Текст книги "Смотри, как они умирают"

Автор книги: Эд Макбейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Его там не было.

Она оглядела пустые табуреты, повернулась к Луису и спросила:

– Луис, тут был моряк…

Луис развел руками:

– Он ушел.

– Я… я не могла выйти, а потом… толпа на улице…

– Он ушел, – повторил Луис.

Она быстро развернулась и выбежала на улицу. Она слышала пистолетные выстрелы – звуки грозы в солнечный день.

– Чайна, эй, Чайна!

А ей хотелось, чтобы хлынул настоящий дождь, чтобы небеса разверзлись и…

– Чайна, эй, ты что, не слышишь меня?

Чтобы дождем залило улицы, чтобы смыло все…

– Эй! Чайна!

Она внезапно подняла глаза.

– Что? А… а, привет.

У тележки с мороженым, улыбаясь, стоял Зип.

– Эй, как дела, Чайна?

– Хорошо, – ответила она. – Все хорошо, спасибо.

– Хочешь мороженого?

– Нет. Нет, спасибо, Зип.

Он внимательно оглядел ее:

– Что случилось?

– Ничего.

– Похоже, ты плакала. Тебя кто-то обидел?

Она замотала головой:

– Нет. Нет.

– Если кто обидит, только дай мне знать, – сказал он. – Я разберусь с любым, как собираюсь разобраться с Альфи.

– Оставь Альфи в покое! – резко бросила она, глаза ее вдруг сверкнули.

– А?

– Почему ты собираешься причинить ему вред? Ты не имеешь права!

– Эй, я не боюсь его! – сказал Зип.

– Никто и не говорит, что ты боишься.

– Он просто получит то, что заслужил, вот и все.

– Ты же знаешь, он ничего не сделал, Зип. Ты это прекрасно знаешь.

– Он много чего сделал! Я попорчу его большие глаза! Я…

Она вдруг снова безутешно зарыдала.

– Зачем ты так говоришь?! – кричала она. – Зачем? Это так жестоко! Это не ты! Разве ты не можешь быть самим собой?!

Пораженный взрывом ее чувств, он молча таращился на нее.

– Что ты пытаешься доказать? – продолжала она, а слезы все струились по ее лицу. – Что ты задумал? Хочешь сделать все хуже, чем есть? Что с тобой такое? Какого черта ты взбеленился?

Он, смущенный, неловко переминался с ноги на ногу. Потом протянул руку, чтобы коснуться девушки, не зная, что слезы копились с того самого момента, когда на нее напал Куч, они копились внутри нее, потому что моряка в кафе не оказалось, копились назло отчаянной надежде на то, что он все-таки дождется ее, и в конце концов их стало так много, что они прорвались наружу. Зип не знал всего этого, он видел только, что она плачет. И перед лицом этой женской беззащитности, перед лицом такой муки, о какой он даже не подозревал, он растерялся, он хотел дотронуться до нее, но тут же отдернул руку, не осмелившись войти с ней в контакт, который в тот момент казался слишком интимным, слишком откровенным.

– Эй… эй, послушай, – растерянно бормотал он, – не плачь. Из-за чего ты так убиваешься?

– Обещай мне не трогать Альфи, – попросила она. – Обещай.

– Послушай… эй, ты не должна плакать.

– Обещай.

– Чайна… все знают, что я сказал, и я не намерен отступать. Как я говорил им… – Он замялся. – Я сказал им, что ты моя девушка.

– Ты не имел права так говорить.

– Я знаю. Я имею в виду, я же знаю, что ты не моя девушка. Послушай, ну перестань плакать, а? Хочешь мой носовой платок?

– Нет, – шмыгнула носом Чайна. – Я не плачу.

– На, бери, вытри слезы, – настаивал он. – Я им почти не пользовался.

Она взяла платок и высморкалась.

– Хочешь мороженого? – неуверенно спросил Зип.

– Нет. Зип, ты ведь не причинишь ему вреда, правда? Он ничего не сделал со мной, поверь. Он хороший мальчик.

Зип не ответил.

– Ты совершишь большую ошибку, если не образумишься.

– Ты не сердишься на меня, правда? – Голос его дрогнул. – Я… соврал, что ты моя девушка.

– Нет, не сержусь.

– Больше я никогда не заикнусь об этом, – ласково заверил ее он и потупился. – Даже не знаю, почему я так ляпнул. – Он задумался на несколько мгновений. – Может, только потому, что ты такая хорошая, понимаешь?

– Спасибо, – ответила она и слабо улыбнулась, возвращая ему платок. – Я промочила его насквозь.

– А, да все нормально, ничего страшного. – Он пожал плечами. – Теперь тебе лучше?

– Немного.

– На самом деле не надо тебе плакать, Чайна. Это ведь грех плакать если ничего серьезного не случилось, правда? Вроде когда потеряешь кого-то или что-то.

– Я как раз потеряла кое-кого, Зип. – На глаза ее снова навернулись слезы, и она отчаянно затрясла головой, отгоняя их. – Так ты обещаешь? По поводу Альфредо?

– Ну, это не совсем…

– Мне бы не хотелось, чтобы у тебя случились неприятности.

Он уставился на нее так, словно она произнесла эти слова на русском языке. Между его бровями залегла морщинка. Он смотрел на нее не отрываясь. Это было что-то новенькое. Он не мог понять ее мотивов. Было похоже, будто она пытается произвести на него впечатление, он повидал многих девушек, которые добивались его, но Чайна была не из их числа. Так в чем же дело? Почему же она волнуется за него? И еще он понимал, что она не лжет. Стоя здесь, рядом с ней, он знал, что ее беспокоит его безопасность так же, как и безопасность Альфи.

– Я подумаю, – сказал он.

– Да, подумай. Пожалуйста. – Она быстро дотронулась до его руки и заторопилась прочь.

Он, нахмурившись, долго провожал ее взглядом.

– Мороженое, – напомнил ему человек с тележкой.

Зип кивнул. Человек выставил пять стаканчиков в картонную коробку, Зип заплатил и обхватил коробку обеими руками. Некоторое время он все еще хмурился, но когда вернулся к ящику, лицо его украшала широкая улыбка.

Фрэнки Эрнандес добрался до пожарной лестницы.

«Будь поосторожнее, – предупреждал он себя. – Если этот выродок что-то заметит, он меня подстрелит».

Подпрыгнув, он схватился за нижнюю перекладину, но не удержался и бесшумно приземлился на тротуар. Прижавшись к стене здания, он посмотрел наверх. Стрельба, которую прицельно вели с крыши, не давала Миранде подобраться к окнам. Он шагнул вперед, подпрыгнул, снова зацепился за перекладину одной рукой, потом второй, подтянулся и стал карабкаться по лестнице. Перекладины провисали под его тяжестью, ржавые петли ходили ходуном и скрипели, заглушая выстрелы с улицы. Остановившись, он достал свой револьвер, взвесил его в руке и снова полез наверх.

Люди на улице молча наблюдали за ним.

Пули градом молотили по передней стене здания.

Зип все еще улыбался, когда дошел до ящика, раздумывая о разговоре с Чайной. Он чувствовал себя как-то необыкновенно, словно с его сердца упала огромная тяжесть. А потом он услышал голос:

– Ой, ну разве это не мило? Один из дорогих «Пурпурных латинос» принес нам мороженое!

Он резко взглянул вверх и тут же узнал золотистую рубашку, в голове его вспыхнуло: «Королевские гвардейцы», и он приказал себе не пугаться, однако почувствовал, как в животе у него все внутренности словно завязались в тугой узел.

– П-привет, Томми, – выдавил он.

– Привет, Зип, – отозвался Томми. – Ты как раз вовремя. Сгони-ка своего парнишку с ящика.

– Согнать… но… – Он помолчал, кусая губы. Коробка с мороженым в его руках вдруг стала неимоверно тяжелой. – Но… но это мой ящик, – возразил он, – я притащил его своими руками…

– Все зависит от того, кто им пользуется, – заметил Томми. – Теперь наш черед здесь стоять.

– Эй, послушай, Томми, – сказал Зип, – ну зачем нам ссориться, а? Разве мы не можем…

Томми внезапно приподнялся на носки, мотнул головой в сторону Папы и ткнул лбом его в ногу, тот потерял равновесие и рухнул с ящика на тротуар. Зип стоял беспомощный с руками, полными мороженого, а мыслями – Чайной, не зная, что ему предпринять в сложившейся ситуации и почему…

– Бей, – приказал ему Фил.

– Да ладно тебе, Фил, разве мы не можем…

– Ли Первый Убийца, – поправил его Фил.

– Да, конечно, разве мы…

– Бей! – твердо повторил Фил.

И толкнул внезапно Зипа. Томми, прекрасно знавший этот маневр, подставил ногу, и Зип повалился навзничь, выпустив из рук коробку. Стаканчики с мороженым раскатились по земле. Он мгновенно вскочил на ноги, молниеносно сунув руку в карман. Сейчас в его мыслях не было ничего, кроме дикой ярости. Если Чайна и сказала ему что-то, он начисто все позабыл. Единственное, что буравило мозг, – его третируют двое подонков из «Королевских гвардейцев» и они унизили его при всех.

Пальцы крепко сжимали в кармане выкидной нож, в голове пульсировало: «Я должен выбраться из этого дерьма».

– Не вздумай выпустить клинок, Зип, – спокойно предупредил Фил.

Он быстро взглянул на Томми и увидел, что он тоже держит руку в кармане. Взгляд его переметнулся на Фила – тот был готов атаковать его с фланга. Он застыл в нерешительности. Елена, стоя на ящике, начала нервно смеяться. Томми усмехнулся и тоже расхохотался, через секунду к ним присоединился и Фил. Их смех звучал победоносно, издевательски. Зипа затрясло. Он хотел кинуться на них, он хотел уничтожить их, хотел вонзить в них лезвие ножа, показать им – кто он на самом деле, показать им, что они никто, чтобы смеяться над ним. Но страх черным червем вгрызался в его внутренности, он вдруг почувствовал, как пальцы его разжались, выпуская нож. В бессильном гневе, с глазами, наполненными слезами, которые он не хотел, не мог показать, Зип круто развернулся и пнул один из стаканчиков с мороженым, валявшийся на земле.

И в ту же секунду он увидел Фрэнки Эрнандеса на пожарной лестнице.

Прижавшись к стене и пригнувшись, тот миновал первое разбитое окно, потом следующее, сжимая в руке револьвер. Мгновение помедлил и, пригнувшись, притаился рядом с третьим.

Поднял револьвер.

Зип, содрогнувшись, понял, что сейчас произойдет.

Сгорая от стыда и негодования, страстно желая взорваться, страстно желая доказать этим грязным ублюдкам, что они не смеют так обращаться с ним, страстно желая закричать, выплеснуть переполняющий его стыд, страстно желая показать, что он – Зип, Зип, ЗИП, а не плюгавая малолетка, он взглянул на окна первого этажа и вдруг, сам не осознавая почему, приложил рупором ладони ко рту.

– Пепе! – заорал он. – Пожарная лестница!

Глава 13

Когда Эрнандес услышал крик, сначала он подумал, что ему померещилось. Его немедленной реакцией было повернуть голову в сторону улицы. Потом он понял, что Миранда в квартире уже отреагировал на неожиданное предупреждение. И тут же увидел самого Миранду: палец его немедленно нажал на спуск револьвера 38-го калибра. Он услышал взрывы внутри квартиры, и тут же его отшвырнуло назад, и он стал падать. Падать до металлической площадки пожарной лестницы ему пришлось не больше трех футов, но ему показалось, что он падал долго и грохнулся о площадку с такой силой, с какой ударяется о землю метеорит.

Грудь его прошили две пули.

Его еще никогда в жизни не ранили. Ни разу. На службе он видел раненых людей, но как-то не думал, что такое может произойти и с ним. В детстве они играли и в полицейских, и в грабителей, и в индейцев, и в ковбоев. «Бам! Я попал в тебя! Бам! Ты мертв!» В идее получить пулю всегда было что-то чарующее. Даже когда он видел настоящие открытые раны, ощущение очарования не пропадало.

Теперь он знал, что это ощущение было фальшивым, ему ужасно хотелось знать, кто же продал его вот так ни за что ни про что. Когда пули врезались в его грудь, сначала он почувствовал только удар, и больше ничего. Бить-то его раньше били, и еще как били, буквально вышибали из него дух. Так что он знал, что это такое. Однажды его огрел молотком сумасшедший сторож – удар пришелся в плечо, тогда он почувствовал внезапную резкую боль и холодный металл, врезавшийся в мясо. Но вот не стреляли в него еще ни разу, а теперь он узнал, что, когда человек получает пулю, у него отнюдь не ласково стискивает грудную клетку и он издает звук вроде «уф-ф-ф!», а потом совершает отличное картинное падение. Он узнал, что силу пули вполне можно сравнить с ударом мчащегося локомотива, что попавшая в человека пуля сбивает его с ног. Все оказалось очень просто. Может, и не каждый человек, в которого попадает пуля, валится с ног, но пули, пронзившие Эрнандеса, закрутили его и буквально снесли с пожарной лестницы.

Сначала он почувствовал только удар и шок, потом холодное ощущение падения куда-то в пространство, беспомощность, полное отсутствие контроля над собой, он просто падал, падал, падал, пока не столкнулся с металлом, будучи не в состоянии даже вытянуть руки, чтобы смягчить соприкосновение о преграду.

А потом он оказался в огне.

Огонь поглотил его. Он начал расползаться от двух дырочек в спине, откуда вышли из него пули, буровить тело вроде пылающих туннелей по направлению к входным отверстиям, охватил всю грудную клетку, плечи, горло, потом лицо – и через несколько секунд он весь был охвачен безжалостным пламенем. Ему стало трудно дышать, он втягивал воздух через приоткрытые губы, смутно осознавая, что, видимо, одна из пуль прошла сквозь легкое, на губах у него запузырилась кровь, а он думал, что это слюна, пока на манжете рубашки не заметил ярко-красные пятна. Вот тогда он запаниковал.

Задыхаясь, весь горя и едва не теряя сознания от боли, пронизывающей его, он чувствовал, как паника нарастает у него в голове и обосновывается за глазными яблоками, словно пара крючковатых пальцев, пытающихся выдавить их из глазниц. Кровь пузырилась на его губах все сильнее.

Как-то легко ему подумалось, а не умирает ли он.

Жесткие пальцы упорно продолжали давить ему на глаза, его стало периодически захлестывать волны темноты. Ему были слышны крики с улицы. Он с любопытством подумал, удалось ли схватить того, кто сдал его Миранде.

К горлу подкатила тошнота.

Она вдруг стала подниматься из глубины живота, во рту появился вкус рвоты, а потом пожарная лестница затряслась, и небо затряслось, он захлебнулся собственной кровью и провалился в небытие.

«Пурпурные латиносы» исчезли, как неуловимые арабские воры.

Зип побежал в тот же момент, когда закричал Миранде, предупреждая его об опасности; он продрался через толпу и скрылся за углом. Папа и Сиксто, едва успев осознать, что произошло, бросились за ним. Троица скрылась прежде, чем Бирнс, Карелла и Паркер выскочили из здания.

Бирнс немедленно повернул голову в сторону пожарной лестницы.

– Фрэнки! – заорал он. – Фрэнки!

Ответа не последовало.

– Что случилось? – выкрикнул Паркер, задыхаясь от бега. – Он мертв?

– Я не знаю. Он просто лежит там. Надо спустить его. – Он вдруг перевел взгляд на тротуар под пожарной лестницей. – Что за черт… Боже! Господи боже!

– Что такое? – спросил Карелла.

– Это кровь! – со страхом ответил Бирнс. – Сверху капает кровь!

Мужчины смотрели, как на тротуар падают красные капли. Они падали бесшумно, прямо как стрелы, одна за другой, образуя постепенно увеличивающуюся лужицу.

– Мы должны забрать его оттуда, – проговорил Бирнс.

– Миранду предупредил какой-то мальчишка, – сообщил подошедший патрульный.

– Эх, дети, – покачал головой Бирнс. – Иногда мне кажется, что в нашем районе куда больше неприятностей доставляют дети, чем все профессиональные воры, вместе взятые.

– Это не они, – возразил Паркер, неотрывно глядя на капающую кровь. – Это все родители. Они приезжают сюда, даже не зная языка. Так чего же еще можно ожидать?

– У моего старика был такой акцент, который можно было только ножом вырезать, – сказал Бирнс. – Так что же делать…

– Что вы сказали, лейтенант? – внезапно вмешался из-за заграждения репортер. – Про детей?

– Для прессы ничего.

– Вы считаете, что сегодняшние дети вырастут в подобных Пепе Миранде?

– Нет. Я считаю совсем не так.

– А как вы считаете, лейтенант?

– Я считаю, что на пожарной лестнице истекает кровью человек и он, возможно, умирает. Я считаю, что хочу достать его оттуда, пока у него еще есть шанс выжить, и еще я считаю, что вам лучше убраться у меня из-за спины, пока я не удалил отсюда всех репортеров.

– Не надо так раздражаться, – посоветовал репортер. – Это ведь такая история!

– Какая такая? О чем? Тут вам что, цирк? О чем эта история? О Миранде? О Фрэнки Эрнандесе, который, может быть, уже умер?

– Жизнь в наше время – штука дешевая, лейтенант, – бросил репортер.

– Да что вы? Знаете, идите вы с этой вашей историей в задницу! И оставьте меня в покое! – Бирнс сердито развернулся и отошел к патрульной машине.

– Ничего себе, – поразился газетчик, – а парень, видно, дошел до точки кипения, да?

– Он работает в этом участке очень давно, – объяснил Паркер. – А тут ведь не райские кущи.

– Я только пытаюсь выяснить кое-что о Миранде, – пожал плечами журналист. – Черт возьми, работа каждого тяжела по-своему.

– И что вы хотите выяснить насчет Миранды? – спросил Паркер. – Оглянитесь кругом. Миранда всего-навсего конечный продукт. Вам и не надо толковать с ним в квартире, чтобы выяснить, каков он. Просто оглянитесь вокруг, приятель. Таких, как Миранда, полным-полно. – Паркер с горечью покивал. – Просто оглянитесь.

Он пошел вслед за Бирнсом к патрульной машине.

Томми и Ли Первый Убийца увидели Куча в тот момент, когда он появился из-за угла.

– Эй, Томми, – обратился к приятелю Фил. – Вон один из них.

– Один из кого?

– Из «Пурпурных латинос». Господи, если копы увидят эту рубашку…

– Позови-ка его, – приказал Томми.

– Зачем?

– Чтобы предупредить. Хочешь, чтобы копы сцапали его?

– А кого волнует, сцапают его или нет? Он придурок.

– Придурок или нет, я не намерен давать копам очки. Позови его.

Фил пожал плечами:

– Эй! Парень, эй! Эй, ты!

Куч, разыскивавший в толпе Зипа и приятелей, остановился как вкопанный, немедленно узнав золотистые рубашки.

– Иди сюда! – позвал Фил.

Куч с опаской подошел к ящику.

– Ты меня звал?

– Да. Как тебя зовут?

– Меня?

– Да. А кого еще? Я забыл твое имя. Скажи снова.

– Куч.

– Точно. Куч. Верно. – Фил кивнул. – Куч, это Томми Ордис – военный советник «Королевских гвардейцев». Возможно, он хочет дать тебе наводку.

– Наводку на что? – с подозрением осведомился Куч.

– На седьмое небо! – расхохотался Фил.

– Хватит кривляться, – рявкнул Томми. – Тебе нужна эта наводка, Куч?

– А кто кривляется? – ухмыльнулся Фил. – Я…

– Прекрати!

– Да я просто…

– Прекрати!!

Фил замолчал. Сунув руки в карманы, он сверлил взглядом Томми.

– Так тебе нужна эта наводка, Куч? – снова спросил Томми.

– Смотря какая.

– Хорошая. Я сегодня добрый. – Он выдержал паузу. – Тебе лучше снять эту рубашку.

На мгновение Куч онемел.

– Кто говорит?

– Я даю тебе хороший совет. Избавься от рубашки.

– Зачем? – строго спросил Куч. – Чтобы ты мог сказать, что раздел одного из «Пурпурных латинос?»

– А?

– Ты меня слышал.

– О господи, не будь таким тупицей, – фыркнул Томми, – у меня полно дел поинтереснее, чем…

– Да брось его, – посоветовал Фил. – Пусть сам выпутывается.

– От меня трофея ты не получишь, приятель, – заявил Куч.

– Послушай, – начал Томми, пытаясь терпеливо разъяснить ситуацию, – если ты останешься в этой рубашке…

– Останусь в рубашке! Чертовым «Королевским гвардейцам» не указывать мне, как одеваться.

– Видишь? – снова встрял Фил. – Что я тебе говорил? Пусть этот придурок сам…

– Нет, погоди-ка минутку, Фил, – остановил его Томми. Голос его прозвучал холодно и резко. Несколько секунд он внимательно сверлил Куча ледяным взглядом, потом заговорил: – Тебе надо следить за своими словами, парень, понял?

– Я ни за чем не должен следить, – отрезал Куч.

Он не знал, бояться ему или нет. На самом деле страха он не испытывал. Не с четырьмя же пистолетами, засунутыми за ремень брюк. И в то же время его как бы что-то подталкивало прислушаться к тому, что говорят ему члены враждебной группировки. Он был уверен, что чувством, управлявшим им в этот момент, был страх. А ведь ему казалось, что он не боится.

– Ты и в самом деле болтаешь слишком много лишнего, парень, – заметил Томми, соскользнув с ящика. – Тебе стоит последить за своим языком.

– Позаботься о своем, – огрызнулся Куч.

– Ты ищешь неприятностей, приятель? И твой день пройдет зря, если мы не сломаем тебе руку?

– А может, хватит шуметь попусту, – проворчал Куч. – Я тороплюсь.

Томми загородил ему дорогу:

– Постой-ка, парень.

– Томми, – встревожился Фил, – тут повсюду миллион копов…

– Заткнись! – рявкнул тот, не отрывая взгляда от Куча. – Я дал тебе шанс избавиться от этой рубашки мирно и спокойно, не так ли, Куч? Я просил тебя об этом для твоего же блага. Ладно. А теперь ты снимешь ее потому, что я так сказал. Как насчет этого?

– Как насчет чего? – переспросил Куч.

– Ты снимешь ее сам или мне стащить ее с тебя?

– Конечно. Попробуй.

– А ты мне нравишься, – с угрозой обронил Томми, делая шаг вперед и одновременно засовывая руку в карман. – Ты храбрый маленький ублюдок, и я…

– Оставь его! – прошипел Куч. – Оставь свой нож там, где он лежит. У меня под этой рубашкой четыре пистолета, и, клянусь богом, я воспользуюсь одним из них!

Томми внезапно замер, во все глаза глядя на Куча и лихорадочно соображая, не блефует ли тот. Казалось, что нет. Глаза Куча смотрели уверенно, губы были плотно сжаты.

– Да ладно тебе, герой, – примирительно проговорил он.

– Пошли, Томми, – встревоженно попросил Фил, стреляя глазами в разные стороны – не подбираются ли к ним полицейские.

Томми еще несколько мгновений испепелял Куча взглядом, потом отступил.

– У нас тут крутой парень с пистолетами, Фил, – сообщил он. – Ты ведь и в самом деле крут с этими штуками, да, Куч? Что ж, у меня есть для тебя совет. Дружеский совет. С этой минуты никогда не ходи по улице без своих пистолетов, понял? Потому что, приятель, один из них тебе понадобится. В самом деле понадобится.

– Спасибо за предупреждение, желтый ублюдок, – ухмыльнулся Куч, развернулся на каблуках и побежал прочь.

– Куч, а? – с ненавистью прошипел Томми и кивнул. – Ну хорошо, Куч. Еще посмотрим, Куч.

– Ерунда какая! – негодующе фыркнул Фил. – Мы ему помочь хотели, а он нас так отшил. – Он покачал головой. – Ни с кем нельзя быть хорошим. – Он взглянул на девушек. – А вы что, собираетесь весь день на этом ящике торчать?

– А что нам еще делать-то? – осведомилась Елена.

– Пошли ко мне, – предложил Фил. – Моих родителей нет. Раскатаем в гостиной ковер и немножко попрыгаем на нем. Что скажете?

– Я не знаю, – засомневалась Елена. – Хуана?

– Не знаю. А ты что думаешь?

– Ну для танцев сегодня жарковато, – протянула Елена.

– Тогда пошли пива попьем, – оживился Фил. – Какой интерес тут околачиваться? Не знаете, что случится?

– Нет. А что случится?

– Ну естественно, они пристрелят Пепе, – просто сказал Фил. – А ты что думаешь? Он сумеет сбежать?

– Он может, – предположила Елена.

– Это невозможно.

– Почему невозможно?

– Потому что так положено, – со знанием дела пояснил Фил. – Плохие парни никогда не побеждают. Преступления не вознаграждаются. А иначе небесная канцелярия не позволяла бы их совершать. – Он расхохотался. – Эй, Томми, ты понял? Небесная канцелярия…

– Да, я понял, – отрезал Томми. – Сукин сын! Я пытался его предупредить, представляешь?

– Пошли, девчонки! – позвал Фил. – Давайте забудем об этом, а?

– Хуана? – спросила Елена.

– Ну ладно, – согласилась та.

– Здорово! – обрадовался Фил, помогая им спуститься с ящика. – Поверьте мне, вы просто потеряли бы кучу времени, болтаясь здесь. С Пепе не случится ничего, кроме того, что его убьют.

Если бы полиция была так же уверена в исходе, как Фил, то не стала бы утруждаться возней с пулями со слезоточивым газом. Что бы ни предполагал Фил насчет неизбежного исхода (по мотивам голливудских фильмов о гангстерах), Пепе Миранде за день до настоящих событий удалось вырваться из квартиры, а сегодня – подстрелить патрульного и детектива, и нельзя было исключать возможности того, что он подстрелит кого-то еще – может, нескольких детективов или одного-двух патрульных прежде, чем представление закончится. И если учесть эту возможность, существовала и другая – что он сумеет сбежать и сегодня из этой квартиры, спутав карты полиции, небесной канцелярии и компании «Уорнер Бразерс». В любом случае полицейские отнюдь не были в безопасности. Одного из патрульных увезла «скорая помощь» в больницу, один из детективов лежал, истекая кровью, капля за каплей падавшей на тротуар, и далеко не всем казалось, что на этот день раненых вполне достаточно.

Так что они выстроились поперек улицы, водрузив на плечи заряженные патронами со слезоточивым газом ружья, и ждали приказа открыть огонь по окнам через улицу, чтобы опять загнать Миранду в глубь квартиры. Нет ничего печальнее плачущего злодея, и все эти доблестные люди в синей форме с болью в сердце смотрели бы на то, как заливается слезами Миранда, но это было привилегией зарядов со слезоточивым газом.

Лейтенант Бирнс махнул рукой, и полицейские открыли огонь. Теперь не осталось целого стекла, и даже оконные рамы были настолько измочалены, что новый каскад пуль, казалось, инстинктивно пытался отыскать хоть одни нетронутый кирпич вокруг окон. Пожарная лестница и тротуар под окнами были сплошь усыпаны красной кирпичной крошкой. Неподвижное тело Эрнандеса тоже покрылось слоем красной пыли.

– Хорошо, – обратился Бирнс к полицейским. – Продолжаем. Цельтесь по окнам. И поточнее! Старайтесь, чтобы внутрь попало побольше.

Стрелки снова открыли огонь. Внезапно в квартире, словно раненое животное, взревел Миранда. Раздалось шипение, потом – облако дыма, потом послышались хлопки, а из открытых окон повалил слезоточивый газ. Пули с газом врывались в окна, словно крысы. В воздухе появился легкий аромат цветущих яблонь. Миранда посылал полицейским проклятия, орал и рычал. Однажды он появился в окне, но был тут же загнан обратно выстрелами из автоматического пистолета.

А потом вдруг прямо на улице раздался хлопок, шипение, появился сильный запах цветущих яблонь, и Энди Паркер, отпрянув от одного из патрульных, завопил:

– Ты тупой идиот! Чертов тупица!