Текст книги "Смерть служанки"

Автор книги: Джудит Кук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава 6
Сто гиней

– Наверное, мне придется болтаться в этой мертвой дыре все утро, пока вы беседуете с пастором, – проворчал Джон.

Саймон усмехнулся.

– Не сомневаюсь, ты найдешь, чем себя занять. Я выясню, о чем он хотел потолковать, а затем мне надо пообщаться с родственниками Элайзы. Скажи хозяину, что днем мы уезжаем, но до отъезда хотели бы поесть. – Он присоединился к священнику, который привел его в действительно прекрасную церковь, видимо веками пользовавшуюся благосклонностью щедрых патронов. Саймон послушно восхитился восточным окном, затем заговорил о только что состоявшихся похоронах.

– Если я понял правильно, – сказал он, – сегодня вы хоронили молодую девушку. Так печально, когда молодые уходят от нас.

Филд согласился, потом добавил:

– Это действительно была молодая женщина, и именно об этом я и хотел бы с вами поговорить. – Они вышли из церкви, прошли мимо могилы Элайзы, где могильщик с молодым помощником энергично засыпал яму землей и при этом весело насвистывал.

Дом у священника был очень симпатичный, с фигурной штукатуркой и сводчатыми окнами. Попав вовнутрь, посетитель сразу понимал, что это не обычный дом сельского священника, потому что комната, куда хозяин ввел Саймона, была прекрасно обставлена, а на одной стене весел прекрасный гобелен, изображающий суд Соломона. «Похоже, – подумал Саймон, – доктор Джеймс Филд имеет значительные личные средства». Появилась приятная, аккуратно одетая женщина, спросила, чего желает хозяин, и тут же отправилась за вином. Еще через несколько минут горничная принесла бутылку и два изящных бокала на серебряном подносе.

Филд жестом предложил Саймону сесть, затем открыл бутылку и налил бокал красного вина.

– Думаю, вы оцените это вино. Мне присылают его из Бордо. Вы должны извинить меня за то, что я не предлагаю вам отобедать, но жена и дочери уехали навестить мою тещу, которая живет в нескольких милях отсюда. – Он передал бокал Саймону. – Простите, что я к вам обратился, доктор Форман, но для меня это такая редкая возможность – поделиться сомнениями с человеком своего круга.

Саймон мысленно улыбнулся комплименту. Он может быть одет как джентльмен, говорить как джентльмен, но он прекрасно отдавал себе отчет в том, что ему никогда не обрести той легкости, которая у хозяина дома была врожденной. Профессия врача давала Саймону право называться «джентльменом», но это не было титулом по праву.

Филд наполнил свой бокал и переменил тему.

– Скажите мне, доктор Форман, возможно ли определить по утопленнику, каким образом человек утонул? – Заметив удивление Саймона, он быстро добавил: – То есть есть ли признаки, по которым можно определить, что человек покончил с собой?

«Неужели, – подумал Саймон, – есть кто-то еще, кто сомневается в этом?»

– Это довольно сложно, – осторожно ответил он, – разве что человек бросился в воду с такого места, до которого очень трудно добраться, и, следовательно, он сделал это намеренно. Но если вас интересует, возможно ли с медицинской точки зрения определить, как человек утонул, то я отвечу отрицательно. Если только будут заметны явные признаки преступления, вроде удара по голове, но это, разумеется, уже совсем другое дело.

Филд кивнул.

– Ту девушку, о которой мы говорили, вытащили из Темзы несколько дней назад. Она была горничной у леди Оливии Такетт, так что все, что мне известно, я узнал из письма, которое она мне отправила и где написала, что было следствие и что девушка не кончала жизнь самоубийством. Она также добавила, что дела мешают ей уехать из Лондона, но что ее мать приедет на похороны и мне заплатят за погребение, могилу и колокольный звон. Вот и все. Родители девушки люди приличные, они глубоко потрясены.

Саймон прикинул, не стоит ли рассказать ему о своем собственном мнении по поводу этого дела, затем решил воздержаться, по крайней мере пока. Но он все же спросил, почему священника расстраивают полученные им сведения.

– Потому что мне кажется странным, что девушка где-то бродила и случайно упала в воду. Вы должны понять, что это не пустые размышления. Если присутствовало намерения, то я не должен был разрешать хоронить ее на моем кладбище. В данном случае, у меня не было выбора, пришлось положиться на слова леди Такетт, но я совсем не удовлетворен. До такой степени, что послал в офис коронера запрос с просьбой прислать мне копию протокола следствия. Именно поэтому я провел самую короткую службу. Это сильно расстроило брата девушки. – Он вздохнул. – Проще говоря, я совершенно не доверяю сэру Уолфорду и его семье. Если я узнаю от коронера, что меня ввели в заблуждение, дело примет серьезный оборот.

Саймон воздержался от комментариев, но, учитывая мнение священника о семействе Барнес, рискнул спросить, является ли его должность приходского священника даром от поместья.

Ответ Филда поразил его своей неожиданностью.

– Да, действительно, – с горечью сказал он. – Но по праву все имение принадлежит мне. Тут много споров. По завещанию оно было оставлено сэру Уолфорду Джоном Филдом как часть приданого его дочери, но по справедливости оно должно было бы перейти к моей ветви семьи. Мой дед был братом сэра Джона, и, поскольку у того не было сыновей, имение должно было быть унаследовано сначала моим отцом, потом мною. Мой дядя, похоже, испытывал некоторые угрызения совести по этому поводу, так что приход и церковь были его подарком. Он завещал, чтобы они были переданы мне, после того как я получу степень доктора. – Он снова наполнил бокал Саймона и скупо улыбнулся. – Однако еще не все потеряно. Если леди Оливия не родит сына сэру Уолфорду, имение перейдет ко мне. Таковы условия завещания. Пока наследника нет, но она молода и недавно замужем.

Он коротко обрисовал Саймону обстоятельства, приведшие к составлению такого противоречивого завещания, затем перевел разговор на более общие темы. Они болтали, пока не кончилось вино. Когда Саймон уходил, Филд пригласил его заезжать еще, если окажется поблизости, и пообещал, приехав в Лондон, навестить Саймона. Саймон дал ему свой адрес в Бэнксайде, и они дружески расстались.

Саймон покинул дом священника и в задумчивости направился к дому семейства Паргетеров, который указал ему Филд. Джон Брейдедж запомнил историю семьи Филдов и поместья достаточно хорошо, но его собеседник не сказал ему ничего о завещании старого сквайра, возможно, он ничего не ведал о его содержании. Значит, в семье был конфликт по поводу передачи имения сэру Уолфорду, так? Если верить Филду, его дед был чем-то вроде паршивой овцы, чуть ли не пиратом, хотя позднее успокоился, стал почтенным членом общества и накопил много денег. Однако сэр Джон много лет отказывался общаться со своим печально известным братом, хотя, если бы судьба в виде сэра Уолфорда не вмешалась, он мог со временем смягчиться и изменить свое решение. Возможно, он думал именно об этом, когда настоял, чтобы адвокаты сэра Уолфорда включили в брачное свидетельство пункт, согласно которому в случае отсутствия наследника мужского пола у сэра Уолфорда до его смерти, имение возвращается в семью. Сэр Уолфорд согласился, не видя никаких проблем с рождением нескольких сыновей, а если уж не повезет, то дочерей, которые в свою очередь родят ему кучу крепких внуков.

Итак, оба семейства, Барнесы и Такетты, целиком зависели сейчас от того, сможет ли Оливия родить крепкого малыша мужского пола. Тем временем доктор Джеймс Филд, приходской священник церкви святой Анны, фактически потерявший свое наследство, тихо ждал в сторонке.

Дорожка вильнула вправо и привела к главным воротам имения и крепкому деревянному особняку, который и являлся выше упомянутым наследством. Солнце отражалось в высоких окнах, а из сада доносился тоскливый крик павлина. Домик Паргетеров, почти что хижина, стоял слева от главного дома, рядом с конюшней, коровником, пивоварней и прачечной.

Никто не остановил Саймона, когда он шел мимо господского дома к хижине, где обитали родители погибшей девушки. На двери висел венок из трав, перевязанный черной лентой. Саймон уже собрался постучать, как дверь открылась и вышел брат Элайзы, провожающий нескольких человек, которые, видимо, оставались погоревать вместе с родными, потому что перед уходом они пожали молодому человеку руку. Внутри было тихо.

Брат Элайзы несколько оторопел при виде хорошо одетого незнакомца на пороге и хотел было закрыть дверь, но Саймон остановил его.

– Простите, но не мог бы я поговорить с вашими родителями? – спросил он. – Я из Лондона, меня зовут доктор Саймон Форман, я проезжал мимо и узнал о смерти вашей сестры. Я зашел, чтобы выразить свои соболезнования вашим родителям, потому что, видите ли, я ее знал, она консультировалась со мной несколько месяцев назад.

Парень стоял, не зная, как поступить, пока не появилась мать, чтобы взглянуть, почему он не закрывает дверь. Саймон повторил все еще раз, и мать тут же жестом прогнала сына и поклонилась Саймону.

– Вы очень добры, сэр. Будьте так любезны, соблаговолите зайти.

Комната, куда его провели, была аккуратно прибранной, чистой и почти без мебели – явно парадная гостиная. Через открытую дверь виднелась солидных размеров кухня, откуда появился отец Элайзы, успевший уже переодеться в свою рабочую одежду. В доме пахло краской, потому что Паргетеры, как и многие бедные люди, не могли позволить себе траурной одежды и красили свои вещи в черный цвет. Увидев Саймона, Гарри Паргетер замер.

– Это доктор Форман из Лондона, Гарри, – сказала ему жена. – Он говорит, что наша Элайза консультировалась с ним некоторое время назад, а когда он услышал в деревне о нашем горе, то решил зайти и выразить свои соболезнования.

Гарри поздоровался с Саймоном с некоторым подозрением.

– Так вы доктор, сэр? И вы говорите, что моя дочь приходила к вам, потому что заболела?

– Нет, она не была больна, – мягко ответил Саймон, – она лишь просила меня составить ее гороскоп. Так делают многие девушки.

Эти новость разозлила Гарри.

– Я должен сказать вам, сэр, что я в такую ерунду не верю. Не годится христианам прибегать к языческим ритуалам, чтобы предвидеть волю Господа.

– Будет тебе, Гарри, – вмешалась жена, едва не плача. – Не будем ссориться в такой день. Наверное, подруги Элайзы поступали так же, а ведь ты знаешь, что молодые девушки подражают друг другу.

– Многие врачи используют астрологию, чтобы установить диагноз и предсказать исход болезни, – добавил Саймон. – Это очень почтенная практика досталась нам еще от наших предков.

– И все же я считаю, что это дело Бога, а не человека. И больше ничего моя дочь от вас не хотела?

– Только снотворное для своей госпожи.

– Ты иди, Гарри, у тебя ведь кобыла болеет. – Миссис Паргетер с жалостью посмотрела на своего мужа. – Тебе лучше на конюшне, чем сидеть здесь без дела. И ты тоже можешь вернуться к работе, Джошуа, – сказала она, поворачиваясь к сыну, – и утешить отца. Мы будем ждать вас обоих к ужину, хотя что касается еды… – Слезы снова побежали по ее щекам.

Паргетер обнял ее одной рукой.

– Ты правда хочешь, чтобы я ушел?

Она кивнула и вытерла слезы.

– Оставьте меня. Мы с Грейс уберем в доме и предложим доктору что-нибудь прохладительное. – Муж поцеловал ее в щеку и, все еще сомневаясь, позвал сына и вышел с ним из дома.

После их ухода миссис Паргетер предложила Саймону кусок поминального пирога и эля и отправилась за ними на кухню. Она была симпатичной женщиной, более яркой, чем ее дочь, и он подумал, что в нормальных обстоятельствах она должна быть быстрой и деловой. Она вернулась с кружкой эля и куском темного пирога на тарелке и поставила перед ним.

– Моя хозяйка разрешила мне не возвращаться в коровник до завтрашнего дня или даже позже, если я захочу, но я думаю, что завтра выйду на работу. Как я сказала Гарри, лучше чем-то заниматься, и мне легче будет с другими женщинами. – Голос ее снова задрожал, и сестра Элайзы, которая все это время сидела тихонько в уголке, подошла к матери и взяла ее за руку. – Что вы обнаружили в гороскопе Элайзы? – спросила она. – Вы знали, что случится что-то ужасное?

Саймон ободряюще улыбнулся ей.

– По правде, я не увидел ничего плохого. Более того, я смог узнать так мало, что сказал ей, что, по-видимому, она еще слишком молода, чтобы я мог составить надежный гороскоп, и что ей лучше вернуться позднее, когда она станет постарше.

– На сегодня хватит, Грейс, – сказала мать дочери, похлопав ее по руке. – Иди и надень другое платье, потом возвращайся на кухню к своей прялке. Ты можешь прясть и думать о нашей бедной Элайзе. Вы говорите нам правду, доктор Форман? – спросила она, когда Грейс неохотно вышла из комнаты. – Если с дочкой было что-то не так, я бы хотела знать. Теперь уже ничего не изменишь.

«Да, – подумал Саймон, – очень проницательная женщина».

– Вы так говорите, – заметил он, – будто подозреваете, что не все было ладно.

Миссис Паргетер долго смотрела на него.

– Поскольку вы врач, вы должны уметь хранить чужие тайны. Я хочу вам кое-что показать. Может быть, вы сможете мне объяснить. – Она подошла к буфету, который стоял рядом с камином, взяла оттуда деревянную коробку и поставила ее на стол. Внутри лежали четыре небольших кожаных мешочка. Она подняла один и потрясла. Послышался звон. – Это золото. Сто гиней золотом.

Саймон вытаращил на нее глаза. Сумма была огромной.

– Полагаю, Гарри будет считать, что мы должны оставить эти деньги себе, но я должна кому-то рассказать, особенно сейчас, когда… она ушла от нас. Примерно месяц назад, возможно, раньше, она приехала сюда с леди Оливией и пришла к нам, пока ее госпожа навещала свою мать. Она показала нам коробку, сказала, что в ней и как мы должны этими деньгами распорядиться. Двадцать гиней предназначались Джошуа, чтобы он получил специальность и смог потом организовать свое дело, ведь пока он только грум. Еще двадцать должны были пойти на приданое Грейс. Остальные делились пополам и тридцать гиней должны были обеспечить мне и Гарри спокойную старость, а оставшиеся тридцать должны были стать ее приданым. Когда я спросила, почему ее доля больше, чем у всех остальных, она ответила, что на это есть веские причины.

– Вы спросили ее, откуда у нее такие деньги? – поинтересовался Саймон.

– Разумеется. Гарри очень беспокоился и все время пытался выпытать у нее, где она их взяла, но она только сказала, что деньги эти не краденые и не связаны ни с каким преступлением. Гарри даже заставил ее поклясться на Священной Книге. Она уверила его, что получила их честным путем, что это подарок. Но лично я всегда по этому поводу беспокоилась. И сейчас беспокоюсь еще больше.

– И вы до сих пор не имеете представления, откуда они взялись?

Она поколебалась.

– Я все думала, что, может быть, ее затащил в постель какой-нибудь богатый господин и это была плата за ее девственность. Потому что я могу поклясться, что она была невинной, когда поступила в услужение к миледи, хотя за ней ухаживали многие славные парни, например Джон, сын нашего соседа, но наша Элайза была холодной девушкой. Хотя, перед тем как уехать, она сказала, что теперь может выйти замуж и успокоиться и Джон подойдет, как и любой другой. Еще мне приходило в голову, что она обнаружила, что беременна, и виновный в этом человек дал ей денег, чтобы она могла выйти замуж, хотя… – с горечью добавила она, – редкий господин расстанется с такой крупной суммой. Что касается мужа, то молодой Джон и в самом деле был ею очень увлечен, а тридцать гиней способны склонить любого молодого человека к такому браку, неважно, есть ребенок или нет. Тем более что срок у нее наверняка был очень небольшой и ребенка вполне можно было выдать за недоношенного. Вот почему я спросила про гороскоп, действительно ли она приходила к вам за этим или вы просто решили нас пожалеть?

Саймон покачал головой.

– Нет, я сказал правду. Она действительно приходила за гороскопом и маковым сиропом для госпожи, и я могу с уверенностью сказать вам, что тогда она никак не могла быть беременной.

Она сразу разобралась в нюансе.

– Что вы имеете в виду?

– То, что она была беременна, когда умерла. Срок – месяца три. Так вышло, что я помогал вытаскивать ее тело из реки и осмотрел ее.

Миссис Паргетер побледнела.

– Значит, она все же могла покончить с собой?

– Это возможно, но я так не думаю. От вас утаили правду. Я скажу вам сейчас, что я видел ее тело и могу утверждать, что ее связывали, прежде чем бросить в воду, где она и утонула. Приговор следствия был «преднамеренное убийство».

– Милостивый Боже! – воскликнула женщина. – Господи всемогущий! Нам сказали только, что она не сама утопилась. Так она все же была беременна? Если вы правы, то, возможно, из-за этого ее убили? Хотя зачем кому-то поступать так ужасно?

– Я не знаю, миссис Паргетер, – сказал Саймон. – Но я собираюсь сделать все возможное, чтобы выяснить. А пока мне думается, что вам лучше ни с кем об этом не разговаривать. Конечно, если у вас хватит сил.

Она подняла голову.

– Мне придется быть сильной. Мне представить трудно, что сделают Гарри и Джошуа, если им такое придет в голову, и один Господь ведает, что произойдет, если они узнают наверняка. – Когда Саймон уходил, она сжала его руку в молчаливой благодарности. – Вы были очень добры, сэр. Очень редко случается, когда человек в вашем положении проявляет такой интерес.

– Поверьте мне, – сказал он, – я сам не успокоюсь, пока во всем не разберусь. Когда я узнаю больше, я свяжусь с вами.

Через полчаса миссис Паргетер с удивлением увидела у своих дверей дворецкого сэра Уолфорда. Мэтью Лоуренс был напыщенным, самовлюбленным человеком, которого терпеть не могли остальные слуги, главным образом, потому, что мало что из происходящего в имении ускользало от его глаз, о чем он немедленно докладывал господину. Миссис Паргетер ничего не оставалось, как пригласить его зайти. Она уже начала говорить, что вернется на работу на следующий день, но он перебил ее.

– Это вы сами решите, так распорядилась миледи. Но я пришел сюда по другой причине. Мне сообщили, что у вас побывал гость. Человек из Лондона. Могу я поинтересоваться, почему он навестил вас именно сегодня, в такой день?

Она подивилась, как он смог узнать о визите так быстро.

– Это был доктор, господин Лоуренс. Доктор Саймон Форман. Он, похоже, случайно заночевал в деревне и, услышав о смерти Элайзы, зашел, чтобы выразить свои соболезнования, потому что она консультировалась у него в Лондоне. – Даже если бы Саймон не предупреждал ее, она настолько не любила дворецкого, что все равно больше бы ничего не сказала.

– Ясно. Он рассказал, зачем она к нему приходила?

– Он сказал, что она попросила лекарство для своей госпожи, леди Оливии, а так же, как многие молодые глупышки, хотела, чтобы он составил ее гороскоп.

Дворецкий подумал.

– И это все?

– А что еще может быть?

Дворецкий молча разглядывал женщину.

– Так вы говорите, что доктора звали Форман?

Миссис Паргетер кивнула и закрыла за ним дверь. Вернувшись в дом, Лоуренс немедленно взял перо и бумагу и быстро написал записку своему хозяину, сэру Уолфорду, после чего позвал слугу и приказал ему немедленно отвезти записку в Лондон, причем ехать быстро, останавливаясь только в случае крайней необходимости.

Глава 7
Леди в сером

Усталый посыльный благополучно прибыл в дом сэра Уолфорда на следующее утро и после долгих препирательств с привратником был впущен в дом. Сэр Уолфорд, который по утрам обычно пребывал в дурном настроении, не проявил восторга, когда ему сообщили, что прибыл курьер со срочным посланием из поместья, но, прочитав записку, тут же послал за секретарем. Судьба Элайзы была настолько ему безразлична, что он даже не удосужился спросить, чем закончилось следствие. Девушка умерла, ее увезли домой, чтобы похоронить, и все, больше говорить не о чем. Если он вообще думал на эту тему, то только чтобы порадоваться, что дорогая безделушка была найдена на ее теле и возвращена в дом. Поэтому, когда ему напомнили об этом деле, он разозлился.

Когда Фрэнсис Даун вошел, он сунул ему письмо и потребовал объяснения. При этом он раздраженно ходил по комнате.

– Что это значит? – прорычал он, когда Даун прочитал письмо управляющего. – Этот доктор Форман. Это не тот человек, который приходил сюда и рассказывал нам о смерти девицы?

Дайн подтвердил, что да, тот самый.

– Тогда какого черта он рыскает по моему имению?

– Если верить письму Лоуренса, он оказался в деревне случайно, он так сказал миссис Паргетер, – спокойно ответил секретарь. – Но если хотите знать мое мнение, то я считаю, что он поехал туда намеренно, с собственной целью.

– И какой целью? Почему он вмешивается в мои дела?

– Наверное, сэр, вы не знаете, что выяснилось во время следствия?

– Чего я не знаю? Только ради бога, не ходи вокруг да около.

Даун заговорил самым своим ласковым тоном.

– Не знаете, что приговор по делу Элайзы был – «преднамеренное убийство»? И все благодаря доктору Форману.

Сэр Уолфорд так удивился, что застыл на месте.

– Ты что, совсем рехнулся?

– Доктор Форман заметил следы на запястьях девушки, – продолжил Даун. – Следы эти, как он сказал, могли быть оставлены только веревкой, которой она была связана. Были и другие признаки, которые говорили о том, что она была убита, и присяжные с удовольствием согласились, хотя коронера это разозлило. Поэтому я полагаю, что Форман направился в Вейл, чтобы узнать, не найдется ли там других доказательств его версии.

– Этот человек представляет для нас угрозу! – рявкнул сэр Уолфорд.

– Не возражаю, – согласился Даун.

– Так что мы будем с этим делать, – снова проревел хозяин, – пока он не поставил на уши не только весь город, но и предместье?

– Если вы дадите мне высказаться, сэр, – ответил Даун, – то я скажу, что, по моему мнению, есть два способа помешать ему причинить нам еще большее зло. Во-первых, когда я рассказал вашей дочери в приговоре, она поведала мне, что Элайза как-то говорила ей, что завела буйного любовника, который иногда ее поколачивал. Ваша дочь из сочувствия к горничной умоляла ее бросить этого любовника. Если доктор Форман прав, то можно сделать вывод, что она не последовала совету леди Такетт. В таком случае на нее могли напасть, прежде чем утопить, и виновником здесь, без сомнения, является этот ее любовник. Возможно, даже, что она собиралась передать ему украденную подвеску, но прежде чем она успела это сделать, они разругались.

Сэр Уолфорд задумался.

– А Оливия знает, как зовут этого человека?

– Не думаю. Она только сказала, что он вроде бы моряк. Нет сомнений, что в данный момент он уже благополучно плывет на другой конец света.

– Ну, это хоть что-то, – проворчал сэр Уолфорд. – Так какое это имеет отношение к доктору Форману?

– Я предложил вашей дочери написать письмо коронеру, изложив ситуацию и пояснив, что она была слишком расстроена, чтобы сообщить ему об этом до следствия. Она также может предложить рассказать об этом доктору Форману, если он никак не успокоится. Это поможет утрясти дела с конторой коронера.

– А Оливия написала?

– Я не спрашивал.

– Тогда давай выясним. Пойди и скажи ей, что я желаю немедленно ее видеть.

Он ждал с нарастающим нетерпением, но Даун вернулся и сообщил, что леди Оливия куда-то уехала.

– Ладно, тогда я напишу коронеру! Вернее, ты напишешь, а я подпишу. Сделай это сейчас же. И немедленно отправь! – Сэр Уолфорд помолчал. – Ты вроде говорил, что есть еще второй способ избавиться от Формана?

Даун улыбнулся.

– Я потрудился и собрал все сведения о нем. От вашего имени, – поспешно добавил он. – И я узнал, что Королевский колледж врачей не слишком хорошего о нем мнения. Он никто, появившийся ниоткуда, и ему пришлось постараться, чтобы убедить Королевский колледж, что он обладает хорошей квалификацией. Более того, они вызывали его на Совет несколько раз. Один из них даже сказал мне, что считает Формана самозванцем. Они некоторое время отказывали ему в лицензии на практику.

– Выходит, он не настоящий врач? – спросил сэр Уолфорд.

– Он утверждает, что обучался в Италии, и создается впечатление, что в конечном итоге ему удалось убедить Кембриджский университет признать его, так что Колледж был вынужден последовать примеру университета. Но имеется изрядное количество людей, которые были бы рады, если бы у него отняли лицензию. Разумеется, стоит привлечь их внимание к врачу, который вмешивается в дела других людей, не имеющих ничего общего с медициной. Если еще учесть, что он только что огорчил выдающегося коронера. Юридической жалобы в Королевский колледж будет достаточно, чтобы лишить его практики.

Сэр Уолфорд потер ладони.

– Ты хорошо поработал, Даун, очень хорошо. Напиши письмо врачам и отправь его поскорее. Я не позволю никому вмешиваться в мои дела!

Саймон и Джон вернулись с Лондон на следующее утро, проведя ночь в гостинице примерно в пятнадцати милях от города. Как всегда случалось во время его отсутствия, казалось, половина местного населения захворала и почувствовала необходимость во врачебной консультации. Аптекарь приходил дважды, чтобы узнать, какие ингредиенты требуются для лекарства от опоясывающего лишая, и сейчас он снова сидел на кухне, дожидаясь возвращения Саймона. Анна также сообщила ему, что накануне приходила леди в сером и, не обнаружив его дома, вернулась сегодня утром. Она отказалась назваться.

Он первым делом дал аптекарю список ингредиентов для лекарства от лишая: прокипятить листья подорожника в ячменном отваре, в который потом добавить размельченный фиалковый корень, немного железистой глины и немного размельченного красного железняка. Аптекарь все аккуратно записал и поблагодарил Саймона. Хотя Саймон в основном сам готовил свои лекарства, аптекарь всегда просил у него совета, держал у себя большие запасы микстур, мазей и других ингредиентов, которыми пользовался Саймон, и поставлял их ему в готовом виде. Как и большинство специалистов его профиля, аптекарь не только снабжал врачей, но и прописывал лекарства сам, в основном тем, кто был слишком беден или боялся обратиться к врачу.

– От этой скверной погоды, доктор, много случаев цинги. Как ее лучше лечить?

– Если дело не зашло слишком далеко, пусть едят водяной кресс. Полагаю, вы им это уже посоветовали или давали сами вместе со сладкой кашей.

– Ага, – подтвердил аптекарь, – но во многих случаях болезнь не отступает.

– Тогда попробуйте репяшок, лакричник и ревень, сваренные в отваре полыни и корицы. Но больше всего им нужно хорошее лето, а с этим дела обстоят неважно. – Аптекарь поблагодарил Саймона и ушел.

Вояж в Эссекс дал Саймону обильную пищу для размышлений. Он отказывался думать, что неожиданное богатство Элайзы не имеет никакого отношения к ее гибели. Что касается доктора Джеймса Филда и его потерянного наследства, он не мог решить, значит это что-нибудь или нет. Вот если бы из Темзы выловили Оливию, тогда деревенского священника можно было бы заподозрить, – Саймон отдавал себе отчет, что начинает фантазировать. Но Филд ничего не выигрывал от смерти ее горничной. Все было очень запутано.

В этот момент вошла Анна и доложила, что леди в сером вернулась и требует, чтобы он немедленно ее принял. Ее провели в кабинет. Моя на кухне руки, Саймон забавлял себя мыслью, что темноволосая Авиза нашла его столь же неотразимым, какой нашел ее он, и вследствие этого пришла к нему за консультацией.

Когда он открыл дверь в кабинет, девушка в сером стояла на том же самом месте и в той же позе, что Элайза во время первого визита. На мгновение он похолодел. Но это не была беспокойная душа, не нашедшая успокоения. Рост, фигура, даже осанка были практически одинаковыми, но это не была Элайза Паргетер. Волосы Оливии Такетт были цвета темного золота, а бледно-серое платье сшито из отличного бархата. Он учтиво поздоровался, пододвинул к ней стул и предложил сесть. Они сели друг напротив друга по разные стороны стола. Он дивился, зачем она пришла.

– Жаль, что меня не было дома, когда вы приходили раньше, – сказал он.

Она пожала плечами.

– Я приходила без предупреждения, но, как видите, я все же вас застала. – Она начала говорить без всяких предисловий. – Вы явились причиной целого ряда лишних неприятностей, доктор Форман. Я полагала, вы достаточно заняты, чтобы проявлять столь живой интерес к смерти моей горничной.

Ему невольно понравилась ее откровенность.

– Боюсь, я не понимаю, – сказал он. – Может быть, вы будете так любезны и просветите меня относительно тех неприятностей, которые я якобы причинил, леди Такетт. Тело вашей горничной по чистой случайности оказалось на берегу около моего дома. Так как это тело досталось мне, я поставил в известность коронера и осмотрел его, как поступил бы в любом подобном случае.

– Но вы пошли дальше, не так ли? – продолжила она. – Заявили на следствии, что, по вашему мнению, ее убили.

– Я действительно так думаю. Основываясь на характере полученных ею травм. Как вы уже знаете, присяжные со мной согласились.

Оливия встала, волнение мешало ей сидеть спокойно.

– Очень жаль, что вы сначала не пришли ко мне и ничего мне не рассказали. Есть вопросы, которые я могла бы для вас прояснить.

«Интересно, что последует за этим?» – подумал он.

– Тогда, ради Бога, сделайте это сейчас, леди Такетт.

Она наклонила голову.

– Прекрасно. Если бы вы спросили, я бы рассказала вам, что у Элайзы уже несколько месяцев был буйный любовник, который иногда ее бил, и в вечер ее смерти у нее было с ним свидание. Я сообразила, что она пропала, только на следующее утро, в то самое, когда ее нашли в реке, потому что я провела предыдущий вечер в «Доминиканце» вместе с моей подругой Селией Уинтер. Наши отцы коллеги. Вернулась я значительно позже, чем рассчитывала, – у меня вдруг закружилась голова. В дом отца я приехала после полуночи, и, естественно, поскольку Элайзы не было в моих покоях, я решила, что она спит. И не стала ее будить.

– Я не раз предупреждала ее насчет этого любовника, но она не слушалась. Возможно, она испытывала удовольствие, когда ей причиняли боль. Вы должны знать, что есть такие женщины, да и мужчины тоже. Получается, что если ваши подозрения справедливы, то следует искать этого мужчину.

Саймон откинулся на спинку стула.

– Ясно. Разумеется, несть числа странностям, к которым прибегают некоторые мужчины и женщины, чтобы получить удовольствие, но я не верю, что Элайза Паргетер была одной из них. Я готов поклясться, что, когда она в первый раз приходила ко мне, у нее еще вообще не было любовника – никакого, не говоря уж о буйном. Из ее слов можно было сделать вывод, что она не имела никакого понятия о мужчинах, в то время, во всяком случае. Потом, естественно, она кого-то себе завела, потому что умерла беременной. Но я не думаю, что ее убил буйный возлюбленный. Теперь прошу меня извинить. Если это все, что вы собирались мне сказать, то мне нужно заняться приемом пациентов – меня не было почти три дня.