Текст книги "Убийца Леди"

Автор книги: Эд Макбейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Глава 11

Хоуз круто повернулся на каблуках, одновременно выхватывая из кармана пистолет.

– Эй! – удивленно воскликнула женщина. – А это еще зачем?

Хоуз опустил пистолет.

– Кто вы такая, мисс?

– Соседка по лестничной клетке. Я живу напротив. Коп внизу велел мне подняться и поговорить с детективом. Ведь вы – детектив?

– Да.

– Ну вот, я живу в квартире напротив.

Соседку Смита трудно было назвать красавицей, но не из-за внешности. Волосы у нее были черные, глаза – карие, а кожа очень белая. Просто она разговаривала уголком рта, словно лихая девчонка-бандитка из голливудского боевика. На ней была надета лишь тоненькая розовая комбинация; пышная грудь угрожающе выпирала из нее, смущая взор случайного свидетеля.

– Вы были знакомы с вашим соседом Джоном Смитом? – спросил Хоуз, с трудом отводя глаза в сторону.

– В те несколько раз, когда он здесь ночевал, я видела его, – ответила девица. – Он поселился здесь всего недели две назад. Такого трудно не заметить.

– Сколько раз он ночевал здесь с тех пор, как поселился?

– Всего пару раз. Однажды вечером я зашла к нему – просто так, чтобы познакомиться, понимаете? По-соседски. – Когда она смеялась, ее груди тряслись вместе с нею. Хоуз старался не смотреть на нее. – Он тогда сидел вон там, за кухонным столом, и резал газеты. Я спросила, что он делает. Он объяснил, что коллекционирует газетные вырезки.

– Когда это было?

– Где-то с неделю назад.

– Значит, он резал газеты?

– Ага, – кивнула девица. – Представляете? Просто придурок какой-то! И вид у него был такой… нелепый. Вы понимаете, что я хочу сказать?

Хоуз наклонился и внимательно осмотрел столешницу кухонного стола. Ему удалось разглядеть следы клея на замызганной клеенке. Значит, свое письмо Смит составлял здесь, и это было всего неделю назад, а не в воскресенье, 23 июня! Он просто использовал старую газету.

– Вы не помните, у него на столе тогда был клей? – спросил он у соседки.

– Да… наверное. Тюбик клея. Конечно… Клей нужен, чтобы вклеивать вырезки в альбом.

– Ну да, – кивнул Хоуз. – А после того раза вы с ним не виделись?

– Я видела его только на лестнице.

– Сколько раз?

– После того нашего разговора он был здесь однажды вечером. То есть на прошлой неделе. А еще – вчера вечером.

– Он спал здесь вчера ночью?

– Наверное. Откуда мне знать? – Внезапно до девицы дошло, что на ней ничего нет, кроме прозрачной короткой рубашки. Она поспешно прикрыла ладонями пышный бюст.

– Когда он вчера пришел домой?

– Довольно поздно. Наверное, уже после полуночи. Я слушала радио. Понимаете, вчера ночью было очень жарко. В этих квартирах спать почти невозможно. Они нагреваются, как духовки. Дверь была открыта, и я услышала, как он поднимается по лестнице, потом идет к своей квартире… Я выглянула поздороваться. Он как раз вставлял ключ в замок. Ну и вид у него был, клянусь богом! Вылитый русский шпион! Только пилюль от кашля недоставало для полноты картины.

– У него в руках что-нибудь было?

– Только сумка, вернее, бумажный пакет – вроде бы с продуктами. Ах да. Еще бинокль! Представляете? По-моему, театральный. Я даже спросила: наверное, были в театре?

– И что он ответил?

– Рассмеялся. Вот пугало огородное! Смит. Джон Смит. Надо же! Просто смех! А вы как думаете?

– Что – просто смех? – спросил Хоуз.

– Ну, такая фамилия и все такое. Вы понимаете. Он просто чучело. Сдается мне, больше он сюда не вернется.

– Да, это вряд ли, – согласился Хоуз. По-видимому, решил он, у соседки Смита тоже ветер в голове гуляет, уж больно она бессвязно выражается и постоянно перескакивает с одного предмета на другой. О чем это она говорила?

– Он кто – вор?

– Мы не знаем. А он сам ничего не рассказывал вам о себе?

– Нет. Ничего. Он вообще не отличался разговорчивостью. Да и потом, он ведь был здесь всего несколько раз. И даже тогда, казалось, все время торопился. Однажды я в шутку сказала: наверное, тут у него летняя дача. Понимаете, я ничего такого не имела в виду. А он говорит: да, здесь, мол, его убежище. Ну и чучело! Надо же – Смит! – И девица снова расхохоталась.

– А он не говорил вам, кем он работает? И вообще – чем занимается?

– Нет. – Соседка скрестила руки на груди. – Пойду-ка я лучше накину что-нибудь на себя, – объявила она. – Я дремала, а тут началась пальба. Я так испугалась, что сбежала вниз прямо в ночной рубашке. Ну и вид у меня, правда? – Она хихикнула. – Лучше пойду надену что-нибудь. Приятно было побеседовать. А знаете, вы совсем не похожи на шпика.

– Спасибо, – поблагодарил Хоуз. Наверное, она сделала ему комплимент?

На пороге девица обернулась:

– Надеюсь, вы его сцапаете. Вряд ли его так трудно будет найти. Сколько в городе типов вроде него?

– Вы хотели спросить – сколько в нашем городе Смитов? – не понял Хоуз.

Соседка удивленно посмотрела на детектива: с чего бы он так разволновался?

– Вы тоже – тот еще тип, – сообщила она на прощание.

Он проводил ее взглядом. Потом пожал плечами, закрыл за собой дверь квартиры «Смита» и спустился вниз, на улицу. Домовладелица все еще рыдала.

Хоуз приказал одному из патрульных не пускать никого в квартиру номер 22, пока ее не осмотрят эксперты-криминалисты.

Потом вернулся в участок.

Пять часов вечера.

Когда Хоуз вошел в комнату, Карелла сидел за столом и пил кофе из бумажного стаканчика. Уиллиса и Мейера еще не было. В отделе было тихо.

– Здорово, Коттон, – сказал Карелла.

– Привет, Стив, – отозвался Хоуз.

– Говорят, ты угодил в перепалку на Двенадцатой?

– Угу.

– Ты цел?

– Как огурчик. Вот только опять упустил гада.

– Выпей кофейку. У меня скоро стол рухнет от телефонных звонков. Человек пятьдесят доложили о пальбе. Значит, он снова ушел?

– Угу, – промычал Коттон.

– Что ж. – Карелла пожал плечами. – Сливки? Сахар?

– Немножко.

Карелла налил в стаканчик кофе и подал его Хоузу:

– Расслабься. Можем немного отдохнуть.

– Сначала мне нужно позвонить.

– Куда?

– К ребятам, которые выдают лицензии на ношение оружия. – Он высыпал на стол содержимое своих карманов. – Вот что я нашел у него в квартире. Как по-твоему, к «люгеру» они подойдут?

– К чему же еще? – сказал Карелла. – Конечно, к «люгеру» и ни к чему другому.

– Хочу проверить, кто в нашем районе покупал лицензию на покупку «люгера». Кто знает, может, тут нам повезет.

– И не надейся, – возразил Карелла. – Никогда ничего не бывает слишком просто, Коттон.

– Попытка не пытка, – отозвался Хоуз и посмотрел на настенные часы. – Господи! Уже пять. Остается три часа. – Он пододвинул к себе телефон и позвонил. Закончив говорить, жадно отпил большой глоток кофе и, закинув ноги на стол, сказал Карелле: – Они перезвонят. Ух-х-х-х!

– Как думаешь, кончится когда-нибудь эта чертова жара?

– Хотелось бы надеяться.

Два детектива молча пили кофе. В данный момент им не нужно было общение. Их заливали лучи яркого солнца, которое проникало сквозь зарешеченное окно и испещряло пол золотыми треугольниками. Гудели электровентиляторы, перегоняя с места на место прозрачный воздух. Издалека, снизу, с улицы, доносились привычные городские шумы. Они сидели в тихой комнате, и на некоторое время стали не полицейскими, ломающими головы над трудным делом в самый жаркий день в году. Они были просто двое друзей, которым приятно попить кофе в тишине.

– У меня сегодня свидание, – сообщил Хоуз.

Карелла улыбнулся:

– Симпатичная девушка?

– Она вдова, – ответил Хоуз. – Очень хорошенькая. Я познакомился с ней сегодня днем. Или утром? В общем, до обеда. Блондинка. Очень хорошенькая.

– А Тедди – брюнетка, – сказал Карелла. – У нее черные волосы. Очень черные.

– Когда ты меня с ней познакомишь? – поинтересовался Хоуз.

– Не знаю. Когда хочешь. Сегодня мы с ней хотели сходить в кино. Она замечательно читает по губам. Ей нравятся фильмы так же, как и слышащим.

Хоуз больше не удивлялся тому, как спокойно Карелла говорит о физическом недостатке своей жены Тедди. Она с рождения была глухонемой, но данное обстоятельство, видимо, ничуть не мешало ей быть счастливой. Хоуз много слышал о ней от других детективов участка, и у него создалось впечатление о Тедди как о живой, интересной, яркой и чертовски красивой молодой женщине. И надо сказать, он был весьма недалек от истины. Кроме того, Карелла был ему симпатичен, и он заранее готов был полюбить Тедди. Хоузу в самом деле хотелось с ней познакомиться.

– Говоришь, сегодня вы идете в кино? – переспросил Хоуз.

– Угу, – ответил Карелла.

Хоуз некоторое время колебался. Может, имеет смысл познакомиться с Тедди именно сегодня? Или лучше наслаждаться обществом Кристины Максвелл в одиночестве? Кристина Максвелл победила, доказав правильность старого изречения: джентльмены предпочитают блондинок.

– У нас сегодня первое свидание, – извиняющимся тоном произнес Хоуз. – Когда мы с ней познакомимся получше, давай как-нибудь устроим парное свидание.

– Заметано, в любое время, как скажешь, – согласился Карелла.

В комнате снова наступила тишина. Снизу, из канцелярии, слышался треск пишущей машинки Мисколо. Два детектива молча пили кофе. Какими мирными казались эти несколько минут отдыха, выпавшие из общей гонки, – краткая передышка в беге наперегонки со временем.

Передышка скоро закончилась.

– Что тут у вас? Загородный клуб? – крикнул Уиллис, врываясь в комнату.

– Ты только посмотри на них! – вторил ему Мейер. – Мы корячимся, носимся по всему городу, а они тут кофеек попивают!

– Брось, – сказал Карелла.

– Как вам это нравится? – продолжал Уиллис, не в силах сразу затормозить. – Коттон, я слышал, тебя подстрелили. Дежурный сказал, что ты у нас герой.

– Ничего подобного, – ответил Хоуз, жалея о внезапно прерванной тишине. – Он промахнулся.

– Жаль, жаль, – произнес Уиллис.

Детектив Уиллис был низкорослый и щупленький с виду – жокей по телосложению. Но Жиртрест Доннер говорил о нем сущую правду: с Уиллисом шутки были плохи. Он знал дзюдо так же хорошо, как и Уголовный кодекс, и мог сломать руку практически одним взглядом.

Мейер шумно придвинул стул к столу.

– Хэл, сходи налей нам кофе, ладно? У Мисколо, наверное, уже вода закипела.

Уиллис тяжело вздохнул:

– Мужик, я устал…

– Давай-давай! – подтолкнул его Мейер. – Старших надо уважать.

Уиллис снова вздохнул и поплелся вниз, в канцелярию.

– Как сходил в бар, Стив? – поинтересовался Мейер.

– Что?

– В «Паб». Разве он не так назывался? Кто-нибудь его опознал?

– Нет, никто. А бар совсем неплох. В начале Тринадцатой. Загляни туда, если окажешься неподалеку.

– Тебе там хоть налили? – полюбопытствовал Мейер.

– Естественно, – ответил Карелла.

– Вот пьяница!

– Да я получил-то всего пару пива.

– Больше, чем у меня было с завтрака, – заявил Мейер. – Куда, к черту, запропастился Уиллис с кофе?

Зазвонил телефон. Хоуз снял трубку.

– 87-й участок, Хоуз. – Он послушал. – А, Боб, привет. Секунду. – Он передал трубку Карелле: – Тебя, Стив. Это О'Брайен.

– Привет, Боб, – сказал в трубку Карелла.

– Стив, я до сих пор таскаюсь за этим Самальсоном. Он только что вышел из супермаркета. Сидит в баре через дорогу – по-моему, зашел пропустить стаканчик, прежде чем идти домой. Хочешь, чтобы я и дальше его пас?

– Погоди, Боб.

Карелла положил трубку на стол и нажал кнопку интеркома.

– Слушаю, – отозвался голос лейтенанта Бирнса.

– Пит, О'Брайен на проводе, – сообщил Карелла. – Ты хочешь, чтобы он и дальше пас Самальсона?

– Восемь вечера уже есть? – спросил Бирнс.

– Нет.

– Тогда пусть пасет. Вели Бобу не отходить от клиента, пока тот не завалится спать. А вообще-то лучше бы для верности последить за ним всю ночь. Если он замешан в деле, наш поганый стрелок может заявиться к нему.

– Ладно, – откликнулся Карелла. – Но потом ты его сменишь, Пит?

– Ах, черт, вели ему позвонить мне, когда Самальсон войдет к себе в квартиру. Я попрошу прислать ему на смену кого-нибудь из 102-го.

– Хорошо. – Карелла отключился и поднял трубку: – Боб, ходи за ним, пока он не войдет в квартиру. Потом позвони Питу, и он пришлет кого-нибудь из 102-го участка, чтобы тебя сменили. Он хочет, чтобы за клиентом следили всю ночь.

– А если он сейчас не домой? – предположил О'Брайен.

– Ну что тебе сказать, Боб?

– Черт! А я сегодня вечером собирался пойти на бейсбол.

– А я – в кино. Слушай, так или иначе, к восьми все будет кончено.

– Для нашего стрелка – да. Но Пит считает, что он может быть связан с Самальсоном.

– Боб, на самом деле он так не считает, но хочет на всякий случай везде, как говорится, подстелить соломки. Этот Самальсон явно чего-то недоговаривает.

– По-твоему, киллер пойдет прятаться на квартире парня, которого уже допрашивали в полиции? Притянуто за уши, Стив!

– Сегодня жарко, Боб. Может, у Пита шарики за ролики заехали.

– Конечно, но куда… Ах ты, ублюдок! Вышел из бара! Я перезвоню попозже. Слушай, сделай милость!

– Что такое?

– Прикончи дело к восьми. Я хочу успеть на игру.

– Попробуем.

– Он уходит. Пока, Стив! – О'Брайен повесил трубку.

– О'Брайен, – объяснил остальным Карелла, – ноет и жалуется. Ему надоело таскаться хвостом за Самальсоном. Говорит, что это нелепо. И я тоже так считаю. У Самальсона нет такого душка.

– Что значит «нет такого душка»? – не понял Мейер.

– Не знаешь? У всех воров в нашем городе определенный запах. У Самальсона этого запаха, или душка, нет. Если он повязан с нашим киллером, я готов съесть его поганый бинокль!

Снова зазвонил телефон.

– Не иначе как Самальсон, – сказал Хоуз. – С жалобой на О'Брайена, который его преследует.

Улыбаясь, Карелла снял трубку.

– 87-й участок, детектив Карелла, – сказал он. – Да, пожалуйста. – Он прикрыл микрофон рукой. – Из отдела выдачи лицензий. Хочешь, я послушаю?

– Будь другом.

– Давайте, – сказал Карелла в трубку. Некоторое время он слушал, что ему говорят, затем повернулся к Хоузу: – В участке зарегистрировано сорок семь «люгеров». Переписать имена всех владельцев?

– Мне только что пришло в голову, – сказал Хоуз.

– Что?

– Когда выдают лицензию, на обратной стороне есть отпечатки. Если…

– Ничего, – сказал в трубку Карелла. – Ничего страшного. Спасибо большое. – Он положил трубку. – Если бы наш писатель, – он повернулся к Хоузу, – приобрел лицензию на ношение оружия, его отпечатки имелись бы в досье. Следовательно, у нашего парня лицензии нет.

Хоуз кивнул.

– Стив, у тебя когда-нибудь выдавался такой день?

– Какой?

– Когда ты делаешь ошибку за ошибкой, – уныло пояснил Хоуз.

– Я ведь знал, что ты звонишь в отдел выдачи лицензий. Разве я пытался тебя остановить?

Хоуз вздохнул и посмотрел в окно. В это время вошел Уиллис с кофе.

– Пожалуйста, сэр, – сказал он, кланяясь Мейеру. – Надеюсь, сэр, вы всем довольны.

– Я оставлю тебе большие чаевые, – пообещал Мейер, взял стаканчик и откашлялся.

– А я хочу дать тебе хороший совет, – отозвался Уиллис.

– Какой?

– Не становись полицейским. Часы тянутся медленно, зарплата маленькая, да еще приходится быть на побегушках у сотрудников.

– Кажется, я простудился, – заявил Мейер. Он полез в задний карман и достал коробочку пилюль от кашля. – Летом я всегда простужаюсь. Летние простуды хуже всего, и я всегда их подхватываю. – Он положил таблетку на язык. – Кто-нибудь хочет?

Никто не ответил. Мейер положил коробочку обратно в карман. Потом взял стаканчик и стал маленькими глоточками пить кофе.

– Тихо как, – сказал Уиллис.

– Ага.

– Думаете, он имеет в виду какую-то конкретную Леди, конкретную женщину? – спросил Хоуз.

– Не знаю, – откликнулся Карелла. – Но наверное, да.

– Он использовал псевдоним Джон Смит, – сообщил Хоуз, – когда поселился в той квартире. Там нет ни одежды, ни продуктов.

– Джон Смит. Шерше ля фам! – воскликнул Мейер. – Ищите женщину!

– Мы целый день только и делаем, что шершим эту самую ля фам! – отозвался Хоуз. – Я уже выдохся.

– Остынь, парень, – посоветовал Карелла и посмотрел на настенные часы. – Сейчас четверть шестого. Скоро все будет кончено.

И тут началось.

Глава 12

Все началось с толстухи в домашнем халате. Ее появление у решетчатой загородки знаменовало собой череду событий, не имевших непосредственного отношения к делу, однако ужасно некстати вмешавшихся в гладкий ход расследования. Если бы им дано было выбирать, колы 87-го участка врагам не пожелали бы такого развития событий. Ведь все они трудились ради того, чтобы предотвратить убийство, которое должно было состояться вечером. Но они вымотались, выполняя свою работу, а события, случившиеся в последующие пятьдесят минут, вовсе не складывались, не подходили к мозаике, которую они собирали. Они пришлись совершенно некстати. То, что произошло в ближайшие пятьдесят минут, ни на йоту не продвинуло полицейских в деле розыска Леди или человека, который грозился ее убить. Цепь событий началась в 5:15 в среду 24 июля. И закончилась лишь в пять минут седьмого того же дня.

Случившееся было лишь тратой времени, единственного, чем располагали детективы.

Толстуха в домашнем халате, запыхавшись, прислонилась к деревянной перегородке. Она держала за руку десятилетнего светловолосого мальчугана в синих полотняных штанишках и футболке в красную полоску. Это был Фрэнки Аннуци. Женщину распирали чувства; казалось, она вот-вот лопнет. Лицо ее побагровело, глаза метали молнии, губы сжались в тонкую линию, сдерживая готовый прорваться гнев. Она подлетела к перегородке, словно намереваясь снести ее до основания, но в последний момент резко затормозила. Пар, накопленный внутри нее, вырвался наружу. Толстуха раскрыла рот и заревела во всю мощь своих легких:

– Где тут лейтенант?

Мейер поперхнулся кофе и едва не подавился своей таблеткой. Он крутанулся на стуле. Уиллис, Карелла и Хоуз уставились на женщину так, словно она была духом самой Преступности.

– Лейтенант! – вопила толстуха. – Лейтенант! Где он?

Карелла встал и подошел к перегородке. Он сразу же узнал мальчика.

– Привет, Фрэнки. Чем я могу вам помочь, мэм? У вас…

– Не здоровайтесь с ним! – закричала женщина. – Даже не смотрите на него! Кто вы такой?

– Детектив Карелла.

– Вот что, детектив Карелла, я хочу поговорить с… – Вдруг толстуха опомнилась. – Tu sei italiano?

– Si, – ответил Карелла.

– Bene. Dove il tenente? Voglio parlare con… [1]1
  – Ты итальянец?
  – Да.
  – Хорошо. Где лейтенант? Я хочу говорить с… ( ит.)


[Закрыть]

– Я не очень хорошо понимаю по-итальянски, – признался Карелла.

– Нет? Почему? Где лейтенант?

– Может, я смогу вам помочь?

– Вы задержали здесь Фрэнки сегодня днем?

– Да.

– Зачем?

– Чтобы расспросить его кое о чем.

– Я его мать. Я миссис Аннуци. Миссис Рудольф Аннуци. Я женщина честная, и муж мой порядочный человек. Зачем вы притащили сюда моего сына?

– Миссис Аннуци, сегодня утром ваш сын принес нам письмо. Мы разыскиваем человека, который дал ему это письмо, вот и все. Мы просто задали ему несколько вопросов.

– Вы не имеете никакого права! – закричала миссис Аннуци. – Он не преступник!

– Никто и не говорит, что он преступник, – заявил Карелла.

– Тогда что мой мальчик делал в полицейском участке?!

– Я же вам сказал…

Где-то в комнате зазвонил телефон. Звонок совпал с очередным воплем миссис Аннуци, так что до Кареллы донеслось только:

– Никогда, никогда в жизни меня так не унижали!

– Полно, успокойтесь, синьора! – посоветовал Карелла.

Мейер снял трубку.

– 87-й участок, детектив Мейер.

– Не смейте называть меня синьорой, я вам не бабушка! – Унизили! Унизили! Vergogna, vergogna! Его увезли на полицейской машине! Прямо на улице схватили! Он стоял с другими мальчиками, а ваш «черный воронок» подъехал к тротуару, оттуда вышли два копа и схватили его! Как…

– Что? – переспросил Мейер.

Миссис Аннуци повернулась в его сторону.

– Я говорю, два копа… – Тут она увидела, что он разговаривает по телефону.

– Ясно, выезжаем! – вскричал Мейер и быстро положил трубку на рычаг. – Уиллис, поехали! На углу Десятой и Калвер ограбление. Парень отстреливается от пешего полицейского и двух патрульных машин!

– Господи Иисусе! – воскликнул Уиллис.

Они выбежали, едва не сбив с ног миссис Аннуци.

– Преступники! – кричала она, пока два детектива сбегали вниз по лестнице. – Вы имеете дело с преступниками! Вы притащили моего сына в полицейский участок, словно какого-нибудь воришку! Он хороший мальчик, он… – Внезапно новая мысль пришла ей в голову. – Вы его били? Били дубинкой?

– Нет, нет, ну что вы, миссис Аннуци! – попытался остановить ее Карелла, но тут его внимание отвлекли чьи-то шаги.

Кто-то грохотал ботинками по металлической лестнице. Скоро на площадке второго этажа показался человек в наручниках. За ним, спотыкаясь, брел второй, с окровавленным лицом. Миссис Аннуци повернулась, следуя за взглядом Кареллы, как раз тогда, когда на второй этаж взошел патрульный, эскортирующий парочку мужчин. Патрульный толкнул в спину человека в наручниках. Миссис Аннуци раскрыла рот.

– Ах, боже мой! – воскликнула она. – Пресвятая Дева Мария и Иосиф!

Хоуз уже вскочил на ноги и подошел к перегородке.

– Миссис Аннуци, – заторопился Карелла, – может быть, мы с вами присядем вот здесь, на лавочке? Здесь мы можем спокойно…

– Что там у вас? – спросил Хоуз у патрульного.

– Его голова! Вы только посмотрите на его голову! – воскликнула миссис Аннуци, бледнея. – Не смотри, Фрэнки, – тут же добавила она, противореча самой себе.

Голова человека действительно представляла собой ужасное зрелище. Волосы слиплись от крови; кровь текла по лицу и шее, пачкая белую футболку. На лбу у него зияла открытая рана, и оттуда тоже текла кровь прямо по его носу.

– Этот сукин сын бил его бейсбольной битой, сэр, – объяснил патрульный. – Тот, окровавленный, – торговец наркотиками. Дежурный лейтенант подумал, что дело может быть связано с наркотой, и решил, что вам стоит его допросить.

– Никакой я не барыга, – возмутился окровавленный. – Я хочу, чтобы его отправили за решетку! Он ударил меня битой!

– Вы лучше отправьте его в больницу, – заметил Хоуз, глядя на окровавленного.

– Никакой больницы! Никуда не поеду, с места не сдвинусь, пока его не посадят! Он ударил меня бейсбольной битой! Этот сукин сын…

Миссис Аннуци только охала и стонала.

– Давайте выйдем отсюда, – предложил ей Карелла. – Сядем на лавочку, хорошо? Я объясню вам, почему ваш сын оказался здесь.

Хоуз втолкнул в помещение человека в наручниках.

– Давай сюда! – велел он. Затем приказал патрульному: – Алек, сними с него браслеты. А вам, мистер, – обратился к окровавленному, – лучше поехать в больницу.

– Никаких больниц! – заявил потерпевший. – Пока его не приговорят и не посадят, я никуда не поеду!

Патрульный снял со второго наручники.

– Приложи к голове того парня хоть мокрую тряпку, – посоветовал Хоуз, и патрульный ушел. – Как вас зовут, мистер?

– Мендес, – сказал окровавленный. – Рауль Мендес.

– Ты, значит, торгуешь наркотиками, да, Рауль?

– Никогда в жизни не толкал наркоту! Поверьте мне, это враки! Тот парень просто подошел ко мне…

Хоуз повернулся ко второму задержанному:

– Как ваше имя?

– Да пошел ты! – буркнул мужчина.

Хоуз пристально посмотрел на него:

– Выложите содержимое ваших карманов сюда, на стол.

Задержанный не шелохнулся.

– Я сказал…

Внезапно мужчина бросился на Хоуза, яростно размахивая кулаками. Хоуз одной рукой схватил его за шиворот, а другой ударил по лицу. Задержанный отлетел назад на несколько шагов, снова сжал кулаки и пошел на Хоуза. Хоуз быстро провел удар ему в солнечное сплетение, и задира скрючился от боли.

– Давай выкладывай, что там у тебя в карманах, мразь, – процедил Хоуз.

Мужчина вывернул карманы.

– Вот так. А теперь отвечай, как тебя зовут.

Хоуз принялся рассматривать накопления, оказавшиеся в карманах задержанного.

– Джон Бегли. Ты, сукин сын, если еще раз меня ударишь…

– Заткни пасть! – отрезал Хоуз.

Бегли немедленно заткнулся.

– За что ты ударил его бейсбольной битой?

– Это мое дело, – сказал Бегли.

– И мое тоже, – парировал Хоуз.

– Он пытался меня убить, – пожаловался Мендес. – Нападение! Преступление против личности первой степени! Статья 240-я. Нападение с намерением убить.

– Я не пытался убить его, – возразил Бегли. – Если бы я хотел его убить, он сейчас не стоял бы на своих ногах!

– Откуда такие познания в Уголовном кодексе, мистер Мендес? – поинтересовался Хоуз.

– Слышал, как ребята по соседству говорили, – ответил тот. – Да кто не знает о 240-й статье? Разбойное нападение и все такое.

– В статье 240-й, Бегли, говорится о наказании за нападение первой степени, – пояснил Хоуз. – Можешь схлопотать десять лет. Но еще существует статья 242-я – нападение второй степени. Не менее пяти лет плюс штраф, но, может быть, удастся отделаться одним штрафом. Что выбираешь?

– Я не хотел его убивать.

– Он торгует наркотиками?

– Спросите его самого.

– Я тебя спрашиваю.

– Я не стукач. Я его и знать не знаю. И не пытался его убить. Просто хотел руки-ноги ему переломать. Особенно ноги.

– Почему?

– Он волочился за моей женой.

– Что ты имеешь в виду?

– А как по-вашему?

– Что скажешь, Мендес?

– Он псих. Я его жену и знать не знаю.

– Врешь, сукин сын! – заорал Бегли, набрасываясь на Мендеса.

Хоуз отпихнул его:

– Остынь, Бегли, или я тебя взгрею как следует!

– Он знает мою жену! – продолжал орать Бегли. – И даже слишком хорошо знает! Я тебя достану, сволочь! Пусть я сяду, но все равно достану, когда выйду!

– Я же вам говорил, он псих! – проговорил Мендес. – Псих! Я стоял себе на углу, занимался своими делами, как вдруг он набросился на меня с бейсбольной битой и как начал колотить!

– Хорошо, хорошо, успокойся, – увещевал Хоуз.

Вернулся патрульный с мокрой тряпкой.

– Алек, нам ничего не нужно, – сказал Хоуз. – Отвезите этого человека в больницу, пока он не умер от потери крови прямо у нас в участке.

– Никуда не поеду, пока его не посадят! – завизжал Мендес. – С места не сойду…

– Сам хочешь сесть, Мендес? – спросил Хоуз. – За сопротивление полиции?

– Какого…

– Чтобы духу твоего здесь не было! От тебя наркотой разит за целую милю!

– Я не барыга!

– Он барыга, сэр, – вмешался патрульный. – Его уже дважды забирали за наркоту.

– Убирайся отсюда к черту, Мендес! – закричал Хоуз.

– Барыга? Вы меня с кем-то…

– И помни: попадешься мне хоть с миллиграммом наркоты, я сам тебя изобью бейсбольной битой! А теперь – марш отсюда! Увези его в больницу, Алек.

– Пошли, – потребовал патрульный, беря Мендеса под руку.

– Барыга, – бормотал Мендес, пока они выходили. – Стоит один раз оступиться, как на тебе уже клеймо на всю жизнь!

– Ты оступался дважды, – напомнил патрульный.

– Ладно, ладно, дважды, – ворчал Мендес, спускаясь по лестнице.

Миссис Аннуци с трудом перевела дыхание.

– Вот видите, – сказал ей Карелла, – мы просто задали несколько вопросов. Ваш сын, миссис Аннуци, своего рода герой. Можете так и сказать вашим соседям.

– Чтобы этот киллер явился по его душу? Нет уж, спасибо, не надо.

В это время Хоуз приступил к первичному допросу задержанного:

– Бегли, ты пытался убить его?

– Я же вам сказал. Нет. Слушайте…

– Что?

Бегли понизил голос до шепота:

– Было только нападение второй степени. Тот тип волочился за моей женой. Вот представьте, а если бы такое случилось с вашей женой?

– Я не женат.

– Ладно, вы только представьте. Вы собираетесь посадить меня за то, что я защищал мой дом?

– Все решит суд, – пояснил Хоуз.

Бегли зашептал еще тише:

– Давайте порешим это дело сами, а?

– Что?

– Сколько это будет стоить? Три куска? Двести пятьдесят?

– Не на того напал, – огрызнулся Хоуз.

– Ладно, ладно, – ухмыльнулся Бегли.

Хоуз позвонил дежурному. Трубку снял Арти Ноулз, сержант, сменивший Марчисона в четыре часа дня.

– Арти, говорит Коттон Хоуз. Можешь забирать этого придурка. Нападение второй степени. Пришли, пожалуйста, кого-нибудь за ним.

– Есть! – отозвался Ноулз.

– Шутите? – спросил Бегли.

– Я серьезно, – ответил Хоуз.

– Отказываетесь от пяти сотен баксов?

– А ты что, предлагаешь мне взятку? Можем приписать их к обвинению.

– Ладно, ладно, – торопливо отступил Бегли. – Я ничего не предлагал. Ну дела!

Он все еще удивлялся, когда патрульный повел его вниз. В коридоре они разминулись с Бертом Клингом. Клинг был высокий моложавый светловолосый детектив. На нем были кожаная куртка и полотняные брюки. Джинсовая рубаха под курткой промокла от пота.

– Привет, – бросил он Хоузу. – Как дела?

– Нападение второй степени, – ответил тот. – А ты как, закончил?

– Ага, – кивнул Клинг. – В портовый район надо посылать молодых. Видно, я никогда ничему не научусь. В доках нет ни одного парня, который не знает, что я – коп.

– Но хоть что-то тебе удалось выудить?

– Наверное, нет, но при мне никто не упоминал о героине, это точно. Почему бы Питу не передать это Отделу по борьбе с наркотиками?

– Он хочет покончить с барыгами на нашем участке. Пытается вызнать, откуда они получают товар. Ты ведь знаешь, как Пит относится к наркоте.

– Кого там Стив так нежно держит за ручку?

– Одну истеричную мамашу, – объяснил Хоуз.

Снизу послышался голос Мейера. Клинг снял куртку.

– Братец, ну и жара! – пожаловался он. – Ты когда-нибудь разгружал пароход?

– Нет, – ухмыльнулся Хоуз.

– А ну пошел! – прикрикнул Мейер. – И нечего огрызаться! – Он подтолкнул идущего впереди него человека и вскользь посмотрел на женщину, сидящую на скамье. На его задержанном были наручники. Наручники впивались ему в запястья.

Полицейские наручники очень похожи на игрушечные, которые мальчишки покупают по тридцать центов. Отличие заключается только в том, что у полицейских наручники настоящие. Они сделаны из стали и представляют собой миниатюрную переносную камеру пыток. В сталь вделан подвижной рычажок с зазубренным краем, который больно впивается в тело. Зазубренный выступ двигается только в одном направлении – вперед. Точнее, его можно задвинуть обратно, в его стальную оправу, но для этого необходимо крутануть его на триста шестьдесят градусов. Перед тем как наручник надевают на запястье, его замок необязательно отпирать ключом. Офицер полиции, производящий арест, попросту двигает рычажок до тех пор, пока он не защелкнется на запястье задержанного. Затем полицейский вставляет ключ в замок – и готово. Запястье не дает зубчатому краю снова описать круг. Для того чтобы снять наручники, ключ необходим.

Кольца наручников соединены металлической цепью в три звена. Хотя их и называют браслетами, носить их совсем не удобно. Если постараться, можно надеть их так, чтобы они не слишком больно впивались в плоть. Но обычно полицейским, которые производят арест, не до нежностей. Им важно как можно скорее заковать преступника. Офицер полиции сжимает наручник, выводя наружу рычажок с зазубренным краем, надевает браслет на запястье арестованного и надавливает на него до тех пор, пока рычажок не вопьется в кость. После наручников руки немилосердно болят; кожа на запястьях часто бывает изодрана в клочья.

С человеком, которого Мейер втолкнул в комнату для допросов, особенно не церемонились. Он затеял перестрелку с целым взводом полицейских; когда его, наконец, схватили, то заковали в наручники с особой мстительностью. Теперь при любом движении арестованный морщился от боли. Когда Мейер с силой втолкнул его в комнату, задержанный невольно задвигал руками, пытаясь сохранить равновесие, и зубчатый рычажок еще глубже впился ему в руку.