Текст книги "Эльминстер должен умереть! (ЛП)"

Автор книги: Эд Гринвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Глава 33
Мои гончие тебя найдут

При виде человека в сердце синего пламени Марлин Грозозмей триумфально засмеялся – но его смех угас, когда пламя с треском опало на пол, будто содержимое перевернутого ведра с водой, и исчезло.

Оставив человека, который не был укрыт бесконечным саваном огня подобно Халонтеру и Лангралу.

Вместе с Виндстагом Грозозмей разинул рот, изумленно глядя на незнакомца.

В кабинете стоял плотный – хотя нет, скорее толстый – некрасивый мужчина в потертой коже, весь в морщинах, оставленных возрастом и тяжелой жизнью. Он смотрел на них в ответ проницательным, оценивающим взглядом.

– К-кто ты? Один из Девятки? – смог спросить Марлин, когда к нему вернулся голос.

– Я что, похож на голозадую девочку-танцовщицу? В Веселой Девятке все куда выше меня, парень, и куда стройнее – хотя согласен, что милых девочек, как когда-то, из них уже не получится. Нет, парень, я не танцовщица, какими бы твои вкусы на этот счет не были. В эти дни я просто купец и ничего больше, хотя, думаю, не секрет, что я – лорд Глубоководья.

– Чтоо?

– Нет, нет, не нужно почестей и восхищения. Я, – сардонически сказал старик, выпрямляясь, чтобы принять героическую позу великого правителя, – Мирт. Иногда меня называют Ростовщиком, а иногда – куда худшими именами.

Нахмурившись, Марлин недоверчиво смотрел на него, а затем быстро попытался заставить мужчину вернуться в топор, как делал это с Лангралом и Халонтером.

Ничего не произошло.

– Сядь! – приказал он. – И закрой ладонью глаза!

Мирт Ростовщик поднял одну взъерошенную бровь.

– Это что, детские игры? Всегда было интересно, чем занимаются богатые детки, когда...

– И это лорд Глубоководья? – презрительно ухмыльнулся Виндстаг. – Да он похож на купца из доков!

Мирт ответил ему угрюмым взглядом.

– Я и есть купец из доков, ты, горластый увалень! А ты кто такой, в своей вычурной одежке да с презрительными ухмылками? Вы оба похожи на знатных лордов, но я знаю всю до последнего знать в городе, каждого парня и девчонку, и...

– Мы лорды Кормира, – фыркнул Марлин Грозозмей. – А ты сейчас находишься в поместье Грозозмеев в городе Сюзейле. «Сейчас» значит в год Извечного. Сомневаюсь, что в наши дни Глубоководье стало бы терпеть людей вроде тебя среди своих лордов!

Немного побледневший Мирт уставился на Марлина.

– Извечного? Боги... это было так долго?

– Ну так, – спросил Виндстаг Марлина, – когда его окутает пламя? И когда ты начнешь приказывать ему, как рабу? Или он собирается рассыпаться прахом?

– Парень, – ответил Мирт прежде, чем Грозозмей успел что-то сказать, – в конце концов в прах вернемся все мы.

Он моргнул.

– Моя Аспер сейчас уже наверное стала прахом. И Дюрнан, и все остальные, кого я любил...

– Ох, заткни глотку, – с отвращением сказал старику Марлин. – Будто нам есть дело до твоих дамочек, друзей или Глубоководья! На колени!

Мирт наградил юного лорда пристальным взглядом и остался стоять.

– Ха. Если в этом году в Королевствах полно таких как ты, дела плохи. Или таких как твой ухмыляющийся дружок.

Он обратил свое негодование на Виндстага, который в ответ встал из-за стола и выхватил свой меч.

Марлин поступил точно так же, добавив угрожающую усмешку.

Мирт закатил глаза.

– Значит, так в сегодняшних Королевствах ведут разговор? Мечи, вот как? Ни стаканчика для гостя, чтобы промочить горло? И вы зовете себя лордами!

– Зовем, – шелковым голосом подтвердил Марлин, подбираясь поближе с клинком наготове.

По другую сторону стола Брорин Виндстаг начал точно так же медленно приближаться.

– Эхм, – сказал на пробу Мирт. – Я же предупредил вас, что я лорд Глубоководья.

– И мы аж трясемся от страха, – оскалился Марлин, поднимая свой клинок. – Вот что мы думаем про лордов Глубоководья.

Он плюнул в сторону Мирта, хотя расстояние было существенным, и Марлину едва удалось намочить пол у изношенных морских сапог старика.

Мирт поднял брови, лицо было кротким.

Виндстаг подался вперед, угрожая гостю из Глубоководья своим мечом.

– Но мы знаем, какие глубоководные лорды богачи. Так что можешь отдать нам побольше звонких монет, здесь и сейчас – или умереть.

Старик вздохнул.

– Так получилось, что я не таскаю с собой тяжелые мешки с монетками в гульфике – или в любом другом предмете одежды, раз уж на то пошло. Все эти складки – мой собственный жир.

– А сколько монет ты можешь раздобыть в Сюзейле? И как быстро?

– Ну, – пропыхтел Мирт, шагнув вперед с полным безразличием к направленным в его сторону клинкам, чтобы взглянуть на лежащую на столе карту города, – это зависит от кое-чего.

– Чего? – Марлина привлек графин, но он остановился, чтобы посмотреть, какой участок карты разглядывает старик – он стоял, опираясь на стол.

– Купитесь вы на это или нет, – спокойно сказал старик, тяжело дыша – и перевернул стол, бросив его прямо на ступни обоих лордов.

Те закричали от боли, побросав мечи. Это дало Мирту достаточно времени, чтобы схватить тяжелую статуэтку «Арлонд Грозозмей убивает дракона», подобраться к Виндстагу, с воплями скачущему на одной ноге, не видя ничего вокруг, и ударом по голове сбить его на пол.

Марлин, тоже скакавший от боли, попытался дать бой, потерял равновесие и упал. После чего Арлонд обрушился на его лицо, сломал нос и отправил в страну снов.

Мирт спокойно достал свой кинжал и срезал у юношей кошели.

– Вот так быстро, – сказал он безмолвному, истекающему кровью из разбитого носа Марлину Грозозмею, распростершемуся на полу.

***

Ночью королевский дворец Сюзейла всегда был тише, чем днем. Не потому, что слуги спали – только не с Советом на носу – но в темные часы объединенными усилиями стражи, слуг и боевых магов из дворца по крайней мере удалялись все благородные лорды, и больше не являлись к воротам со своими требованиями.

Когда утро начинало переходить в полдень, на верхних этажах шумели работающие слуги – хотя с перестановками мебели и обыском винных погребов уже почти закончили, и большая часть помещений была убрана, подготовлена и закрыта до той поры, пока они не понадобятся. Только кухни по-прежнему работали на полную катушку. Там и без того уставшие горничные помогали убирать свежеиспеченные продукты из печей на столы, освобождая место для новой партии.

Одинокая фигура в доспехах, незамеченной просочившаяся через всю эту суету в один из наиболее известных тайных ходов, тоже была уставшей. Он стащил целый поднос с пирожками – лучше сразу поднос, чем пирожок-другой, что могло привести к поискам воришки – и съел больше, чем стоило, хотя внутри доспехов могла поместиться дюжина подносов с несъеденными пирожками, если не волноваться о крошках.

Эльминстер потихоньку привык к весу и неудобству доспеха – без кожаной подкладки он смещался при каждом движении, и, казалось, обладал широким ассортиментом острых граней – и пришел к выводу, что король Дуар Обарскир был могучим быком, а не простым человеком.

Чувствуя тяжесть после своей трапезы и пытаясь избежать неприятных столкновений с пурпурными драконами или назойливыми волшебниками, он потащил свое переполненное брюхо, обильно испускающее газы, на нижние этажи дворца. Там он выбрал путь по сырым, холодным проходам, справедливо посчитав, что в них его не заметят и не станут допрашивать.

– Гончие не станут меня выслеживать, – пробормотал он, прикрывая ладонью отрыжку.

***

– Проснись и обрати внимание на мои слова!

Такой рев означал, что Холлоудант разозлился по-настоящему. Да сохранят нас всех пурпурные драконы...

Человек, называвший себя Лотрэ, когда он сидел в маске перед стеклянным шаром, разговаривая с глупым молодым Грозозмеем, подавил вздох и надел на лицо приятную улыбку.

– Да, господин старший сенешаль?

Рорстил Холлоудант заметно подобрел. Он любил, когда кто-то называл его полным титулом с подобающей толикой почтительного восхищения.

Лотрэ хотелось бы позабавиться с этим шутом, но все-таки он занимал старшую должность, и... великие боги на небесах!

Очень неожиданно – холодок пробежал вниз по позвоночнику, и Лотрэ почувствовал, как на коже выступает холодный пот – он захотел оказаться в любом другом месте дворца.

Кольцо на безымянном пальце его левой руки когда-то принадлежало легендарному Ласпире, и оно только что пробудилось. Впервые за все те долгие годы, что он носил это кольцо.

Лотрэ попытался не смотреть на его тревожное мерцание – бесшумное, но такое яркое и такое внезапное – затем повернул кольцо на пальце, чтобы спрятать его свет в кулаке, и выругался про себя. Этот сигнал значил, что кто-то открыл королевский склеп снаружи – но он не отважился проверить, кто, прямо сейчас, когда сенешаль буквально в лицо кричал ему приказ за приказом.

А Холлоудант был в прекрасной форме для столь раннего утра. Обычно в это время его нигде не было видно. Лотрэ пытался подбодрить себя мыслью, что кто-то из королевской семьи устроил сенешалю выволочку, раз тот оказался так рано на ногах... но эта мысль ни капли ни улучшила его настроения.

– И еще одно! Свечи на канделябрах на балконе в великом зале Англонда почти сгорели и нуждаются в замене! С этим Советом на носу мы слишком заняты, чтобы вспомнить о них, но их свет не должен угаснуть!

– А, ну конечно, господин сенешаль, – быстро согласился он, заторопившись по коридору. – Если вы меня извините, я займусь этим прямо сейчас, а потом обращусь к вам за новыми указаниями...

– Ни шагу дальше! – закричал сенешаль. – Стой на месте, вот здесь, и слушай. Я еще не закончил!

– Господин Холлоудант, пожалуйста, – снова попытался Лотрэ. – Мне правда нужно прямо сейчас облегчиться...

Дворцовый сенешаль Рорстил Холлоудант умел излучать надменное отвращение не хуже лучших знатных матриархов; это был один из его главных талантов. Молча он указал Лотрэ через плечо.

На дверь в нужник, которая была буквально в четырех шагах.

Этот был не из тех, где в задней стене скрывался тайный ход, будь оно все проклято.

Лотрэ вздохнул, смирился с мыслью никогда не узнать, кто открыл склеп, и пошел справлять выдуманную нужду облегчить свой мочевой пузырь.

Когда за ним закрылась дверь, кольцо на пальце задрожало и засияло еще ярче, и неожиданно он обнаружил, что действительно должен облегчиться.

***

В одном из своих любимых помещений дворца – теплице с большим круглым окном, в которое она всегда любила смотреть на луну – то, что осталось от принцессы Алусейр, ощутило активацию руны девятью или около того этажами ниже.

Не говоря уже о шевелении того, кто давным-давно был неподвижен.

– Одна из старых запирающих рун Ванги! – прошипела она, встревоженная и взволнованная – и понеслась через дворец призрачным ветром, торопясь на место происшествия.

***

Короткий синий свет кольца угас, оставив Шторм Среброрукую моргать в холодной тьме.

Ах, королевские гробницы всегда такие милые. Сюзейл не был исключением. Но это было единственным местом во дворце, в остальном напоминавшем потревоженный муравейник, где ей можно было не беспокоиться о нежелательных встречах...

Примерно в четырех шагах впереди раздалось тихое клацанье и скрежет сдвигаемого металла, а затем – звук погромче, открывшаяся каменная дверь. В прямоугольнике блеклого света из дверного проема Шторм увидела угрожающую фигуру в полном доспехе.

Фигура споткнулась, запутавшись в доспехах, и приглушенно выругалась.

К счастью, голос Шторм узнала.

– Здравствуй, Эл, – радостно поприветствовала девушка своего бронированного гостя, поспешно отступив в сторону на случай, если она его напугала. Архимаги – ха, любые маги – были опасны. Как бритвенно-острый нож без ножен, забытый в темном ящике, они могли представлять угрозу любому, кто подобрался слишком близко.

– Что? Шторм? – Мудрец Долины Теней казался удивленным. – Когда ты вернулась?

– Только что, – просто ответила Шторм, обходя его, чтобы закрыть дверь. – Откуда это неожиданное пристрастие к доспехам?

– Заставляет боевых магов сначала спросить, кто я такой, прежде чем начать кидаться заклятьями, – раздался приглушенный ответ. Эльминстер достал что-то из-под брони и протянул ей. – Вот, подержи – и, хм, угощайся. Надо снять этот распроклятый шлем.

– Соленые пирожки? – спросила Шторм, когда ее живот неожиданно забурчал. Когда она в последний раз вообще что-нибудь е...

Мир взорвался раскаленно-белым ревом.

***

Наколдованная сцена взорвалась прямо в его лицо, но Мэншун даже не моргнул. Улыбаясь, он позволил слезам течь.

Лотрэ и Мрелдрейк могут на протяжении нескольких дней оставаться слюнявыми идиотами, но он справился.

Да.

Нанеси удар быстро и с достаточной силой, и даже могучий враг падет. Среброрукая Шторм должна была превратиться в сломанное нечто, разбрызганное по стене склепа, а Эльминстер – получить серьезные раны.

Эти доспехи спасли ему жизнь, но боль должна быть чудовищной. И он снова остался один, как и хотел Мэншун.

Да, так было намного лучше. Он занялся сотворением нового прорицающего заклятия, чтобы как можно быстрее снова заглянуть внутрь склепа. В конце концов, дни, потраченные на искажение волшебных печатей, чтобы он мог проникнуть внутрь, стоили каждого раздражающего мгновения.

***

– Шторм? – спросил он, когда снова вспомнил, что он Эльминстер. Он лежал, распростершись на камне, и все тело горело от боли.

Единственным ответом, что предложила ему тьма, было безмолвие.

– Ох, подруга, – прошептал он. – О нет. Только не так.

Да пребудет со мной Мистра.

Или... это я отправлюсь к ней?

***

Эльминстер снова пришел в сознание. В этот раз боль была еще хуже.

Уцелевшие части доспеха были смяты и покорежены. Там, где доспехов не осталось, на теле были ожоги. Эльминстера била дрожь. Он лежал на гладкой холодной поверхности, чувствуя, как вытекает из него жизнь... медленно, неторопливо и неостановимо.

Блеклый свет гробниц угас... или это его взор помутился перед смертью?

Нет, зажегся новый свет.

Ведьмин огонь.

Прибыла Алусейр, принеся с собой призрачное сияние.

– Привет тебе, прекрасная принцесса, – пробормотал он, пытаясь улыбнуться.

Металл лязгнул и загремел – Алусейр пыталась снять обломки разбитого доспеха Дуара, которые все время падали у нее сквозь пальцы.

– Проклятая магия, – зашипела она. – Когда-то я приказывала всему этому дворцу – а теперь не могу взять растреклятый кусок брони!

– Так... погибают... великие, – захлебываясь кровью, выдавил Эльминстер.

– Ну-ну, спокойно, Старый Маг, – нежно ответила призрачная принцесса, чье лицо парило примерно на расстоянии вытянутой руки от его лица, – лежи спокойно. Если тебе суждено умереть здесь, по крайней мере ты умрешь, изображая из себя шута в украденной броне – а если мы поцелуемся и обнимем друг друга, насколько я это сумею, ты уйдешь в объятиях девушки, пытающейся заняться с тобой любовью. Разве не этого хотят большинство мужчин?

– Еще... не... умер, – смог произнести Эльминстер. – Но... такой... слабый...

И тогда из открытой двери перед ними раздался неясный шепот, и в поле зрения скользнуло нечто темное. Призрак, темное облако, едва способное оторвать себя от пола, чтобы подползти к ним, будто дым.

– А как я себя по-вашему чувствую? – спросило облако.

Голос был им обоим знаком. Вандердагаст.

Шепот раздавался из того, что от него осталось. Он больше не был прежним Драконом.

И едва оставался живым – или, точнее, неживым.

– Эльминстер, – настойчиво сказала Алусейр, – используй гульфик! Исцели себя, пока не поздно!

Эльминстер моргнул, почти отсутствующе кивнул ей, подчинился – по нему тут же прокатилось сияние, облегчившее боль – и снова перевел взгляд на темное призрачное нечто на полу. Оно глядело на него в ответ с тем, что казалось кривой усмешкой.

– Еще раз, – приказала принцесса, и Эльминстер подчинился. Боль отступила еще дальше.

– Вандердагаст? – недоверчиво спросил он, пристально всматриваясь.

– Да, – раздался глухой ответ. – От меня осталось бы куда меньше, если бы Мирмин не любила меня настолько, чтобы отдать мне последние останки своей жизни. Но она это сделала, и вот – это все, что осталось от Вандердагаста, некогда королевского мага и придворного волшебника Кормира. В последние несколько лет я был правителем темного и пустого склепа. С тех пор, как змея, укравшая мое кольцо, заточила меня внутри.

– Кто? – слабо спросил Эльминстер. – Кто это сделал?

– Его имени, – прошипел Вандердагаст, – я не знаю. И лица его не видел. Но он работает здесь, во дворце – я слишком часто чувствую, что кольцо где-то неподалеку – и замышляет свергнуть Обарскиров, и ведет разговоры с сембийцами, которые шлют ему деньги и отдают приказы, и заставляет глупых молодых лордов устраивать резню. Что и произойдет на скором Совете, судя по последнему его разговору.

Алусейр и Эльминстер переглянулись.

– Что еще ты подслушал?

– Ничего полезного. Я слушаю только через кольцо, и слышу лишь несколько мгновений, иначе рассыпаюсь в пыль, истощенный, и агонизирующе долго должен потом снова собираться воедино.

– Есть... – Эльминстер осознал, каким беспомощным себя чувствует. – Можем ли мы как-то тебе помочь?

– Оставь мне гульфик. Я смогу питаться им и собраться достаточно, чтобы нести его. Напугаю нескольких стражников, когда они увидят одинокий гульфик, летающий по коридорам.

Алусейр хихикнула.

– Я могу недолго удерживать мелкие вещи. Могу понести твой гульфик.

– Тогда давайте выступать, – слабо сказал Вандердагаст. – Когда этот Совет?

– Завтра в полдень, – мрачным хором отозвались Эльминстер с Алусейр.

Темное, невесомое облако, которое было Вандердагастом, как-то ухитрилось выглядеть угрюмым.

– Всегда появляешься в самый последний момент, да? – спросил он. – Не мог бы ты хоть раз отбросить эту драматичность, когда дело касается моего Кормира? Хотя бы раз?

Глава 34
Рун, Рун, уходи

Алусейр никогда раньше не думала, что дворцовые погреба на самом деле такие большие. У нее осталось слишком мало сил и консистентности, чтобы помогать ползущему, серьезно раненному Эльминстеру.

Холод ее прикосновения причинял ему заметную боль; он начинал дрожать и задыхаться, лицо бледнело. Казалось, что они уже давно оставили Вандердагаста, но на самом деле это было лишь... сколько?... три коридора тому назад.

Когда они свернули в четвертый, Алусейр вздохнула при мысли о том, как мало осталось от них всех.

– Ты дотянешь до того места, где хранится целебная магия?

– Должен... – прохрипел Эльминстер, опуская голову и содрогаясь.

– Не смей умирать у меня на руках, Эльминстер! Не смей!

– Умереть, когда внутри меня находятся пальцы горячей девушки? Не бойся! Ааа, проклятье, это больно! Я... я слишком стар для этого!

– Ха! Чтоб у меня сердце замерло!

Эльминстер улыбнулся немного грустно.

– Уже замерло, помнишь?

Алусейр воспользовалась преимуществами своей призрачной формы, чтобы стать длинной и тонкой, чтобы вытянуться вперед, повернув к нему лицо и наградив мрачным взглядом.

– Ну спасибо, что напомнил мне об этом, Старый Маг.

Эльминстер моргнул.

– Ты играешь с выпущенными когтями.

– Как всегда, – тихо сказала она. – И сделаю это снова. Люди уважают выпущенные когти и смеются над теми, кто мил и кроток. Хотела бы я, чтобы все было иначе, но... нет. Будьте прокляты, боги.

***

– Видите ли, – сказал Арклет нахмуренному магу, – я встречался с леди Глатрой и самим королем, и...

– Ни капли не сомневаюсь, – ответил волшебник. – Но леди Глатра покинула дворец по... секретным делам Короны, а мои приказы предельно ясны. Вся знать должна покинуть дворец, пока их не пригласят на Совет. Никаких исключений, никаких оправданий. У вас есть собственный дом, и я уверен, что вы сможете найти туда дорогу, лорд Делькасл. И ваше путешествие туда началось.

Его рука настойчиво указала на ведущую наружу дверь, которую распахнули перед Арклетом два стражника – не слишком-то скрывающие свои ухмылки. Арклет окинул взглядом шеренгу пурпурных драконов позади боевого мага, склонил голову, вежливо признавая свое поражение, и повернулся к двери.

– Не забудьте проинформировать Глатру или короля, как только увидите кого-то из них, о том, что выпроводили меня из дворца и что меня можно найти в особняке Делькаслов, – сказал он волшебнику, развернувшись на каблуках в дверном проеме. – Если вы потерпите неудачу, добром это не закончится – и на вашем месте я бы еще рискнул вызывать неудовольствие короля, но вот гнев леди Глатры...

По меньшей мере один из пурпурных драконов хмыкнул.

И в этот момент позади Арклета началось какое-то движение, и он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как один из охраняющих проход драконов поднимает копье, чтобы преградить путь потрепанному старику в еще более потрепанной одежде из кожи – а старик хватается за копье, притягивает к себе стражника, берет его в захват, и поворачивает, чтобы сделать из него живой щит от копья второго стражника.

– Вот так, значит, вы приветствуете лордов Глубоководья? – угрюмо поинтересовался старик.

Боевой маг шагнул вперед, потянувшись к волшебному жезлу на поясе – и Арклет с огромным удовольствием схватил его за запястье и прошипел:

– Попытайтесь избежать дипломатической катастрофы, сэр маг!

– стирж! – неожиданно крикнул один из драконов позади разозленного мага, указывая в дверной проем.

Старик резко развернулся, схваченный дракон попытался бороться, но старик потащил его с собой, рубанув кинжалом, который неожиданно оказался в его волосатой свободной руке.

Разрубленный стирж с пострадавшим крылом упал на землю, и старик опустил сапог на его голову.

– стиржи? При свете дня, прямо у дворцовых дверей? – воскликнул боевой маг, пытаясь вырвать руку из хватки Арклета.

– Это домашнее животное лорда Марлина Грозозмея, – проинформировал его тот. – Или было таковым.

– И что это домашнее животное здесь делало? – прорычал дракон. – Хозяин послал?

Арклет нахмурился.

– Мы можем лишь гадать.

Он посмотрел волшебнику прямо в глаза – они стояли нос к носу – и добавил:

– Разве что вы хотите сослужить Короне настоящую службу – пойти и спросить у него?

***

Эльминстер вытряхнул свои флаконы из сапог, потом решил, что они ему не понадобятся, и положил обратно. Лечебных зелий, которые Алусейр влила в него, было достаточно. Он вернулся к своему нормальному состоянию, каким оно было в эти дни.

– Шторм, – грустно спросил он призрачную принцессу. – Что от нее осталось?

– Ничего, – ответила Алусейр. – Ты не почувствовал, как сработало ее кольцо? Оно унесло ее куда-то прямо из самого сердца взрыва. Нет, от нее в гробнице не осталось ни следа – ни капли.

Она смотрела, как Эльминстер отдирает последний кусок разбитой брони.

– Теперь моя очередь спрашивать, Эл. Кто бросил в тебя это заклинание?

Мудрец Долины Теней пожал плечами.

– Волшебник? – дал он содержательный ответ. – Я не знаю, подруга. Правда.

– Один из боевых магов, которого ты еще не успел убить? – довольно холодно спросила Алусейр.

Эльминстер снова пожал плечами.

– Сто лет назад жизнь не была простой, но я, по крайней мере, хоть немного знал о том, что происходит вокруг. Немного.

***

Мэншун нахмурился. Кто этот старик, который бесстрашно швыряет вокруг пурпурных драконов и зовет себя лордом Глубоководья? Который прямо сейчас расхаживает по променаду качающейся походкой моряка... может ли это быть одним из обличий Эльминстера?

Разумеется, нет. И все же старик казался ему знакомым. Давным-давно, да, в Глубоководье...

Ох, ну конечно нет. Мирт? Этого не может быть.

Или может?

Мэншун покачал головой.

Бэйн свидетель, так и есть; Мирт Ростовщик. Когда-то его звали Мирт Безжалостный, и ни одному человеку по-прежнему не стоило поворачиваться к нему спиной. Мэншун вгляделся в сцену получше...

***

Мирт стоял посреди оживленной сюзейльской улицы и горько ругался.

Сегодня таверны и клубы кормирской столицы превратились в оглушающе шумные, многолюдные бастионы разгула, полные взволнованных лордов и их слуг, развлекающихся накануне какого-то великого Совета.

Каждый из тех, от кого он смог добиться ответа, был абсолютно уверен, что сейчас – год Извечного. А значит, прошел почти целый век, и Аспер, и Дюрнан, и почти все, кого он знал, давно были мертвы.

Дерьмо.

Ну что ж, кошельки этих двух лордов опустеют задолго до рассвета, обеспечив ему то, в чем он нуждался – крепко, очень крепко напиться.

***

Двумя этажами выше тайника с целебными зельями, в дальнем конце другого крыла огромного, величественно раскинувшегося дворца, была палата, столь удаленная от других кабинетов, что ее практически не использовали.

Но у тех, кому по нраву были багровые занавески и мягкие, пышные кровати с бельем в тон, комната Огненного Вирма была любимой. На самом деле, среди дворцовых слуг она стала столь популярным выбором для любовных свиданий, что почти сорок лет тому назад боевые маги завладели ключами от нее и с тех пор держали комнату закрытой, за исключением случаев, когда там присутствовал один из них.

И сейчас один из них находился там. Войдя внутрь, она заперла за собой двери, и в комнате она была не одна.

Ее звали Раэрин, и в настоящий момент на ней было лишь голодное выражение лица и длинный, блестящий водопад иссиня-черных волос. Оседлавший ее дворцовый слуга, Креан, задыхаясь, повторял ее имя, пока они утоляли свою страсть.

Этот жар мог бы мгновенно остынуть, знай они, кто наблюдает за ними через глаза на портрете улыбавшегося короля Дуара, висевшего на противоположной стене, напротив большой, уставленной лампами статуи огненного вирма, в честь которой и назвали это помещение.

В свое время принцесса Алусейр сделала сама и ее седлали множество задыхающихся мужчин, и сейчас ее глаза были двумя призрачными огнями голода и жажды, пока Эльминстер не догнал ее в тайном проходе.

Без единого слова он положил руку туда, где находилось бы ее плечо, будь она материальна, и наклонился посмотреть через глаза королевы Дуара, нарисованной счастливо прильнувшей к его плечу.

– Боги, – тихо прорычала Алусейр. – Мне этого не хватает.

– Как и мне, – пробормотал Эльминстер. – Как и мне. Радуйся воспоминаниям, подруга; разве не за этим ты ими обзаводилась? Мм?

Алусейр наградила его гневным взглядом.

– Волшебники могут решать «обзавестись» воспоминаниями. Нормальные люди так не делают, – прошипела она.

Эльминстер пожал плечами.

– Неудивительно, что эти «нормальные люди» столь забывчивы, и что из-за этого происходит столько зла и непонимания.

Он опустил голову, глядя сквозь глаза портрета и наслаждаясь видом любовников.

– Ты не собираешься спуститься туда? – подразнила его Алусейр, проводя ладонью сквозь него.

Эльминстер моргнул, и это превратилось в непроизвольную дрожь; холод ее прикосновения чуть ли не остановил ему сердце.

– И напугать их так, чтоб весь дворец услышал испуганные крики? Чтобы они никогда потом не стали нам помогать, что бы ни произошло? Я изображал озабоченного старого козла сто лет назад, а до того – тысячу лет назад, и это завело меня неожиданно далеко; но я устал от этого. И больше не так хорош. Посмотри, что от меня осталось! Кого можно этим очаровать?

– Слепую женщину с онемелыми пальцами, – ответила Алусейр.

После моментальной общей борьбы с весельем они оба захихикали.

– Насмотрелся? – игриво спросила Алусейр какое-то время спустя.

– Нет, подруга – но прости, ты слишком холодная, чтобы я мог и дальше стоять рядом. Мои старые кости...

– Знаю, – печально ответила призрачная принцесса. – Знаю. Поэтому я и подсматриваю за любовниками: они заставляют меня почувствовать тепло. Иди же, старый друг, и удачи тебе. Сейчас уже должны были зажечь огонь на кухнях для выпечки. Пройди тоннелем возле печей, и ты очень быстро согреешься.

– Спасибо, – прошептал Эльминстер, похлопав по плечу, которое его ладонь прошла насквозь, а пальцы чуть не превратились в сосульки.

Скривившись от боли, он развернулся и зашагал по тоннелю.

Азут и Мистра, если бы он только мог переложить свои дела и задачи на таких, как Алусейр! Стальной принцессы, какой она была при жизни, а не призрака, которым стала...

Если только... нет. Этот путь ведет к безумию и напрасной трате времени и мыслей. У него была одна наследница, и почти ничего помимо этого.

Ему нужно работать с Амарун Белой Волной – она молода, сильна, здорова, и... должна справиться.

Но сперва Амарун должна прекратить считать его сумасшедшим старым дураком, вожделеющим ее или слишком безумным, чтобы он мог направлять девушку к принятию собственного наследия.

– Я больше не могу доверять никому, – сказал он вслух. – Любой другой закончит тем, что станет спасать Королевства, чтобы править ими.

Лениво он надавил на участок стены, где спрятал бы тайную дверь, если бы возводил этот участок дворца – и старая дверь открылась с покорным стоном, открывая проход с утыканной шипами ловушкой. Ловушкой, в которую попался... боевой маг, судя по его виду. Запертый здесь на протяжении сотен лет и превратившийся в высохшую куколку в своей мантии.

В глубине этой мантии что-то сверкнуло. Свисающий со сморщенного остатка шеи амулет – наверняка зачарованный; вот откуда был этот блеск.

– Ах, – сказал Эльминстер, приободрившись. – Это пригодится. Алассра снова сможет стать собой. На какое-то время.

***

Был ранний вечер, и казалось, что Тресс разбудила Амарун и приказала ей готовиться к выходу на сцену совсем недавно.

Торговец змеиной кожей был скуп на монеты. Его взгляды впивались в ее плоть, хоть он и не осмеливался на что-то большее. Но он был хорошим клиентом вот уже три года и казался достаточно честным. Звали его Раориндар или Риндлар, или как-то так.

Так что когда он рассказал остальным за столиком, над которым она танцевала, про трех лордов, рыскающих по городу и угрожающих подряд всем своими мечами, приказывая отдать им любые топоры, она в это поверила – и быстро ушла со сцены, торопливо натянула свою одежду и поспешила в особняк Делькаслов.

Арклет рассказывал ей про эту троицу после потасовки в клубе... он должен узнать об этом как можно быстрее, должен...

Амарун обнаружила, что оказалась у ворот особняка куда быстрее, чем рассчитывала.

– Л-лород? – позвала она в отверстие рядом с колотушкой. – Могу я поговорить с Аркл... лордом Делькаслом?

Привратник открыл свою смотровую щель, и она заметила подошедших поглазеть на нее через прутья стражников.

– Госпожа Амарун, – формально поприветствовал ее привратник. – Добро пожаловать, если вы, как подобает, примете наш эскорт до дверей дома. Лорд Делькасл здесь и отдал приказ впустить вас, если вы придете одна.

– Я одна, – заверила его Амарун, облегченно вздохнув. Ворота уже были открыты и распахнуты настолько, чтобы мог проскользнуть один человек, и самый высокий из стражников – в этот раз их было четверо – стоял в этом проеме, подзывая ее. Амарун последовала за ним, улыбнувшись остальным так приветливо, будто они не сжимали арбалеты, почти не нацеленные на нее, по убранной дорожке, которая вела к нависшему над двором зданию. Стражник пропустил Амарун, затем взял фонарь и догнал ее, пошел сбоку, опустив фонарь и направив его на дорогу, освещая девушке путь.