Текст книги "Закопайте Эльминстера поглубже (ЛП)"

Автор книги: Эд Гринвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

– Тот, кого зовут Мэншуном, буквально ударил меня в спину, много лет назад, и как видишь, оставил во мне свой погрузившийся по самую рукоять кинжал. Я проклята и не могу умереть, пока заклятье на снимут – и живу в вечной агонии. Хуже, чем ты чувствуешь себя сейчас, червяк.

Марлину как раз хватило сил недоверчиво покачать головой.

– Меня ведёт боль, – прошипела она ему в лицо. – Боль и ненависть. Я ищу смерти Мэншуна. Я не смею вырвать его кинжал, потому что это изменит чары на моём теле и я буквально сгнию заживо. Может, такова моя судьба, но пока я не хочу её выбирать.

Выпрямившись, он выдернула умирающего лорда из кресла. Марлин оказался рядом с женщиной, повиснув на её руках, сжимавших его за плечо и горло.

– Я иду по следу Мэншуна, – прошептала она. – Он – Коллекционер призраков синего пламени; он разыскивал их, когда мы встретились, все эти годы тому назад. Собирая мою собственную коллекцию, я надеюсь выманить его из укрытия. Ко мне. В пределы досягаемости, по крайней мере.

Марлин Грозозмей смотрел на неё стеклянным взглядом тёмных и пустых глаз.

– Итак, – прорычала она, – можешь ли ты рассказать мне что–нибудь, что поможет отыскать Мэншуна, обречённый лорд? Хоть что–нибудь?

Но она трясла мертвеца. Пока она шипела ему свои слова, Грозозмей скончался.

С тихим проклятием она швырнула его безвольное тело на пол.

* * *

Стены комнаты в недрах самого глубокого уровня дворцовых погребов поросли тёмной, болезненной на вид зелёной плесенью, а воздух был сырым и зловонным.

Лорд Арклет Делькасл подвёл волшебника Трейсгара с пустым взглядом к массивному каменному столу, который был единственным предметом мебели в комнате, снова огляделся вокруг, и закатил глаза.

– Здесь внизу около шести сотен комнат, и мы должны встречаться именно в этой?

Его голос принадлежал Эльминстеру.

Хоть Вангердагаст и превратился в паукообразное нечто, но пожимать плечами он по–прежнему умел.

– Никто к ней и близко не подходит. Поэтому она полезна. Ты даже не представляешь, сколько любовников прокрадываются вниз в погреба для волнительных свиданий в свете свечи.

– Ещё как представляю, – мрачно ответил Эльминстер. – Уж поверь.

Он посмотрел вниз, на лежащего на столе мужчину, на голове которого, будто охраняя его, сидел Ванги–паук.

Юный, с приятной внешностью, но не слишком красивый, на вид – из чондатанцев. Одет в мантию вроде тех, что предпочитают боевые маги. Дышит очень медленно, но без сознания. Заметных ранений или шрамов нет.

– Кто это?

– Боевой маг Релдик Эпплкраун. Юный, преданный, не слишком умелый в Искусстве. От ран, полученных прошлой ночью в схватке с созерцателем, его исцелили, но его зацепила магическая отдача и лишила большей части разума.

– Сожжённые мозги, – пробормотал Эл, глядя на Вангердагаста с безмолвным вопросом в глазах.

– Твоё новое тело, если хочешь, – хрипло сказал бывший королевский маг Кормира. – Королевство в долгу перед тобой. Девять Адов, оно должно тебе куда больше. Как и я.

Эльминстер мрачно посмотрел на него.

– Спасибо.

Он наклонил голову Арклета в сторону Трейсгара и спросил:

– Он нужен тебе на столе?

– Нет, – ответил Ванги. – Просто заставь его обойти кругом – медленно – пока мы примемся за работу.

Эльминстер так и сделал, и они вдвоём, ведомые заклинанием Вангердагаста, погрузились в разум Велвина Трейсгара, затуманив его память несколькими наслаивающимися друг на друга заклятьями, чтобы он забыл о том, как помог своим узникам сбежать. Затем они опустили Трейсгара на пол и наложили простые сонные чары.

– Я поддержу тебя, когда окажешься внутри, – предложил Ванги, кивая на юношу на столе. – Не хватало ещё, чтобы ты встал и споткнулся о Трейсгара, а он проснулся и решил, что встретил двух магов–предателей и паукообразную тварь, которых немедленно требуется испепелить.

Эл пожал плечами.

– Глатра бы так и сделала.

Вангердагаст всё ещё невесело смеялся, когда молодой волшебник на столе дёрнулся, затем забился в конвульсиях.

– Не пытайся пока встать, – посоветовал паук. – Сначала я должен рассказать лорду Делькаслу о том, что мы собираемся сделать, иначе он может решить, что не стоит тебя ловить, когда ты начнёшь падать.

Похожие на паучьи лапы пальцы поднялись, указывая вниз за край стола.

– Арклет, попытайся не наступить на Трейсгара. Он будет смотреться немного странно с отпечатками сапогов на лице, когда они обнаружат его спящим в кровати, в которой его быть не должно, где–нибудь во дворце.

– А… в какой кровати? – осторожно спросил Арклет.

– В одной из готовых комнат в гостевом крыле, думаю – там его найдут прежде, чем он умрёт от голода. Мои сонные чары не спадут – при условии, что потолок не обрушится и кровать не сломается – пока кто–нибудь из нас четверых не коснётся его.

– Четверых?

– Я считаю Эла, болван. И его новое тело. Которое на самом деле пока ещё не его – до тех пор, пока он не научится ходить и разговаривать.

Арклет недоверчиво нахмурился, и почти одновременно человек на столе неловко подбросил руку в воздух, попытался пошевелить пальцами и открыл челюсть достаточно, чтобы произнести:

– Пооокаа неммного неепривввычно!

Закатив глаза, лорд сделал быстрый шаг назад, чтобы оказаться в стороне, если тело внезапно начнёт размахивать конечностями.

– Мудрый парнишка, – мрачно провозгласил Вангердагаст за миг до того, как дикий взмах руки Эпплкрауна сбросил его самого со стола.

Арклет захихикал, потом позволил себе громко захохотать.

– Вот так, парень, – раздался голос Ванги откуда–то с пола по другую сторону стола. – Мне нравятся ручные лягушки, которые умеют смеяться.

* * *

Многолюдные и яркие коридоры дворца, увешенные щитами и заставленные статуями, не входили в число излюбленных мест Глатры для важных политических дискуссий, но старший рыцарь Старбридж и сэр Талонар Винтер подбежали к королевскому магу когда он, Вэйнренс и Глатра направлялись на кухни, чтобы перекусить. Она не помнила, когда в последний раз жевала еду или осушала что–то кроме кубка с водой, схваченного с подноса проходящей мимо служанки.

Похоже, кто–то вломился в особняк Стагхэвен, оставшись незамеченным соседями или патрулями стражи, и убил лорда Виндстага вместе с большей частью его слуг. И совсем недавно – когда их нашли, из некоторых тел по–прежнему текла кровь. Драконы, осмотревшие дом, узнали среди распростёртых тел человека, которого там не должно было быть: дворцового сенешаля Рорстила Холлоуданта. Что ещё хуже, кто–то наложил на убитых могущественные чары: трое жрецов и молодой боевой маг, которые использовали на трупах заклинания, пытаясь узнать больше об их гибели, немедленно погрузились в лающее, воющее безумие.

– Никаких больше попыток использовать любую магию на убитых, – мрачно постановил Ганрахаст. – Возьмите самый старый фургон для припасов, вывезите тела на скалы у Западного холма и сожгите их там вместе с фургоном. Пускай стражники держат любопытных зевак подальше. Я хочу, чтобы это было сделано в тайне, насколько возможно – чтобы не расползлись слухи.

Старбридж и Винтер кивнули, поклонились и поспешили прочь, выполнять указания.

– Так кто, по–вашему, это сделал? – произнёс Вэйнренс, глядя, как они спешат по коридору, стремительно удаляясь.

– Дворяне убивают дворян, – вздохнул Ганрахаст. – Началось.

– Королевский маг, – угрюмо сказала Глатра, – со всем уважением, это началось немного ранее. Просто сейчас станет ещё кровавее.

– Пролитой среди дворян крови я ожидал, – ответил Ганрахаст. – Предательства и измены среди людей Короны – вот что выводит меня из равновесия. И, что более важно, выводит из равновесия Драконий Трон.

– Каждое из них, – согласно кивая, подтвердил Вэйнренс.

– Захоронения в королевском склепе уже изучили? – спросил их Ганрахаст.

– Да. Всё на месте, ничего не пропало, пустых гробов больше нет. Были наложены новые защитные и сигнальные чары.

– Вы нашли Вангердагаста? – резко спросила Глатра.

– Нет.

– А почему? – надавила на него Глатра, как будто тот был непокорным юным магом, а не её начальником.

Лорд печатей пожал плечами.

– Он не хочет быть найденным.

* * *

Призраки покинули охотничий домик зловещей безмолвной процессией. Их госпожа выскользнула следом с Парящим Клинком и Виверноязыкой Чашей в руках. Она даже взгляда не бросила на распростёртый на полу труп Марлина Грозозмея.

Комнату начал наполнять смрад горящей головы Берта Галханта, но дверь вскоре снова открылась.

Вошёл единственный человек, в плаще и капюшоне, и подошёл прямо к мёртвому лорду.

Напевая себе под нос строчки из баллад, новоприбывший нагнулся, чтобы подобрать две отрубленных руки и сложить их в мешок.

– Но её глаза, тёмные как ночь, смотрели только на меня–аа…

Тихое пение прекратилось, и снова зачирикали птицы.

Когда они умолкли и дверь в хижину снова отворилась, голова в огне уже превратилась в чёрный комок – череп, в котором сложно было узнать Берта Галханта.

Двое телохранителей были разгорячёнными, вспотевшими и очень усталыми. Не говоря уже о голоде. Они провели на ногах всю ночь, и если их безумный хозяин сейчас не спал, то они определённо этого хотели.

– Лорд Грозозмей? – позвал один из них, увидев, что кресло – нет, вся комната, прятаться было негде – пустует. Он заглянул на чердак, но увидел там только шкуры и трофеи, никаких затаившихся убийц.

Второй телохранитель коснулся его руки и молча указал вниз, на кровь на полу.

Крови было много.

– Тлуин, – выругался первый и поспешил к ведущей на кухню двери, чтобы убедиться, что Грозозмея – или кого–либо ещё – там нет.

Он вышел обратно, качая головой.

– Обойдём хижину кругом.

– Конечно, – ответил второй, доставая меч. – Ты думаешь о том, о чём и я?

– Если ты думаешь, что лорд Могучие штаны Грозозмей мёртв, и мы лишились нанимателя и скорее всего нас будут разыскивать как убийц, значит да.

Они обменялись мрачными кивками и поспешили наружу.

Так и не увидев и не услышав человека в капюшоне, который следил за их тщетными поисками из–за далёкого дерева, напевая очень тихо:

– Нет ничего печальнее… телохранителя… без тела, чтобы… охранять.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
ИНАЯ НОЧЬ

В клубе Драконьих Всадников ночь выдалась долгой, и Амарун так устала, что её танцы вскоре превратились бы в храпящие падения на колени клиентов, попытайся она продолжать.

После того, как она вернулась к выступлениям, каждая ночь казалась длинной.

Дело было не в работе: дело было в напряжении.

Все осторожно следили друг за другом; каждый оглядывался через плечо; у каждого был запасной нож или мешочек с песком или перцем… за десять дней после Совета Сюзейл надел маску спокойствия, которой никто не доверял.

Все выжидали, чтобы увидеть, как и когда вспыхнет драка.

Никто не сомневался, что это произойдёт. Большинство дворян, которые явились на Совет, по–прежнему были в городе, строя заговоры и интриги за закрытыми дверями, но на улицах и в лавках соблюдая демонстративную вежливость.

Добрые купцы Сюзейла – и не особенно добрые тоже – стремительно зашибали монеты, обеспечивая лордов, их прислугу и телохранителей пищей и выпивкой, но задумываясь, как скоро закончится этот водопад щедрости. И насколько жестоко.

Прямо сейчас Рун чересчур, до самых костей, устала, чтобы продолжать об этом думать. Впрочем, она и так уже размышляла об этом слишком много.

Сильнее всего, как обычно, болели ступни.

Она задумчиво помассировала их, свернулась клубочком в кресле, затем встала с него, чтобы найти одежду. Удивительно, как её собственная жизнь вернулась к привычной рутине. К тому, как жила девушка, прежде чем некий лорд Делькал обзавёлся к ней очень личным интересом.

Не говоря уже о сумасшедшем старике по имени Эльминстер и зловещей воровке по имени Талан.

Вздрогнув при воспоминании о последнем имени и задумавшись, не пора ли ей в конце концов отправляться домой, Амарун провела пальцами по волосам, чтобы расправить их, с зевком попрощалась с зеркалом, задула маленькую лампу и в полной темноте уверенно прошла к двери.

Казалось, с тех пор, как она была Тихой Тенью, угрозой ночи, миновала целая жизнь. На какое–то время за последние несколько дней – неужели их и в самом деле было так мало? – она превратилась в украшение для щегольского юного лорда. Сильная девушка, но всего лишь девушка, бедная и с никому не известной фамилией…

Стражник, которого Тресс наняла, чтобы следить за чёрным ходом и улицей снаружи, чтобы никто не притаился там, поджидая её танцовщиц, улыбнулся и кивнул Рун.

Это означало «там безопасно, насколько оно вообще обычно бывает». Подавив новый зевок, Рун улыбнулась в ответ, взмахнула рукой на прощание и выскользнула за дверь.

Улица не пустовала. Сверкающий белый экипаж стоял там, где девушка наверняка врезалась бы в него, если бы вышла, опустив голову. Лошади довольно перебирали копытами, сунув морды в мешки с овсом. Из ближайшего окошка ухмылялось ей знакомое лицо.

– Лорд Арклет Делькасл, – поприветствовала она его с усталой усмешкой. – Надеюсь, вы ничего от меня не ожидаете. Например, что я буду бодрствовать.

Арклет распахнул дверь и выскочил наружу, чтобы с изящным поклоном ей помочь.

– Ничего подобного, уверяю. Я получу всё требующееся мне сейчас наслаждение, взяв силой твоё храпящее тело – а серьёзно, Рун, почему бы не провести ночь под моей крышей в особняке Делькаслов? В одиночестве, в гостевой спальне, со слугами, которые знают, что тебе нужно поспать, и роскошной трапезой, ожидающей тебя, когда ты наконец встанешь? Мать не будет возражать, учитывая, что она сама это предложила. Что скажешь?

– Скажу «да, пожалуйста, и очень большое тебе спасибо, галантный лорд, и разбуди меня, когда мы приедем», – счастливо ответила Амарун, устраиваясь на мягком сидении экипажа.

Через мгновение они катились по улицам, она прижималась к Арклету и болтала без остановки. «Изливала все свои секреты», как сказала бы Тресс.

– По правде говоря, я чувствую себя так, будто угодила в лабиринт, – щебетала она. – Вернулась к прежней жизни, как будто всё это, созерцатель и проведённое в цепях во дворце время – и всё остальное – как будто всё это было не по–настоящему. Но когда я оказываюсь в одиночестве, это снова захлёстывает меня, всё плохое, я имею в виду. Я по–прежнему боюсь, что Талан появится, когда я меньше всего буду готова, и по–настоящему боюсь, что в моих апартаментах меня будет ждать смертельная ловушка – или жестокий убийца с толстой шеей. Но когда я оказываюсь на залитых солнцам улицах, всё становится иначе – Эл и Шторм просто ушли, а вместе с ними – все волнительные и важные дела, которыми мы занимались!

Арклет кивал, поэтому она продолжила.

– Я… я боюсь, что теперь никогда больше не осмелюсь приблизиться ко дворцу, в одиночку и самостоятельно… и все ещё чувствую, что не принадлежу к вашему величественному и дорогому миру дворян – и мне кажется, что никогда не буду.

Арклет улыбнулся.

– Дворяне не так уж отличаются от простолюдинов, – тихо сказал он ей. – Мы просто более испорчены, более помпезны, лучше питаемся – и у нас больше монет, которые можно потратить, и лучшая одежда, в которой их можно потратить, вот и всё.

– Вот и всё, – зачарованно повторила она.

Да, эти слова были правдой, потому что они с матерью Арклета постепенно становились подругами, и мало кто мог сравниться с Марантиной Делькасл по части холодного высокомерия, когда она изображала благородного до мозга костей матриарха.

Странное спокойствие, которое воцарилось в Сюзейле, наступило после того, как в стычках и поединках было ранено немало дворян. Некоторые высокорожденные покинули город ради относительной безопасности их разнообразных загородных имений.

Но интриги всё–таки не прекращались, лорды продолжали как можно быстрее нанимать бойцов – некоторые в куда больших количествах, чем любой беспристрастный наблюдатель мог посчитать необходимым для охраны, или, если уж на то пошло, в больших количествах, чем позволяли законы королевства – но всё это происходило не на виду, за закрытыми дверями или высокими стенами особняков и имений.

Боевые маги снова взяли ситуацию под контроль, возглавляя очень заметные патрули драконов, призванные поддерживать порядок в городе, удалять нежелательные элементы, и поддерживать сторожевой гарнизон на случай неминуемого вторжения, о котором ходили слухи. Все независимые маги в Сюзейле находились под тщательным присмотром, и казалось, что большинство простолюдинов – после первоначального стремления заполучить средства транспортировки для быстрого бегства и монеты, чтобы тратить в изгнании – затаили дыхание и просто ждали, что произойдёт следующим.

– И скорее всего, – мрачно заметил Арклет, когда их экипаж свернул за угол, – это будут неприятности со стороны Сембии, или что–то особенно жестокое, глупое и своевольное от одного из старших домов. Моя мать горячо с этим спорит, но это правда. Это поймёт любой, кто потрудится задуматься на подобную тему.

Он вздохнул.

– Мне интересно, кто станет следующим камнеголовым идиотом, который поставит под угрозу всё королевство?

– Арклет Делькасл! – выкрикнул кто–то, как будто в ответ – и к притормозившей повозке из темноты бросились люди.

Арклет схватился за меч, и Рун, чьё сердце неожиданно затрепетало, занесла за ухо один из своих ножей, готовясь его метнуть.

Но человек, который шагнул к карете, чтобы постучать в закрытое окно, лучезарно улыбался и был знаком Арклету.

– Здравствуйте, лорд! – были его первые слова, когда Арклет открыл окно. – Я – мы – служим лорду Элберту Олдбрайдлу, который поручил нам пригласить вас на званый ужин завтра, в доме лорда Арканона Наландера.

– Это открытое приглашение, Кларн? – мягко спросил Арклет.

– Нет, – прозвучал ответ.

– Не трудитесь приводить вашу любовницу, – холодно добавил Кларн, бросив взгляд на Амарун.

Арклет кивнул, наёмник Олдбрайдла спрыгнул с подножки, и карета снова пришла в движение.

– А это что ещё было? – спросила Амарун.

– Приглашение присоединиться к заговору лорда Наландера с целью посадить кого–то – скорее всего, его самого, его сына Аркельда или, возможно, того, кого выбрали его сембийские союзники – на Драконий Трон после того, как молодые глупцы вроде меня рискнут шеями, уничтожая дом Обарскиров, – мрачно ответил Арклет. – Идея сбежать в лес со Шторм и Эльминстером и задержаться там начинает казаться мне всё привлекательнее и привлекательнее.

– Что случится, если ты не придёшь? – тихо спросила Амарун.

– Они решат, что я враг, и поведут себя соответствующе, – спокойно ответил Арклет. – Видишь? В конце концов, не так уж мы и отличаемся от простолюдинов.

Амарун покачала головой и прошептала:

– Ты понятия не имеешь, каковы простолюдины на самом деле, не так ли?

Арклет нахмурился.

– Госпожа, – резко сказал он, – я изо всех сил пытался идти по жизни с открытыми глазами, видеть сквозь маски, которые надевают люди, встречаясь с окружающим миром, и подмечая подробности множества жизней, профессий и обычаев, чтобы…

– О, я не говорю, что вы видели только жизнь и дела дворян, милорд, – честно сказала ему Амарун. – И это одна из причин, по которой… по которой я люблю тебя. Я… я…

Она обхватила его руками, потянула его в к себе в объятия и прошептала:

– Что ты собираешься делать? Если не эта партия заговорщиков, то какая?

– Никакая, – отрезал Арклет. – У нас есть собственная партия – ты, я, госпожа Шторм, Мирт, твой пра–прадед. Плюс, наверное, призрак принцессы Алусейр, когда мы отправимся во дворец.

– Так мы повернём повозку и направимся в гостиницу, где расположился лорд Хелдерстоун?

– Утром, – сказал ей Арклет, на лице которого проступила улыбка. – Этой ночью, госпожа Рун, ты принадлежишь мне.

* * *

– Уже несколько дней нет никаких признаков юного лорда Грозозмея или его пылающих убийц, – произнёс Эльминстер. – Интересно, кто до него добрался?

– Думаешь, он мёртв? – вместо ответа спросила Шторм.

Этим утром они со Шторм шагали по просторной, залитой светом ламп улице с благородными особняками, не демонстрируя Сюзейлу своё настоящее обличье.

Эксцентричная старая леди Дарлетра Грейтгонт была известна как коллекционер диковинок, любительница пеших прогулок и охотница. Также она всегда требовала защиты боевых магов, когда находилась в «безбожном, опасном, почти–таком–же–скверном–как–Западные–Врата» Сюзейле. В виде одинокого мага в качестве её постоянного эскорта. Симпатичного молодого мужчины, разумеется.

Боевой маг Релдик Эпплкраун был далеко не самым красивым из боевых магов во дворце и уж точно не самым могущественным. Но он, в отличии от своих коллег, с готовностью согласился выполнить это задание.

Разумеется, леди Грейтгонт не ожидала, что эскорт посетит её спальню – на самом деле, она стала бы громко возмущаться и оскорбилась бы до глубины души при малейшем намёке на подобное «отвратительно прямолинейное» поведение. Просто она любила гулять пешком. И гулять, и гулять, и гулять. Неважно, какими зловонными, многолюдными, пыльными или сырыми были улицы Сюзейла – когда она отправлялась в путь, она хотела пройти их все. Ровным шагом, который не оставлял места для промедления или покупок, но никогда не приближался к такому, какой можно было бы назвать «оживлённым».

Волшебники редко любили ходьбу ради ходьбы, и очень часто замечали, что от твёрдых, очень твёрдых камней сюзейльских мостовых у них начинают болеть ноги. Начинают болеть очень быстро и сильно.

Поэтому не было никакого соперничества за право сопровождать госпожу Грейтгонт, и Эпплкраун провёл на ногах долгий, болезненный день – предыдущие восемь или девять дней были такими же – тщательно исследуя Сюзейл на предмет булыжника в мостовой, на который ещё не ступали элегантные босоножки леди Грейтгонт.

Что же касается Шторм, то она износила три пары обуви, откровенно устала от необходимости вежливо кивать каждому патрулю стражи – большинству из них так часто, что она уже знала каждого дракона и мага Короны по их неформальным, сокращённым версиям имён – и заскучала достаточно, чтобы разодрать своё богатое платье, схватить за руку ближайшего купца и броситься танцевать с ним вдоль любой улицы, на которой они находились.

Леди Грейтгонт, разумеется, подобных забав одобрить не могла.

Впрочем, вряд ли ей в ближайшее время доведётся узнать, что некто похитил большую часть её гардероба и с помощью магии надел её обличье, учитывая, что настоящая госпожа Грейтгонт сейчас лежала в постели в апартаментах Мирта, очень больная после того, как некий неизвестный соперник – или один из нескольких куда более молодых наследников Грейтгонтов, страдающий от приступа нетерпения – попытался отравить её и почти преуспел.

Да, её двойник шагал даже более энергично, чем настоящая леди Грейтгонт, но она и Эл недавно провели большую часть последней десятидневки, утомительно прочёсывая Сюзейл в поисках предметов синего пламени, расхаживая по улицам и скрытно испуская мелкие импульсы магического огня, который должен был послать эхо, когда подобный предмет окажется поблизости.

Если они правильно составили заклинание, во всяком случае. Хотя после долгих веков игры с Плетением не так уж много людей в Королевствах могли бы лучше справиться с поиском необычной магии.

– Мёртв или сбежал, – ответил сейчас Эл, спотыкаясь от усталости. – Я почти выдохся, подруга. Давай возвращаться домой. На этих улицах нет ни следа ничего достаточно сильного, чтобы быть нашей целью.

Он взглянул ей в глаза. Леди Грейтгонт казалась такой же толстокожей и упрямой, как всегда, но глаза рассказали ему, что чувствует под этой личиной Шторм. В конце концов, это она служила якорем всем заклинаниям Эльминстера, постоянно возвращая его к здравому рассудку; она должна была устать намного сильнее.

– Как ты, подруга?

– Готова возвращаться домой, – вздохнула она, на мгновение позволив проявиться своей усталости. – Разотрёшь мне ступни, когда мы вернёмся к Мирту? Надеюсь, в этот раз обойдётся без его пьяного рёва. Его пьяный храп и так достаточно ужасен.

– Ха. Ты предпочитаешь обнаружить, что вместе с ним храпит семь–восемь юбок?

Шторм закатила глаза.

– Нет. Когда я вижу их прелести – даже если они потасканные и храпящие – я чувствую себя старой. Я рада, что Мирт вынослив, как молодой жеребец. Я просто хочу, чтобы он не испытывал необходимость доказывать этот каждый второй день! В одну из таких ночей он пригласит не ту девушку, и она перережет ему глотку и заберёт всё, что не прибито гвоздями.

– То есть вообще всё, – согласился Эльминстер. – Что ж, возможно сегодня всё будет иначе.

Так и случилось.

* * *

Счастливый Мирт находился в объятьях девушки свободных нравов, когда что–то, казавшееся похожим на холодный твёрдый камень не меньше его самого весом ударило его по затылку и отправило во тьму.

Девка под ним ещё набирала воздух для крика, когда ей на голову набросили плащ. Затем она получила такой же удар по голове.

* * *

Комнаты лорда Хелдерстоуна неожиданно наполнились мужчинами в кожаных одеждах и с оружием в руках, среди которых было два хмурящихся и осторожно озирающихся мага.

Один из них неожиданно встрепенулся и рявкнул:

– Кто–то – нет, сразу двое – поднимаются по ступеням!

– Я позабочусь об этом, Морл, – сказал второй маг. – Не прерывай свою магическую слежку. Я хочу убедиться, что мы захватим не только тех двоих в поле зрения, но и всех остальных.

Взрывное заклятье, которое он швырнул на лестницу, было куда мощнее необходимого, но ему требовалось отработать свои деньги, а выжившие свидетели являлись таким проклятием, которое способно преследовать тебя до самого конца жизни в этом городе.

– Ты попал в них, Скармар, – удовлетворённо объявил Морлигул Даундаггер. – Мужчину швырнуло вниз со ступеням и выбросило назад из здания. Женщина застряла в перилах, но не шевелится. Больше пока никого не вижу.

– Продолжай следить, – сказал Скармар. Вытащив свой парализующий жезл, он взмахом приказал шестерым–семерым наёмникам следовать за ним.

С вершины лестницы он использовал жезл на распростёртой женщине, затем сказал наёмникам:

– Спускайтесь и отыщите мужчину, которого я взорвал! Я хочу, чтобы он оказался здесь немедленно!

С диким грохотом сапог они промчались мимо. Скармар Хелдет с оставшимися громилами отправился за ними следом, зная, что Даундаггер из Хаймуна охраняет их тыл; в Аткатле, откуда он был родом, людей, которые сломя голову бросались в неизвестность, обычно называли «трупами».

– Старовата для проститутки, – прокомментировал один из наёмников, поднимая парализованное тело Шторм. – И платье дорогое.

– Выглядит как благородная, – сказал другой.

– Они сказали, что у него есть служанка, – добавил третий, – так что если благородные леди случайно не начали торговать своим телом, это должна быть она. Она примерно того же возраста, что и он, так? Это служанка Хелдерстоуна, может, принарядившаяся для выхода в люди.

– Они не могут его найти, – неожиданно сказал Даундаггер, глядя куда–то вдаль.

– Стларн, – пробормотал Хелдет. – Ненавижу болтающиеся концы.

Наёмники возвращались к дверям. Он видел по их лицам, что Даундаггер прав.

Он оглянулся на коллегу–мага, на лице которого было нарисовано такое же беспокойство.

– Давайте убираться отсюда, – произнёс он.

Даундаггер кивнул, затем рявкнул воинам:

– Шлюху оставьте в постели, но Хелдерстоуна и его служанку забираем на склад – шевелитесь!

Наёмники потащили неподвижное тело Мирта вниз по лестнице туда, где оставили старую женщину в платье, подхватили её и поспешили в ночь.

– Нам стоит сопровождать их на тот случай, если они повстречают патруль, – сказал Даундаггер, когда Хелдет положил руку ему на плечо. – Да и вонь того фургона с дерьмом меня не впечатляет.

Он был бы удивлён, узнав, что обожённый и злой боевой маг Релдик Эпплкраун присел в свежем, мокром содержимом ночных горшков по другую сторону старых досок по бокам фургона золотаря, слушая каждое их слово – и удивился бы ещё сильнее, узнав, что Эпплкраун на самом деле был Эльминстером, легендарным убийцей драконов и сокрушителем престолов, Избранным Мистры.

Но так случилось, что Эльминстер не хотел его просвещать. Пока.

– Нужно решить, что сказать о том, который скрылся, – проворчал Хелдет.

– Скажи ему, что мы задержались на мгновение, потому что знали, что он прячется, нашли идиота и испепелили его, – фыркнул Даундаггер. – Что же ещё?

– Сам и скажи, – фыркнул в ответ Скармар Хелдет. – Он платит мне только за работу этой ночью – и теперь, отведав этой работы, я хочу убраться подальше из Сюзейла, пока он не решил избавить Королевства от тех, кто может слишком много рассказать о его намерениях. Будь поосторожнее.

– Ха, – оскалился Даундаггер. – Со мной он на такое не осмелится. Если я погибну, половина заклинаний, что защищают его от слежки и прорицания, умрут вместе со мной – и тогда его собственная быстрая смерть от рук боевых магов предрешена.

– Как знаешь, – ответил Хелдет, отправляясь в путь. Спустя два торопливых шага он оказался окружён мерцающим облаком искр. Волшебной печатью.

Даундаггер жестоко ухмыльнулся. Какое доверие, в самом деле. Эта печать могла предназначаться лишь для защиты от его, Даундаггера, заклинаний.

Так что заклинания он использовать не стал и произнёс вслед Хелдету:

– Идиот. Ты мог бы стать богачом.

Затем Даундаггер огляделся кругом, никого не заметил, и отправился туда, где исчезли остальные наёмники.

– Что ж, пойдём сообщать хорошие новости.

Он оглянулся в последний раз, прежде чем повернуть за угол, но так и не увидел испачканного, хлюпающего человека, который тихо вылез с дальней стороны фургона с дерьмом, чтобы тихонько прокрасться следом за ним, оставляя слизистый след.

Он что–то унюхал, но в конце концов, там же был фургон.