Текст книги "Отголосок (ЛП)"
Автор книги: Э. К. Блэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.
Название: «Отголосок»
Автор: Э. К. Блэр
Серия: «Черный лотос». Книга вторая.
Количество глав: пролог + 38 глав.
Переводчик: Лилия Соловьева (с 36 по 38 главу), Олеся (с 20 главы), betty_page, Matreshka, Mistress.
Редактор: Ирина Ч, betty_page, Matreshka, Mistress.
Вычитка: Lisi4ka
Оформление: Lisi4ka
Обложка: Mistress
Перевод группы: https://vk.com/stagedive
18+
(в книге присутствует нецензурная лексика и сцены сексуального характера)
Любое копирование без ссылки
на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!
Пожалуйста, уважайте чужой труд!
Говорят, что самый долгий отголосок длился 75 секунд, но могу заверить вас, этот длился куда дольше. Выстрел оглушил весь мир вокруг меня, заставил замолчать всех, позволив этому разрушающему отголоску просуществовать далеко за пределами предполагаемой жизни.
Он будет преследовать меня вечно, разрушать меня – разрушать и вас.
Вы хотите получить ответы?
Я тоже.
Я даже не успел разобраться, что происходит, когда узнал о Нине. Элизабет. Моя жена. Господи, какого хрена происходит? Единственные мысли, что крутились в моей голове с того момента, как час назад я узнал правду ― страх и замешательство, плюс понимание, что мне нужно охренительно быстро идти в офис к своему адвокату. У меня даже не было возможности просмотреть досье, потому что мне нужно было убедиться, что единственный дорогой человек, помимо Нины, будет в безопасности, несмотря на то, что может со мной произойти. Разум начинает стремительно кружиться, и мысли хаотично роятся в голове, когда я возвращаюсь в Легаси.
Заезжая на подземную парковку, я ставлю машину на своё парковочное место, быстро хватаю досье и выскакиваю наружу. В груди словно отбивают ритм тысячи молоточков, когда я спешно прохожу в двери, проводя судорожно ладонью по волосам.
– Мистер Вандервол!
Я замираю на месте, когда слышу, как Мануэль выкрикивает моё имя через весь вестибюль.
– Мистер Вандервол, ― повторяет он, когда поднимается на ноги за своим столом. ― У меня для вас кое—что есть.
Холод мощным потоком распространяется по моим венам, когда он берет конверт из оберточной бумаги и начинает двигаться в мою сторону.
– Кто это доставил?
– Она представилась как миссис Брукс и сказала, что это очень важно. Она очень настаивала, чтобы вы открыли сразу же, как получите, ― говорит он, протягивая руку, и я беру конверт.
– Спасибо. ― Благодарю его кивком и направляюсь в сторону лифта. Быстрым взглядом я оглядываю конверт и узнаю почерк Жаклин, и мне становится очень любопытно, почему она просто не набрала меня. Когда двери неторопливо разъезжаются, я вхожу в пентхаус, который все это время делил с моей женой, ощущение беспокойства перерастает в обуревающее меня желание узнать, что тут происходит.
Отбрасывая пальто в сторону, я сразу же направляюсь в мой кабинет и прикрываю за собой дверь. Я быстро усаживаюсь и открываю досье, где нахожу несколько фото Нины, где она выходит из жилого комплекса, похоже на то, что там живёт Маккиннон. Только одна мысль о том, чем она занималась с ним все то время, пока я ездил по делам бизнеса в Дубае, заставляет испытывать тошноту.
Мои подозрения зародились ещё после бал—маскарада. Что—то было с ней не так. Я мог чувствовать это. Ее эмоции были как на ладони ― глаза не могли врать, но она чертовски хорошо притворялась, и я никогда не задавался вопросом ее верности. Когда я был в деловой поездке, и мы расставались на долгое время, я чувствовал себя очень одиноким и предполагал, что она чувствовала то же самое. Именно по этой причине я договорился с менеджером ресторана Ситé, который ей очень нравился, чтобы ей доставили ее любимое блюдо, но, когда он чуть позже связался со мной, он объяснил, что доставка не была выполнена, потому что ее не было дома. Тогда я позвонил Ричарду и в процессе разговора выяснил, что Жаклин упоминала между делом, что Нины не было дома, как это было ранее. Вот тут и зазвонили тревожные звоночки, поэтому, я признаюсь, я организовал за ней слежку. Я знаю, что это ужасно неправильно, но я не мог вынести мысли о том, что потеряю ее. Мне нужно было все знать, и теперь я знаю, это был Деклан, и сейчас я хочу убить гребаного сукиного сына.
Еще фотографии Нины, теперь с ним. Он держит ее за руку. Она улыбается ему. Он гладит ее по волосам. Его руки вокруг ее талии. Объятия. Поцелуй. Рука на ее попе. Ее рука на его лице. Ее тело прижато к его, пока они стоят посреди оживленной улицы.
Блядь!
Это моя гребаная жена! Женщина, которую я люблю больше жизни. Что, черт подери, она делает? И когда я перехожу к следующей информации в досье, я вспоминаю, что она не Нина, когда вижу фотографию. Она молодая, правда, очень молодая. Отсканированная страница из школьного альбома, с ее фото и именем под ним.
Элизабет Арчер.
Примечание гласит:
Девятый класс.
Средняя школа Бремен, Позен, штат Иллинойс.
Господи. Как она попала в Позен?
Мой взгляд всматривается в черно—белую фотографию. Она не улыбается, но она прекрасна. Я вижу женщину, на которой женат, и когда я закрываю глаза, я вижу ее ― Элизабет.
И теперь я чувствую это.
Вину.
Я кладу досье и откидываюсь на спинку кресла, пока пытаюсь разобраться в реальности, но мои эмоции настолько противоречивы. Я не могу ясно мыслить. Моя жена не та, за кого себя выдавала с того дня, как я встретил ее. Но почему? Что она хочет? Я должен ненавидеть ее, быть в гневе, ярости. Вместо этого, я хочу поехать обратно в больницу, чтобы прикоснуться к ней, увидеть ее, обнять и спросить: "почему", сказать, что как бы то ни было, я исправлю все ради нее, потому что люблю ее.
Боже, я люблю ее.
Что, черт возьми, не так со мной? Я должен быть в ярости, верно?
На секунду я закрываю глаза, когда чувствую пульсирующую головную боль. Ослабив галстук, я открываю глаза, и они опускаются на конверт. С любопытством я открываю его и обнаруживаю флэшку вместе с запиской, в которой говорится:
Беннетт,
Я не хочу говорить слишком много, но после того, как подслушала очень странный разговор Ричарда прошлой ночью, я забеспокоилась. Я хотела позвонить тебе, так как знала, что это связано с компанией, но после того как нашла эту флэшку, я испугалась. Я точно не понимаю, что происходит, но я боюсь, что это может быть на самом деле плохо. Пожалуйста, посмотри ее как можно скорее.
Жаклин.
Открыв крышку своего лэптопа, я подключаю флэшку и нажимаю на единственный всплывший файл. Появляются финансовые таблицы компании, но цифры далеки от нормального спектра. Я прокручиваю информацию и когда достигаю конца, я вижу учетную запись, и во мне зажигается паника.
– О, боже мой.
Мои глаза расширяются, когда я наклоняюсь ближе к экрану, потому что не могу поверить в то, что вижу. Мой желудок сжимается, когда я замечаю слабый шум по другую сторону двери. Прежде чем у меня есть хоть секунда подумать, дверь распахивается, врезаясь в стену.
Лицо мужчины размыто за пистолетом из нержавеющей стали, который направлен на меня. Холодок проходит по моему телу, в результате чего мои легкие разрушаются, когда я пытаюсь говорить, но он говорит первым.
– Ты, черт побери, больше не тронешь ее, ― рычит он, когда несется ко мне, держа руку прямо перед собой, отмечая свою цель.
Я быстро встаю на слабых ногах, держа руки в знак капитуляции и умоляя сквозь обрушившуюся панику:
– Деклан, не делай эт…
(выстрел)
(выстрел)
Темно—красная жидкость просачивается сквозь белый хлопок, распространяя неминуемую смерть через волокна футболки, пока он лежит с широко раскрытыми глазами. Я замираю, наблюдая за тем, как медленно он отклоняется назад всем телом от силы выстрела. Внезапно вес пистолета становится слишком тяжелым для моих изящных пальцев, и он выскальзывает из моей руки, падая со стуком, в тот же момент, что и тело Пика обрушивается на пол.
Я нахожусь в состоянии оцепенения, когда смотрю на своего брата. Его тело содрогается от боли, в его глазах застывает немигающий взгляд, и булькающий звук в горле перерастает в яростное захлебывание собственной кровью.
Я не предпринимаю никаких действий, чтобы помочь ему; вместо этого меня словно охватывает ощущение, будто смотрю фильм ужасов, где я становлюсь пассивным наблюдателем.
Это не на самом деле. Это лишь дурной сон, кошмар; это не может быть правдой.
Страх в его глазах вселяет ужас, когда из его взгляда по капле утекает жизнь, расширяются, и он вперивается в никуда.
Его тело не двигается, оно приковано к земле, и затем оглушающая тишина накрывает меня с головой. Именно в этот момент я начинаю чувствовать, как тёплая кровь циркулирует по моим венам, и выхожу из состояния оцепенения, начиная двигаться. Медленно приближаясь к Пику, я опускаюсь перед ним на колени, дрожа всем телом, но я слишком напугана, чтобы прикоснуться к нему.
Это все происходит на самом деле?
Просто наблюдая со стороны, я замечаю, что его губы приобретают синюшный оттенок. Я сижу, не двигаясь. Мир вокруг меня замирает. Мой разум словно отделяется и уносится в далекое место, где не существует ничего. Место непорочное, пустое и свободное от эмоций. Приступ рвоты сотрясает его тело и изо рта вырывается свернувшаяся кровь, в то время как его живот в последний раз тревожно вздрагивает, и затем все внезапно прекращается. Мое сердце пропускает удары, когда я смотрю, как тело Пика обмякает на полу. И больше в нем нет жизни, в этот момент я словно вырываюсь из забвения, когда жестокая действительность обрушивается на меня.
Святое дерьмо!
Хватая его за руку, я в панике начинаю трясти его.
– Пик? ― начиная сильнее трясти его за руку, я в ужасе бормочу: ― Пик, очнись! Давай же, Пик! ― я нависаю над безжизненным телом, хватая его за плечи и начиная неистово трясти, срывающимся от крика голосом умоляю его очнуться. ― Очнись! Очнись же! Это уже не смешно! ― слезы обжигают мои глаза, и я захлебываюсь собственными словами. ― Очнись, Пик! Мне так жаль. О, Боже, как мне жаль! Пожалуйста, очнись!
Его глаза все так же широко раскрыты, но там нет жизни. Они застывшие, зрачки замерли в одном положении и абсолютно безжизненные.
Что я наделала?
Неистовая боль обжигает мои легкие, когда я запрокидываю лицо к небесам, и из горла вырывается беззвучный душераздирающий крик. Мои страдания настолько сильны, что я сотрясаюсь в мучительных удушающих рыданиях. Мое сердце разбивается, раскалывается на части, познавая новое понятие слова "страдание", эмоция, которая никогда не существовала во мне до этого самого момента, но эти страдания уже слишком для меня. Я не смогу их вынести, но я чувствую, как они зарождаются во мне.
Опуская взгляд на Пика, я больше не вижу человека, которого я ненавидела до этого. Вместо этого, я вижу мальчика, который так отчаянно любил меня на протяжении всей своей жизни, я склоняюсь над ним, сжимая его руки таким образом, чтобы я могла уткнуться лицом в его шею. Его тело все еще теплое, и я делаю то, что мне больше всего нравилось на протяжении всей жизни, я эгоистично нахожу утешение в нем. Я мерзкий человек, даже после его смерти я использую его в попытке найти свое утешение. Я крепко сжимаю его в объятиях и плачу, пытаясь насытить им свою душу. Его футболка влажная от смеси крови и пота, и сейчас я могу чувствовать, ставший таким родным, запах гвоздичных сигарет, когда прикрываю глаза.
― С тобой все будет хорошо.
Его тихий шепот настигает меня, и я опускаю на него свой взгляд. Он живой, он моргает, и я вижу, как двигаются его губы, когда он начинает говорить.
― Не плачь, Элизабет. Я все еще здесь, с тобой.
– О, боже мой, Пик! ― бормочу я, не веря своим глазам.
― Все будет хорошо, ― заверяет он меня.
Я снова сотрясаюсь в рыданиях, спрашивая:
– С чего ты это взял?
― Потому что я люблю тебя, и я верю в тебя. Ты боец. Воин.
– Мне так жаль. Я не хотела стрелять в тебя. Господи, я совершенно утратила чувство реальности, но я не могу потерять тебя.
Легкий намек на улыбку растягивается на его губах.
― Ты никогда меня не потеряешь, запомни это. Ты моя сестра. Я никогда не любил никого так, как тебя. Все, что я хотел, так это, чтобы ты была счастлива. Ты выживешь.
– Что же мне делать?
― Бежать.
– Что? ― спрашиваю я его, не веря, и слегка качаю головой, и когда мои глаза снова встречаются с его, холодные стеклянные глаза смотрят на меня. ― Пик? ― я крепко сжимаю глаза, затем снова открываю, но ничего не меняется. Он мертв, и я теряю его.
Его слова впитываются в мое сознание. Он абсолютно прав. Я боец; он научил меня бороться. С этими мыслями я распрямляю спину и делаю пару медленных, размеренных вдохов. Затем я склоняюсь и приникаю к его губам в поцелуе, втором смертельном поцелуе за сегодня. Когда отстраняюсь, я пробегаюсь кончиками пальцев по его бровям и спускаюсь ласковыми движениями ниже по лицу, прикрывая его веки, чтобы он покоился с миром. Заключая в стальную клетку сердца Деклана и Пика, я тяжело сглатываю, когда отодвигаюсь, чтобы подняться на ноги. Сегодня я потеряла две половинки моего жестокого сердца, но сейчас у меня нет другого выбора, только спасать себя.
Я быстро двигаюсь по его трейлеру, скидывая с себя окровавленную одежду и надевая пару его спортивных штанов и старую футболку. Мне нужно ощущать его запах, потому что я боюсь остаться одна. Собирая все, что принадлежит мне, я проверяю, что забрала досье, которое Пик забрал у Деклана, перед тем, как стереть свои отпечатки пальцев с поверхности предметов. Напоследок я смотрю на Пика, который лежит в луже собственной крови, и молчаливо прощаюсь с ним, благодаря его за то, что он спас меня, отдавая мне каждую частичку себя. Мое тело упорно противостоит нарастающей боли внутри меня, я отгоняю мысли, заполненные тьмой, что я та, кто должен сейчас лежать здесь мертвой. По крайней мере, я была бы сейчас с Декланом.
Деклан.
Черт, я недостаточно сильна, чтобы сделать это.
Моя грудь тяжело вздымается, и "клетка" слабеет, когда я закрываю дверь в мое прошлое и выхожу в неизвестное будущее, с пистолетом Беннетта в своей сумке.
Когда я выезжаю из трейлерного парка на главную дорогу, по моим щекам безостановочно катятся слезы.
Я потеряна.
Одинока.
Все, что я могу сделать, ― это вернуться к фальшивой жизни, потому что, какой у меня есть выбор? Трое мужчин ― мужчин, которые связаны со мной ― были убиты. Беннетт, Деклан и Пик. Я пытаюсь сосредоточиться на создании плана, когда мои внутренности сводит от страха, поскольку мимо моей машины проезжает машина Мэта, направляясь туда, откуда я как раз еду.
Дерьмо!
Я могу повернуть, перехватить его, объяснить, что произошло, но потом я слышу голос Пика.
― Не останавливайся, езжай вперед.
Поэтому я продолжаю ехать.
Тени города пролетают мимо меня, когда я подъезжаю к дому и паркуюсь в гараже.
Вытерев оружие и поместив его обратно в машину Беннетта ― минус один патрон ― я захожу в тихое здание и поднимаюсь в свой пентхаус, никем не замеченная.
Я тихо переступаю порог, и когда дверь закрывается за мной, я падаю на пол. И в этот раз, когда я вою, мой голос вырывается сквозь яростные рыдания, которые жгут мою душу. Жуткие крики вырываются сквозь мои голосовые связки, разрывают безнадежный воздух, отдаются эхом от стен и испаряются в тишине. Слезы смешиваются с высохшей кровью Пика и Деклана, капают с моего подбородка и безжизненно падают на плитку подо мной. Когда я вижу следы красного цвета, я даю волю голосу и задыхаюсь собственным дыханием. Я потеряна в моей боли, смешанной со всем, что осталось от моей любви.
Из—за кого я больше страдаю?
И как животное, которым я и являюсь, встав на четвереньки, я наклоняюсь и слизываю кровь с холодного пола.
Мой соленый привкус.
Их металлический.
Лекарство для моего сердца.
Снимая одежду Пика, пока направляюсь в ванную, я пялюсь на кровь, которая высохла на моем теле, и, потеряв последний контроль, начинаю слизывать и ее тоже.
Пальцы, ладони, руки, колени.
Я вбираю всё: любовь Пика и Деклана, позволяя им найти последнее пристанище в моем теле, глубоко внутри. Всё как в тумане. Моя цель ― поглотить каждую последнюю частичку жизни.
И я плачу.
Мои глаза жжет.
Легкие горят.
Надежда полностью разрушена.
Я ― пепел, поэтому задержите дыхание, прежде чем поток воздуха заберет меня и унесет в неизвестность.
– Нина.
Мои мышцы болят от напряжения, когда я просыпаюсь. Когда я поворачиваюсь и открываю слипшиеся от слез глаза, я замечаю Клару, домохозяйку и повара, которая бродит по комнате.
– Почти полдень. Ты спала все утро, ― тихо говорит она, прежде чем открывает шторы.
Свет ослепляет меня, и я отворачиваюсь, подальше от солнечных лучей, которые прокрались в комнату.
Клара подходит к кровати и садится рядом со мной, проводя пальцами сквозь мои спутавшиеся волосы, и ее прикосновение пробуждает рану в моем сердце, которую только сон смог слегка усмирить. Слезы начинают падать на подушку, и я закрываю глаза.
– Ты должна поесть, дорогая. Возможно, это поможет тебе почувствовать себя лучше.
Я качаю головой. Еда не исцелит меня. Я не уверена, что вообще что—нибудь исцелит. Я потеряла все. Моего ребенка, Деклана, Пика... все, что имело значение для меня. А для чего? Все мертвы и ничего не получилось. Ничего, кроме страданий. То, что сковывало мое сердце, делало каждый вдох невыносимым, и я отчаянно хотела уйти в небытие. Больше чем это, я хотела, чтобы Деклан держал меня. Был моей опорой, обернув свои теплые руки вокруг меня, прижав к своей груди, и наполняя мои легкие своим запахом ― его жизнью.
Единственный мужчина, который показал мне, что такое любовь... настоящая любовь... ушел. Умер от рук моего брата... другой моей любви, моего защитника.
– Может, душ? ― предлагает Клара, но я не отвечаю. Я просто закрываю глаза.
Проходит мгновение, и я слышу ее всхлип. Когда я открываю глаза, я вижу, как она смахивает слезы со своих щек. Я немного передвигаюсь, от чего синяки на моем теле ноют, напоминая мне о жестоком избиении Пика несколько дней назад, избиении, которое убило моего ребенка и привело к гибели моего мужа, моего любимого, моего брата, моей собственной души. Клара смотрит на меня, когда я сажусь и морщусь.
– Извини. Я не хотела плакать.
Я ничего не говорю, когда наблюдаю, как она пытается успокоить скорбь, которую чувствует. Я тоже ее чувствую, но по совершенно другим причинам. Поэтому натягиваю свою маску и продолжаю играть свою роль, сказав:
– Я чувствую себя такой одинокой без него. Я продолжаю думать, что он просто уехал в очередную командировку, и через минуту войдет через дверь.
Она кивает, пока ее слезы продолжают падать, и затем смотрит на меня.
– Я беспокоюсь о тебе.
Я тоже.
– Я буду в порядке.
– Беннетт не хотел бы, чтобы ты так страдала.
То, чего она не знала, то, чего никто не знал, что я страдала не по Беннетту. Я не вдова, оплакивающая своего мужа. Нет. Я оплакиваю мужчину, с которым изменяла своему мужу, и моего брата, о котором никто не знал. Моя тайная жизнь. Мое подпольное существование.
– Как я могу не страдать, Клара? Он был моим мужем, ― я задыхалась. ― Как я должна жить без него, когда он был моей единственной причиной просыпаться по утрам?
– Потому что мир не ждет нас. Он продолжает двигаться и ждет, что мы будем двигаться вместе с ним.
– Я не знаю, как двигаться дальше прямо сейчас.
– Ну, ― начинает Клара, положив руку на мое колено. ― Ты можешь начать с того, что примешь душ и попытаешься что—нибудь съесть. ― Ее глаза были полны печали и наполнены беспокойством. Когда я кивнула, небольшая улыбка растянулась на ее губах, и она легонько сжала мое колено, прежде чем встала, чтобы выйти из комнаты. Повернувшись, она добавила: ― Ох, пока ты спала, звонил ваш адвокат. Он бы хотел запланировать время, чтобы встретиться с тобой и огласить волю Беннетта.
Настал момент, из—за которого я трудилась все эти годы. Момент, о котором мы мечтали с Пиком. Это должен был быть момент, когда я стала бы победителем и была счастлива. И сейчас это не значит ничего без Пика рядом со мной. Я вышла замуж за Беннетта, чтобы разрушить его, но не стало лучше ― стало только хуже.
– Я позвоню ему после обеда, ― сказала я, прежде чем Клара вышла и закрыла за собой дверь.
Все становится размытым. Я делаю движение и не могу вспомнить, как добралась из точки А в точку Б. Клара на кухне, убирается перед обедом, в то время как я разбираюсь во множестве сообщений и звонков, которые пропустила со смерти Беннетта. Я уверена, что это во всех новостях, но я не могу заставить себя включить телевизор, потому что боюсь услышать что—то о Деклане. Я уверена, что развалюсь на кусочки.
У меня есть сообщения ото всех. Я знаю, что должна созвониться с родителями Беннетта, и также с Жаклин, так как от нее было больше всего звонков. Боже, последнее, что мне нужно ― это иметь дело с этими людьми, и когда я собираюсь отойти, звонит телефон. Я позволяю Кларе ответить, когда возвращаюсь в кровать.
– Нина, это похоронное бюро, ― крикнула она. ― Они нуждаются в одобрении нескольких последних деталей.
Обессиленная, прежде чем опустить голову и выйти из комнаты, я ответила:
– Мне жаль, я просто не могу.
Как, черт возьми, я должна заботиться о похоронах Беннетта? Пусть бросят его в озеро, мне все равно. Ублюдок продолжает разрушать все, даже умерев. Боль стягивает мое горло, когда я падаю на кровать и рыдаю в подушку.
Я, черт побери, ненавижу этого мужчину. Я ненавижу его за все, что он сделал. Неуместная агрессия или нет, этот мудак забрал у меня все.
Я плачу как сумасшедшая, пытаясь облегчить немного страданий, но не могу сидеть на месте. Я вскакиваю с кровати и как в тумане нахожу себя у шкафа Беннетта, разгребая все вещи. Срываю одежду с вешалок, бросаю обувь через всю комнату, хрипя с каждым движением, пока не оказываюсь у стены, бью ладонью по гипсокартонну снова и снова. Я молюсь о том, чтобы чувствовать физическую боль, но болит только мое сердце. Поэтому я сжимаю кулаки и колочу сильнее и сильнее, и сильнее, и сильнее.
– Нина! Остановись!
Сильнее и сильнее, и сильнее, и сильнее...
– Миссис Вандервол, спасибо вам за то, что пришли. Я сочувствую вашей потере. Ваш муж был отличным другом.
– Спасибо, Рик, ― отвечаю я, стоя перед столом адвоката и пожимая его руку.
– Пожалуйста, ― говорит он, указывая жестом, чтобы я заняла место, ― присаживайтесь.
Я смотрю на человека, которого знаю четыре года, с момента нашей помолвки с Беннеттом, когда он присаживается и достает папку с бумагами.
– Я хотел встретиться с вами лично, чтобы мы могли обсудить последнюю волю вашего мужа и, что будет с его состоянием. Я прекрасно понимаю, что прямо сейчас это достаточно тяжело для вас, но в день смерти Беннетт заезжал ко мне.
Я отвечаю ему кивком, вспоминая разговор Беннетта в моей больничной палате. Это был последний раз, когда он был со мной, тогда он узнал, что я не Нина, а Элизабет, и что за его спиной я изменяла ему с Декланом.
Деклан.
Мое горло стягивает, словно удавкой, при одной мысли о нем, но я отталкиваю это чувство дальше, чтобы сосредоточится на Рике, когда он продолжает говорить.
– Были внесены несколько поправок в его завещание, ― говорит он мне, вытаскивая запечатанный белый конверт из файла. ― Он сказал мне, чтобы я открыл и прочитал вам его волю лично после его смерти.
Принуждаю слезинку скатиться по моей щеке, я сижу и смотрю – нервно ― но я играю эту роль, пытаясь сохранять спокойствие, по крайней мере, настолько, насколько это возможно.
– Скорее всего, он подозревал, ― заявляет он отстранено.
– Я не понимаю, как это все могло произойти. ― Мой голос срывается на последних словах, и Рик протягивает мне платок.
– Полиция что—нибудь говорила вам насчет этого?
– Нет. Но они изъяли почти все вещи из домашнего кабинета Беннетта. Последняя выдвинутая версия предполагает, что убийство связано с его бизнесом.
– Деньги заставляют делать людей ужасные вещи, ― говорит он, холод распространяется под моей кожей, вызывая всплеск злости внутри меня.
Он даже не догадывается, насколько его слова близки к истине, пока я сижу и послушно ожидаю услышать размеры моего вознаграждения за мстительную расчетливую игру, что я вела последние несколько лет.
Я промакиваю глаза платком, и он интересуется у меня:
– Вам нужна минутка?
Я отрицательно качаю головой, и он берет нож для писем и вскрывает конверт, разрезая его с краю. Доставая лист бумаги, он берет минутку, чтобы пробежаться глазами по строчкам. Рик откашливается, прочищая горло, и меняет позу в кресле, перед тем как начинает читать громко последнюю волю Беннетта.
Моя прекрасная Нина.
Меня терзают противоречия, когда я пишу данное письмо. В ту минуту, когда я впервые повстречал тебя, я точно понял, чего хочу добиться. Я хотел быть достаточно состоятельным мужчиной, чтобы быть рядом с тобой, потому что ты больше, чем просто восхитительная женщина.
Но проблема в том, что ты никогда не была той женщиной, какой я тебя представлял. Я ужасно зол на тебя. Я знаю женщину, которая лжет, прикрываясь своей фальшью, которую я так сильно полюбил. Я не буду притворяться, что у меня есть ответы на все действия, которые ты совершила, но не волнуйся, моя хорошая. Не бойся, потому что я не скажу никому. Я заберу тайну моей подруги, той маленькой девочки с огненными хвостиками, с собой в могилу. И что бы ты там ни хотела от меня, я надеюсь, ты это получила. Я надеюсь, что ты простишь меня за то, что с тобой произошло. Я не знаю всех деталей произошедшего: все, что я знаю, что я чувствую себя ответственным за то, что с тобою стряслось.
Но ты была не единственной, кто лгал. Я тоже лгал тебе. Нет варианта, что сказанное можно как—то облегчить, поэтому: у меня есть сын.
Его имя Александр Брукс.
Состояние абсолютного шока, в который меня повергают его слова, ударяет меня наотмашь, я испытываю острое отвращение к себе за то, что я не видела, что происходило у меня под носом. Он трахал Жаклин у меня за спиной. Мой любящий муж и человек, который называл себя моим другом.
Она была самой большой ошибкой в моей жизни. Это произошло лишь однажды. Подробности не столь важны, потому что я сожалею об этом с того момента, как это произошло. Потому что для меня всегда существовала лишь ты, только тебя я всегда желал. Всегда была только ты. Я переспал с ней всего один единственный раз, и никогда больше после этого. Никогда я и не хотел этого, потому что все, чего я хотел, раствориться в тебе. Раствориться в твоей любви, что мне казалось, была такой реальной, но как я сегодня выяснил, ничего из этого не было правдой. Ничего из этого не было правдой, и я не знаю, во что теперь верить.
Но что я знаю на данный момент, так это то, что никому нельзя доверять. Я уже распорядился, что это письмо будет оглашено при личной встрече нашего адвоката и тебя, Нина. Данным письмом я заявляю права отцовства на Александра Брукса. Тест ДНК был сделан сразу после его рождения, его результаты могут быть найдены в банковской ячейке, которую я оставил своему распорядителю выше упомянутому адвокату Рику Паркеру из адвокатской конторы Buchanan & Parker. В дополнение к данным словам я хочу внести важные коррективы в завещание, что впоследствии будут гарантировать единоличные права наследования всех активов Linq Steel Co. Александру Бруксу, и Нина Вандервол получит все мои личные активы, которые принадлежали мне на момент смерти.
Все денежные средства от Linq Steel Co, включая все деловые документы, будут отданы на хранение в трастовый фонд на имя Александра, доверительным лицом которого будет Рик Паркер, пока Александру не исполнится двадцать один год.
Рик Паркер известит обо всем Жаклин Брукс при личной встрече, расскажет ей все условия данных поправок, и я умоляю тебя, ради благополучия моего сына, чтобы ничего из этой информации не вышло за пределы участвующих сторон.
Нина, я солгал еще об одной вещи. Когда я поклялся, что буду любить тебя, пока смерть не разлучит нас, я был не совсем честен, потому что сомневаюсь, что смерти будет достаточно, чтобы я перестал тебя любить.
Беннетт Вандервол.
Вот ублюдок. И я еще думала, что я хорошая актриса, но это все они. Они обдурили меня, обыграли. Они были обманщиками, пока я была и продолжаю ею быть. Я всегда знала, что Жаклин хотела трахнуть моего мужа, я только не знала, что она все—таки сделала это. Поэтому, сейчас я сижу здесь, мужественно все перенося. Я хочу смеяться над сложившейся ситуацией бесконечной игры, которая продолжает раскрывать секреты, но как иронично, теперь это еще чьи—то секреты.
Рик кладет письмо на стол и наклоняется вперед, зажимая переносицу. Тяжело вздохнув, он, наконец, встречается со мной взглядом.
– Вы знали?
Я качаю головой.
Он поерзал в своем кресле, возвращая самообладание, но я вижу, что дискомфорт пробивается сквозь его внешний вид.
– Ну, тогда... как вы, наверное, уже знаете, большинство его активов связаны с бизнесом. Но это вовсе не значит, что вы останетесь без весомого наследства.
Симулируя раздражение, я гневно выплевываю:
– Я тут не из—за денег переживаю.
– Конечно же, нет. Простите. Я не хотел вас оскорбить...
– Все в порядке. Просто сейчас я слегка ошеломлена. Поэтому, если это все...
– Да, ― отвечает он, встает и обходит стол. Он подает мне руку, и, принимая ее, я встаю.
– Спасибо.
Рик провожает меня из своего кабинета, и когда я захожу в лифт, он вытягивает руку, останавливая двери, и говорит:
– Мне так жаль, что вы узнали о Беннетте таким образом.
– Ну, думаю, никто не безупречен?
– Нет, вероятно, никто.
Он убирает руку, позволяя дверям закрыться, и сочувственно кивает мне, но это было бы нужно, если бы я вдруг узнала, что два человека, о которых я заботилась, предали меня. Только это не так. Его сын мог получить бизнес—активы, потому что, честно говоря, деньги казались теперь испорченными. Я возьму их, найду способ начать новую жизнь, но на деньгах всегда останется кровь Деклана, кровь моего сердца. Смерть Беннетта никогда не стоила жизни Деклана. Ничто не стоило жизни мужчины, который обладал каждой частичкой меня.
Минуты превращались в часы, а часы ― в дни.
Монотонная рутина депрессии следует за мной везде. Мое кровоточащее сердце страдает из—за Деклана. Я скучаю по нему. Иногда я думаю, если достаточно сильно заплачу, он вернется. Как будто жизнь была такой щедрой.
Нет.
Жизнь ― кусок дерьма.
Она дала мне вкусить ― слегка вкусить сладость ― прежде чем отобрала ее у меня. В тот момент, когда я поверила в надежду, поверила в добродетель, у меня забрали ее, вновь напомнив, что в мире я была одна. Но хоть раз я хотела верить. Я хотела глубоко копнуть, чтобы найти хорошее во мне, и отдать ему его, каким бы маленьким этот кусочек ни был.
