Текст книги "Последний уик-энд"

Автор книги: Эд Макбейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Они шли по обсаженным деревьями улицам базы. Казармы были не освещены, и деревья отбрасывали огромные тени на кирпичные стены.

– Красивая база, – сказал он. – Одна из самых симпатичных.

– Да.

– Жаль, что она в таком вшивом городишке. Вшивые городки не должны иметь таких красивых баз.

– Не должны.

– Иногда можно пофилософствовать. Куда мы идем?

– Я не знаю. Я иду за вами.

– На этой прекрасной базе масса мест, куда можно пойти. Мы можем просто бродить, смотреть на деревья и цветы. Вы не против?

– Я – как вы.

– Или мы можем прогуляться до авиабазы, посмотреть на то, как самолеты садятся в темноте. Но это может быть опасным.

– Тогда не пойдем.

– Я понял, вы не любительница острых ощущений.

– Иногда.

– Тогда остается великолепное футбольное поле с трибунами и массой травы. Погода на редкость теплая, и мы можем представить, что идет игра. Что вы на это скажете?

Она поколебалась.

– Я не знаю.

– Это запрещено, – продолжил он. – Но я думаю, что вход охраняет один рядовой. Мы его напугаем своими погонами. Младший офицер Дворак.

– Ладно, – сказала она, мягко рассмеялась и крепче взяла его за руку.

Они шли молча, пока не увидели проступающие очертания стадиона.

У ворот стоял рядовой с винтовкой. Мастерс подошел к нему и сказал:

– Ты, там, смирно!

Парень вытянулся.

– Простите, сэр, я не заметил вас.

– Отличная рекомендация для часового. Я видел несколько женщин в одном белье, пытающихся проползти под забором на том конце поля. Рви туда и останови их.

– Есть, сэр! – часовой побежал, и Джейн рассмеялась.

– Он, наверно, подумает, вы сумасшедший.

– Нет, но он будет сильно разочарован. После вас, дорогая.

Они пересекли поле. Он снял китель и, несмотря на ее протесты, расстелил его на земле. Они сели. На небе над головой ярко светили звезды, и казалось, что мир заканчивается у границы футбольного поля.

– Я начинаю трезветь, – сказал он.

– Правда? Это хорошо.

– Почему? Я сразу начинаю вспоминать, почему я надрался.

– Опять Шефер?

– Опять Шефер. К черту, зачем они засунули меня в эту проклятую комиссию по расследованию?

– Чак, вы не можете это забыть? Вы знаете флот так же хорошо, как и я. Посмотрите на это с другой стороны. Сколько человек гибнет, когда тонет корабль?

– Конечно.

– Чак…

– Да?

– Не расстраивайтесь.

– Не буду. – Он внезапно рассмеялся.

– Что такое?

– Мэри. Я просто подумал о Мэри.

– Моей приятельнице?

– Нет. Другой Мэри. Ты не она – но я тебя все равно поцелую.

– Чак…

Он обнял ее, она секунду сопротивлялась, пока его губы не нашли ее. А затем она затрепетала в кольце его объятий и ответила на поцелуй.

– Мы с тобой будем часто видеться, – сказал он.

– Я…

– Да, будем. Так что можешь привыкать к тому, как я целуюсь.

У нее перехватило дыхание, и она сказала очень тихо:

– Я уже привыкла.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Мастерс услышал сигнал подъема по внутреннему радио на следующее утро, но это не подняло его с постели. Он услышал, как Лепаж заворчал, просыпаясь на койке напротив. Мастерс уткнулся лицом в перегородку и положил на голову подушку. Лепаж топтался в поисках ботинок, и Мастерс в сотый раз выругался про себя, какого черта они подселили к нему этого идиота. Человек не должен шуметь по утрам. Человек должен возвращаться к жизни медленно. Он не должен суетиться, пока жизнь не шлепнет его по лицу, как мокрая макрель.

Что, черт возьми, он там делает?

Мастерс услышал бряцанье бляхи и еще какой-то звук, который не сразу узнал.

Когда он понял, что это такое, он испытал большое искушение запустить подушкой в пустую башку Лепажа. Этот чертов осел заправлял постель!

– Эй, Мастерс, – позвал Лепаж. – Просыпайся, Мастерс, подъем.

Мастерс притворился мертвым. Может быть, если он будет лежать без движения и не дыша, Лепаж оставит его в покое. Может быть, он уйдет. Может быть, он выйдет на палубу и прыгнет за борт.

– Эй, Мастерс, – заорал Лепаж. – Давай вставай. Подъем! Опоздаешь на завтрак.

Укрывшись подушкой и одеялом, Мастерс пробормотал:

– Лепаж, ты чертов осел.

– Проснулся? – спросил Лепаж, вероятно, услышав невнятное бормотание.

Мастерс задержал дыхание.

– Ты проснулся? – повторил Лепаж.

– Да, черт возьми, я проснулся, – завопил Мастерс. – В этом грохоте даже покойник проснулся бы.

– Послушай, Чак, я думал, ты хочешь завтракать.

– Я не хочу завтракать.

– Ну, откуда я знал.

– Я ничего не хочу. Я хочу только тишины. Полной тишины. Я просто хочу немного поспать.

– Тяжелая была ночка?

– Я не хочу разводить дискуссию, – терпеливо сказал Мастерс. – Я хочу спать. Иди, Лепаж. Иди и ешь свой завтрак. Можешь съесть и мою порцию. Ешь, пока не наешься. Ешь, пока не лопнешь. Только убирайся отсюда и оставь меня в покое.

– Ну, хорошо, Чак. Я думал, если ты хочешь…

– Это приказ, – зарычал Мастерс.

– Есть, сэр, – ответил Лепаж. Он торопливо пошел к зашторенной двери.

Мастерс сурово улыбнулся и снова перевернулся на спину. Он закрыл глаза и попытался снова вернуть сон. Но все было бесполезно, он проснулся. Еще один чертов день маячит на горизонте. Но что-то было не так…

Джейн. Джейн Дворак.

Имя всплыло у него в памяти, он неожиданно вспомнил все, что случилось накануне ночью, и невольная улыбка засветилась у него на лице. Хорошая девушка. Действительно хорошая девушка, одна из самых хороших, которых он когда-либо встречал. Интересно, он пообещал позвонить ей сегодня?

Он не помнил. Но он ей позвонит независимо от того, обещал или нет. Как только он сможет сойти на берег. Тогда, подумал он, нужно вставать.

Он опустил ноги на пол и лениво почесал грудь. Широко зевнул, вытянул мускулистые руки над головой и вздохнул.

Его форма, брошенная на спинку металлического стула, была безнадежно измята. Он неожиданно вспомнил, сколько скотча влил в себя накануне. Влил, именно влил. Он забеспокоился, нормально ли вел себя с Джейн. Да, он был уверен, что все было как надо. С такой девушкой непросто. Не каждый день знакомишься с такой девушкой.

Он улыбнулся и натянул серые брюки. Подошел к раковине и начал умываться. Он яростно драил зубы, вычищая привкус вчерашнего скотча. А Лепаж когда-нибудь моется, поинтересовался он про себя. Мне кажется, что все, что он делает, так это только ест. Когда-нибудь я все ему выскажу. И заставлю вымыться.

Но не сейчас. Не прямо сейчас. Прямо сейчас я отправлюсь в кают-компанию, где набью себе брюхо тем дерьмом, которое они называют завтраком. Затем перекличка, а затем я свалю с этой плавучей посудины и позвоню в госпиталь. Может быть, Джейн согласится встретится со мной сегодня вечером.

В кают-компании он сел между Рейнольдсом и Карлуччи и подождал, пока официант возьмет у него заказ. Этим утром подавали яйца. Он выбрал яичницу-болтушку и попросил, чтобы ему немедленно подали чашку кофе, которую и выпил в ту же секунду, как ее принесли.

– Как самочувствие? – спросил Рейнольдс.

– Замечательно, – ответил Мастерс. – А у тебя?

– Паршиво. Я всегда чувствую себя паршиво. Но по-моему, вчера ты тоже не особенно веселился.

– Это было вчера, а сегодня я чувствую себя замечательно.

– Ты, что ли, забыл о всех этих трупах?

– Эй, – сказал Карлуччи. – Чем ты заслужил блины, Майк? – Он взглянул на тарелку Рейнольдса, а затем посмотрел на свою яичницу.

– Я помощник капитана и привык к привилегиям.

– Не хочешь поделиться? – спросил Карлуччи.

– Лучше доедай свои яйца, – ответил Рейнольдс.

– А где сегодня Старик? – спросил Мастерс.

– Думаю, спит. Ты что, когда-то видел его за завтраком?

– Никогда. Я просто надеялся, что он вывалился за борт.

– Ты слишком суров к нему, – серьезно сказал Рейнольдс. – Ему хватает головной боли.

– Даже теперь, когда ФБР разобралось с этим гнусным скандалом? Я думал, его заботы позади.

– Как ты умудрился стать офицером, Чак? – спросил Рейнольдс.

– С помощью подхалимажа.

– Хватит, ребята, – сказал Карлуччи, принимаясь за свои яйца с явным отвращением на лице.

– Нет, серьезно, – повторил Рейнольдс.

– Серьезно? По правде говоря, я хотел стать фебеэровцем. Я…

– Не трепись.

– Честное слово. Я завалил экзамен. Поганый был денек, – грустно сказал Мастерс. – Но, охваченный идеей попасть на государственную службу, я пошел на флот. Мне сразу же присвоили офицерское звание. Вот и вся история, Майк… – А вот и моя яичница. – Он взял у официанта тарелку и начал есть.

Взглянув туда, где сидел Лепаж, он поразился количеству пищи, которое тот умудрялся запихать себе в рот и проглотить, видимо, не пережевывая.

Рейнольдс и Карлуччи ушли до того, как он закончил есть.

Он заказал еще чашку кофе и пил его и курил, пока боцман не объявил о перекличке. Он допил оставшийся кофе, раздавил в пепельнице окурок и вышел из кают-компании.

Люди которых он встречал сегодня, казались ему счастливее. Корабль был замечательной штукой. Настоящее маленькое сообщество. Тесное сообщество людей, живущих в ужасно узких каютах. Вы находите в радиолокационной рубке мертвую медсестру, и запах трупа, естественно, распространяется по всему кораблю. Люди не любят жить рядом с трупами. И никому не улыбается мысль о том, что убийца бродит где-то рядом по палубам-улицам их города-корабля. Никому не нравится эта мысль. Шефер положил конец замешательству команды, Шефер, который якобы прыгнул за борт. Вместе с ним исчез и запах трупа. Город избавился от убийцы.

Команда, думающая одинаково, возможно, сейчас любила Шефера больше, чем тогда, когда он был жив. Шефер поднял завесу. Он избавил их от ограничений. Они могли ходить по девкам. Они могли посещать дешевые, тускло освещенные танцплощадки. Или могли просаживать свое жалованье в многочисленных тирах. Они могли сделать себе татуировки или заказать себе костюм. Или тратить свое время и деньги многими другими способами, которые по-настоящему не приносили большого удовольствия.

Но перестанут ли они когда-нибудь сомневаться в том, что Шефер на самом деле задушил сестру? Интересуется ли когда-нибудь обычный гражданин методами полиции? Если насильник держит в страхе всю округу, а полиция заявляет, что они его поймали, продолжают ли люди проводить ночи без сна? Нет, они чувствуют облегчение.

Команда тоже чувствовала облегчение. Кругом были улыбки. Посвистывание. Матросы ругались всегда, но сегодня особенно забористо. Все, как прежде.

Почти.

Все не могло быть, как прежде, если кто-то, Джоунс или Дэниелс, был убийцей. Все не могло быть, как прежде, если это так.

И всем, кроме меня, наплевать, подумал Мастерс.

Чарльз Стентон Мастерс, защитник невинных, поборник справедливости.

Чарльз Стентон Мастерс, идиот первого класса.

Не надо было мне вообще с постели вставать сегодня.

Коломбо, старшина первого класса, протянул Мастерсу список для переклички. Он был высоким и худым и всегда выходил на перекличку ясноглазым и улыбающимся. Мастерс завидовал его свежему виду. У него самого по утрам так не получалось. Отделение связи, состоящее из радистов, операторов радара и гидроакустической установки, сигнальных и еще вдобавок старшин-рулевых, выстраивалось каждое утро на пятачке между кормовым спальным отсеком и поручнями. Они стояли лицом к морю и неизменно смотрели мутным взором. Мастерс и Коломбо стояли лицом к ним. Иногда по утрам, когда Мастерс маялся похмельем так, что не мог читать список, Коломбо его заменял. У Коломбо никогда не было похмелья.

Неподалеку от них, между кормовыми орудиями, выстроился орудийный расчет. Сейчас повсюду на корабле матросы стояли перед своими офицерами, проводящими перекличку.

В дополнение к перекличке офицер обычно сообщал своим подчиненным разную информацию, касающуюся распорядка дня на корабле. Например, он говорил им, что в полдень будет проверка или он хотел, чтобы все в его подразделении сегодня подстриглись. Или что в 15.00 будут выдавать жалованье. Или что все должны сидеть на корабле, потому что в радиолокационной рубке нашли мертвую медсестру. Что-нибудь в этом роде. Ибо жизнь моряка – это не только подъем утром и выполнение своих обязанностей. На корабле есть люди, которые подробно объясняют тебе, как их нужно выполнять. Мастерс был одним из таких людей.

Этим утром все было, как обычно. Он равнодушно зачитывал имена своих подчиненных, и каждый в своей собственной манере отвечал ему. Вариации были самые разные: "я", «тут», «присутствует», «в наличии» и в редких случаях «здесь». Джоунс откликнулся на свое имя «в наличии» – это был самый крутой ответ. Матрос быстро усваивал, что «здесь» было ответом, подобающим лишь новичкам, только что из учебки. Перекличка прошла без сучка, без задоринки. Все присутствовали, и все были учтены. Люди, ссутулившись, слонялись по палубе, переговаривались, пока боцман не прогудел в свою дудку и не объявил об уборке.

Люди рассыпались в стороны. Коломбо не спешил. Он был старшиной первого класса. Старшине первого класса не подобало торопиться.

Мастерс был старшим лейтенантом. Поэтому он вернулся в свою каюту посмотреть, что там еще, черт возьми, по плану на сегодня. Сегодня был последний день для подачи списков на присуждение очередного звания. Список уже отпечатали, но сегодня был последний день перед отправкой, когда можно внести дополнения. Он уже подал свои предложения по старшинам и подумал, что было бы неплохо представить к повышению кого-нибудь из младших матросов. Он прокрутил в голове несколько фамилий и записал их. Решил, что отнесет список командиру, оставит у писаря, а потом сойдет на берег, чтобы позвонить Джейн. Он прошел вдоль левого борта к среднему проходу и свернул к каюте командира. Прислонился к косяку и заглянул внутрь.

Пери Дэниелс печатал, сидя за столом.

– Привет, Дэниелс, – сказал Мастерс.

Дэниелс не поднял головы, пока не допечатал до конца строки и не перевел каретку. Только после этого он посмотрел на вошедшего.

– О, здравствуйте, сэр. Что я могу для вас сделать? – Он отодвинул стул и подошел к перегородке.

– Я хочу добавить несколько имен к списку. Младших матросов – на матросов.

– Я сделаю это, сэр, – кивнул Дэниелс.

– Вы, наверное, сейчас очень заняты здесь, Дэниелс?

Писарь в упор посмотрел на Мастерса.

– Что вы имеете в виду, сэр?

– Сейчас, когда Шефер погиб.

– А-а.

– Рук не хватает?

– О Брайен очень помогает, сэр. Он новичок, но, может быть, сегодня будет назначен младшим матросом. Он хороший парень.

– Так, значит, легко обходитесь без Шефера?

– Я не говорил этого, сэр.

– Вы хорошо ладили? Ты и Шефер?

– О, да, сэр. Мы никогда не ругались. Конечно, я и предположить не мог, что это он убил сестру. Он казался таким славным парнем, если вы понимаете, что я имею в виду.

– Да, я понимаю, что ты имеешь в виду.

– Никогда не скажешь по человеку.

– Нет, никогда.

– Я позабочусь об этом списке, сэр. Не беспокойтесь.

– Я не беспокоюсь, Дэниелс. А ты не беспокойся об Уилмингтоне.

Дэниелс слегка приподнял брови. Он моргнул и сказал:

– Что, сэр?

– Мы думаем, что парень, который сказал, что видел тебя там, врет, – продолжал Мастерс, импровизируя.

– Кто-то сказал, что видел меня в Уилмингтоне, сэр? – его лицо побелело как мел, и он не сводил глаз с Мастерса.

– Да, – сказал Мастерс.

– Кто? Я имею в виду, кому надо было говорить такое?

– А что? Какое это имеет значение? Ничего преступного в том, чтобы поехать в Уилмингтон, нет. Или есть?

– Нет, черт побери, нет. Но с чего бы мне вообще ездить в такую даль?

– В какую даль, Дэниелс?

– В Уилмингтон.

– Я думал, ты не знаешь, где он, Дэниелс.

– Не знаю, – сказал Дэниелс, облизывая губы. – По-моему, где-то на севере. Да?

– Да, – задумчиво проговорил Мастерс.

– Мне незачем ездить туда.

– Теперь нет.

– Что, сэр?

– Проехали, Дэниелс. Послушай, можно мне войти и взглянуть на несколько личных дел?

Дэниелс заколебался.

– Ну, конечно, если вы хотите. Мне… мне самому кое-что надо сделать. Вы пока здесь побудете – я не буду закрывать дверь.

Мастерс поднял крышку стойки и зашел за нее. Дэниелс прошел мимо него и уже был в дверях, когда Мастерс ухватил его за руку.

– Ты ведь знаешь, где находится Уилмингтон?

– Нет, сэр, не знаю.

– Приговор Шеферу уже приведен в исполнение. Тебе можно больше не врать.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, сэр.

– Так ли?

– Нет, сэр. Извините, мне нужно кое с кем увидеться.

– Конечно.

– Я скоро вернусь. Все ключи, которые вам могут понадобиться, здесь на доске.

– А ключ от радиолокационной рубки тоже здесь?

– Ну да, этот ключ тоже…

– Хорошо, Дэниелс, иди.

– Я был бы очень признателен, если бы вы дождались меня. Я на минутку.

– Куда ты идешь, Дэниелс?

– Я… я одолжил одному парню свою перьевую ручку, а он мне ее не вернул. Хочу забрать ее, пока он не забыл и не решил, что она его.

– Понятно. Ты проследишь за моими назначениями.

– Да, сэр.

– У тебя самого что?

– Вы имеете в виду, с назначением?

– Да.

– Я еще не видел список писарей. Арнехт – главный писарь – не любит показывать нам его до отправки. Я видел списки всех подразделений. Но он прячет от нас наши назначения.

– Понятно.

– Мне можно идти, сэр?

– Двигай.

Мастерс наблюдал за Дэниелсом, как тот прошел по коридору и свернул на корму. Он постоял в дверях, размышляя, почему Дэниелс врал об Уилмингтоне. Он наверняка врал, никаких сомнений. Дэниелс – тот человек? Тот негодяй, который провел ночь с Клер Коул где-то в Уилмингтоне? Он задушил ее в радиолокационной рубке? Он сбросил Шефера за борт? Нет, он не походил на убийцу. Но и Джоунс тоже не походил, уж если на то пошло. В конце концов, как должен выглядеть убийца? Бегающие глаза, безвольный рот, хищный нос? Чушь собачья.

Мастерс хмыкнул и открыл ключом шкаф с личными делами всех матросов корабля. Он еще раз просмотрел папку Шефера, находя подтверждение тому, что видел раньше. Да, Шефер пытался поступить в школу взрывников-подводников. Этот факт ничего не менял. Он продолжал листать дело. Писарю в то время было 22 года. Это, вероятно, был просчитанный ход, чтобы не попасть в пехоту. Он продолжал переворачивать страницы. В конце папки отчет комиссии по расследованию подводил итог морской карьере Шефера.

Мастерс вздохнул и стал просматривать личное дело Джоунса, оператора радара. Ничего необычного. Никогда не отлучался с корабля без разрешения. Никогда не сидел на «губе». Идеальный матрос.

Мастерс усмехнулся и захлопнул папку. Он перебрал остальные дела и вытащил папку Пери Дэниелса. Быстро просмотрел типовые сведения, которые приводятся во вступлении, и уже был готов перевернуть страницу, когда его взгляд остановился на одном пункте. Женат.

Он еще раз нашел напечатанную строку. Женат. Да, именно так. Пери Дэниелс был женат.

Так, одну минутку, подожди одну минутку.

Разве он не спрашивал Дэниелса об этом? Разве не задавал ему этот вопрос, когда первый раз беседовал с ним? Разве он не произносил этих слов: "Ты женат, Дэниелс?”

И разве Дэниелс не ответил: «Нет»?

Конечно, ответил. Но в деле значилось, что он женат. В деле значилось, что каждый месяц жене Дэниелса шли отчисления из его жалованья. Тогда какого черта…

Жена Дэниелса жила в Уилмингтоне? Поэтому он врал, что не знает такого города или что вообще не женат? Знал ли он о свидании с погибшей сестрой в Уилмингтоне? Знал ли он это и продолжал лгать, чтобы не попасть в беду?

Откуда еще он мог знать, если только…

Так, подожди, Мастерс. Подожди минуту. Прежде чем делать поспешные выводы, посмотри, куда отправляют этот чек. Он внимательно проверил. Отчисления шли по адресу в Северной Дакоте, миссис Пери Дэниелс.

Ладно, его жена не живет в Уилмингтоне. Давай начнем отсюда.

Давай возьмем роман с Клер Коул. Ты допускаешь это, Мастерс? Да. Кто-нибудь знает о романе? Нет, никто не знает. Зачем тогда лгать об Уилмингтоне?

И зачем лгать, что не женат?

Кто-нибудь на корабле знает, что Дэниелс женат? Естественно, знает тот, кто переводит деньги. Лейтенант Дейв Берсон. Он знает, что Дэниелс женат. Но знает ли кто-нибудь из матросов?

Так, что сказал Дэниелс? Он предпочитает быть одиноким волком на берегу. Это сходится. Если женатый человек собирается погулять, он не захочет, чтобы каждый на корабле знал об этом.

Это все еще не объясняло вранье насчет Уилмингтона. Если только не делать очевидный вывод, что свидание было с Клер Коул, обвиняющий факт, который сразу укажет на Дэниелса.

Упоминала ли Клер Коул что-нибудь о романе с женатым человеком? Говорила ли она об этом Джейн? Если она хоть что-нибудь сказала, просто обронила что-нибудь, что-то, что можно было бы сейчас понять иначе?

Если ему был нужен повод, чтобы позвонить Джейн, теперь он у него был. Дэниелс – скрытный негодяй. Это тоже сходится. И это предполагает возможный мотив. Может быть, она угрожала рассказать все жене? Подожди минуту, не торопись с выводами. Может быть, она ничем не угрожала. Может быть, ему не понравилось, как у нее губы были накрашены в тот день. Или она сказала что-то, что обидело его. Помни, что она была офицером, а он простой матрос. Это может иметь отношение к делу, если Дэниелс тот человек.

А если Дэниелс не тот, почему он врал?

Это стоило проверить. Это стоило проверить быстро. Он положил папку обратно в шкаф и вышел из комнаты. Пусть Дэниелс сам беспокоится о своей собственности. Это его головная боль.

Мастерс проходил по среднему коридору по направлению к сходням, когда заскрежетал громкоговоритель.

«Внимание, внимание! Всем офицерам немедленно пройти в кают-компанию. Всем офицерам немедленно пройти в кают-компанию!»

Мастерс с досадой щелкнул пальцами и подошел к Данели, который нес вахту.

– В чем дело, Джек? – спросил он.

– Понятия не имею. Старик решил всех собрать несколько минут назад. Велел мне объявить об этом сразу же.

– Черт бы его подрал!

– Тебе лучше пойти туда. Старику не терпится.

– Ему всегда не терпится.

Он с тоской посмотрел на сходни. Придется позвонить Джейн позже. Он покачал головой и быстро пошел в кают-компанию. Вошел в нее без стука. Некоторые из офицеров уже были там. Мастерс боком пробрался к Рейнольдсу и спросил:

– В чем дело, Майк?

– Спроси кого другого. Может, проверка качества уборки или еще что-нибудь.

– Это на него похоже, – сказал Мастерс.

– Послушай, ты никогда не был командиром. Ты не знаешь, что это такое.

– Ну, ты-то уже много лет командуешь Атлантическим флотом, – согласился Мастрес.

– Иди к черту!

Они ждали, пока все соберутся.

Наконец дверь открылась и вошел капитан Гленбурн. Его глаза были очень серьезными.

На нем были серые брюки и рубашка, расстегнутая у горла, серебряные кленовые листья блестели на воротнике.

– Вольно, господа, – сказал он, – присаживайтесь.

Офицеры заняли свои места.

Капитан продолжал стоять во главе стола, упершись в него руками.

– Я буду краток, господа. Нас переводят в судно радиолокационного дозора.

Мастерс поднял глаза.

– Именно то, что я сказал, господа. Судно радиолокационного дозора. Некоторые из вас могут не знать этот термин, поэтому я объясню. Корабль радиолокационного дозора ведет разведку впереди основных сил в радиусе от 10 до 75 миль. Он образует сплошной экран, используя радар. Мы применяем такие корабли в Арктике в качестве дополнения к нашему радиолокационному экрану земного базирования. Вот так.

Офицеры молчали. Гленбурн откашлялся и наклонился над столом.

– Что это для нас значит? Это означает, что наше торпедное вооружение будет полностью снято и за счет этого усилено радиолокационное вооружение. Число операторов радара, радистов и офицеров связи будет удвоено в течение последующих нескольких недель. – Он посмотрел на Мастерса. – Это значит, что у тебя теперь будет очень много дел, Чак.

Мастерс кивнул:

– Да, сэр.

– Мы направляемся в сухой док сегодня в 11.00. Сразу же на корабле начнется работа. Я считаю, это удобное время, чтобы предоставить людям отпуска. Командиры подразделений должны предоставить графики отпусков к 15.00. В твоем списке, Мастерс, не должно быть ни одного оператора радара.

Мастерс нахмурился.

– Почему, сэр? Я хочу…

– Я объясню это тебе, когда все уйдут. Я не хочу задерживать остальных. – Он посмотрел на часы. – Готовность в 10.00. Ты назначишь дозорных, Майк.

– Есть, сэр.

– Вопросы есть? – Старик подождал. – Тогда – за дело. Если ты останешься, Чак, мы с тобой обсудим детали.

– Есть, сэр, – ответил Мастерс. Он оставался сидеть, пока все другие офицеры не вышли из кают-компании.

Гленбурн достал пачку сигарет и предложил Мастерсу. Тот взял сигарету и закурил.

– Значит, так, Чак. Наши новые операторы и несколько человек, окончивших обучение по созданию радиотехнических помех, – уже на пути в Бригантину, штат Нью-Джерси.

– Куда, сэр?

– Бригантина – это маленький островок недалеко от Атлантик-сити. У ВМС там есть специализированная радиолокационная школа. Этот перевод, Чак, означает особую тактику в работе и офицеров, и рядовых. Пополнение прибудет вместе с новыми офицерами связи, ты с ними познакомишься в школе.

– Когда, сэр?

– Ты отправишься, как только будут готовы твои бумаги. Это не займет больше получаса. Поэтому-то я и не хотел, чтобы ты включал своих операторов в список отпускников. Они все поедут с тобой.

– Им это не понравится.

– Обойдутся, – отрывисто сказал Старик. – Лучше начинай упаковывать вещи, Чак.

– Я бы хотел на минуту спуститься на берег. Я думал…

– Боюсь, это подождет.

– Есть, сэр. Это все?

– Еще одно, Чак.

– Что именно, сэр?

– Эта убитая медсестра.

– Да, сэр.

– Ты хороший офицер, Чак. Один из лучших на корабле. Когда придет время писать отчет о соответствии занимаемой должности, ты, можешь быть уверен, получишь хороший отзыв.

– Спасибо, сэр.

– Но я слышал разговор, который мне не понравился, Чак. О медсестре. И о тебе.

– Я не понял, сэр.

– Может быть, это всего лишь слухи. Если это так – что ж, давай забудем об этом. Если нет – я должен сказать тебе, что мне это не нравится. Все выяснили, Чак. С меня наконец слезли, и я хочу, чтобы все оставалось так, как есть.

– Даже если не тот человек…

– Вот об этом я и говорю, – сказал Гленбурн, гневно рубя воздух рукой. – Вот именно эти разговоры. Послушай, Чак, медсестру убил Шефер. Запомни это. Ее убил Шефер, и он покончил жизнь самоубийством, когда понял, что ему не выкрутиться. Это установленные факты. И это те факты, которые мне нужны.

– Вы имеете в виду, что у вас все-таки есть сомнения.

– Нет, у меня нет никаких сомнений. Заключение Федерального бюро расследований вполне меня устраивает. Если они сказали, что это сделал Шефер, значит, так оно и есть. Я удовлетворен. Ты понял, к чему я клоню?

– Думаю, что да.

– Отлично. Я не хочу ворошить пепел. Я не хочу, чтобы эта чертова история снова повторилась. Командующий эскадры наконец-то остыл и пригласил меня на прием на следующей неделе. Если он услышит разговоры, что дело все еще открыто, когда оно должно быть закрытым… Ну, я просто не хочу, чтобы он слышал подобные разговоры.

– Даже если это правда, сэр? – спросил Мастерс.

– Черт возьми, это неправда. Медсестру убил Шефер.

– Хотел бы я в это верить, сэр.

– Тебе, черт возьми, лучше начать в это верить, Мастерс, и поскорее! – Гленбурн замолчал, взяв себя в руки. – Может быть, эта поездка в Атлантик-сити прочистит тебе мозги.

– Может быть, сэр.

– Ты будешь чертовски занят, Чак. Я тебе уже говорил это. У тебя не будет времени играть в детектива.

– Понятно, сэр.

– Поэтому выкинь всю эту чушь из головы.

– Есть, сэр. Я попытаюсь.

– Нечего пытаться. Выкинь, и все.

– Есть, сэр.

– Пойми, Чак… – Гленбурн остановился.

– Да, сэр?

– Пойми, по моему мнению, справедливость восторжествовала.

– Я понимаю, сэр.

Гленбурн рассматривал кончики пальцев.

– Это… Ах, да, на берег. Ты сказал, что хотел спуститься на берег на минуту.

– В общем, да, сэр.

– Девушка?

Мастерс поколебался.

– Да, сэр.

– Понятно. – Гленбурн кашлянул. – Немного отвлечься – это то, что тебе нужно. Занять голову другими делами.

– Может быть, сэр.

– Ты собирался на свидание к этой девушке?

– Да, сэр. Я надеялся. До вашего сообщения, конечно.

– Вероятно, весь твой личный состав до завтра не доберется до Бригантины.

– Да, сэр?

– Да. Я думал, что тебе имеет смысл приехать туда первым, чтобы познакомиться с обстановкой. – Гленбурн секунду подумал. – Но если эта девушка отвлечет тебя от убитой медсестры… – Он помолчал. – Как ты думаешь, она сможет это сделать, Чак?

Мастерс улыбнулся этой попытке шантажа.

– Сможет, сэр.

– Тогда мы отложим вашу поездку до завтрашнего утра. Дадим немного времени собрать все необходимые бумаги для тебя и твоих подчиненных. Нет смысла торопить канцелярию. У них и так полно работы с этими новыми назначениями да еще с отпусками. Как, Чак? Дадим тебе возможность повидаться с твоей девушкой?

– Я бы хотел этого, сэр. Спасибо.

– Не за что, – ответил Гленбурн. – Тебе просто нужно немного отдохнуть. – Он по-отечески улыбнулся. – Небольшой отдых еще никому не помешал, а, Чак?

– Нет, сэр.

– Я всегда слежу, чтобы мои подчиненные регулярно ходили в отпуск. Хорошая политика, не находишь?

– Да, сэр.

Мужчины немного помолчали.

– Это все, что я хотел тебе сказать, Чак.

Мастерс поднялся.

– Еще раз спасибо, сэр, – сказал он, направляясь к двери. Когда он уже взялся за ручку, Гленбурн произнес:

– И еще, Чак.

– Да, сэр.

Гленбурн улыбнулся:

– Отдохни как следует, сынок.

График отпусков и предложения по присуждению очередных званий были вывешены рядом на доске объявлений. Он внимательно их изучил, а затем пробрался через толпу матросов, собравшихся в коридоре.

Подойдя к поручням, он выбросил за борт сигарету и пошел к мостику. Кто-то поприветствовал его на ходу, он не ответил. Его рот сжался в прямую твердую линию, брови насупились.

Вот, значит, как, подумал он. Вот, значит, как все обернулось.

Он был зол, и злость была и на лице, и в походке. Он уселся на один из бомбодержателей и закурил.

Сухой док, подумал он. Сухой док, пока они будут вытаскивать эти чертовы внутренности из корабля. Отлично, просто отлично.

Он снова вспомнил об именах, которые прочитал на доске объявлений. Эта мысль взбесила его, и он с яростью отшвырнул докуренную сигарету. Он сидел около антенны, но не думал о человеке, которого недавно сбросил за борт. Он думал только о своем гневе и офицерах, снующих между рядовыми. От этих мыслей он становился еще злее.

Он сдвинул берет на затылок, резко поднялся и направился на шканцы. Он им покажет. Так поступить с человеком. Он им всем покажет. Тем более прошло уже много времени. Прошло уже много времени, и даже у Мастерса дел будет по горло со всем этим переоборудованием. Его не заподозрят. А имена на доске объявлений – это все, что ему было нужно для того, чтобы приступить к действиям.

Он прошел по проходу в середине корабля, как раз к изолятору.

Дверь в изолятор была открыта, и он увидел Коннели, одного из помощников старшего врача, читающего комикс.

– Принимаешь? – спросил он.