Текст книги "Закопайте Эльминстера поглубже (ЛП)"

Автор книги: Эд Гринвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

Которая возникнет, когда он освоит Искусство подчинять чужие разумы, как Мэншун, и завладеет более молодым и сильным телом своей правнучки.

Но пока должны существовать и другие клоны Эльминстера, тщательно спрятанные в Сюзейле.

И сейчас, пока Мэншун может оставить в покое текущего Эльминстера, его главной задачей должно стать нахождение и уничтожение ожидающих клонов.

Пускай благородные заговорщики плетут интриги и убивают друг друга; когда ряды лордов поредеют, он сможет вернуться к этой игре и тогда захватить Драконий Трон, или решить, кто будет его согревать, пока не наступит время сорвать плоды и избавиться от марионетки.

Начиная с этого мгновения, в первую очередь он будет охотиться и уничтожать спрятанных Эльминстеров.

Будь я Эльминстером, где в Сюзейле я спрятал бы своих двойников?

Или… подождите–ка!

Мэншун сам много раз испытывал смерть, нередко – как раз благодаря Эльминстеру. Он привык к этому, стал жёстче и сильнее. Но не его противник.

Эти прятки, этот отказ выступить против Мэншуна, запросто могли означать, что Эльминстер – пробудившийся клон – где–то скрывается. Что смерть заставила его бояться Мэншуна, и он остаётся в укрытии, используя заклинания, чтобы видеть и слышать через свою марионетку – Амарун Белую Волну.

А значит, вопрос следует сформулировать так: будь я Эльминстером, где бы в Сюзейле я спрятал себя?

В месте, где смог бы держать поблизости по меньшей мере одного клона. В месте, где на него не смогут случайно наткнуться слуги или простой народ. В месте, которое не станут без предупреждения обыскивать пурпурные драконы, или, что ещё важнее, боевые маги.

Но таково было мнение Мэншуна, успешного правителя и военачальника. А как думает Эльминстер?

Он хитёр, но ленив, считает себя умным, но зачастую выбирает самый лёгкий путь. Он прожил много веков и был любимым слугой богини; у него есть гордость, он сам – гордость. И он пытается стать таким как я, более успешным архимагом, избежав при этом трудного пути.

Какой способ скрыться от боевых магов и жить праздно, в роскоши, получая магию по первому желанию, может быть лучше, чем «спрятать» себя в обличье могущественного мага?

Да!

Будь Эльминстер, к примеру, Лараком Дардулкином, он мог обитать в самом сердце Сюзейла в похожем на крепость особняке, купаться в роскоши, мог швыряться заклинаниями, не вызывая подозрений, к нему могли подлизываться и целовать ноги…

Ларак Дардулкин…

Самый могущественный независимый маг в Сюзейле. Идеальная маска для клона Эльминстера.

Мэншун вскочил с кресла и шагнул в гущу своих прорицательных сфер.

Вот эту легко было настроить следить за особняком этого надменного волшебника…

Но когда в поле зрения возникла картинка особняка, Мэншун затряс головой от изумления. Когда всё это случилось?

Высокий дом Ларака Дардулкина наполовину исчез, одна сторона была открыта небу, и в самом сердце руин и разрушения он увидел архимага, свернувшегося в клубочек на полу, окружённого десятью доспешными ужасами, которые кружились вокруг него обеспокоенным и неуверенным хороводом.

Ну и ну! Если это и в самом деле Эльминстер, Мэншуну представился самим Бэйном посланный шанс! Убить Эльминстера сейчас, когда он уже повержен – но сделать это жёстко, быстро и сильно, в случае, если тот, кто победил его, по–прежнему где–то поблизости. А если Дардулкин не был Эльминстером, это по–прежнему была прекрасная возможность ограбить его обитель или превратить волшебника в очередного полезного раба.

Мэншун торопливо пересёк погреб. Лучше всего подойдёт самый сильный его созерцатель – живой, а не тиран смерти.

Да, созерцатели оставались внушительными тварями, когда дело касалось силового противостояния.

* * *

– Беспокоить матушку Арклета нет нужды, – сказала им Шторм. – Его парализованное тело провело нас за ворота – этого достаточно. Кладите его вот сюда.

Они находились на землях особняка Делькаслов, на поросшем травой склоне, между садом, аккуратно посаженым таким образом, чтобы казаться диким, и более строгой террасой, обрамлявшей крайнюю посадку фруктовых деревьев.

– Слишком устала для стычек с благородными матронами, а? – хмыкнул Мирт, когда они осторожно уложили Арклета на землю.

– Слишком устала для любых любезностей, которые только придут тебе в голову, – пробормотала Шторм. – Надеюсь, Арклет сможет добыть немного целебных зелий из семейных кладовых – если там найдётся такое сокровище – прежде чем я отрублюсь. Эл, постарайся сделать всё быстро.

– Хорошо, – ответил Эльминстер, голос которого по–прежнему казался неуместным, исходя из юного стройного тела Амарун. – Приляг здесь, Шторм, а я устроюсь между тобой и парнем, и сможем сделать всё так, что тебе даже садиться не придётся.

– Снова его исцеляешь? – спросил Мирт, протягивая руку Шторм, помогая ей опуститься на траву.

– Да, – отозвалась та. – Буду держать его, пока он работает над заклинанием, но это то же самое. Я исцеляю, когда Эл истощается, чтобы беречь его от безумия.

– Я отойду вон туда, и буду держать ножи наготове, – прорычал Мирт. – Жаль, что у тебя нет лишних заклинаний, чтобы снова сделать меня молодым, стройным и сильным. Или убрать боль в ногах.

Наклонившись, он вгляделся в неподвижное тело Арклета Делькасла. Рука юного лорда была изогнута, а одна нога поднята, чтобы сделать следующий шаг.

– Интересно, понимает ли он, что вы собираетесь с ним проделать?

Устроившись на земле, Эльминстер повернул голову и заглянул Арклету в лицо.

Его ответ прозвучал голосом Амарун, наполовину мрачным, наполовину – голосом готового сорваться в слёзы человека.

– О, он знает. Поверь мне, знает.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
ДИСПУТЫ И ВЗАИМНЫЕ УПРЁКИ

Арклет помахал рукой.

– Я снова могу пошевелиться! Слава всем богам! Спасибо!

Рука Амарун осталась на его шее, и из её прекрасных уст – которые он только собирался поцеловать – раздался глубокий голос Эльминстера.

– Придержи немного свои благодарности, парень. Мы пока не закончили.

Арклет сощурился.

– Да? Что ты собираешься делать?

– Шторм, – спросил Эл, – ты готова?

– Да, – вздохнула Шторм. – Это необходимо.

– Да, необходимо.

Арклет взревел и откинул назад голову, пытаясь отдёрнуться. Рука Рун на его плече неожиданно с силой вцепилась в юношу.

– Надеюсь, ты объяснишь, что именно «необходимо», прежде чем сделать это со мной, маг.

– Мы должны заглянуть тебе в голову, чтобы убедиться, что на тебя никто не воздействует магически, не шпионит через тебя, и не использует на тебе следящие чары.

Арклет напрягся.

– Я знал! Я так и знал, что ты найдёшь какой–то повод, чтобы…

– Значит, ты оказался прав, и теперь не будешь в себе разочарован, правда? – проворчал стоящий над ними Мирт.

– Он говорит о том, чтобы завладеть мною, лорд Глубоководья! – огрызнулся Арклет. – Уж простите, если…

Его голос стих, а ярость в глазах сменилась хмурым удивлением.

Да, вот на что похож разум грубого и лживого старого архимага, сказал голос Эла в недрах его головы. Несмотря на саркастичное ворчание, разум Эльминстера был дружелюбным, как будто принадлежал старому дядюшке с причудами. Арклет увидел сверкающие, вздымающиеся башни сине–белого цвета в глубинах великого зелёного леса, затем бородатое лицо, увенчанное короной Кормира, лицо, которое почти наверняка принадлежало Азуну Четвёртому в его лучшие годы… затем обнажённую, прекрасную женщину, высоко парившую в воздухе в самом сердце грозы, её волосы разметались вокруг и сверкали молниями, которые, казались, не причиняли женщине вреда, в глазах её горел триумфальный огонь, а лицо было похоже на Шторм, хотя неуловимо отличалось… затем он смотрел в просторные тёмные залы, в бесконечные длинные проходы, полные образов, все из которых невозможно было увидеть, не говоря уже о том, чтобы сосчитать.

– Спокойно, парень, спокойно. Не пытайся осушить все мои воспоминания одним глотком. Мне потребовалось около двенадцати сотен лет, чтобы собрать их; пожадничаешь – и запросто сойдёшь с ума.

Затем разум Эльминстера, казалось, скользнул мимо него, как великий левиафан парящего дракона, тело, которое продолжалось и продолжалось, демонстрируя пугающий размер и силу, проходя мимо, мимо, и всё не заканчиваясь…

Гнев Арклета исчез, растворился в удивлении, а вместе с ним – большая часть его страха. Арклет ощутил внезапное неудобство, пытаясь продолжить осмотр разума Эльминстера, когда тот начал пускать корни в его сознании… он увидел тёмные и ужасные вещи, жестокие смерти и скорбь, которая заставила его отпрянуть, но смог понять, что Мудрец из Долины Теней не скрывает ничего, позволяя Арклету видеть и чувствовать всё, что тот пожелает.

И Арклет Делькасл обнаружил, что ему нравится принимать этот разум у себя в гостях. Ему нравился этот старик. По–настоящему нравился, и Арклет начинал – лишь начинал – по–настоящему узнавать его, ближе, чем он знал кого–либо прежде.

Обширный разум осторожно развернулся и начал отступать, дракон скользнул мимо него в противоположном направлении. Арклет увидел лишь малую часть, но этого было достаточно, чтобы понять одно: он может доверять Эльминстеру из Долины Теней.

В недрах своего разума и где угодно.

Внезапно Арклет заплакал, растворившись в радости и понимая, что это странно – но так важно. Дворяне Кормира росли, зная, что не могут доверять никому, и что люди, которые доверяют другим – дураки и тупицы, которых следует использовать.

Сейчас Арклет наконец–то знал – знал – что есть один человек, которому он может доверять.

– Четыре, парень. Четыре человека, а не один, – пробормотал Эл, сжимая его в объятиях Амарун. – Шторм, твоя мать, Рун, и Эльминстер Омар. А теперь прекрати лить на меня слёзы; это лучшая одежда Амарун.

* * *

Ах, что за редкое зрелище: обладающие здравым смыслом боевые маги.

Мэншун, оседлавший тело своего самого сильного глазного тирана, выглянул из–за цистерны на крыше, глядя, как патруль магов Короны уходит от особняка Дардулкина.

– Оцепить до рассвета и прибытия подкреплений, – услышал он крик. – Внутрь не входить. Кормиру нужны живые герои, а не мертвецы.

Ну–ну. Да он ещё и философ. Надо будет использовать этого мага для специальных поручений, когда Мэншун станет императором Кормира и прочих земель. Или заточить его. Возможно, в виде мозгов в горшке.

Благодарный тучам, которые заслонили звёзды и сделали ночь поистине тёмной, Мэншун подлетел к краю крыши. Между ним и развалинами Дардулкина было ещё две крыши, а между последней крышей и развалинами проходила улица. Пурпурные драконы отступили на позиции, откуда можно было следить за всеми, кто входит или покидает особняк Дардулкина.

Впрочем, видели они не так уж и хорошо. В этом квартале, принадлежащём к одной из лучших частей города, хватало фонарей, но туман из гавани уже начинал ползти по улицам.

Как только он заметит ауру света вокруг фонарей – означавшую, что туман стал достаточно густым, чтобы мерцать и снижать видимость – наступит время выступать.

Ах. Ну вот. Терпение вознаграждено.

Мэншун скользнул вперёд, покачивая глазными стеблями в предвкушении.

Ну что, Эльминстер, хочешь ещё раунд? Повторное уничтожение?

Дардулкин наконец–то поднялся на ноги, качая головой и бормоча что–то себе под нос. Из–под обломков он вытащил длинный, зазубренный кусок от разбитого дверного косяка и опёрся на него, как на посох.

Опёрся так, будто был слабым, старым, измученным… как будто ему и в самом деле требовалась помощь, чтобы стоять.

Это заставило Мэншуна осмелеть настолько, чтобы опуститься в наполовину обрушившуюся верхнюю комнату особняка и оттуда послать вперёд свой разум, медленно и с бесконечной осторожностью.

Эльминстер ли ты, бормочущий архимаг? Или очередной надорвавшийся глупец?

В конце концов, в мире таких полным–полно…

Осторожный зонд Мэншуна почувствовал нечто острое и узкое, сосредоточенное на разуме, что он искал. Затем ещё одно и ещё, беспокойно движущееся – неподалёку. Доспешные ужасы, по–прежнему окружавшие потрясённого мага, ожидавшие приказов и цели. Всего десять штук.

Он потянулся мимо них, медленно и осторожно, как только мог. В прежние времена он слишком часто чувствовал, как вокруг сжимаются ловушки Эльминстера…

Дардулкин был объят ужасом. Лишь сейчас он начал выползать из состояния потрясённого неверия в то, что юная девушка с движениями танцовщицы смогла так быстро и так легко нанести ему поражение.

Эльминстер. Не этот самодовольный маг, но чароплёт, который разрушил половину особняка – и картину мира этого тупицы Дардулкина.

Это сделал ненавистный враг Мэншуна, либо подчинив разум своей правнучки, либо, что более вероятно, надев её обличье на своего клона, чтобы избежать наказания – поскольку когда боевые маги используют свои заклятья на настоящей Амарун Белой Волне, они обнаружат, что у девки к Искусству нет вовсе никакого таланта.

Значит, Дардулкин был не Эльминстером, а простой малодушной дешёвкой. Что, впрочем, не означало, что он будет бесполезен в качестве раба. Этот особняк, стоит его отремонтировать, станет прекрасным местом, чтобы держать здесь всех его созерцателей – троих живых, шестерых глазных тиранов, жалкую тушу седьмого, и пятерых меньших их собратьев. В конце концов, если их обнаружат, во всём обвинят Дардулкина; никто не станет искать ещё одного архимага. Более того, в случае если созерцателей найдут в погребе Сронтера, Корона быстро поймёт, что Сронтер так же слаб в Искусстве, как и Белая Волна, и станет искать стоящего за ним чароплёта.

Да, это будет идеально. Человеческие рабы в погребе алхимика, а тираны – здесь.

Ментальный щуп Мэншуна превратился в жестокую волну; Ларак Дардулкин едва успел что–либо заметить, прежде чем его разум в ужасе сдался.

– Вставай, – услышал шёпот собственного голоса Дардулкин, и все доспешные ужасы одновременно повернулись и пристально уставились на него.

– Настало время хоть раз повести себя, как настоящий архимаг, а не ухмыляющийся мешок пустого самодовольства и самоуверенности. Будь могучим магом, Дардулкин. Будь мной.

* * *

– Это кольцо железной стражи, – объяснила Шторм. – Оно заставит большую часть мечей и других клинков проходить тебя насквозь, не причиняя вреда. Но не слишком–то на него полагайся – любая зачарованная сталь будет ранить тебя, как обычно.

Она подняла руку, чтобы показать Арклету, что носит аналогичное кольцо, и указала на Мирта, а затем на Амарун.

Его возлюбленная взяла Арклета руку в свою, позволяя Эльминстеру устремиться обратно в его разум и связать их с разумом Шторм – тёплым, но печальным, радостным, и всё же обеспокоенным – чтобы Арклет мог понять и увидеть, что Шторм говорит ему о кольцах правду.

Затем Эльминстер снова отступил, и Арклета окатила волна облегчения.

Разум Шторм представлял для него опасность. Он так легко мог влюбиться в неё и потерять себя в нахлынувшей страсти… но корона и трон, хорошо было знать, когда кто–то говорит тебе правду. Неудивительно, что боевые маги древности так часто применяли выжимку разума к дворянам и ко всем остальным.

– Что теперь? – услышал собственный вопрос Арклет. Поднялся и просвистел мимо лёгкий ночной ветерок, зашуршав листьями в его семейном саду.

– Теперь, парень, – тут же ответил Эльминстер, голос которого по–прежнему звучал чудовищно неуместно из уст его Рун – мы поговорим. Можешь назвать это военным советом. Небольшим и без потасовок, если получится.

* * *

– Меня зовут Рорлин Хэндмейн, и я лионар пурпурных драконов, – спокойно, как будто предвидел его, ответил на холодный вопрос офицер. – Мне приказали узнать, что здесь произошло, и предоставить вам любую разумную помощь, сэр Дардулкин. Корону всегда интересуют взрывы и вышедшая из–под контроля магия. Памятуя о вашем статусе и достижениях, старшие боевые маги послали сюда меня, вместо того, чтобы самостоятельно явиться к вам – архимагу, который может не пожелать раскрывать свои профессиональные тайны другим последователям Искусства.

– Благодарю заа вашу – довольно неожиданную – предусмотрительность, – холодно ответил архимаг. – Выслушайте же мой ответ и передайте его остальным соглядатаям Короны, окружившим мой дом, прежде чем уведёте их обратно к пославшим вас магам; довольно могущественное, но мирное заклинание вышло из под контроля, и ничего больше. Я не нуждаюсь и не хочу вашей помощи в подсчёте последовавшего ущерба. Случившееся не касается ни Короны, ни общего благосостояния, и ради вашей собственной безопасности вам лучше будет убраться. Сейчас же.

Он шагнул вперёд, к осыпающемуся краю того, что осталось от стены его особняка, и сверху вниз гневно посмотрел на лионара и трёх сопровождающих его драконов.

Лионар кивнул, поднял руку в салюте, и сухо ответил:

– Ваши слова услышаны. Что же до нашего предложения и нашей бдительности… пожалуйста, волшебник.

Затем Хэндмейн повернулся спиной к Дардулкину и его особняку и зашагал прочь.

Мэншун вынужден был сдержать смешок. Как хорошо сказано, бравый лионар! Он заставил тело Дардулкина повернуться к парившим перед ним терпеливой дугой доспешным ужасам и приказать – громко и бессмысленно, исключительно ради кордона внимательно слушающих драконов – охранять повреждённый особняк и следить, чтобы внутрь не проскользнули нарушители.

Туша созерцателя, в которой он прибыл, была скрыта в одной из верхних комнат, где по–прежнему присутствовала крыша, вместе с терпеливо ждущим меньшим созерцателем, которого он мог использовать для возвращения в лавку Сронтера.

Потянувшись к сознанию двух ближайших ужасов, он послал их открыть спуск в погреба Дардулкина, чтобы впустить туда своего созерцателя.

Оставив других ужасов защищать стены от крыс, мышей и птиц, которые были достаточно неосторожны, чтобы приблизиться к разрушенному особняку, он повёл тело Дардулкина на экскурсию по его погребам.

К удовольствию Мэншуна, на первых ярусах подвальных помещений обнаружилась одна просторная комната, в которой находилось несколько клеток с массивными железными прутьями – клеток величиной с небольшие хижины. Тощий, болезненного вида грифон был заперт в одной, пол которой был усыпан его перьями, но остальные были пусты, за исключением неприятных на вид груд костей. Хорошо. В эти клетки можно поместить созерцателя – и его собратьев–тиранов, когда он доставит их сюда.

Мэншун возведёт крепкие печати вокруг этого места – защита Дардулкина была жалкой – но ради неизбежных боевых магов, которые наверняка прямо сейчас следили за ним с помощью магии прорицания, он позаботится, чтобы тираны валялись на полу, а не парили в воздухе, и не поднимали своих глазных отростков – чтобы чудовища казались мёртвыми, а не живыми.

Печати были почти бесполезны, являясь, скорее, частью декора, впечатлявшего доверчивых идиотов… что ж, оставалось лишь надеяться, что книги и зачарованные предметы Дардулкина будут хотя бы на десятую долю такими могущественными, какими считал их волшебник. Настало время проверить, что он получил, и есть ли у его последней пешки хоть какая–то новая для Мэншуна, будущего императора Кормира, магия.

Да, этот титул определённо звучал неплохо.

* * *

Арклет кивнул.

– Тогда говори.

Эльминстера упрашивать не пришлось.

– Парень, – начал он, – ты слышал от Шторм, кто именно меня сразил: Мэншун.

– Ещё один древний волшебник. Когда–то правил Зентильской твердыней, ездил на драконах, был нехорошим. Так гласят легенды, по крайней мере.

Мирт хмыкнул и кивнул.

– Эти легенды не лгут, – согласился Эл, – и сообщают практически всё, что тебе нужно о нём знать. Теперь выслушай остальное. Мэншунов было уже много. Когда он убит, пробуждается его очередная копия, и приходится убивать его снова. Его Искусство сильно, с его помощью он с лёгкостью подчиняет чужие разумы, превращая людей в своих рабов.

– Ты тоже так можешь, – тихо сказал Арклет.

– Я тоже так могу, да. Но Мэншун… совсем не так разборчив. Там, где я обманываю…

– Манипулируешь.

– Тоже подходящее слово, да. Там, где я манипулирую, он принуждает.

Шторм и Мирт оба кивнули, и Арклет кивнул тоже.

– И?

– Он любит не просто побеждать и подчинять – он живёт ради власти. Зентильская твердыня и её длинные щупальца – буквально дюжины крепостей, от дорожных застав до городов. Не говоря уже о Западных Вратах, Омбралдаре и дальнем Шануте. Он здесь не просто охотится за мной. Устав от Западных Врат, которые не могли оставаться в его власти, беспрестанно вскипая предательствами, вызовами и попытками переворота – десять–двадцать лет он этим наслаждался, но впоследствии начал всё сильнее уставать, когда видел всё те же интриги и неловкие заговоры в четвёртый, в десятый раз – он устремил свой взгляд к более привлекательному трофею. Он здесь, в Сюзейле, чтобы завоевать королевство.

– Разве развернувшееся вокруг этой конкретной амбиции соперничество не слишком оживлённое даже без него? – спросил Арклет. – Как ты можешь быть уверен в участии Мэншуна, учитывая все эти козни, вражду и ненависть к Короне, которые процветали здесь веками? Веками!

– В этом весь азарт. Использовать различных лордов и царедворцев как своих пешек, оставаться в тени, пока не наступит время показать себя. Беспорядки в Кормире могут по большей части быть его деянием.

– Возможно, но не можешь ли ты ошибаться в точности как мы, кормирские дворяне, которые в любом происшествии видят последний ход в продолжающихся распрях друг с другом и с Короной? Ты видишь всюду руку Мэншуна потому что ожидаешь этого, замешан он на самом деле или нет!

– Согласна, – сказала Амарун своим голосом вместо голоса Эльминстера.

– Рун! – воскликнул Арклет, потянувшись к ней. – Он позволил тебе снова управлять собой! Почему…

– Мы делимся, парень, – проворчал Эл губами, которые наклонился поцеловать Арклет. И ухмыльнулся. – Так что давай, поцелуй даму. Я не буду подсматривать.

Арклет на мгновение застыл, ошеломлённый – затем пожал плечами, сжал Рун в объятиях и жадно её поцеловал.

Спустя довольно долгое время она с улыбкой это прекратила и выглянула у него из–за плеча.

– Шторм? Мирт? А вы что думаете?

– Эл прав. Мэншун здесь в Сюзейле, и он что–то замышляет. Захват Драконьего Трона будет одной из его целей. Он всегда стремится захватить трон.

Мирт согласно кивнул.

– Эл прав. Как всегда.

Улыбка Рун поблекла, когда она взглянула на Арклета.

– Как бы ни была ненавистна мне мысль о злом архимаге, плетущем козни в нашем городе, она может быть вполне правдива. В конце концов, эти трое верят в неё, а они знакомы с тем чароплётом и нашим королевством куда дольше нас. Правы они или нет, мы не можем просто отмахнуться от их предостережения.

Арклет испустил долгий, раздражённый вздох.

– Ты права, Рун. Разумеется. И мне не требуется напоминать о моих обязанностях перед королевством. Дворяне должны следить за всеми угрозами славному Кормиру, чтобы спасти свою землю, если в том возникнет нужда. Ради Кормира и всех его обитателей, я не осмелюсь вести себя так, будто эта история о затаившемся Мэншуне – неправда.

Шторм развела руками, но вопрос озвучил Эльминстер:

– И?

Арклет подождал реплики Мирта, но услышал только тишину. Все взгляды были устремлены к нему.

– Мы проиграем, если попытаемся отыскать всех марионеток Мэншуна среди кормирских лордов, – медленно сказал он, размышляя вслух. – Все они в той или иной степени предатели. Все до последнего будут казаться подозрительными – как всегда. Наше расследование только предупредит Мэншуна, что мы знаем о нём, и предоставит ему массу возможностей расправиться с нами.

Он вздрогнул, представив себе все возможные угрозы.

– Нет, мы должны собраться у Драконьего Трона. Вернуться во дворец, попытаться держаться подальше от когтей Глатры и искать следы Мэншуна – а также его рабов и союзников среди боевых магов.

Шторм и Рун обе согласно кивнули.

– Будем использовать моё Искусство и помощь принцессы Алусейр, чтобы как можно дольше прятаться от Глатры, – продолжил Эл. – Итак, ты проведёшь нас во дворец, и мы сполна повеселимся, уклоняясь от встреч с пурпурными драконами, боевыми магами и сотнями шпионящих царедворцев. Во дворце с помощью дюжины дружественных богов мы найдём и выкорчуем изменников всех до последнего. Не обнаружив Мэншуна, который наверняка будет смеяться над нами за пределами дворца, зная о каждом нашем зевке, икоте и желании почесаться. Что тогда?

Арклет нахмурился.

– Прежде всего следует защитить короля. Всех Обарскиров, если уж на то пошло. Но я не знаю, как.

– Ха, – проревел Мирт, – «как» следует выяснять на ходу. Я хорошо выучил этот тяжёлый урок. Кажется мне, что это утопающее в магах Короны королевство нуждается в твёрдой руке, которой боялись бы все боевые волшебники до последнего. Если печально известный Мудрец Долины Теней должен натянуть старые сапоги Вангердагаста и стать одновременно королевским магом и придворным волшебником, которого ненавидит каждый лорд в королевстве и боится каждый простолюдин, что ж… пускай так и будет.