Текст книги "Тарзан — приемыш обезьян (нов. перевод)"

Автор книги: Эдгар Райс Берроуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

XII. Человеческий ум

Теперь все гориллы относились к Тарзану с опасливым уважением, но все же среди его подданных был один самец, который осмеливался вставать ему поперек дороги.

Это был Теркоз, сын Тублата.

Теркоз так же боялся острого ножа и смертоносных стрел нового властелина горилл, как и остальные обезьяны, но постоянно выражал свое недовольство мелочным непослушанием и коварными проделками исподтишка. Было ясно, что он только выжидает подходящего случая, чтобы открыто напасть на ненавистного повелителя.

И все же долгие месяцы жизнь обезьяньего племени текла спокойно и ровно. Благодаря оружию и охотничьей ловкости Тарзана его стае больше не приходилось голодать, у горилл всегда было вдоволь не только плодов, но и мяса. Самки рожали здоровых сильных детенышей, и все чувствовали себя в большей безопасности, чем когда-либо – никто в джунглях не смел посягнуть даже на самую слабую обезьяну народа, предводителем которого был могучий Тарзан.

По ночам человек-обезьяна водил свое племя в набеги на поля чернокожих людей. Здесь гориллы наедались досыта, но никогда не уничтожали того, что не могли съесть, как это делают легкомысленные мартышки.

Поэтому, хотя дикари и досадовали на ущерб, нанесенный их полям, они ни разу не пытались ставить ловушки на больших антропоидов. И под деревом Могучего Духа Лесов по-прежнему появлялись дары, приносимые неграми в дар зловещему божеству джунглей. Никто из чернокожих, конечно, и подумать не мог, что именно это божество приводит по ночам горилл на их плантации ямса.

Иногда Тарзан посещал поселок и для своих личных целей, чтобы пополнить запас стрел. Скоро он заметил, что негры постоянно оставляют под деревом пищу, и с удовольствием съедал разнообразные приношения. Так он познакомился со вкусом лепешек и жареного мяса, которое вскоре полюбил не меньше сырого.

Когда дикари убедились, что принесенная к Священному Дереву еда регулярно исчезает, они пришли в еще больший ужас. Ни одно из их прежних божеств не забирало оставляемых ему приношений! А этот прожорливый дух явно отличался хорошим аппетитом, к тому же то и дело воровал из поселка стрелы, копья и луки.

Странные повадки здешнего бога довели чернокожих до такого взвинченного состояния, что Мбонга и старейшины стали поговаривать о том, как бы им оставить эти места и обосноваться где-нибудь подальше к югу, куда еще ни разу не забредали даже самые смелые охотники их племени.

Разведчики, посланные вождем, забирались все дальше и дальше на юг, вторгаясь на исконную территорию народа Тарзана.

Появление этих незваных пришельцев очень беспокоило обезьян, не забывших таинственную смерть Калы. Под сводами девственного леса все чаще стали раздаваться человеческие голоса, не похожие на привычные голоса зверей и птиц. Одно дело – совершать набеги на людские поля, но совсем другое дело, когда сами люди нарушают границы стародавних мест отдыха и кормежки горилл, их поляны и тропы, от которых даже слоны стараются держаться подальше…

Человек издавна является самым беспощадным и страшным врагом звериного племени. При появлении людей многие из животных инстинктивно покидают родные места и уходят, чтобы никогда не возвращаться; так же в конце концов поступили и большие антропоиды. Как ни жаль им было покидать насиженные места, они бежали от человека, и даже Тарзан не смог удержать их от такого решения.

Некоторое время обезьянья стая еще держалась вблизи бухты, потому что Тарзан и думать не хотел о том, чтобы навсегда оставить маленькую хижину на берегу океана, ставшую ему таким же родным домом, как джунгли.

Но однажды чернокожие добрались и сюда, разбив лагерь на берегу речки, впадающей в океан, и после этого никакие силы не могли бы заставить обезьян тут остаться. Тарзан увел свой народ далеко на запад, в глубину джунглей, в земли, еще не оскверненные ногами человеческих существ.

Но раз в месяц, быстро перепрыгивая с ветки на ветку, обезьяний вождь мчался в свою хижину, чтобы провести день-другой над книгами, а также проверить, все ли его сокровища целы.

Он был оскорблен не меньше обезьян нарушением границ их территории и никогда не упускал случая покарать чернокожих нарушителей, явившихся непрошеными на эту землю. Могучий Дух джунглей часто ловил самых сильных охотников длинными веревками с петлей на конце, и, обобрав трупы, бросал их ночью посреди поселка.

Все это до того напугало чернокожих, что если бы не долгие передышки между визитами Тарзана в хижину, они уже давно покинули бы свою деревню.

Но кроме дикарей еще кое-кому не нравилось, что Тарзан то и дело наведывается в дом на берегу океана. Во время отсутствия вожака в стае горилл часто вспыхивали ссоры и распри, не говоря уж о том, что на новом месте обезьянам приходилось часто сталкиваться со свирепыми хищниками, еще не научившимися уважать их вождя.

Обычно обязанности властителя антропоидов не трудны и немногочисленны. Например, один самец сцепится с другим из-за того, что тот украл у него жену. Тогда дело вожака разнять драку и уладить дело так, чтобы все остались довольны.

Обезьяны считают непреложным любое решение вождя и, удовлетворенные, возвращаются к своим занятиям.

Или прибежит с криком молодая самка, прижав руку к боку, из которого хлещет кровь. Она жалуется, что на нее напала подруга и жестоко укусила. А подруга в ответ кричит, что она это сделала защищаясь, потому что терпеть не может, когда во время игры ее царапают и дергают за шерсть!

И Тарзан бранит обоих горилл, грозя им ужасными карами, если они не будут осторожней и не научатся пускать в ход клыки только против врагов обезьяньего племени!

Так и идет день за днем спокойная жизнь горилл, если это однообразие не нарушает нападение какого-нибудь крупного хищника – например, львицы Сабор.

Тарзана вскоре начинали тяготить вереницы похожих друг на друга дней, и, забывая о своих обязанностях вожака, он устремлялся к морю, озаренному ласковым солнцем, и к нескончаемым чудесам книг.

Обезьянам были чужды те странные и чудесные грезы, которые мелькали в деятельном мозгу их вождя. Их язык был так беден, что Тарзан даже не мог поговорить с ними о новых истинах и о широких горизонтах мысли, которые чтение раскрывало перед его пытливым умом.

У него уже давно не осталось друзей и товарищей среди горилл.

Будь жива Кала, Тарзан старался бы подольше оставаться рядом с ней. Но ее не было, а резвые друзья его детства превратились в свирепых и грубых животных, поэтому его куда больше привлекало спокойное одиночество хижины, чем докучливые обязанности вождя стаи диких зверей.

Надо сказать, что один из самцов этой стаи очень обрадовался бы, если б Тарзан вообще не вернулся из своей очередной отлучки. Но вожак неизменно возвращался, и каждый раз Теркоз, сын Тублата, разочарованно морщил лоб.

Тарзан давно мечтал сломить этого злобного строптивого зверя, не прибегая к ножу или стрелам. Он часто задумывался: под силу ли ему победить грозного Теркоза в рукопашной схватке? Если бы не огромные клыки, дававшие такое превосходство антропоиду перед плохо вооруженным в этом отношении человеком!

Но однажды обстоятельства сложились таким образом, что сомнения Тарзана разрешились сами собой и он смог спокойно оставить пост вождя племени, не запятнав при этом своей чести.

Случилось это так.

Обезьяны занимались поисками пищи, когда пронзительный крик заставил их побросать все дела. Тарзан, ловивший рыбу в ручье неподалеку, вместе со своими подданными бросился на жалобный вопль и увидел Теркоза, злобно лупившего молоденькую самку, еще подростка.

Вожак в два прыжка оказался рядом и отвесил самцу могучего тумака. Законы обезьяньего племени запрещали обижать детей и самок, и все гориллы встретили поступок своего вожака одобрительным лопотанием.

Теркоз понимал не хуже других, что его поступок заслуживает наказания, но, видя, что у Тарзана на этот раз нет при себе ни лука, ни копья, ни ножа, с клокочущим рычанием свирепый самец кинулся на стародавнего врага.

С того давно минувшего дня, когда горная горилла Болгани так страшно его истерзала, Тарзану не приходилось выдерживать такого ужасного боя.

Схватка продолжалась несколько бесконечных минут, во время которых противники катались на земле, колотя и кусая друг друга – два больших свирепых зверя, бьющихся не на жизнь, насмерть.

Теркоз и Тарзан были жестоко изранены, но не прекращали драки. И наконец юноша, изловчившись, применил прием, который мог бы вызвать восхищение любого борца-профессионала. Его рука оказалась пропущенной сзади под рукой гориллы, а предплечье и кисть обвились вокруг мощной шеи антропоида. Это был классический полунельсон, случайно примененный в пылу битвы несведущим в борьбе человеком-обезьяной. Но его божественный разум мгновенно подсказал ему, что от этого приема зависит сейчас его жизнь.

Тарзан постарался добиться такого же положения для своей левой руки, и мгновенье спустя бычья шея Теркоза затрещала под целым нельсоном. И вот уже голова Теркоза пригибается все ближе и ближе к груди, а попытки обезьяны вырваться становятся все слабее и…

Тарзан понял, что еще мгновенье – и он сломает противнику шею. Но, на счастье сына Тублата, азарт боя слегка поостыл в вожаке, уступив место способности к здравым рассуждениям.

– «Если я его убью, – подумал Тарзан, – какая мне от этого будет польза? Племя лишится могучего бойца, вот и все. К тому же живой Теркоз сможет послужить хорошим примером для других обезьян!»

– Ка-го-да? – прошипел он в ухо обезьяны, что в вольном переводе с языка горилл значит: «Сдаешься?».

Ответа не последовало, и победитель усилил нажим на шею зверя, вырвав у того ужасающий крик боли.

– Ка-го-да? – повторил Тарзан.

– Ка-го-да! – пронзительно взвыл Теркоз.

Тарзан разжал руки и вскочил.

– Я, Тарзан, верховный вождь обезьян, могучий охотник, великий боец! – торжествующе крикнул он. – Во всех джунглях никто не может тягаться со мной в храбрости и силе! Теркоз сказал: «Ка-го-да». Вы все это слышали! Я дарю ему жизнь, но если он снова будет обижать соплеменников и ссориться со мной, я сверну ему шею! Ты понял, Теркоз?

– Ху, – подтвердил огромный самец.

– Хорошо понял?

– Ху, – повторила обезьяна.

Теркоз с трудом поднялся с земли, и все гориллы снова занялись своими делами, как будто ничто не произошло.

Но с тех пор в сознании обезьян еще глубже укоренилось убеждение, что Тарзан – самый могучий боец и самое странное создание в джунглях. Вместо того, чтобы убить поверженного врага, он его отпустил – кто еще из самцов был способен проделать такое?

На закате дня, когда вся стая стала устраиваться на ночлег, Тарзан повелительным криком подозвал к себе обезьян.

– Вы убедились сегодня, что Тарзан – самый великий среди вас, – сказал он.

– Ху, – ответили все в один голос, – Тарзан – самый великий.

– Но теперь, – продолжал юноша, – вы должны избрать себе нового вождя. Тарзан возвращается в свое логово на берегу океана и больше не будет вашим вожаком!

И, вскинув на плечо лук, повесив за спину колчан со стрелами, молодой лорд Грейсток покинул народ, среди которого вырос, направившись к океану, навстречу своей человеческой судьбе.

XIII. Его народ

Через два дня Тарзан добрался до хижины.

Пару дней он почти не выходил, дожидаясь, пока заживут раны, нанесенные ему страшными клыками Теркоза.

Но вскоре человек-обезьяна был уже совершенно здоров, только на лице у него остался полузаживший шрам, начинавшийся над левым глазом и тянувшийся до правого уха. То был след, оставленный Теркозом, пытавшимся сорвать с врага скальп.

Тарзан давно с сожалением отказался от планов смастерить себе одежду из шкуры Сабор – он ничего не знал о дублении, и шкура стала твердой, как древесная кора. И теперь, избавившись от нудных обязанностей обезьяньего вожака, он решил отобрать какую-нибудь одежду у одного из чернокожих поселка Мбонги.

Раз даже эти жалкие дикари прикрывают тело шкурами и листьями, почему он, победитель львов и горилл, не носит таких знаков отличия?

Когда человек-обезьяна почувствовал, что совершенно поправился после кровавого боя с Теркозом, он направился к поселку Мбонги. На этот раз вместо того, чтобы прыгать по деревьям, юноша шагал по извилистой звериной тропе – и вдруг за очередным ее поворотом столкнулся лицом к лицу с бесшумно двигавшимся черным воином.

Изумленный взгляд дикаря был исполнен комизма, но и Тарзан сначала растерялся, а в следующий миг негр с истошным криком уже улепетывал со всех ног.

Тарзан взметнулся на дерево и с его вершины увидел троих удирающих через джунгли людей.

Рванувшись по ветвям, человек-обезьяна легко обогнал чернокожих и бесшумно пронесся над их головами, а потом притаился на длинной ветке, низко нависающей над тропой.

Первым двум воинам он дал пробежать, но горло третьего охватила прочная петля, которая увлекла дикаря вверх.

Негр испустил придушенный крик, и его товарищи, обернувшись, успели увидеть, как трепыхающееся черное тело взмыло над тропинкой и скрылось в густой листве.

В безмерном ужасе они бросились бежать еще быстрее, даже не пытаясь выяснить, какая судьба постигла их товарища.

Тарзан же снял с убитого прекрасную замшевую набедренную повязку и надел ее на себя. Потом, взвалив мертвое тело на плечи, он продолжил путь по вершинам деревьев и вскоре достиг знакомого обнесенного частоколом поселка.

Сюда только что примчались задыхающиеся от страха и усталости беглецы и теперь наперебой рассказывали сородичам про ужасное происшествие в джунглях.

– Миранда шел впереди нас, и внезапно мы услышали его крик. Он вопил, что его преследует страшный белый человек, огромный и совсем голый! Все мы бросились бежать, и вдруг…

Рассказ был прерван на самом интересном месте пронзительным криком ужаса одного из воинов, и чернокожие увидели, как из-за частокола вылетело тело убитого Миранды и шлепнулось в пыль у их ног.

В поселке началась дикая паника, которую с трудом удалось унять старому Мбонге.

Мудрый вождь сделал вид, что не верит словам вернувшихся из джунглей охотников.

– Вы рассказали нам длинную сказку потому, что не посмели сказать правды. Вам стыдно признаться, что когда большая обезьяна прыгнула на Миранду, вы удрали, бросив его. Вы жалкие трусы!

Охотники пытались оправдаться, но внезапно от джунглей раздался громкий шум. Все глаза обратились на чащу, и зрелище, представившееся взорам дикарей, заставило онеметь даже старого Мбонгу. Нет, не обезьяна, а белокожий человек с обезьяньей ловкостью раскачивался на самых верхних ветвях дерева на краю леса, громко смеялся, корчил рожи – и при этом размахивал ожерельем убитого Миранды!

Оцепенение дикарей длилось недолго.

Могучий Дух джунглей впервые явился людям!

Правда, не все это сразу поняли. Самые смелые воины вскинули луки, готовые пустить в существо на дереве отравленные стрелы, но старейшины остановили их криками ужаса: разве можно злить лесное божество!

В тот вечер вокруг Священного Дерева было оставлено столько горшков с пищей, сколько никогда не оставлялось раньше. До утра весь поселок не сомкнул глаз, прислушиваясь к звукам за порогами тростниковых хижин, а наутро тело Миранды, оставленное в центре деревни, было обнаружено у ворот поселка: окоченевший мертвец стоял, прислонившись к изгороди, как будто вглядывался в близкие и грозные джунгли.

После этого жители деревни единодушно решили, что Миранда погиб от руки Могучего Лесного Духа, властвующего над этими местами. Это объяснение показалось им самым разумным.

Старейшины постановили также, что отныне они будут снабжать лесное божество не только пищей, но и стрелами, чтобы смягчить его гнев. И с тех пор людоеды так и поступали.

Если вам когда-либо случится побывать в этом поселке, затерянном в африканских джунглях (чего вряд ли можно вам пожелать), то вы увидите перед тростниковой хижиной, стоящей у ограды, небольшой горшок с пищей, а рядом колчан, полный стрел – доказательство того, что память о страшных делах Могучего Духа до сих пор жива в сердцах племени каннибалов.

Тарзан, весьма довольный смятением, которое он вызвал среди дикарей, направился к океану, чтобы следующую ночь провести в своей хижине…

Но когда он поднялся на откос, под которым блестел океан, его глазам предстало необычное зрелище.

В бухте стояло большое судно, на берегу, как уснувший крокодил, лежала длинная лодка. Но самое удивительное – между берегом и хижиной сновали несколько похожих на него белых людей!

Тарзан упал в густую траву, бесшумно подкрался ближе и жадно уставился на созданий, виденных им прежде только на картинках в книжках.

Их было десять человек. Смуглые, загорелые, громко галдящие люди явно были очень сердиты. Они громко спорили друг с другом, бурно жестикулируя, и особенно громко вопили двое: маленький тщедушный человек и чернобородый гигант, возвышавшийся над ним почти на две головы.

Маленький человек распалялся все больше и больше и вдруг, выхватив из-за пояса револьвер, выстрелил в голову гиганта.

Великан без единого звука рухнул на землю, а Тарзаном при звуке выстрела едва удержался, чтобы не броситься в джунгли. Он был храбр, но такой молниеносный и громкий способ убийства заставил его содрогнуться.

Всего в тридцати шагах, под поросшим травой пригорком, стояли его белые сородичи, которых он так давно мечтал увидеть – однако приемыш Калы не испытывал ни малейшего желания познакомиться с этими людьми поближе.

Поведение чужеземцев казалось ему совершенно непонятным.

Тарзан глядел на них с изумлением и тревогой.

По-видимому, эти создания мало чем отличались от черных людей и были куда более жестоки, чем обезьяны. Только что один из них ни с того ни с сего убил другого, но это как будто не вызвало никакого осуждения остальных белых, и человеческий вожак (если, конечно, у этой стаи был вожак) почему-то не поспешил наказать убийцу.

Разговоры внизу продолжались как ни в чем не бывало, но вот люди пришли к какому-то решению, спустили лодку, прыгнули в нее и стали грести по направлению к большому кораблю, на палубе которого острые глаза Тарзана различили других белокожих людей.

Он воспользовался удобным моментом и подполз к хижине – так, чтобы она служила ему прикрытием. Как знать, насколько далеко мог разить вылетающий из оружия белых гром, и что они сделают, если увидят человека-обезьяну?

Скользнув в хижину, Тарзан увидел, что пришельцы здесь уже побывали: внутри царил величайший разгром. Свежий шрам на лбу приемыша Калы налился ярко-малиновой краской, когда он обнаружил, что многие из вещей пропали.

Он бросился к шкафу и стал шарить на нижней полке.

К счастью, металлический ларчик, в котором лежали самые большие его сокровища, не попал в руки чужакам! Фотография улыбающегося молодого человека и загадочная черная книжечка были совершенно целы.

Но что это?

Чуткое ухо Тарзана уловило слабый звук.

Подбежав к окну, он увидел, что с большого корабля спустили вторую лодку, полную белых людей.

Когда шлюпка отчалила от корабля, человек-обезьяна схватил кусок бумаги и написал на нем карандашом несколько строк. Прикрепив записку к двери наконечником стрелы, он взял вынул из ларчика фотографию, сунул ее в колчан и поспешно исчез в лесу.

Обе шлюпки ткнулись носами в серебристый прибрежный песок, и из лодок вылезла необычайно пестрая публика.

Всего на берег высадилось человек двадцать: грубые матросы с отталкивающими лицами, пожилой седой человек в очках, пальто и блестящем цилиндре – самом подходящем наряде для путешествия в африканских джунглях, – высокий молодой человек в парусиновом костюме, сухопарый старик с суетливыми манерами, толстая пестро одетая негритянка, испуганно таращившая глаза на громогласных моряков, которые выгружали на берег тюки и ящики…

И, наконец, на песок ступила юная девушка лет девятнадцати, молча принявшая помощь молодого человека.

Все эти люди направились прямо к хижине – впереди матросы с ящиками и тюками, а за ними трое сильно отличающихся от них прилично одетых мужчин и двое женщин – черная и белая. Матросы опустили свою ношу на землю, и тут один из них заметил записку на двери.

– Это еще что такое? – воскликнул он. – Час назад этой бумаженции здесь не было!

Его товарищи разразились подтверждающими ругательствами, а так как мало кто из них мог читать, один из моряков подал сорванную с двери бумагу низенькому старику в пальто и цилиндре.

– Эй, профессор! – насмешливо крикнул он. – Прочтите-ка нам эту писульку!

Старик медленно и важно поправил очки, с достоинством принял бумажку, весьма внимательно ее изучил – и сунул в карман, пробормотав себе под нос: «Весьма замечательно, весьма!..»

– Что замечательно?! Я тебя спрашиваю, старая развалина! – гаркнул обратившийся к профессору матрос. – Что накарябано в этой чертовой записке? Отвечай!

– Ах, да! – спохватился старик. – Милостивый государь, приношу свои извинения. Но записка и в самом деле в высшей степени замечательна!

– Ну так прочтите ее вслух, старый осел! Да погромче!

– Конечно-конечно! – мягко ответил профессор и, достав из кармана бумажку, прочел:

– «Это дом Тарзана, убийцы зверей и многих черных людей. Не трогайте вещи, принадлежащие Тарзану. Подпись – Тарзан из племени обезьян».

– Какой еще к дьяволу Тарзан?! – рявкнуло сразу несколько голосов.

– Очевидно, какой-то туземец, немного знающий по-английски, – предположил молодой человек.

– Но почему там написано: «Тарзан из племени обезьян»? – удивилась молодая девушка.

– Не знаю, мисс Портер. Может быть, это обезьяна, сбежавшая из лондонского Зоологического Сада, которая привезла в свои родные джунгли европейское образование? Каково ваше мнение, профессор Портер? – добавил юноша, обращаясь к старику.

– Ах, вы все шутите, мистер Клейтон! – покачал головой профессор Архимед Кв. Портер. – А между тем…

– А между тем пора заняться делом! – буркнул один из матросов. – Так что пускай этот старикан больше не путается у нас под ногами со своей ученой галиматьей!

– Извольте быть повежливей, – процедил бледный от бешенства молодой человек. – Вы убили своих офицеров и ограбили нас. Мы в вашей власти, но я заставлю вас относиться с должным почтением к профессору Портеру и к мисс Портер! А если вы будете их оскорблять, я голыми руками сверну вашу подлую шею, есть ли у вас ружье или нет!

Вооруженный револьверами и ножом матрос, за спиной которого толпились товарищи, в смущении попятился при виде гнева молодого человека.

– Пожалуйста, не надо… – попыталась вмешаться девушка, но Клейтон вызывающе повторил:

– Вы все подлые трусы! Вы никогда не посмеете убить человека, пока он не повернется к вам спиной. Но я могу поспорить, что даже тогда у вас не хватит решимости выстрелить!

С этими словами он демонстративно повернулся к матросу спиной и пошел к хижине.

Рука моряка потянулась к торчащему за поясом револьверу, но он заколебался. В душе он был даже еще большим трусом, чем предполагал Уильям Сесиль Клейтон.

А в это время из густой листвы росшего вблизи дерева зоркие глаза внимательно следили за каждым движением пришельцев.

Тарзан видел, какое изумление вызвала его записка, и хотя не понимал слов, которыми обменивались чужаки, их жесты и выражения лиц сказали ему очень многое.

Он уже успел составить себе мнение о каждом из белых людей, и когда заметил, как матрос хватается за револьвер и целится в спину юноши, решил, что настала пора вмешаться.

Не успела девушка криком предупредить своего товарища об опасности, как длинное тяжелое копье вылетело из прибрежной чащи и пронзило насквозь плечо выхватившего револьвер моряка.

Выстрел грянул, никого не задев, а раненый схватился за плечо и заорал от ужаса и боли.

Негритянка Эсмеральда испустила пронзительный визг.

Перепуганные матросы, сжимая оружие, напряженно вглядывались в джунгли, пока их товарищ стонал и корчился на земле.

Клейтон правильно использовал всеобщее замешательство: он незаметно поднял револьвер, выпавший из руки покушавшегося на его жизнь мерзавца, и сунул оружие в карман, а потом встал рядом с Джейн Портер, дочерью старого чудака-профессора.

– Кто это сделал? – перепуганно шепнула Джейн – она не могла отвести широко раскрытых глаз от зеленой стены джунглей.

– Думаю, Тарзан из племени обезьян. Кто же еще?

– Мистер Клейтон, я серьезно!

– Я тоже. И я думаю, что если не произошло ошибки и копье предназначалось именно Снайпсу, то этот Тарзан – наш друг, и я ему обязан жизнью. Но… Где же ваш отец и мистер Филандер? Клянусь Юпитером, они нашли самое подходящее время, чтобы исчезнуть!

– Наверное, папа отправился в джунгли, чтобы исследовать здешнюю фауну! – всплеснула руками Джейн. – Ох, иногда он бывает просто несносен! А его секретарь Самюэль Филандер – такой же большой ребенок, как и он!

– Мистер Филандер! Профессор! Мистер Филандер! – громко позвал Клейтон.

Ответа не последовало.

– Что же нам делать, мисс Портер? – нерешительно проговорил молодой человек. – Я не могу оставить вас одну с этими разбойниками! И тем более не могу тащить вас с собой в дикие джунгли. Но кто-то должен отправиться на поиски вашего отца…

– Конечно! Кто знает, какие чудовища скрываются в этом лесу? – со слезами на глазах вскричала девушка. – Мой бедный, милый папа, не колеблясь ни минуты, отдал бы за меня жизнь, но иногда его непрактичность просто меня убивает! Что же нам делать?!

– Ладно, – сквозь зубы проговорил Клейтон. – Вы умеете вы обращаться с револьвером?

– Конечно, умею. А почему вы спрашиваете?

– Мне удалось подобрать оружие Снайпса. С револьвером вы и Эсмеральда будете в сравнительной безопасности. Запритесь в хижине и никого не впускайте, а я пойду разыскивать вашего отца и мистера Филандера. Они не могли уйти далеко.

Джейн Портер в точности выполнила это распоряжение, а Клейтон, подождав, пока дверь за белой девушкой и ее служанкой не закроется, решительно направился в джунгли. Так как он отдал Джейн револьвер, все его вооружение состояло из окровавленного копья, которое матросы выдернули из плеча Снайпса. Сжимая это первобытное оружие, сын тогдашнего лорда Грейстока вошел в джунгли, где никогда раньше не бывал.

Каждые несколько минут он громко звал профессора и его ассистента, и женщины из хижины на берегу некоторое время слышали его голос, пока крики не пропали за пугающими звуками первозданного леса.

Когда профессор Архимед Кв. Портер внял настойчивым уговорам своего ассистента Самюэля Т. Филандера и все-таки решил повернуть стопы к лагерю, он с удивлением осознал, что и он, и его секретарь безнадежно заблудились в запутанном лабиринте джунглей.

Еще чудо, что два пожилых джентльмена направились к западному берегу Африки, а не к Занзибару на противоположной стороне Черного Континента.

Когда же они наконец добрались до берега и не нашли там хижины, Филандер стал уверять, что искомая точка находится на побережье к югу от них – хотя на самом деле она была в двухстах ярдах к северу.

Двум теоретикам даже не пришло в голову громко крикнуть, чтобы привлечь внимание друзей. Вместо этого с непоколебимой уверенностью, основанной на дедуктивных умозаключениях, мистер Самюэль Т. Филандер крепко ухватил за руку профессора Архимеда Кв. Портера и, не обращая внимания на слабые протесты последнего, повлек его по направлению Кантоуна, находящегося в тысячи пятистах милях на юго-запад.

А Джейн Портер и Эсмеральда тем временем крепко заперли изнутри дверь хижины, которая должна была послужить им убежищем как от зверей джунглей, так и от не менее хищных и свирепых взбунтовавшихся матросов. Потом негритянка подумала, что для большей надежности неплохо бы забаррикадировать чем-нибудь дверь. Она обернулась, чтобы поискать в комнате какой-нибудь тяжелый предмет – и вдруг издала истошный крик ужаса, бросилась к своей госпоже и спрятала лицо у нее на плече.

Джейн Портер, напуганная диким воплем служанки, взглянула поверх плеча Эсмеральды – и увидела в углу человеческие кости, полуприкрытые парусиной.

– Успокойся, голубушка! – сказала девушка, гладя по голове рыдающую негритянку. – Уж лучше находиться рядом с чьими-то безобидными останками, чем рядом с теми ужасными грубыми людьми, не правда ли?..

На самом деле Джейн была напугана ничуть не меньше Эсмеральды, но кто-то из них двоих должен был быть сильным и смелым!

Поэтому, освободившись от объятий все еще всхлипывающей служанки, белая девушка храбро направилась в угол и поправила парусину, полностью покрыв грубой тканью кости и черепа.

О какой страшной трагедии говорили эти бедные кости? Кто и когда погиб в одинокой хижине на берегу океана? И что послужило причиной смерти этих людей?

Девушка усилием воли отогнала от себя мрачные мысли: сейчас она слишком тревожилась за пропавшего отца, за его ассистента и за блуждающего по лесу Уильяма Клейтона, чтобы как следует опасаться за собственную жизнь.

И, топнув маленькой ножкой, она постаралась самым строгим тоном призвать к порядку рыдающую Эсмеральду:

– Хватит плакать! Ведь ничего страшного пока не произошло! Мне кажется, что матросы уже ушли – ты слышишь, никто больше не ругается там, снаружи? Господи, господи, только бы с папой все было в порядке… И почему Уильям так долго не возвращается?

Последние слова, невольно вырвавшиеся у Джейн, успокоили Эсмеральду куда быстрее, чем самые суровые слова ее хозяйки. Негритянка сразу перестала всхлипывать и принялась уверять обожаемую госпожу, что, конечно, с профессором все будет хорошо и что масса Клейтон вот-вот вернется и приведет обоих старых джентльменов…

Наконец, совсем обессилев от тревог и волнений, обе девушки – белая и черная – сели, обнявшись, на скамейку и стали терпеливо ждать.