрытия и выбежал на открытое место; на бегу он потянулся за пистолетом, но кобура была пуста. Времени возвращаться и искать оружие не было. Он вспомнил, что тяжесть исчезла, когда он бросился в воду. Это была трагическая потеря, но он ничего не мог поделать, к тому же то, что он видел, заставило его забыть обо всем – к реке, преследуемые «укротителями мамонтов», бежали трое, в них он безошибочно узнал Ла-джа и ее похитителей.

Скраф держал Ла-джа за руку и тащил вперед, Фраг бежал сзади, подгоняя ее тычками в спину. Казалось, у них есть шанс добежать до небольшого леса на берегу реки быстрее, чем наездники, хотя расстояние между ними было невелико. Возможно, они бы и убежали, если бы Ла-джа не задерживала их, предпочтя стать пленницей неизвестных людей, но не рабыней бастиан.

Самым сильным желанием фон Хорста было добраться до вождя, который бил девушку. Никогда еще в его жизни желание убить врага не подавляло все другие чувства. Он даже забыл об угрозе со стороны приближающихся воинов на мамонтах.

Он побежал по диагонали на перехват беглецов, но они не обращали на него никакого внимания и заметили его только тогда, когда он почти настиг их и закричал, чтобы Фраг перестал бить девушку. К ужасу, овладевшему Скрафом, добавился новый страх, а в глазах Ла-джа засверкала надежда; с ее губ сорвался радостный крик: «Фон!». Удивление и ярость, охватившие Фрага, вылились в то, что он ударил девушку еще раз.

И тут, на краю леса, фон Хорст прыгнул на него и они покатились по земле в смертельной схватке.

Оба были сильны, но Фраг был явно тяжелее своего соперника – преимущество, которое сводилось на нет гибкостью фон Хорста. Оба были настроены на то, чтобы убить своего соперника. Оба старались ухватить соперника за горло, наносили друг другу страшные удары в лицо. Вождь рычал и ругался; фон Хорст дрался молча. В это время воины приблизились и окружили их. Некоторые соскочили на землю и набросились на дерущихся. Они тоже были сильными мужчинами, поэтому легко растащили их в стороны и взяли в плен.

Только тогда у фон Хорста появилась возможность оглянуться в поисках Ла-джа. Ее нигде не было видно, как и Скрафа. Предводитель воинов – Трог – послал группу за реку на их поиски. Оставшиеся усадили фон Хорста и Фрага на мамонтов перед наездниками и, но дожидаясь поисковой партии, отправились в том направлении, в котором двигались ранее.

Воины эти были очень самоуверенны, так как даже не связали пленникам руки, как бы говоря, что побег невозможен; да и сам фон Хорст в этом не сомневался.

Трог допросил его: узнал, как его зовут, из какой он страны и куда идет. Его соплеменники были грубыми, недружелюбными людьми; они ненавидели чужаков.

Фон Хорст настолько привык к этой особенности Пеллюсидара, что даже не пытался убедить их в том, что он друг, справедливо посчитав это пустой тратой времени.

Двигаясь вдоль реки, они обнаружили впереди огромного мамонта. Он стоял на открытой местности, и они не могли подкрасться к нему, но им явно хотелось этого.

– Это он, – сказал один из воинов. – Я узнал его с первого взгляда.

– Он не попался в ловушку, – заметил предводитель. – Он слишком мудр.

– А что хорошего, если бы мы поймали его? – спросил другой. – Он уже убил десятерых, охотившихся за ним. Теперь его не выдрессировать, он очень стар.

– Мамт желает его, – сказал главный воин. – Этого достаточно; Мамт – вождь. Он использует его в маленьком каньоне. Это будет хорошее зрелище.

Большой мамонт двигался поперек равнины, когда они заметили его; теперь он стоял и смотрел на них – огромное животное, больше любого мамонта в отряде.

– Это точно он, – сказал воин, с которым ехал фон Хорст, – это Ax-Ара, Ма-Рахна.

Тут фон Хорст заметил полосу белых волос на левой стороне головы зверя. «Ax-Ара, Ма-Рахна – Белый Старик, Убийца», – мысленно повторил он. Убийца!

Теперь он понял, как глупо было приближаться к нему.

То, что он остался в живых, – чудо. Возможно, зверь не тронул его из чувства благодарности.

Предводитель отдал приказания, и вся группа растянулась, пытаясь взять Белого Старика, который по прежнему не двигался, в кольцо.

– Трог собирается попробовать захватить его, – сказал воин фон Хорсту. – Если он приведет Ах-Ара, его будут считать великим человеком.

– А он сможет? – спросил фон Хорст.

Воин пожал плечами.

– Высушенные солнцем кости десяти воинов – лучший ответ.

Медленно воины окружили Ах-Ара. Старик смотрел на них. Его глазки горели, голова поворачивалась то влево, то вправо. Воины принялись кричать и размахивать копьями. Они приближались. Но зверь стоял не шелохнувшись. Это казалось невероятным.

Внезапно он задрал хобот и, громко затрубив, рванулся вперед. Он несся прямо туда, где мамонты стояли бок о бок. Ах-Ара наклонил голову и ударил – два мамонта были сбиты с ног. Пробегая мимо них, он схватил одного из наездников и отбросил его на пятьдесят футов, подбежал к упавшему и растоптал его. После этого он, перестав обращать внимание на отряд, царственно двинулся в том направлении, куда шел раньше.

Как показалось фон Хорсту, во всех его манерах сквозило презрение к людишкам, которые посмели задерживать его.

Трог в отчаянии покачал головой и повернул к реке.

Упавшие мамонты поднялись на ноги, один из них – без наездника, но он пошел вместе со всеми. Никто не обращал внимания на раздавленного воина, лежавшего на равнине. Возможно, он был мертв, возможно, – нет. Для фон Хорста было очевидно, что эти люди невысоко ценили человеческую жизнь и им было незнакомо сострадание. Интересно, помнил ли Торек, что он обещал им дружбу, если они снова встретятся, ведь он мог столкнуться с ним сейчас в качестве пленника его товарищей.

– Ты знаешь Торека? – спросил он своего наездника.

– Да, а что ты знаешь о нем?

– Мы друзья.

Воин рассмеялся:

– Чужаки не могут быть друзьями «укротителей мамонтов».

– Торек вернулся из Басти?

– Нет. А как тебя зовут?

– Фон. Если бы Торек был здесь, он сказал бы тебе, что мы друзья.

– Что ж, возможно, Торек твой друг, но другие «укротители мамонтов» ими не будут. Дружба с чужаком – слабость воина. Чужаков надо убивать. Если бы не было чужаков, пришлось бы сражаться со своими людьми, а для племени это плохо. Мы бы быстро поубивали друг друга. Мужчины должны драться и убивать – это жизнь воина.

Они подошли к реке и пересекли ее чуть выше брода; здесь Трог и еще несколько воинов спешились и осмотрели землю на спуске к реке. Они пришли в ярость от того, что увидели. Фон Хорст смотрел на них с изумлением, так как узнал это место.

– Ах-Ара был здесь, – воскликнул Трог, – вот его кровь. Но где бамбук? Его весь убрали!

– Я видел грязь и кровь на правом боку Ах-Ара, когда он атаковал нас, – сказал один из воинов.

– Да, он был здесь, – пробормотал Трог. – Он был наш, но как он сбежал?

– Он очень стар и очень мудр, – сказал кто-то.

– Как бы он ни был мудр, он не мог вытащить бамбук из своего тела и спрятать его, – возразил Трог. – Это мог сделать только человек.

– Здесь следы человека, – воскликнул воин.

– Но кто осмелился приблизиться к Ах-Ара и освободить его? Я не понимаю.

Они нашли бамбук там, где его бросил фон Хорст, и снова установили его на противоположном берегу реки, хорошенько замаскировав. Потом уселись на мамонтов и двинулись к холмам.

– Мы еще достанем его, – сказал воин фон Хорсту.

– Как? – спросил европеец.

– Когда острый бамбук попадет ему в ноги, он не сможет стоять от боли – подошвы тандора очень толсты, но чувствительны. Когда мы вернемся и найдем его уже лежачим, мы обвяжем шею животного ремнем из мамонтовой кожи и привяжем к каждому концу ремня трех специально обученных мамонтов. Потом мы вытащим колышки из земли вокруг него и из подошв и шесть мамонтов будут тащить его, пока он не начнет задыхаться. Возможно, тогда он станет послушным.

– Если вы поймаете Ах-Ара, вы сможете его усмирить? – спросил фон Хорст.

Воин покачал головой:

– Он никогда не будет безопасен. Мамт поставит его в маленький каньон, и мы повеселимся.

– Как?

Воин посмотрел на фон Хорста и ухмыльнулся:

– Я думаю, ты очень скоро узнаешь.

Достигнув холмов и пройдя узким ущельем, отряд выехал в прекрасную долину, окруженную скалами, местами разрезанными небольшими каньонами. По одному из них бежала речка, цвели деревья и кусты, в реке плескалась рыба, от дерева к дереву летали птицы в ярком оперении.

Фон Хорст вздохнул. «Какое чудесное место, – подумал он, – если бы мы с Ла-джа были здесь одни».

Ла-джа! Что с ней? Убежала ли она от Скрафа или все еще была его пленницей? Здесь, с этими людьми ей было бы лучше или, по крайней мерю, не хуже.

Фон Хорст вздохнул. У него было предчувствие, что он никогда больше ее не увидит, и внезапно он понял, что из-за этого мир станет намного хуже. Из его жизни ушло что-то, чему нет замены. Конечно, они часто ссорились, но он не мог забыть ее голос, когда она закричала, узнав его во время погони «укротителей мамонтов».

Пока он был занят этими невеселыми мыслями, отряд свернул в один из маленьких каньонов и вскоре подъехал к пещерам, которые населяли «укротители мамонтов». У подножия скалы стояло множество мужчин, детей и женщин. Некоторые женщины готовили пищу на кострах, другие мастерили сандалии или ткали. При виде прибывших все бросили свои дела и собрались вокруг.

Трог выглядел очень важным.

– Где Мамт? – спросил он.

– В пещере, спит.

– Иди и разбуди его, – приказал Трог.

– Иди сам, – ответила женщина, – я не хочу, чтобы меня убили.

Спешившийся Трог стоял рядом с женщиной; когда она отказалась, он резко поднял копье и ударил ее древком, сбив на землю. Потом обратился к другой женщине:

– Иди и позови Мамта.

Женщина рассмеялась ему в лицо.

– У Гувы нет мужчины, – сказала она, – но у меня есть. Ты не ударишь меня. Ты бы и Гуву не ударил, если бы у нее был мужчина. Иди и сам буди Мамта.

– Я не боюсь твоего мужа, – храбрился Трог.

– Тогда ударь меня, – дразнила его женщина, – ведь я не собираюсь будить Мамта.

Собравшаяся толпа начала смеяться над Трогом, что еще больше разъярило его. Он стоял и озирался по сторонам.

– Кого ты ищешь? Вдов или сирот?

– Вы заплатите за это, – прорычал Трог и повернулся к фон Хорсту. – Иди и разбуди Мамта.

– А где он? – улыбнулся европеец.

Трог указал на вход в пещеру:

– Он там. Давай, иди!

Он поднял копье и замахнулся на фон Хорста; тот перехватил руку и, вырвав копье у Трога, сломал его о колено и бросил под ноги воина.

– Я не женщина и не ребенок, – сказал он и, повернувшись, двинулся к пещере Мамта.

– Убью! – закричал Трог, бросившись следом и вытаскивая нож.

Фон Хорст развернулся и ждал. Трог приблизился к нему, занеся нож над плечом. Тогда фон Хорст схватил его за кисть, быстро повернул, присел и, заведя его руку себе на плечо, бросил его через голову на землю, после чего продолжил свой путь к пещере Мамта. Оглянувшись, он увидел лежащего Трога и дико хохотавшую толпу, довольную поступком фон Хорста.

Он подумал о том, что с ним сделает вождь, если он нарушит его сон, – по услышанному в толпе можно было заключить, что Мамт терпеть не мог, когда его будили. Подойдя к пещере, он прокричал имя вождя и подождал. Ответа не было. Смех внизу прекратился.

Нее застыли в ожидании.

Фон Хорст снова закричал, на этот раз громче; в ответ раздался рев, потом из пещеры вышла гора в человеческом обличье, со встрепанными волосами и затуманенными со сна глазами.

– Ты кто? – спросил он. – Ты зачем разбудил Мамта? Хочешь быть убитым?

– Я пленник, – ответил фон Хорст. – Трог послал меня разбудить тебя, потому что сам боится сделать это, а что до убийства, то из-за этого я и попал в плен.

– Трог послал, говоришь? – спросил Мамт. – Где он?

Фон Хорст показал на подножие скалы, где все еще лежал Трог. Мамт посмотрел вниз.

– Что с ним?

– Он пытался убить меня ножом.

– И ты убил его?

– Не думаю. Он просто без сознания.

– Что он хочет от меня?

– Он хотел показать тебе двух пленников. Один из них – я.

– Из-за этого он нарушил мой сон! – прорычал Мамт. – Теперь я уже не засну. – Он показал на лестницу: – Спускайся.

Они спустились. Трог пришел в себя. Мамт подошел и встал над ним.

– Та-а-ак! – воскликнул он. – Значит, ты побоялся прийти и разбудить Мамта и послал пленника, который мог пробраться в пещеру и убить меня во сне. Ты дурак. И ты позволил пленнику отлупить тебя. Ты – один из лучших! Что случилось?

– Он ударил меня камнем по голове, когда я отвернулся, – сказал Трог.

– Нет, – закричала женщина. – Трог хотел ударить пленника копьем. Пленник забрал копье и сломал пополам. Он лжет. Потом он хотел убить пленника ножом, но тот бросил его через голову.

Они начали смеяться, но в присутствии Мамта делали это не так громко.

Вождь изучающе посмотрел на фон Хорста.

– Значит, ты сломал копье Трога, а потом бросил его через голову! – воскликнул он. – Где второй пленник?

– Здесь! – Один из воинов вытолкнул вперед Фрага.

Мамт посмотрел на бастианина.

– О, он гораздо крупнее, – сказал вождь. – Они нам покажут хорошее представление в маленьком каньоне. Горф, возьми этого в свою пещеру и смотри, чтобы он не убежал. – Он ткнул пальцем в фон Хорста. – Трат, ты позаботься о другом. Пусть будут готовы, когда Мамт захочет. Трог, ты больше не командир.

Мамт назначит кого-нибудь получше.

Глава XIV
Приговор

Горф был маленьким, коренастым мужчиной средних лет с густо заросшим растительностью лицом и маленькими прищуренными глазками. Фон Хорст сразу же счел его подлецом, и тот не замедлил это доказать, ибо как только Мамт дал ему понять, что он должен взять к себе пленника, он шагнул к фон Хорсту, грубо ухватил его за плечо и подтолкнул к подножию утеса, к ближайшей лестнице.

– Ступай, – прорычал он, – и пошевеливайся.

Потом, безо всякой причины, он ткнул своего пленника в спину концом копья – от сильного удара потекла кровь. Негодование и ярость вскипели в груди человека из внешнего мира, неожиданная боль вынудила его действовать. Он повернулся и пригнулся. Горф, предчувствуя нападение, снова ткнул его копьем, но фон Хорст оттолкнул оружие в сторону и, подскочив к Горфу, обхватил правой рукой голову толстяка и начал кружить его, все быстрее и быстрее. Ноги Горфа оторвались от поверхности, его тело вращалось, описывая почти горизонтальные круги; фон Хорст ослабил хватку, и человек упал на землю.

Мамт разразился грубым хохотом, подхваченным остальными зрителями. Горф, пошатываясь, попытался встать, но прежде чем он полностью выпрямился, фон Хорст повторил прием, раскрутив и бросив его.

Когда Горф поднялся на этот раз, одуревший, с кружащейся головой, противник уже стоял перед ним. Кулаки его были сжаты, а рука занесена для удара по заросшему подбородку, удара, который отправил бы толстяка в мир иной, но его ярость погасла так же внезапно, как и нахлынула.

– В следующий раз, если ты сделаешь что-либо подобное, Горф, я убью тебя, – сказал он. – Подбери свое копье и ступай. Я пойду за тобой.

Он понятия не имел, как отреагируют другие члены племени на посрамление одного из их людей, да его это и не волновало, но смех убедил фон Хорста, что они рады поражению Горфа, как, возможно, радовались бы поражению любого существа. Горф на мгновение заколебался. Он слышал смех и издевки своих соплеменников. Он дрожал от негодования, но, взглянув на человека, взявшего над ним верх и готового проделать это снова, понял, что возражать бесполезно.

Он отошел, чтобы подобрать копье, и, проходя мимо фон Хорста, сказал, понизив голос:

– Я с тобой еще посчитаюсь.

Европеец пожал плечами и последовал за ним. Горф подошел к лестнице и начал подниматься.

– Смотри, чтобы с ним ничего не случилось, Горф, – крикнул Мамт. – Он как раз пригодится для малого каньона.

– Вот видишь, – заметил фон Хорст, – и я, и Мамт говорим, что самое лучшее для тебя – обращаться со мной как следует.

Горф, что-то бормоча себе под нос, вскарабкался на третий ярус пещер, фон Хорст следовал за ним. Далее Горф направился к широкому выступу скалы справа и остановился перед большим входом в пещеру, где на корточках сидели три женщины. Одна была средних лет, две другие намного моложе. Та, что постарше, была маленькой и приземистой, как Горф, со злобным выражением лица. Единственной их одеждой были крошечные набедренные повязки.

– Кто это? – спросила женщина.

– Лишний рот, – проворчал Горф, – один из тех пленников, которых привез Трог. Мы будем следить за ним, но если он свалится с утеса, это будет не моя вина.

Старшая из девушек осклабилась.

– Это может случиться, – сказала она.

Мужчина подошел к младшей девушке и ударил ее ногой.

– Принеси мне поесть, – прорычал он, – и пошевеливайся.

Девушка вздрогнула и поспешила в пещеру. Горф опустился на корточки рядом с двумя другими женщинами. Старшая шила сандалии с подошвами из шкуры мамонта; другая просто сидела, глядя в никуда.

Горф хмуро посмотрел на нее.

– Сколько еще я должен охотиться для тебя, Грум? – спросил Горф. – Почему бы тебе не найти мужа? Может, кто-нибудь возьмет тебя?

– Заткнись, – прорычала Грум. – Если они не берут меня, то это потому, что я похожа на тебя. Если бы ты был женщиной, у тебя бы никогда не было мужа.

Я тебя ненавижу.

Горф наклонился и ударил ее по лицу.

– Убирайся отсюда! – закричал он. – Иди и найди себе мужа.

– Оставь ее в покое, – устало сказала старшая женщина.

– Не вмешивайся, – предупредил Горф, – не то я тебе все ребра пересчитаю.

Женщина вздохнула.

– Это все, что Мумал умеет делать, – усмехнулась Грум. – Она все вздыхает и вздыхает. Она и эта обезьяна Лотаи. Иногда мне хочется прибить их обеих.

– Ты плохая дочь, – сказала Мумал. – В недобрый час я родила тебя, это уж точно.

– Убирайся! – рявкнул Горф. – Я велел тебе убраться, – прокричал он, указав на Грум толстым пальцем.

– Попробуй меня выгнать, – огрызнулась девушка. – Я тебе глаза выцарапаю. Если бы ты хоть что-то из себя представлял, ты бы нашел мужей для обеих своих дочерей. Ты трус. Ты боишься сразиться с мужчинами за нас.

– Если бы я заставил мужчину жениться на тебе, он бы подкараулил меня в лесу и убил при первом удобном случае.

– А я бы ему помогла, – сказала Грум.

– Лотаи! – заорал Горф. – Где же еда?

– Иду! – отозвалась девушка из глубины пещеры, и мгновение спустя она появилась, неся в руках куски сушеного мяса. Она бросила его на землю перед Горфом и вернулась в дальний от входа угол, где уселась, съежившись.

Горф, как голодный волк, набросился на мясо, отрывая большие куски своими мощными зубами и заглатывая их целиком.

– Воды! – рявкнул он, закончив есть.

Девушка по имени Лотаи поднялась и поспешила обратно в пещеру. Мгновение спустя она вернулась с сосудом из тыквы, который протянула Горфу.

– Это все, – сказала она, – воды больше нет.

Горф залпом выпил ее и встал.

– А сейчас я иду спать, – сказал он. – Я убью всякого, кто разбудит меня. Мумал и Грум, ступайте за водой. Лотаи, присматривай за пленником. Если он попытается удрать, кричи громче, я приду и…

– И что? – спросил фон Хорст.

– Делайте, что я сказал, – приказал Горф женщинам, не обратив внимания на вопрос фон Хорста; затем он неуклюже заковылял в пещеру.

Две женщины последовали за ним и вскоре вернулись с большим сосудом из тыквы; потом они стали спускаться по лестнице. Фон Хорст взглянул на юную девушку, оставленную, чтобы присматривать за ним.

Теперь, когда все разошлись, напряженное выражение исчезло с ее лица, и она стала красивее, чем прежде.

– Счастливая семья, – заметил пленник.

Она вопросительно взглянула на него.

– Ты так думаешь? – спросила она. – Может быть, остальные и счастливы, хотя непохоже. А я уж точно нет.

Фон Хорст снова убедился в отсутствии чувства юмора у людей каменного века. Он вспомнил Ла-джа.

– Я просто пошутил, – объяснил он.

– А-а, – сказала девушка, – я понимаю. На самом деле ты не думаешь, что мы счастливы?

– У вас всегда так? – спросил он.

– Иногда хуже, но когда Мумал и я одни, мы счастливы. Грум ненавидит меня, потому что я симпатичная, а она – нет. Горф всех ненавидит. Я думаю, он и себя ненавидит.

– Странно, что у тебя нет мужа, – сказал фон Хорст, – ты очень хорошенькая.

– На мне никто не женится, потому что ему пришлось бы жениться на Грум тоже, если бы Горф настоял, – это закон нашей страны. Понимаешь, она старше меня, и должна выйти замуж первой.

– Что Грум имела в виду, когда сказала, что Горф боится сразиться с мужчинами за нее?

– Если мы выбрали понравившегося нам мужчину, он должен жениться на нас при условии, что Горф будет бороться с ним и победит, но я бы не желала выйти замуж таким образом. Мой мужчина должен сам вызвать на поединок любого, чтобы получить меня.

– И только так Грум может найти мужа? – спросил фон Хорст.

– Да, потому что у нее нет ни брата, ни друга, который мог бы сразиться за нее.

– Ты хочешь сказать, что любой мужчина, который сразился бы за нее, нашел бы ей мужа?

– Ну, да, но кто же станет это делать?

– К примеру, друг, – сказал он – или любой мужчина, который достаточно сильно захотел бы тебя.

Она покачала головой.

– Это не так просто. Если мужчина, который ей не отец и не брат, будет сражаться за Грум и проиграет, он должен будет взять ее в жены. А Грум к тому же выбрала себе в мужья Горга. Никто не сможет победить Горга. Он самый большой и сильный мужчина племени.

– Довольно рискованный способ заполучить мужа, – задумчиво сказал фон Хорст. – Если твой мужчина побежден, ты получишь его, но тебе может достаться покойник.

– Нет, – объяснила она. – Они сражаются голыми руками до тех пор, пока один из них не сдастся.

Иногда они получают серьезные раны, но убийства случаются редко.

Они сидели молча, девушка внимательно смотрела на мужчину. Фон Хорст думал о Ла-джа, и о ее дальнейшей судьбе. Ему было грустно сознавать, что она ушла из его жизни навсегда – надменная, властная маленькая рабыня, которая ненавидела его. Так ли это было на самом деле? Бывали времена, когда он сомневался в этом. Фон Хорст покачал головой. Кто и когда понимал женщин?

Лотаи пошевелилась.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Фон, – ответил он.

– Мне кажется, ты очень хороший человек, – сказала она.

– Спасибо. Я так же думаю о тебе.

– Ты не похож ни на кого из мужчин, которых я встречала раньше. Думаю, тебе можно доверять. Ты бы никогда не бил меня, был бы добр и говорил со мной, как мужчина с мужчиной. Вот чего наши мужчины никогда не делают. Сначала, может быть, они и добрые, но вскоре открывают рот только для того, чтобы отдавать приказания или брюзжать. Некоторые из них, правда, не так плохи, как остальные. Мне кажется, что Горф, мой отец, хуже всех. Он ни разу не сказал никому из нас доброго слова, а ко мне относится еще хуже, чем к остальным. Бьет меня и пинает. Думаю, он ненавидит меня. Но это ничего, потому что я тоже ненавижу его. Был один хороший человек. Он мне нравился, но он уехал и не вернулся. Наверное, он умер. Это был великий воин, добрый к женщинам и детям, веселый человек, с ним было хорошо. Все женщины желали бы такого мужа, но он никогда не женился бы ни на ком, потому что не хотел всю жизнь провести в пещере.

Этим Торек и отличался от остальных.

– Торек? – воскликнул фон Хорст. – Он не вернулся в Джа-ру?

– Ты его знаешь? – спросила Лотаи.

– Мы были пленниками бастиан и вместе бежали.

Мы были друзьями. С тех пор как мы расстались, я много путешествовал и много раз спал. С ним, наверное, что-то случилось.

Девушка вздохнула.

– Он был таким добрым, но, в конце концов, какая разница? Он – не для меня. Я выйду замуж за кого-нибудь вроде Горфа, и меня будут бить и пинать всю оставшуюся жизнь.

– Нелегко живется женщинам в Джа-ру, вот что я скажу, – заметил фон Хорст.

– Не всем. Только таким, как Мумал и я. Женщины здесь – большие, сильные и любят драться. Если их ударят, они бьют в ответ. Им хорошо живется.

Мумал и я – другие. Она не из Джа-ру. Горф выкрал ее из другого племени. Я похожа на нее, а Грум – на Горфа. Мы бы убежали и вернулись в страну моей матери, но это очень далеко, и опасности слишком велики. Нас бы убили задолго до того, как мы добрались бы до Сари.

– Сари, – задумчиво сказал фон Хорст. – Это страна, откуда родом Дангар. Вот куда я хотел бы попасть, когда я сбегу отсюда.

– Ты никогда не убежишь, – сказала Лотаи. – Ты попадешь в малый каньон и никогда оттуда не выйдешь.

– Что это за малый каньон, о котором я столько слышал? – спросил мужчина.

– Очень скоро ты узнаешь. Вот идут Мумал и Грум с водой. Мы не должны много говорить друг с другом в присутствии Грум и Горфа. Если они узнают, что я добра к пленнику, они еще больше будут бить и пинать меня.

Внизу, на лестнице, балансируя с тяжелыми сосудами из тыквы на головах, показались две женщины. Мумал выглядела усталой и удрученной, Грум – разгоряченной и раздраженной, ее лицо было нахмурено и искажено злобной гримасой. Она задержалась у входа в пещеру.

– Я иду спать. Смотри, не шуми, – сказала она, и вошла в пещеру.

Мумал, проходя мимо Лотаи, остановилась и погладила ее по волосам.

– Я пойду спать, малышка, – сказала она.

– Я бы и сама хотела поспать, – заметила Лотаи, когда все остальные вошли в пещеру.

– Почему же ты не спишь? – спросил фон Хорст.

– Я должна следить за тобой.

– Я обещаю не уходить, пока ты стережешь меня, – заверил он ее. – Ступай и поспи. Я бы и сам не прочь.

Прежде чем ответить, она долго и внимательно смотрела на него.

– Я верю, что ты не сбежишь, – сказала она, – но если Горф обнаружит, что я сплю в пещере, то мне будет так же плохо, как если бы ты сбежал. Но если ты войдешь в пещеру, пока я сплю, и не будешь выходить, опасности не будет. Мы можем забраться в дальний угол и поспать, и тогда они нас не побеспокоят.

Фон Хорст очень устал и, должно быть, долго спал.

Когда он проснулся, Лотаи рядом не было. Он нашел ее вместе с остальными на уступе перед входом в пещеру.

Они ели вяленую оленину, запивая ее большими глотками воды. Горф и Грум ели шумно, как животные.

Никто не предложил фон Хорсту пищу. Она лежала маленькой кучкой на куске кожи, в которую была завернута, отвратительно выглядела и дурно пахла, но все же это была пища, а фон Хорст сильно проголодался. Он направился к Горфу, где была еда, и наклонился, чтобы взять ее. Но Горф оттолкнул его руку.

– Хорошая еда не для рабов, – прорычал он. – Ступай за пещеру и собери кости и объедки.

По тошнотворному запаху в пещере фон Хорст мог предположить, что за пища предназначалась для него, пища, которую он мог бы есть, лишь действительно голодая. Он знал, что его будущая жизнь среди этих людей, какой бы длинной или короткой она ни оказалась, будет во многом зависеть от того, как он поведет себя.

Он снова потянулся за пищей, и снова Горф оттолкнул его руку, но на этот раз фон Хорст схватил его запястье, рывком поднял его на ноги и нанес сильный удар в челюсть. Горф рухнул наземь. Фон Хорст взял кусок оленины, сосуд с водой и перешел к противоположной стороне входа, где, широко раскрыв глаза и дрожа, сидели Мумал и Лотаи. Тут он расположился и принялся за еду.

Грум не произнесла ни слова, глядя на фон Хорста, но кто знал, что у нее в голове. Была ли она полна ярости от того, что чужак сбил с ног ее отца? Разозлилась ли она, когда чужак забрал пищу? Или же она втайне восхищалась его мужеством, силой и умением?

Вскоре сознание вернулось к Горфу. Он открыл глаза и приподнялся на локте. Казалось, он был в замешательстве и старался сообразить, что же произошло. Он уставился на фон Хорста и оленину, которую тот ел.

Горф потер челюсть, осторожно касаясь ее и как бы опасаясь, что она сломана, а затем принялся за еду.

Больше никто не сказал ни слова, но фон Хорст был удовлетворен – он знал, что не будет лишен еды, и словесное подтверждение этого факта было излишним.

Тянулся бесконечный пеллюсидарский день. Фон Хорст ел и спал. Горф охотился, иногда возвращаясь с целой тушей или с частью добытого с соплеменниками животного, иногда и с пустыми руками. Фон Хорст видел, как по огромным холмам бродили группы людей.

Он говорил с Лотаи и Мумал. Время от времени в разговор вступала Грум, но чаще она молча сидела, глядя на фон Хорста.

Фон Хорст хотел знать, какова будет его судьба и когда он узнает об этом. Безвременье Пеллюсидара не позволяло определить продолжительность событий.

Возможно, именно поэтому пеллюсидарцы часто казались такими медлительными. «Сразу же» здесь могло означать, что прошел час или день по солнечному времени внешнего мира, а, может быть, и больший отрезок времени. Возможно, Мамт думал, что он быстро распорядится судьбой пленников, но фон Хорсту это казалось вечностью. Он ни разу не видел Фрага с тех пор, как они расстались у подножия утеса, и если даже он никогда больше его не увидит, какое это могло иметь значение.

Однажды фон Хорст сидел на уступе перед входом в пещеру, думая о Ла-джа, как он часто делал, и о том, жива ли она. Он был один, поскольку Горф охотился, Мумал и Лотаи отправились в каньон за клубнями, похожими на картофель, а Грум спала в пещере. Он наслаждался одиночеством, не слыша перебранок и ругани этого семейства, возникавших всякий раз в присутствии Грум или Горфа. Он вызывал в себе приятные воспоминания, представляя лица друзей прошедших дней, – друзей, которых он больше никогда не увидит; но эта мысль не слишком огорчала его. Было приятно вспомнить радостные минуты прошлого. Его мечты были прерваны шарканьем сандалий внутри пещеры.

Грум проснулась и вышла на уступ. Девушка постояла с минуту, внимательно глядя на него.

– Ты был бы мне хорошим мужем, – сказала она. – Я хочу тебя.

Фон Хорст рассмеялся.

– Почему ты думаешь, что я был бы хорошим мужем? – спросил он.

– Я видела, как ты справился с Горфом, – ответила она. – И мне рассказали, что ты сделал с Трогом.

Я хочу, чтобы ты на мне женился.

– Но я чужак и пленник. А женщины вашего племени, как я слышал, не могут выходить замуж за мужчин из других племен.

– Я поговорю об этом с Мамтом. Может быть, он согласится. Ты был бы для Мамта хорошим воином.

Фон Хорст усмехнулся. Он чувствовал себя в безопасности.

– Мамт никогда не даст на это согласия, – сказал он.

– Тогда мы убежим, – объявила Грум. – Я устала жить здесь. Я их всех ненавижу.

– Ты уже все обдумала?

– Да. Это решено, – ответила Грум.

– А если я не захочу жениться на тебе? – спросил он.

– Для тебя лучше жениться на мне, чем умереть, – ответила она ему. – Если ты останешься здесь, то отправишься в малый каньон навстречу смерти.

– Мы не сможем убежать. Если бы можно было бежать, я был бы уже далеко. Я все время искал такую возможность.

– Мы можем убежать, – сказала Грум. – Я знаю способ, которого не знаешь ты.