Текст книги "Её победа"

Автор книги: Джулия Тиммон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

8

У Кристин возникло ощущение, будто она только что поведала самую сокровенную из своих тайн, а ее тут же подняли на смех.

Стараясь в первые – самые тяжелые – мгновения не зацикливаться на мысли, что мужчина, подаривший ей столько счастья, вновь оскорбил ее, она принялась напряженно вспоминать, кто такой Джо Киттинджер.

А, это же тот парень, который в начале шестидесятых прыгнул с парашютом с высоты в почти тридцать два километра, всплыло в ее памяти. Умник начитан, ничего не скажешь…

Медленно, старательно подавляя в себе кипучую ярость, она села и надела платье. Лежать перед Тимом голой и чувствовать себя при этом глупой и беззащитной у нее не было ни малейшего желания.

Она уловила боковым зрением, как на его лице отразилось смятение, но, даже не взглянув на него, быстро поднялась, вернула подушку на кресло, включила свет – все восемь лампочек в люстре с абажурами из матового стекла, подошла к столику и задула свечи.

– Кристи, – пробормотал Тим полным раскаяния голосом, – я обидел тебя… Черт его знает, что на меня опять нашло… Просто, понимаешь…

Кристин повернулась и посмотрела на него. Он, все еще раздетый, сидел на полу и выглядел несчастным, уязвимым даже. Она не хотела его больше знать, мечтала поскорее вычеркнуть из своей памяти, тем не менее не смогла не отметить, что его фигура смотрится потрясающе.

А мне-то что? – сердясь на свою слабость, подумала Кристин. Пусть катится со своей фигурой и со своими насмешками на все четыре стороны!

– Должна признаться, что по достоинству оценила твои познания в области истории освоения воздушного пространства, – сказала она как можно невозмутимее. – На имена кинозвезд и парашютистов-рекордсменов, а в особенности тех, кто прыгает или собирается прыгнуть почти из космоса, у тебя отличная память.

– Кристи… – снова умоляюще начал Тим, поднимаясь с пола.

Она вытянула вперед руку, прося не перебивать ее.

– Надеюсь, и из тебя получится парашютист, хотя бы средненький, если сравнивать с Фурнье или Киттинджером. – Кристин посмотрела на часы. – Ого! Уже половина третьего! Тим, не обижайся, но тебе пора. Завтра у меня напряженный день.

Тим принялся нехотя натягивать джинсы.

– Напряженный день? – спросил он. – Это в субботу-то?

– Да, – отрезала Кристин.

– Помимо клуба, ты работаешь где-то еще?

– С чего ты взял?

– Насколько я знаю, завтра ни у кого нет занятий, и прыжков тоже не планируется.

Тим застегнул ремень и хотел было приблизиться к Кристин, но она жестом остановила его.

– Дел у меня всегда уйма.

– Кристи, что с тобой произошло? – проникновенно тихо спросил Тим. – Еще несколько минут назад ты вся светилась, а теперь… Я обидел тебя, знаю, но…

– Тим, я не шучу, – перебила его Кристин, складывая на груди руки. – Ты загостился, не вынуждай меня открыто указывать тебе на дверь.

Тим в отчаянии помотал головой.

– Но ведь ты не хочешь, чтобы я ушел вот так, ничего не объяснив, не попросив прощения, не попытавшись исправить свою нелепую ошибку…

– Хочу, – кратко и твердо ответила Кристин. – Я не нуждаюсь ни в каких объяснениях. – Она нетерпеливо вздохнула. – Повеселились, и хватит. Больше нам нечем заниматься, не о чем разговаривать.

– Прошу тебя, успокойся…

Тим подошел к ней, взял за руку, но она тут же отдернула ее и отступила на шаг в сторону. Удерживать эмоции в узде получалось у нее с большим трудом, но получалось.

– Я спокойна, как слон, – произнесла Кристин ледяным тоном. – Разве ты не видишь? Но учти: и мое терпение не безгранично.

– И что же ты со мной сделаешь, если я возьму и останусь? – спросил Тим полушутливо. – Заедешь мне промеж глаз? Как Нику?

Кристин ничего не ответила. Лишь многозначительно взглянула на его рубашку на полу и, бросив категоричное «у тебя две минуты!», вышла из комнаты.

Оказавшись в прихожей, она прижала к щекам ладони, закусила губу и зажмурилась. Ей казалось, что из ее груди вырвали сердце и жизнь ее вот-вот оборвется.

Со стороны гостиной послышались шаги, и Кристин, быстро убрав от лица руки, открыла глаза и сжала губы, вновь становясь неумолимой и сильной.

– Кристи, пожалуйста… – пробормотал Тим, приближаясь. – Давай спокойно поговорим.

– О чем? – Она бесстрастно взглянула на него и даже заставила себя криво улыбнуться. – Не понимаю.

– Не морочь мне голову, прошу…

Он опять попытался взять ее за руку, но она резко отпрянула и крикнула:

– Это ты перестань морочить мне голову и сейчас же оставь меня! Сейчас же, слышишь!

Тим потрясенно замер. А через мгновение, не произнеся больше ни звука, направился к двери и ушел.

– Скатертью дорога, – пробормотала Кристин, когда дверь за ним захлопнулась.

Ее губы сильно дрожали, и она закусила их, чтобы не расплакаться, не захлебнуться своим горем. Завтра вечером ей в компании нескольких ребят предстояло вылететь в Испанию и на месте, привыкнув к другому климату, окончательно подготовиться к начинающимся через пять дней соревнованиям.

Кристин медленно, почти не чувствуя ног, подошла к зеркальной дверце встроенного шкафа и взглянула на свое отражение.

Волосы были растрепаны, платье помято, на припухших губах не осталось и следа помады. Если бы ее увидел сейчас человек со стороны, то сразу догадался бы, что час-полтора назад она предавалась любви в чьих-то жарких объятиях.

При воспоминании об объятиях Тима у нее от выступивших слез защипало глаза, и ей пришлось опять закусить губу – настолько сильно, что она почувствовала солоноватый вкус крови.

– Проклятье! – Ее рот скривила горькая усмешка. – Осталось только заделаться вампиршей! Интересно, существуют ли вампиры, утешающиеся в наиболее тяжелые моменты собственной кровью? Или я первая?

Так всегда бывало. Когда на душе скребли кошки, она старалась любым способом переключить свое внимание на что-нибудь другое, не касающееся текущей проблемы, и чаще всего прибегала к спасительной силе черного юмора. Сейчас проверенный способ самоуспокоения тоже сработал. Жаль, ненадолго.

Мысли о Тиме, о своей глупой безоглядной увлеченности, о прошедшем вечере и о том, что за ним последовало, с поразительной скоростью вытеснили из головы размышления о вампирах.

Какая я дура, думала Кристин, продолжая смотреть на себя в зеркало и усиленно бороться со слезами. Почему забыла о том, что этот парень с самого начала отказывался воспринимать меня всерьез? Почему решила выбросить из головы его былые издевательства и шпильки? Как могла поверить в осуществление несбыточной мечты? Неужели я настолько глупа? Неужели действительно такая слабая, какой он меня считает? И неужели и впрямь удел женщин только вздыхать от чувств, лить слезы и кокетничать? Разве быть сильными и умными – это не для нас?

Кристин окинула внимательным взглядом свое лицо – тоненький аккуратный нос, каре-зеленые глаза, изящные брови вразлет. Потом посмотрела на женственные линии крепких, но нешироких плеч, на довольно тонкие, хоть и натренированные руки… Ей вспомнилось, как совсем недавно это лицо, эти плечи Тим покрывал поцелуями, и пелена слез вновь застлала глаза.

– Нет! – твердо произнесла она, смахивая со щек соленые капли. – Я не слабачка, что бы он там себе ни думал! И докажу это – если не ему, так хотя бы самой себе!

Кристин проснулась в это утро аж в одиннадцать часов. Потому что слишком поздно легла и, как ни старалась успокоить взвинченные нервы, заснула только на рассвете.

Перед поездкой в Испанию она должна была навестить родителей, купить кое-что в дорогу и собрать вещи.

Направляясь в душ, она твердила себе, что обязана думать лишь о делах, но фрагменты вчерашнего счастливо-несчастного дня так и вставали перед глазами. Ей хотелось то, несмотря ни на что, еще раз пережить и прогулку с Тимом по парку, и ужин в ресторане, и особенно – бурную сцену любви, то повернуть время вспять, чтобы никакого свидания не было вовсе…

Телефонный звонок раздался в тот момент, когда Кристин направлялась в кухню.

Это он! – пронеслось в ее сознании… Хотя зачем ему понадобилось бы звонить мне? – тут же возникла другая мысль. Я так решительно выставила его вчера, что наверняка отбила всякую охоту настаивать на продолжении нашего знакомства. И потом, у него нет номера моего телефона. Скорее всего это кто-нибудь из ребят или мама.

Ближайший телефонный аппарат находился в гостиной. Туда-то она и направилась.

Звонила ее мать, Мелани Рэнфилд.

– Кристи, почему ты до сих пор не у нас? Что-нибудь случилось? – спросила она, поздоровавшись.

– Все в порядке, – ответила Кристин, усиленно стараясь не выдать голосом своей подавленности.

Ее взгляд упал на ведро с розами, о которых она ни разу не вспомнила ни вчера ночью, выпроводив Тима, ни сегодня утром. Сердце затрепетало как нечаянно залетевшая в тесное мрачное помещение птица, и опять захотелось плакать, еще сильнее, чем накануне.

– Так почему же ты до сих пор не приехала? – спросила Мелани, видя, что дочь медлит с ответом.

– Понимаешь, мам… – пробормотала Кристин, ощущая себя человеком, внезапно забывшим большую часть известных ему с детства слов. – Ну… гм…

– У тебя все-таки что-то случилось, – утвердительно произнесла Мелани. – Я слышу это по твоему голосу.

Не зная, как правильнее отреагировать на слова матери, Кристин рассмеялась.

– Не выдумывай ерунды, – ласково сказала она, беря себя в руки, несмотря на то что в памяти один за другим стали оживать моменты их с Тимом близости. – Я в полном порядке.

Он подошел ко мне сзади, когда я стояла вот тут, звучало в ее голове. И обнял за талию… Потом убрал мои волосы, поцеловал в шею, опустил руки ниже, на ягодицы… О господи! По-моему, он сказал, что мой зад сразу ему приглянулся…

– Видишь ли, вчера я очень поздно уснула, проворочалась в постели чуть ли не до утра, – сказала она довольно тихим голосом, по которому догадаться о ее волнении было сложнее. – Вот и встала сегодня только в одиннадцать, даже не успела еще позавтракать. Сейчас перекушу и сразу к вам.

– А почему ты долго не могла уснуть вчера? – встревоженно спросила Мелани. – О чем-то переживала? Боишься ехать на соревнования?

Кристин старательно громко засмеялась, надеясь заглушить навязчивый голос в голове, твердящий: «Он взял меня прямо здесь, в этой комнате, на этом самом полу…»

– Твоя дочь ничего не боится, ты ведь знаешь, – сказала она. – Ни о чем не волнуйся, прошу тебя. Я ни на минутку не задержусь. Позавтракаю, соберусь и сразу поеду к вам.

– Может, у нас позавтракаешь? – предложила Мелани, все еще обеспокоенная необычно звучащим голосом дочери.

– Ладно, поем у вас, – без возражений согласилась Кристин.

– Тушеную цветную капусту с рыбой в томатном соусе, – сказала Мелани, прекрасно зная, что эти немудреные блюда Кристин любит с детства.

– Здорово! – воскликнула та, зажмуриваясь, чтобы не видеть проклятой подушки в кресле, так живо напоминающей о неземной страсти, которая владела ею каких-то несколько часов назад. – Теперь я уж точно не задержусь!

– Хитрюга, – с нежностью проворчала Мелани.

Положив трубку, Кристин открыла глаза и вопреки голосу разума, советовавшему ей поскорее уйти из этой комнаты, подошла к розам, присела на корточки, уткнулась в бархатные ярко-красные цветы носом… и беззвучно заплакала.

Как быстро закончилась моя чудесная сказка, всхлипывая, подумала она. Сказка, в которую, как видно, я ни секунды не должна была верить. Прекрасный принц никогда не видел во мне свою единственную. Только предмет насмешек, а вчера еще и ветреницу, с которой можно поразвлечься. Вот и цветочки подарил, чтобы все прошло гладко и без неожиданностей. Реализовать свой план у него получилось с блеском…

Кристин вскочила и в приступе не свойственной ей остервенелости замахнулась на цветы рукой, словно увидела вместо роз полсотни голов насмехающегося над ней Тима.

Ее рука застыла в воздухе. Ударить по розам – сегодня еще более восхитительным, расправившим лепестки и как будто призывающим полюбоваться их красотой – она не смогла.

Слезы все еще катились по ее щекам, а сердце из мечущейся по тесной клетке вольной птицы превратилось в смиренную пленницу.

– Простите меня, – прошептала Кристин, шмыгнув носом и опять наклоняясь к розам. – Вы ни в чем не виноваты. Виновата я, я одна…

Ей хотелось простоять вот так, глядя на это бархатно-красное великолепие, не ведающее людских страстей и печалей, целый день. Но ее ждали мать и отец, множество незавершенных дел и соревнования, на которых ударить в грязь лицом ей не позволили бы самолюбие и чувство долга перед товарищами, перед целой страной. Поэтому, запрятав тоску в самый далекий тайник в сердце, Кристин вытерла слезы, быстро собралась и поехала к родителям.

9

Выходя от Кристин, садясь в машину и направляясь домой, Тим проклинал минуту, когда жуткие гадости слетали с его губ. От стыда, отчаяния, чувства невыносимой неудовлетворенности своим поведением его мысли пришли в такой разброд, что решить, как действовать дальше, не представлялось невозможным.

Приехав домой, он сразу лег в постель, но уснуть долго не мог, снова и снова возвращаясь то к самым сладостным минутам, подаренным ему Кристин, то к последним перед расставанием – отвратительным, мрачным, пережить которые не пожелаешь и врагу.

Погрузился в тревожный, наполненный непонятными картинами сон он около шести утра, а в восемь уже проснулся – невыспавшийся, злой, терзаемый тяжестью в сердце.

Подобное состояние было ему несвойственно, и Тим искренне сочувствовал тем, кто попадался ему в эти минуты под руку. Сегодня жертвой его дурного настроения стал Дейвис, позвонивший в четверть девятого и бодро предложивший съездить куда-нибудь днем и о том о сем потрепаться.

– Какого черта ты звонишь в такую рань? Совсем сдурел? Забыл, что сегодня суббота? Я досматривал десятый сон и никак не думал, что кому-то взбредет в голову этот сон прервать!

– Эй, старик, потише. – Дейвис умел оставаться невозмутимым в любой ситуации, но в обиду себя никогда никому не давал, даже друзьям. – Ты не в духе, понимаю, но зачем же так орать? За подобные выходки можно и по физиономии схлопотать, ты меня знаешь.

– Ладно, не кипятись, – проворчал Тим, немного остывая. – Я ведь сказал, что еще спал. Спросонья чего не выкинешь!

– Так я и поверил! – Дейвис усмехнулся. – Если бы ты спал, то вообще не ответил бы или ответил бы только после сотого звонка.

– Хорошо, сдаюсь, – примирительно произнес Тим, сознавая, что не прав, и стремясь загладить свою вину. – Я действительно вот уже двадцать минут как не сплю. Только ума не приложу почему: я заснул лишь под утро.

– Вчера где-то веселился, да? – спросил Дейвис уже абсолютно ровным голосом.

– Гм… даже не знаю, как сказать… – промямлил Тим, вспоминая вчерашнее кошмарное расставание с Кристин и чувствуя себя законченным неудачником.

– Не знаешь, как сказать? – Дейвис рассмеялся. – Ты что, перебрал? Не помнишь, что вчера с тобой происходило?

– Нет, не перебрал, – торопливо ответил Тим. – Да, я выпил пару бокалов вина, но опьянел всего самую малость. Понимаешь, дело вовсе не в выпивке… – Он ощутил вдруг острую потребность поделиться с другом своими неприятностями. – Со мной в последнее время творится что-то странное, старик. Я как будто сорвался с обрыва и куда-то лечу, но ощущаю при этом, что впереди не неминуемая гибель, а нечто потрясающее, но то, что раньше я считал недостойным и капли внимания… – Он тяжело вздохнул. – Только, чтобы заполучить это потрясающее, надо приложить некоторые усилия, кое с чем смириться, а я и в ус не дую. Понимаешь?

– Признаться, не совсем, – серьезно ответил Дейвис. – Но с великим бы удовольствием во всем разобрался и попытался тебе помочь. Может, пояснее опишешь, что за странности с тобой творятся?

– По-моему, в моей жизни наступает какой-то новый этап, а я, вместо того чтобы отбросить ребячество и основательно к нему подготовиться, веду себя как подросток, непонимающий, что ему нужно, – медленно произнес Тим.

И тут же сообразив, что Дейву опять будет сложно расшифровать его слова, он поспешил добавить:

– Наверное, нам действительно лучше встретиться, если ты, конечно, еще не передумал.

– Само собой, нет. Какие могут быть разговоры?

– Только давай позднее еще раз созвонимся, мне надо решить сегодня кое-какие вопросы, – сказал Тим.

– Надеюсь, ты не ввязался в какую-нибудь аферу? – осторожно полюбопытствовал Дейв.

– Нет-нет, что ты. Никакого криминала. – Тим усмехнулся. – Не переживай.

– Ладно, – ответил Дейвис. – Когда освободишься, позвони.

– Хорошо.

Закончив разговор, Тим призадумался. Какие конкретно вопросы ему предстояло решить сегодня, он еще не знал, но был настроен предпринять все возможное для улаживания ситуации с Кристин.

Звонить ей было бесполезно, даже если бы ему удалось узнать через справочную службу или через клуб номер ее телефона. Она ответила бы что-нибудь категоричное и не стала бы его слушать. Ехать к ней тоже не имело смысла – у Кристин хватило бы твердости вообще не пустить его на порог. Оставалось разыскать ее где-нибудь вне дома и упросить выслушать.

Что он намеревался ей сказать? Прежде всего хотел попросить прощения за обидные слова, так как искренне сожалел, что произнес их, а еще собирался признаться в том, что вчерашний вечер был едва ли не лучшим в его жизни.

Тим по-прежнему считал, что женщина – создание более прекрасное, но менее совершенное, выносливое и умное, чем мужчина, и что ей не следует заниматься не своим делом. Но поскольку из каждого правила существуют исключения и Кристин именно такой случай, она имеет право жить, как ей нравится, и смеяться над ней он не должен был ни раньше, ни тем более вчера.

Болван, какой же я болван! – ругал он себя, держась руками за голову и размышляя, как ему быть, куда идти, на что надеяться. Она ни словом, ни намеком не выразила вчера обиду за мои прошлые издевки. Уже за это я должен был благодарить ее, а не плевать ей в душу. Кретин!

Тим снова и снова переживал в мыслях ужасные события прошедшего вечера, которые последовали за его идиотским высказыванием. Но, неожиданно вспомнив о том, что Кристин собиралась заниматься сегодня какими-то делами, воспрянул духом.

Отправлюсь в клуб, найду ее там или, если она еще не приехала, дождусь и, чего бы мне это ни стоило, уговорю меня выслушать, решил он и, оживившись, тут же помчался в ванную принять душ и побриться.

Еще и девяти не было, когда, окрыленный надеждой и взволнованный, Тим выскочил из дома, вывел из гаража «форд» и поехал в клуб.

Чтобы не искать Кристин повсюду – в классах, укладочных, на тренажерах, – он спросил у дежурной, сидящей при входе в основной корпус:

– Не подскажете, Кристин Рэнфилд сейчас на работе?

– Кристи? – Женщина лет шестидесяти с морщинистым лицом взглянула на него так, будто он сморозил чушь. – Но ведь они сегодня улетают.

– Улетают? – переспросил Тим, решив, что ослышался. – Куда улетают? И кто?

– А вы, собственно, кем доводитесь Кристи? – с подозрением сощурившись, спросила женщина.

– Я… – Тим растерялся. В последнее время он был сам не свой, походил на склонного смущаться на каждом шагу подростка, а не на себя прежнего, бесстрашного и находчивого экстремала. – Кристин мой инструктор… Я бы хотел кое о чем с ней побеседовать…

Дежурная прищурилась сильнее.

– Если мне не изменяет память, последняя группа Кристи в начале этой недели получила лицензию. Теперь она не несет за вас ответственность.

Упрямство и подозрительность морщинистой тетки начали выводить Тима из себя. От смущения не осталось и следа.

– Если я не внушаю вам доверия, проверьте, состою ли я в этом клубе, – спокойно и жестко сказал он. – Меня зовут Тим Хеннеси.

Дежурная смерила его взглядом и принялась набирать названные им имя и фамилию на клавиатуре компьютера.

– М-да… верно. Кристин ваш инструктор. – Она вновь недоверчиво уставилась на Тима. – Тогда неужели вам неизвестно, что сегодня Кристи в составе группы парашютистов улетает на соревнования?

Тиму показалось, что на него сначала вылили кипяток, а потом окатили ледяной водой.

– Какие еще соревнования? – выпалил он, глупо улыбаясь от неожиданности.

– Международные, – важно ответила дежурная.

– И где… эти соревнования проводятся? – спросил Тим, совершенно сбитый с толку.

– В Испании.

Тим нахмурился, почесал затылок, затем покачал головой, все еще не веря дежурной.

– Почему же она ничего мне не сказала? – пробормотал он, обращаясь больше к самому себе, чем к ней.

– Наша Кристи не трубит о своих успехах на каждом углу, – с гордостью, будто речь шла не о Кристин, а о ее собственной дочери, сообщила женщина. – Эта девочка просто золото. – Она внезапно насторожилась, оценивающе оглядела Тима, едва заметно кивнула, и ее лицо вдруг приняло лукавое выражение. – А вы случайно не влюбились в нее, а?

Тим мгновенно покраснел, опять отмечая про себя, что с ним определенно творится что-то неладное.

– Конечно нет, – с чрезмерной поспешностью ответил он.

На губах дежурной появилась улыбка, и морщины на лице углубились, но она от этого, как ни странно, стала выглядеть отнюдь не хуже, а милее, привлекательнее.

– Ладно, не стесняйтесь. В этом нет ничего постыдного. Скажу вам по секрету… – Она взглянула в сторону коридора, проверяя, не идет ли кто-нибудь, и подалась вперед, наваливаясь пышным бюстом на стол. – Месяца три-четыре назад Кристи рассталась со своим парнем и, по-моему, до сих пор ни с кем другим не встречается.

Дежурная понизила голос и заговорщически добавила:

– На мой взгляд, вы смотрелись бы с ней просто здорово. Советую вам…

– Умоляю, перестаньте, – не в силах больше скрывать своего раздражения, воскликнул Тим. – Никакие советы мне не нужны!

Дежурная, ничуть не обидевшись, развела руками.

– Как знаете.

Тим, потерянный и несчастный, шагнул к двери, но остановился и, повернувшись, снова посмотрел на собеседницу.

– Говорите, они улетают сегодня?

– Да, – подтвердила женщина. – Каким рейсом, не имею понятия. Если хотите, позвоните Кристин. Могу дать вам ее телефон.

– Телефон?! Да, пож… – хватаясь за эту идею, как за спасительную соломинку, воскликнул было Тим, но осекся, сообразив, что в свете выясненных обстоятельств вел себя как последний идиот и не найдет теперь, что Кристин сказать. По крайней мере пока. – То есть нет… Спасибо, не надо…

Не произнеся больше ни слова, даже «до свидания», Тим вышел на улицу, почувствовав вдруг, что должен срочно глотнуть свежего воздуха, а не то задохнется. Несколько минут он столбом простоял на тротуаре, мешая прохожим, потом внезапно спохватился и зашагал к автостоянке.

Дейвису он позвонил, как только сел в машину. Ему показалось, что от переизбытка мыслей у него вот-вот лопнет голова.

– Послушай, старик, я уже свободен. Если ты не против, давай встретимся прямо сейчас.

– А может, через пару часиков? – спросил Дейвис. – Я думал, ты будешь занят по меньшей мере до обеда, и решил съездить купить продукты и разную мелочь – туалетную бумагу, салфетки и прочую ерунду. Я внезапно обнаружил, что все мои запасы на исходе.

Тим представил, что будет вынужден целых два часа оставаться один на один с грузом своих проблем, и покачал головой.

– Нет, Дейв, мне нужно срочно тебя увидеть. Давай встретимся, поболтаем, а потом, если захочешь, я вместе с тобой съезжу за туалетной бумагой.

Дейвис усмехнулся.

– Поможешь выбрать наиболее мягкую? Договорились.

Они увиделись через полчаса в баре, который по субботам работал с самого утра. Тим заказал себе минеральной воды и принялся выкладывать другу, что приключилось с ним с того момента, как он узнал Кристин Рэнфилд.

Рассказал о своих издевательствах над очаровательной и весьма грамотной инструкторшей, об убежденности в том, что, будучи женщиной, она никогда не переплюнет его в сноровке и бесстрашии, о случае на парашютном тренажере и об изменении, произошедшем после этого случае в его отношении к Кристин. Поведал и о странных чувствах, которые эта женщина в нем вызывает, о вчерашнем свидании с ней и о злополучном расставании. А закончил исповедь пересказом беседы с дежурной.

– У меня до сих пор не укладывается в голове, Дейв, что я по-дурацки насмехался над ней, а она, оказывается, настолько профессиональна, что принимает участие в международных соревнованиях! Только подумай, мы несколько часов рассказывали вчера друг другу о своей жизни, и она ни разу даже не намекнула об этом, не попыталась утереть мне нос, отомстить!

– М-да… судя по твоим рассказам, эта Кристин и впрямь уникальная штучка… – протянул Дейвис. – Может, как-нибудь познакомишь нас? Я вполне спокойно отношусь к суперженщинам.

Тим понимал, что Дейв подтрунивает над ним. Но, представив своего друга и Кристин вдвоем, пришел в бешенство.

– Ишь о чем размечтался! – произнес он, с трудом стараясь сохранить спокойствие.

Дейв рассмеялся.

– Заревновал? Ладно, не бойся. Не стану я отбивать у тебя твое сокровище.

Тим с шумом поставил на стол стакан, который держал в руке.

– Послушай, оставь свои шуточки! Кристин не мое сокровище, не мое, ясно?

– Ну-ну, не торопись с выводами, – успокаивающе дружелюбно возразил Дейв. – Мне кажется, вы, несмотря ни на что, помиритесь, еще и поженитесь. Эта мысль пришла мне в голову в тот день, когда ты упомянул о Кристин впервые.

Тим фыркнул.

– Бред!

– Почему ты так считаешь? – невозмутимо поинтересовался Дейвис.

Тим нервно поправил воротник футболки, будто тот мешал ему, и усмехнулся.

– Во-первых, Кристин не желает меня больше знать.

– Попытайся это исправить, – незамедлительно вставил Дейв.

– Во-вторых, эта женщина не для меня, – как будто не услышав его слов, продолжил Тим. – Она красивая, умная, да еще и классная парашютистка. А я? Самовлюбленный тупица, неспособный признать, что на свете существуют люди куда достойнее меня. – Он перевел дух. – Я никогда в жизни не принимал участие в международных соревнованиях. Покатался на сноуборде и на лыжах, покачался на волнах, прыгнул с парашютом и уже возомнил себя супергероем! Болван!

Дейвис терпеливо дождался финала его самобичевания. И, со всей серьезностью посмотрев ему в глаза, спокойно заговорил:

– Все, что ты наболтал сейчас о себе, – чистой воды чушь. Если бы ты не был одним из самых смелых, выносливых и ловких из известных мне парней, мы никогда не подружились бы, поверь. Так уж вышло, что Кристин в ранней юности занялась парашютным спортом и осталась ему верна, поэтому и достигла в нем выдающихся результатов. А ты захотел испробовать и то, и другое, и третье, вот и не стал чемпионом. Вы достойны друг друга больше, чем кто бы то ни было, к тому же воспылали друг к другу сильными чувствами.

Тим махнул рукой и уже открыл рот, намереваясь возразить, но Дейв жестом остановил его.

– Ты должен найти возможность объясниться с ней, и тогда все наладится, вот увидишь.

Тим скептически скривил губы.

– Не представляю, каким образом сумею найти эту чертову возможность.

– Ты что, решил завязать с парашютным спортом? – спросил Дейвис.

Тим посмотрел на него непонимающе.

– Нет конечно. Но при чем здесь это?

– Если ты продолжишь появляться в клубе, то удобный случай обязательно подвернется, – пояснил Дейвис. – Только не торопись. Дай Кристин спокойно слетать в Испанию, поостыть и вернуться. А уж тогда, выждав момент, действуй.

Тим опять скривил губы, но возражать не стал.

Беседа с другом помогла ему взглянуть на свою проблему более трезво и спокойно. Уже в понедельник Тим направился в клуб, чтобы поработать на тренажерах, а заодно и выяснить побольше подробностей о Кристин.

Ирвин охотно поведал ему, что Кристин считается в клубе лучшей парашютисткой, и рассказал о ее первой победе в международных соревнованиях. Произошло это шесть лет назад.

Тима эти известия повергли в еще более угнетенное состояние, но от намерения дождаться Кристин, попросить у нее прощения и признать перед ней свои ошибки он не отказался.

Подробнее о ее достижении шестилетней давности ему стало известно из статьи в старом выпуске журнала «Парашютист», которую он отксерокопировал в библиотеке. Статью украшала фотография улыбающейся Кристин. Теперь цветная, увеличенная в три раза копия этого снимка висела у Тима в спальне над комодом.

За шесть прошедших лет Кристин практически не изменилась. Осталась все такой же худенькой, как была, и так же стягивала волосы в узел на затылке.

Тим был счастлив, что заполучил эту фотографию. Теперь он мог любоваться Кристин в любое время дня и ночи сколь угодно долго.

Из Испании она вернулась через неделю. С победой, о которой в клубе разговоров было в течение двух последующих месяцев несчетное количество.

Услышав потрясающую новость, Тим искренне обрадовался и еще раз устыдился своей былой заносчивости.

С Кристин они встретились на следующий день после ее приезда. У входа в главный корпус.

– Кристин, здравствуй! – воскликнул Тим, сразу отмечая, что, побывав в солнечной Испании, молодая женщина посвежела, стала еще более смуглой и привлекательной. В душе его, когда он представил, какими глазами смотрели на нее горячие испанские парни, даже шевельнулось нечто похожее на ревность.

– Здравствуй, – ответила Кристин, окинув его беглым, подходящим лишь для случайного знакомого или ученика взглядом.

– Можно тебя на… – начал было Тим.

– Прости, я тороплюсь, – твердо ответила Кристин, даже не останавливаясь.

Через мгновение она уже скрылась за дверью, и Тиму ничего не оставалось, как проглотить обиду и отправиться по своим делам.

Но рук он не опустил. Решил повторять попытку – заговаривать с Кристин снова и снова до тех пор, пока не добьется своего…

Однако она была неумолима. Здоровалась с ним, как со всеми, а на личные беседы никогда не находила времени. И держалась до боли холодно. Отчего Тим, все сильнее и сильнее склонявшийся к мысли, что жить без этой женщины ему ни к чему, ощущал себя более и более несчастным.

Одержав победу в соревнованиях, Кристин немного успокоилась. В любви ее упорно преследовали неудачи, зато она продолжала быть классной спортсменкой, а вовсе не слезливой дамочкой, какой ее видел или хотел видеть Тим.

Воспоминания о единственной ночи с ним по-прежнему преследовали ее, особенно досаждали перед сном, когда мысли о работе и других делах отступали на задний план. И она предавалась им, понимая, что отделаться ей поможет лишь время.

Выслушивать извинения Тима, настойчиво добивавшегося ее внимания, у нее не было ни малейшего желания. Она догадывалась, что он еще не раз подойдет к ней с намерением поговорить, но твердо знала, что его насмешки не прекратятся и что она, если опять отважится на сближение с ним, вновь поверит в чудо, потом будет вынуждена страдать.

К этим выводам она пришла еще в Испании, во время беседы с Мартой, которая приехала поболеть за нее. На следующий после соревнований день они просидели в небольшом кафе на побережье несколько часов подряд, делясь новостями, бедами и радостями…