Текст книги "Её победа"

Автор книги: Джулия Тиммон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Джулия Тиммон
Её победа

1

Направляясь к указанному кабинету, Тим ощущал в себе столько силы, нерастраченной энергии, здоровья и молодого задора, что с трудом сохранял внешнее спокойствие. Его так и подмывало подпрыгнуть на ходу и ударить рукой по белому светящемуся плафону на высоком потолке длинного коридора или громко свистнуть. Или догнать быстро идущую впереди него миниатюрную молоденькую женщину в обтягивающих брюках и отвесить ей какой-нибудь не вполне пристойный комплимент, к примеру, «у вас очаровательная попка».

Но похулиганить, как всегда, не позволяли впитанное с молоком матери понятие о хороших манерах и полученное от родителей-аристократов и других родовитых родичей воспитание. Поэтому он просто шел, смакуя это ощущение здоровой силы, и улыбался, глядя на худенькую стройную женщину.

Точно такие же незабываемые эмоции волновали его, и когда он ехал на первую встречу с другом отца Бартом Джорданом – опытным альпинистом-инструктором, с которым позднее они вместе взошли на вершину Рейнера. С таким же трепетом, пьянящим чувством молодецкой удали он впервые встал когда-то на сноуборд, горные и водные лыжи, всерьез занялся серфингом, отправился с командой друзей в многодневный поход «на выживание» и в путешествие на байдарках.

Он обожал это предвкушение прилива адреналина в кровь, с особой радостью готовился к сопряженным с риском удовольствиям. И каждый раз, увлекаясь чем-то новым, представлял, будто бросает вызов самой судьбе.

Познав к двадцати пяти годам прелести гор, рек, лесов и морских волн, Тим загорелся страстным желанием насладиться простором небес. И как-то раз после работы направился в парашютный клуб узнать условия поступления на учебу. Ему хотелось, чтобы его не просто выбросили из вертолета или самолета, а обучили всему – начиная с азов и заканчивая, что называется, высшим пилотажем.

Сейчас он шел на первое занятие. Душа его пела от восторга.

Женщина в синих брюках, что шла впереди, свернула направо и скрылась за дверью одного из кабинетов. Тим усмехнулся, на мгновение представив, что она тоже пришла сюда, желая стать парашютисткой.

Будем сидеть с этой крошкой за одной партой, подумал он. А потом вместе сиганем с парашютами. Умора! Девчонок теперь можно встретить где угодно – хоть в Полицейской академии, хоть на аэродроме. Так уж и быть, когда эта малышка шлепнется на землю и запутается в стропах, я распутаю ее, помогу вылезти из подвески, запихнуть парашют в сумку, а может, даже и донести его до места сбора.

Тим еще раз усмехнулся, когда увидел, что кабинет, в который вошла незнакомка с обалденной фигурой, именно тот, в который направили и его, и раскрыл дверь с широкой улыбкой на губах.

Кабинет представлял собой обычный учебный класс с партами в три ряда, учительским столом напротив двери и черной доской в половину передней стены. По обе стороны от доски и на боковых стенах висели цветные плакаты с изображением парашютов, их фрагментов и самих парашютистов, выходящих из самолета, управляющих куполом, приземляющихся на обозначенную площадку, а также на водоем, лес, проезжую часть, то есть оказавшихся в непредвиденной ситуации.

Проходя к свободной первой парте у окна, Тим, уже забывший о приглянувшейся ему женщине, осмотрел плакаты и собравшихся в классе людей. Это были три девушки лет восемнадцати-двадцати и несколько парней – совсем молоденькие, нескладные, как все подростки, и постарше, примерно его ровесники. И, лишь усевшись, он заметил, что та самая крошка, которая зашла сюда на пару минут раньше него, стоит у учительского стола и даже не намеревается занять место за одной из парт.

В полном замешательстве Тим сдвинул брови.

Какого черта здесь делает эта малявка? – возник в его голове закономерный вопрос. Уж не собирается ли дать нам перед началом занятия какие-нибудь напутствия? Я от души посмеялся бы. А где инструктор? Может, заболел и не появится сегодня? Наверное, так оно и есть. Эта пташка, по-видимому, пришла сюда сообщить, что занятие переносится на другой день.

– Итак, насколько я понимаю, все в сборе, – произнесла мелодичным голосом особа в синих брюках. – Меня зовут Кристин Рэнфилд. Я очень рада видеть вас в этом классе.

– А где, простите, наш инструктор? – вырвалось у изумленного Тима.

Кристин устремила на него взгляд серьезных каре-зеленых глаз и улыбнулась.

– Я ваш инструктор. И первым делом предлагаю познакомиться. Начнем, пожалуй, с вас.

Тим уставился на нее, как на дрессированного комара. В его сознании не укладывалось, что обучать его парашютным хитростям будет худенькая невысокая женщина, да еще такая молодая – его ровесница, если не моложе. Слово «инструктор» ассоциировалось у него с богатырем Джорданом. Или, если уж с женщиной, то непременно с такой, как Сильвия Медоу, – она сделала из него когда-то настоящего сёрфера, – высокой, мускулистой, мужественной, не страшащейся самых больших и зловещих волн.

– Вы что, забыли свое имя? – спросила Кристин, поднимая темную, плавно изгибающуюся бровь.

Кто-то из присутствующих захихикал.

Тим, будто не услышав ни вопроса, ни смеха, покачал головой и спросил:

– Простите. А чему вы собрались нас учить?

– Всему, что требуется от инструктора, – без тени смущения ответила молодая женщина. – Итак, вы назовете нам свое имя? Или это секрет?

– Нет, не секрет, – произнес Тим, не сводя с собеседницы глаз. – Тим Хеннеси.

Кристин еще раз улыбнулась.

– Очень приятно.

Тим явственно услышал в ее голосе нотки иронии и ощутил внутренний протест. А Кристин, как ни в чем не бывало, продолжила знакомство – дружелюбно, приветливо, удостаивая каждого в классе сдержанной улыбкой и внимательным взглядом.

– Сегодняшнее занятие посвятим истории парашютного спорта и ознакомлению с основными требованиями, предъявляемыми к человеку, который принял решение стать парашютистом, – сообщила она, когда все представились. – Начнем с истоков парашютизма.

Тим почти ничего не слышал. Раздосадованный и оскорбленный, он никак не мог смириться с мыслью, что должен будет подчиняться этой Кристин Рэнфилд, считаться ее учеником, следовать ее наставлениям. Ему хотелось отделаться от дурацких мыслей, спокойно дождаться окончания занятия, уйти отсюда и больше никогда не возвращаться. Но перед его глазами навязчиво возникали раздражающие картины, а мысли работали в одном направлении.

Это я-то, прошедший столь солидную школу выживания, должен смотреть на эту малявку как на инструктора? – думал он, представляя, как на занятиях Кристин будет указывать ему на ошибки. Абсурд! Нет уж, я не допущу этого. Потребую перевести меня к инструктору посолиднее, в крайнем случае перейду в другой клуб. Видели бы меня сейчас ребята! Померли бы со смеху!

Воображение рисовало ему друзей, трясущихся от хохота, и внутри у него все переворачивалось.

К счастью, сегодняшнее вводное занятие длилось недолго – около получаса. Насилу дождавшись заключительной фразы Кристин: «На сегодня, пожалуй, все», – Тим решительно поднялся с места. Инструктор повернула голову, и их взгляды встретились.

У нее были умные, обрамленные не очень длинными, но густыми и темными ресницами глаза. Ее лицо отражало дух маленького упрямца, вечного бунтаря. На мгновение Тим замер словно загипнотизированный ее волевым чарующим взглядом. Ему вдруг показалось, что он видит в каре-зеленых глазах Кристин смешинки. Казалось, что ей известны все его мысли, все намерения и что она потешается над его глупым смятением.

Тим медленно прищурился, анализируя свои ощущения.

– Следующее занятие в среду в это же время, – спокойно переведя взгляд на остальных подопечных, произнесла Кристин. – Принесите тетради и ручки. До встречи.

Спустя четверть часа Тим уже ехал на своем красном «форде-мустанге» по оживленным улицам вечернего Вашингтона. Он пребывал в странном состоянии: раздражение, досада, желание срочно что-нибудь предпринять смешивались в его душе с непонятным чувством, давать название которому ему почему-то не хотелось.

Бесцельно покатавшись по городу минут тридцать и так и не успокоившись, он притормозил у обочины, достал сотовый и набрал номер одного своего товарища.

Тот ответил лишь после пятого гудка. Тиму голос друга показался несколько необычным – более расслабленным и приглушенным, чем всегда, – и на душе у него вместо ожидаемого успокоения сделалось тяжелее.

– Джефф, здорово, – сказал он. – Послушай, старик, не съездить ли нам куда-нибудь выпить пивка?

– Пивка? В понедельник? – Джефф усмехнулся. – Я тебя не узнаю. По-моему, ты пьешь только по выходным, и то в крайне редких случаях…

– Правильно, только по выходным, – подтвердил Тим, предчувствуя, что сегодня вытянуть Джеффа из дома ему не удастся, и возгораясь желанием выпить не пивка, а чего-нибудь покрепче. – Но у каждого правила бывают исключения. – Он почесал затылок, размышляя, стоит ли посвящать друга в подробности сегодняшнего знакомства с Кристин Рэнфилд. – Понимаешь, я записался в парашютный клуб…

– Вот молоток! – воскликнул Джефф, оживляясь. – А мы с Дейвисом все только собираемся.

– Но видишь ли, в чем дело… – пробормотал Тим, при воспоминании о Кристин испытывая приступ раздражения. – А впрочем, по телефону всего не расскажешь. Так ты составишь мне компанию?

– С удовольствием бы, старик, но… – промямлил приятель.

– Что «но»?

– Понимаешь, я сейчас у Линды, – понизив голос до трусливого шепота, произнес Джефф. – И… и не могу ее оставить.

Тиму показалось, что он ослышался. Его приятеля, убежденного холостяка, парня бесстрашного, свободолюбивого, с несгибаемой волей и стальными нервами, ненавистника подкаблучников и дамских угодников, как будто подменили. Джефф прошептал, что не может оставить Линду – девицу, с которой познакомился два месяца назад в супермаркете. Прошептал! Боясь, что она услышит, какие именно произносит он слова в разговоре с лучшим другом!

От возмущения и нежелания верить во всю эту чертовщину Тим сжал свободную руку в кулак и ударил им по собственному колену.

– Та-ак, – протянул он. – С тобой все понятно. Значит, спекся? Пригрелся у женской юбки?

– Эй, давай без оскорблений! – пробасил Джефф, на минуту вновь становясь самим собой.

– Может, скоро и свадьбу задумаете сыграть? – издевательски любезно осведомился Тим.

– Может, и задумаем, – ответил Джефф.

– Да ты что, старик? – резко наклоняя голову вперед, как будто таким образом он мог воздействовать на друга более эффективно, прокричал Тим. – Совсем спятил? А как же наши планы? А совместный отпуск в августе? А поездка в Аргентину? А покорение Аконкагуа?

– Да не кричи ты так! – воскликнул Джефф. – Я ведь не сказал, что точно женюсь, – добавил он гораздо тише. – Ну а если это все же случится… тогда наши планы, конечно, придется немного изменить…

– Немного? – переспросил Тим, задыхаясь от гнева. – Да ты тогда вообще о нас с Дейвисом позабудешь! Видел я твою Линду! Она на второй день после свадьбы поставит тебя перед выбором: я или эти двое!

– Ну-ну, хорош разоряться! Какая муха тебя сегодня укусила? – Джефф усмехнулся.

– Ладно, милуйся там со своей Линдой! – пропуская его слова мимо ушей, зло процедил сквозь зубы Тим. – Пока!

Из трубки тут же послышались гудки, и Тим бросил ее на соседнее сиденье. А спустя несколько секунд, переведя дух, вновь поднял и набрал номер Дейвиса, мысленно моля, чтобы хоть этот чем-нибудь его порадовал.

– Алло! – Дейвис ответил незамедлительно.

– Дейв, привет! Послушай, давай встретимся, выпьем чего-нибудь покрепче… Виски, рома?

К великой радости Тима, Дейвис не изумился и ни о чем не стал его расспрашивать.

– Когда? – поинтересовался он, как обычно, деловитым тоном.

– Прямо сейчас, – выдохнул Тим, испытывая долгожданное облегчение. – Я заеду за тобой минут через двадцать.

– Через тридцать, – невозмутимо отозвался Дейвис.

– Ладно, через тридцать. – Губы Тима при мысли о том, что уж Дейвис-то никогда его не подведет, сами по себе разъехались в улыбке. – Спасибо, старик.

По прошествии часа за бокалом рома он уже изливал ему душу.

– Кругом эти женщины, Дейв, черт бы их всех побрал! Отравляют наше существование! Как было бы здорово, если бы их вообще не было!

– Тогда не было бы и нас с тобой, – рассудительно заметил Дейвис.

– Это еще почему? – спросил Тим, не сообразив, о чем толкует приятель.

– А кто бы нас родил, если бы не было женщин? Кто выкормил бы в младенческом возрасте? – Дейвис по-дружески похлопал Тима по плечу, рассмеялся и глотнул рома.

– Да-да, конечно. – Тим быстро и часто закивал. – Без них, конечно, не обойтись. Но почему они так распоясались за последнее время? С какой такой стати решили, что должны проникнуть во все сферы деятельности, заняться тем, чем их никто не просит заниматься? Стать нашими повелительницами, хозяйками? Возьмем, к примеру, Линду. Думаешь, она мечтает просто выйти за Джеффа замуж? Ничего подобного! Ей хочется полностью подчинить его себе, отобрать у всех – у тебя, у меня, у остальных приятелей, у родителей, у родственников, у целого мира!

Дейвис тихо засмеялся, удивленный не столько смыслом произносимых Тимом слов, сколько владеющим им пылом.

– Да-да, точно тебе говорю! – продолжал Тим. – Пройдет каких-нибудь несколько месяцев, и мы лишимся права даже по телефону с Джеффом разговаривать… если только Линда того пожелает. Вот увидишь! Так всегда бывает: любая женщина с большей охотой прощает мужу его былые интрижки, чем соглашается терпеть продолжение его отношений с друзьями молодости.

Дейвис перестал смеяться и, нахмурившись, пристально посмотрел на Тима.

– Какого черта ты так нервничаешь, а? Я не узнаю тебя сегодня, честное слово. Куда подевалась твоя выдержка? Твое спокойствие? Может, ты сам к этой Линде неравнодушен?

– Чего? – Лицо Тима искривилось в презрительной гримасе. – Я такими не увлекаюсь.

Дейвис опять залился смехом, теперь более громким и продолжительным.

– Эй, прекрати! – прикрикнул на него Тим, с неудовольствием сознавая, что и впрямь ведет себя как-то странно.

– А по-моему, именно такими ты всегда и интересуешься. Высоченными, с ногами от самых ушей, непременно с белыми волосами и голубыми глазами, – сквозь смех произнес Дейвис. – Линда, можно сказать, твой идеал. Уж не влюбился ли ты в эту платиновую блондинку? Не приревновал ли к Джеффу, когда узнал сегодня, что у них намечается свадьба?

Тим отхлебнул из бокала, метнул на друга испепеляющий взгляд и скривил губы.

– Еще чего выдумаешь?

Ему представилась подружка Джеффа, и по сравнению с непонятно почему тут же возникшим перед глазами образом невысокой Кристин Рэнфилд она показалась ему вульгарной и на редкость жеманной.

Он поморщился и вдруг подумал о том, что до сих пор действительно знакомился преимущественно с такими, как Линда, – беловолосыми дылдами, всем манерно строящими глазки. Ему опять вспомнилась Кристин с ее прямым бунтарским взглядом, и в его душе шевельнулось какое-то новое чувство, настолько новое, что он испугался и поспешил заглушить его, продолжив говорить.

– И вовсе не из-за любви к какой-то там Линде я в таком паршивом сегодня настроении, – произнес он примирительным тоном. – А от возмущения. Если бы ты видел инструкторшу, то за живот схватился бы. Маленькая, худенькая, лет двадцати, максимум двадцати трех.

– По внешности женщины бывает весьма и весьма трудно определить ее возраст, – возразил Дейвис, откидываясь на спинку мягкого сиденья. – Может оказаться, что эта твоя Кристин даже старше тебя.

– Моя! – Тим презрительно фыркнул, и в его памяти совершенно неуместно воскрес тот момент, когда он шел сегодня за ней по коридору и любовался… Впрочем, с какой стати ему на ум пришло именно это? – Она настолько же моя, насколько твоя. Вряд ли я ее еще когда-нибудь увижу.

– Это как понимать? – Дейвис нахмурился.

– Очень просто, – ответил Тим с деланной беспечностью. – В среду я поеду на занятие не к ней, а в какой-нибудь другой клуб, к другому инструктору.

– Постой, но ведь ты же еще не видел, на что способна эта штучка, – со всей серьезностью заметил Дейвис. – Девчонка девчонке рознь, сам знаешь. Вспомни, к примеру, альпинистку Джоанн или Стеллу, которая утерла мне нос, когда в позапрошлом году мы ездили кататься на сноуборде.

– И Джоанн, и Стелла были выше и крепче этой Кристин, – нетерпеливо ответил Тим, сам не понимая, почему так распаляется. – И потом, никто не просил нас относиться к ним как к наставницам.

– Неужели эта Кристин настолько хилая? – спросил Дейвис.

Тим задумался. Нет, эта девочка запомнилась ему вовсе не хилой, но какие именно у нее руки, плечи, ноги, не засело в памяти. Наверное, потому, что слишком яркое впечатление произвели на него ее невысокий рост, миниатюрность и выражение каре-зеленых, как вода в реке осенью, глаз.

Черт знает что такое! – выругался он про себя. Я киплю от возмущения и в то же время никак не могу назвать эту Кристин хилячкой. А еще почему-то слишком много о ней думаю. Смех, да и только!

– Да нет, она не хилая, – наконец, весьма неохотно, признал Тим. – Просто несерьезно все это, понимаешь?

– Нет, не понимаю, – невозмутимо ответил Дейв. – Я на твоем месте не торопился бы с выводами. Сначала посмотрел бы, действительно ли эта крошка способна быть инструктором, а уж потом…

– Времени у меня всегда в обрез, – перебил его Тим. – Тратить его впустую я просто не могу себе позволить. В общем, вопрос о моем переходе к другому инструктору уже решен, и хватит об этом.

– Хватит так хватит, – ничуть не обижаясь, ответил Дейвис. – Только мне почему-то кажется…

Он не окончил фразу, но по хитрой улыбке, растянувшей его обесцветившиеся и обветренные в многочисленных походах губы, Тим вдруг понял, что приятель каким-то чудесным образом разгадал самую сокровенную из его тайн. Ту, которая еще оставалась тайной даже для него самого.

В восемь вечера Кристин уже была дома.

Она жила на одной из тихих улочек в северо-западном районе американской столицы, неподалеку от небольшого уютного парка. Этот дом купил для них с Мартой отец, профессор Джорджтаунского университета, когда Марта, окончив среднюю школу, поступила туда на психологическое отделение.

Кристин была младше, и студенткой того же отделения стала лишь через год. Но, так уж вышло, что ни одна из дочерей профессора Рэнфилда не пожелала, подобно ему, посвятить себя науке, равно как и работе практикующим психологом.

От отца обе переняли лишь завидное упорство. Однако Марта в основном его использовала, реализуя стремления стать художницей, а Кристин – на достижение высот в парашютном спорте, которым увлеклась в подростковом возрасте.

Страсть к путешествиям и талант живописца Марта унаследовала от деда, известного в свое время художника-оформителя. Окончив университет, она заявила родственникам, что жаждет повидать мир, и уехала в Европу, где до сих пор писала картины в довольно своеобразной манере, которые, как ни странно, хорошо продавались.

Кристин же пошла в родного брата матери. Именно он, опытный парашютист, многократный чемпион мира по купольной акробатике, рассмотрев в маленькой племяннице редкую силу духа, однажды десятилетней девочкой привел ее на аэродром, где проходили тренировочные прыжки. С того самого момента она и «заболела» небом, сильно подружилась с дядей, а в пятнадцать уже и сама прыгнула с парашютом.

Она была невысокой и худенькой, но удивительно выносливой и, что называется, с характером. Регулярные занятия в тренажерном зале помогли ей развиться физически, и уже годам к семнадцати ее по-женски изящные руки были настолько натренированными, что справлялись с укладкой парашюта и прочими заданиями ничуть не хуже, чем мужские. А длинные для ее роста и стройные ноги стали такими крепкими, что при приземлении она становилась на них уверенно и не получала травм.

Кое-кто из приятелей-парашютистов добродушно посмеивался над ней:

– Еще годик-другой такой жизни, и ты превратишься в мужика, Кристи. Начнешь ругаться как сапожник, подстрижешься под мальчишку.

Кристин не обращала на подобные пророчества внимания, твердо зная, что они не сбудутся. Ни в какого мужика она не превратилась и по сей день. Просто научилась в критических ситуациях быть собранной и не поддаваться панике, твердо уяснила, что парашютный спорт требует четкого соблюдения установленных правил, и привыкла подавлять в себе страх.

Длинные каштановые волосы действительно мешали во время прыжков и тренировок. Но она не обстригла их, а стала завязывать в тугой узел на затылке, что не придало ее облику ни капли грубости.

Родители долго не могли смириться с ее опасным увлечением. Однако она сумела доказать им, что небо – ее стихия и что ей удастся достичь в парашютном спорте выдающихся успехов. Так оно и получилось. В возрасте девятнадцати лет Кристин Рэнфилд прославила свой клуб, победив в международных соревнованиях, а по окончании университета приняла предложение стать инструктором…

Сегодняшний вечер обещал закончиться для нее большой радостью: к ней после восьмимесячного отсутствия должна была пожаловать сестра.

К этому событию Кристин готовилась со вчерашнего дня. Тщательно убралась в пустовавшей комнате Марты, купила фруктов, ореховой нуги, чтобы приготовить блинчики, две дюжины свечей для их любимого серебряного канделябра, а сегодня днем, перед уходом на работу, – живых цветов в ближайшем цветочном магазине.

К девяти все было готово. На столе в уютной гостиной лежала скатерть с вышитыми гладью краями, стояли два прибора, горели свечи и благоухали цветы в высокой керамической вазе.

Кристин обвела комнату довольным взглядом и только сейчас поймала себя на том, что целый вечер улыбается. К ее щекам прилила краска смущения.

Она пожала плечами, будто уличенная в чем-нибудь непристойном, и произнесла вслух громко и отчетливо:

– А что в этом зазорного? Я счастлива, потому что с минуты на минуту увижу любимую сестру, вот и улыбаюсь.

Нет, тихо, но уверенно возразил ей внутренний голос. Ты счастлива не только поэтому.

Кристин энергично покачала головой, будто пытаясь заглушить свое второе «я», тяжело вздохнула, забралась с ногами на диван и закрыла глаза.

Ей вспомнилось сегодняшнее занятие с новой группой и парень по имени Тим Хеннеси. Он сразу ей понравился. Высокий, с довольно широкими, горделиво расправленными плечами, с темными, аккуратно подстриженными волосами и с голубыми глазами. Он сочетал в себе те почти несовместимые в людях наших дней качества, которые Кристин особенно ценила в людях.

Дерзость, независимость – и воспитанность, умение себя держать в руках; аккуратность – и легкую небрежность; современность – и старомодную интеллигентность. Кристин почему-то была уверена, что, несмотря на откровенное желание задеть ее сегодня, поддразнить, этот парень никогда в разговоре не перекинул бы ногу через подлокотник кресла, не начал бы разминать шейные позвонки, как это делали многие из ее знакомых, даже высокообразованные, мнящие себя культурными.

По решительному, открытому, умному взгляду Тима Кристин сразу благодаря приобретенным в университете знаниям определила, что перед ней человек высокоинтеллектуальный, смелый и сильный духом.

Ей вдруг вспомнились его колкости, и с губ опять слетел тяжелый вздох.

– Я явно ему не понравилась, – пробормотала она, открывая глаза и задумчиво глядя на язычки пламени свечей. – Наверное, не внушила доверия. Ну уж на что способна в своем деле, я в два счета ему продемонстрирую. А в остальном… Как говорится, насильно мил не будешь…

Кристи посмотрела на часы в массивном корпусе из красного дерева, стоящие на невысокой горке. Было десять минут десятого.

Марта никогда не сообщала, каким именно рейсом прилетит, а к родителям вообще являлась на следующий после приезда день, причем всегда без предупреждения, так сказать, сюрпризом.

Сегодня она не заставила себя долго ждать. В двадцать минут десятого открыла дверь своим ключом и громко крикнула: «Я приехала!». Через четверть часа они сели за стол в гостиной.

– Как здорово дома! Свечи, цветы, блинчики с нугой! – восторгалась Марта, рассматривая все вокруг. – Кристи, ты чудо!

В последующий час она с аппетитом уплетала приготовленное сестрой угощение и рассказывала о своей последней с блеском прошедшей месяц назад в Париже выставке.

– Ну а у тебя как дела? Все прыгаешь и мучаешься со своими обормотами? – спросила Марта, поведав, с какой неохотой рассталась на прошлой неделе с одной из своих любимых картин.

– Да все прыгаю. – Кристин с улыбкой кивнула. – Летом поеду в Испанию на соревнования. А с обормотами… Сегодня провела первое занятие с новой группой.

– Что за ребята? – с живым интересом полюбопытствовала Марта.

– Половина – подростки, как обычно. Но есть и постарше. Три девчонки.

– Говоришь, есть и постарше… – Марта улыбнулась и шаловливо повела бровью. – Может, подберешь для меня какого-нибудь симпатичного парня?

– Что? – Кристин рассмеялась. – По-моему, когда ты приезжала в прошлый раз, то клялась, что навеки влюбилась в какого-то репортера из Дании.

– В репортера из Дании… – Марта озадаченно нахмурилась. – А-а, в Мэтта! Но ведь с тех пор прошло бог знает сколько времени! После расставания с Мэттом я уже успела полюбить и разлюбить Мартина, потом Клода.

Кристин опять засмеялась.

– Ты неисправима, сестричка! Непостоянна до невозможности!

– Такая уж у меня натура. – Марта развела руками, показывая, что ничего не в состоянии с собой поделать. – А у тебя как дела с Роландом?

Кристин скорчила гримасу.

– Два месяца назад я сказала ему, что он окончательно меня достал.

– Ого! – Брови Марты поползли вверх. – А я думала, вы вот-вот пригласите меня на свадьбу, все-таки встречались целый год…

Кристин надула щеки и с шумом выпустила воздух.

– Представляю, что бы со мной случилось, если бы я вышла за Роланда замуж. В клубе я бы уже не работала, да и вообще нигде не работала. Сидела бы взаперти, не смела бы никому на глаза показываться.

– Это еще почему? – спросила Марта удивленно.

– Роланд замучил меня своей ревностью. Каждый день твердил, что я нарочно стала инструктором, чтобы Днями напролет красоваться перед мужчинами.

Марта усмехнулась.

– Короче говоря, он так мне надоел своими подозрениями и упреками, что в один прекрасный момент я послала его подальше… и ничуть об этом не жалею, – добавила Кристин с чувством. Воспоминания о ревнивце женихе, в течение нескольких месяцев отравлявшем ей существование, омрачили ее приподнятое расположение духа.

– И правильно, – одобрила ее поступок Марта. – С кем ты встречаешься теперь?

– Ни с кем, – просто ответила Кристин.

– Ни с кем? – Марта округлила темно-карие глаза. – У тебя что, даже на примете никого нет?

– Не-а. – Кристин ни с того ни с сего опять вдруг подумала о Тиме Хеннеси, и при мысли, что надеяться ей не на что, ее настроение окончательно испортилось. Она махнула рукой, стараясь казаться безразличной. – А ну их всех! Одной даже лучше. Никто ничего от меня не требует, никто не мешает распоряжаться личным временем так, как мне хочется.

– Перестань! – горячо возразила Марта. – Все эти вопросы легко улаживаются и с мужчиной. Немного хитрости, ласки, ума – и живи себе как заблагорассудиться. – Она внимательно посмотрела на сестру и, увидев в ее глазах грусть, обняла за плечи. – Кстати, ты не ответила на мой вопрос: среди твоих новичков есть стоящие ребята? Может, найдется кто-нибудь подходящий и для тебя, и для меня?

Кристин печально улыбнулась.

– Для меня уж точно не найдется, – сказала она, не в силах скрыть отчаяния.

– Подумаешь! – поспешила ее утешить Марта. – Если все они не представляют собой ничего особенного, поищем в других местах. Завтра же пойдем на какую-нибудь дискотеку или…

– В том-то и дело, что представляют, – перебила ее Кристин, смущенно потупившись. – Не все, конечно, а один. Его зовут Тим Хеннеси.

– А почему ты говоришь об этом с таким убитым видом? – Марта наклонила голову, пытаясь заглянуть сестре в глаза. – У него что, обручальное кольцо на пальце?

Кристин молча покачала головой.

– Тогда какие проблемы? Испугалась, что я явлюсь с тобой на следующее занятие и начну отчаянно строить этому красавчику глазки? – Марта сложила на груди руки. – Я на подобные подлости не способна, ты ведь знаешь. Забирай его себе и ни о чем не волнуйся!

Кристин вскинула голову и метнула на сестру укоризненный взгляд.

– Хватит, Марта! Я не дурочка, чтобы бояться подобных глупостей, а ты, какой бы ветреной ни была, никогда не опустишься до такого! Я серьезно с тобой разговариваю, так что перестань кривляться и нести всякую чушь!

Лицо Марты вмиг посерьезнело, чувственные губы плотно сжались, а взгляд принял то же упрямо-строгое выражение, какое бывало во время прыжков у Кристин. Она минуту смотрела на сестру, не произнося ни слова. Потом тихо и с участием спросила:

– Он так сильно тебе понравился?

Кристин вздохнула и кивнула.

– И?.. Думаешь, у вас ничего не получится?

– Угу. Я явно пришлась ему не по вкусу. – На губах Кристин мелькнула смущенная улыбка, глаза сделались усталыми, а на лице отразились беспомощность и грусть. – Мне показалось, что я его раздражаю, действую ему на нервы.

– С чего ты взяла? – В тоне Марты появились воинственные нотки: за младшую сестру она с детства стояла горой.

– Во-первых, он смотрел на меня с какой-то неприязнью. Во-вторых, отпускал в мой адрес язвительные шуточки, – пояснила Кристин, испытывая от того, что заговорила о своей проблеме вслух, некоторое облегчение. – Не удивлюсь, если на следующее занятие он вообще не явится.

– Говоришь, отпускал язвительные шуточки? – Марта выпрямилась и уперла руки в бока. – Какой хам!

– Нет, – поспешно возразила Кристин. – Знаешь, несмотря на колкости и насмешки, этот парень произвел на меня впечатление человека на редкость воспитанного. Было что-то особенное в его манере держаться, даже в том, как он разговаривает.

Она замолчала, погружаясь в задумчивость и как будто уносясь мыслями куда-то вдаль. А спустя минуту очнулась и заговорила торопливо, волнуясь:

– Этот Тим показался мне необыкновенным, Марта. Идеалом, мечтой. Не то чтобы он писаный красавец, ничего ошеломляющего в нем нет. Но и черты его лица, и телосложение, и осанка – все говорит о здоровье, молодости, силе. Мне очень захотелось узнать его поближе, представляешь? Расспросить, чем он увлекается, где работает, какую слушает музыку. Странно, правда?..

Она опять замолчала и задумалась.

– Послушай, может, он стал поддевать тебя не потому, что ты ему не понравилась, а, наоборот, потому что понравилась? – воодушевленно произнесла Марта. – Так часто случается. Вспомни, как в школе нас дергали за косички только те мальчишки, которые нам симпатизировали, верно ведь?